1.
Ты спрашиваешь, жива ли я. Отвечаю тебе: жива.
Вырываюсь из естества едва ли последнего лета.
Я, наверное, оказалась бы сказочно неправа,
если бы враз взяла бы да померла, здорова, без повода, не дописав сюжета.
Ты спрашиваешь, жива ли я. Отвечаю: а что мне сделается?
Ведь по-прежнему шарик светится, рисуя круги своя, и по-прежнему небо вертится,
меняясь при этом слабо. Вряд ли идиллия.
То немногое в нас, чего не доест свинья - задушит жаба. Теория не моя
(хотя и прекрасна). Идиллия не опасна, опасно бессмысленное использование ея.
2.
Тебе интересно - не полегла ли, раздавлена летом,
та, которая раньше умела оставаться живой, что бы ни происходило вовне.
Отвечаю, уверена в этом вполне: я и нынче умею. Отчего бы мне не.
Своей головой куда безопасней рисковать, чем сюжетом.
А чего голова - куплетом неспетым потихоньку уйдёт, и ладно,
найдем другую, подать рукою - и хоть такую нам, хоть какую,
лишь бы сплетала складно слова, окольцованные покоем,
текущие безумием молочного шоколада
и белеющие скелетом. Я не брезгую, я тоскую.
3.
А едва ли последнее лето комом летит в лицо,
паутиной вплетается в жилы, бесконечно мотая нить.
Мы, конечно, всё ещё живы. И наших вершин кольцо
сомкнётся когда-нибудь где-нибудь, где нас будет не убедить
год за годом давиться уходом едва ли последнего лета,
бесконечно бряцая именем своих годовых колец,
ведущих от неминуемого, наступающего при этом
в тот самый момент, когда именно без него бы настал конец.
(с)
minnesinger
SANhist
