Открываю небольшой цикл бесед с Заслуженным учителем РСФСР, Почетным гражданином г.Узловая, орденоносцем Великой Отечественной войны - Владимиром Митрофановичем Женко. Наши поиски людей – свидетелей трудного, но героического прошлого родным мест, не могли не привести к этому человеку. Владимир Митрофанович – человек уникальный. Кто не знаком с ним – почитайте его книгу «Рядовой ХХ века». Книга, правда, вышла очень небольшим тиражом, но её можно еще купить в Узловском художественно-краеведческом музее. Для кого это по разным причинам невозможно, Владимир Митрофанович разрешил выложить нам её для ознакомления, и скан книги можно скачать здесь. Организатором таких бесед стал Сергей Ожогин, он и собеседник Владимира Митрофановича, за что ему отдельное спасибо. Таких встреч было несколько, наверное, будут еще, поскольку такого интересного рассказчика еще поискать! Тема этих бесед не была ограничена строгими рамками. Здесь и воспоминания о наших местах, людях, событиях. Здесь и ветеранские воспоминания о войне, как же без них. В.М. Женко – настоящий советский человек в самом лучшем понимании значения этого слова. Все его силы, знания отданы людям. Я просто уверен, что у каждого, чья судьба хоть как-то пересекалась с ним, при упоминании фамилии Женко, обязательно появится очень добрая, благодарная улыбка.

Сам разговор начался с вопросов о лагерном прошлом наших мест, эта тема не очень афишируется до сих пор, но после поездки на 6-ую шахту, первый вопрос к ветерану и старожилу был именно о ней
- … (о 6 шахте)
- Значит, там не было ни пленных немцев, ни наших, освобождённых из плена…
- интернированные, короче.
- Там были интернированные немцы Поволжья, и говорят, что там было два барака, в которых они жили.
- Там был административный барак и еще что-то было.
- Нет, ну там вообще были, весь посёлок был из бараков, но, вроде рассказывают, что главная административная точка была здесь, на Дубовке, а это - как бы филиал такой. Но они жили под охраной, на работу тоже ходили под охраной. А потом, когда, по-моему, в 48-м или 49-м году ликвидировали эту всю администрацию, ликвидировали и комендатуру; многие из них уехали, а большинство поженились, осели, ассимилировались, и на 6-ой шахте как нигде было очень много фамилий немецких. И до сих пор у нас в школе училось большое количество ребят-немцев именно с 6-ой шахты. Но ведь тут и татары, и немцы Поволжья, и…
- Поляки.
- Нет, поляков тут не было - фамилий польских я не слышал, - и бывших наших освобождённых военнопленных. А потом очень много приехало из Донбасса шахтёров…
- Это специально, их призвали сюда как специалистов. Более того, я могу добавить, что - на 6-ую шахту не знаю, - но на 15 шахту точно приезжали даже московские метростроевцы …
- И тут тоже были. Главное было, что всё строилось, всё развивалось, и хозяином тогда на Дубовке был, по существу, трест «Мосшахтострой». Вот я, например, хорошо очень знал главного инженера этого треста - такой Пульман. И его мальчишка у нас учился. Его до сих пор вспоминают, хоть он был и сын начальника большого по тем временам, и жили они в отдельном коттедже. Конечно, жил он, в смысле обеспеченности, гораздо лучше, и даже имел возможность, будучи мальчишкой, ездить на полуторке, которая у них была какая-то на обслуживании начальства. Легковой машины, скорей всего, не было. Был Газ АА.
- Воспользовался, молодец, чего тут скажешь…
- Но самое интересное, что никогда никаких конфликтов между разными национальностями среди мальчишек, девчонок не было. Никогда!
- Кстати говоря, я про это читал и неоднократно слышал мнение: а делить было нечего…
- И вы знаете, что и в школе тоже никогда никто никого не выделял: русские, французские… Даже, вы знаете, в 44-м, 45-м году… В 44–м открылась третья школа, начала она заниматься с первого октября. То есть пока подготовили всё в бараке… две комнаты всего выделили классные…
- Какая возможность была - то и выделили…
- Да, даже был открыт специально татарский класс. Ребятишки прибывали, которые не умели на русском языке разговаривать…
- И им преподавали на татарском языке?
- На татарском языке, и учительница... я помню, что Екатерина звали, а фамилию… Недавно приезжала ко мне бывшая моя ученица, у которой я был классным руководителем в 47-м году. Она училась в пятом классе и тоже помнит, что был такой класс. А ведь приезжали всякие люди. Тогда освобождали разные районы страны в разное время, а в оккупации никто не учился, поэтому учились вместе и нормальные дети, и переростки бог знает какие. Даже у нас в 47-м году учился такой Прохоров Анатолий, он приехал из Мурманска, но форсил и говорил, что приехал из МурмАнска…
- Они так говорят, у них так принято…
- Он юнгой был уже на каком-то там корабле, на каком-то «охотнике» и к матери приехал учиться в седьмом классе. Он курил, был невысокого роста, но старше всех был. Причём, курил, мы знали, что он курил, но никогда ни при учителях, ни при ком не похвалялся. Он знал дисциплину с флота. Даже такие были ребята. А потом, вот Вы говорите, метростроевцы… На восьмой шахте работал - я его хорошо знал, только уж забыл фамилию - москвич, метростроевец, он приехал специально сюда заработать денег, потому что платили, вообще, хорошо. Он работал на самой опасной работе – подвальщиком. Ну это Вы представляете себе, знаете: выколачивает стойки, всё рушится и того гляди его придавит. Он получил подземную специальность на работе в метро, а потом поступил в институт и, чтобы можно было учиться, чтоб были средства, приехал сюда работать. Так что всякие, всякие люди были, очень интересные, изо всех концов страны. А жили-то местные люди тут тихо, спокойно и, конечно, до войны никого чужих тут не было, никто не приезжал…
- Здесь же место было очень тихое, незаселённое, вообще-то говоря…
- Деревни-то, конечно, были.
- Допустим, та же самая ДубОвка, вот я там вчера был. Да, деревеньки были: Ильинка была… что там еще было?... Торбеевка уже была.
- Кондрово, Торбеевка …
- Это уже было, да…
- Высоцкое – большая деревня…
- Она, кстати говоря, раньше по-другому называлась - не Высоцкое, как-то по-другому. Это можно найти, это не проблема. Но, тем не менее, это было. Черемуховка была, наверняка…
- Черемуховка была, дальше, Гудаловка была…
- Ореховка была, наверное, всё-таки…
- Ореховка далеко, за Крутым Верхом. Ореховка, Кобылинка…
- Но, всё равно, это были деревни-то маленькие…
- Это была Российская глухомань…

- Абсолютно правильно, причём – классическая такая, настоящая…
- Да, хатки и охапка соломы сверху - крыша. Непричёсанная…
- А вот по 6-ой шахте… Что еще было, какие особенности, воспоминания какие-то, какие-нибудь детали? Есть воспоминания людей, которые здесь были, в частности, Павло Грицака, западного украинца. Вот у меня главы его книжки, я Вам, кстати говоря, их оставлю, Вы прочтёте… Он пишет конкретно о 6-ой шахте: как сюда попал после освобождения Западной Украины, что пробыл здесь полтора года…Раз воевал против нас, то был в качестве пленного. Описывает как всё здесь было, его глазами, естественно, как он сюда ехал (а шёл 44-й год), как здесь работал сначала недолго под землей, потом в медпункте, переводчиком… О том, что здесь даже была построена баня, это Вы прочтёте…
- Эта баня-то была тоже в бараке…
- Упоминает четыре барака, два из которых жилые. Причём, для военных был отдельный лагерь: не в посёлке, а отдельно…
- Ну, бараки эти стояли, да.
- Причём, они охранялись и на работу людей водили где-то за километр- полтора. Пишет о нормах, как кормили, как жили…про условия…со всеми теми подробностями, какие он запомнил….
- Был Дом Культуры. Ну как Дом Культуры? – барак, клуб…
- Слово культура, применительно к тем временам и условиям…
- Но, однако, там работа проводилась: и фильмы крутили, и приезжали артисты выступать, и я уже в 47-м году лекции там читал. Народу много было.
- А какие лекции Вы читали, о международном положении, наверное?
- Нет, как раз, нет.
- То есть, к политике вообще никакого отношения не было?
- Нет, почему? Я занимался атеизмом. Дело в том, что тут, в частности, на шестой шахте, много было баптистов. И это были особые люди. Во-первых, они очень убеждённые верующие, несмотря на то, что их старались всячески притеснять. Но они всё равно оставались верующими. А я-то заинтересовался этим, потому что их дети отличались в корне от других детей.
- А в чём это выражалось?
- Им не разрешали ходить в кино, им не выписывали никаких газет, им не разрешали записываться в библиотеку, читать.
- А в школу ходить разрешали?
- В школу ходить разрешали, но не разрешали вступать в пионеры.
- Для того чтобы научиться читать и писать и этим ограничиться? Как цыгане?
- Нет, в общем-то, даже и десятый класс старались окончить. Дальше: никакой общественной работы они не имели права выполнять, ни в художественной самодеятельности, ни в кружках, ни в какой внеклассной работе они никогда не принимали участия. И вот я этим вопросом как раз и занимался. Заинтересовался. И потом я уже узнал, что поступали они, в общем-то, неправильно, потому что в их традициях верующий человек мог креститься только в возрасте 18 лет, когда своим умом уже дойдёт. Однако, они запрещали своим детям… У многих семей было по восемь, по шесть человек детей. Жили, конечно, очень бедно многие. И, что характерно, они были менее развиты, чем обычные дети, потому что дома книг не читали, сказки им не рассказывали…
- Это тот самый классический случай, когда бытие определяет сознание.
- Да, поэтому многие из них направлялись во вспомогательные школы. И она так и открылась на Дубовке, эта вспомогательная школа. То есть, это одна из причин, что там большое количество таких детей.

- Таких детей было много, всё равно их надо было обучать…
- Обучать нужно было, ведь им специальность давали…
- Ясное дело, власть должна растить кадры…
- Дело в том, что тогда заботились о каждом человеке в таком плане: довести его до рабочего состояния и дать ему возможность работать. Всем! Абсолютно всем! Каждому по способности работу находили. Они отличные плотники, отличные слесари были, отличные рабочие вообще. Меня этот вопрос интересовал, поэтому я занялся этим учением – баптизмом.
- А что Вы можете сказать про пятую шахту, про пятнадцатую, про посёлок 5/15? У вас есть какие-то воспоминания, может знакомства какие? Вы мне говорили, что были знакомы с Павленко Владимиром Петровичем?
- Ну, это уже теперь, а раньше ребята ходили в нашу школу…
- То есть когда там не было школы, ребята ходили учиться сюда, в третью школу?
- В третью школу, да. И вот в моём классе были ребята с пятой шахты, такие, как Костенко Коля такой учился, его почему-то прозвище было Кугут, Скрипник Володя, будущий лётчик-истребитель, еще девочки… Я бывал, конечно, на этой шахте. Там как раз было меньше бараков, там как-то быстро строили свои домишки-халупы из подручного материала.
- То есть шахта обрастала таким жильём…
- Были и бараки, потом там строили двухэтажные дома…
- Двухэтажные дома - это было уже в начале пятидесятых…
- Это уже, когда школу построили…
- А школу построили в 55-ом, это я точно знаю…
- И такой был ухоженный посёлок.
- Да Вы что?
- В таком смысле: ну как деревня, то есть улица, домики, палисаднички, огородики…
- То есть регулярность какая-то уже была видна. Это строилось не просто так: что налепили где что получилось. Улицы - да, они там чётко просматриваются: Луговая, Комсомольская, Центральная…
- А вот потом, когда уже построили 11 шахту - её, наверное, пустили в 48-м или в 49-м году - пятая шахта пошла на погашение, и большинство людей перебрались на 11 шахту работать. Она уже была построена, по тем временам, по последнему слову техники, уже с обушком не ходил никто. И там было порядочное, большое количество населения. Это был большой посёлок. Он по своей административной зависимости подчинялся Дубовке. В Дубовке был поселковый совет…
- Собственно говоря, как и сейчас: 5/15 считается отдельным кварталом, но, тем не менее, по почте приписанным сюда, индекс почтовый - Дубовский, и поссовет тоже – Дубовский.
- Вы вот вспоминали Орлова…
- Да, напомните, пожалуйста, его поговорку, потому что мальчишки моего поколения помнят этот типаж очень хорошо. Он нам давал перцу...
- Он был у Купцова… Купцов был начальником шахты одиннадцатой…
- И пятнадцатой, кстати, тоже был…
- Да. А Орлов был у него заместителем по быту…
- Своего рода комендант…
- Ну да, завхоз. Мы собрались в поход с ребятами. И, в частности, в поход собрались Виктор – сын начальника шахты Купцова и дочь его Лилия. А ведь на поход денежки нужны…
- Проезд, питание, все дела, а как же?
- Это потом уже организовалась ОблДЭТС - областная детская экскурсионно-туристская станция, потом подключили к этому профсоюзы, походы стали профсоюзы финансировать. А тут: либо на деньги родителей, либо где-то надо заработать.
- Как сейчас говорят, либо «спонсора» надо искать где-то.
- Ну да. Вот я тогда пошёл к Купцову на 11-ую шахту и говорю: «Василий Порфирьич, мы собираемся в поход, нам нужны деньги». А он заикался: « С-с-с, с-сколько денег?». Ну, я ему смету, она у меня была, может не точно, но примерно…

- Цифры какие-то должны быть, надо же озвучить конкретное предложение…
- Я говорю: «Вот столько. Вы дайте нам работу, убирать там чего-нибудь…»
- Ну, в смысле, самим заработать…
- Да, «…и Вы нам заплатите». - «Х-х-хорошо». После, в выходной день, мы идём туда работать. А он дал команду, чтобы руководил нашей работой и давал нам её, -видимо, они там договорились, - Орлов. Приводит он нас на лесной склад, а там полно щепок, всякого мусора такого. - «Вот это пожароопасное состояние, в этом отношении, надо всё это убрать». Ну, хорошо, мы с энтузиазмом взялись за эту работу, проработали всё воскресенье, а на шахте была баня хорошая. Нас этот Орлов сводил всех в баню, заставил вымыться. А, по-моему, уже начались каникулы, уже мы стали свободные и на другой день, или через день, туда отправились опять, и опять в распоряжение Орлова. Лето, жарко, а он в плаще, таком брезентовом, в сапогах кирзовых, и плащ у него был даже с капюшоном. Он опять нас на лесной убираться. Вот он приходит (мы с утра начали работать часов в 12, может и в 9 начали работать): «Хватит вам детей эксплуатировать, в этом отношении! Достаточно они показали своё трудолюбие.»
- Воспитательный момент уже состоялся, как факт…
- Да, «…идите мыться». А через дня два или три Купцов присылает бухгалтера своего, и та выкладывает нам ту сумму денег, которая нам нужна и была озвучена, а не та, которую мы заработали. Мы пустяки заработали на этом лесном складе, щепки убирая. Но формально зато - заработанные деньги…
- Но это же хорошо, в сознании детей всё равно осталось, что эти деньги заработанные, т.е. дети работали, получили какое-то удовлетворение от этого.
- А потом он еще работал на 15-ой шахте. Когда эти шахты выработались, он работал на «Дубовской» шахте одно время…
- На третьей, что ли?
- На третьей, которую закрыли англичане.
- Да Вы что! А почему? Как они сюда попали и почему англичане, интересно?
- Началась перестройка, в 90-е годы вообще стали закрывать промышленность, а шахты – в первую очередь. Начальником шахты был Ковалёв.

А.Н.Ковалёв, последний директор ш. «Дубовская» (3-я Бибиковская)

К нему приезжают из Международного Валютного Фонда: «Почему еще работает шахта?» - «А почему нет, еще уголь есть, условия хорошие, шахта рентабельная…»
- Она гремела, производительная была на тот момент. Тут уже всё позакрывалось. 12-ая уже не работала…
- Она одна работала, большинство шахтёров тогда уже перевели в Венёв.
- В Венёв, на Грицовские шахты…
- «Подмосковная»…
- Из работающих шахт она была одна, последняя…
- Во всяком случае, в Узловском районе - да. - «А уголь нужен?» - «Ваш уголь никому не нужен». - «А электростанции угольные?» - «Уголь вам привезут из Силезии». И всё. Это с ним разговаривали англичане, представители Международного Валютного Фонда. Там какие-то деньги громадные получили в этом фонде…
- Кто-то эти деньги получил, да…
- На закрытие шахты дали большие деньги, и вот квартал пятиэтажек построили как раз на эти деньги - директор «Дубовской» шахты и начальник стройуправления Грибанов. Причём, очень быстро, это было последнее строительство в посёлке, уже был 2 тысячи какой-то год…
- Две тысячи с копеечками…Удивительно, правда, но всё равно хорошо, что эти деньги были вложены в людей, в жильё…
- И даже больше! Построили для шахтёров, которые жили на Партизанке в плохих домах и бараках, которые на Дубовке жили в бараках, на шахтах жили в бараках. Потом: эти квартиры есть, а жильцов нет! А оформляли-то документы на квартиру через начальника шахты, через Ковалёва. И он рассказывал, что уже последние приходили: вот, мол, нужна квартира. И уже дали таким, которые к шахте не имели никакого отношения, например, работникам аптеки, какой-то интеллигенции…
- Вот что касается интеллигенции: я так понимаю, что интеллигенция в этих краях образовалась с послевоенного времени, потому что о какой интеллигенции вообще могла идти речь, когда здесь было то, что было. И вот Ваш приезд сюда можно, наверняка, считать началом этой эры.
- Ну, в общем, когда я сюда приехал, учителей, которые жили в поселке, было, может быть, человек пять-шесть, и то - мужчины из наших бывших военнопленных . Сипаков, Пяткин…
- Вы говорили из Норвегии колонна была…Из их числа первые учителя…
- Были молодые девчонки, которые кончили, в основном, Аким-Ильинскую школу. Там директор школы был такой молодец-мужик, он открыл педагогический класс, и девочки кончали десять классов, получали специальность учителя начальных классов: Юрчиковы, Чекматовы… А потом уже стали присылать из ВУЗов, это была Московская область…

- До 57 года, по-моему, была московская область…
- Тут было прекрасное снабжение. Вы знаете, реформа денежная и отмена карточек произошла в декабре 47-го года. Здесь был один немец Поволжья – работал маляром в ЖКО - Александр Каллер, но числился художником. Ну, естественно, я с ним познакомился. И вот он пришёл ко мне в начале декабря 47-го года с предложением. Тогда уже трест появился, ОРС у треста появился…
- «Щербаковуголь» да?
- «Щербаковуголь». Ему предложили сделать вывески стеклянные на новые магазины, которые будут открыты, и он предложил мне принять участие в этой работе. Тем более, что награждённые орденами были освобождены от подоходного налога. Трудовое соглашение - на меня, и мы с ним эти вывески делали у него дома. У него в бараке была большая комната, ребёнок один был, жена русская. Открыли эти магазины, вывески наши повесили, стеклянные. Понимаете, время было такое, что всё развивалось в лучшую сторону…
- То есть вектор был. Причём, по нарастающей: всё лучше и лучше…
- В этих магазинах, где сейчас промтоварный магазин, был барак, разделённый на три части. Это был продуктовый магазин: рыбный отдел, гастрономия и бакалея. В рыбном отделе стояли бочки с красной и чёрной икрой и совком продавали икру…
- Это можно только попытаться представить…
- Причём, мрачная комната такая, низенькие потолки. Директор магазина был Воскобойников. Потом мы его избрали председателем совета ветеранов. В магазине-гастрономе всякие там колбасы, вино - ну самые разнообразные бутылки, причём, вина наши, главным образом грузинские. Мы с женой тогда молодые, только поженились, решили, что испробуем все эти вина…
- Это же здорово! Получилось?
- Да, конечно, нам они очень понравились. Это сухие вина такие, пьются хорошо, легко. Я никогда не увлекался этим делом, но хорошее вино любил.
- Тем более, что для этой местности это вообще не характерно…
- Но дело в том, что в Дубовку приезжали за продуктами из Узловой даже, несмотря на то, что Узловая тоже…
- Если здесь был «Щербаковуголь», то там - «Молотовуголь» и снабжение не должно было быть хуже, чем здесь…

- Но там, видимо, было больше снабжение не по линии «Молотовуголь», а по линии железной дороги. И, видимо, ОРС железнодорожный, как я тогда еще думал, работал хуже, чем у угольщиков. И народ сначала после голодухи военной и послевоенной, конечно, бросился откармливаться. В первую очередь. Но это и понятно.
- Конечно, вполне естественно, и это правильно…
- А потом понадобилась мебель…
- Физиологию удовлетворили, теперь нужно было удовлетворить свои какие-то эстетические представления…
- И вот тогда появилось очень много мастеровых, столяров, которые, в общем-то, работали в ЖКО, но дома как-то там производили мебель: столы на точёных ножках, буфеты, стулья всякие, и бог знает что. И всё, понимаете, на улучшение шло. Двухэтажные дома строились. Еще очень хорошо я помню, когда я демобилизовался, был председателем поссовета такой Скоков Серафим, не помню отчества. Я пришёл прописываться, а у матери – одна маленькая комнатушка. И говорю, мол, я демобилизовался, документы, надо прописываться. «Не пропишу». - «Почему?» - «Площадь мала». - «Как это? Я же живу там!». - «Ну и что ж, не пропишу». А вот представьте: письменный стол, зелёная скатерть, ну не скатерть, а было вделано зелёное покрытие, сукно зелёное, но всё это заляпано чернилами, и вообще, грязь какая-то, и большая чернильница стеклянная, ручка с пером. Вот он сидит на стуле, такой хам. Ой, как же я разозлился! - «Или ты сейчас дашь команду, чтобы меня прописали, или я голову тебе сейчас этой чернильницей проломлю!» За войну нервы расшатались.
- Прописал?
- Да, прописал! Я не понял, глупый был еще, только что из армии. Оказывается, он выжимал из меня бутылку водки.
- Ну, понятно, это сейчас понятно…
- Да, а тогда я этого не понимал. А потом стал тут председателем поссовета такой Панасенко Григорий Степанович, подполковник в отставке, после ранения, правая рука у него как-то скрючена была. Вставал он в пять часов утра, обходил весь посёлок до самого крайнего домика: с одной, другой, третьей и четвёртой стороны и к восьми часам на наряд в ЖКО «сделать то, сделать то, сделать то, и безоговорочно!» Вы представляете, тогда сажали деревья, кустарники. Эта улица Зои Космодемьянской, где промтоварный магазин. Был субботник, и мы сажали вязы. Я размерял (четыре шага – лунка), ребята копали, всё это ровненько. Кустарник, дорога, и отгорожена дорожка пешеходная от дороги красивым штакетником высоким, покрашенным. Представляете, как это было здорово!

