Разговоры порой очень нужные,
Не держи́те обиду в себе.
Тогда люди становятся чуждыми,
Каждый думает – «дело в тебе».

Говорите, не бойтесь, друг другу,
Что так часто тревожит порой.
А иначе сквозь время по кругу,
Повторите: «Не моя» и «Не мой».

Говорите спокойно, без крика,
Человеку дан дар – говорить!
Понимание наше безлико,
Его нужно словами внушить.

Говорите сейчас и не ждите,
Чтобы в будущем не опоздать.
Не сидеть, не кричать: «Помогите!»
«Я хочу тебе все рассказать!»

И не зря говорят, что молчание,
Судьбы рушит одну за одной.
А всему здесь виной нежелание
Вслед сказать уходящему: «Стой!»






(с) Ирина Хоренкова

Танцуй, дорогая, на маленькой кухне,
В тисках обстоятельств, на мостике шатком,
Пока не закончится трек, мир не рухнет,
Пока ты танцуешь, всё будет в порядке.

Пусть всё подождет, кроме чистого счастья,
Когда нет тепла, как появятся силы?
Танцуй, дорогая! Вот туфли и платье,
И да, можно выдохнуть. Ты заслужила.

Какие бы в голову мысли ни лезли,
Какие заботы тебя бы ни ждали,
Танцуй, дорогая, на краешке бездны,
Живи этой жизнью, не множа печали.

Тебе всё к лицу: шёпот мартовских ливней,
Кипучее танго. И нежность Шопена,
Пока ты танцуешь, невзгоды бессильны,
И свет зажигается в темной вселенной.





(с) Алеся Синеглазая

Некоторые, на первый взгляд незначительные события почему-то вдруг оставляют в нашей жизни такой глубокий след, что от него невозможно избавиться и через годы. Нечаянные и мимолётные, они западают в самую душу и остаются там навсегда...

Дни стояли красивые, наполненные ожиданием осеннего очарования. Вечера были прохладны и пахли яблоками.
В ожидании последнего автобуса я крошила голубям булку, купленную для утренних бутербродов. Ещё одна женщина, невысокая и полная, в сером плаще, прогуливалась взад-вперед под навесом остановки, периодически пристально вглядываясь в укрытую голубыми сумерками даль. Покажись на горизонте тогда нужный автобус, я бы решила, что он появился под воздействием её магнетизма и воли. Но его всё не было.

Булка уменьшилась наполовину, а голуби по-прежнему хватали крошки на лету. Не знала, что по вечерам у них отменный аппетит. Буду доедать вчерашний пирог, решила я, раздавая остатки.

- Юлечка! - вдруг встрепенулась серая женщина, натянуто и неискренне заулыбалась навстречу проходившей мимо даме с пожилым косолапым мопсинькой на поводке. - Давно не виделись, Юлечка. Как ты живёшь?

Дама, высокая и стройная, в длинной шерстяной юбке горчичного цвета и светлом кардигане остановилась. Лицо открытое, спокойное. Из косметики лишь помада на губах.

- Потихоньку живу, Сима.

- Я слышала, год назад мужа твоего инсульт разбил напрочь. Он ведь не встаёт?

- Он умер, Сима. Два месяца назад умер.

- Ну и ладно, Юлечка. Намучилась ты с ним. Ведь нелегко на себе мужика-то немощного таскать. Вымой, поверни, перестели, с ложечки покорми. Он вон какой здоровый был, а ты одна. Отмучилась.

- Эх, Сима. Я бы ещё сто лет и с ложечки кормила, и на себе таскала. И радовалась бы. Лишь бы он жил.

И пошла дальше.
Несгибаемая, с высоко поднятой головой, с затаенной болью внутри, с нескончаемой любовью к ушедшему мужчине, с пожилым мопсинькой на поводке.
Оставляя за собой нежный шлейф приятного, терпковато-пряного аромата...

Прошло немало лет. Время обесцветило окружающие звуки и краски того вечера, но не вычеркнуло из памяти. И я всегда вспоминаю ту Юленьку и её "лишь бы жил", когда слышу жалобы окружающих на то, как труден уход за угасающим близким человеком.

Да, труден. Но человек уходит. И уйдет. А мы останемся.
И потому: всё, что может рука твоя делать, по силам делай.

Надеюсь, у вас доброе сердце.


