В колонках играет - Eternal tears of sorrow - Red Dawn Rising

Настроение сейчас - бледно...

Живым жёлтым светом без намека на тени

из лампы с убитою мухой в плафоне,

замазанным маляром с валиком в фоне,

пятном-пятаком красной краски по лени..

Читать между строчек с утра не научен,

и блеклые впадины к ночи растеряв,

блуждаю по нитке,стремаясь без прав,

хоть полугодием к ладони приручен...

и не убежать,из-под задницы веник,

ставший метлой,исцарапал полнеба...

 но скудно,по крошке,как бедняге от хлеба,

дают отголоски от взрывов-истерик..

Упереть бы всё в музыку-пусть слушают,гады,

Как без воды и белков, засыхая,гнию....

Но то ли им стыдно,то ли пох@ю,

...а я грызу люк с их следами...и рад им.

/смысл данного известен только мне) из-под бледно-красного пятна сквозь полиэтилен...как всегда,хах)/

В колонках играет - Tenhi - Maaaet (2006)

Настроение сейчас - Incarcerrated

Карцерирование намеренно, не вылезать, без отдыха, нужности, устали, дела, исхода.. быть спертым воздухом для себя же в камере,которую никогда не проветривают просто от смены мест, а скорее даже их временного смысла... его отсутвия,что всё же лечит,как укол ртути в вену..

..и кошки,точащие ногти о спину, кошки в дымоходе, кошки на водосточных трубах, на пенсионерских лавочках, деревянных ящикам мусорок, кошки из-под и - чуть что - на деревьях, всё изумрудами забрасывают и льют абсент из двух горлышек... кошки на пегасовых крыльях вокруг головы, которая их не замечает, полагаясь на отсутствие какой-либо обязанности в их нраве, в том числе и нужности глазам... Кошки, призрачно исчезнувшие днем, отгороженные плитами соседских спокойных вздохов под одеялами в глупый цветочек, чтоб слышать скользь добравшегося трамвая. ЭТИ кошки,в песочнозамочных точках на Google Earth(с)... Шерстяные бублики с перцем под хищными улыбчивыми скулами. А может, простаябелая подушка с извечным ножом,м,Женя?...

разница в том, что белые полосы для выстиранного грязного белья, что белые линии для того,чтобы разграничить двухстороннюю смерть, что белыми нитками шит порошок, а белым порошком набивают ведра или ноздри, чтоб на время забить зияющие дыры. И круг по-новой,как с потерявшимися во времени кошками - неоткуда и уж точно не при мне. А я как вечность, не застающая Таких Стремительных и проходящих временных радостей, совершенно привычной мебели для комнаты и живущих в них ebony взглядов...

В колонках играет - Eternal tears of Sorrow - Red Sun Rising
Настроение сейчас - глуммммости...

Поясами висеть вокруг чужих недоступных талий или может на подтяжках держатья? Остохорошевший шаг, не отмерять который и не бояться упасть уже нельзя - я просто затянусь воздухом и индифферентно пойду, оглохнув резиновыми пыжами... Сегодняшние результаты показали, что разницы никакой нет, кроме, может быть, варианта податься в монашество ордена "чего-то" одного-единственного, глупой веры и затворнической руки из дырки в стене, и всю жизнь положить на пожирающий (и набивший руку и рот в этом деле) алтарь.

Оглушительная сессия, стереотипно разрушившая стереотипы и сделав то, что я и предсказывал, только с особым женским шармом - то есть не только почувствовал себя виноватым, но, в конечном итоге понял, что так облажаться могу только я... Без вопросов, меня не хватает даже на полдействия одновременно (конечно, это нельзя так назвать ни на каком языке, но плевать), бесспоно, это реакция перфекциониста-инсайдера, я пристыжен своим собственным позором, которого никто не заметил, и....

...И вообще татьянино-студентческий день - это нечто гораздо меньшее, чем такое самоизрезание по мелочи, но...

Чувствую, это только детонатор. Детонатор ЧП.

