|
|
|
|
 Виктор_Алёкин
Умершие 20 ноябряПонедельник, 19 Ноября 2018 г. 11:26 (ссылка)
Лев Николаевич Толстой [28 августа (9 сентября) 1828 — 7(20) ноября 1910] — русский писатель. (82)
Avel_Hladik
некомпьютерная графика - фотограф Леонид АндреевПонедельник, 29 Октября 2018 г. 11:36 (ссылка)
гельб
Семейный уклад в Ясной ПолянеВоскресенье, 28 Октября 2018 г. 20:01 (ссылка)
Что ели, носили и читали Толстые.
Виктор_Алёкин
Умершие 18 октябряСреда, 17 Октября 2018 г. 13:15 (ссылка)
Василий Григорьевич Григорович-Барский (Беляев) [1(12) января 1701 — 7(18) октября 1747] — русский писатель. (46)
Николай_Кофырин
ПИСАТЕЛИ ИНАКОМЫСЛИЯСуббота, 13 Октября 2018 г. 04:18 (ссылка)
 Constanciya_Russiya
«Христос не воскресал». За что Льва Толстого отлучили от церкви и в чем суть его религииЧетверг, 11 Октября 2018 г. 11:39 (ссылка)
«Христос не воскресал». За что Льва Толстого отлучили от церкви и в чем суть его религииПочему страсти между графом Толстым и церковью не утихали до самой его смерти? Многие факторы способствовали отречению культового отечественного писателя, графа Льва Толстого от церкви. Мы поэтапно разберем, при каких обстоятельствах это случилось и как это связано с толстовством. В чем суть толстовстваВ течение 1880-х гг. у Толстого выходит сразу несколько произведений, таких как «Исповедь», «В чем моя вера» и «Воскресение» в которых писатель подробно высказывает свои духовные мысли и идеи. Впоследствии складывается новое религиозное течение, получившее распространение не только в России, но и в Западной Европе, Индии и Японии ‒ Толстовство. Известным сторонником учения был Махатма Ганди, с которым писатель часто общался посредством писем. Основные каноны толстовства были таковы: непротивление злу насилием, нравственное саморазвитие и опрощение. Жизнеучению Толстого был характерен синкретизм, поэтому вы найдете общие черты с даосизмом, буддизмом, конфуцианством и другими идейными течениями. Будучи сторонником этого религиозного течения, человек, вольно становится вегетарианцем и отказывается от употребления табака и алкоголя. Священный синод считал толстовство религиозно-социальной сектой, вредно влияющей на верующих людей. На этой ноте отношения с церковью у писателя стали неоднозначными. Была ли анафема?В послании Священного синода о Льве Толстом публично заявили об отлучении русского писателя от православной церкви. Помимо отлучения, в тексте Толстого назвали «лжеучителем», отвергающим важнейшие догматы православия. И действительно, Лев Николаевич отрицал Троичность Бога, непорочное зачатие и то, что Иисус Христос воскрес, но как таковой анафемы от церкви он не получал. Все потому, что процедура отлучения к 1901-ому году была упразднена, а последним обладателем анафемы стал гетман Мазепа в 18-ом веке. Стоит отметить, что с началом развития толстовства ряд церковных иерархов пытались официально отлучить великого писателя от церкви, но по разным причинам сделать этого им не удалось. Отношение людей к "анафеме" ТолстогоПоложение вещей было остро воспринято общественностью и графу стали приходить различные письма с критикой в адрес самого Толстого, с последующими угрозами и принуждением к покаянию. Священник Кронштадский называл писателя подобным Иуде предателем и отъявленным безбожником. Православный философ Василий Розанов считал, что Церковь не может судить Толстого, называя Синод «формальным учреждением». Дмитрий Мережковский заявил, что если отлучают графа, то пусть отлучают и тех, кто верит в учение Толстого. Полемика по поводу отлучения графа от Православной церкви продолжалась вплоть до гибели великого русского писателя. Неравнодушные люди стали писать письма в Синод с просьбой отлучиться от церкви, а после указа «об укреплении начал веротерпимости» 1905 года подобные письма только участились. Реакция графа на посланиеОтветила на послание в начале жена писателя Софья Андреевна. Неделями позже она отправила свое письмо в газету «Определения», в котором выразила недовольство идеями Священного синода об отказе отпевать Льва Николаевича при смерти, назвала служителей Церкви «духовными палачами». Спустя месяц граф Толстой напишет «ответ Синоду», который напечатали лишь летом 1901 года с множественными поправками. Более 100 строк письма цензура убрала из текста из-за «оскорбления религиозных чувств», также был нанесен запрет на перепечатывание текста в другие издания. Позднее здоровье русского писателя ухудшилось, и его жена решила попытаться примирить мужа с церковью, из-за чего возникло много конфликтов в их отношениях. Лев Толстой гордо отвергал возврат к церкви, вплоть до конца жизни, прося в дневниковых записях похоронить его без церковных обрядов. Софья Андреевна знала о завещании мужа и похоронила его так, как он хотел. Что вы думаете о позиции и учении Льва Толстого? Делитесь своим мнением в комментариях! До новых книг! Ваш Book24https://zen.yandex.ru/media/book24/hristos-ne-vosk...49bc90688600aa54da2a?from=feed
Томаовсянка
Мыслитель Лев НиколаевичТолстойВторник, 09 Октября 2018 г. 17:00 (ссылка)
 lj_colonelcassad
Грустные сведения для Льва ТолстогоПятница, 05 Октября 2018 г. 11:17 (ссылка)
Нина_Симоненко
Страсти Льва ТолстогоЧетверг, 04 Октября 2018 г. 16:38 (ссылка)Это цитата сообщения TimOlya Оригинальное сообщение
Страсти Льва Толстого: Что мучило гениального писателя всю жизнь, и почему его жена шла под венец в слезах
lorentzjoy
Русская классика о людях и братьях меньшихСуббота, 22 Сентября 2018 г. 16:23 (ссылка)
"Война и мир".
