В Синодальном переводе слово «дух» написано с маленькой буквы, потому что в этом месте речь идет не о Духе Святом, но о природе Бога, отличной от природы человека. Русское слово «дух» имеет тот же корень, что и слова «дышать», «воздух», «вдох», «выдох». Мы, как рыбы, живем на дне воздушного океана, хотя этого не замечаем. Когда мы наблюдаем, как преломляется дым из трубы или развеваются флаги, невидимый воздух становится видимым.

Здесь два важных свойства духа. Первое: дух — тонкая, как воздух или пар, невидимая сущность. Второе: хотя он и невидим, содержит в себе тайну жизни. Дыхание дает жизнь. С первого вздоха начинается жизнь человека. Творец не просто создал человека, но вдунул в него дыхание жизни: «Господь Бог создал человека из праха земного и вдохнул в него дыхание жизни, и стал тот твореньем живым» (Быт. 2:7; ИПБ).

Выражение «Бог есть дух» означает, что Он невидим. Невидимый Бог — важнейшая библейская истина. Пророк Моисей говорит о невидимости Бога, подробно перечисляя то, на что Бог не похож из видимых вещей этого мира: «Дабы вы не развратились и не сделали себе изваяний, изображений какого-либо кумира, представляющих мужчину или женщину, изображения какого-либо скота, который на земле, изображения какой-либо птицы крылатой, которая летает под небесами, изображения какого-либо гада, ползающего по земле, изображения какой-либо рыбы, которая в водах ниже земли; и дабы ты, взглянув на небо и увидев солнце, луну и звезды и все воинство небесное, не прельстился и не поклонился им и не служил им» (Втор. 4:16–19).

Заповедь о невидимом Боге дана израильскому народу, жившему среди язычников, которые думали, что боги — по сути существа из их мира, потому их можно изображать. Но заповедь говорит, что Бог есть дух — Он невидим, Он не такой, как мы, а это значит, что поклонение Богу, Который есть дух, должно быть духовным.

Декабрьским утром 1898 года из Батумского порта отходил трехмачтовый пароход «Лейк Гурон». Люди на палубе смотрят на удаляющийся берег и поют псалмы. На борту «Гурона» находилось 1240 бывших граждан Российской империи. Им было разрешено покинуть родину с условием, что их паспорта остаются на берегу и они больше никогда не вернутся. Корабль держит курс в Канаду. На пароходе — духоборы. Они покидают Россию, спасаясь от гонений, которым они подвергались со стороны царского правительства. Лев Толстой организовал и оплатил их переезд. Всего было три перехода.

Духоборы, или духоборцы, как и близкие к ним молокане, принадлежали к многочисленному братству русских народных богоискателей, которые вышли из православного старообрядчества. Духоборы верили, что поклонение Богу происходит не в исполнении обряда или совершении таинств, но в духе, для чего не нужны ни иконы, ни священники. Духоборы вели строгий нравственный образ жизни, не употребляли алкоголь, не курили, были вегетарианцами, не брали в руки оружия. Согласно данным переписи 1897 года, общее число раскольников и сектантов в Российской империи составляло 2 137 738 человек.

Свою духовную родословную мы, адвентисты, ведем от Реформации, но адвентистское учение как развитие идей Реформации дало всходы в России потому, что легло на приготовленную почву. Как в притче о сеятеле: «иное упало на добрую землю и принесло плод: одно во сто крат, а другое в шестьдесят, иное же в тридцать» (Мф. 13:8). Этой доброй почвой было русское народное богоискательство, где народ искал святости не в исполнении церковных обрядов, но в жизни по духу и истине. Как сказано: «Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине» (Ин. 4:24).

На камне, который расположен в огороде дома-музея Льва Толстого в Ясной Поляне, начертаны слова: «Делай, что должно, и пусть будет, что будет». Если перефразировать их на христианский лад, то фраза будет звучать так: «Делай, что должен, и доверься благодати». У пророка Исаии эта мысль звучит следующим образом: «Путь праведника прям; Ты уравниваешь стезю праведника» (Ис. 26:7).