- Представляю, конечно. Тем более, что сделано это на площади, когда виден масштаб и какой-то общий подход.
- И вот тогда - асфальтовое покрытие. Всё это делалось, дома строились, и ЖКО работало под командой председателя поселкового совета. А поскольку он был подполковник в отставке, то командовать умел, научился во время войны. А как праздник - украшали Дубовку флажками, портретами. Я вот вспоминаю трест, первый праздник – День Шахтёра. Перед Днём шахтёра меня с урока директор: «Вас хочет видеть Дубровский, просит придти сейчас». Ну, директор говорит - пошёл. - «Вот, нужен будет праздник, День Шахтёра»… а, нет, обманул, в другое время было. В общем, я, скорее всего, и не помню того, как всё это получилось. Короче говоря, надо было написать портреты передовиков-шахтёров. А вы знаете, как тогда ко Дню Шахтёра трест отмечал передовиков-стахановцев: вот такая большая корзина, бутылка шампанского, бутылка водки, бутылка коньяка и закуска, и на машине развозили по квартирам. И мы с этим Сашкой Каллером приняли заказ: большое панно, наверное, метров четыре шириной и высотой, наверное, метра два «Сталин – лучший друг шахтёров!», портрет Сталина, а вокруг него – шахтеры. Вот такое панно. И портреты стахановцев.. Шестьдесят, нет, сорок на шестьдесят. На полотне всё это делалось, сухой кистью…
- Какой это год был, уточним…
- А я, вот, не помню…
- Ну, приблизительно...
- Пятьдесят какой-то…пятьдесят третий...
- Сталин еще живой был?
- Ну, да, конечно!
- Значит, это было до 53-го года…
- Может пятьдесят второй, вот так… И вот мы всю эту работу сделали за два дня, и получили какие-то громадные деньги, которые даже не вписывались в те заработки, которые были на Дубовке у людей. Всё это украшало, всё это здорово! И вот с урока меня отправили перед Новым Годом… Оказывается, вспомнил я теперь: перед трестом решили поставить ёлку, а под ёлкой – Дед Мороза. Меня спросили, смогу ли я Дед Мороза сделать? Я сказал, что смогу: вата, тряпьё всякое, каркас Дед Мороза в рост человека…
- В натуральную величину…
- Да. Интересно тогда было, и ребята хорошие были, трудолюбивые. И ведь сколько ребята сделали на Дубовке! Сейчас даже никто этого не знает: забыли или просто не слышали. Конечно, знают те ребята, знают пожилые люди. Вот, допустим, парк, 10 гектаров посадили ребята 18-ой школы ко дню 100-летия со дня рождения Ленина.
- 70-ый год. Но почему это произошло? Потому что была правильная организация, с детьми работали…
- Поселковый совет договорился с колхозом, те выделили землю - десять гектаров. Это не просто - землю дать. Колхозная земля навечно закреплена, это возможно только с большим разрешением…
- А землю выделили в посёлке?
- За посёлком. ЦЭЭМ сделал пруд и на берегу этого пруда, если на самолёте лететь, то - я не знаю, как это будет выглядеть сейчас, - а тогда, по идее, было так: «100» и внизу – «ЛЕТ»…
- Именно так были деревья посажены?
- Да, с самолёта если смотреть…
- Вы знаете, когда я однажды летел в Одессу, тогда ещё из Тулы самолёты летали, в полёте в лесопосадке разглядел надпись типа «ЛЕНИН» или что-то в этом роде (я уж теперь забыл, что конкретно), но это было настолько рельефно, настолько заметно…
- Ну да, это ведь в Тургеневском парке, с самолета если смотреть. Спасское-Лутовиново, Вы были там?
- Нет, в Спасском-Лутовинове не был, еще до туда не доехал. Видать тогда это было своего рода модой, да?
- Я вспомнил про Спасское-Лутовиново. Когда мы с ребятами проект парка разрабатывали, решили так сделать.
- Понятно, украли идею…
- А сейчас за парком никто не ухаживает, позарастало всё, однако, молодёжь ездит на природу: «Ну, куда поедем? Поедем - в «нолики»…

- «Нолики». Вот кто посвящён, те знают, те понимают о чём идёт речь. Владимир Митрофанович, а Вы сталкивались по работе с Доценко Николаем Васильевичем?
- Ну да!
- Я его знаю, потому что он жил недалеко от нас…
- Да, биологию у вас вёл…
- Биологию у нас вёл, потом он из 16-ой школы ушёл в третью…
- Как раз я лежал в больнице, и он лежал. Я живой выписался, а он – нет...
- В Узловой?
- Здесь, на Дубовке. Хороший человек, хороший учитель, очень много знал. Он очень глубоко знал биологию, предмет хорошо знал, никогда не кричал, с ребятами хорошо работал. Вы у него учились?
- Ещё в 16-ой школе, тогда он у нас вёл ботанику. Это было где-то в пятом классе, потом он ушёл сюда на Дубовку в третью школу. Интересный был человек, очень интересный, такой неординарный...
- Во-первых, он резко отличался от других учителей даже своим каким-то поведением. Я даже не могу вот так сказать, что-то было своё у него. Но вот рак…
- Это бич нашего века, что тут скажешь? Я хорошо знал Алимова Александра Ивановича, который потом пришёл после Павленко, директорствовал в нашей школе. Ничего не преподавал в нашем классе, он математик, но, тем не менее, по школьной, общественной работе я с ним сталкивался очень тесно.
- Ну, я-то хорошо его знаю, потому что он проработал со мной бог знает сколько времени…
- Из-под Вашей руки. Он военруком здесь работал? И ушёл в 16-ую именно от Вас тогда?
- Да, причём, когда появился приказ, по моему, в 70-ом году, или 69-ом, в 70-ом, наверное, - это введение Начальной Военной Подготовки, - он уже учился в институте, у них была «военка», лейтенант. А заведующим облоно был бывший наш заведующий гороно, а если правильно сказать, то первый директор 16-ой школы.
- Даже так?
- Тогда такие были времена интересные. Строили школу. Построили. В каком, 55-ом что ли? И прислали сюда учителя истории в район, в город - Воронцова такого. А он приехал из группы оккупационных войск, где работал инспектором какого-то отдела народного образования, там много школ было. И его назначают понарошку директором 16-ой школы где-то в начале августа. Он принимает школу, всё оборудование. А потом приехал сюда Павленко, приехал из Сибири. Его назначают директором 16 школы, а того переводом - заведующим районо…
- С повышением то есть…
- С повышением, но директор школы зарплату получал выше, чем заведующий гороно, а если переводом, то сохраняется зарплата та. И вот для того, чтобы ему обеспечить зарплату побольше, и сделали такой финт. Я поехал к нему, к этому Воронцову. А тогда на Тульскую область дали, по-моему, на три школы, эксперимент с Начальной Военной Подготовкой. И я выпросил. Я почувствовал сразу, что это очень хорошее средство воспитания. И он издал приказ - 18-ой школе. Тут пришлось уговаривать Александра Ивановича...

- А уговаривать в каком смысле?
- Он математику вёл, а военрук получал определённую зарплату и часы военного дела (десять часов или пятнадцать часов Начальной Военной Подготовки) - всё это в ставку военрука. А сверх ставки военрука он имел право только как директор, завуч, вести 12 часов математики. И вот с первого момента их куда-то отправили: или в Нахабино, или куда-то…
- Вы в книжке упоминаете Нахабино, под Москвой…
- На этих курсах они там были месяц, и прям сразу же он начал делиться, так скажем, опытом…
- По горячим следам, пока еще знания свежие, впечатления. А что вы можете сказать о Павленко Владимире Петровиче как о директоре, как о человеке, учителе? Он у нас историю вёл.
- Мы с ним были в хороших отношениях, даже дружили, даже друг у друга были дома... Жалко, он умер: инфаркт случился у Маргариты Ивановны. И он вдруг сразу же стал не в себе. Она умерла, на другой день - он. Их похоронили вместе, дочка хоронила. И на кладбище одна плита. Вы не видели? С краю…
- Нет, я не видел. Это на старом кладбище или на новом? Новое - где первая Бибиковская шахта, возле террикона; старое – там, где деревья растут, у меня бабушка похоронена на старом, потому я на старом чаще бываю…
- Как въезжаешь на кладбище с центрального входа, немножко проехать, налево свернуть, - и прямо вначале стоит этот памятник…
- У меня остались хорошие впечатления от нашего завуча, Богдановой Веры Станиславовны, наверняка Вы её знали…
- Знал, конечно…
- Она преподавала литературу и русский язык. Так, кАк она вела уроки, мы её очень сильно боялись, но, в тоже время, насколько она была строга, настолько же и добра…
- Да, Вера Станиславовна, хорошая учительница, очень…
- Я уже теперь, с высоты возраста, понимаю, что это был за учитель. Особенно нам нравился следующий урок после сочинения или диктанта. Она делала разбор – это было что-то! Ему посвящала весь урок. Если человек был достоин – возносила, буквально, до космоса, но могла точно также и опустить, если он этого заслуживал. Причём, характер это носило такой, что она разбирала всех персонально, все всё про себя узнавали: и смеялись над собой, и над собой же плакали.
- Она пользовалась большим уважением среди учителей русского языка. Моя жена тоже учительницей русского языка была, она хорошо её знала.
- Я помню даже её артикуляцию, как она «ща» выговаривала. Часто экскурс в свою молодость делала, но всегда кстати. Было настолько интересно, что урок пролетал, как одно мгновенье. Это было здорово. Таких учителей я уже как-то и не встречал. Вот именно таких, такого плана. Эта личность была очень сильная, очень большая. Встречались учителя, которые знают много, но как педагоги несостоятельны, скажем так, донести не могут. Ясное дело, что хороших композиторов и художников много не бывает. Точно так же и среди учителей…
- Видимо, так. Ординарных людей - большинство, неординарных - меньше. Однако, 16-я школа никогда не была на плохом счету. Вот 12-я школа на Партизанке… Как-то её всё клевали, клевали, помню…
- Может это на личностной основе было? Директор, может, не угоден был или еще что-нибудь?
- Я помню, директором школы там был такой Баглай, зовут как его – забыл. Он был очень большой любитель спорта и сам спортом занимался, и у нас хорошо организовалось тогда кустовое содружество школ: первенство по футболу, по волейболу… Не все школы, а вот 12-я, 13-я, 16-я и 18-я - четыре школы собирались. Обязательно директора были на этих соревнованиях. Мы поставили так, чтобы всё было организовано как нам хочется, а потом после соревнований тот, кто становился победителем, должен был угостить всех остальных в столовой…
- Традиция, никуда не денешься, это здорово!
- Ну а почему бы и нет?
- Вы в 84-ом году закончили свою трудовую деятельность, на пенсию ушли. В школе сейчас бываете?
- Да, конечно! И так прихожу, и на праздники приглашают.

- Не забывают, то есть. Это великое дело. Но сейчас время такое, что, в основном, всё разрушается, забывается, ничего не ценится. Это же хорошо, когда не забывают, хотя Вас невозможно забыть. Слишком много было сделано.
- Вы знаете, самая большая для меня радость, когда приезжают ко мне бывшие ученики бог его знает какого года выпуска, бог его знает откуда.
- Сюда, домой?
- Да, недавно приехал из города Жукова, знаете такой город?
- Жуков – это где?
- Город Жуков, родина Жукова, маршала.
- Это Калужская область, знаю.
- Бывший Угодский Завод, рядом Протвино, а я родом-то из Малоярославца…
- Я знаю, буквально полмесяца назад там был: в Малоярославце, Медыне, на Ильинских высотах. Я специально поехал туда. Ездил к своему другу, тоже в Калужскую область на Угру…
- Где?
- Это где Полотняный Завод, возле…
- Не около Юхнова?
- Нет, Юхнов - на запад, туда дальше. Возле Товарково. Если ориентироваться по местности, то это место слияния Угры и Шани.
- Это место я знаю, Полотняный Завод… Я же ведь в Калуге жил позднее. Возвращаясь из похода, почти каждый раз мы заворачивали на Угру под Юхновым и там отдыхали дня два-три, ничего не делали…
- Понятно, просто полная релаксация...
- Отличные места, река…
- Места чудесные. Сейчас там Национальный Парк, нельзя ничего строить. Впечатление просто шикарное…
- А там, Вы знаете, Угра: с одной стороны - немецкий передний край, с другой стороны - советский передний край.
- Передний край наш был ближе к Москве на левом берегу, на правом были немцы. Я, когда ходил там, обращал внимание: очень удобное место для организации обороны. Идёшь по лесу, потом пойма реки, взгорок…
- И вот последний раз мы были на Угре в 82-м что-ли году. Огневая точка немецкая, пулемётная позиция. Там ведь еще сохранились все траншеи, правда, всё обвалилось, но это хорошо видно человеку, который знаком с войной; он сразу же видит где что. А тут еще навалены патроны, гильзы патронные - куча. Заросли крапивы… Прямо на самом берегу Угры ребята находят три скелета.
- Да Вы что?
- Разведка наша, видимо, как я понял. Разведка переправилась через реку, причём, это было зимой, потому что нашли истлевший кусок овчинного полушубка…
- Именно так идентифицировали, что это были наши?
- Да. Потом котелок… Я уже не помню: какая-то буква выскоблена была на котелке… Остатки валенка…
- Наш котелок, круглый, не немецкий, а наш?
- Наш котелок, круглый. Это было в 82-м или в 81-м году, даже скелеты открыты…
- Это отдельная тема.
- Мы на другой день со стоянки этой снялись и поехали домой через Юхнов. Там я зашёл в военкомат и дал им наводку. Они поблагодарили: ах-ах-ах! Сделали что – проверить, конечно, уже нельзя... Вы знаете, когда мы в походе первый раз на это место приехали, - а ведь туда, под Юхнов мы ехали по той простой причине, что это места моего детства, я там всё в детстве облазил, жил в Перемышле, - там были невообразимые клубки и мотки колючей проволоки (передний край сматывали), в диаметре метра два с лишним. И деталь: на этой стороне вся проволока оцинкованная была, а на той стороне, где наша оборона - мы там тоже лазили, - проволока ржавая. Нам некогда было оцинковывать. Они же оцинковывали для лагерей, на тысячу лет её себе готовили. Лучшее средство воспитания – это походы. Те ребята, которые в поход со мной ходят, становятся такими близкими друзьями, активом школы, поэтому всегда группа комплектовалась так: старшие, а потом – младшие. Младшие остаются, старшие кончают школу, уходят, новые молодые - приходят…
- То есть, есть преемственность…
- Да, обязательно. И всегда: из похода возвращаемся, ребята понимают как люди на Украине живут хорошо, и как у нас всё плохо; из Белоруссии – «ну как хорошо в Белоруссии, а у нас…» И действительно, в средней полосе хуже всех люди жили. Двести километров от Москвы…
- Вот это, кстати, удивительно. Люди, которые здесь ни разу не были, думают: «Ведь ближе к Москве!». Это в подсознании сидит. И что всё так плохо, вроде как бы, и не верят…

……

Немного о войне...

- Это когда в разведроте танковой были?
- Да, освобождение Варшавы и так далее до Одера, правда, с заходом в Восточную Пруссию... Вы представляете, нас встречали так здорово местные жители! Если колонна останавливалась в деревне, то бежали все, угощение тащили, чего угодно, бросали на танки, девчонки украшали искусственными цветами, втыкали куда-то там, где есть ямочка в машине. Подносили «бимбер» - самогон, окрашенный какой-то краской с сиропом. И предлагали тосты за Ванду Василевскую, Осубку Моравского, их полководцев… Конечно, за Рокоссовского.
- Он же поляк, конечно…
- И всё это было так здорово! Почему сейчас такая ненависть у них? Даже удивительно. Я ведь, когда в восемьдесят каком-то году был с делегацией в Польше…
- В 81-м…
- В 81-м, да, ведь нас тоже там встречали очень хорошо. Мы же общались с людьми обычными, не то что там какими-то приглашёнными – нет. Но сейчас почему? И вот этот знаменитый расстрел поляков, надумали. И, главное, меня больше всего поражает, что руководство наше, вместо того чтобы оправдать как-то свою страну, наоборот, кается. Почему не каются американцы, когда истребили всех индейцев? Никто не кается. Меня больше всего возмущают эти выступления всякие : «вот у них там, а у нас… вот у них! как они живут!»… Никак они не живут! Там совершенно другая мораль, совершенно другие взаимоотношения между людьми. Вот Вы запросто могли ко мне приехать, по телефону позвонили и - встретились. Нет, там так нельзя…
- Ну, у немцев нет…
- Да и у немцев, у французов… Ни у кого у них в Западной Европе так не встретишься. Я не рассказывал? В Берлине же было четыре зоны оккупации, Вы знаете…
- Да, знаю, конечно…
- Английская, французская, американская и наша. Наша зона была почти вся разбита в пух и прах. Мой друг такой был - Женя Манюгин. Нас с ним частенько в командировки отправляли в Берлин, а поезда так шли: утром шёл поезд в Берлин и из Берлина тоже утром, поэтому, если приехал в Берлин, то уехать ты должен на другой день и тебе надо где-то ночевать. Ночевать в командировке можно было при нашей комендатуре, но бюрократизм был и тогда: откуда, что, чего? А поскольку Женька хорошо владел иностранными языками - он учился, до войны окончил Киевский институт иностранных языков, - мы нашли, он, вернее, нашёл во французской зоне оккупации на улице, которая называлась, до сих пор помню, Мерингштрассе, приват-отель, всего четыре комнаты. Содержала этот приват-отель супружеская пара. Нам тогда казалось, что они старые все, им где-то пятьдесят с лишним лет было. В Германии, в Берлине в частности, эти квартиры не отапливаются зимой, но спать тепло под перинами, даже жарко. И вот приезжаем, а сначала надо обзавестись жильём. Приехали на улицу, а нас не принимают. Дед говорит: «Вы знаете что, мы бы, конечно, вас приняли, но ухаживать за вами некому. Сегодня у моей жены юбилей (по-моему, 60 лет ей), мы гостей пригласили и ухаживать некому». - «Но за нами не нужно ухаживать, это хорошо, что шестидесятилетие…». В общем, Женька его уговорил. Мы оставили все вещи, которые нам не нужны, и пошли по своим делам. И, прежде чем вернуться, зашли в магазин. В Берлине открылся большой магазин на нашей зоне оккупации. Отремонтировали большое помещение, двухэтажное – громадный гастроном «Москва». В этом гастрономе «Москва» было всё, что только производилось в СССР. В частности, я никогда в жизни не ел копчёного угря, а там как раз его попробовал. Сейчас можно добыть такого в Москве? – не знаю.