Томаовсянка
Великий русский писатель Лев Николаевич ТолстойВоскресенье, 09 Сентября 2018 г. 17:39 (ссылка)
rss_pop
Страсти по Толстому "Крейцерова соната"Воскресенье, 09 Сентября 2018 г. 10:27 (ссылка)
 Несмотря на поразительные достоинства поэтических произведений Толстого, он не им обязан своею мировою славою и своим влиянием на современников. Его романы, правда, были признаны выдающимися произведениями, но в течение десятилетий и «Война и мир», и «Анна Каренина», ни менее объемистые его повести и рассказы не находили обширного круга читателей вне России, и критика далеко не безусловно восхваляла их автора…. …Только его «Крейцерова соната», появившаяся в 1889 году, доставила его имени мировую известность; только этот маленький рассказ был переведен на языки всех цивилизованных народов, распространился в сотнях тысяч экземпляров и был прочитан с сильным душевным волнением миллионами людей. С этого момента общественное мнение на Западе отводит Толстому место в первом ряду современных писателей, его имя находится у всех на устах, прежние его произведения, не обращавшие на себя особого внимания, возбуждают всеобщий интерес. Этот интерес распространился на его личность и судьбу, и на склоне лет Толстой, так сказать, в одно прекрасное утро стал одним из главных представителей истекающего (XIX) столетия. (Макс Нордау, «Вырождение» 1892, перевод с немецкого 1894., М., Республика, 1995) Эту сонату для скрипки и фортепьяно знаменитый немецкий композитор, пианист и дирижер Людвиг ван Бетховен (1770-1827) посвятил профессору игры на скрипке парижской консерватории Рудольфу Крейцеру (1761-1831). И кто бы мог подумать, что рассказанная в 1887 году Льву Толстому реальная история о том, как муж из ревности убил жену, у него выльется в повесть. И то, что эта история, в её окончательной редакции, где любовник жены будет выведен музыкантом (скрипачом), с которым она изменяет, под влиянием совместно исполняемой Крейцеровой сонаты Бетховена, бумерангом ударит по нему самому, он врядли мог не только представить, но и увидеть ни в одном из своих страшных снов. "Крейцерова соната" - стала скандальным произведением. Из-за ее содержания она была запрещена цензурой и только благодаря хлопотам жены Толстого Софьи ее разрешили опубликовать в собрании сочинений Толстого.  Следует отметить о том, что вся повесть была пропитана неудовлетворенностью супружеской жизнью самого Толстого, сразу поняла даже его жена Софья Андреевна, с иронией отметившая в своем дневнике, что во время работы над Крейцеровой сонатой, где её муж напоказ выставлял свою антисексуальность, в постели же, наоборот, отличался особенной пылкостью.Даже в самой проповеди Льва Толстого о том, что по моральным причинам мужчина и женщина даже в браке должны жить как брат и сестра, прослеживалась глухая зависть Иоанну Кронштадтскому, который этому принципу уже следовал, (к ужасу жены, и неодобрении церкви). Сам же «великий проповедник» этой морали не только не запятнал свою супружескую жизнь половыми сношениями, но каждый свой прилюдный обет целомудрия, в итоге прерывал очередной беременностью своей супруги, «горько раскаиваясь», но, все равно, продолжая призывать других, следовать этому нравственному закону. И, как не трудно было предвидеть, нашлась группа молодых людей, которым проявить себя больше было нечем, не настолько наивная, как могло бы показаться, что стала буквально (скорее публично) следовать его нравственным заповедям. Хотя эта группа и привлекла к себе внимание общественности (чего и добивалась), но, как ни странно, «её воздержание», на самого Толстого, произвело удручающее впечатление. Как тут не согласиться с Янко Лавриным, который обратил внимание в своей книге («Лев Толстой», стр.155) на то, что «та радикальность, с которой Толстой нападал на половую жизнь, служила доказательством тому, что, не смотря на свой немолодой уже возраст, он по-прежнему был вынужден бороться со своим половым влечением, причём борьба эта была безнадежной и отчаянной». Постоянное в те годы обращение Толстого к своему Богу, помочь ему, в итоге возымело действие, видимо оттого, что даже повесть Софьи Андреевны, написанная в качестве ответа на Крейцерову сонату и произведение его сына Льва Львовича «Прелюдия Шопена», имеющее противоположный сюжет, не вызвали сомнений великого писателя в своей правоте. Поэтому, наверно, Всевышний, и поставил Толстого в положение героя "Крейцеровой сонаты", для того чтобы тот пополнил арсенал собственного жизненного опыта, и хотя бы, отчасти, испытал, что тот проповедует, на собственной шкуре. Ниже, где указана только страница без ссылки на источник, цитируется текст "Крейцеровой сонаты" из наиболее доступного и дешёвого собрания сочинений Л.