Когда идешь своими путями, то находишься под страхом проиграть, упустить выгоду, выглядеть неудачником, и этот страх живет глубоко в сердце, толкает на путь обмана, стяжательства, соперничества и мести. Благодать же «уравнивает стезю праведника». Кто идет путем благодати, тот обращает свой страх в мужество, слабость — в силу, суд превращается в милость, стяжательство — в самопожертвование, плач сменяется радостью, жажда отмщения — молитвой за врагов.

Эпиграф Нагорной проповеди — заповеди блаженства: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю». Блаженны, или благословенны, потому что идут путем Христа, а этот путь несет благословения в жизни не только в вечности, но уже сейчас. Если сказать просто, то здесь Иисус призывает довериться благодати, жить легко под ее крылом, не завидуя, не обращая внимания на клевету, не обременяя себя думами об отмщении, предавая Божьему суду своих врагов и не истощая себя в борьбе за то, что только имеет иллюзию счастья. Счастливы те, кто «не заботятся», живут легко, у кого покой в сердце, кто отпустил тревогу о будущем, кто не пытается опередить других, кто доволен тем, что имеет. Именно поэтому Иисус использует образы нищих, кротких, плачущих и жаждущих, потому что у них ничего нет, но все есть.

Лев Толстой сделал Нагорное учение кредо своей жизни, хотя он и признавал, что потерпел величайшую неудачу, но сохранил убеждение, что заповеди Иисуса можно воплотить в жизнь. В последнем своем романе, «Воскресение», это убеждение писатель выразил словами князя Нехлюдова: «Нехлюдов уставился на свет горевшей лампы и замер. Вспомнив все безобразие нашей жизни, он ясно представил себе, чем могла бы быть эта жизнь, если бы люди воспитывались на этих правилах (Нагорного учения), и давно не испытанный восторг охватил его душу… И все, что он читал, казалось ему знакомо, казалось, подтверждало, приводило в сознание то, что он знал уже давно, прежде, но не сознавал вполне и не верил. Теперь же он сознавал и верил. Но мало того, что он сознавал и верил, что, исполняя эти заповеди, люди достигнут наивысшего доступного им блага, он сознавал и верил теперь, что всякому человеку больше нечего делать, как исполнять эти заповеди, что в этом — единственный разумный смысл человеческой жизни… Ищите царства Божия и правды его, а остальное приложится вам. А мы ищем остального и, очевидно, не находим его. Так вот оно, дело моей жизни».

Лев Толстой воспринял заповеди Нагорного учения как ключ к построению справедливого мира. Благодаря писателю поучение Христа «не противься злому» оказало большое влияние на Махатму Ганди в его борьбе против английского правления в Индии и Мартина Лютера Кинга в его борьбе за гражданские права афроамериканцев в США.

Конечно, Нагорное учение не было дано как инструкция для построения справедливого общества или метод политической борьбы — в нем сокрыта действенная сила благодати Божьей, которую мы можем испытать, если станем на путь его исполнения.

В «Повести временных лет» описывается, как князь Владимир выбирал веру и для того отправлял посольства к хазарам, исповедующим иудаизм, к мусульманам в Волжскую Булгарию, к христианам в Риме и Константинополе. Вернувшись из Константинополя, послы описали свои впечатления словами: «Не знаем, где были мы, на земле или на небе».

В иудейском контексте первых дней своего существования христианство понималось не столько как сложившийся богослужебный обряд или богословское учение, но как новый путь исполнения Торы, указанный Учителем Иисусом из Назарета. Пророк Иезекииль говорит о соблюдении Торы как пути жизни иудея: «Дал им заповеди Мои, и объявил им Мои постановления, исполняя которые человек жив был бы через них» (Иез. 20:11).