- Сейчас всё можно добыть...
- Купили две бутылки водки, колбасы…
- Ну, по-нашенски.
- По-нашенски. Сыр, еще чего-то. В общем, выпивка и закусон. Приходим. Цветов, конечно, никаких не было, какие там цветы! Женька остался на кухне, а я дверь открыл и смотрю: за столом сидит примерно человек восемь, может быть десять. В центре стола бабуля-хозяйка, а они так: мужчина - женщина. Перед каждым тарелочка, нож, вилка - всё чинно. Посреди стола стоит бутылка и во-о-о-т такие крохотулишные рюмочки, и у каждого на тарелочке из тряпочки или газетки завернутый какой-то бутерброд. Кроме бутылки водки для общественного потребления ничего нет. А Женька там колбасу кромсает. И вот мы всё это принесли и на стол поставили. По мановению волшебной палочки всё из тарелок исчезло! Эти бутербродики все очутились в карманах, мгновенно! А у нас хлеб - краюхами, колбасу резать - так резать ломтями…
- Кусок хлеба - так кусок хлеба!
- Да, ведь они даже этот хлеб маслом, каким-то поганым маргарином только так вот, чуть поры закрыть. И мы потребовали, чтобы рюмки эти убрали, и – стопочки! Говорят там, что они не пьют, не едят. На халяву и пьют, и едят, да еще как!
- Ещё попробуй, догони…
- Да, а водка в бутылках была 750 граммов. Полтора литра водки. Мы их, конечно, споили, и всю закуску они что съели, что домой забрали - мы не следили. Посидели немножко, нам интересно было понаблюдать, и пошли спать.
- Конечно, интересно…
- Вот образ жизни-то какой.
- Это надо понимать…

- И вторая интересная встреча. Это еще более удивительная встреча. Когда нас демобилизовали 1 мая 1947 года, мы оказались в деревне на железнодорожной станции для отправки скотины в Россию в счёт репарации. Сначала предполагали, что мы её будем собирать, но мы ничего не собирали. Два взвода. Причём, мы жили сами по себе, второй взвод жил сам по себе, два офицера жили тоже сами по себе. Никто никому не подчинялся, все жили весело. В 12-ти километрах был такой город Вольдек. Мы спёрли на станции дрезину ручную и по железной дороге на дрезине вперёд - 12 километров! Дрезину эту в кусты перед городом, и - в город. Такие фокусы делали! Закупили весь кинотеатр, все билеты и пропускаем всех бесплатно – мы купили кинотеатр, всё, уже хозяева. Дальше: аттракционы там, качели какие-то были в городе и карусель. Закупаем карусель на два часа, допустим, и всех крутим…
- А как они реагировали при этом?
- Да лучшие друзья! Причём, мы ведь без оружия, у нас никакого оружия не было - ничего. Мы оставили в части всё и жили без оружия, никто нас не охранял, но мы ничего и не боялись. Немцам: «Ферботен» – и всё, никто на нашу жизнь не покушался. Я всегда думал: мы тут живём, гуляем везде, ночами бродим. Немцы так могли бы у нас? Конечно, нет! Давно бы прибили всех. А у меня друг такой был Лёвка Лебедев, нет, не Лебедев, Лёвка Вишневский, такой парень охломонистый, хороший по душе. Мы как-то с ним сошлись, и я уже не помню по какой причине. То есть вот в таком ресторане у них в этом Вольдеке… А в ресторане что: водка и пиво, бир и шнапс, больше ничего!
- И закуски никакой?
- Никакой закуски. Всё по карточкам. В этом городе комендатуры советской не было, и вообще, мы приезжали единственные солдаты советской армии. Большой зал для танцев; обязательно аккордеон, скрипка и какая-нибудь труба - вот это оркестр. Приходят отдыхать вечером и пожилые, и мужья с жёнами, и молодёжь собирается; занимают столик, во-о-от такие рюмочки. Пиво. Мужики могут сидеть часами «ла-ла-ла-ла» с кружкой пива. Между прочим, это не главное, что я хотел сказать сейчас. Был «белый» танец, меня пригласила немочка, такая дама симпатичная, может лет тридцать-тридцать пять. Мы с ней танцевали, потом какой-то снова танец - я её пригласил. И, когда я её посадил, муж мне объясняет: благодарит меня за то, что его жена мне понравилась, раз я её пригласил танцевать.
- Удивительно, надо же…
- Они считают: если жена кому-то нравится, то он сделал правильный выбор. И вот познакомились мы с директором банка местного. Он был директором и до, и тогда. Как там получилось, что Лёвка Вишневский набился в гости? Мы согласия не получили, но как-то днём приехали туда в ВОЛЬВЕК, купили водки и нахально к нему домой запёрлись. А у них как раз обед. Им деваться некуда: он, жена и мы двое. Сервировка стола, накрахмалена скатерть… Они не ждали, мы нахально вошли…
- Специально не готовились…
- Накрахмаленная скатерть, чудесный сервиз, сервировка, суповница такая, тарелочки, ножи и вилочки, как в ресторане, и салфеточки. Подают холодную закуску (мы ж разлили), причём, стаканы заставили достать…
- Мы из мелкой посуды не пьём, правильно?..
Это было лето. Один кружочек помидорчика, кружочка три или четыре огурчика свежего и шпината листочек. Тогда я не знал, что это такое, никогда не ел, но такой листочек… толстенький. Всё. Выпили. Ну что такое кружочек помидорчика для солдата и три кружочка огурчика? И хлеба нет, без хлеба всё это. Дальше открывается суповница. Суп из брюквы: такие кубики ровные совершенно, калиброванные, розоватая такая жидкость… Запах до сих пор я помню: это до того отвратительный запах! То же семейство крестоцветных, как капуста, только она, брюква, с таким привкусом… У нас её давали скоту или ребятишки просто сырую грызли. У них это - еда. И суп заправлен: лучок, видимо, поджаренный на каком-то жире. Выпили, похлебали. На второе - картошка. Приносят на красивейшем блюде: картошка варёная в «мундире». И судочек с подливкой, а подливка какая-то мясная, от неё мясной дух идёт и там что-то плавает. Ножик специально, ставится ещё тарелочка, каждый себе чистит картошечку, очистки кладёт на специальную тарелочку, ложечкой подливочки полил и - лопай. Поели картошечки, потом хозяин достаёт во-о-о-т такую коробку сигар; жена приносит в стаканах с подстаканниками - мельхиоровыми, может даже серебряными, – кофе и три кусочка хлеба. Нас трое, жена участия не принимает - тут мужской разговор. Значит, сигару закурить, кофе и бутерброд. Хлебушек, значит, вот так… Я делаю скидку на 47-й год: конечно, разруха, но картошку-то он мог почистить! Нет, это такой обычай. А на кухне у нас мы готовили себе сами. Жило нас двадцать человек в доме у немцев, большую комнату занимали, на полу солома расстелена была. Хозяйки помогали нам. У нас дежурный был, варил. Хозяйки помогали готовить еду, а мы их кормили, то есть они тоже кормились. Так они тоже хотели нам также сделать. У них же как: варят картошку в мундире и тащат в погреб. Захотели супу картофельного – достали эту картошку, очистили, порезали в бульончик – картофельный суп. Хотите картошечку просто с чем-нибудь – очистили, приготовили – вот вам картошка. Это не из-за бедности, а - обычай. Когда мы наступали, немцы бросали свои хозяйства, всё бросали, бежали. А у них консервирование, которое к нам потом пришло, в банках с закруткой. Тогда было еще и это. Мы удивлялись: здорово, компоты всякие в подвале стояли! У них законсервированные яйца были чищенные…
- Первый раз об этом слышу, очищенные даже?…
- Да, яйца варёные, очищенные. Консервировать яйца?! Яйцо сварил - и съешь его!
- Да у нас не додумаются до этого вообще никогда…
- Дальше: консервированные какие-то там травы, всё это закатано. Но у них совершенно не то, что наша широкая душа!
- Там свои традиции, понятно...
- Приезжала недавно - может с полмесяца прошло, может побольше - бывшая ученица, она даже учительницей у нас была… немцы Поволжья…
- А фамилия её как?
- Раменских… Ася такая…
- Нет, не знаю, у нас была учительница Кинсфатор Нина Евгеньевна…
- Я знаю, она с Дубовки…
- Она нам преподавала немецкий язык…
- Знаю, знаю. Вот я у неё спросил: «Ась, а как там теперь?». – «Точно так же». Никто в гости друг к другу не ходит. Если встретиться, то договариваются в какой-то забегаловке, причём, заказывает каждый себе сам и сам расплачивается. Вот если я Вас в ресторан приглашу, кто должен расплачиваться: Вы или я? Конечно, я! Я пригласил!
- Приглашающая сторона. А твоя воля уже поучаствовать в этом, не поучаствовать…
- Это норма. И по-другому, мол, давайте пополам поделим это всё и так далее. Ну последние штаны снимешь, а расплатишься!
- Конечно, конечно.
- Там всё осталось точно так же, там никто никому не нужен, там соседи живут – друг друга не знают, и знать не хотят! И государству никто не нужен! Раньше беженцев встречали, квартиры давали, пособия. Теперь всё это кончилось. Приехал? – ну приехал и живи. Как хочешь. Твоё дело.
- Сам кувыркайся…
- Кувыркайся сам. Причём, ещё надо работу найти. Так вот я у Аси спрашиваю: «Ась, ты хорошо знаешь русский язык, в совершенстве теперь владеешь немецким. Почему бы тебе не стать учительницей русского языка или переводчицей?» - «А не пробьёшься, даже если бы я очень захотела, мне не пробиться». Так вот, она работает там каким-то социальным работником (я не стал расспрашивать), как у нас пожилые старики и старухи ходят из горсобеса за продуктами, за лекарствами. Всё искусственное: вся еда, синтетика всякая, а натуральное настолько всё дорогое, что купить его могут только очень богатые. У нас мясо продаётся, пусть оно двести пятьдесят стоит, но я всё-таки могу его купить - килограмм мяса. Пенсионер, не каждый же день я буду есть по килограмму свежего мяса! Нет, они там свежего мяса не могут поесть. Свежее мясо бог знает по какой цене!..

Прочитав воспоминания Павла Грицака «Вышки и пулемёты», появилось желание поближе посмотреть те места, в которых люди терпели нечеловеческие муки и унижения. При том, если Грицак был еще на стороне противоборствующей Красной Армии, то поляки Армии Краёвой воевали-то против гитлеровской Германии за свою страну, а вся вина наших немцев-трудоармейцев была лишь в том, что родились они немцами, хотя родителей, как известно, не выбирают.
Силами моего друга Сергея Ожогина был осуществлён такой выезд. Кроме простого визуального любопытства, была мысль поточнее привязать этот лагерь к конкретной местности, по возможности что-то узнать у местных жителей.
Немного о самом объекте нашей экспедиции. Бывшая угольная шахта №6 располагалась в центре такого четырёхугольника: пос.Дубовка – шахта 5 «бис» - пос.Партизан – дер.Дубовка (давшая в 40-х годах своё имя поселению «Стройплощадка № 2»). Непосредственно рядом с ней располагалась шахта №7, а чуть дальше №7«бис», все три чуть позже были соединены в одно шахтоуправление.
Лагерь, точнее, по воспоминаниям Грицака, лагерное отделение №27, состояло из трёх бараков: двух жилых и одного административного. Народ в разное время сидел там разный, от «власовцев», «бендеровцев» и полицаев, до бывших в плену наших солдат, крымских татар и гражданских интернированных немцев, жителей восточной Пруссии, которых просто вывозили со своей территории, освобождая эти земли для передачи Польше. По закрытию лагеря как такового, обжитые заключенными места были заселены спецпереселенцами немцами-трудармейцами, и судьба их мало, чем отличалась от условий обитания тех же зеков, их предшественников.
В 50-х годах, когда жизнь, перемолов биографии тысяч людей, стала приходить с нормальное русло, лагерные атрибуты были снесены, вокруг шахт сформировался нормальный шахтёрский посёлок с магазином, клубом и т.д.
Непосредственно к этому посёлку примыкает мусульманское, или, как его тут называют, татарское кладбище (очень много здесь татар, при том, не только крымских, многие приехали позже сами на заработки на работающие тогда шахты). Сейчас оно разделено на две части – старое и новое.
Сейчас посёлок 6-ой шахты медленно умирает. Если в более крупных населённых пунктах, Дубовке и Партизане, жизнь еще хоть как-то теплится, то здесь она давно потухла без каких-либо надежд…
Но пора посмотреть фоторепортаж, всем известно, что лучше один раз увидеть...

Въезжаем на пос шахты №6 со стороны пос. Партизан



Въезд на татарское кладбище



Слева на снимке - новая его часть, справа - старая



Старая часть кладбища чуть покрупнее



Из общественных зданий в посёлке сохранился закрытый продовольственный магазин. Магазины такой постройки есть в каждом шахтёрском местечке. На моём родном пос.5/15 был очень похожий магазин, много таких магазинчиков сохранилось и в шахтёрских посёлках Донбасса.



Говорят, что если не утеряно хоть какое-то чувство умора (пусть даже и такое), то еще не всё потеряно.



На фоне своего дома живой свидетель истории пос. 6 шахты - Александра Григорьевна, переселенка с 1940 года из предместий г. Обояни Курской области. Приехала со своей семьёй, спасаясь от нищеты и голода. Отец завербовался и работал на шахте. Сама Александра Григорьевна работала на 6 шахте стволовой (как она выразилась, «поднимала вагонетки с углём»). По её словам, на месте образования шахты с посёлком первоначально была небольшая деревушка в несколько домов (видимо Масловка, судя по старой карте).



От шахтных построек не сохранилось ничего, только породный отвал



На породе даже проросли деревья. Природа стирает со своего лица следа нашего временного пребывания на её просторах.



Когда-то здесь кипела работа, гудела лебёдка, катались породные скипы. По ночам горели огоньки терриконника.



С терриконов местный люд собирал и уголь, случайно попавший с породой, и ломанный крепёжный лес себе на дрова. Позже любители, наверное, искали и металлолом.



Отвал давно перегорел, а когда-то в близи него не очень-то комфортно было и жить. Окисляясь на воздухе, шахтная порода выделяла угарный и другие ядовитые газы.



Шахты здесь налеплены одна возле другой. С высоты хорошо виден мой родной посёлок - шахта №5, со своей характерной водонапорной башней из красного кирпича.



Совсем недалеко от 6-ой шахты видна деревня Дубовка. Где-то на этих полях в 40-е годы находились лагерные бараки и лагерное кладбище…



Совсем близко от 6-ой располагалась 7-ая шахта. Лагерники, а вместе с ними и потом трудоармейцы, работали на обеих.



После зактытия этих шахт, правоприемником их стала шахта №12, позже названная по имени хорошо просматриваемого с террикона посёлка Партизан.



Недалеко и бывшая шахта №5"бис", закрытая в далёком 1959 году.



На этом наше путешествие заканчивается. Поставленные цели достигнуты. Осталось посмотреть на эти места со спутника

Мы продолжаем собирать материалы о лагерях военнопленных, располагавшихся в 40-50-е гг. в Узловских предместьях на местных угольных шахтах. Сегодня речь пойдёт о лагерном отделении, бывшем когда-то в д.Торбеевка. Очень большую помощь в поиске нам оказала Елена Маркина, за что ей огромная благодарность. Для начала несколько слов о самой деревне. Поселение это возникло, по видимому, как стрелецко-казачий сторожевой пост, и первоначально носило название Ламки. Таких Ламок на картах средней полосы России очень много, сохранились деревни с таким названием и в Узловском районе. Набеги крымчаков требовали от Московского государства повышенной боеготовности на южных границах.. Тульская земля были последним таким сторожевым рубежом перед Окой, за которой начинались уже подмосковные владения. Известна оброна Тулы от крымского хана Девлет-Гирея в 1552 году. Осада Тульского кремля тогда продолжалась более восьми часов. Кроме простых жителей, женщин и детей, которые героически помогали в этом бою, защитников тульской цитадели было не больше сотни человек, поскольку основная часть гарнизона была в Коломне, готовясь к походу на Казань. Окончательный разгром татарско-турецкого 30-ти тысячного войска подошедшей подмогой произошёл тогда совсем недалеко от наших мест у нынешнего с. Дедилово Киреевского р-на.

В перечне поселений Богородицкого уезда Тульской губернии за 1862 год Торбеевка уже присутствует, значится хутором, имеющим два двора, в которых проживали 10 мужчин и 7 женщин. Надо сказать, что рядом расположенная нынешняя деревня Кондрово в то же самое время насчитывала 30 дворов (171 муж. и 180 жен.). Обе деревни, как и близлежащие Свиридово, Воейково, Бибиково, Хованка, были частным владением купца Н.А.Чеснокова, известной в России купеческой семьи первой гильдии.

К сожалению революционные и военные лихолетья не позволили сохраниться усадьбе Н.А.Чеснокова в Торбеевке, но в памяти местных жителей осталась воспоминания, что это был красивый дом с садом, недалеко, на протекающей по деревне речушке Гремячий Колодезь был устроен господский пруд с лодочной станцией.

В 1941 году деревня попала под недолгую оккупацию немцами, рвавшимися к Москве. Еще с пионерского возраста осталась у меня в памяти история про замученного фашистами местного паренька, Коли Елистратова, которого немцы приняли за партизана из-за одетой на него солдатской гимнастёрки. В школьные годы мы, ученики 16-ой школы, бывало, ходили на День Победы к Братской могиле, расположенной около старой Торбеевской начальной школы.

После того, как немцы были отбиты от Москвы, а главная кочегарка страны, Донбасс, был, наоборот, ими надолго оккупирован, встал вопрос о немедленном восстановлении подмосковных угольных шахт. В феврале 1942 года выходит постановление СНК СССР «О мероприятиях по восстановлению угольных шахт Подмосковного бассейна в первом полугодии 1942 года». Учитывая, что всё взрослое население требовал фронт, добычей угля, обеспечивающего паровозный транспорт и электростанции, должны были заняться лица, не подлежащие призыву (поволжские немцы, корейцы, позже крымские татары) и военнопленные, как наши, проходящие СМЕРШевску фильтрацию, так и немецкие, венгерские и т.д.
Так, примерно в 1942 году, в Торбеевке появился лагерь военнопленных. Дальше не будем фантазировать, а обратимся к воспоминаниям местных жителей. Диалог с ними ведут Сергей Ожогин и Елена Маркина (МЛ), близкие родственники которой помнят те тяжелые времена, и не очень афишируемые события тех лет. Лагерь находился на месте колхозного скотного двора, с него и началась беседа с Валентиной Дмитриевной Левенец.
- А где, в каком месте был лагерь?
- Там был колхозный двор, проходная там была, туда хрен так зайдёшь…
- Вы сейчас про лагерь рассказываете?
- Да, про лагерь.
- То есть, он был огорожен…
- Огорожен
- Вышки были?
- Были, и туда не пройдёшь так, там была такая Дежурная, пропускали в эту Дежурную, фигушки пройдешь.
- МЛ – А какие это были года?
- Это были сороковые. Сорок второй, сорок третий, сорок четвёртый.
- Они оттуда и ходили на работу.
- А кто здесь сидел? Кто находился здесь? Наши?
- Наши, которые военнопленные, которые в плену были, их сюда и загнали всех.
- Это был проверочно-фильтрационный лагерь номер 388.
- Да, и отсюда они на шахту ходили работать.
- Они ходили работать именно на шахту?
- На шахту и приходили с шахты, топом всё: их расконвоировали, и они уже свободно ходили.
- А сколько было бараков?
- Тут не барак был, а двор колхозный.
- Где-то они жили?
- И жили там, и всё у них там было…
- Под открытым небом?
- Нет…
- МЛ – Она была деревянная. Правильно я говорю, что там потом конюшня была?
- В сторонке, конюшня.
- А потом … там был телятник?
- Там…
- Короче, в телятнике или коровнике они жили, грубо говоря.

- Как они страшно там жили: и блохи, и клопы, и вши, и всё на свете на них бедных было. Как это они там выжили?…
- МЛ – А где они питались, как кормились?
- А там, на шахте была столовая.
- А какая это шахта была?
- 5 «бис», и они там ели…
- А здесь, получается, они не ели?
- Конечно, Ну кто им тут что делал? Тут двор, ночевать ходили и всё. Грязь! В какой страсти они были – вот выжили и везде-то были в плену и выжили!
- А сколько приблизительно их тут было? Сто человек?
- Может, и было сто, может и семьдесят.
- А много помирало?
- Думаешь, нет? И помирали, и с голода. Что они там ели-то?
- Труд-то лошадиный был. А где их хоронили?
- Я не знаю, где их хоронили. На кладбище, не бросят же тут… Я уже многое забыла, но факт, что они тут жили, сначала их под конвоем на работу водили.

- В колонну строят и - пошли…
- Да, и оттуда опять сюда приводили.
- МЛ – Возили или пешком?
- Нет, не возили - пешком. И охрана над ними была. Потом всё, их разконвоировали и распустили.
- Многие, наверняка, здесь в деревне и остались жить, правильно?
- И остались жить, поженились, и я со своим поженилась и пятьдесят лет прожила тут. А некоторых забирали, проверяли, наверное, может что сделали там нехорошо или что.
- Вскрывались, наверное, какие-то факты и дальше…
- Да, некоторых забирали и всё, с концами, мы их не слышали и не видели.
- И тех, кто здесь остался, больше не преследовали? Не вызывали никуда?
- Нет, свободно ходили, как и все. Их, наверное, проверили всех…
- МЛ – Но вот расформировали, убрали конвой, а где жили-то они, ведь не сразу переженились?
- А жили? Бараки на «бису» были, им там жильё дали в бараках, стали лучше жить. Они с шахты туда выходили, столовые были, в столовых ели.
- А в Торбеевку всё равно возвращались, как вы познакомились?
- Ну, ходили, сюда же ребята ходили, свободные, расконвоированные, и ходили сюда все и плохого никому не делали…Захар Иванович над ними голова был, строгий.
- МЛ – А он местный был?
- Нет, не местный.
- Спасибо большое. Не будем Вас больше отвлекать. Эти сведения очень важные.
Следующий такая беседа записана с Василием Алексеевичем Козловым, и первый вопрос опять был задан о том, где располагалась зона самого лагеря.
…
- Сначала был скотный двор.
- МЛ – Сначала был скотный двор, а потом в этом дворе военнопленные были, да? А как была фамилия начальника лагеря, не помнишь?
- Родин.
- МЛ – Родин, правильно! А имя и отчество?
- Захар Иванович.
…
- Военнопленные наши были?
- Наши, и немцы были.
- Немцы были?
- Да.
- А сколько бараков было?
- Бараков было? Один, наверное. Один, да.
- Один. А наши и немцы в одно и то же время находились в лагере, они вместе сидели или отдельно?
- Нет, отдельно.
- А в каком это было году? Можете вспомнить? Это, наверное, сорок третий год, сорок четвёртый, еще до победы?
- До победы в войне.
- И долго они тут находились? После победы, наверное, до года сорок седьмого, до середины сорок шестого, где-то так.
- Да.
- Лагерь охранялся?
- Да.
- И был огорожен?
- Огорожен.
- МЛ – А вот как было, сколько территории было? Туда уже вниз овраг идёт на Партизанку.
- Партизанки не было.
- Потому что Партизанка – это шахтёрский посёлок, и если посмотреть там на двухэтажные дома, то они 52-го, 53-го года постройки, поэтому, раз мы ведём речь о сороковых годах, Партизанки еще не было, шахты только-только строились. А много народу здесь было? Много было наших? Сколько было немцев? Приблизительно. Сто человек было, меньше, больше?
- Наверное, больше.
- А немцы где работали: на шахте только или в поле тоже работали?
- В шахте.
- Только в шахте… И наши только в шахте работали?
- В шахте.
- Плохо здесь жили? Много их погибало?
- Погибало, наверное, мно-о-го.
- А где их хоронили? В отдельном месте где-то?
- Хоронили в поле и здесь по балкам.
- Это в одном месте или в разных местах?
- В разных.
- И ни крестов, ни могилок – ничего не делали?
- Так… завалят…
Это было где, между Торбеевкой и Партизанкой?
- Да, между Торбеевкой и Партизанкой.
- Партизанка, Торбеевка, Заварзино - где-то здесь, наверное. Далеко-то, конечно, не возили?
- Да нет, не возили.
- МЛ – На той стороне, может, где птичник был? А в то время птичника еще не было, да?
- Нет, не было…
- МЛ – Это он уже позже появился?
- Уже позже…
- В общем, там их хоронили, правильно я понимаю?
- Да.
- МЛ – На том поле, где уже мы клубнику собирали, представляешь?
- А начальником лагеря был Родин Захар Иванович?
- Захар Иванович…
- А рядом, по-соседству с этим Торбеевским, были еще лагеря? И если были, то где?
- Больше не было нигде.
- А на шестой шахте?
- На шестой шахте - там был.
- Это как раз ваши соседи. Там тоже были: и немцы, и поляки, и наши.
- Да, были.
- А их сначала под конвоем водили на работу?
- Да, под конвоем.
- На шахту 5-ый «бис». Только на 5-ом «бису» они работали?
- Да.
- А потом их расконвоировали, и они свободно ходили?
- Свободно.
- С местным населением хорошо контактировали?
- Ну, как вам сказать? По разному…

Далее мы перемещаемся в д.Заварзино, которая вместе с д.Хованка примыкает к Торбеевке. В Заварзино жил начальник Торбеевкого лагерного отделения Захар Иванович Родин, с сыном которого, Владимиром Захаровичем, удалось побеседовать. Он во многом расставил точки над i.