Н.Толстого в 12-ти томах (М., Художественная литература, 1958 г, том 10, стр. 267-341). \\ Описывая жизнь своего героя, разве не сам Толстой восклицает: «Ну, вот так я и жил до тридцати лет, ни на минуту не оставляя намерения жениться и устроить себе самую возвышенную, чистую семейную жизнь, и с этой целью приглядывался к подходящей для этой цели девушки… Я гваздался в гное разврата и вместе с тем разглядывал девушек, по своей чистоте достойных меня. Многих я забраковывал именно потому, что они недостаточно чисты для меня; наконец я нашел такую, которую счёл достойной себя. Это была одна из двух дочерей когда-то богатого, но разорившегося пензенского помещика» (стр.281). После описания последнего свидания героя повести (Василия Позднышева) со своим идеалом, Толстой показывает, как тот принял решение жениться: «Я вернулся в восторге домой и решил, что она верх нравственного совершенства и что потому-то она достойна, быть моей женой, и на другой день сделал предложение» (стр.282).\\  С. А. Толстая, урожденная Берс. 1862 г. Интересно, что в Крейцеровой сонате, Позднышев, как истинный джентльмен, еще перед свадьбой признается своей невесте, какую он вёл раньше распутную жизнь (тоже сделал и сам Толстой): «Помню, как уже будучи женихом, я показал ей свой дневник, из которого она могла узнать хотя немного мое прошедшее, главное – про последнюю связь, которая была у меня и о которой она могла узнать от других и про которую я потому-то и чувствовал необходимость сказать ей. Помню ее ужас, отчаяние и растерянность, когда она узнала и поняла. Я видел, что она хотела бросить меня тогда. И отчего не бросила!» (стр.289). Иван Бунин приводит ответ писателя Петра Дмитриевича Боборыкина (1836-1921), на заданный тому вопрос о фактических доказательствах «великого сладострастия» Толстого: «Этих доказательств сколько угодно. И, прежде всего, - в его исповедях о своей молодости, ну, хотя бы в тех ужасных дневниках, которые он имел какую-то жестокость дать прочитать Софье Андреевне, несчастной девочке, накануне своей свадьбы с ней» (Иван Бунин, «Освобождение Толстого», стр.404). Как бы там не было, герой повести Толстого женился и что же: «Влюбленность истощилась удовлетворением чувственности, и остались мы друг против друга в нашем действительном отношении к друг к другу, то есть два совершенно чуждые друг другу эгоиста, желающие получить себе как можно больше удовольствия один через другого (стр.293). И апофеозом всей семейной жизни было отчаяние Позднышева (как видно из биографии и самого Толстого), оказавшегося в положении, из которого, как казалось ему, не было, чем-то оправданного, выхода: «В глубине души я с первых же недель почувствовал, что я попался, что вышло не то, чего я ожидал, что женитьба не только не счастье, но нечто очень тяжелое, но я, как и все, не хотел признаваться себе (я бы не признался себе и теперь, если бы не конец) и скрывал не только от других, но от себя. Теперь я удивляюсь, как я не видел своего настоящего положения. Его можно бы уже видеть потому, что ссоры начинались из таких поводов, что невозможно бывало после, когда они кончались, вспомнить из-за чего. Рассудок не поспевал подделать под постоянно существующую враждебность друг другу достаточных поводов. Но еще поразительнее была недостаточность предлогов примиренья. Иногда бывали слова, объяснения, даже слезы, но иногда…ох! Гадко и теперь вспомнить – после самых жестоких слов друг другу молча взгляды, улыбки, поцелуи, объятия.… Фу, мерзость! Как я не мог не видеть всей гадости этого тогда…(стр.295). Далее мы узнаем, что герой повести Позднышев, как и сам Толстой полностью познал женщин: «Женщина счастлива и достигнет всего, если обворожит мужчину. И потому главная задача женщины – уметь обвораживать его. Так это было и будет. Так это в девичьей жизни в нашем мире, так продолжается и в замужней. В девичьей жизни это нужно для выбора, в замужней – для властвования над мужем. Доктора эти, которые цинично раздевали и ощупывали ее везде, за что я должен был их благодарить и платить им деньги, – доктора эти милые нашли, что она не должна кормить, и она на первое время лишена была того единственного средства, которое могло