Чувствую, как сильно изменилась в течение последних трёх лет. Как стала слишком на большое количество прожитых событий старше. Осознаю сейчас всем существом, что старение тянет меня. Я непростительно часто задумываюсь о ходе времени и о том, как всё течет , всё изменяется. Я ощущаю себя слишком умудренной, рассудительной; но лишь недавно мне перестало приносить удовольствие непоколебимое равновесие.

Я помню, что ранее в любую погоду и время вырывалась куда-то, посещала мероприятия. По три дня уходя на концерты , гулянья.

Затем,  скорее постепенно, чем в одно мгновение, это стало тусклым и неинтересным. Началась полоса комфортного времяпрепровождения, ленивого прибывания в уюте дома и редких вылазках на спокойные мероприятия. И , вестимо, так было нужно.

Сейчас вновь понемногу ощущаю потребность в легком разнообразии собственной жизни. Легком , значит, непринужденном, бездумном. В желании вновь безрассудно окунаться с головой в водоворот жизни и пользоваться её возможностями на полную.

… ночью город — опрокинутое небо.

Города. Мы не чувствуем как с секундами спутывают они нас в прозрачные сети. Как колтун волос,  которые нельзя распутать, а лишь отрезать, порвав со всеми связями в настоящем. Отломить раздвоенные кончики, подарить новую жизнь.

Дать вздохнуть воздухом окружающим. Материей,которой на время лишилась части тебя; неважно твоих духов или зловония.

Чужой, непонятный город. Чужая, непонятная жизнь.

Так необходимо оставаться с каждым городом на расстоянии, чтобы чувствовать эту новизну жизнь, и . самое важное - ощущать сердечнее тех людей, которые тебя ожидают там.

… но если у кого бородавка на носу или на лбу, то ведь так и кажется, что всем только одно было и есть на свете, чтобы смотреть на вашу бородавку, над нею смеяться и осуждать вас за нее, хотя бы вы при этом открыли Америку.

Какой противной, липкой и горькой стала эстафета высмеять кого-то или что-то. Нет, не доброй усмешкой, а злой, колкой иронией. Сальные шуточками для собственного ущемленного самолюбие; желание спрятаться от своих пороков в толпе. Оскорбить, посмеяться -  бесконечный инфернальный цикл, круговая порука. Копая яму другому не замечаешь, как в этом занятии протекают прекрасные дни.  А ведь оные так легко сделать радостнее и светлее себе и другим.

Есть ли больший недостаток, чем подмечать чужие недостатки?

Главная особенность сущности-это,надо полагать, то, что, будучи тождественной и одному по числу, она способна принимать противоположности, между тем об остальном, что не есть сущность, сказать такое нельзя, что, будучи одним по числу, оно способно принимать противоположности; так, один и тождественный по числу цвет не может быть белым и черным;равным образом одно и то же действие, одно по числу, не может быть плохим и хорошим.

Развитие категориями-это ли не лучший вариант? Каждая молекула подчиняется в определенный этап той или иной группе факторов;проживая на скором ходу различные жизни. Стоит всем сердцем отдаться этому порыву, бесстрашно кинуться в пропасть знаний, новых ощущений и не прогнуть спину под тяжелым, совсем новым углом живого взгляда. Того взгляда, который ты не смел ещё прожить, а значит, никто не ощущал этого. Позиции от которой ты отнекивался, ссылаясь на собственную политику, нестройность идей,кипящих когда-то как лава. Не боясь прыгнуть выше остальных и не остановить лифт.

Аристотельский вопрос о категории стоит только вопроса. Светлые мысли ведут к ясным поступкам.

Мелко касаясь воды всем телом не изучить глубины волшебной толщи.

И родинки, что стоят, как проба, на этой шее,!

Ты моя родинка...

Родинки, небольшие пятнышки чего-то естественного, ведущего к истокам; сверх натурального. Они словно звёзды рассыпались по моему телу, выбрав места с хорошими видами, украсив и возвысив лицо. Некоторые, застенчиво спрятались за перевалом спины, на горных хребтах -  позвонках.

Может, это капельки земли, любимой, родной, Родины...Горсточки песчинок, которые ведут сквозь жизнь; засыпая огни и выстраивая переправу сквозь,сбивающую с ног, рек.

Или остатки корней предков, с их способной противостоять солнцу кожей, тонкие ранки намеков о  былом величии и славе. 

Подарили они нам новую жизнь?И стройные города плоских Вавилонов через которые Один следует за Другим.

С некоторых пор мне стало казаться, что этот лес в конечном счете — часть моего «я». Я блуждал внутри самого себя. Подобно тому, как кровь циркулирует по кровеносным сосудам. Выходит, я видел перед собой собственный внутренний мир, и то, что выглядело в моих глазах угрожающе, на самом деле — эхо засевших во мне страхов. Опутывающая меня паутина — это паучья сеть, раскинутая в моем сердце. И птицы, что щебечут над головой, выращены мной. Вот какие образы рождались и пускали корни в моей голове.