Апостол Павел, рассказывая о своем обращении, называет христианство «путем»: «Я преследовал и смерти предавал всех приверженцев этого Пути как ложного учения, связывал и бросал в тюрьмы как мужчин, так и женщин» (Деян. 22:4, также см. Деян. 9:2; ИПБ). На путь, показанный Христом, становилось все больше язычников Эфеса: «В то самое время учение, называемое „Путь“, послужило причиной сильных волнений в Эфесе» (Деян. 19:23; ИПБ). Апостол, обращаясь прокуратору Иудеи Марку Антонию Феликсу, говорил о своей вере: «Но могу признаться тебе, что я служу Богу отцов наших, держась того Пути, который они называют сектой. Я верю всему тому, что написано в Законе и у пророков» (Деян. 24:14; ИПБ).

Москва не сразу строилась, и узкий путь, которым приглашает следовать Христос, нельзя преодолеть сразу, одним прыжком. Преодоление этого пути требует усилий и терпения. В мире много широких и комфортных путей, но только один, узкий, является путем, «ведущим в жизнь».

Так начинается та часть Евангелия, которую мы вслед за Блаженным Августином называем Нагорной проповедью. Если точнее, то это не проповедь, а учение — краткое содержание бесед Учителя со Своими учениками. Если прочитать Нагорное учение, это займет не больше десяти минут. Обычно такие беседы проводились сидя, когда слушатели располагались вокруг учителя и он неспешно начинал вести беседу. Местом, где Иисус раскрывал смысл Своего Нагорного учения, сегодня считается холм на северном берегу Галилейского озера.

Можно подробно исследовать каждый тезис Нагорного учения Христа, но оно дано не для изучения, а для применения, как сказано: «Не всякий, говорящий Мне: „Господи! Господи!“, войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного». Целью Иисуса как учителя или раввина было указать Своим ученикам простой путь исполнения законов Торы, чтобы они могли следовать им.

В иудаизме свод законов, которые определяют религиозную и общественную жизнь, называется галаха, от еврейского глагола «ходить»: «Кто может пребывать в жилище Твоем? Кто может обитать на святой горе Твоей? Тот, кто ходит непорочно, и делает правду» (Пс. 14:1, 2).

Нагорное учение — своего рода галаха для последователей Христа: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить» (Мф. 5:17). Исполнить — буквально: наполнить или довести до совершенства, дать новый, совершенный путь исполнения Торы взамен пути книжников и фарисеев: «Ибо, говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное (Мф. 5:20)». Быть христианином — значит идти тем путем, который указал Христос.

Образ Христа в книге Откровение отличается от евангельского образа страдающего Мессии. Христианство ассоциируется с изображением креста — символом поражения, беспомощности и слабости. На кресте римляне казнили побежденных, чтобы наглядно показать беспомощность своих врагов перед Римом.

Христианство, следуя многовековой традиции, привыкло больше смотреть назад, на Христа распятого. Книга Откровение переводит взгляд христиан вперед, на Христа торжествующего — Мессию, триумфатора и освободителя. В книге Откровение Мессия — Царь, Который возвращается с триумфом: «Се, грядет с облаками, и узрит Его всякое око и те, которые пронзили Его; и возрыдают пред Ним все племена земные… Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь, Который есть и был и грядет, Вседержитель» (Откр. 1:7, 8).

Мессия — победитель Вавилона: «Они будут вести брань с Агнцем, и Агнец победит их; ибо Он есть Господь господствующих и Царь царей» (17:14). Кажется, Он побежден, отвергнут и изгнан. Свои Его не приняли и распяли, но Он возвращается: «Тогда явится знамение Сына Человеческого на небе; и тогда восплачут все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою» (Мф. 24:30).

Христос в книге Откровение представлен в образе ветхозаветного Господа воинств, Саваофа, Который устремляется на неприятеля во главе Своей армии: «Облечен в одежду, обагренную кровью… И воинства небесные следовали за Ним».

Мы — адвентисты, а потому смотрим не только назад, на крест, но и вперед — на триумф Христа воскресшего, вознесшегося, Того, Кто вернется во славе, чтобы установить Свое вечное Царство здесь, на земле.