…
- На Брусянке тоже был лагерь.
- МЛ – На Горняцком или Брусянке?
- Где-то там, я точно не знаю. И в Новомосковске был. Я помню, отец часто в Новомосковск ездил по делам. Лагерей больше было, но потом их укрупняли… Бараки (в Торбеевском лагере) я помню. Правда, там, в бараках, потом скотина колхозная стояла.
- Один барак был в лагере?
- Нет, мне кажется, там их два или три стояло: немцы - отдельно, русские - отдельно.
- Возможно и так, плюс еще административный должен был быть, грубо говоря, караулка какая-то.
- МЛ – Ну, в одном из них – конюшня потом была.
- Да, колхозная…
- Приспособили, почему нет.

- И вот тут раньше пруд был Заварзинский, где купались, рядом - сад барский, его колхозники вырезали на дрова. И там мы меж собой говорили: «О, это могилы!»
- МЛ – Там, говорят, две яблони какие-то, дикушки остались.
- Остались. И вот нам говорили мужики: «Вот могилки, не ходите». А были там могилы или круги приствольные, мы толком и не знали.
- Это как раз то место, где хоронили лагерников?
- Лагерников хоронили? Нет, но мы вот так меж собой говорили почему-то: «Тут – ямы от яблони, а вот тут – могилы». Детьми были. Я потом и мать спрашивал, мол, где хоронили, ведь умирали, погибали? «Да, - говорит, - их туда, в край, относили и закапывали».
- МЛ – В Кирюшин лес?
- Да, в Кирюшин.

- МЛ – То, которое основное Заварзино, углом выходящее практически к Партизанке. Там большой участок черёмухи. Кирюшин лес - так и назывался.
- Там и захоранивали, могилки были.
- МЛ – Там холмы такие?
- Вряд ли холмы.
- МЛ – Там окопы были.
- Окопы были.
- Окопы даже были? Здесь окопы?
- Тут же немцы были. Они готовили какую-то оборону, хотя тут не было боёв.
- Да, сильных не было, но три недели тут пробыли.
- Тут только бомбёжки были, ужасные бомбёжки.
- Понятное дело, бомбили станцию.

- Когда немцев из Узловой выбивали, там за пригорком зенитка стояла. Самолёты неиспользованные бомбы назад везти не могли и по пути сбрасывали их на деревню и эту зенитку. Одна из бомб попала в плотину и не взорвалась. Так там неразорвавшаяся и сидит.
- И сейчас сидит там?
- Да.
- Там же пруд был, мы там купались, потом его промыло. Бомба как в плотину попала, так ей никто и не занимался.
- А здесь поисковые отряды когда-нибудь работали?
- Нет…

Неожиданно пришло понимание, что просто необходимо написать более развёрнутый материал об истории своего родного посёлка.. Увидел недавно Вконтакте группу «КвАрТаЛ 5/15 - Мы БеЗбАшЕнНыЕ....». Квартал – это его нынешнее название. Подумалось – молодые ребята живут, взрослеют. У родителей спрашивать об истории родных мест как-то недосуг (мы тоже не очень-то спрашивали, всё думалось – успеется). Но люди не вечные, и однажды спрашивать просто становится не у кого. Вот и я не буду много писать о годах 50-х, не спросил вовремя у отца с матерью…А сохранение этой истории крайне необходимо. Ведь на нас жизнь не заканчивается и не должно быть пробелов, временных разрывов. История развивается по спирали, обязательно должно придти время возрождения этих мест, ведь не глухая же дальневосточная Сибирь, 200 км всего от столицы. Возможно, со временем вспомнят и про бурый уголь, который бросили в 80-90-х гг., а запасов его еще очень много (были же планы строительства шахт №№4,5,6 "Бибиковских"). Моё повествование не является истиной в последней инстанции и всегда открыто для исправления и дополнения, но я решил, что оно должно материализоваться именно в написанный текст, поскольку, как известно, «что написано пером..». И так, начнём.
По материнской линии мой прадед, живший с большой семьёй на столыписком хуторе в Елецких краях, был раскулачен в Год Великого Перелома, старший его сын был сослан на Соловки, а его с женой и четырьмя детьми отправили в Сталиногорск.
Отец мой родом из Липецкой области, в 1949 году в 14 лет приехал постигать горную науку в Сталиногорском горном техникуме, который благополучно закончил, ушел в армию, после которой стал работать на шахтах треста «Молотовуголь», «Щербаковуголь», преобразованного вскоре в «Узловскуголь».
Посёлок наш тогда уже существовал, шахту №5 начали строить в военном 42 году, в 43 она уже дала первый уголь, полностью в эксплуатацию введена была в 1946 году. Но по настоящему посёлок в том виде, в котором я его застал в своём детстве 60-х годов, расстроился к середине 50-х гг. (на одном из домов по ул. Луговой кирпичом выложено 1956 г), когда работали все окрестные шахты, в том числе и 5-ая, и 15-ая.
С последней то и начнём описание жизни и быта тех, кто на почтовом конверте писал свой адрес так: «пос. шахт 5/15», а когда их спрашивали: «где живёте?», отвечали: «на пятой», хотя эта самая «пятая» закрылась еще в 1959 году.
Пятнадцатая шахта располагалась метрах в 500-х от основного посёлка, хотя непосредственно вокруг неё тоже было много жилых домов, частных и «финского» типа. Они были налеплены прям около террикона шахты. У меня там жил друг и одноклассник Славка Сусов. Шахта была очень ухоженная.

Возле административно-бытового комбината был разбит сад, в народе прозванный «Орловским» по имени Дмитрия Григорьевича Орлова, который когда-то здесь командовал по хозяйственной части. Рядом с садом была городошная площадка – игра в «городки» тогда была очень популярна. На шахте, как и положено, был здравпункт – единственное медицинское учреждение на посёлке. Работал он круглосуточно, в нём располагался неплохой физкабинет, в котором можно было пройти прогревания УВЧ, электрофорез и т.д. Мне когда-то от простуды прописали банки, так я ходил сюда на шахту, и медсестра лепила их мне на спину.

Непосредственно возле шахты был вырыт в глине небольшой водоём, для каких-то шахтных нужд. Это было место нашего купания. По честности сказать, вода была ужасно грязная от глины, но нас, местную детвору это абсолютно не останавливало. Вторым таким купальным местом был расположенный недалеко от шахты пруд козхоза «Знамя Октября», названный в народе Люковским, по имени его основателя, корейца по национальности по фамилии Люк. Этот пруд использовался для полива овощных культур, активно вырашеевымых колхозом, которые мы, школьники, каждую осень помогали этому колхозу убирать. Но на «Люк» ходили реже, больше на «водоём». Не очень далеко от шахты располагалась деревня Тарбеевка, которая с деревней Кондрово и составляли этот самый колхоз «Знамя Октября». В обеих деревнях были начальные школы, а с четвёртого класса дети ходили учиться в школу №16 на посёлок (надо сказать, довольно далеко, летом и зимой, пешком). Тарбеевская школа была знаменита тем, что на её территории располагалась братская могила погибших советских воинов.
Шахта для всех жителей была родной, сюда ходили мыться в баню, здесь для шахтёров были краны с газированной водой и горячим кофе, набрать эти напитки, конечно, мог любой. Не приходило в голову ставить для этого охрану. Вокруг шахты вообще не было никакого забора, разве что на лесном складе, на котором хранили и пилили крепёжный лес. Из директоров я помню только фамилию Купцов, родители хорошо отзывались о нём, но в моей детской памяти остался ему памятник на старом Узловском кладбище. Это было то время, когда в качестве памятника ставили пирамидку, сваренную из железа и гробничку из СКР-овского рештака. У него же был высокий памятник из черного гранита с диковинкой для того времени – высеченным портретом на камне. Тогда я начал понимать, что в стране развитого социализма понятие «равенство» работает не всегда. Слева от дороги, ведущей на шахту, располагались дачные участки с домиками, прозванные гораздо позже в годы «Рабыни Изауры» - «фазендами».

Под эти «дачи» было выделено большое поле, практически у каждого жителя посёлка был свой участок. Таких садовых коллективов в окрестностях было два – другой недалеко от 11 шахты (винзавода). И у моей семьи была такая «дача» с деревянным домиком, который построил отец (потом, перед отъездом на Сахалин, мы её продали). В 70-х годах шахта стала вырабатываться, началось погашение подземных горных выработок, в лексикон жителей посёлка вошло новое слово – «подвалка». Шахте ведь была не очень глубокая, и погашение (обвал) ненужных подземных коммуникаций сразу отражалось на рельефе местности. Под жилыми домами выработок не было, а вот садовые домики очень от этого страдали, а бывало, что и заваливались,
Идя после смены домой, шахтёры практически натыкались на столовую, стоящую на окраине посёлка. Было время, что она работала как хорошая рабочая столовая, было время, что её закрывали, потом открывали в качестве пивбара.

Пиво, кстати, сюда привозили в деревянных бочках, народ его не успевал выпивать, оно подкисало, но у буфетчицы был свой рецепт – пачка питьевой соды на бочку, и вражеская кислота по всем законам химии преобразовывалась в дружеский углекислый газ, слегка газировавший этот ценный напиток.
Дорога на шахту плавно перетекала в улицу Луговую – одну из главных улиц этого поселения. Она состояла из двухэтажных шлакоблочных домов. Дома прежде были общежитиями, и это очень отражалось в их устройстве. Так 3-й, 5-й, 6-й дом имели чисто общежитскую планировку, с длинным коридором вдоль всего дома и маленькими комнатами. На посёлке не было природного газа, очень многие пользовались керосинками и керогазами, которые и стояли в этом общем коридоре, насквозь пропитавшемся керосиновым духом. В коридоре и есть готовили. Другой отличительной чертой этих жилищ было отсутствие воды и канализации, т.е. возле каждого дома был построен уличный туалет, говоря языкам Папанова в «Бриллиантовой руке», типа «сортир». Для водоснабжения на улице находились две колонки, куда по воду все и ходили. Со временем народ стал самостоятельно проводить к себе в квартиры воду, появился баллонный газ «пропан-бутан», в 70-х годах люди стали делать себе и сливные ямы, не для туалета, а просто для воды, в туалет всё равно ходили на улицу (летом и зимой, или на помойное ведро, если приспичило, а потом выносилось это ведро на помойку).

Для газовых баллонов под окнами на улице устанавливались металлические ящики, в которых эти баллоны и стояли. По началу их нещадно воровали.
Сливные ямы делались полуподпольно, мы свою начали делать вечером, рыли, обкладывали кирпичом ночью, чтоб к утру не было видно никаких следов. Домоуправление про это конечно знало, но закрывали глаза. Это самое домоуправление, или ЖЭК было единственной государственной властью на посёлке, но, тем не менее, дома стояли побеленные-покрашенные, все работы по благоустройству вполне качественно выполнялись. В этом процессе так же участвовал персонал единственной на весь посёлок угольной котельной, которая и была базой по обустройству местного быта. Как Париж знаменит своей Эйфелевой башней, так пейзаж пос.5/15 был немыслим без кирпичной трубы этой котельной.

Когда-то в неё угодила молния, после чего трубу решили укрепить кольцами. Для этого выставили строительные леса от основания до самого верха. Для нас – детей, это стало лишним местом для довольно экстремальных игр, мы лазили по этим лесам и играли в «салочки». Впрочем, некоторые ребята залазили на трубу и без лесов, просто по п-образным скобам, торчавшим из трубы. Я лично залазил только до половины, эта скоба шевельнулась у меня под ногой, и дальше я уже не полез, а Вовка Новосёлов и Серёга Лебедев залазили на самый верх и ходили там по ободу козырька.
В пятом доме по Луговой была парикмахерская. Стрижка «под чубчик» - 15 копеек, «под бокс» или «полубокс» - 20 копеек, «под канадку» - 40 копеек.

В третьем доме была очень хорошая библиотека. Книжный фонд был очень большой и разнообразный, были книги дореволюционного издания – «История государства Российского» С.М.Соловьёва, полное собрание Л.Н.Толстого, сочинения М.Ю.Лермонтова и др. Моя семья очень дружила с библиотекарем – т. Зиной Юрчиковой, отец помогал оформлять стенды библиотеки, мы даже в неё сдавали некоторые книги, например собрание сочинений Герберта Уэллса было наше. Это считалось нормальным – прочитал, чего дома хранить, сдал в библиотеку. Но и обратный ход был – так у нас в семье появились некоторые книги, списанные из фондов, в том числе энциклопедический справочник «Горное дело» и три тома энциклопедии Ганса Кремера «Вселенная и человечество»

Дверь в дверь с библиотекой находился опорный пункт правопорядка, или штаб добровольной народной дружины. Заведовал им уже упомянутый мной Дмитрий Григорьевич Орлов, ходивший в чёрном кителе и кирзовых сапогах. Родители говорили, что он когда-то был начальником женской зоны, поэтому дисциплину блюдил, его боялись все, и взрослые, и дети. Никакой милиции у нас не было, только дружинники – шахтёры, или рабочие клавиатурной фабрики. К дежурству привлекались и старшеклассники шк.№16, я, например, неоднократно дежурил, ходили классом с красными повязками по улицам. Это было всё довольно формально, поскольку если этот самый правопорядок нарушался, то никакие дружинники помочь не могли. А нарушения эти были в виде массовых драк улица на улицу, или более глобальных – посёлок на посёлок, когда приезжала толпа с Дубовки или Партизанки и начиналось массовое месилово со штакетником от заборов. Дрались в основном пацаны, но под раздачу могли попасть и мужики.
Во дворе каждого дома была врыта довольно высокая труба с колесом от шахтной вагонетки наверху. К этому колесу привязывались канатные петли, в которые надо было влезть одной ногой. Это развлечение типа карусели называлось «гигантские шаги»
Зимой во дворах заливали катки-хоккейные площадки. Иногда это делали, нанося волу вёдрами из колонки, иногда машина с бочкой приезжала и заливала эти площадки механизированно.

Правда здесь был один нюанс – эти машины часто использовали как вакуум для откачки всякого непотребства, и хотя бочку-цистерну потом и промывали, но залитый каток всё ж имел слабый, но довольно узнаваемый запах.
В шестом доме по Луговой на первом этаже располагался филиал школы №16. В некоторые года детей было так много, что учились в две смены, и места в самой школе не хватало.

Младшие классы переселяли в филиал. Потом филиал прекратил своё существование, а в этих помещениях сделали подростковый клуб «Альбатрос», здесь была музыка (пластинки), настольные игры, фотокружок.

От игровой часто заказывали автобус, и дети ездили на экскурсии в Тулу, на Куликово поле, Калугу и т.д. Руководила этим хозяйством Марья Ивановна Буренкова, которую все дети очень любили.
Сама школа была построена в 50-х по типовому для того времени и для шахтных посёлков проекту. Когда я жил на Сахалине в г.Шахтёрск, то учился в точно такой же школе.

 И здесь, где я живу, в Донбассе, много похожих школ. Если само здание школы строилось в 50-х, то спортзал к ней пристроили позднее, уже в 60-х годах. В 60-70-х детей на посёлке было очень много. Когда я пошёл в первый класс, их было три – «а». «б» и «в». К десятому классу остались только «а» и «б».  Сейчас, когда стоит вопрос о закрытии школы, в это трудно поверить.
Одно время в школе был свой зубоврачебный кабинет, как положено, с креслом и бормашиной. Зубным врачом был лысенький дедок со слуховым аппаратом. Его так и звали на посёлке «глухой». Для сегодняшнего поколения подчеркну, что любое лечение было, разумеется, бесплатным. Потом зубника не стало, но медсестра в школе обязательно была.

В пору моей учебы директором школы был Павленко Владимир Петрович – бывший фронтовик, разведчик. Рассказывал нам, как однажды на фронте они с товарищами выкрали у немцев сейф с документами, но не смогли его открыть, и им пришлось много километров нести эту тяжеленную железяку на себе через линию фронта.
Школьный двор был типичным для того времени, с большим яблоневым садом, спортивной площадкой и небольшим участком для учебного огорода. Для «трудов» во дворе располагалась механическая мастерская с дерево и металлообрабатывающими станками, и автомобильный гараж.

В 60-х годах в школе была свой небольшой грузовичок, и старшеклассники обучались автоделу. Непосредственно к школьному двору прилегала территория детского сада, через который прошло всё моё поколение. В нем была и ночная группа, и существовал режим «на круглые сутки» - это когда ребёнка отводили в понедельник и забирали в пятницу.

Многие родители работали по сменам, бабушек-дедушек рядом не было, вот и заботилось о детях государство, и это считалось нормальным. Мне детский сад в моём детстве запомнился тем, что для лепки нам давали не пластилин, а специальную незасыхающую глину, которая хранилась в большой бочке.
Перед школой и раньше, и теперь располагался продуктовый магазин, тоже построенный по типовому проекту в 50-х годах.

Хлебный отдел пристроили позднее, в 60-х. Раньше возле магазина стояла палатка, в которой продавали мороженое: «молочное» по 9 копеек, «сливочное» по 13 копеек, «пломбир» по 19 копеек. Было еще «фруктовое» по 6 копеек в бумажном стаканчике с палочкой. Пока не поставили палатку, мороженное продавали прямо на улице из большого деревянного ящика. Оно было засыпано сухим льдом-углекислотой. Этот лёд мы выпрашивали у продавщицы, кидали в воду и получалась газировка.
Из детских впечатлений в памяти осталось еще такое событие, как приезд «тряпичника» на конной повозке. Он ездил по улицам, собирал у жителей ненужное тряпьё. Этот «мотлох» обычно ему сносили дети. За него он давал какие-то игрушки, которые не продавались в магазине. Что-то изготовленное кустарями – свистульки, какие-то шарики, фонарики…
Был у нас на посёлке и свой юродивый – Витя Немой. Ненормальный парень, он не разговаривал, только мычал. Но парень он был добрый и к нему все относились по-доброму.
Кроме 15-ой шахты, которая после закрытия в конце 70-х годов, была переоборудована под механизированную автоколонну, основным производственным предприятием была клавиатурная фабрика, открытая в 1960 году после погашения шахты №5.

Фабрика делала клавиатуру для пианино, позднее еще и для электроорганов, гитарные грифы и деревянные вешалки-плечики. Фирменным строением для фабрики была сохранившаяся до этих дней, высокая кирпичная водонапорная башня. Подобные башни стоят, как правило, на старых ж/д вонзалах. Использовались они в паровозную эпоху для заливки водой топочных котлов. Еще фабричный пейзаж украшал трёхногий портовой кран, стоящий на лесном складе. Мы, будучи старшеклассниками, часто ходили на фабрику в учебное время помогать на какие-то подсобные работы. Я после 8 класса даже официально устраивался на работу на летних каникулах на лесной склад, где работал по разгрузке вагонов с лесом и складированию этого леса под специальные навесы. На свою первую зарплату был куплен фотоаппарат «Вилия», сохранившийся у меня до сих пор. На фабрике работала столовая, одно время за автобусной остановкой было окно-прилавок, через которое жителям посёлка продавались всякие полуфабрикаты.
Перед фабрикой был разбит сквер «Басни Крылова», который украшали две скульптурные композиции – «Лиса и Журавль» и «Волк и Ягнёнок» и несколько скульптурных вазонов, в которые высаживались цветы – «Анютины глазки».

За фабрикой был район, называемый в народе «нахаловкой». Видимо строились там когда-то самостроем, без особых разрешений. У поселковых была туда протоптана дорога до бабы Наташи, которая торговала семечками на дому – 10 копеек маленький стаканчик, 20 копеек – большой, 25 копеек – белые тыквенные семечки. Торговля была нелегальной, но власти закрывали на это глаза (да и власти у нас не было, как я уже писал). Уже в пору студенчества был один грех – похитили мы с моими товарищами Сергеем и Алексеем в тех краях курицу, прям средь бела дня, которую потом зажарили (недожарили) на костре, на природе за ж/д путями, идущими на 15 шахту, всё это запивалось недобродившим яблочным вином…Короче курица впрок не пошла.

Там же жило и много цыган. Они в моё время даже учились в школе класса до четвёртого, потом исчезали. У меня в классе была цыганка – Тамара Цыбульская, на всех школьных конкурсах самодеятельности обязательно пела и плясала. Однажды у нас проводили анкету – кто кем хочет стать, когда вырастет. В основном все хотели стать космонавтами, врачами и милиционерами. Только двое написали, что хотят стать артистами – это я и Тамара Цыбульская. Но артистами мы не стали, её в 14 лет выдали замуж, а я ушел работать в подземелье.
По направлению к шахте 5 «бис» на краю посёлка был когда-то парк. По рассказам, в 50-е года там были даже две танцплощадки.

В моё детство он уже был неухожен, изредка туда водили детвору, ходившую в «группу продленного дня»
На улице Центральной находился промтоварный магазин, от которого сейчас остались одни развалины. Там продавалось всё непродуктовое, от бытовой химии до электротоваров и бытовой техники.