© Анна Богданова

Вселенная вздыхала, наблюдая
За злобой и за глупостью людей…
Они делили земли, не взирая
На то, что нет у них земли своей…
Мы – гости, нас пожить сюда пустили…
Останутся и реки, и леса…
А мы уйдём, как будто и не жили…
Смеялись век над нами небеса…

На что мы тратим жизнь? Зачем всё это?
Воюем, чтоб кого-то победить…
А в душах стало слишком мало света,
Ведь ненавидеть проще, чем любить…
А люди снова мнят себя Богами
И судьбы посторонние вершат…
Оплачены кровавыми деньгами
Умы людей, что запросто грешат…

Опомнитесь, оставьте в одиночку
Политиков, решивших воевать…
Пусть сыновья воюют их и дочки,
А мы, давайте миром всё решать…
Давайте будем капельку умнее,
Чем те, что всё за деньги продают…
Кому нужны ничтожные идеи,
Что у детей забрали мир, уют???

Давайте для детей оставим место,
В своих сердцах, в умах, в душе своей…
Им с нашею войной темно и тесно…
Мы стали не похожи на людей…
Вселенная… леса, поля и реки…
Любимых рук бесценное тепло –
Вот это не купить, увы, в аптеке…
Давайте жить во благо, не на зло…

Не портьте то, что Богом создавалось…
И человек ведь – дело рук творца…
Сердец так много искренних ломалось
От пуль, измен и острого словца…
Остановитесь, хватит разрушений…
Судить намного проще, чем простить…
Не тот, кто создаёт ракеты – гений,
А тот, кто научился жизнь ценить…


© Ирина Самарина-Лабиринт

Тебе назначено множество ролей в жизни.
И каждую из них ты будешь играть.
Ты будешь играть с людьми, с жизнью, с самим собой.
Ты будешь лгать и верить, рисковать и слетать с дистанции, взлетать и падать, любить и ненавидеть, творить добро и зло.
И каждая с твоих ролей будет частью тебя.
Каждая маска будет отражать неведомые грани твоего истинного лица.
Ты будешь отрицать все и кричать: «Это не я, я другой».
И бежать что есть силы дальше.
От самого себя, от признания и осознания себя.
И только когда силы будут на нуле, ты остановишься, обернешься и посмотришь страху в глаза.
Это и есть истинный Ты.
Как ребенок, увидевший первый раз свое отражение в зеркале, ты будешь рассматривать себя и удивляться.
Борьба. Бунт. Смирение. Тишина. Принятие. Осознание. Восторженность. Замирание.
В такой последовательности Ты придешь к Самому Себе.
Множество твоих ролей обречено на Смерть.
Некоторым своим ролям ты оставишь право на Жизнь.
Те, которым ты подаришь Жизнь — и есть твое истинное Я.
Твой привычный мир перевернется с ног на голову.
Твой привычный круг людей рассеется, на их место со временем придут новые, которые запустят механизм в действие и пройдут то же, что и ты.
Знаешь, для чего все это нужно? Чтобы ты стал целостным и обрел долгожданную Свободу.
Какая бы новая роль не ждала тебя впереди — она перестанет быть таковой.
Это Просто Новая Грань Твоего Истинного Я.
И какие бы чужие роли не ждали тебя впереди —
ты научишься видеть их насквозь.







© Анжелика Хоффманн

Меня один хороший доктор успокоил. "Даты — это все бред. Возраст человека, — сказал он, — определяется не датами, а его существом". Иногда, очень недолго, мне бывает где-то в районе 20 лет. А иногда мне под 100.

(с) Александр Ширвиндт

переживём разрывы с любимыми, сессии, пересдачи,
будем с кем-то новыми хохотать до утра,
потому что никак, понимаешь, не может быть иначе,
всё равно заживут раны даже от самых больших утрат.

отболеем, оправимся, остынем, перескучаем,
отпустим всё, что так долго имело над нами власть.
поймём, что любой конец станет чему-то новым началом.
и о том, что нас убивало, будем говорить, смеясь.

мы когда-то научимся не тратить время на не тех,
просыпаться с четкими планами на жизнь утром,
если сквозь преграды упрямо идти к своей мечте,
даже ветер и тот становится попутным.

иногда полезно нарушать самые важные из правил,
жить без сомнений, сложностей, интриг,
пора сказать спасибо всем, кто нас оставил.
они дали нам понять,
что мы всё прекрасно могли без них.

мы дети космоса, безбилетные, бестолковые,
все наши промахи и провалы — всего лишь вселенский баг.
нет секретов успеха кроме как пробовать снова,
там где все другие скажут «не судьба».