Мир и является панацей от всех бед. И куда бы ты не старался убежать; это  возможность достигнуть иной, другой стороны. От шума к строгому, внутреннему одиночеству. Смена состояний это преображение  собственного мира, который так же всеобъемлющем, и широк в соответствии с душой. Необходимо оставаться человеком Мира; отдельно не существуют компоненты, не происходит таинство жизни.

И куда-то бегу, но когда я проснусь,
Я надеюсь, ты будешь со мной...

Стакан всегда полон. Другое дело, что одна из его составляющих - это воздух. Он обязательно должен быть и, пожалуй, не уступать в объёмном соотношении воде. Чуть больше вязкой жидкости и места для вдоха уже не хватает. Своей инфантильной прозрачностью заполняет вода молекулы мыслей, делая их неподъемными. Стекло льда иллюзией опьяняет все органы чувств, закрывая глубину происходимых вещей и событий. Может, и не является лишним вопрос о том, куда я иду и делаю ли достаточно. Страх, что мы хуже, чем можем.

Он предоставляет нам возможность идти...

Все зачем-то торопятся, не зная, что они уже там...

Когда жить? Дни обгоняют нашу жизнь. Обгоняют, завлекая яркой обёрткой, которую вот-вот развернёшь,откроешь, постигнешь суть; но неожидвнно ты на смертном одре, пусть даже одной из жизни.  Оглянуться не на что. Лишь на свою перманентную нервозность, мелкие пошлые дела и радости. А в садах цветет вишня, отдавая весь свет дню и ночи. Всем, кто дышит.

Дышим ли мы? Разве только судорожные вдохи выхлопными газы отработанных жизней, мыслей...Не принадлевших себе, смердящих гноем чёрных душ. 

Проходим и не поднимаем глаза. Орган зрения атрофируется и различает лишь грязь тех самых ярких фантиков.

Улетела сказка вместе с детством.
Спрятавшись за чопорной ширмой,
Фея поспешила одеться.
Я стряхиваю пепел в это небо.

Столь серое небо декабря. Ранее я никогда не замечала такой тёмной небесной глубины. Серое, закрытое. Нет, не хмурое, но смущенное своей прежней открытостью;  высший мир недоступный для проникновения. Можно лишь стать частью Его дождя, частью Его состояния. Отыскать истину в небесах внутри себя. Дверь в коридор между мирами. Смотри в глаза вечности и не бойся не вернуться....

Может, в морщинках огня
Тлея, навек пропадая,
Вдруг пожалеет меня
Листьев печаль золотая?

Так же однажды уйду,
Сбросив надежду былую,
Грея в последнем бреду
Чью-то печаль золотую.

Осень... С каждым прожитым мгновеньем для меня это время года стоит всё большего; всё дороже в сердце откликается каждый вздох осеннего дыхания,  всё более трепетно сжимается душа от аромата палых осенних листьев. Госпожа Осень стала для меня поистине святой. Кажется, в чистоте и прозрачности природы появилась на свет вся жизнь. Сотканый из разных тёплых лоскутков осенний мир дарит возращение к истокам, к чистоте начала. Кленовые листья просятся в руки; захватывает дух, когда аккуратно берёшь их уже очень хрупкие, но прекрасные тельца. Носики, радостными птичками, вылетают из рук навстречу новой жизни. Серебром плачет небо; бескрайнее, робко высокое. И особенный сладкий воздух.

Любовь родилась осенью...В числовой ли симметрии или в первых простуженных днях.

И безумно радостно быть Зимой в этой Осени...

Хотя вообще для птичьего ума
понятья нет страшнее, чем зима,
куда сильней страшится перелета
наш длинноносый северный Икар.
И потому пронзительное "карр!"
звучит для нас как песня патриота.

Предпоследний этаж
раньше чувствует тьму,
чем окрестный пейзаж;
я тебя обниму
и закутаю в плащ,
потому что в окне
дождь - заведомый плач
по тебе и по мне.

Нам пора уходить.
Рассекает стекло
серебристая нить.
Навсегда истекло
наше время давно.
Переменим режим.
Дальше жить суждено
по брегетам чужим.

Трудно идти по своему пути под солнцем, прокладывать тропинку по вновь выросшей траве. Молчат, улыбаются грустно раны земли. Трудно идти с прямой спиной. Поэтому забиваешься в угол, прячась в ворохе одеял, укрывая голову даже в летний зной. Вследствие задыхаешься от накопленных в собственной закрытости образов происходящего и восприятия мира через стекло.

Он умирает.
«Я постиг, что путь самурая – это смерть». Все остальное в книге было просто комментарием к этим словам, вторичным смыслом, возникавшим от приложения главного принципа к разным сторонам человеческого опыта. Отнеся их к красоте, я впервые стал понимать, где искать ее тайну. Все дороги, на которых она встречалась человеку, упирались в смерть. Это значило, что поиск прекрасного в конечном счете вел к гибели, то есть смерть и красота оказывались, в сущности, одним и тем же.

Всё проходит, мой друг. Любовь, молодость, всё, всё. История пошлая, обыкновенная. С годами всё проходит. Как то сказано в книге Иова? "Как о водепротекшей будешь вспоминать".

