Птицы крошками со стола, трасса, пёстрая, как френдлента. Это место, где ты жила, называется Фиолента. Южный день невесомей сна, крымский воздух хмельнее пива, и укачивает волна – дзен массандровского разлива. Небо Бог рукавом протёр, лодки – на сковородке шкварки...
Жизнь, бездарная, как актёр, исполняющий все ремарки.
Грели южные холода, детки трахались, барды пели. Как скучал по тебе тогда я, оставшийся в Коктебеле! Мир, как будто перед концом, натянулся подобьем лески. Что спасало? Здоровый сон да короткие смс-ки. Будет жаль, и когда умру: мне рвануться к тебе сквозь мрак бы, лёд пробить, прорубить кору и добраться до чистой магмы, утром в ухо тебе вздохнуть – не отыщешь волшебней зрелищ – и шепнуть: "Я не мог заснуть. Я боялся, что ты исчезнешь".
Ведь иначе и нас с тобой; тех, кто "в теме" и кто "не в теме" – всех в единый культурный слой беспощадно спрессует время. Это просто, как снег, смотри: если б мы хоть чуть-чуть любили, то истлели б календари и будильники не звонили.
Ибо выведено давно, до Норд-Оста и интернета: мир способно спасти одно, если ты и не веришь в это, ибо только любви глоток даст нам выдержать свой экзамен, ибо где и возможен ток – между разными полюсами, ибо страждущим первый приз не сулит ни бабла, ни чина.
Ибо всё, что имеет смысл –
это Женщина
и Мужчина.
(с)