мы сидим и смотрим на предвесенние облака,
отпустив всё, что больше не в нашей власти,
если жизнь и правда чудовищно коротка,
значит,
нужно прожить её не иначе как счастливо.

а нужно смеяться даже порой сквозь слёзы,
ценить каждый миг, ведь он необратим.
вопреки обстоятельствам, правилам и прогнозам,
всё будет именно так, как мы того захотим.

мы идём с гитарами за спиной, мчимся по ночному шоссе,
все печали и неудачи шлём смело к лешему.

мы, пожалуй,
вполне могли быть как все,

но этой вселенной нравятся сумасшедшие.




(с) Аня Захарова

Я стaлa мудрoй и не oбижaюсь
Нa эту жизнь, людей и нa судьбу;
Нa мелoчнoсть oбид не рaспыляюсь:
Я свoй пoкoй и нервы берегу.

Бывaет, чтo oт бoли всю лoмaет,
И неизвестнoсть в клoчья душу рвёт,
Нo вечнo плoхo - тoже не бывaет...
И этo сoстoяние прoйдёт.

Тут, кaк в прирoде, тo дoжди, тo яснo,
Тo пoлный штиль, тo перемен ветрa,
Нo при любoм рaсклaде - жизнь прекрaснa!
A кaк инaче? Ведь oнa - oднa.

Пoэтoму я рук не oпускaю:
Oни мне зaменяют двa крылa...
Дa, жизнь непредскaзуемoй бывaет...
Нo я нaдеюсь тoлькo нa себя.

Я нaучилaсь жить не oбижaясь
И не кoпить ненужный груз oбид;
И не сo всеми нынче я oбщaюсь:
Бoг им судья... - пусть Oн их и прoстит...

© Ирена Буланова

Ты только не храни обо мне плохое, пожалуйста. Знаешь, мне всегда было плевать на то, какой след я оставила в душе кого-то. Меня никогда не заботило и не заботит впечатление, которое я произвожу на людей. Пусть себе малюют, кто белые крылья за моей спиной, а кто рога черта на голове - мне нет до этого никакого дела. Но вот в твоём сердце мне бы хотелось оставить от себя что-то тёплое и нежное. Нечто такое, о чем подумав случайно, ты улыбнёшься. Я же постараюсь думать о тебе поменьше. Не обещаю. Люблю. Не твоя я.

«21 год без тебя»
© Алина Ермолаева

Однажды ты поймёшь, что самое главное - не прыгнуть выше всех и не добежать быстрее, а стоять у окна в наполненной сумраком комнате и смотреть как танцуют вокруг фонаря снежинки. Гулять с собакой в осеннем парке, кормить уток, любоваться вальсирующими в прозрачном воздухе золотыми листочками. Затаиться и тихонько улыбаться, потому что на твою ладошку доверчиво присела отдохнуть пестрая бабочка. Сладко потягиваться по утрам, гладить кота, покупать приятные вещи, любить свой дом, где ты так хорошо всё устроил. Открывать книгу, готовить вкусное, разговаривать по душам, слушать любимую музыку.
И просто никуда не спешить.



(с) Анна Богданова

Чтобы не грустить из-за мужика, их должно быть несколько. Кто-то, да порадует...



(с)

Всё это так необходимо мне
Среди всего того, что о войне.

Н. Возжаева

давай, не будем о войне
под стулом мирно спит собака
давай не будем больше плакать
ведь во дворе растаял снег
глядят из под земли тюльпаны
ещё день-два всё зацветет
сухую землю дождь прольет
и дом разбудит утром ранним
давай, у нас своя война
и подбирается всё ближе
печаль,тревоги море, слышишь ?
их волны рядом, у окна
и распускается апрель
и так же ярко светят звезды
но, к счастью, ты не можешь тоже
не знать, не думать, не болеть.