Сколько идти по тёмным аллеям? Бесконечно. Только это не является прямой линией одного направления и цвета. Как многозначны слова, так непостяжимым спектром смысла обладает каждая частица.  Дело лишь в принятии бесконечности всего и наличием внутри себя желания идти. 

Сколько деревьев встретим? Сколько рассветов...Проживём ли истинно мгновение?

Проходит неосязаемо, по причине своего несуществования.

Но сейчас мне светло,
Как будто я знал, куда иду.
И сегодня днем моя комната - клетка,
В которой нет тебя...

Прячась за толстыми ветками всегда ли мы видим истину, пользуемся возможностью разумно и добросовестно прокладывать свой путь?

Но, как жить без воды, без листьев деревьям и без деревьям нам. Иначе сложится лишь ком пыли, ветхих, не имеющих основания-корней, ценностей, хрупкий болотистый тлен. За котором ни та святая Пустота, а лишь песок в глазах, голове и душе.

Как жаль, что тем, чем стало для меня
твое существование, не стало
мое существование для тебя.
...В который раз на старом пустыре
я запускаю в проволочный космос
свой медный грош, увенчанный гербом,
в отчаянной попытке возвеличить
момент соединения... Увы,
тому, кто не умеет заменить
собой весь мир, обычно остается
крутить щербатый телефонный диск,
как стол на спиритическом сеансе,
покуда призрак не ответит эхом
последним воплям зуммера в ночи.
 

Темнеет снизу, от людей...От каждого человека, от каждого дыхания. Идёт вверх, к верхушкам сосен, к небесной глади и растворяется; очищается священным полотном... 

What does tomorrow want with me
What does it matter what I see
If it can't be my design
Tell me where do we draw the line

С первой капелькой вешней воды и последним оторванным календарным листом, обозначающим зиму, на святую землю ступила весна. Солнце греет уже совсем тепло, небо в одночасье стало жарким и летним. Горделивые мальчуганы, мартовские коты, сняли курточки и щеголяют в одних кофточках и свитерах. Улыбки видятся чаще, и в их уголках, кажется искреннее тепло; а голове - метель эмоций и чувств.

А у мальчиков весна начинается раньше. А девочки смеются, у девочек война, девочки хотят ярко-красного вина...

За годом год уносится навек,
Покоем веют старческие нравы,—
На смертном ложе гаснет человек
В лучах довольства полного и славы!
К тому и шел! Страстей своей души
Боялся он, как буйного похмелья.
— Мои дела ужасно хороши!—
Хвалился с видом гордого веселья.
Последний день уносится навек...
Он слезы льет, он требует участья,
Но поздно понял, важный человек,
Что создал в жизни
ложный облик счастья!
Значенье слез, которым поздно течь,
Не передать — близка его могила,
И тем острее мстительная речь,
Которою душа заговорила...
 

Иллюзии жизни выстраиваются словно карточный дом, словно хрупкие иголочки, которые пытаются удержать краеугольные камни мироздания. Когда дух расположен, вдохновлен - он невесом и видит все догмы, устои, положения, как очерки,  ненавязчивые эскизы, зарисовки. Если же настроения нет, то найдёшь любую пылинку в своём глазу и непременно она будет казаться бревном. И всё будет рушится, на глазах,  мир падать вместе с духом ...

The path is the mask of love a way a way
The flow is the task above today there is no other way (repeat)
You gotta trust us when you need a friend
To find us you gotta look within
You gotta trust us before you turn to dust
You gotta see before you see you gotta be before be
 

На два дня выключали электричество...О, как светло и уютно в сердцах без "благ" современности...Словно с отсутствием света ушли всё лицемерие и закрытость, а маленькое пламя свечи разожгло в душах искренний тёплый огонь любви и понимания.  Конечно, всё предрасудки, но тем не менее с явлениям приходит, то , что мы за них ставим, какое значение мы вкладываем в оное.

A bullet from the back of a bush took Medgar Evers` blood.
A finger fired the trigger to his name.
A handle hid out in the dark
A hand set the spark
Two eyes took the aim
Behind a man`s brain
But he can`t be blamed
He`s only a pawn in their game.

Люди передают какие-то вещи из уст в уста. Рассказы, истории, события, происходящие с ними. Мне всегда казалось, особенно, когда я знала изначальный текст, что люди в вольной беседе приукрашивают действительность; искажают, искривляют. Но, наверное, это происходит на уровни подсознания и зависит от восприятия человека. Каждый видит лишь то, что в нём уже есть. И как ни странно, слышит тоже, но главное, чтобы слушал, а не только слышал...

Ты помнишь, я знал себя,
Мои следы лежали, как цепи,
Я жил, уверенный в том, что я прав;
Но вот выпал снег, и я опять не знаю, кто я.
 

Как прекрасно! Утро не нужно ждать до утра.

Ступаешь по снегу, а путь твой озарён и осветлён, ещё далеким, невидным солнцем, ломпадкой горящим где-то на горизонте; и нежным, невинным небом.

Мне кажется, я никогда так остро не чувствовала пробуждение природы, появление света...Словно, это первый в жизни февраль, а может, и не словно...

Каждый рассвет в жизни единнственый.