Заканчивался наш посёлок ж/д переездом и автобусной остановкой 150 маршрута «Узловая-Дубовка». Тут тоже был небольшой скверик, памятный мне тем, что когда-то, отыграв на «весеннем» или «осеннем» балу, мы подрались тут с местной шпаной, и на моём друге, Сашке Окорокове, порвали плащ, который моя мать ему незаметно зашила, но он переживал, что безвозвратно потерялись фирменные пуговицы....
Здесь поселение наше плавно перетекало в посёлок шахты №11, ставшей в начале 60-х годов винзаводом. Сейчас остановка осталась, ж/д переезда уже нет, пути давно демонтировали. Очень хочется, чтоб не была демонтирована память… Для этого и пишу эти строки.

Регулярно приезжая в Харьков, я всегда хотел сходить на местную «барахолку» поискать старые советские электрогитары. Искал я их на Барбашевском рынке, на радиорынке, даже на книжном базаре (винил же там продаётся, почему бы не быть и гитарам). Всё это было абсолютно безрезультатно. Почему-то мысль, поискать ответ в Интернете, сразу в голову не пришла, Но однажды я всё-таки задал этот вопрос своей любимой поисковой системе «Нигма», и оказалось, что то, что я ищу, находится в двух шагах от Благовещенского собора, в который я захожу обязательно в каждый свой приезд. Это знаменитый «Благбаз» - Благовещенский базар, открытый еще в 1833 году - «15 июня 1833 года состоялся приговор Харьковского общества о переводе базара с тогдашней Михайловской площади, обращенной по Высочайшему повелению в плац-парадное место, на Благовещенскую, приобретенную покупкою». Жизнь каждого харьковчанина, так или иначе, связана с этим местом. Упоминание о нём можно найти в произведениях Валентина Катаева, Юрия Олеши, Вениамина Каверина. А вот как вспоминает о «Благбазе» времён войны Людмила Марковна Гурченко в книге «Мое взрослое детство»:
«Главным местом всех событий в городе был наш Благовещенский базар. Здесь немцы вешали, здесь устраивали «показательные» казни, расстрелы. Жители города сотнями шли со всех концов на базар. Образовывался плотный круг. Впереди — обязательно дети, чтобы маленьким все было видно. Внутри круга — деревянная виселица со спущенными веревками. На земле несколько простых домашних скамеек или деревянных ящиков. Дети должны видеть и запоминать с детства, что воровать нельзя, что поджогом заниматься нельзя. А если ты помогаешь партизанам, то смотри, что за это будет...Из темных машин выводили в нижнем белье мужчин с дощечками на груди «Вор», «Поджигатель», «Партизан». Тех, кто «Вор» и «Поджигатель», подводили к виселицам, вталкивали на скамейку и, не дав опомниться, оглянуться, покаяться, тут же выбивали скамейку из-под ног.»…Здесь же была произведена первая в СССР публичная казнь нацистских преступников после освобождения Харькова. По приговору военного трибунала 4-го Украинского фронта к смертной казни через повешение были приговорены: офицер немецкой военной контрразведки Вильгельм Лангхельд, заместитель командира роты СС унтерштурмфюрер СС Ганс Риц, старший ефрейтор немецкой тайной полевой полиции (гестапо) Рейнгард Рецлав и местный житель — шофер харьковской газовой машины-»душегубки» Михаил Буланов. 19 декабря 1943 года приговор был приведен в исполнение перед зданием рынка в присутствии свыше сорока тысяч харьковчан.


Сегодняшний рынок очень большой, я не сразу нашел интересовавшие меня ряды «барахольщиков», располагавшиеся в конце базара, а когда нашёл, передо мной возникли вещи, как бы перенесённые машиной времени из разных её куточков в наши дни. Здесь были многочисленные дровяные самовары, утюги, антикварная бронза, швейные машинки всех возрастов и калибров, фарфор, древние ламповые приёмники, солдатские каски времён обеих мировых войн… всего не перечислишь. Я, конечно, искал старые гитары, и одна нашлась среди медицинских костылей, бадминтонных ракеток и другого мотлоха. Купив её и академ-значок (поплавок), который у меня когда-то был, я понял, что теперь мой Харьковский маршрутный лист принял в себя еще один пункт обязательного посещения.
Гитара, пренесённая с «блошиного рынка», оказалась Львовского производства. Детальный осмотр выявил, что когда-то это была бас-гитара. Впоследствии на неё прилепили гриф от Ленинградской полуакустики, превратив в шестиструнный вариант. Только гриф этот выглядел довольно убого, поэтому было принято решение его заменить.В поисках родного грифа была размещено объявление необходимого содержания на многих Интернет-ресурсах, форумах и досках объявлений. Даже написал письмо на фабрику-производитель - .ЗАО «Трембита», как положено, на украинском языке. Ответ мне пришел довольно скоро. – изготовить гриф заводчане брались, цена изготовления указывалась в пределах 200 гривен, только для этого я должен был привезти саму деку во Львов. Оно и понятно, всё-таки индивидуальной подгонки было не избежать, поскольку инструмент выпуска 1978 года. Вариант с поездкой во Львов был пока отложен, и пришло грустное понимание, что гриф мне не найти, по крайней мере, в ближайшее время. Значит надо делать «кентавра» - использовать гриф-донор подходящей конструкции с другой гитары. Донором была выбрана Лениградская «Мария» - пластмассовый инструмент массового производства, которая вскоре и нашлась. Дека её была безнадёжно испорчена, а гриф на первый взгляд был вполне работоспособен. Малоигранный гриф (лады без признаков износа) был перекрашен в чёрный цвет, который требовал обновления, что и было сделано. Установочные размеры оказались очень близки, ничего переделывать не пришлось, кроме подложки небольшой прокладки, т.е. при появлении на горизонте родного грифа, его можно было бы спокойно поставить на место.
Внешне гитара очень похожа на польскую «Defil Tarantela», только эфы наши дизайнеры-технологи развернули в обратную сторону, видимо, чтоб не было претензий по авторским правам. Кроме грифа пришлось восстанавливать и электрическую часть. Не зная родной схемы, поставил по регулятору на каждый датчик и один общий тембр. Сделал новые порожки, и верхний, и нижний, что надо – отполировал, схему заэкранировал. Получился очень даже красивый инструмент.После обтяжки струнами всех элементов гитары, когда окончательно всё станет на своё место, будет необходима некоторая регулировка, но это уже не ремонт, а, как написано в любых ПТЭ, «работа в порядке технической эксплуатации». А пока попробуем что-то сыграть:

Несколько финальных слов о самой Львовской фабрике. Это последняя действующая фабрика музыкальных инструментов на территории Украины, но и она переживает очень тяжелые времена. Вхождение Украины в ВТО полностью и бесповоротно угробило отечественный музпром. Сейчас Львовская «Трембита» выпускает (вернее может выпускать) большой ассортимент инструментов, от бандуры до балалайки, но выживает за счёт производства кухонной мебели. Фабрика основалась в 1946 году на базе мастерской по изготовлению и ремонту конных экипажей. Тогда же она стала носить название «Дослідно-експерементальна фабрика народних музичних інструментів» а с 1988 года – фабрика «Трембіта».У меня есть 12-ти струнная акустическая гитара Львовского производства, купленная в 80-х годах прошлого века, которую я очень люблю и считаю хорошим рабочим инструментом. Дай Бог, чтоб всё наладилось, ведь если производство станет, уйдут люди-мастера, а именно они вдыхают душу в каждый инструмент. Останутся у нас только китайские инструменты, а нужна ли нам китайская душа? 

Нравится

На сайте любителей советских гитар прочитал такую фразу: "Электрогитара «Тоника» должна быть у каждого советского гитарного коллекционера". Я, наверное, не являюсь коллекционером на все 100%, но гитара такая у меня появилась. Немного истории для тех, кто очень чётко знает, чем отличается «Ibanez – RGD320Z WH» от «Ibanez – ART120 WH» и очень слабо представляет вообще, что такое «Тоника».
Согласно "Википедии": тоника или тоническое трезвучие - самый устойчивый аккорд лада. Гитара с таким названием стала самой знаковой электрогитарой в Советском Союзе. Рождена она была из идей ленинградской гитары «Ритм-соло», по отзывам специалистов - очень хорошей гитары для своего времени. Сначала её стали выпускать на свердловской фирме клавишных инструментов «Урал», потом производство расширили на мощностях фабрик в Ростове-на-Дону и Орджоникидзе (Владикавказ). Форма гитары уникальна в своей неповторимости. Трудно сказать, какая гитара послужила прототипом этому инструменту, в те времена дизайнерская мысль не знала ограничений. Внутренняя же сущность была заимствована у наших восточногерманских друзей концерна «Musima»
Мой экземпляр был изготовлен на ростовской баянной фабрике, поэтому для порядка углубимся в теперь уже далёкую историю производства музыкальных инструментов на юге России. Ростов всегда считался очень музыкальным городом. Еще до революции здесь располагалась известная в Европе фабрика музыкальных инструментов «Наследники Л. Г. Адлер». Кроме фортепианного производства на территории нынешнего Ростова-на-Дону (прежде Нахичевани) изготавливались уникальные органы-оркестрионы. Таких мастерских было три — Стененко, Сулименко и Софронова. Иван Иванович Стененко кроме органов выпускал шарманки, которые в отличие от иностранных, воспроизводили не 8-9 мелодий, а 22, притом в авторской обработке. Революция и гражданская война это всё, конечно, порушили, но характерно, что уже в 1921 году в Ростове открывается небольшая музыкальная мастерская по ремонту балалаек, мандолин и гитар со штатом из 10 мастеров. Через три года мастерская была преобразована в музыкальный комбинат, который к 1930 году освоил выпуск баянов. Удивительно, но и фортепианное производство в городе возобновилось сразу после Великой Отечественной войны уже в 1946 году. Еще всё было в руинах, а на площадях химической фабрики, которая выпускала бытовую синьку и еще что-то садово-огородное, основали Ростовскую фабрику клавишных инструментов (культура важнее была садово-хозяйственного быта!). Позже, в 70-х годах, баянная фабрика стала делать электрогитары «Тоника» и «Аэлита», а фабрика клавишных инструментов «Аэлиты» и «Стеллы». Самое печальное во всей этой истории то, что если сразу после гражданской и отечественной войн фабрики и производства открывались, несмотря на голод и общую разруху, то в нынешней России ни первая, ни вторая фабрики оказались абсолютно не нужны. На баянной ремонтируют деревянную тару, клавишная фабрика раздербанена под склады, а в красивейшем здании бывшего административного комбината сегодня располагается офис фирмы «Славянские обои»Конструкция гитары, поселившейся у меня, отличается от заводской. Прежний хозяин по каким-то причинам установил на нёё темброблок, вернее «Устройство управления электрогитарой» Винницкого производства, которое штатно стояло на белорусских гитарах «Ритм-соло»(Футурама). Один из звукоснимателей оказался в "обрыве”, поэтому встал вопрос: - по какому пути двигаться, восстанавливать инструмент до его заводского вида, а это требовало замены пикгарда, звукоснимателей, электроники, или оставить его в таком виде, отремонтировав только датчик. На первом этапе решил ограничиться только датчиком, имея два звукоснимателя от «Элгавы», решил сначала поставить их комплектом, но, как назло, в одном из «Элгавских» "звучков” оказался абсолютно негодный сам магнит. Ситуация вырулилась установкой в корпус датчика «Элгавы» катушки с магнитом от «Футурамы», тем более что по электрическим параметрам «Футурамский» звукосниматель оказался более чувствителен. Пусть не казнят меня настоящие коллекционеры, со временем я доукомплектую эту гитару родными недостающими деталями, а пока она поиграет в таком гибридном виде. Конечно, по инструменту был произведен весь комплекс работ по чистке-полировке, экранировке, перепайке. Из нержавейки были выточены новые втулки для колков и антабки для ремня. Из электрода по нержавейке был сделан рычаг тремоло, правда, за образец был взят имеющийся у меня в наличии "Ураловский" рычаг (грех, конечно, но советский гитарпром допускал использование комплектующих одной модели для комплектации другой). На выходе гитара получилась очень красивая. Истины ради надо отметить, что родной «Тониковский» варитон был такой тугой и шумный, что во время игры переключить тембра нечего было и думать, это отзывалось мощнейшим шелчком в колонках, грозящим разрывом динамика, клавиши же абсолютно бесшумны.Честно сказать, никогда не думал, что у меня появится «Тоника», хотя это была первая заводская электрогитара в моей жизни. Были у нас в школе две свердловские «Тоники», обе шестиструнные, но одну приходилось использовать как бас-гитару, поскольку таковой просто не имелось. И вообще сначала у нас и было-то всего - две гитары и ударная установка непонятной комплектации. И музыка была соответствующая. Обычно школьный ансамбль состоял из десятиклассников. Но в году 1975, примерно, появился у нас новый военрук – Юрий Аркадьич, он сам умел играть на гитаре и, как-то само собой, возглавил это дело. Появился у нас ВИА, который уже не стыдно было выставить на городской конкурс патриотической песни. С песней «Соловьи, не пойте больше песен…» этот коллектив занял второе место среди достаточно большого количества участников. Для этого ВИА школа раскошелилась и купила электроорган «Юность-70» в красный перламутр, усилитель «Радуга» и пару бонгов. Я тогда учился в девятом классе, среди музыкантов у меня близких друзей не было, но играть хотелось – страсть как!!! Начал оставаться на их репетиции, помогал подключаться, таскать колонки. Потом попытался сесть за барабаны и кое-что у меня получалось, поскольку на вечерах, когда штатный барабанщик уходил потанцевать, мне уже доверяли «постучать». Тогда я начал писать первые свои песни, которые, правда, так никто и не услышал, я и сам их уже не помню. Как в тумане возникают только несколько строчек такого «биг-бита», который назывался «Вальпургиева ночь, или симпозиум на Лысой горе». Навеяно было повестью братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу». Там было так:

Однажды ночью тёмной
Со всей земли огромной
Слетелось племя крысье
На гору Лысую.…

Было еще несколько песен о любви с большим числом навороченных аккордов, которые из памяти стёрлись абсолютно. Показывал я их только своему другу, Юрке Коряковскому, который тоже играл в этом ВИА, подменяя клавишницу Наташку Гололобову. Для того чтоб научиться играть на «Юности», он на доске расчертил клавиши и дома тренировался нажимать аккорды. Да, время было такое, очень хотелось играть, и ничто в этом желании не могло остановить.
Но пришло время, и эти музыканты стали выпускниками. Инструменты остались не у дел, надо было формировать новый ансамбль. И это уже был не ВИА, а, скорее, рок, или бит-группа. Новую философию музыки принёс Николаев Сергей, они с братом были неисправимыми битломанами. Сергей само собой стал лидером, я взял в руки бас-гитару, за клавиши посадили друга моего дорогого А.Б., поскольку у него дома был аккордеон, стало быть, он мог разучивать на нём музыкальный материал. За барабаны сел Славик Сусов, правда, в силу своего любвеобильного характера на танцевальных вечерах он незаметно эти барабаны покидал, поэтому в наш коллектив вошёл еще один ударник – Ожогин Сергей, хотя он и был гораздо нас младше. Репертуар, в основном, состоял из русских перепевок Битлов. Не знаю, Николаевы были авторами текстов, или народ, но слова были хорошие, не примитив. Сейчас вспомню несколько куплетов:

Вечером у моря
Плещется волна,
Мы идём с тобою,
В облаках луна.
Звёзды светят ярко,
Хорошо нам бродить с тобой
По аллеям парка,
Слушая прибой
The Beatles — "Things we said today"

Я вчера огорчений и тревог не знал,
Я вчера еще не понимал,
Что жизнь нелёгкая игра.
Без тебя не могу прожить теперь и дня,
И всё чаще вспоминаю я о той, что потерял вчера
The Beatles - "Yesterday"

Моя гитара, пой бесконечно
О том, что в сердце моём,
О чувствах нежных, о чувствах вечных,
Споём, гитара, споём…
The Beatles - "While My Guitar Gently Weeps"

Вышла Мишель в мир, где есть солнце и метель,
Здравствуй, Мишель.
Навстречу, навстречу, навстречу,
В глаза, в глаза, в глаза…
Ну что же им ответить, что сказать?...
The Beatles - "Michelle"

На пыльном перроне пустой чемодан,
В округе не видно людей.
Навсегда покидаю я Нью-Орлеан,
Город золота, город цепей…

Но самым убойным хитом нашего репертуара была песня на музыку «Shocking Blue» - «Never Marry A Railroad Man - Не выходи замуж за железнодорожника», правда в нашем варианте она носила антивоенный характер, и пелось там так:

На день рожденья Вилли повезло,
Была мечта иметь своё ружьё,
Мечта сбылась и вот – у Вилли кольт.
А к восемнадцати его годам
Пришла повестка ехать во Вьетнам.
Подумал Вилли – там судьба моя-
Еду я…

Да, золотое было время. Маленькая каморка, в которой хранились инструменты, была лучшим местом на Земле… Потом пришел и наш черёд покидать школу. На выпускной пригласили играть ансамбль из соседней деревни, там в клубе были довольно солидные инструменты, по крайней мере, лучше наших. Ребята играли хорошо, но мы, выпив уже ночью у меня во дворе бутылку «Петровской» водки, решили, что просто необходимо дать прощальную гастроль. Ребята были не против, деньги-то им заплатили, и конец вечера мы отыграли сами. На их аппаратуре…Это было что-то…Аж сейчас мурашки по коже…
Вот такая история про нас и «Тоники». Правда потом я сделал себе самодельную гитару и «Тонику» оставил. Моя мне нравилась больше, она была меньше, легче, работала в комплекте с самодельной «примочкой»… На «Тонике» же я поиграл еще всего раз, придя на школьный вечер уже студентом, там играли Сергей Ожогин и Лёха Коренной, у них был заводской квакер «Тембр-1», и мы с Сергеем учинили небольшой дуэт, я на «Тонике» с квакером и нещадными манипуляциями рычагом-тремоло – прям как Мик Бокс, Серёга – на барабанах, такой блюз-импровизон, не знаю, как это звучало, но кайф был соизмеримый с оргазмом…(Кстати, до сих пор помню одну песню из репертуара Лехи Коренного, она мне даже нравилась, раз запомнилась:

Жить без друга - лучше и не жить,
Не с кем разделить свою кручину,
Не с кем посмеяться, пошутить,
В общем-то, пропащий ты мужчина…)

Группа наша впоследствии возродилась как Феникс из пепла, притом в нескольких ипостасях, у нас играли и оба брата Николаева – это был один набор, пел у нас и неповторимый рок-н-рольщик Н.В.Доценко, это была вторая ипостась, ну и нельзя не вспомнить об очень незаурядном музыканте Александре Окорокове, который привнёс в нашу музыку хард-роковый драйв, но это уже совсем другая история, которая может когда-нибудь тоже будет рассказана, кто знает?..

Нравится

Пришла пора написать про гитары «Musima», тем более что сообщество моих музыкальных инструментов приняло в свои ряды знаковую гитару с длинным названием – Musima Eterna De Luxe 25. И вот тут я споткнулся о неожиданное препятствие – информации об этом бренде в Интернете оказалось на удивление мало, а тот, что и был, заставил вспомнить, что когда-то  мне преподавался немецкий язык. Была у нас преподаватель в институте – Людмила Фроловна. Она умудрилась научить говорить по-немецки даже нашего белоруса Диму Вишнякова и аборигена глухих белгородских селений Макара. После её занятий мой любший друг А.Б. ночью во сне кричал на соседа по койке: ”Володя, aufsteh!”, и тогда же появилась на свет эта песенка на мотив "Синего платочка":

Klopfen in Tür mein Genosse, klopfen und ruft – "Aufmacht!”
Ich antwortete – liege zu Bette Некогда мне открывать.

Только с той поры прошло 30 лет, мозговые извилины стали намного прямее. Знания об этом тевтонском языке исчезли оттуда напрочь, как будто их никогда там и небыло. Отличный агрегат - наша голова, она с лёгкостью избавляется от всего ненужного. Иногда наоборот, что-то очень хочется забыть, а не получается, видимо это что-то нам еще очень необходимо У Владимира Шефнера есть такие строчки:

Раскудахтались мрачно филины,
Потемнела морская даль.
В мозговые мои извилины
Заползла гадюка-печаль…

Но о грустном не будем, а продолжим про Музиму. Так вот, всю информацию пришлось цедить с немецких сайтов и форумов. Сами немцы как-то не очень оказались заинтересованы в сохранении гитарной истории своей страны, наверное, потому что это была ГДР, про которую вспоминать стало признаком дурного тона. Возможно что-то перевёл не правильно, что-то понял не так, поэтому всегда готов внести исправления, если знающие люди поправят.
Эти инструменты были, пожалуй, наиболее распространены в среде советских самодеятельных музыкальных коллективов (имеется в виду из гитар наших друзей демократов). Да и не только самодеятельных, даже ВИА «Песняры» не стеснялись играть на «Musima Eterna».

История возникновения бренда «Musima» относится к началу 50-х годов, но не надо думать, что в Германии до этого ничего не было. 30-40 годы, годы распространения джаза, мысль электрифицировать акустическую гитару витала в воздухе, многие энтузиасты занимались этим. С нашей темой непосредственно связан немецкий музыкант, изобретатель, а впоследствии гитарный мастер и основатель собственной электрогитарной фирмы Венцель Россмайсл (Wenzel Rossmeisl).

Используя катушки телефонов вермахта (наш герой служил с 1940 по 1945 г. в армии), Венцель создал звукосниматель собственной конструкции и адаптеризировал им бывшую тогда в моде гавайскую гитару. На первой после окончания войны Лейпцигской ярмарке инструменты Россмайсла произвели настоящий фурор.