В колонках играет - Graveworm - Fear of the dark
Настроение сейчас - Горное

..всегда будет в твою пользу,но от этого почему-то так приятно! Что бы я делал и чем/кем бы болел,если б не вера и память? наверное,скучно было,даже до такой греющей статистки не дошел бы:) рву лицо,бросаюсь им в подушку (недосып/пьянь/влюбленность..что еще?),а там из глубины окоженных перьев раскатами мышечных слабостей лепится улыбка...

Микроблог проходящий, поэтому тут:

Очень хорошее умение раскатывать скалкой по кресту во всех четырех направлениях. Я раскатан и припорошен. Всё ебаное знание того, без чего можно было бы обойтись и жить, припеваючи, где-нибудь в ненужном мире шуточной функцией из невкусного меда с перцем... Я - не исключение. Я посредствен и ненужен. Здесь. Не верьте, это всё сцена...вернее даже оркестровая яма и кролик, дохлый кролик, которым где-то внизу питается сумасшедшая Алиса. Я vs. Я. Двигайте границы дальше, пока я буду лизать булыжную мостовую...их у нас так мало - никто и не оближет до смерти.

Вы уж прощайте меня как-нибудь за дерьмо, которое делаю и - особенно - НЕ_делаю...

В колонках играет - Lacrimas Profundere – Priamus
Настроение сейчас - неголовойагирей

          Любовь к стеклянным кубам проснулась у него давно, еще в детстве – недели одного сна, кошмара, настолько изысканного, что хотелось смотреть, непременно участвовать, быть раненым и съеденным…

          Легкая, почти невидимая паутина идеально ровных ребер, синеватый воздух внутри, незаметная спертость, полумрак, не живой, судя по цвету, но далеко не мертвый – зовущий, поглощающий, сливающийся с тенью и украшенный мазком лунного блика на самом краю… Он проводит рукой по слегка запотевшей стенке, будто гладит живое, трепещущее, желающее тело, улыбающимся взглядом отодвигает белую простыню…щелк…

СВЕТ!

          Иллюминация, давящее гудение на почти нечеловеческих частотах, вставшее над кубом холодное солнце слепящего свечения... Долина, прекрасная выбеленная ярким светом долина живота, пересекающий ее невидимый спазм, ремнем притягивающий к лежаку, трепещущая грудь поднимается все чаще и чаще, будто весь воздух можно вдохнуть разом; абсолютно свободные, но мертвые руки с совсем крохотной жизнью на кончиках пальцев; телесного цвета ремешок на глазах, прямые волосы стрелами в пол…

             Ни стона, ни криков, ни рывков – невидимые вздрагивания почти парализованного тела под свист натянутых на тысяче пальцев струн, ни писка, ни полного ужаса взгляда под железными взмахами, отслаивающими ткань за тканью, ни последнего вздоха, ни карабканья в скорую смерть – узор за узором, полоска за полоской, розовая кровь, плоть, белая эмалированная кость... Машина, стригущая с ювелирной точностью и умением, разрешающая от надоевшей Ему оболочки, снующая смертельными волосками вдоль, поперек и хаос, сквозь масло тела, растворявшееся неумолимыми потоками воздуха. Так, что появившись, кровь не успевала остыть или даже просто потечь – сносимая скользкими для глаз взмахами стальной нитки, очищала творимую скульптуру от своего неуместного присутствия… Надрезаемые под углом ребра, мышцы, пульсирующие, наполняющиеся и срезаемые следующим аккордом, чистящиеся бело-розово-алые горящие сгибы, надкушенный слева живот – каждый отдельный, самостоятельный орган показывался на несколько мгновений, освещался и пропадал внутрь времени, падал в черную дыру кашеподобного воздуха, прозрачностью покрывавшего свою хищную натуру.

            Стоя и любуясь, мысленным надрезом струнного скальпеля мастеря непорочный идеал, выделяя самое ценное и крепкое, веря собственным импульсам, направляющим мозг именно к лишней части, он мило улыбался… Так, как улыбаются на первом свидании, когда еще интересно и интрига не пропала… Когда срываешь маску с глаз, а они с искринкой.