В Евангелии от Иоанна Иисус изображен как орел, который живет в двух стихиях: на небе и на земле, как орел, который парит в небесах и «сходит свыше» на землю. Соединение земного и небесного — главная тема Евангелия от Иоанна. В беседе с раввином Никодимом Господь говорит о Себе: «Никто не восходил на небо, как только сшедший с небес Сын Человеческий, сущий на небесах… Приходящий свыше и есть выше всех; а сущий от земли — земной и есть, и говорит, как сущий от земли; Приходящий с небес есть выше всех» (Ин. 3:13, 31).

Иисус учит в храме, и снова звучит загадка Его небесного происхождения: «Он сказал им: вы от нижних, Я от вышних; вы от мира сего, Я не от сего мира» (Ин. 8:23).

Поднимаясь высоко в небо, орел видит далеко за горизонт. Иисус в Евангелии направляет наши взоры дальше ограниченного человеческой жизнью горизонта — на жизнь вечную: «Воля Пославшего Меня есть та, чтобы всякий, видящий Сына и верующий в Него, имел жизнь вечную; и Я воскрешу его в последний день» (Ин. 6:40).

Ириней Лионский, богослов II века, сочинения которого являются самым ранним свидетельством признания каноничности четырех Евангелий, говорил: «Невозможно, чтобы Евангелий было числом больше или меньше, чем их есть. Ибо как четыре есть страны света, в котором мы живем, и четыре главных ветра, и так как церковь рассеяна по всей земле, а столп и утверждение церкви есть Евангелие и Дух Жизни, то надлежит ей иметь четыре столпа» (Против ересей, книга вторая).

Над рабочим столом моего дедушки висела небольшая картина, на которой был изображен вол. Вол стоял рядом с жертвенником, на котором горел огонь, и рядом с плугом, сошник которого входил в землю. В то время служение проповедника было сопряжено с опасностью и требовало мужества и готовности к самопожертвованию.

В Евангелии от Луки Иисус изображен как вол, который в одно время может быть и тягловым, и жертвенным животным. Написано, что Елисей в ответ на призыв пророка Илии избрать пророческое поприще «взял пару волов и заколол их и, зажегши плуг волов, изжарил мясо их, и роздал людям, и они ели. А сам встал и пошел за Илиею, и стал служить ему» (3 Цар. 19:21).

Иисус у Луки, как вол, несет иго человечества. Начиная Свое служение, Он читает из книги пророка Исаии: «Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедовать лето Господне благоприятное… И Он начал говорить им: ныне исполнилось писание сие, слышанное вами» (Лк. 4:18, 19, 21).

В этом пророчестве Мессия предстает как вол, который несет на себе бремя человеческих страданий. У Луки, в отличие от Матфея, при рождении Иисусу не воздают царских почестей. Лука ведет родословную Иисуса от Адама, прародителя всех людей, показывая, что Господь — Искупитель всего человеческого рода, а не только потомков Авраама. Он — «друг мытарям и грешникам» (Лк. 7:34), отверженным, прокаженным, язычникам, римским солдатам. Как жертвенный вол, Он отдает все Свои силы и Свою жизнь на служение искупления.

В Евангелии от Марка Иисус изображен как человек. В этом Евангелии короткое вступление, нет царской родословной и царских почестей. Иисус не столько Учитель, сколько Врач, сострадательный, отзывчивый, знающий болезни и печали земной жизни. В Евангелии от Марка люди обращаются к Иисусу в уверенности, что Он не откажет, не оттолкнет, поймет и ответит на нужду. Евангелие начинается с рассказа об исцелении: «Теща же Симонова лежала в горячке; и тотчас говорят Ему о ней. Подойдя, Он поднял ее, взяв ее за руку; и горячка тотчас оставила ее, и она стала служить им. При наступлении же вечера, когда заходило солнце, приносили к Нему всех больных и бесноватых. И весь город собрался к дверям. И Он исцелил многих, страдавших различными болезнями… А утром, встав весьма рано, вышел и удалился в пустынное место, и там молился. Симон и бывшие с ним пошли за Ним и, найдя Его, говорят Ему: все ищут Тебя» (Мк. 1:30–37).