Свою мастерскую, а впоследствии фирму со множеством филиалов, Венцель назвал именем сына «Roger», который работал вместе с отцом. Только не вписалась эта музыкально-гитарная семья в жизнь новой коммунистической Германии. В 1951 году за какие-то валютные дела Венцеля арестовывают и приговаривают к 4-м годам тюремного заключения. За решёткой Россмайсл пробудет 2 года, будет освобождён в 1953 году по амнистии тогдашнего президента ГДР Вильгельма Пика и  депортирован на Запад. Само собой разумеется, что всё гитарное производство было забрано новой властью в госсобственность. Сын Венцеля – Роджер тоже покинет Германию, эмигрирует в США, где станет одним из ведущих конструкторов сначала « Rickenbacker 325», позже перейдя в компанию «Fender», займётся там разработкой джазовых полуакустик. 
Но вернёмся к «Musima». Этот концерн создавался слиянием национализированного производства Россмайслов, а также некоторых другие мелкие кустарных мастерских.

Впоследствии (в 70-х годах) она объединит такие восточногерманские бренды, как «Migma» и «Herrnsdorf» и станет крупнейшим в Европе производителем и продавцом гитарной продукции (разумеется, до азиатско-китайского нашествия).
Первые гитары «Musima Record».- были практически точной копией «Roger Guitar», это настоящие произведения гитарного искусства и из гитар советской эпохи являются непревзойденным шедевром.

Позже Musima стала изготавливать и цельнокорпусные гитары, поставив это дело на фабричный поток в г. Маркнойкирхен, городе с вековыми мастеровыми музыкальными традициями. Само название "Musima" получилось из Musikinstrumentenbau Markneukirchen – музыкальные инструменты Маркнойкирхена. Концерн просуществовал до начала 90-х годов, потом он попадает в частные руки, окончательно банкротится, здания и сооружения передаются городу под снос.

Последние известия о «Musima» я нашёл в заметке от 05.01.2010 года. В ней говорилось, что в мэрию поступают предложения об использовании помещений фабрики для молодёжного клуба. Однако в городе нет денег для его оборудования (не правда ли – знакомая до боли картина?), инвестор не находится, а необходимо более 100 тыс. евриков, и поэтому вопрос остаётся открытым.
Теперь несколько слов о моей новой гитаре. Очень полное, красочно оформленное описание «Musima Eterna De Luxe 25.». можно прочитать на сайте коллекционеров советских электрогитар. Не будем повторяться и копипастить.

Дополню я вот что: прочитав, про то, что пикгард этой гитары изготовлен из очень агрессивного пластика, я был готов к тому, что все внутренности электронной схемы будут окислены. Оказалось – нет, толи краска, нанесенная на нижнюю сторону пикгарда, была защитой, но вся электроника сохранилась в первозданном виде, хотя сверху действия окисления металлической фурнитуры было более чем заметно, даже струны над декой были позеленевшие. Все эти винтики-шурупчики пришлось шлифовать и полировать пастой Гои. Для порядка внутренняя полость деки была заэкранирована в сплошную, что дало очень хороший результат.

Музимовский гриф крашенный, от времени краска потеряла свой нормальный вид. Встал вопрос – чем подновить поверхность накладки после чистки её лимонным маслом. Мыслей было много, от уксуснокислого железа (жидкость после растворения металлической сетки для чистки посуды в уксусной кислоте), до принтерных чернил и фломастера. Всё было отброшено, и в дело пошло опять масло, только льняное, которое оттонировало накладку в необходимый цвет. Решив, что хуже не будет, в дополнение к родным крепёжным болтам, приклеил гриф на разведенную в спирту канифоль.
Звук гитары очень красивый, много даже не стеклянных, а, я бы сказа, "хрустальных” обертонов. Уровень сигнала её по нынешним меркам слабоват, гитара, конечно, не универсальная, но вполне играбельная для определённой музыки.

Четвёртая заметочка идет на гитарную тему…Хорошо ли, плохо ли – не знаю, пока эта тема мне интересна, а раз так, то как в «Необычайно грустной песне» Макаревича – "И что увижу, о том пою…”.
На этот раз речь пойдет о чешских гитарах «Jolana»., одна из которых недавно поселилась в моём доме. Чешские, вернее чехословацкие гитары, пожалуй, были лучшими из инструментов на советском музыкальном пространстве. И вполне заслуженно. По количеству и разнообразию моделей «Jolana» можно сравнить с «Gibson», за образец многое было взято как раз здесь. Наверное, у всех «Gibson» ассоциируется с именем Лес Пол - легендарного музыканта и конструктора-дизайнера. У «Jolana» был свой Лес Пол и звали его Йозеф Ружичка.
История возникновения чешской гитары начинается в начале 50-х годов. Именно тогда (в 1955 году), практически сразу после появления первых цельнокорпусных Фендеров, три творческих человека Ружичка, Волчек и Хорейс создают первую социалистическую гитару, которая навсегда останется в истории мировой рок-музыки. Назывался этот инструмент «Grazioso Resonet». На всемирной выставке ЭКСПО 58 в Брюсселе модель получила золотую медаль, после чего стала экспортироваться в Великобританию под новым названием "Futurama".

Именно «Grazioso Resonet» из-за своей недорогой цены, стала первым инструментом у великих музыкантов – Джорджа Харрисона и Джимми Пейджа.

Угадав общую тенденцию развития гитарной мысли, конструкторы взяли за основу «Fender Stratocaster», популярность и авторитет которого в те года был совсем не такой, как сегодня. При этом инструмент создавался не как примитивное копирование, чем грешат сегодня японские, китайские и корейские клоны страта. В гитару было много вложено своих мыслей и разработок: датчики, переключатели, тремоло. Между прочим, в знаменитом, запатентованном в 1977 году тремоло Флойда Роуза (Floyd Rose) можно найти много общего с той конструкцией середины 50-х годов.
Через несколько лет Ружичка переезжает в Градец-Кралове – старейший город в восточной Чехии. Здесь он возглавляет производство гитар под маркой «Neoton», здесь же начинается и многолетняя история главного чехословацкого гитарного бренда – гитар «Jolana». Символично, что главному детищу своей жизни Ружичка даёт имя своей дочери.

Более 40 моделей электрогитар, не считая бас-гитар, было разработано мод маркой «Jolana». http://www.jolana.cz
Гитары Йозефа Ружички – это гитары, на которых играли. Если советские гитары делались в основном для художественной самодеятельности - наши ВИА и эстрадные оркестры 60-70 – х годов играли на «японцах», «немцах», с трудом купленной «фирме» или на этих же «Йоланах», то чехи спокойно использовали продукт, как сейчас говорят, ихнего отечественного производителя.
Сам Ружичка был гитаристом-самоучкой. В юности он играл в небольшом оркестре на скрипке, тромбоне, трубе, и только потом пришёл к гитаре.

Музыкант-конструктор

Посвятив всю свою жизнь (1.10.1928 - 3.8.2004) электрогитаре, музыкант-конструктор скептически относился к нынешнему состоянию электрогитарных дел. Высказывание последних лет: «Мне нравятся гитаристы Лес Пол - он сделал невероятные вещи, Чет Аткинс и Би Би Кинг, певец Фрэнк Синатра и Бинг Кросби, В шестидесятые и семидесятые годы также делалась достойная музыка, но за последние десять лет, мне кажется, что всё рухнуло. Много электроники, вместо живого звука используется то, что заставляет гитару реветь и кричать. Мне это не подходит, и хотя я и музыкант, но, слыша это, я выключаю радио. Сегодня мальчик научится десяти аккордам, что делает его не музыкантом, а клоуном на сцене…»

Моя «чешка» носит название «Jolana Special ». Модель вышла в свет в 1970 году. Внешне она напоминает культовую гитару 1963 года «Jolana Tornado». Прототип обеих гитар, конечно, хорошо просматривается – это «Gibson ES-335» - любимая гитара Ричи Блэкмора в начале карьеры «Deep Purple»(именно на этой гитаре были записаны три первых альбома "Deep Purple” Говорит Ричи: "Я пользовался этой гитарой вплоть до записи альбома "In Rock", на нем ее можно услышать в композициях «Child In Time» и «Flight of...». Потом его украла моя бывшая жена”)

Дека Special сделана из из кленовой фанеры, гриф тоже кленовый с палисандровой накладкой. Бридж незакреплённый с «банджо-глушилкой». Подпружиненное тремоло-устройство по типу Bigsby - для сдвига нот вверх и вниз. Клавишный переключатель на первый взгляд немного запутанный, что включается - без схемы сразу не поймёшь, но разница в тембрах достаточно ощутима.
Гитара попала в мои руки в нормальном состоянии, требовалась только чистка грифа и замена колков, что и было сделано.

Грифовая накладка сначала была осторожно вычищена острым лезвием, потом пропитана лимонным маслом (специального гитарного масла в нашем сельпо не нашлось, поэтому использовал аптечное).

Звук гитары типичный для полуакустики, для перегруза он не годится, но у меня для этого есть и другие гитары, а поиграть что-то легкое и душевное – лучшего и не надо.

Идея такой подборки первому пришла в голову не мне - узрел этот киновернисаж на сайте "Советские гитары". Я решил развить эту тему, очень интересно было покопаться и в своей памяти, и в бескрайних видеопросторах Интернета. Сразу одно ограничение: советскими гитарами именуем инструменты, бывшие в ходу в советские времена. Кроме истинно отечественных гитар сюда относятся всякие «Музимы», «Иоланы» и «Орфеи». Именно последними, как правило, и были вооружены вокально-инструментальные ансамбли телевизионного уровня. Ресторанные музыканты тоже стремились заиметь что-то не ниже «Этерны» или «Диаманта». На «наших» же играли в школах, в художественной самодеятельности и на танцах.. Был еще несгибаемый отряд советских самодельщиков. Эти пилили, строгали, паяли. В результате этого народного творчества иногда выходили интересные инструменты. Недостигаемым шедевром здесь является, конечно, гитара-орган Кетнерса, описанная в журнале «Радио». Сам этим занимался очень активно, и пусть моя красная гитара сейчас выглядит жестоким самопалом, звук у нее был вполне приличный, и служила она мне долго и честно.

Вторым фильмом ставим «Бриллиантовую руку». Помните кафе «Плакучая ива» и песню про зайцев, окончившуюся эдаким безобразием. В руках у усатого музыканта «Musima Record»

Следующим номером нашей программы выходит на сцену Михаил Боярский. В фильме "Новогодние приключения Маши и Вити" его кот Матвей засветился с Орфеевским тримонциум-басом (Orfeus violin bass)

В киноленте «Куда он денется» Михал Сергеич играет на гитаре «Jolana Diamant» - мечте каждого советского гитариста.

Теперь припомним еще один музыкальный полузабытый фильм: «Где вы, рыцари?». В руках у ребят из ансамбля Ленинградские "Луначарки". Эта гитара когда-то висела в каждом магазине «Музтоваров». Стоила она 130 рублей, была двух модификаций – с фанерным и пластиковым корпусом.

Далее – один из первых телевизионных мюзиклов – «Бенефис Ларисы Голубкиной». Песня «Лайди-лайда» здесь по неведомым режиссёрским задумкам исполняется якобы под гавайскую электрогитару Московской фабрики музыкальных инструментов. Такая гитара, сколько себя помню, лежала в «Культтоварах» в моей родной Узловой абсолютно никому не нужная. Не было в нашей стране развито музицирование на гавайке. Но гитара была. Еще я её как-то видел у якобы музыкантов Кабачка 13 стульев.

Два кадра из фильма про трудных подростков советской эпохи «Пацаны». Про проблемы нынешних подростков, называемых по буржуйски тинейжерами, в те пионерско-комсомольские года и в страшном сне бы не привиделись. У ребят в руках редкая оранжевая «Тоника» и снова Пловдивский бас.

Теперь - детский музыкальный фильм «Автомобиль, скрипка и собака Клякса». У Олега Анофриева в руках «Musima Elgita» (однодатчиковый вариант).

На очереди сказка братьев Стругацких «Чародеи». Книга про НИИЧАВО ( Научно-исследовательский институт чародейства и волшебства) «Понедельник начинается в субботу» была когда-то моей самой любимой книгой. В перестроечные времена помню, читал из этого цикла «Сказку о Тройке». В руках у музыкантов, исполняющих песню о снежинке «Jolana Rubin» и . «Musima Deluxe 25»

«Musima Eterna» замечена в фильме «По семейным обстоятельствам». Знаковая была гитара. Строгий чёрный корпус, блестящие железячки. Не гитара – мечта. Однажды, участвуя в смотре художественной самодеятельности от Узловского машиностроительного завода, помогая своим друзьям – братьям Николаевым, мне пришлось на ней поиграть. Как не грустно, но впечатление от неё осталось не очень хорошее. Струны стояли высоко и регулировке не поддавались, гитара была чужая, и получил я её в руки прямо перед выходом на сцену. Интересно было бы попробовать её сейчас. Может, найду где-нибудь, хотя пока ни на одних интернет-торгах не попадалась.

Теперь совсем незнакомый фильм, найденный в Интернете – «Белый рояль» Из гитар, подходящих для нашей темы, здесь засветилась «Musima I/2»

Очередными экземплярами нашего вернисажа являются гитарки из фильма «Мимино». Тут можно разглядеть два наших инструмента – «Musima Eterna» и «Kremona Gibson bass». .Грустная комедия. Только Данелия мог снимать такие фильмы, от которых на душе становилось тепло и спокойно.

Ну а теперь – мультфильм «Остров сокровищ», в котором, давая отдохнуть мультяшным героям, периодически появляется группа «Гротеск», забавляя нас своими песнями. В одном таком выходе можно увидеть парочку Иолан: «Jolana Superstar» и «Jolana Tornado»

Последним номером нашей музыкальной программы будет фильм «Ар-хи-ме-ды». В этой ленте инструменты наших болгарских товарищей. «Kremona» полуакустика и «Kremona Gibson bass».

Ну и на прощание, как говорил когда-то Макаревич, блюз иронического плана «Отгадай гитару». Мне индефицировать эти инструменты не удалось.
Фотовопрос №1 – фильм «Белорусский вокзал». Помните группа в кафе: «А мы орём на всю катушку, гитары жмём на полный газ…»

Фотовопрос №3 советско-румынский музыкальный фильм «Песни моря». Очень отчётливо видны три гитары пока никем не опознанные.

Отзовитесь, музыканты-знатоки. Покажите миру, что знаете не одни «Гибсоны» и «Фендеры». Будем ждать ваших откликов.

Нравится

Недавно появился у меня этот легендарный инструмент. В Интернете на всяких музыкальных сайтах и форумах большего негатива, чем об этой гитаре найти трудно.

Не хуже, чем Gibson гитара «Урал»
Ударишь врага – и враг наповал!
Ничего нет лучше,если надо забить гвоздь
Ещё один удар – и стена насквозь
(Чайф)

Сам цитировал в своё время…В свою советскую бытность мне поиграть на «Урале» не пришлось, дергал я струны «Тоники», было даже как-то «Музимы», но «Ураловские» так и не случилось. В Епифани у моего друга Игоря Горшкова был зелёный «Урал», через самодельный дисторшн звук у него вроде был и нормальный…Но это взгляд издалека, очень хотелось в свете сегодняшнего дня оценить этот инструмент, и мне такая возможность была дана. Всегда было интересно, кто создал эту гитару? Все знают имена: Лео Фендер, Лес Пол…Есть еще в гитарном мире Алваро Бартолини (Италия, гитары «Bartolini»), Йозеф Ружичка (Чехословакия, гитары «Jolana»). Кто же создал «Урал»? К великому сожалению, нет пророка в своём отечестве, и страна не знает своих героев. По воспоминаниям, был коллектив конструкторов – Козленко, Вершинин, Фомин, которые, взяв за образец гитару Yamaha SGV800, создали этот шедевр советского гитаростроения. Надо отметить, что «Урал» вышел симпатичнее своего японского прародителя.. Что же не так в этой гитаре? Возможно, что тут больше мифов…

Начнём с корпуса. Корпус «Урала» сделан из щита, склеенного из буковых брусочков клеем ПВА и фанерован красным деревом. Очень давно у меня на посёлке работала Узловская клавиатурная фабрика. Кроме фортепьянной клавиатуры там делали гитарные грифы из бука. Я летом после 8 класса подрабатывал там на лесном складе грузчиком и отлично помню эти буковые бруски под названием «клёц», у которых торцы были покрыты парафином . Даже цену помню, был у нас щит про противопожарную безопасность, и там было написано, что надо беречь социалистическую собственность, и клёц там фигурировал по цене 180 руб. за кубометр. Возможно бук и не гитарное дерево, это не ясень или ольха. Правда у Брайана Мэя его "Красная Леди" вообще была сделана из твердого дуба, и ничего…Корпус «Урала» покрывался полиэфирным лаком толщиной около миллиметра, и это придавало ему небывалую живучесть. Окраска в разные годы разнилась от санберста с различными оттенками до простого чёрного-рояльного.. Вообще, моё мнение – это очень красивая гитара. Глаз на ней останавливается, её хочется взять в руки.

Теперь гриф - тоже буковый, с красивый белым кантом. 21 лад, имеется нулевой лад. Претензии у меня к нулевому ладу такие – оттого, что на него струны опираются постоянно, под ними появляются следы-углубления, которые потом мешают играть legato. Анкер не требует ключа, а регулируется любой подходящей отвёрткой. Гриф слегка толстоват, но это больше дело привычки, по мне – так достаточно удобен.
Струнодержатель - в виде тремоло с рычагом, без регулировки. (копия тремоло Yamaha), работает как на понижение, так и на повышение тона. Пружина тремоло достаточно жёсткая, строй держит вполне удовлетворительно. Бридж фиксированный с возможностью регулировки высоты струн и мензуры.
Самые большие нарекания в «Урале» на его электронику – много непонятных кнопочек, слабый выхлоп инструмента в целом. Действительно, уровень сигнала слабоватый. Чтобы понять, зачем нашим конструкторам понадобились эти многочисленные RC-фильтра, стоит вспомнить то время и обратиться к некоторым инструментам 60-70 годов. Не одними Фендерами земля полнилась. Давайте посмотрим на винтажные итальянские гитары.

Те же кнопочки и переключатели. Т.е. в те времена стратовский стандарт еще не так настойчиво диктовал свою моду. Это сейчас пятипозиционник вытеснил все остальные переключатели, а тогда вариантов было больше. Вообще, темброблок на «Урале» выполнен тоже очень качественно. Паяли его на «почтовом ящике», качество сборки очень высокое, всё заэкранировано, все пайки маркированы и покрыты цапонлаком. Регуляторы, конечно, плохие, но других в то время у нас и не было.
Теперь звучки – три сингла, чувствительность достаточная, но обладают явно выраженным микрофонным эффектом.
В целом звукосниматели и темброблок с многочисленными ёмкостями дают заметный бустерный эффект, т.е. ярко выраженная атака при слабоватом сустейне.

Получив в руки такую гитару, первой мыслью было переделать её, установить хорошие хамбакеры, перепаять схему, убрав всё то, что мешает нормальному выхлопу. Потом пришло понимание, что этим я только испорчу инструмент, и мысль о модернизации и «пионеринге» была безжалостно откинута.. Доработку решил провести только по линии экранировки. Правда, несмотря на уверения на форумах, особого фона у гитары и не было, но, как известно, лишний экран в гитаре не помеха. Поэтому, вооружившись пищевой фольгой, я приступил к делу.

Внутренняя полость довольно большая., получилось выстелить её в два-три слоя. Pickguard (декоративная накладка) также был покрыт с внутренней стороны фольгой.

Далее для профилактики были разобраны все переключатели, почищены их контакты. Вскрыты были и регуляторы, почищены и смазаны вазелином. Родные белые кнопки от времени пожелтели. Заменил их на чёрные. (не очень большое преступление против винтажа).

Для снижения уровня наводок катушки заэкранировал тонкой медной фольгой в «обхват», на всякий случай не допустив короткозамкнутого витка.
На грифе был заменен нулевой лад, натянуты струны «девятка» и отрегулирован анкер. Всё, осталось воткнуть шнур («джек» был установлен до меня) и - вперёд. Как говорил один мой друг-музыкант из древнего города Епифань:”Дёргай струна – жми педаль”…

У меня в паспорте в графе «место рождения» стоит – пос. Дубовка Узловского района Тульской области. Интересен тот факт, что в районе только один роддом, и все узловчане на самом деле родом из Дубовки.
Подходя к полувековому юбилею, как-то стало стыдно, что про Родину свою я ничего толком и не знаю. Не учили мы в школе этого. Родители почему-то особо не рассказывали о своей молодости, а нам оно было и не надо…Теперь спросить уже не у кого, поэтому перевоплотился я на несколько дней в архивариуса и занырнул в безбрежные воды Интернета. Однако и здесь информации оказалось не очень много, но, тем не менее, кое-что нашлось…
Мои родные места напрямую связаны с разработкой угля в Подмосковном угольном бассейне. Уголь здесь нашли еще при Петре Великом, но в такие дали мы не пойдем, а начнем повествование с 40-х годов ХХ века. Для того времени значение угля невозможно переоценить – это и электричество, и тепло, и транспорт (паровозы). Шахты в здешних местах стали строить перед войной. Первой в 1939 году была сдана в эксплуатацию шахта №2 у деревни Пашково. В те же годы были заложены и Дубовские шахты. Война внесла свои коррективы в развитие этого угольного региона. Все шахты, и рабочие, и строящиеся были затоплены, коммуникации взорваны. Я не знаю, как происходил этот процесс у меня на родине, в Донбассе же в аналогичной ситуации люди бунтовали, выходили на улицы и не давали НКВД взрывать стволы и копры, их разгоняли пулемётами. На оккупированной территории немцы пытались восстановить разрушенные шахты, даже была организована акционерная угольная компания. Пытались согнать на работу оставшихся в оккупации шахтёров. Врубмашинист шахты № 2 И. А. Филимонов вспоминал: «Четыре раза гитлеровские прихвостни приходили ко мне и пытались заставить работать в шахте. Под всякими предлогами я уклонялся. Но, убедившись, что от меня не отстанут, сбежал из дома в город Донской, где скрывался до прихода Красной Армии». Оккупация длилась недолго, 14 декабря 1941 года Узловая была освобождена, вот тут и начинается настоящая история Мосбасса. Уголь был нужен как никогда!