           «Хватит!» - …

           …тело таяло, как лед в стакане кипящего кофе, оставляя скудные липкие и влажные тени на стальных носилках… Уменьшаясь, укорачиваясь, растворяясь в тонкости незаметных лезвий, игравших неслышимую мелодию, украденную у девушки лебединую песню намеренно с издевкой, хоть почти Некому уже и слышать было нечем. Сокращаясь с двух сторон к грудной клетке и дырящемуся вырезу, попутно отсекая оставшиеся органы… В своей крайней степени она редуцировалась, превратившись в поддерживаемый на весу мышечный мешочек, которому теперь можно было капнуть. Капля старой кошкой вывалилась из сжавшегося предсердия и разлеглась под лампой, застыв. И тогда доселе незаметная леска обернула последнюю целую мышцу в паутинный кокон. Он моргнул. Нитки выпрямились резко, оставив Ничего, мгновенно исчезнувшее в вентиляционной дыре пола…

 

---

Куб распахнулся, обдав сжатым запахом мясной лавки. Казалось, еще чуть-чуть, и он превратился бы в жидкость. Струны и машина сверхзвуковых пальцев сжались в углу, теперь напоминая сюрреалистическую пишущую машинку…

               Он слизал каплю с теплой стали холодного вкуса и протяжно вздохнул, улыбнувшись одними зрачками.

               Он эстет, конечно…

В колонках играет - Placebo – Jakie
Настроение сейчас - Можно считать это переваренной эмоцией. Можно плагиатом.

 Вы все не правы, я повторяю.

Он ушел вдоль края берега, туманясь рассветным морем, пенными барашками и по-осеннему колкой щетиной бриза. Поблескивая капюшоном, росистой качелью над крепкими лопатками, приглаживая набитые водой волосы – жест вслед обернувшейся вперед улыбке. Он ушел далеко, но не дальше, чем обычно; он врезался в вечер, чтобы с его последним серебристым соленым поездом вернуться. Он должен возвращаться. Он..всегда..возвращался…

Вы неправы, говорю.

Он махал рукой, как всегда, в окно, где я одним глазом; он махал сквозь матовое стекло, через антибликовую тень от абрикосы, и не надеясь на ответ – наивно любя махал, внутри урча, что его ждут, понимая, кто и за что, искренне считая, что оправдает маленькую жертву совместной жизни вне всяких ее правил, без скверного характера и сигаретного дыма из домашнего очага – он бы его не потерпел – а просто суть йодированных вечеров и мариански-эверестовых ночей, смысл дневного чуда привязанности к месту и человеку. Что дом не_холоден и не_пуст… Что отражение на его стороне зеркала.

Он мог махать и дурачиться. Это не ваши крики вразнобой, не базарная ругань, не городская привычка с темнотой выходить на «мясную охоту» в ночной клуб…

Вы лжете.

Женщина – оправдание труда мужчины, и он мне невероятно льстил тем, как неустанно работал для нас двоих; пытался - выходило, будил – и добивался своего… Но параллельно тому, как у меня выходило распускаться, из-под подбородка задумчиво глядело allaloneодиночество, во время которого слезами и грязной посудой, посиделками у окна, соленым чаем и далеким блеском алюминиевого горизонта… Отдать бы 5 лет, чтобы забыть те месяцы../что ж, если предлагаю такую цену, значит, прошлое жестче простого времени/

Вы глупы и не знаете, что говорите.

Поднять и увести. Береговой линией, дождем в растрепанных волосах с нектаром, расстилающихся до самой груди, каплями под тряпичным воротником бесполезного плаща – сделай это как только можешь, куда хочешь. Надо. Ты умеешь, ты же не забыл? Забери от лиц, торчащих из асфальта и слезно орущих гулом…

Помнишь же – двадцать лет назад ко мне приходила смерть, тогда она схватила за плечи Так, что мгновенно обернула в старость стальным мизинцем из-под грубого рукава. Я также хотела убежать, линией твоих снастей, полоской затормозивших подошв по песку, которым буду вытирать слезы, когда меня не_хватит… Умываясь им…

Вы ошибаетесь.