избавить ее от кокетства. Дело в том, что в самое время ее свободы от беременности и кормления в ней с особенной силой проявилось прежде заснувшее это женское кокетство. И во мне, соответственно этому, с особенной силой проявились мучения ревности, которые, не переставая, терзали меня во все время моей женатой жизни, как они и не могут не терзать всех тех супругов, которые живут с женами, как я жил, то есть безнравственно (стр.299-300). А присутствие детей не только не улучшало нашей жизни, но отравляло ее. Кроме того, дети – это был для нас новый повод к раздору. С тех пор как были дети и чем больше они росли, тем чаще именно сами дети были и средством и предметом раздора. Не только предметом раздора, но дети были орудием борьбы; мы как будто дрались друг с другом детьми. У каждого из нас был свой любимый ребенок – орудие драки. Я дрался больше Васей, старшим, а она Лизой. Кроме того, когда дети стали подрастать и определились их характеры, сделалось то, что они стали союзниками, которых мы привлекли каждый на свою сторону. Они страшно страдали от этого, бедняжки, но нам, в нашей постоянной войне, не до того было, чтобы думать о них. Девочка была моя сторонница, мальчик же старший, похожий на нее, ее любимец, часто был ненавистен мне (стр.305).  Она старалась забыться напряженными, всегда поспешными занятиями хозяйством, обстановкой, нарядами своими и детей, учением, здоровьем детей. У меня же было свое пьянство – пьянство службы, охоты, карт. Мы оба были постоянно заняты. Мы оба чувствовали, что чем больше мы заняты, тем злее мы можем быть друг к другу. Тебе хорошо гримасничать, – думал я на нее, – а ты вот меня промучила сценами всю ночь, а мне заседанье. Тебе хорошо, – не только думала, но и говорила она, – а я всю ночь не спала с ребёнком. Так мы и жили, в постоянном тумане не видя того положения, в котором мы находились. И если бы не случилось того, что случилось, и я так же бы прожил еще до старости, я так бы и думал, умирая, что я прожил хорошую жизнь, не особенно хорошую, но и не дурную, такую, как все; я бы не понимал той бездны несчастья и той гнусной лжи, в которой я барахтался (стр.306-307). И помешал этой идиллии семейной жизни банальный переезд на местожительство из имения в город: «Ну и стали жить в городе. В городе несчастным людям жить лучше. В городе человек может прожить сто лет, и не хватиться того, что он давно умер и сгнил. Разбираться с самим собой некогда, все занято. Дела общественные отношения, здоровье, искусства, здоровье детей, их воспитание… Прожили одну зиму, и в другую зиму случилось еще следующее никому незаметное, кажущееся ничтожным обстоятельство, но такое, которое и произвело все то, что произошло. Она была нездорова, и мерзавцы (врачи) не велели ей рожать и научили средству. Так прожили мы еще два года. Средство мерзавцев, очевидно начинало действовать; она физически раздобрела и похорошела, как последняя красота лета. Она чувствовала это и занималась собой. В ней сделалась какая-то вызывающая красота, беспокоящая людей. Она была во всей силе тридцатилетней не рожающей, раскормленной и раздраженной женщины. Вид ее наводил беспокойство. Когда она проходила между мужчинами, она притягивала к себе взгляды. Она была как застоявшаяся, раскормленная запряженная лошадь, с которой сняли узду. Узды не было никакой, как нет никакой у 99% наших женщин. И я чувствовал это, и мне было страшно (стр.308-309). И вот жена Позднышева, наконец-то, обратила внимание на человека, с которым ее тот сам же и познакомил, и произошло это в то самое время, когда отношения в семье, обострились настолько, что жена делала попытку отравиться, а тот даже брал заграничный паспорт: «Дрянной он был человек, на мои глаза, на мою оценку. И не потому, какое он значение получил в моей жизни, а потому, что действительно был такой. Впрочем, что он был плох, служило только доказательством того, как невменяема была она… Отец его – помещик, сосед моего отца. Он – отец – разорился, и дети – три мальчика – все устроились; один только, меньшой этот, отдан был к своей крестной матери в Париж. Там его отдали в консерваторию, потому, что он был талант к музыке, и он вышел оттуда скрипачом и играл в концертах. Человек он был… Ну, уж там я не знаю, как он жил, знаю только, что в этот год он явился в Россию и явился ко мне. Миндалевидные влажные глаза, красные улыбающиеся губы, нафиксатуаренные усики, прическа последняя, модная, лицо пошло-хорошенькое, то, что