27 декабря 1941 г. – И.В. Сталин подписывает постановление Государственного Комитета Обороны № 1069 / от 27.12. 41. о создании специальных лагерей НКВД для проверки лиц, вернувшихся из плена и вырвавшихся из окружения.
5 февраля 1942 г. выходит постановление СНК СССР «О мероприятиях по восстановлению угольных шахт Подмосковного бассейна в первом полугодии 1942 года». К концу года предписывалось восстановить 67 шахт. А всё лежало в руинах. В г. Сталиногорск организовываются проверочно-фильтрационный лагерь №283 и лагерь военнопленных №388. По слухам, в последствии, здесь сидели разведчики, члены группы «Альта», добывшие сведения о плане «Барбаросса», дядя канцлера Колля, 6300 поляков, (из них более 3500 арестованных по обвинению в принадлежности к Армии Крайовой и другим антигитлеровским подпольным формированиям) несколько тысяч военнопленных немцев, австрийцев, итальянцев, венгров, финнов.

Многочисленные отделения этих лагерей располагаются на местных шахтах. Кроме указанных категорий сюда сгонялись те, кого родина для фронта посчитала неблагонадёжными – поволжские немцы, корейцы, поляки. Вспоминает В.М.Женко: «В июле 1943 года на новую шахту № 6 перебросили колонну немцев Поволжья. Кто-то из них приехал с семьями, другие прибыли по одиночке. Их заставили работать, запретили куда-либо выезжать. Их считали просто рабочей силой, которая обязана трудиться, ничего не спрашивая и ничего не требуя» Зона 9 или 32 в Дубовике называлась "польский городок". Позже в число подмосковных шахтёров влились крымские татары, украинские повстанцы.
Условия были ужасные. Умирали тысячами. На Дубовике нет кладбища. Не предусмотрено оно было для спецконтингента. Трупы зарывали, в шахте, в терриконах. Несколько сухих донесений: «Ужасная скученность в общежитиях шахтёров, особенно в семейных: на 20-25 кв. м помещаются 2-3 семьи. Отсюда завшивленность и случаи сыпного тифа». «Секретарю Узловского РК ВКП(б). Докладная записка. 16.05.1942. Совершенно секретно. В бараке № 1 шахты № 4 в комнате № 13 размером 12 кв. м поселено 11 человек рабочих, коек имеется всего 6 штук. Пять рабочих спят на полу или вынуждены ожидать очереди, когда освободится койка... Начальник Узловского отделения УНКВД лейтенант госбезопасности Астафьев». «На шахте № 4 рабочие вынуждены спать на голых койках или стелить свои пальто на полу. Около двух месяцев мыло не выдавалось. Имеет место не выход на работу по случаю отсутствия обуви и одежды. Например, 13 мая 1942 года не вышел на работу 51 человек». «В общежитии седьмой шахты полно клопов». «Тумбочки в общежитии - диковинка». «На шахте № 2 есть 25 землянок, где живут люди». «На шахте 7-бис рабочих вселили в конюшню, неприспособленную под жильё». «Ученики ФЗО, проходящие обучение на 8-й и 10-й шахтах живут в большой скученности. Постельное бельё меняется нерегулярно. Теснота. Грязь». «Душевые на Дубовских шахтах находятся в неприспособленных помещениях, их недостаёт. Женских душевых нет». «В столовой шахты № 2 не соблюдаются правила санитарии. Не хватает ложек. Пообедает один шахтёр, его ложку, не помыв, не вытерев, тут же передают другому». Тоже наблюдалось и на 7-й шахте, где «ложек всего 7 штук, а тарелок 10». В письме к родным рабочая шахты № 3 В.С.Черненко сообщала: «Я вас прошу, вытребуйте меня отсюда, пришлите телеграмму, что-нибудь случилось, и я приеду, а обратно не вернусь, лучше буду там работать, здесь очень плохо, а в особенности из-за продуктов...». Порой происходили случаи, за которые в военное время судили. Например, рабочий шахты № 7 Е.И.Сухов писал: «Некоторые убегали, другие не работали».
В 1942 году И.В. Сталиным подписываются постановления СНК СССР «Об увеличении добычи угля в Подмосковном бассейне» (апрель), «Об увеличении добычи угля в Подмосковном бассейне до 40 тысяч тонн в сутки» (27 июня), «Об увеличении добычи угля в Подмосковном бассейне» (23 октября). К этому времени шахта №2 уже дала первый уголь. Вскоре к ней присоединились шахты № 1, 3, 4, 5, 5-бис, 6, 7, 7-бис, 8,10.
В сентябре 1942 г., т.е. через 8 месяцев после начала восстановительных работ, среднесуточная добыча угля в достигла довоенного уровня, а еще через год восстановление шахт было полностью завершено. К концу 1944 г. добыча угля удвоилась по сравнению с довоенным временем. В это время, а именно 22 ноября 1944 года, населенный пункт при шахтах №№ 6, 7, 8 города Узловая Московской области был отнесен к категории рабочих поселков с присвоением ему наименования Дубовка.

Война закончилась, жизнь постепенно приходила в нормальное русло. Лагеря расформировали, выжившие пленные немцы, поляки и др. вернулись домой. Многие из спецконтингента прижились, обзавелись семьями. Некоторым категориям спецпереселенцев не разрешали вернуться на родину, и они остались жить здесь. Так, к примеру, на посёлке оказалось очень много татар. Я уже писал, что на Дубовке нет кладбища, русского кладбища, а татарское послевоенное на шахте 6-7 есть. Много украинцев.. Я как-то в пионерском возрасте переписывал ветеранов Великой Отечественной и вписал в тетрадку двух своих соседей с украинской фамилией. Отец увидел и твёрдо указал вычеркнуть…без объяснения причин.. Потом только стало понятно, что они ветераны не той армии… К слову, отношения между людьми на посёлке были очень интернациональные, и никто никому старых грехов никогда не вспоминал. Искупили люди грехи человеческие нечеловеческим трудом… Срок службы местных шахт не превышал 20 лет, и к 60-м годам они начали вырабатываться. Предприятия закрывались, но не так стихийно, как это происходило в 90-х годах. На каждой закрытой шахте открывалось какое-то производство.
Шахта №9 стала обувной фабрикой, №8 – швейной. В 1960 году на базе закрытой шахты №11 организовали винзавод по производству и разливу молдавских вин. Шахта №5 моего родного посёлка в 1962 году превратилась в клавиатурную фабрику, а шахта №15 приютила автоколону сельхозтехники. Жалко, но почти всё из этого современной России оказалось не нужно. Всё закрыто…никакого производства сейчас на Дубовке нет. Я в Интернете нашел интересный документ: «Проект генерального плана муниципального образования рабочий посёлок Дубовка Узловского района Тульской области», датируемый 2009 годом. Интересное чтиво, прям научно-фантастический роман Кира Булычева про коммунизм и Алису Селезнёву. Запланировано неимоверное развитие этого региона, строительство жилья и даже таун-хаусов (хоть убей – не знаю, что это такое). Но это потом, а пока сюда бандитские риэлторы переселяют люмпенский элемент из Москвы и Подмосковья., дороги отсутствуют вообще. Если учесть, что авария на Чернобыльской АЭС очень хорошо пометила эту территорию, то будущее у моей родины довольно грустное. Как говорится, у каждого из нас в прошлом было светлое будущее, только дорогу туда не каждый находит…Мы, как правило, плутаем…

В моих поисках очень помогли материалы ведущего научного сотрудника Узловского Краеведческого музея А.В. Хорева
И сведения Генеалогического форума ВГД

Помните - в радужную эпоху безмятежной юности, ждущей неотвратимой победы коммунизма, были такие слоганы: «Тот, кто носит «Адидас» - скоро Родину продаст», «С мусором ведро не уберёшь – в спину революции лишний нож!»…или вот еще: «Всех, кто слушает «Пинк Флойд» - гнать поганою метлой!». И это вовсе не шутки, попался мне в инете недавно один прелюбопытный документ. Называется он очень грозно: «Аннотированный список зарубежных музыкальных ансамблей и исполнителей, в творчестве которых содержатся идейно и нравственно вредные произведения (Для служебного пользования)». Приведу его полностью:

"AС/DС". Некоторые критики утверждают, что название расшифровывается как "Антихрист" ("Дитя дьявола"). В прошлом школьные хулиганы, братья Янги перенесли этот имидж на сцену. Тексты их песен бывают грубы и двусмысленны. Группа отличается склонностью к пьяным дебошам. В феврале 1980 г. песня "Снова в черном" стала гимном нацистской партии Америки. Во многих песнях группы содержатся постоянные ссылки на деяния сатаны, восхваляется черная магия, смакуется беспомощность человека перед некими сверхъестественными силами, право сильных чинить самосуд.

"Айрон Мэйден". В творчестве группы присутствуют загробные, библейские ассоциации. Особенно ярко выражены они в песнях "Живой после смерти", "Зверь под номером 666" и др.

"Джудаст Прист". Стремление стать любой ценой популярной привело к тому, что группа создала себе "черный" сценический образ и начала усиленно эксплуатировать культ грубой силы. Критика характеризует сценическое поведение "Джудас Прист" как "эмоциональный фашизм".

"Коргис". В репертуаре - антисоветская песня "Молодая и русская".

"Металлика". В беседе с журналистами лидер группы выразил свое "кредо" следующим образом: "...Выпивка и девочки, наркотики и деньги, главное - деньги! - вот что нас интересует". Самая известная композиция - "Медленная смерть" вошла в последний антикоммунистический альбом корпорации "Музыка для народа".

"Мэноуор". Творчество явно антисоветского содержания. В песне "Кровь моих врагов" призывают своих поклонников "убивать русских десятками, сотнями, тысячами". В пластинку "Ад приходит в твой дом" включена песня "Хейль, Англия" - по аналогии с нацистским "хайль". Ансамбль - активный пропагандист фашиствующих организаций Англии.

Оззи Осборн. Классический пример нарушения психического здоровья и распада личности у человека, долгое время вращавшегося в сфере шоу-бизнеса. К началу 80-х годов Осборн избирает себе сценический образ сумасшедшего вампира-алкоголика и настолько в него вживается, что перестает отличать вымышленное от действительной жизни. К числу наиболее нашумевших выходок следует отнести пожирание дохлого нетопыря на одном из концертов (потом чуть не умер от отравления), закусывание головами живых цыплят, а также высказывания в стиле: "Я люблю пить и быть постоянно пьяным. Я пью буквально все. Я не такой сумасшедший, как все думают, я намного хуже".

"Принс". Творчество - помесь порнографии, аполитичности и даже пропаганды ядерной войны.

" Сзмми Хагар".Группа, сочетающая культ грубой силы с националистическими инсценировками. Так, например, во время турне 1980 г. их вокалист появлялся на сцене, задрапированный в звездно-полосатый флаг, и раздирал в клочья портреты аятоллы Хомейни.

"Ю Ту" - группа носит название американскою военного самолета. Пропагандирует милитаризм, антисоветизм. О содержании песен говорят уже сами названия альбома "Под кровавым красным небом" (1983 г.), "Война" (1983 г.), "Близ красных скал" (1984 г.) и др. Hа обложках неизменно присутствует американский военный самолет.

Учитывая тот факт, что в последнее время значительно обострился интерес зарубежных туристов к творчеству некоторых самодеятельных советских рок-групп, а также факт радиотрансляции их произведений в зарубежных странах, считается необходимым запретить проигрывание в г. Москве магнитофонных записей самодеятельных рок-групп, в творчестве которых допускается искажение советской действительности и пропагандируются чуждые нашему обществу идеалы и настроения:
МОСКОВСКИЕ ГРУППЫ:
1. Альянс
2. Гулливер
3. Браво
4. Мухомор
5. Примус
6. Центр
7. Зигзаг
8. ДК
9. Кросс
10. Альфа
11. Теннис
12. Зона отдыха
13. Hаутилус
ЛЕHИHГРАДСКИЕ ГРУППЫ:
14. Аквариум
15. Мануфактура
16. Мифы
17. Hик-Hик
18. Кино
19. Дилижанс
20. Акцент
21. Уличная канализация
22. Автоматические удовлетворители
23. Люцифер
24. Ю.Морозов
25. Хрустальный шар
26. Парад
27. Свинья
28. Мухи
29. Рыба
30. Алле
31. Гонг
А ТАКЖЕ:
Свердловск:
32. Hаутилусы
33. Фолиант
34. Метро
35. Урфин Джюс
Киев:
36. Зимний сад
Уфа:
37. ДДТ
Черновцы:
38. Корд

Таинственная штука – Память. Это действующая машина времени. Выставим на её приборной панели 1981 год и вперёд! То есть НАЗАД! В те года все мои близкие друзья занимались коллекционированием пластинок, или, как их тогда называли – дисков. Занятие это было не из дешевых, новый фирменный диск стоил до сотни рублей. Пластинки покупались, переписывались, что-то оставлялось себе, что-то продавалось или менялось.. Как-то у нас в общежитии появился альбом не очень известной тогда группы «Аэрон Мейден» с грозным названием «Убийцы». На обложке было непонятное существо с топором, почему-то притягивающее своим безобразием. Это теперь все мы знаем, что эта страшилка зовётся Эдди и является фирменным знаком группы, а тогда этот образ только начинал свое шествие по мистическим просторам рок-музыки. Я в те года немного увлекался рисованием и решил запечатлеть этого монстра на 12 формате белого ватмана. Когда процесс подходил к своему завершению, в комнату постучали, и на пороге возникла проверка студсовета во главе с самим деканом. Он с интересом взял в руки конверт винила, достал из него сам диск …пальцами…(мой друг, владелец этого альбома, почти скрипел зубами, видя всё это). Потом он взял мой карандашный рисунок и сказал сакраментальную фразу: «Вы считаете нахождение подобного художества в социалистическом общежитии нормальным?»…Мы что-то ляпнули вроде того, что готовимся к конкурсу политического плаката, и эта картинка у нас будет называться – «Нет нейтронной бомбе!». Несмотря на наши аргументированные пояснения и диск, и рисунок были конфискованы, а нам предписано было явиться в деканат на воспитательную беседу… После их ухода наши тела и души оказались в полной творческой растерянности. Пластинка стоила 70 рублей, а это для студента деньги были очень большие. Да и рисунок мне было жалко…Зная, что декан наш человек, в общем-то, нормальный, мы решили, что диск он нам вернёт. Надо было только немного выждать время…Так оно и случилось. А рисунок я тогда же начал рисовать новый, на этот раз в цвете… Справедливости ради надо сказать, что и картинку мне потом вернули, и этих Эдди у меня стало два, один цветной, другой черно-белый. Цветной был подарен другу, а первоначальный конфискованный долго у меня хранился…возможно где-то валяется и теперь, но на глаза не попадался уже давно… Вот такая художественно-идеологическая история…

Я часто бываю в Харькове. Этот город мне сильно напоминает мою родную Тулу, те же кирпичные особнячки дореволюционной постройки, трамвай, органично вписывающийся в этот городской ретро-пейзаж…Но и различий много. Харьков сейчас - купеческий город…Это сразу бросается в глаза, возможно присутствие одного из самых больших рынков в Украине на Барбашево даёт о себе знать. Но рынок меня интересует мало, а интересна мне старинная храмовая архитектура. В раннем детстве привозили меня на отцову родину в с.Скорняково. В этом селе стоял заброшенный, но очень величественный храм, построенный в честь победы над Наполеоном. Наверное, тогда отложился в моих мозгах интерес к старинным церквям и соборам. Позже, в юности, колесил с друзьями по окрестным, уже тульским деревням, в которых старые соборы были то под складами, то под зернохранилищами…Интерес этот не пропал до сих пор, поэтому в этот мой приезд в Харьков я решил посмотреть старинную церковь, расположенную на Холодной горе и носящую имя Озерянской иконы Божией Матери.С этой иконой в Харькове много связано, но давайте по порядку.Сначала про саму икону. Дело было в с конце XVII века. Здешние места были как раз на пути бесчисленных набегов татарских орд.. Так вот однажды при косьбе один крестьянин услышал с траве стон, нагнувшись, он к своему удивлению нашел разорванный холст с ликом Божьей Матери. Конечно, он забрал её домой, но на следующий день икона пропала…Каково же было его удивление, когда он снова нашел её в поле на том же месте, только чудом сросшуюся, остался виден только небольшой след в месте разрыва..

Под ней же стал бить родник с ключевой водой. Место это называлось Озерянка, так же стала зваться и икона, со временем здесь образовался монастырь с именем Озерянской Богородичной Пустыни. Но не только в советские времена закрывались церкви и монастыри, я уже писал про  Святогорье, здесь матушка Екатерина так же все эти монастырские дела порушила и икона была передана в Куряжский монастырь, который, впрочем, тоже периодически закрывался, а Озерянская икона Божией Матери на это время, а то и просто в зимние месяцы, переезжала, вернее, переходила крёстным ходом, в Харьков в Покровский монастырь. На пути этого крестного хода и была Холодная гора, здесь была построена церковь, где она и ночевала. Икона слыла чудотворной и особенно показала себя во время страшной эпидемии холеры в 1871 году, все "видели от неё силу, которая оживляет и исцеляет". Сама икона в безбожное лихолетье исчезла, осталось два списка с неё, один находится здесь, в церкви Озерянской иконы Божией Матери

Современная холодногорская церковь построена в 1901 году. Это очень величественный собор, с высокой колокольней. Богатство внутреннего убранства поражает. Жаль, что мне не разрешили сфотографировать внутри. Церковь не закрывалась и в советские времена, даже была в 1933году кафедральным храмом Высокопреосвященного экзарха Украины митрополита Константина. В годы войны здесь собирались средства для помощи фронту. Я уже заметил, что в соборе, который никогда не закрывался, особая атмосфера. А если еще она выстроена с большим центральным куполом, то, встав под него, просто физически ощущаешь энергию, находясь в фокусе огромного купольного гиперболоида. Я это проверял неоднократно, срабатывает всегда…
Выйдя из храма, оказалось, что трамваи не ходят, до метро в обратную сторону идти не хотелось, поэтому я и пошел с центр пешком. По пути решил заглянуть на Южный вокзал.

Он сам по себе очень красив, но мне было интересно посмотреть памятник отцу Фёдору, который «Не корысти ради, но токмо волею пославшей мя жены..», кочевал по стране социализма в поисках мебельного интерьера…
Далее моя прогулка привела меня в Покровский монастырь. Здесь тоже есть Озерянская церковь, в которой и находилась Озерянская икона Божией Матери, во время своего пребывания в Харькове. Сам монастырь знаменит многим. Во первых, это самая старая сохранившаяся церковная постройка (1726 г.) на месте древней крепости. Известен монастырь и тем, что в нём преподавал поэтику, древнегреческий язык и христианское добронравие Григорий Сковорода.

Это был настоящий культурный центр слобожанской Украины, с богатой библиотекой, духовной семинарией . После революции всё было разграблено, в зданиях сотворили музей антирелигиозной пропаганды, как филиал исторического музея, а в монастырских помещениях – военкомат. Возродился монастырь только в конце ХХ века, а в 1992 году здесь прошел поместный собор УПЦ, осудивший ушедшего в раскол Филарета и выбравший нынешнего владыку УПЦ Московского Патриархата митрополита Владимира.
В каждый приезд в Харьков я обязательно бываю в  Благовещенском кафедральном соборе. Зашел туда и в этот раз. По своему величию здание собора может сравниться с главными храмами Москвы и Петербурга. 

Заложено строительство было в октябре 1888 и продолжалось около 20 лет. Огромный купол на высоте 60 метров, 80-ти метровая колокольня поражают воображение. Внутренне помещение храма покрыто росписями, всё в золоте, величественен многоярусный алтарь…Вообще, не хватает слов описать всю красоту этого собора. За свою историю храм не работал только 13 лет, с 1930, по 1943 (открыт немцами во время оккупации). Здесь хранятся многие православные святыни, мощи святителей и мучеников. Здесь находится и второй список с Озерянской иконы Богоматери Мне очень нравится бывать там. Его не закрывают ни на какие уборки, Здесь никто не мешает твоей душе, а стоя под огромным куполом просто взлетаешь…
На этом моя пешая прогулка по историческим местам закончилась. На прощанье помахал рукой скрипачу на крыше…

Какой продукт издревле считался для человека одним из самых важных? СОЛЬ. Без неё жизнь немыслима, Помните, как Христос называл своих учеников:”Вы – соль Земли”. Кровь человеческая, пот и слёзы – всё имеет вкус соли…Ради неё в древности организовывались дальние походы, развязывались войны. За неё платили и золотом, и кровью…На Украине ходоки за солью, чумаки, оставили свой след и на ночном небесном своде – Чумацкий Шлях – Млечный Путь – как рассыпанная соляная дорога простирается от края и до края небосвода…Позавчера у меня была возможность посмотреть: откуда попадает на наш стол столь древний и сейчас уже обыденный продукт. Есть у нас в Донбассе город со звучным названием Соледар. Именно так, уже больше 200 лет он дарит соль людям. Когда-то, миллионы лет назад, здесь плескались волны древнего моря, я писал про наш заповедник Клебан - Бык с его древними деревьями араукариями. В районе Артёмовска и Соледара от этого неподвластного пониманию времени остались могучие (до 50 метров) пласты соли, спрятанные на глубине до 400 метров. Но хватит о древнем…Мы приехали в Соледар на оздоровительно-познавательную экскурсию в спелеологический санаторий «Соляная симфония». К слову, я как-то писал про советские названия городов и упоминал про город город Карло-Либкнехтовск. Это нынешний Соледар и есть, слава Богу, что название изменили. Девять из десяти сейчас вообще не знают, кто такой Карл Либкнехт, а про соль знает каждый. Наземная часть санатория расположена в бывшем детском интернате, пришедшем в упадок при стихийном капитализме и закрытом (кого сейчас интересуют дети-сироты?). Подземная часть – в выработках действующего солевого рудника. Туда-то мы и отправимся.

Было интересно сравнить угольную и солевую шахты. Подъёмная машина обыкновенная, система знакомая, отличается от наших только чистотой, спуск по стволу тоже ничем особенно не примечателен.