Это не он. Не его тело прибило к берегу под утро… Я даже не буду спускаться вниз.

В колонках играет - Estatic Fear - A Sombre Dance - Chapter III
Настроение сейчас - солнцестояние

Холодные гладкие коленки дрожат под одеялом. Не мои. Хватаюсь ладонью и веду ее вверх по вскрытой воском фарфоровой коже, пока не...утыкаюсь пальцем в кончик собственного носа. Легкая звенящая дрожь, аккуратный морозец. Дыхание?

//"Мне холодно" - заявляет голос не Из меня//...

---

 

Так вот ты, какая, сиамская сестра-близнец, из "потустороннего"!

//полусон//

В колонках играет - Scream silence - Harvest // Tiamat - A Pocket Size Sun
Настроение сейчас - doom romantic

                Здесь меня все зовут Е*а, но я помню свое настоящее имя, как бы ни карали за его произношение и хранение… Это потому, что под водой однажды стало густо и невозможно говорить иначе, чем одними гласными – различные согласные и пробелы приходилось додумывать… Впрочем, потом указом из Аи*е запретили и это, убив сразу двух зайцев – избавившись от межвидовых разногласий и от совершенно ненужной простым рыбам возможности думать…

//когда-то мой отец показывал мне песочные гравюры догласного периода – невероятные косяки в сотни миллионов хвостов разом поворачивались и пересекали границу Аи*е, чтобы больше никогда не вернуться сюда и не икриться здесь – грандиозное зрелище миллиардов направленных частиц сквозь зеркальную в каждой точке муть ворот угасающего города.//

…теперь здесь очень легко найти уголок и с кем-нибудь сблизиться для клонирования потомства, такого, что ни оно тебя, ни ты его не отличишь от всех остальных, здесь много работы для таких сапротрофов как я, здесь много места – в общем-то, всё подходит для жизни, но её самой нет. Полный шкаф одежды для мертвого и закопанного. И единственное, что напоминает о тогда, это картинки, накладывающиеся на сетчатку глаза: мимо левой стороны проносится широченный скат, оттеняя распевку хора мальков под руководством старого полосатого блина с двумя бегающими амбразурами вместо глаз, вот игольчатый шар, он все еще боится собственной тени и дрожит так, что с поросшего камня поднимается пыль и застилает его, оставляя только надутые губы... Я смеюсь, как ребенок, пока не замечаю, что это давно уже не рыба-шар, а транспортер воздуха, бесформенный, мешковидный, будто сделан из серого камня, единственный, кого пропускают стены нашего города в обе стороны. Я серьезней неизбежной смерти, а прошлое, покрывшись черным вязким налетом, умерло, не сумев продрать пленку во рту, как когда-то мой отец, братья и все самые дорогие существа-воспоминания, как почти весь город… После этой мрачной эпидемии со неподводным запахом всё и началось - чтобы выжить, мы поразительно быстро ассимилировались и подчинились, начав существовать бесСогласно за закрытыми гранями прочных стен и скал, ходы в которых знал только этот полуживой пузырь сжатого кислорода. Он приходил регулярно, но редко – его все равно не хватало…

И поэтому работал я. Задача на сегодня – съесть небольшую семью, обернувшуюся вчера в собственной резиновой норе, и сейчас я метусь именно туда, каждым движением врываясь в потяжелевшую воду. Я знаю, что каждая клеточка гнили должна быть употреблена, иначе…рано или чуть позже я не смогу открыть рот, полдня буду биться им о торчащий кусок проволоки, чтобы потом, не сумев себе помочь, перевернуться брюхом вверх и так и остаться висеть, телом ожидая «коллегу»… А он придет и вгрызется в голову, хоть глаза и мозг еще будут живыми… Обязательно.

---

…Я вышел, когда во мне исчез последний хвостовой плавник и захотелось воздуха, потерянный и утяжеленный. Кто знал, что образ, придуманный для романтизации собственной смерти, настолько реален?...(каннибал?)… Да, они на самом деле пищали! А я ведь раньше никогда не замечал этого, просто не задумывался над тем, что мы можем жить, еще немного, но жить, полностью всё ощущая до смерти…или моих тупых жующих зубов.