женщины называют недурен, сложения слабого, хотя и не уродливого, с особенно развитым задом, как у женщины, как у готтентотов, говорят. Они, говорят, тоже музыкальны. В манерах деланная, внешняя веселость. Манера, знаете, про все говорить намеками и отрывками, как будто вы все: это знаете, помните и можете сами дополнить. Вот он-то с(о) своей музыкой был причиной всего…(стр.311). Далее Позднышев уточняет, как произошла эта встреча: «Это было утром. Я принял его. Были мы когда-то на «ты». Он попытался серединными фразами между «ты» и «вы» удержаться на «ты», но я прямо дал тон на «вы», и он тотчас же подчинился. Он мне очень не понравился с первого взгляда. Но, странное дело, какая-то странная, роковая сила влекла меня к тому, чтобы не оттолкнуть его, не удалить, а, напротив, приблизить. Ведь что могло быть проще того, чтобы поговорить с ним холодно, проститься, не знакомя с женою. Но нет, я, как нарочно, заговорил об его игре, сказал, что мне говорили, что он бросил скрипку. Он сказал, что, напротив, он играет теперь больше прежнего. Он стал вспоминать о том, что я играл прежде. Я сказал, что не играю больше, но что жена моя хорошо играет. Удивительное дело! Мои отношения к нему в первый день, и первый час моего свиданья с ним были такие, какие они могли быть только после того, что случилось. Что-то было напряженное в моих отношениях с ним: я замечал всякое слово, выражение, сказанное им или мною, и приписывал им важность. Я представил его жене. Тотчас же зашел разговор о музыке, и он предложил свои услуги играть с ней. Жена, как и всегда это последнее время, была очень элегантна и заманчива, беспокоюще красива. Он, видимо, понравился ей с первого взгляда. Кроме того, она обрадовалась тому, что будет иметь удовольствие играть со скрипкой, что она очень любила, так что нанимала для этого скрипача из театра, и на лице ее выразилась эта радость. Но, увидав меня, она тотчас же поняла мое чувство и изменила свое выражение, и началась эта игра взаимного обманыванья. Я приятно улыбался, делал вид, что мне очень приятно. Он, глядя, на жену так, как смотрят все блудники на красивых женщин, делал вид, что его интересует только предмет разговора, именно то, что уже совсем не интересовало его. Она старалась казаться равнодушной, но знакомое ей мое фальшиво улыбающееся выражение ревнивца и его похотливый взгляд, очевидно, возбуждали её. Я видел, что с первого же свиданья у ней особенно заблестели глаза, и, вероятно вследствие моей ревности, между ним и ею тотчас же установился как бы электрический ток, вызывающий одинаковость выражений, взглядов и улыбок. Она краснела – и он краснел, она улыбалась – он улыбался. Поговорили о музыке, о Париже, о всяких пустяках. Он встал, чтоб уезжать, и, улыбаясь, со шляпой на подрагивающей ляжке стоял, глядя то на нее, то на меня, как бы ожидая, что мы сделаем… (стр.316). Обед был как обед, скучный, притворный, Довольно рано началась музыка. Ах, как я помню все подробности этого вечера; помню, как он принес скрипку, отпер ящик, снял вышитую ему дамой покрышку, достал и стал строить. Помню, как жена села с притворно-равнодушным видом, под которым я видел, что она скрывала большую робость – робость преимущественно перед своим умением,– с притворным видом села за рояль, и начались обычные 1а на фортепиано, пиччикато скрипки, установка нот. Помню потом, как они взглянули друг на друга, оглянулись на усаживавшихся и потом сказали что-то друг другу, и началось. Она взяла первый аккорд. У него сделалось серьезное, строгое, симпатичное лицо, и, прислушиваясь к своим звукам, он осторожными пальцами, дернул по струнам и ответил роялю. И началось… Они играли Крейцерову сонату Бетховена… Страшная вещь эта соната, особенно её первая часть, в быстром темпе (престо). Именно эта часть. И вообще страшная вещь музыка. Что это такое? Я не понимаю. Что такое музыка? Что она делает? И зачем она делает то, что она делает? Говорят, музыка действует возвышающим душу образом, – вздор, неправда! Она действует, страшно действует, я говорю про себя, но вовсе не возвышающим душу образом. Она действует ни возвышающим, ни принижающим душу образом, а раздражающим душу образом. Как вам сказать? Музыка заставляет меня забывать себя, мое истинное положение, она переносит меня в какое-то другое, не свое положение: мне под влиянием музыки кажется, что я чувствую то, чего я, собственно, не чувствую, что я понимаю то, чего не понимаю, что могу то, чего