© Екатерина Юргель

Ах, как она радовалась! Ольга Петровна, совсем недавно ушедшая на заслуженный отдых, каждый день просматривала объявления о продаже домиков с участком. Домики, конечно, продавались, но она искала не самый дорогой. Кредит брать не хотелось, а накопленная за последние три года сумма до миллионов далеко не дотягивала. Предложила соседям по коммуналке, где она проживала, свою комнату, а они с удовольствием купили. Деньги, конечно, тоже небольшие, но лучше так, чем совсем ничего. Домик вскоре нашла, какой и хотела - маленький, но зато с печкой. И даже банька есть. Участок крайний, у самого леса и еловые лапы в снежной шубе свешиваются по-хозяйски через забор. Заселилась сразу же, в начале декабря. Не испугало, что участок занесен снегом выше колена, что дачный посёлок уже значительно опустел. Главное - дорога есть, есть своя машина, а с наступлением ранних зимних сумерек в нескольких домах всё-таки загорается свет. Эти освещенные окна, расчищенные от снега дорожки, дым из трубы, лай собак радовали Ольгу - рядом люди. А вот соседний участок пустовал.
- Наверное хозяева весной приедут, - думала Ольга, разглядывая ухоженное, выкрашенное голубой краской строение.
Когда дом от печного тепла достаточно прогрелся, Ольга принялась наводить порядок и уют. Купила красивые обои и за три дня преобразила кухню и две комнатки. Не спеша, с удовольствием подбирала тюль и шторы на окна, скатерть на столик, дорожки на пол. Расставляла на полках прозрачные баночки с крупой, с сахаром, с фасолью. Заполнила большую вазу из зелёного стекла фруктами. Любимые книги заняли небольшой книжный шкаф. Выбрала в магазине яркий чайный сервиз и такие же тарелки, уютный торшер и бра. А ещё купила много разных по размеру ярких махровых полотенец.
Каждое утро Ольга Петровна просыпалась и говорила себе:
- Как же я счастлива в своём маленьком доме. В коммуналке у неё были неплохие соседи, но общая ванна, туалет, кухня - не дают уюта, приходилось подстраиваться под чужой ритм жизни.
А здесь, в полюбившемся с первого взгляда домишке, она впервые почувствовала себя полностью спокойной и счастливой. И даже рано проснувшись, не хотелось поваляться в постели, потому что не терпелось на своей уютной кухонке сварить в медной узорчатой турке любимый напиток - кофе с корицей, добавить к нему в красивую чашку сливки и пить его, смакуя и не спешa маленькими глоточками, глядя в окно на заснеженный двор. Потом, тепло одевшись, выходила чистить дорожки и любовалась шустрыми белками, которые с удовольствием разбирали угощение из кормушки, подвешанной на еловую лапу: орехи, семечки, сухофрукты. С улыбкой наблюдая за рыжими зверьками, Ольга снова ловила себя на мысли: как же здорово жить в своём доме, иметь свой участок, где только ты хозяйка.
Ближе к концу декабря ударили морозы. Невидимый художник разрисовал окна, раскидал по сугробам искрящиеся алмазы, каждую веточку одел в шубку из инея. Снег хрустел под ногами, словно крахмал, из которого в детстве мама варила клюквенный кисель. Вот в такой морозный день на участке Ольги появился кот. Он скромно сидел около калитки, будто ждал приглашения. Весь в инее, замерзший, худой.
- Привет, малыш! Проходи, не стесняйся, здесь тебя никто не обидит, - позвала Ольга Петровна гостя. Он послушно потопал за хозяйкой в дом. Не отказался ни от куриного супа, ни от вермишели. Заглянул Ольге в глаза так, будто спросил: - А остаться можно? Она погладила его со словами: - Если ты ничей, то оставайся. Будешь Митрофан. И мне веселее. Митрофан проспал до вечера около тёплой печки, поужинал и запросился на улицу. Ольга выпустила кота и занялась делами. Периодически выглядывала во двор - кота не было. Мороз крепчал.
- Может у кота есть хозяева? Просто в гости заходил? - говорила она себе. Когда в последний раз решила проверить, не вернулся ли Митрофан, глазам не поверила! На крыльце, кроме Митрофана сидели ещё четыре котенка! Разномастные, тощие, облезлые, заиндевевшие.
- Ну, заходите, гости дорогие, - пригласила Ольга. - Что с вами делать? Митрофан, я надеюсь ты всех собрал?
Было понятно, что это брошенные и никому не нужные котята. Такие всегда есть на дачах, оставленные, кинутые на самовыживание. Скорей всего малышня прибилась к взрослому коту, а он помогал им выжить: птичек и мышей ловил. Но усиливающийся мороз вынудил несчастных идти к людям. Ольга Петровна вылила оставшийся суп в миску и все четверо принялись за еду. Митрофан устало прикрыв глаза сидел рядом. Ольга принесла к печке коробку и решительным голосом объяснила:
- Так, ребята, сегодня ночуете здесь, а завтра топим баню, моемся, обрабатывается и тогда посмотрим. Может даже на диване разрешу спать. Митрофан не заставил себя долго уговаривать, затащил самого мелкого котёнка в коробку, остальные забрались самостоятельно.
... Котята спали. В печке догорали последние угли, отдавая жаркое тепло гостеприимному дому. Ольга Петровна сидела у стола и плакала: это же дети, им по 6 - 8 месяцев. Позвоночник и ребра можно без рентгена смотреть, хвостики словно крысиные. Один черный, один рыжий и два серых. И все чумазые, как будто в печке жили.
Рано утром Ольга была уже в городе. Записала все рекомендации ветеринара на листочек: как кормить, чем обработать, дозы. Закупила разной крупы, мяса, ряженку и мисочки разных цветов. Вернувшись домой протопила баню и всех пятерых, одного за другим обработала и намыла. Варила кашу с фаршем, кормила по часам, всё остальное время котята спали, сил набирались. Митрофан тоже спал, наверное снял с себя ответственность за чужие жизни, расслабился. В туалет ходили на улицу гуськом, малышня не отставала от "папочки" ни на шаг.
Ольга Петровна вскоре тоже успокоилась: кушали все хорошо, не болели, а вес со временем наберется. Вон через четыре дня уже Новый год, пора к празднику готовиться, надо ёлочку нарядить, гирлянды развесить. А ещё у неё дед Мороз есть, который песенку про ёлочку поёт. Надо только кнопочку нажать и он тебе обязательно споет.
Ничто в мире не случается просто так, всё зачем-то нужно.
Я та самая соседка из голубого домика. Уже август. Я варю малиновое варенье и смотрю в окно. На соседнем участке Ольга Петровна ходит вокруг яблони, собирает спелые плоды в корзинку. На крылечке лежат пять красавцев-котов. А я смотрю и думаю: может мне остаться зимовать на даче?