Иисус у Марка — очень земной и близкий мне образ моего отца, отзывчивого доктора, которого всегда искали страждущие пациенты. Когда он стал вести прием в станционной амбулатории, слух о добром враче разнесся по всей округе, и народ потянулся к нему с надеждой на излечение. Отец не заканчивал прием, пока не отпускал последнего больного. Я видел, с каким терпением он выслушивал жалобы на здоровье от больных, которых встречал по пути домой. На этот случай в кармане он всегда носил рецептурные бланки.

Для евангелиста Марка кажутся несущественными такие детали, как родословная, история Рождества, Нагорная проповедь Христа. Главная черта Иисуса в Евангелии от Марка — Его человечность. Иисус — Сын Человеческий не только в богословском смысле, но и в обычном: люди ищут Его, потому что знают Его человечность, а Он не пройдет мимо и ответит на нужду.

Первая глава книги пророка Иезекииля содержит видение о Боге, Который в «подобии славы Господней» пришел к переселенцам из Иерусалима в Вавилон. Пророк видит небесный престол в окружении четырех херувимов. У каждого из них четыре лица, обращенные к четырем сторонам света: лица человека, льва, тельца и орла.

С давних времен толкователи связывали видение с четырьмя Евангелиями. Четыре Евангелия — как херувимы из видения Иезекииля, которые сопровождают Сына Человеческого, оставившего небесный престол, чтобы прийти на землю и искупить человека от смерти.

В Евангелии от Матфея Иисус подобен льву, лев — символ царственного могущества. У Иоанна — орлу, который живет в двух стихиях: на небе и на земле, у Марка — человеку, который быстро откликается на нужды, а у Луки — волу, который в одно время может быть и тягловым, и жертвенным животным.

Из того, как Матфей строит повествование, очевидно, что адресатами послания были иудеи. Время написания Евангелия — время страстного ожидания иудеями Мессии, по-гречески — Христа, Царя из династии Давида. Об исполнении этого ожидания Матфей сообщает в первых же словах своего повествования: «Родословие Иисуса Христа, Сына Давидова, Сына Авраамова» (Мф. 1:1).

Здесь исполнение пророчества, сказанного Давиду через Нафана: «Я возведу на твой престол потомка, рожденного от тебя, и упрочу царство его. Он и построит Мне Храм, а Я утвержу престол его царства навсегда» (2 Цар. 7:12, 13; ИПБ).

Книга Откровение говорит о Христе как «Льве из колена Иудина», потомке Давида, который «одержал победу» (Откр. 5:5; ИПБ). Матфей в Евангелии рассказывает о Христе как о могучем Льве из славной династии царя Давида, Который победил смерть и в Котором мы имеем надежду на жизнь вечную.

Итак, ангелы в книге Еноха задают вопрос: «Почему Ты оставил небеса небес вверху, обитель Твоей славы, высокий, возвышенный Трон, располагающийся на высоте Аравот, и пошел, и поселился с людьми, которые служат идолам? Теперь Ты на земле — здесь имеется в виду Слава Божья или Шехина — а вокруг на земле идолы. Что Тебе делать среди идолопоклонников — обитателей земли?»

Апокриф цитирует псалом 8, где как бы звучит вопрос, обращенный к Творцу: «Почему Тебя вообще волнуют эти люди?» «Что есть человек, что Ты помнишь его?»

Гавриил Романович Державин говорит о парадоксе силы и слабости человека в стихотворении «Бог»:

Я средоточие живущих,

Черта начальна Божества;

Я телом в прахе истлеваю,

Умом громам повелеваю;

Я царь — я раб — я червь — я бог!

Слабость человека одновременно является и его силой, потому что Сам Творец «помнит о нем и посещает его».

Автор Послания к евреям цитирует псалмопевца и вместе с ним удивляется славе, которой Творец наделил человека, выделив его среди других творений: «Увенчал славою и честию… поставил владыкой над делами рук Твоих». Но здесь речь идет о первозданном достоинстве, на самом деле «ныне же еще не видим, чтобы все было ему покорено» (стих 8).