не могу. Разве можно допустить, чтобы всякий, кто хочет, гипнотизировал бы один другого или многих и потом бы делал с ними что хочет. И главное, чтобы этим гипнотизером был первый попавшийся безнравственный человек. А то страшное средство в руках кого попало. Например, хоть эту Крейцерову сонату, первое престо, разве можно играть в гостиной среди декольтированных дам…?» (стр.324-325). Позднышев продолжает рассуждать о Крейцеровой сонате, как она на него подействовала. Ему и ужасно и радостно, оттого, что открылись совсем новые чувства, новые возможности, о которых он не знал до сих пор: «Всё те же лица, и в том числе жена и он, представлялись совсем в другом свете… Мне было легко, весело весь вечер. Жену же я никогда не видел такою, какою она была в этот вечер. Эти блестящие глаза, эта строгость, значительность выражения, пока она играла, и эта совершенная растаянность, какая-то слабая, жалкая и блаженная улыбка после того, как они кончили… Вечер кончился благополучно, и все разъехались. Зная, что я должен через два дня ехать на съезд, скрипач (Трухачевский), прощаясь, сказал, что он надеется в свой другой приезд повторить еще удовольствие нынешнего вечера. Из этого я мог заключить, что он не считал возможным бывать у меня без меня, и это было мне приятно… (стр.325-326). Герой повести отбывает на съезд и два дня погрузившись в работу, ни о чем больше другом не думает пока не получает от жены письмо. В письме, между прочим, говорилось и о скрипаче, который заходил, чтобы принести ноты, но и этого ему оказалось достаточным, чтобы почувствовать, что «бешеный зверь ревности зарычал в своей конуре», готовый в любую минуту выскочить наружу.  В ту ночь Позднышев неожиданно проснулся, с мыслью, о существующей между его женой и скрипачом связи. И здесь так переплетаются чувства героя повести и с тем что последовало далее, а далее финал с убийством жены... Эти чувства Бог затем дал пережить самому Толстому... Да - самому Льву Николаевичу Толстому!  12 февраля 1891 года Софья Андреевна (еще не догадываясь, что вскоре сама станет героиней этой драмы, не где-нибудь в провинциальном театре, а в жизни своей семьи) в своем дневнике намекает, что и у нее есть, что скрывать, сквозь раздражение, вызванное Крейцеровой сонатой: «Я сама в сердце своем почувствовала, что эта повесть направлена в меня, что она сразу нанесла мне рану, унизила меня в глазах всего мира и разрушила последнюю любовь между нами. И все это, не быв виноватой перед мужем ни в одном движении, ни в одном взгляде на кого бы то ни было во всю мою замужнюю жизнь! Была ли в моем сердце возможность любить другого, была ли борьба – это вопрос другой – это дело только мое, это моя святая святых, – и до нее коснуться не имеет никто в мире, если я осталась чиста». Дочь Толстого Татьяна Львовна в своих воспоминаниях («О смерти моего отца и об отдаленных причинах его ухода») пишет, что «в 1895 году произошло событие, имевшее огромное и роковое влияние на характер моей матери. Несчастьем, перевернувшим всю ее жизнь, была смерть (22 февраля 1895 года), маленького семилетнего Ванечки ее последнего ребенка…. Отчаяние матери было так глубоко, что она едва не лишились рассудка. Вначале она пережила период религиозной экзальтации и много времени проводила в молитве и церкви…, а затем, …неожиданно нашла в музыке занятие и развлечение, которое ее облегчало. Пребывание в Ясной Поляне одного из наших друзей – пианиста Танеева послужило толчком для произошедшей в ней перемены». Знакомство семьи Толстого с Танеевым, произошло задолго до этой трагедии, еще с зимой 1889 года. А в 1895 году, все лето, с 3 июня по 27 августа, с перерывом на две неделе в июле, этот известный пианист и композитор проживал во флигеле яснополянского дома. На Софью Андреевну сильно подействовала музыка Сергея Ивановича Танеева (1856-1915) и его исполнительное искусство. Хотя она говорила, что на ее настроение, сама личность Танеева, не оказывала воздействия, у Толстого сложилось другое мнение, и он стал тяжело переживать «взволнованный интерес» жены к этому композитору, особенно, когда тот стал частым посетителем его дома. По вечерам Танеев играет Моцарта, Шопена, Бетховена и часто играет в 4 руки с Софьей Андреевной — женой писателя. Вся семья Толстых горевала о смерти маленького сына Ванечки, и музыкальные вечера постепенно возрождали измученные горем сердца слушателей. Софья Андреевна писала: «Помню я, какое странное внутреннее пробуждение чувствовала я, когда слушала прекрасную игру Танеева. Горе, сердечная тоска куда-то уходили, и спокойная радость наполняла моё сердце. Игра прекращалась — и опять сердце заливалось горем, отчаянием, нежеланием жить.»  