© Gansefedern - Анна Богданова

Если горечь прогонишь из сердца,
Начнёшь замечать красивое,
Облака по-соседству,
Полотна небесно-синие.

Понимаешь ли, в каждой истории
Будет что-то, кроме страданий.
Новый день с золотыми просторами,
Горшки с цветущей геранью.

Нужно перелистнуть страницу,
Пережить драмы, козни, предательства.
Шар земной продолжает крутиться
Вопреки обстоятельствам.

Иногда неудачи становятся частью успеха,
После чёрных полос наступают белые,
Есть хорошие знаки и светлые вехи,
Перелетные птицы, рассветы спелые.

Улыбки мая. Божественные холсты.
Звон гитары. Цветущие ветки акаций.
Но что важнее всего, у тебя есть ты
И миллион причин не сдаваться.





(с) Алеся Синеглазая

В дeтстве я тaк хотeла быть солдaтом, что однaжды, когда мы с пaпой были на рыбaлке, я нaдела себе на голову цинковое вeдро и для верности зaкрепила под подбородком ручкой. Ну, типа я такой вот солдат в крaсивой новой каске. Прaвда, я ни хрена не видела, кроме своих сандaлий, и ведро очeнь неприятно давило на уши, но я все равно была страшно довольна своей выдумкой. И металлически-гулко спросила у папы, закидывающего донки, возьмут ли меня теперь в армию. Папа некоторое время молчал, а потом сказал плохое слово, означающее, что рыбалке пришел конец, и стал стаскивать с меня ведро. Тогда-то я и испытала на себе все тяготы военной жизни: ведро жутко врезалось ручкой мне в подбородок, когда папа тянул его вверх, то натягивалось на голову и сжимало мой глупый детский череп при попытках вытащить ручку.

Папа припомнил мне не так давно засунутые в нос вишневые косточки, когда я хотела быть похожей на Муслима Магомаева, и сказал еще одно плохое слово. Тогда он мне грозился отрезать нос, а сейчас — всю голову сразу. Потому что все равно с такой дурной головой, с натугой говорил папа, стараясь разделить нас с ведром, мне нормальной жизни не будет. Мою голову, папину рыбалку и советскую армию спас проезжающий мимо автомобиль с пассатижами в багажнике.

Папа разогнул ими одно крепление ведерной ручки и освободил своего дурацкого отпрыска. А потом долго ржал. А вечером рассказал об этом случае дяденьке, который мне тогда жутко нравился. И, наверное, именно поэтому у нас с тем дяденькой так любви и не вышло.