//Вырывая тухнущее на глазах мясо из еще живых детенышей прямо перед парализованными родителями, я видел и слышал этот тихий, пронзительно-острый писк, умолявший сначала убить. Не убил. Съел//

Водяная воронка, скрывавшая следы, теперь выгнулась и стала похожей на зловещую гримасу, запивающую скорость моими следами. Еще бы чуть-чуть – и догнала меня, проглотила и пережевала, начав с хвоста, а не по правилам… Но я несся вверх, сам от себя, отлично понимая, что жизнь на этом не заканчивается, а я, к несчастью, больше ничего не умею, а умеемое не могу…(каннибализм?).. В огромном удобном подводном месте, где все переселяются жить и дохнуть в центр, среди развалившихся скал, в самих кишках океана, где под каждой поросшей волосами банкой приходится искать зеленовато-ртутные капли, где днями ждут сжиженного необходимого газа, где приходится пожирать живое будущее собственными терками-челюстями, чтоб из-под чешуи не напала черная едкая пленка, нужно жить, имея лишь одно умение. Требование, «верхний» приказ изнутри, инстинктивное подчинение самому себе, заставившее меня еще Тогда уничтожить личным голодом собственного отца… Почему? Повинуясь режиму, можно существовать? Но зачем еще, кроме как чтобы подчиняться порядку? Не проще ли напиться воздухом допьяна и, разбежавшись, влететь в останки винтокрылой скалы? Я…

Внезапно впереди возникла чудесная картина – мечта каждой рыбы, даже если она этого еще не знала: переливаясь бирюзой, поднимался к поверхности пустой куб, оставляя за собой вертикальные волны-полосы, закрывавшие всю неровность и серость надоевшей среды. Разнокалиберными пузырьками выстреливался в лопающиеся кровеносные сосуды воздух, мешавший прохладное ощущение мигрени с райским наслаждением. Внутри. И катером несшийся вверх. И он, не сбрасывая скорости, продолжая любоваться и быть зачарованным, влетел ртом в куб, пьянящий идеальный .

//Пространство перевернулось и дернуло вверх, унося за собой. Губы горели от кислого и концентрированного, а также еще чего-то, чего я никак не мог понять…(собственная кровь?)… Казалось, будто я падаю с огромной скоростью, у меня нет ни плавников, ни чешуи – только голое мясо, а внизу шипом видится ровный, слишком крепкий пол. Но только я врывался вверх. Зеркало. Что здесь, сверху, делает зеркало?.. Почему оно снизу? Покалывание начало вырывать нижнюю губу...//

Бабка отложила «донку» и отцепила от крючка странную рыбу, коричнево-серого цвета с ярко-алыми плавниками и огромными глазами, слишком с интересом обозревавшими окружающее.

- Неужели такое могло здесь появиться? Смотри, не удивлюсь, если она разговаривает! – бабка, усмехнувшись, с силой выдернула крючок с куском челюсти и бросила скользкое тело кошке.

- Да брось ты. О чем рыбе тебе рассказывать? Разве что – хахаха – о собственной кончине. Ну так это я и сама могу поведать! – наступив правой передней лапкой около центра напухшего мясистого тела, проулыбалась в ответ кошка.

- Как знаешь.

//А я ведь еще жив… Вот как это. Е..а..//

Клыки вошли под голову под равномерное пищание…

---

…Не обращая внимания на одинокую лодку в самом своем центре, Нефтяное пятно расширялось уверенно, вскоре накрыв бОльшую часть залива. Теперь жителям Аи*е не нужны были даже гласные звуки…

В колонках играет - Eternal tears of sorrow - Bride of The Crimson Sea
Настроение сейчас - вынужденное

Не умею описывать события, но из-за тыканья пальцами со сторон просто не могу выбросить себя из головы или заменить, как всегда, эрзацем. Впрочем, в жизни так мало происходит, но так много отражается на корке, что описывать это ощущениями куда более красочное и увлекательное занятие... Да, вот об этом подробнее.