Но, начиная с околоствольного ствола, начинаются существенные разницы. Основное различие в том, что все выработки в солевой шахте пройдены внутри солевого пласта и не требуют крепления.

Все солевые тоннели напоминают сказочные пещеры в царстве Горного Короля. Почва, кровля, бока – всё белым-белёхонько из соли. Встречаются включения больших кристаллов с хрустальной прозрачностью.

Шахтные умельцы делают из соли различные скульптуры и барельефы, и вот нас встречают – Добрый Шубин, о котором я уже писал, гномы – хозяева подземных богатств.

Символом Донбасса, узаконенном в гербе Донецка, является пальма Мерцалова, выкованная из одного рельса. Здесь, в Соледарском подземелье, есть своя пальма, только сделанная из соли.

Сам санаторий расположен в нескольких соляных галереях, здесь есть кафе, спальные ниши. Можно поиграть в теннис, шахматы, бильярд.

Очень хорошо работает мобильная связь. Воздух необыкновенно чистый, насыщенный ионами хлорида натрия, что особенно полезно при лёгочных заболеваниях и астме.

Есть в подземелье и своя церковь, в неё мы не попали, потому что расположена она в действующей части рудника. Сам рудник был основан в 1881 году частной промышленной компании генерала Н. И. Летуновского, который, заботясь о своих рабочих, заложил в одной из галерей подземный храм.

В советское время, ясное дело, он был разграблен и превращен в подземную конюшню и свалку нечистот. Возрождение церкви началось только в Горбачевскую перестройку. К слову, в эпоху атеизма в церкви были, конечно, снесены все иконы и срублена монограмма с инициалами генерала Летуновского.

Но непостижимым образом в местах, где висели святые лики на соли остались нерукотворные отпечатки, не удалось уничтожить и генеральские символы, они проступают до сих пор.
Но самое большое впечатление на меня произвела камера с такими размерами: метров 50 в длину, метров 30 в высоту и метров 20 в ширину.

Таких камер в здешних недрах около сотни. Очень напоминает зал в католическом соборе: высоко и торжественно. Здесь иногда устраивают концерты симфонической музыки, ёлку для детворы на Новый год, а в прошлом году даже запускали воздушный шар, о чём сделана запись в Книге Рекордов Гиннеса. Наши отечественные недалёкие мозги хотели использовать эти огромные камеры для хранения радиоактивных отходов, превратив это чудо-место в смертельно-ядовитую свалку. Пока у них это не получилось.

Экскурсия наша удалась, все двигались на гора с кучей соляных кристаллов, кто на память, кто для лечебных целей. Горный король был не против, этого добра тут на сотни лет вперёд хватит…

Я уже писал о своём друге Сергее Николаеве, в этих воспоминаниях упоминалось об утерянной кассете с записью песен, которые были записаны двумя братьями – Николаем и Сергеем. Слава Боту, кассета не была утеряна безвозвратно, и спустя почти 30 лет с момента своего появления на свет, она, наконец, попала мне в руки, преодолев границу и таможенные посты (а, между прочим, переправлять через границу информационные носители не очень-то и разрешено).. Я с ранней юности знаю эти песни, еще учась в 8 классе, а именно тогда мы с Сергеем подружились, он наигрывал на гитаре песни старшего брата, а я ловил на слух слова и мелодии, потому что это было что-то новое и необычное в своей искренности, непохожее на звучащее из динамиков радио и телевидения. Позже, организовав небольшой ансамбль, мы играли некоторые их песни, но лучше всего, всё-таки, они это сделали сами на этой кассете, записанной в сельской хате на магнитофон «Комета». Большое спасибо Николаю Николаеву за его творчество, с которым я вас сейчас и познакомлю.

Сегодня, наконец, выпал снег, да не просто выпал, а слегка завьюжило, настоящая метель. В такую погоду у каждого в памяти возникают какие-то образы, то ли строки Б.Пастернака;

Мне, как на грех, вспоминается или один эпиграф из школьного сочинения про Александра Матросова;

О создании этого поэтического произведения, которому в эти дни исполняется 30 лет, и пойдет сейчас речь…
Начало зимы 1980 года, уже улетел в ночь Олимпийский Мишка, полгода нет на этой планете народного менестреля, наши «вертушки» утюжат афганское небо, по которому в северном направлении регулярным рейсом летает «Чёрный Тюльпан»…Но жизнь продолжается, и в общежитии Тульского политехнического института на улице Болдина, дом 128, комната 418, небольшая студенческая вечеринка. Память не оставила подробностей сценария этого действа, но не было в тот вечер ни попыток пить водку, стоя на голове, ни составления коктейля из спирта и «Алиготе» с высасыванием этого зелья через толстые советские макаронины (ну не было тогда трубочек, а макароны были…) – такие сценарии были, но в другие дни. А тогда всё было как-то обыденно: жареная картошка в большой сковородке, «Белый Портвейн», докупленный у вахтёров ресторана «Тула», приёмник Володи Салохина ВЭФ-202, переделанный для уверенного приёма вражьих «голосов». Вот эти-то «голоса» и поведали нам, что наш тогдашний премьер-министр Косыгин Алексей Николаевич, покинул Политбюро ЦК КПСС по состоянию здоровья..

А, надо сказать, этого политического деятеля мы уважали, потому что он был тёзкой нашему другу А.Б.,. Как-то так совпало, что под руку попалась старая газета с его портретом, и кто-то из нас ( по видимому это был его тёзка - А.Б.) руками не очень аккуратно вырвал этот портрет из неё и, написав карандашом "koh-i-noor” слова любимого нами тогда Константина Никольского «Ты ушёл, не попрощавшись», повесил его в рамку картины, висевшей на стене. В те застойные, но идеологически выверенные года, нам запрещали вешать на стены всякие картинки, и мы нашли выход из положения, повесив репродукцию Шишкина с лесным пейзажем, а уже на неё клеились всякие абстракты. Например, там был портрет оперной певицы Ирины Архиповой (почему-то?), вырезка из газеты «За рубежом» с политической карикатурой, но центральную часть занимала картина В.Кунерта "Горилла-самец в девственном лесу".

К этой весёлой компашке и присоединился наш премьер-министр. Вечер как-то угас, не предвещая никакого продолжения…В комнате почивать остались мы с А.Б., утром, приехал в наше жилище еще один её обитатель – Саша Рапп, уезжавший на выходные домой и ни сном, ни духом не ведающий о вчерашней вечеринке. Он просто увидел, что мы на первую пару не встаём и тоже завалился спать с дороги. Но что-то ему не спалось, может комсомольская совесть не давала, может мочевой пузырь, но понесло его в коридор, а тут-как-тут проверочка из деканата вылавливает мирно спящих прогульщиков. Путей к отступлению не было, пришлось впустить проверяющих в мой дом-мою крепость. Кстати, после вчерашнего всё было прибрано и особенно придраться к нам было не за что,…но тут взгляд зам.декана Харламова (потом как-то в колхозе местную дворняжку мы прозвали Харламкой) случайно упал на картину…Он не слушал «голоса» не знал про Косыгина, но, обнаружив его почти в обнимку с гориллой-самцом, посчитал это оскорблением страны победившего социализма и всего нашего социалистического содружества. Хватая, как рыба, воздух ртом, переписав наши фамилии, делегация удалилась, а мы двинулись получать знания на ТОЭ (теоретические основы электротехники). В перерыве между часами нам принесли записку, извещающую, что всех троих ( включая и совсем непричастного к Косыгину Сашку Раппа) вызывают на экстренное заседание институтского парткома, хотя членами большевистской партии мы не были, представляя его молодежное комсомольское крыло.

Само заседание нынешнему поколению не понять, были вопросы – а не было ли в родне «кулаков», и кто нас надоумил заниматься антисоветской деятельностью. В процессе дискуссии главным партийцем, тов. Бедимом была сказана фраза, смысла которой я не могу понять и сейчас, поэтому приведу её полностью: ”Вы знаете, что стало со студентами, написавшими на стене гостиницы в г. Горьком – Мы вернёмся сюда через тысячу лет…Вы знаете, чьи это слова!!!” Не знаю и сейчас…даже через Интернет искал – не нашёл…
Понятно, что нам светило, в лучшем случае, исключение из института…но, видно самому парткому не очень хотелось светиться с антисоветскими делами, и нас сурово предупредив, чтоб больше ни о чём таком и не помышляли, отпустили. Вернувшись на лекцию, прям на этой парткомовской записке был написан стих.

Вот такая, с высоты прожитых лет, весёленькая, а тогда – совсем даже наоборот, история….
PS – если быть совсем календарно точным – история произошла 18-19 ноября 1980 года, а отмечали мы Международный день студентов, «Татьянин день» тогда еще никто не праздновал, по крайней мере, в Туле …

Каждое утро ровно в 7-15 у меня на работе происходит планёрка. Кто знаком с подобным времяпровождением меня поймёт. На ней решаются многие оперативные задачи, но всё же почему-то мне всегда перед началом на ум приходят строки незабвенного Козьмы:

Вот стою на камне - дай-ка брошусь в море…
Что судьба готовит - радость или горе?
Может, не накажет, может, не обидит,
Ведь кузнечик скачет, а куда - не видит…

И вот судьба однажды после такой оперативки неожиданно послала и совсем даже не туда, куда посылают в русском языке по умолчанию, а в командировку в Крым, на практическую конференцию о роли механизации труда на современной шахте. Данное мероприятие организовывалось в г. Алушта сроком на четыре дня. Не буду описывать это самое мероприятие, оно, к слову, прошло очень даже интересно и с большой пользой, как для участников, так и для организаторов, а расскажу я вам здесь грустную историю о любви и верности.
В 10 км от Алушты есть небольшой посёлок с русским названием Утёс, а с историческим - Кучук-Ламбат. Очень давно это было имение Таврического губернатора А.М. Бороздина. Человек этот в то время был видный и авторитетный. Очень многим из того, чем богат Крым сейчас, мы обязаны ему и его современникам. Но повествование не об этом. Были у губернатора две дочери - красавицы, Екатерина и Мария, которых угораздило влюбиться в гусарских офицеров. При том без особой радости по этому случаю их отца. Ведь год-то был 1825, и вы сами понимаете, в какую сторону поворачиваются наши события...

После Сенатской Площади оба наши гусара загремели кандалами. Екатерина послушалась папеньку и отказалась от мужа. У Марии же история была более драматичная. Её муж Иосиф Поджио, за которого она вышла и вовсе без благословения, был итальянец, католик, вдовец с четырьмя детьми на руках – его первая жена умерла, рожая четвертого ребенка. Видя, что такие же офицерские жены потянулись за мужьями в Сибирь и, чувствуя, что и Мария последует их примеру, отец сделал всё, чтоб зятя далеко не увезли, а заточили в Шлиссельбургской крепости. Долгих 8 лет Мария искала мужа, о котором распространили слух, что он умер. Всё это время у неё на руках было четверо приёмных детей, которым эта молодая женщина смогла стать матерью. В конце концов, она отыскала своего супруга, но тот за годы заточения в каземате почти ослеп и полностью обессилел. Дальнейшее его пребывание в крепости означало верную и очень скорую смерть. И тут отец применил один, в общем-то, запрещённый приём. В обмен на развод, он пообещал дочери, что добьётся того, чтобы её, теперь уже бывшего мужа, перевели на поселение из крепости в какую-нибудь глухую деревушку.

Надо сказать, что за время поисков, Мария сдружилась с князем Гагариным, который ей во многом помогал, и неудивительно, что вскоре она стала его женой и законной наследницей имения в Кучук-Ламбате. Но прожили они там недолго, Гагарина переводят на Кавказ губернатором Кутаиси где тогда шли боевые действия. Здесь наша история слегка меняет главных героев. Здоровье Марии было подорвано, и она вскоре покидает этот мир. Князь-вдовец продолжает служить на Кавказе, где знакомится с семьёй Орбелиани - старой княгиней и её дочерьми. Всё в этом мире преходяще, только любовь вечна. Еще нестарый князь и 27-летняя княжна Тассо полюбили друг друга и поженились, но опять счастье не дало им долгого срока. Гагарин о чем-то поспорил с местным сванетским князем Константином Дадешкилиани, и тот, горячая горская кровь, выхватил кинжал и вонзил нашему князю в сердцё прям в своём кабинете (за что, кстати, впоследствии был казнён). Оставшись вдовой, Анастасия принимает неожиданное решение, оставляет родной Кавказ, старую мать и переезжает в Крым, в Кучук-Ламбат, в имение мужа. Она больше не выйдет замуж, будет жить здесь, в Утёсе и на закате своей жизни начнёт строить дворец в память о муже, пригласив для этого известного архитектора Николая Краснова. Восьмидесятилетняя княгиня не успеет пожить в этом дворце, похожем на небольшой европейский рыцарский замок. Её земной путь закончится во время отделочных работ, Она будет похоронена здесь возле домовой Александро-Невской церкви.

Самое удивительное, что и сегодня имение поражает своей красотой. Пережив военные лихолетья, особняк отлично сохранился, как будто он построен не столетие назад, а в наше время каким-нибудь олигархом. Над главным входом красуется родовой герб князей Гагариных с надписью на латыни: "В древности - сила”. Но для нашей истории надпись могла бы быть такой - "Сила в верности и любви”

У нас два дня назад произошло очень неординарное событие. Наша кошечка с ласковым именем Антошечка упала с лоджии 9-го этажа. Упала на крышу магазина, расположенного на первом. В общей сложности пролетела она 8 этажей. Кошка осталась жива, ушибла только правые переднюю и заднюю лапы. Хотя и без переломов, но ушибла сильно. По нашей наивности мы, пытаясь ей помочь, влили ей в рот анальгин и димедрол, и чуть не погубили чудом оставшееся в живых животное. Потом уже в Интернете нашли информацию, которую необходимо знать ВСЕМ ВЛАДЕЛЬЦАМ КОШЕК !

Переставляя книги в шкафу, случайно открылась страница в одной из них («Детской Энциклопедии» 1964 года издания) на неожиданном месте. С удивлением я прочитал – «Моральный кодекс строителя коммунизма»…Ну что ж, интересно вспомнить в свете сегодняшнего буржуйского времени, о чём же писали и к чему призывали в этой "Империи зла”? Цитирую с первоисточника:
* Преданность делу коммунизма, любовь к социалистической Родине, к странам социализма.
* Добросовестный труд на благо общества: кто не работает, тот не ест.
* Забота каждого о сохранении и умножении общественного достояния.
* Высокое сознание общественного долга, нетерпимость к нарушениям общественных интересов.
* Коллективизм и товарищеская взаимопомощь: каждый за всех, все за одного.
* Гуманные отношения и взаимное уважение между людьми: человек человеку друг, товарищ и брат.
* Честность и правдивость, нравственная чистота, простота и скромность в общественной и личной жизни.
* Взаимное уважение в семье, забота о воспитании детей.
* Непримиримость к несправедливости, тунеядству, нечестности, карьеризму, стяжательству.
* Дружба и братство всех народов СССР, нетерпимость к национальной и расовой неприязни.
* Нетерпимость к врагам коммунизма, дела мира и свободы народов.
* Братская солидарность с трудящимися всех стран, со всеми народами.
Сразу в памяти всплыла одна загадка-прибаутка, ходившая в «эпоху застоя» в моей родной Туле. Когда коммунизм настанет? – когда Лев Толстой перейдет Ленинский проспект. Есть такой памятник в городе оружейников…Не помог Лев Николаевич нашему народу, так и не перешел он эту улицу….У туляков к Толстому отношение особое, хотя, по правде сказать, каждый из нас очень мало знает об этом «великом писателе земли русской» ( Толстой, когда в его присутствии произносили эту фразу, всегда улыбался и спрашивал: «А почему не воды?»). Всплывает в памяти сцена из моего пионерского детства: на ж/д станции г.Узловая есть большой мост над путями., в те года под ним сидел нищий без ног, смущавший моё понимание жизни (как так, страна победившего социализма и никому не нужный нищий с гармошкой), который собирал копеечку на пропитание и пел такую грустную песню..

Однажды в Ясной Поляне
Жил Лев Николаеч Толстой,
Не ел он ни рыбы, ни мяса,
Всё время ходил он босой.
Жена его Софья Андревна
Напротив, любила поесть,
Босою она не ходила,
Хранила дворянскую честь…

Кто же он? Чей он пророк? Двадцатитрёхлетним, сначала добровольцем, а затем в качестве юнкера и офицера, он участвует в боевых действиях на Кавказе. Потом почти 10 месяцев находится в осажденном Севастополе, где командует 5-ю батарейными орудиями. За отвагу и мужество тогда еще начинающий писатель был награжден двумя медалями и орденом. У многих ли авторитетов есть такое прошлое? И в тоже время страстный картёжник, бездарно проигравший деньги за проданный родительский дом. Вся жизнь – клубок противоположностей …

Всем известно, что граф Лев Николаевич Толстой был отлучён от церкви. В феврале 1901 года Святейший Синод издает определение, в котором, в частности, говорится: "Известный всему миру писатель, русский по рождению, православный по крещению и воспитанию своему, граф Толстой, в прельщении гордого ума своего дерзко восстал на Господа и на Христа Его и на святое Его достояние, явно перед всеми отрекшись от вскормившей и воспитавшей его Матери, Церкви Православной, и посвятил свою литературную деятельность и данный ему от Бога талант на распространение в народе учений, противных Христу и Церкви". В документе Синода особо подчеркивалось, что Толстой "проповедует с ревностью фанатика ниспровержение всех догматов Православной Церкви и самой сущности веры христианской" и, "ругаясь над самыми священными предметами веры православного народа, не содрогнулся подвергнуть глумлению величайшее из Таинств - святую Евхаристию". Суть определения выражена такими словами: "Церковь не считает его своим членом и не может считать, доколе он не раскается и не восстановит своего общения с нею". Хотя синодальное определение было составлено в очень умеренных выражениях, в нем отсутствует слово "анафема", фактически он встал в один ряд с Григорием Отрепьевым и Мазепой, Степаном Разиным и Пугачёвым (анафема которому даже была снята перед казнью).Недавно ряд общественных и культурных организаций ходатайствовали перед Священным Синодом о снятии анафемы, но получили отказ… Нераскаявшимся ушел из этой жизни Тостой…он сам отделил себя от православного тела матери-церкви…

Какой же такой вред и какую опасность для веры и государства нёс этот бородатый старик, если в то же время его современники, ярые революционеры – Плеханов, Бакунин, Кропоткин., да и Ленин со своими товарищами, избежали этой страшной и достаточно позорной в православной стране участи. Ведь на первый взгляд его учение о непротивлении злу насилием – эта сама ЛЮБОВЬ. Помните у Булгакова?
-- А теперь скажи мне, что это ты все время употребляешь слова "добрые люди"? Ты всех, что ли, так называешь?
-- Всех, -- ответил арестант, -- злых людей нет на свете.
-- Впервые слышу об этом, -- сказал Пилат, усмехнувшись, -- но, может быть, я мало знаю жизнь! В какой-нибудь из греческих книг ты прочел об этом?
-- Нет, я своим умом дошел до этого.
-- И ты проповедуешь это?
-- Да.
-- А вот, например, кентурион Марк, его прозвали Крысобоем, -- он -- добрый?
-- Да, -- ответил арестант, -- он, правда, несчастливый человек. С тех пор как добрые люди изуродовали его, он стал жесток и черств…

Так и у Толстого, идея всеобщей любви, отрицание всякого насилия, как телесного – со стороны государства, так и, по его мнению, духовного – со стороны официальной церкви…В чём же парадокс, противоречие? Если копнуть глубже - результат его учения для того времени был поистине ужасным. Как записал в своем дневнике А.С. Суворин, "в России два царя: Николай Второй и Лев Толстой. Который сильнее? Николай Второй ничего не может сделать Толстому, а Толстой непрерывно расшатывает трон Николая Второго". Сын Толстого, Лев Львович, писал: "Во Франции говорится часто, что Толстой был первой и главной причиной русской революции. Никто не сделал более разрушительной работы ни в одной стране, чем Толстой.”.По словам Н. Бердяева: «Сущность толстовского учения о непротивлении заключается в том, что когда человек перестанет сопротивляться злу насилием, то начнет действовать сам Бог, вступит в свои права божественная природа. Очень легко показать, что при непротивлении всегда победит зло. Но Толстой надеялся на историческое чудо и во имя веры в это чудо непосредственного вмешательства Бога предлагал рискнуть гибелью общества, государства и цивилизации, гибелью мира, который держится на лжи и насилии, на законе, противоположном закону Бога. Христиане хотели устраивать на всякий случай свои дела так, чтобы дела хорошо шли, даже если Бога нет. Л. Толстой прежде всего требует отказа от социально полезной лжи".

По-моему же главная беда Толстого – это гордыня…Не гордость, а именно гордыня. И в последние месяцы своей долгой жизни он и сам стал понимать это. Показательна в этом отношении его встреча 20 января 1909 года с епископом Тульским и Белевским Парфением, Сам факт этой встречи и беседы за закрытыми дверями о многом говорит. Показателен и уход графа из Ясной Поляны с намерением встретиться с оптинскими старцами, и приезд его к к сестре Марии Николаевне, монахине женского монастыря в Шамордине ("Машенька, я остаюсь здесь!"). Но, как известно, гидра революции в первую очередь пожирает своих вождей, так и Лев Николаевич во многом стал заложником своего учения и своих учеников, в числе которых самым активным последователем была его дочь Александа Львовна ( кстати, очень неординарная личность, в 1914 г. после окончания курсов сестер милосердия на фронтах Первой Мировой получила три Георгиевских креста за мужество, в советские времена побывала в исправительных лагерях). Именно она забирает отца из Шамордино и остается с ним до кончины на станции Астапово, не допуская по завещанию отца ни кого к нему из духовного сана. Последними словами писателя, обращенными к собравшимся у его постели близким были: "...Пропасть народу, кроме Льва Толстого, а вы смотрите на одного Льва... Мужики так не умирают..." И уже в полузабытьи: "Люблю истину..."