С возрастом моя тяга к металлическим предметам не уменьшилась, а мозгов не прибавилось. Уж не помню, когда там в школе делают первую флюорографию, но предполагается, что голова уже должна быть и даже иногда работать. Тогда я еще не знала о существовании гинекологов, поэтому флюорографии боялась страшно, просто жутко. И поэтому соображала еще хуже, чем обычно. Зайдя в кабинет на негнущихся ножках, я увидела ужасного вида конструкцию, состоящую из двух панелей выше меня ростом, между которыми натянута какая-то ржавая унитазная цепь. Типа, входить между панелями запрещено, пока врач цепь не снимет. Ну конечно, а то набегут без спросу, наделают себе снимков и убегут…

Короче, впустила меня тетенька-врач наконец-то внутрь шайтан-агрегата, рассказала, к чему каким местом и как сильно прижиматься надо, и свалила в другую комнату. А я одна, мне холодно и страшно. И вдруг — чу! Голос свыше:

— Цепочку в рот возьмите!

Я решила не сопротивляться Голосу и покорно взяла в рот эту жуткую цепь, которую неизвестно, сколько до меня народу брало в то же место. Цепь была очень невкусная и очень холодная. Наверное, она служит каким-то передатчиком рентгеновских волн — подумала я, одновременно пытаясь сообразить, надо ли брать в рот всю цепь целиком или можно ограничиться небольшим ее фрагментом.
Догадавшись, что раз цепь ржавая вся, то совершенно очевидно, что придется заталкивать ее в себя до самого колечка, я добросовестно запихала ее за щеку.

Минут через 15, когда тетенька-врач снова смогла говорить, она мне объяснила, что вообще-то имела в виду серебряную цепочку с кулоном, висящую у меня на шее, но и так тоже неплохо получилось. И сказала, что белой завистью завидует тому гинекологу, к которому я приду на свой первый осмотр.

Когда я все это рассказала папе, он ответил, что еще после вишневых косточек понял, что жить мне будет сложно, но интересно и нескучно. И хотя я вот уже несколько лет как перестала надевать на голову и брать в рот неподходящие предметы, пожаловаться на однообразие в своей жизни я и правда не могу. Чего и вам желаю.





(с) Светлана Котелкова

Это неправда, что истинная любвь не ждёт ничего взамен. Да, любящий человек с радостью делится всем тем, что переполняет его душу- нежностью, теплом. Но сердце его невольно всегда ждёт ответной нежности, замирая всякий раз в предвкушении ее. Невозможно любить, дарить тепло и не ждать хотя бы капельки тепла в ответ. Мы ничего не ждём лишь от тех, кто нам не очень-то и дорог. Но, подарив кому-то все своё сердце, мы страстно желаем получить такое же сокровище взамен. Иначе со временем в груди образуется болезненная пустота, которую так никто и не заполнил. Взаимность - это не бартер. Это естественное течение нежности и любви от одного сердца к другому. И только этот свободный поток приносит настоящее счастье.

«Мое сердце всегда будет болеть по тебе»
© Алина Ермолаева

В этом блюдце перламутрового неба
С голубой каёмочкой тоски
Подают, тому кто просит, хлеба,
Но не требует вечной любви.

Подают им манною небесной:
Тёплый угол, детский поцелуй...
И глубокую печать на сердце:
Если счастья нет — блефуй .

Улыбайся, там не любят хмурых...
Мудрость ведь в приятии, без драм...
Есть другая у тебя посуда...?
Хочешь,новый день на ней подам.

(с) Бел Якова

На льдине, как на пароходе,
Плывёт красавица-весна.
И вот она на берег сходит,
Теплом и радостью полна!

Настало время ледохода.
Все водоёмы от оков
Освободятся, и природа
Пробудится от зимних снов.

Шар солнечный на небе всходит
Всё раньше, раньше с каждым днём.
И птичьих радостных мелодий
Так много слышно за окном.

Становится теплей погода.
И потянувшись вновь к лучу,
Проклюнутся растений всходы,
Лишь нужно подождать чуть-чуть.

Весна разряжена по моде —
В парчу, зелёные шелка.
Она порядок свой наводит,
Смеётся звоном ручейка.

Уже немного дней холодных.
Наступит скоро теплота,
И смогут ласточки свободно
В края родные прилетать.

Щебечут пташки о приходе
Весны который день подряд.
И солнышко на небосводе
Гуляет, радость всем даря!