Не уверен, связано ли все не_к_добру происходящее с летящей на копье сессией, готовить которую у меня не выходит даже полной локализацией источников желчи, может, это от переживаний, охвативших неокрепший после болезни горла мозг, вполне вероятно, что вкусы, послевкусия и предчувствия событий, к которым нужно стремиться, а если совсем упростить, то прогрессирующая лень, эрозийно очищающая мозг от извилин и разных артефаков, проблесков и вдохновений... Но сам факт - они не позволяют выудить из ближайшего(первого попавшегося) органа мысль, которой стоило бы делиться. Как результат, хватает меня на комментарий, не больше, аж страшно за распадающуюся на части картинку, которую вроде бы видел, но....

Запутанная ситуация получается - головы не хватает на запись, чтобы излить то, что в неё набилось, и из-за обилия накопившегося не удается ни сессия, ни отдых, ни планирование себя (хахаха), а это всё нужно, чтобы вылиться на бумагу.... Хочу писАть! Чувствовать ручку ножом. Это выходит из меня светом и гноем и Отчего-то я стал крайне от этого зависим. Маниакально... Сраное ленивое отродье на самом-то деле, с той лишь разницей, что сплю хуже...нужно оттолкнуться, а получается лишь ходить и надуваться ветром, вынашивать хронический насморк. Иногда что-то начинать и не заканчивать. Иногда бездумно жарить картошку. Иногда получать оплеухи морозом под жесткую любовь из одного рабочего наушника. /...Постоянно отводить глаза от доски и падать на губы. Бесцеремонно, но нереально. Почему?.../... Идиотика во мне. Желание проснуться под четкие мысли о том, что спать не придется еще часов восемнадцать. Глупый не оправдывающий надежды институт, работа - изготовление дебила на короткий срок, дом как гнездо тараканов, друзья по пиву и не больше, голова... Без которой иногда лучше.

Хочу выйти из желтого "Богдана" и оплодотворить себя идеей...

Хочу зайти в лифт и наткнуться на приступ желания...

Хочу получить приступ желания и знать, КУДА его деть...

//хрен с ними, с событиями, вы умеете - вы и описывайте//

В колонках играет - Tiamat - Visionaire // A Pocket Size Sun

Настроение сейчас - Визионер карманного солнца

Объединение под недвижимым флагом органической химии, неограниченной даже собственными законами... Белый Флажок - молчаливая тряпочка на голове-тоннеле,которая выплескивает из себя грузовики с навозом и кровавые стрелы поездов на максимальной скорости в не до конца задрапированное завтра. Так,что в них невозможно узнать завернутые в кожу переведённые в двоичный код некрологи из вчера,Слишком поздно упорядоченного... А центр симметрии - сегоДня - это сходящийся в точке шар из полубесконечных лучей. Солнце,специально для карманного пользования.

Ну и как,понравилось пользоваться пластиковой трубкой, по всем приличиям засунутой в два презерватива,смазанных спиртом? да и можно ли ответить,когда голова стала вырабатывать раковые Кольца вместо объемных,теперь уже слишком сложных мыслей?.. А,не стоит тратить слова - поглощенные пустышками, мы плюём на всё,кроме будильника.А когда прозвенит - бежим к ингалятору и по восьми проводам в самое нутро течёт поток на скорости сколькототам меганулей в секунду.

....А мы приторно улыбаемся и разворачиваем зрачки внутрь черепа... Вместо того,чтобы простучать рельсами туда, где могли никогда не побывать, выйти на неизвестной улице слева от проспекта и увидеть там живую реальность.....а потом пластиково сравнить, у кого родился лучший ад...

//'на...'(с) - это космическое. Младенец из перчёной стали.//

В колонках играет - Sopor Aeternus - Always within the hour

Настроение сейчас - within

Глаза из хвостатых шаров превращаются в цилиндры, удлиняясь с каждой минутой, ухудшая и так неблагоприятный микроклимат внутри. Сквозь эти тоннели на заавтобушенный и задороженный мир смотрят два покрасневших эгоцентричка, причудливо разукрашенные краской 'хамелеон'.