С.И. Танеев Ясная Поляна 1907 г (Танеев был прирожденным педагогом. С. Рахманинов, А. Скрябин, Н. Метнер, Ан. Александров, С. Василенко, Р. Глиэр, А. Гречанинов, С. Ляпунов, З. Палиашвили, А. Станчинский и многие другие). Поскольку Софья Андреевна даже в пожилом возрасте сохраняла внешнюю привлекательность, ей приходилось терпеть не только сексуальные порывы своего супруга, но и всю тяжесть морального похмелья Толстого-пуританина (Янко Лаврин, «Лев Толстой», стр.157). Поэтому версия окружающих о затянувшейся связи Софьи Андреевны с Танеевым по причине смерти Ванечки, Толстого вскоре перестает устраивать. В его голову без конца лезут мысли о причинах подобного отношения, подобные мыслям Позднышева: "В ней сделалась какая-то вызывающая красота, беспокоящая людей. Она была во всей силе пятидесятилетней (в тексте тридцатилетней) не рожающей, раскормленной и раздраженной женщины. Вид ее наводил беспокойство. Когда она проходила между мужчинами, она притягивала к себе взгляды. Она была как застоявшаяся, раскормленная запряженная лошадь, с которой сняли узду. Узды не было никакой, как нет никакой у 99% наших женщин. И я чувствовал это, и мне было страшно. (цитата )  Так начался период их совместной жизни, когда ревность Льва Николаевича, стала отражаться на его душевном состоянии, как неизлечимая болезнь. Толстой начал работать над Крейцеровой сонатой в октябре 1887 года, последняя редакция им была сделана 5 декабря 1889 года, и, наконец, повесть была опубликована в 1891 году. Из приведенных мной отрывков Крейцеровой сонаты, каждому не трудно догадаться о ком там, в действительности, идёт речь - о самом Льве Николаевиче и Софье Андреевне с ретроспективой на будущее, которое представлялось тогда Толстому в столь мрачном свете, что он не исключал и столь решительных действий со своей стороны. Возможно, уже тогда у Толстого проявилась болезненная ревность, к увлечению (интересу) супруги неприятными ему людьми, которые имели отличное от него мнение и тем более считали возможным, при нём, шутить над его идеалами. 20 мая 1896 года в Ясную Поляну на лето (до 2 августа) переехал С.И.Танеев, но уже 28 мая 1896 года Толстого раздражает его присутствие. В дневнике Толстого отмечено, что был «Танеев, который противен мне своей самодовольной, нравственной, и смешно сказать, эстетической (настоящей, не внешней) тупостью и его положением первого лица у нас в доме. Это экзамен мне. Стараюсь не провалиться». Между тем Толстой даёт Танееву читать свою рукопись об искусстве, ждёт от него возражений, и 5 июня, вместе с ним, обсуждает, отмеченные композитором, «неясные места». 15 июня Танеев написал своей родственнице А.И.Масловой: «Два дня назад мы (с Гольденвейзером) в присутствии многочисленного общества играли у меня на двух фортепиано «Силуэты» Антона Степановича (Аренского), которые имели очень большой успех и примерили Л.Н. с новой музыкой…». Особое «положение» Танеева, – создавалось, прежде всего, Софьей Андреевной, увлечённой и музыкой и музыкантом (не подозревавшим о вызываемых им чувствах); в Ясной Поляне он жил не один, а с нянюшкой Пелагеей Васильевной и юным учеником Ю.Н.Померанцевым (Л.Д.Опульская «Материалы к биографии Л.Н.Толстого с 1892 по 1899 год», М., 1998, стр.208). С. Танеев, слова А. Фета «Как нежишь ты, серебряная ночь» В конце концов, вдоволь наглядевшись на музыканта и на особое к нему расположение жены, обуреваемый ревностью Толстой, делает в дневнике 26 июля 1896 года следующую запись: «Утро. Всю ночь не спал. Сердце болит не переставая. Продолжаю страдать и не могу покорить себя Богу. Одно: овладел похотью, но – хуже – не овладел гордостью и возмущением, и, не переставая, болею сердцем. Одно утешает… я не один, но с богом, и потому, как ни больно, чувствую, что что-то совершается. Помоги, отец». Одно знаю, что нынче ночью ясно представил себе, что она умрет раньше меня (наверно почувствовал, как его герой в Крейцеровой сонате, у своей жены, какая у нее жесткая шея) и ужасно стало страшно за себя (суд, наверняка оправдают, и вся его философия, непротивления злу насилием, превращается в фарс). Лев Николаевич имел все-таки возможность увидеть жену при смерти и на яву. В августе 1906 года у Софьи Андреевны начались сильные