© Кузнецова Инна

Будь со мной сегодня навсегда.
День случился бесконечно долгий:
время замедляют поезда.
Мы вдвоем на полке...

Соберусь в комочек и прижмусь.
Обними, как мягкую игрушку,
всю во мне смолчавшуюся грусть
и вину внагрузку.

Как уютно на твоем плече -
вплавиться в тебя, вплестись и влиться
кожей, сердцем, запахами (чей?)
Влага на ресницах -

это прорывается вовне
жгучая мучительная Нежность.

За окном у нас - апрельский снег,
спрятавшийся между

ёлок, достающих до небес,
тонких ровных жердочек березок,
собранных в густой таёжный лес
пляшущих полосок

от неторопящейся весны -
лучшего из беспощадных таинств.
Мы, как этот снег, обречены.
Сколько нам осталось?

дни? недели? месяцы? года?
Время не в чести, когда ты рядом.

Будь со мной сегодня - навсегда!
Большего не надо.






(с) Эллана

Она его носила на руках,
Рождения дождавшись, словно чуда.
Она его носила на руках…
Лечила все порезы и простуды…
Она его носила на руках…
Перенося к детсаду через лужи.
Она его носила на руках…
Всем телом говоря, как он ей нужен.
Она его носила на руках…
Когда щипала жизнь особо злостно…
Она его носила на руках…
Конечно, не в прямом, а в переносном!
Нет, не жирок растила на боках,
Во всех конфликтах защищая гневно!
Она его носила на руках,
Молясь о нём тихонько ежедневно…
Растила, как положено в веках –
Защитником, опорою, мужчиной!
И мысленно носила на руках…
Ведь «маминым сынком» быть не по чину…
А там, где мгла кружила в облаках,
Где пахло горьким порохом знакомо,
От смерти унесла, как на руках!..
Молитвой проложив дорогу к дому.

******

И вновь прожив рождение своё,
Когда привычный мир её качнулся,
Он на руки поднял уже её,
Шепча тихонько «Мама, я вернулся.»


© Ольга Гражданцева

Если ангелы с виду – люди, мой – кареглаз
И похож на ожившую статую древней Эллады.
Хоть на жизненных кручах я тот ещё скалолаз,
Но упасть мне не даст. Никогда меня не предаст.
Это больше любого чуда, любого клада,
Если можешь т а к верить: по краю ходить – спасёт,
Распрямит, разогнёт, если мир изогнёт дугой.
Мне не страшно с тобой, и не важно, куда несёт.
Мне не страшно с тобой, потому что ты знаешь всё,
Что не знает и не узнает никто другой.

Так мурчащие кошки с груди собирают боль,
А потом отдают земле, отпустив на волю.
Если ангелы – не должны знать людской боли.
Только ангелами становятся через боль.
Только ангелами становятся через бой
Не на смерть, но за жизнь, и за жизнь не свою, а другого.

Всё, что есть во мне сокровенного, дорогого,
Я тебе доверяю, вверяю ключи от дома,
Потому что ты есть мой дом и моя свеча.
Я всегда возвращаюсь домой. Ты меня встречаешь.
Ты встречаешь меня как героя и как святого,
Ты встречаешь меня как измученного больного.
По каким бы краям не водила меня дорога,
Я всегда по тебе скучаю.

И когда ты зовёшь, я не спрашиваю, зачем,
Как не знаю, зачем нас на эти экраны вывели.
Всё мне кажется, фильм ничей, кинозал ничей.
И что мы не герои вовсе, а только зрители.

Льются ноты и дождь. Я лежу на твоём плече
Под свинцовым крылом у небесного прародителя.

Если даже и там, за чертой, не дадут ответа,
Если все наши сцены безжалостно вырежут из проката –
Я прошу, пусть оставят хотя бы эту.
Как звучала в нас музыка лета, дождливого неба, заката,
Как красиво мы, переполнившись ей, молчали.

И, хоть ты ещё здесь, я уже по тебе скучаю.
Я всегда по тебе скучаю.

Ты – мой ласковый ветер на тихом рассветном причале.
Восходящее тёплое солнце, целитель-прибой.
Если ангелы – значит, радостны изначально.
Если ангелы – не должны ощущать боль.
Но в небесной системе, похоже, случился сбой.
И глаза моего ангела темны от печали.

Но глаза моего ангела светлы от любви.
И я этой любви учусь, пока мне по силам.
Если ангелы лицами – люди, твоё – красиво,
Как полотна Да Винчи или Люсьена Леви.