...на ощупь в кружке еще остался кофе, значит, пока не время.

Как же всё-таки невероятно не отвлекаться - тут сразу и зависимость, и тупость, и интерес, и сумасшествие, и блядь_через_силу_иду_в_кухню_за_мандаринами... 'Странное я существо ночью!' - констатирует кто-то дневной внутри меня.

В колонках играет - Diary of Dreams – Son of a Thief // Eternal Tears of Sorrow – Autumn’s Grief
Настроение сейчас - настройка

 Обычно они пользуются перчатками, но, если нужно, можно и без них. Да и не суть – любому механизму нужно работать, чистота не главное, как и пластиковые ненужности, закрывающие обзор, но чуть узверяющие внешний вид в фас. //да и зачем резине выглядеть страшной?//

Вот один из них, зеленоглазый, взяв в руки красно-полиэтиленовый мешочек, блестяще медицинскими ножницами отрезает уголок, как на пакете с молоком и, подойдя к полупрозрачному эластичному висящему на крюке костюму, не глядя, выдавливает содержимое в глубину дырки около солнечного сплетения... Ничего не мешало ему разрезать это на кусочки и смахнуть внутрь, глупо имитируя шеф-повара. Или бросить двойную порцию - передоза от таких слабых ингредиентов не бывает. Главное – не забыть снять полиэтилен.

В то самое время за соседним столом другой, постарше, мастерит распорку из разноформенных деталей, таких же хромированных, как и инструмент, неслышно матерясь одними губами – день уже несется к концу, план не выполнил, да и когда вместо скелета получается поверхность неизвестной формы, раздражает... Глаз лижет линзу изнутри, лаская ее ресницами, выдавливая из привычной вмятины в форме морщины. Где-то внизу хочется в туалет и женщины (что, впрочем, самое обычное из желаний на работе), а сверху, закрепленная упершимся краем глаза, сидит мысль, какой же бестолковый идиот этот новый ассистент.

*А молодому нипочем – выдавливая из резинового курдюка голубоватую густость в дырку, напевая въевшийся мотивчик и подбрасывая туда же похожие на полицветы светящие пилюли, он рьяно бросался размешивать «солянку» за штанины. Казалось, почти алкогольное удовольствие приносится с мини-вспышками, отражающимися в рисунке неизвестно почему прозрачных каналов вен.*

Странное дело – получившаяся вспомогательная деталь никак не походила на распорку, какие обычно вставляют за противогазными стеклами или закрепляют к стенкам около затылка (что чаще всего) – по своей конструкции напоминала полукруглый отражатель, в форме раздавленный жабы с держаками для четырех трубочек... Не может быть! – тут его осенило. – Неужели сердца! Но…не будет ли слишком сильно? А, плевать.

 

- Никита! – позвал он длинноволосого ассистента. – Конденсаторы заряженные есть?

- Почти все. Еще совчера, Сильвестрыч. Какой надо?

- Килофарадный тащи. И мясной насос.

…Пока, напевая всё ту же фольклорщину, змей вился руками по полкам, седой без перчаток нащупал чуть левее разреза две щели и, как в салазки, вставил в них импровизированный рефлектор, для профилактики положив по краям пару оранжевых таблеток, тут же начавших реагировать с материалом.

…Через минуту все было настроено и готово. Разряд. Костюм вздрогнул от импульса и замер, яркой химической лампочкой засветившись в полумраке электрических точек лабораторного света. Счетчик над дверью клацнул «1», одновременно с ним сирена прогудела шабаш.

- Блядь, снова «летун», - плюнул седой и подкурил «Ватру». – Ну да хорошо, хоть успели. Что глазеешь, сворачиваемся… Давно пора.

Они повернулись, выключили свет и вышли. Поймав луч наружного света, начищенный кончик крюка, торчащего между противогазных стекол, издал блик и снова посерел. Он будет висеть еще ночь, пока не придет уборщица и, перекрестившись, не снимет и не унесет в утилизатор.…А потом в вечнобелом поле яйцевидных лабораторий начнется новый рабочий день, где змей снова будет бездумно расходовать таблетки радости и пачки веселого неведения, а матерые инженеры конструировать новую, еще более замысловатую боль.

