.. .. Лежа на полу, с закрытыми глазами, на любимом темно зеленом пледе, чувствуешь себя почему то ускользнувшим от бытовой суеты. Тусклый, насыщенно желтый свет с трудом проникает сквозь щель между закрытой дверью и полом, освещая лишь небольшую часть шкафа в комнате, но кажется самой яркой звездой, и почему то раздражает. (Всегда нравился свет ламп накаливания, он как бы живой, и теплее ослепительно белых так называемых «экономных ламп».) И то ли забыл выключить его, то ли собирался еще зачем то выйти, неважно.
Несколько раз открыв глаза, можно было различить на потолке люстру, и кусок отклеившихся обоев.
Шум леса из колонок, достаточно часто прерывался дребезжанием оконных рам, от проезжающего возле дома транспорта, но потом стих, прозвенев напоследок что то похожее на мелодию из Тома и Джерри. Не знаю, возможно машин действительно стало меньше, в виду поздней ночи, а может сознание сконцентрировалось на очередном сеансе безоговорочного самоедства, отбросив непотребные внешние раздражители.
Звуки леса и пение птиц становились пугающими, по той же причине я обзавелся плотными шторами, потому что огромное око насыщенно желтой луны нагло следило за каждым движением в моей квартире и едва не свело меня с ума. В том случае, если сойти с ума будет значить полное отчуждение от мира, и способность не замечать окружающие вещи, именно в таком случае я даже не против…
Всегда, когда мои глаза закрыты я не могу долго концентрироваться на чем то конкретном, спустя минут, максимум десять, мне начинает казаться, что я постоянно падаю. Всегда с разной скоростью, всегда вокруг меня разные сцены, чаще увиденные в каком-то старом фильме. А сопровождающие звуки настолько реальны, что ужасный, душераздирающий скрип внезапно отрывающейся двери заброшенного храма в горах, имеет шанс испортить хорошую вещь, являющуюся в реальности теплым темно зеленым пледом, нарушенной холодным испугом работой мочевого пузыря.
Меня затягивала вязкая тьма. Казалось, что я медленно падаю вниз, в каком-то липком, испорченном теплом киселе, рядом витали отдельные мысли, на лоскутах оранжевой парчи, как то «плацента», «эмбрион», «метаболиты», они четко прорисовывались словами, в невесть от куда взявшийся, пожелтевшей от безжалостных лет медицинской карте. Невидимая рука, невидимым пером(?) выводила очередное слово, с каждым из которых меня как будто что то сжимало со всех сторон, и чувствуя боль в висках я с силой открыл глаза. Сразу казалось, что ничего не изменилось, разве что кисель остыл немного, но спустя несколько мгновений стало ясно, что я в своей квартире, на прежнем месте.
Последние три недели желание сна превратилось в невозможное, ибо когда я закрывал глаза, практически каждый раз проваливался в какую то зловонную яму, уготованную разгорячённым мозгом. Бороться с этим не было никакой возможности, и казалось, что за спокойный здоровый сон с легкостью можно отдать душу. Уснуть, хотя точнее сказать провалиться в сон все-таки удавалось, но ценой неописуемого страха. Так однажды, я падал вниз прямо из лона рассветного неба, медленно и размеренно, успевая как следует все рассмотреть. Постепенно стали видны высокие горы, зеленые деревья и горные ручьи, казалось, что скоро послышатся трели неизвестных мне птиц, под тихий шепот ручьев.
Едва представив, как великолепно было бы уснуть, воображая кристально чистое дно лишенного следов жизни человека озерца возле леса, в движении рыб которого начинаешь чувствовать и себя частью, нужной частью жизни Мира, как моя грудь вспыхнула огнем. Оранжево красные языки пламени хлестали по лицу, я был настолько растерян, что махал руками как ребенок, кричал и о чем то просил небо, казалось, что полет немного ускорился. Боль была невыносимой, я не мог открыть глаза, хотя со всех сил пытался.
Горело все тело, и я приближался к земле, в какую-то деревню в окружении хмурых скал, в центр живого оранжевого кольца людей, которые что то или кого то обступили. Было настолько тихо, что при желании можно было расслышать бормотание каждого из собравшегося здесь людей. Мой путь был долог и мучителен, я был направлен в центр, где к моему удивлению, сидя в позе лотоса горел живой человек, толпа восхищенно и с некоторой завистью смотрела на него, многие стояли на коленях. Я приблизился к нему практически в плотную, чувствуя запах жженой плоти и как мог пытался избежать столкновения с ним. Но видимо суть какого-то, неясного для меня действа была именно в этом. Меня вдавливало в этого человека, сначала ноги потом и все остальное тело, все это сопровождалось невероятной болью, и бормотание скопившегося люда усиливало ее, до тех пор, пока я не затерялся в глубоком сне.
Конец первой части.
© Copyright: Другие Слова, 2013
Свидетельство о публикации №213033101656
Серия сообщений "Пустота пустот.":
Часть 1 - Пустота пустот. Начало.