И в каких бы мне далях сказочных не ловить
Перелётную-мимолётную птицу счастья,
Ты, пожалуйста, только погромче меня зови.
Ты, пожалуйста, только живи и переживи.
Очень страшно представить, что некуда возвращаться.

Не могу, не хочу, не умею с тобой прощаться.
Мне ведь здесь ни за что не справиться без тебя.

Возвращаюсь к тебе и радуясь и скорбя,
Возвращаюсь к тебе от злата и от меча,
Возвращаюсь к тебе кричащею и немой,
Чтобы вместе с тобой безумствовать и молчать.

Возвращаясь к тебе, я всегда возвращаюсь домой,
Где печётся горячий хлеб и горит свеча.

Я не выживу без крылатого твоего плеча.

Если люди друг другу ангелы,
Ты – мой.


© Вера Сухомлин

Туманный кокон, вечер ноября,
Конец времен, а, может быть, начало,
Не разглядеть ни моря, ни причала,
В окошках неулыбчивая рябь,
А день, день выжигает красотой,
Прозрачный, безусловный безупречный,
Он путь дождя прокладывает в вечность,
Чтоб завершить строительство мостов
Хрустальных, невесомых, разводных,
Но облака запахли первым снегом,
И город наш становится ковчегом,
Где мы когда-то были прощены.
Ну, а пока что в чай добавим мёд,
Закроем шторы, будем жить, как жили,
Ведь осень - это тоже место силы,
И, кто не идеален, тот поймет.


© Екатерина Юргель

Глаза домов к полуночи ослепнут,
Разрушено прибежище зимы
Порывистым солоноватым ветром,
Весна у февраля берет взаймы
Кусочки солнца, запахи мимозы,
Бензиновые радуги дорог,
Весна идет - такой приятный лозунг,
Мы запираем зиму на замок

Осыпались нетронутые дали
Тяжелых неулыбчивых снегов,
Осталась подождать, когда растает
Тугая сталь кургузых облаков.
На островках асфальта белым мелом
Писать стихами жизненную суть,
И, чтобы счастью не было предела,
В суровом феврале встречать весну.


© Екатерина Юргель

Я курю на скамейке. Жду, когда проплывут облака.
Не смотрю на прохожих. Пусть проходят, какое мне дело.
Я смотрю на девочку. Девочка лепит снеговика.
С каким-то недетским усердием остервенелым.
Насобирала еловых веточек. Вставила вместо рук.
Отошла на два метра — любуется, ежась в пальто.
«Ну, всё, — говорит, — теперь ты мой муж, ты мой друг.
Ты постой здесь. Я еще принесу кое-что».
Притащила морковку, водрузила на место члена.
Стоит и смеется. Бабушки смотрят косо.
Сверху из окон мама кричит ей: «Лена!
Вытащи! И водрузи вместо носа!»
Потом были бусинки вместо глаз, парик с ярко-розовыми волосами.
Потом она пригляделась к нему и ударила пяткой в живот.
Потому что тот, кого девочки лепят сами,
Никогда потом с этими девочками не живет.

© Марьяна Высоцкая

Πpocтить мoжнo вcё. Μoжнo пpocтить лoжь, пoтoму чтo oнa былa «нeзнaчитeльнoй». Μoжнo пpocтить пpeдaтeльcтвo, пoтoму чтo «тaк cлoжилиcь oбcтoятeльcтвa». Μoжнo пpocтить измeну, пoтoму чтo «этo былo вceгo лишь paз». Μoжнo пpocтить дaжe cвoю cлoмaнную жизнь и зaтpaвлeнную душу. Ηo ужe никoгдa нe чувcтвoвaть ceбя живoй и cчacтливoй. Κaждый paз, кoгдa ты peшaeшь, пpocтить ли чeлoвeку oчepeдную cвoю бoль, ты выбиpaeшь мeжду coбoй и им. Оcтaвaяcь c ним, ты paз зa paзoм выбиpaeшь нe ceбя!

(с) Анacтacия Πopучикoвa

Какой непредсказуемый апрель,
Наполненный опасным снисхожденьем!
Помадных губ хмельная акварель
Игру приблизит скоро к завершенью...
Ты понимаешь каждый знак, намёк.
Мой флаг давно с позором был приспущен...
Надеюсь, утром сваришь кофеёк,
Чтоб я гадала на кофейной гуще...

(с) Юлия Ю