Он ехал внутри спинки сидения маршрутки, под свежую попсу забыв о существовании неизбежного «вокруг». Непонятно, почему ему этим вечером понравилась сопливая песня, да плевать. После корпоратива думалось не очень, но приятное тепло вина все еще висело на нитке сверху желудка. За окном мерцали вывески, над ними слишком полная мультяшная луна вытянула улыбку из щек, впрочем, они не особо ее и прятали.

- Передайте, пожалуйс... – вывел его из транса голос, поджавший недовольную губу. Недосказанность махнула, кивнула, обернув взглядом, запаковав внутренности и вернула назад. «Привет, сегодня дождь и скверно» - выдохнул персональный мудила-обвинитель, прошвырнув на сверхзвуковой скорости по всем «было», «если» и «может быть». Сердце не колотилось – носилось по мелкой терке вверх и вниз, а память специально подкладывала картинки из прокисшего прошлонастоящего супа. Черно-красные ингредиенты под миксером мыслей и времени, на выходе дали дерьмо натурального цвета. О-на. И зубы вжались в мокрый резиновый уплотнитель на окне. «А…», «Я…», «За….», «По…» - начинались фразы, мгновенно сбиваясь подачей новой крови в мозг. Вспышка на случайной улыбке…

…Он вышел на своей остановке, пока автобус с его оболочкой всё ехал и ехал между вечерними оконными перестрелками… Химическим светом по мокрому асфальту.

//Где-то на небесах снова перепутали? Нет. Просто под конец дня не особо охота работать.//

В колонках играет - стены, вздыхая, смотрят прямо в глаза..

Настроение сейчас - дерьмом быть просто.

То,что открывается отсюда,пусто. Под ним нет ничего,никакой подоплеки,никаких распорок - каждый сам видит,что хочет,в меру своей фантазии(ведь и в белом листе... ..),а мне просто приятно сыпать наборами букв,из какого бы гнилого места души они не шли.

Блядь,да я на самом деле завидую вашим жизням,идущим по нужным направляющим лезвиям! и не нужно возражений! мне и так до вас... ...Ведь вы сами делали выбор-вот и цель...

Вы безмерно хороши.И поразительно друг другу подходите.

Удачи вам в последних днях до дветысячибесконечного года.

Ветер, родившийся где-то под Мурманском подбирал ключи к моему саморазрушению...

Сегодня такое было снова - изорванные зубами пленки губ просились в рот, молили, чтоб высосал всю кровь до остатка...металлический привкус на собственном языке отдавался дёснам, зубам, горлу, фокусирующимся зрачкам, даже коже лица над напрягшимися мышцами. Лицо,подёргиваясь, снова перемешивалось сухой руганьюи влажной нежностью, с эпицентром под кончиком носа... Я был готов изгрызть себя с затылка по пятки, но ветер...он это сделал До, улыбаясь, превратил кожу в асфальт и пустился катком, вертясь и налетая на выступы, вдавливая собой всё глубже. Я люблю ветер, но ненавижу спринт тупого холодного воздуха,который ошибочно называют ветром....

Когда-нибудь,если не совсем скоро, моё, ставшее стальным листом лицо, начнет разлагать ржавчина - результат уверенного тепла и собственной небрежности...а изподмурманского ветра уже не будет,он улетит обратно. или, Может быть, рассосется по краям других ветров, может, осядет в столичной голове, растворившись в жидкости для стёкол, может, продолжит жить в себе, играя воздухом и раздражая губы всех вокруг...до паники, коллективного экстаза...

...есть много 'может' на будущее,с хорошим концом и таким, как должен быть, в карман за ними лезть не приходится.....

ветер делает сальто через саблю и рассекает мне верхнюю губу. Затем возбуждённо слизывает с лезвия алость моих внутренностей...

моя кровавая улыбка :)