боли внизу живота. Врач из Тулы и личный врач Толстого Душан Маковицкий, определи, что у нее опухоль матки. Тяжелая болезнь закончилась сложной операцией, которую делал профессор Снегирев. Профессор удалил громадную кисту, и все закончилось благополучно. Но как себя вел тогда Толстой. Он словно был разочарован этим благополучным исходом, видимо из-за того, что не сбылось его предсказание. Музыкальные вечера продолжаются, продолжаются выезды на Танаевские концерты. Ночью 19 мая 1897 года, нервы у Толстого не выдерживают, и он пишет жене письмо, что уезжает в Пирогово, чтобы дать ей возможность, в его отсутствие, обдумать пять предлагаемых им выходов из создавшегося положения. Тем самым он предполагал исключить, если бы остался, как взаимное раздражение, так и ложное примирение: «Милая и дорогая Соня. Твое сближение с Танеевым мне не то что неприятно, но страшно мучительно. Продолжая жить при этих условиях, я отравляю, и сокращаю свою жизнь. Вот уже год (видимо следует понимать, что с мая 1996 года), что я не могу работать и не живу, но постоянно мучаюсь. Ты это знаешь. Толстой предлагал ей уехать вместе за границу - она не хотела. В итоге он сам собрал вещи и написал жене прощальное письмо: "Я не осуждаю тебя, а, напротив, с любовью и благодарностью вспоминаю длинные 35 лет нашей жизни, в особенности первую половину этого времени..." Но в тот раз он так и не уехал.  23 СЕНТЯБРЯ 1910 года, на годовщину свадьбы Льва Николаевича и Софьи Андреевны, в Ясной Поляне снова собралась вся семья. Каждый год в этот день супруги фотографировались вдвоем. Этот снимок был последним. В конце месяца, собравшись с последними силами, Толстой все же тайно уехал из Ясной Поляны: "Не думай, что я уехал потому, что не люблю тебя. Я люблю тебя и жалею от всей души, но не могу поступить иначе, чем поступаю... И дело не в исполнении каких-нибудь моих желаний и требований, а только в твоей уравновешенности, спокойном, разумном отношении к жизни. А пока этого нет, для меня жизнь с тобой немыслима... Прощай, милая Соня, помогай тебе Бог".  Кто бы мог подумать, что написанная Львом Толстым в назидание другим, повесть «Крейцерова соната», окажется для него самого нерешённым вопросом на всю его оставшуюся жизнь и вечным укором тому Царству Божьёму, которое он нашёл внутри себя. N.B : желающим посмотреть великолепный фильм "Крейцерова соната" (1987г.) с Янковским в главной роли, фильм прилагается: http://parfirich.kohanov.com/blog/?p=536 https://www.e-reading.club/chapter.php/1029749/269...i_bunt._Dnevnik_1910_goda.html https://www.fresher.ru/2017/03/15/istoriya-semejnoj-zhizni-lva-tolstogo-i-sofi-bers/ http://www.liveinternet.ru/community/camelot_club/post440228321/
natasha_adrianova2
190 лет со дня рождения Льва Николаевича ТолстогоВоскресенье, 09 Сентября 2018 г. 13:34 (ссылка)
Camelot_Club (Автор -
Galyshenka)
Москва Льва ТолстогоВоскресенье, 09 Сентября 2018 г. 08:32 (ссылка)
871-летие Москвы и 190-летний юбилей великого писателя Льва Толстого - как совместить эти два очень значимых события? Конечно, объединив!  Памятник Льву Николаевичу Толстому на Пречистенке, во дворе музея, носящего его имя.(скульптор С. Меркуров, снимавший посмертную маску Толстого)
Виктор_Алёкин
Охота на ЛьваВоскресенье, 09 Сентября 2018 г. 07:41 (ссылка)
Толстой в неожиданных фотографиях и историях
Galyshenka
Москва Льва ТолстогоСуббота, 09 Сентября 2018 г. 03:50 (ссылка)
871-летие Москвы и 190-летний юбилей великого писателя Льва Толстого - как совместить эти два очень значимых события? Конечно, объединив! Памятник Льву Николаевичу Толстому на Пречистенке, во дворе музея, носящего его имя.(скульптор С. Меркуров, снимавший посмертную маску Толстого)
lorentzjoy
У человека и животного - одна сущностьСуббота, 08 Сентября 2018 г. 14:58 (ссылка)
"Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, — сущность его, в его глазах очевидно уничтожается — перестаёт быть".
Оксана_Лютова
Лев Толстой. К 190-летию со дня рождения писателяПятница, 07 Сентября 2018 г. 14:33 (ссылка)
Годы жизни: 09 сентября 1828 — 20 ноября 1910 Страна рождения: Россия
Сфера деятельности Писатель
|
| Метки: Лев Толстой биография | Комментарии (1)КомментироватьВ цитатник или сообщество |
| Следующие 30 » |
<лев толстой - Самое интересное в блогахСтраницы: [1] 2 3 .... 10 |
|
|
LiveInternet.Ru |
Ссылки: на главную|почта|знакомства|одноклассники|фото|открытки|тесты|чат О проекте: помощь|контакты|разместить рекламу|версия для pda |