Максим Горький говорит о достоинстве человека словами героя пьесы «На дне»: «Человек! Это — великолепно! Это звучит… гордо! Человек! Надо уважать человека». Но кто говорит эти слова? Герой Максима Горького Константин Сатин — один из обитателей ночлежки. Говорит это он, находясь на самом дне жизни. Человек, хотя и звучит гордо, — по замыслу Творца он почти ангел, но ангел, опустившийся на самое дно.

Послание к евреям говорит о Христе в космических образах: Он — Творец Вселенной (Евр. 1:2); Он обитает в небесной «высоте», звезды меркнут во свете Его сияния (Евр. 1:3); Своими посланниками, ангелами, Он делает пылающие звезды (Евр. 1:6); Он может свернуть Вселенную, как одежду или покрывало (Евр. 1:12). Наконец, Иисус представлен в послании как Первосвященник небесного святилища — представитель человеческого рода в самом сердце Вселенной (Евр. 2:18).

В масштабах Вселенной и на фоне сияния бесчисленных звезд наша Земля — всего лишь незаметная пылинка, но именно она особенно дорога Создателю. По Его творческому замыслу человек должен был быть «увенчан славой и честью», быть почти равным ангелам. Чтобы вернуть эту утраченную славу, поднять нас с самого дна, вернуть в славную семью, Иисус оставил «тысячи звезд», стал одним из нас, занял место ниже ангелов, «дабы Ему, по благодати Божией, вкусить смерть за всех».

«Немного умалил перед ангелами» означает, что мы почти как ангелы. Доказательство этому слова: «Увенчал славой и честью… поставил владыкой над делами рук Твоих». Немецкий естество­испытатель и художник Эрнст Геккель, пытаясь объяснить происхождение человека, придумал термин — «питекантроп» (обезьяночеловек). Термин подкрепил рисунком, как должен этот питекантроп выглядеть: волосатое существо по образу обезьяны. Со временем оказалось, что это выдумка ученого — такого существа никогда не существовало, но рисунок питекантропа продолжают печатать во всех учебниках, рассказывающих о происхождении человека. Своим рисунком Геккель говорит о достоинстве человека как «не много возвышенном перед обезьянами».

Давид заявляет о другом достоинстве человека — достоинстве человека и во власти над царством зверей: «Всё положил под ноги его». Оно сравнимо с достоинством обитателей Вселенной: «Не много умалил перед ангелами». Наконец, оно в образе Творца, по которому он и создан. С осознания этого достоинства начинается путь к Богу, Тому, Кто создал нас — почти ангелов.

Пробравшись через толпу, ученики Иоанна подошли к Иисусу и передали от своего учителя Иоанна Крестителя, который находился в темнице, вопрос, содержащий тайный смысл: «Ты ли Тот, Который должен прийти, или ожидать нам другого?» (Мф. 11:3).

Иудейский историк Иосиф Флавий пишет об Иоанне: «Ирод стал опасаться, как бы его огромное влияние на людей, вполне подчинившихся ему, не привело к смуте. Поэтому он (Ирод) предпочел предупредить это, схватив его и казнив раньше, чем пришлось бы раскаяться, когда будет уже поздно» (Иудейские древности. Глава 5, п. 2).

В вопросе Иоанна звучит сомнение: неужели он ошибся, указывая на Иисуса как Мессию? На сомнения Иоанна Господь отвечает словами мессианского пророчества Исаии: «Пойдите, скажите Иоанну, что вы видели и слышали: слепые прозревают, хромые ходят, прокаженные очищаются, глухие слышат, мертвые воскресают, нищие благовествуют» (Ис. 61:1). Но при этом опускает фразу из пророка о пленниках: «открывать темницы и выпускать пленников». Таким образом, он дает понять Иоанну, что Он не освободит Его.

Смерть Иоанна, так, как она описана в Евангелии, выглядит нелепой случайностью. Женщина легкого поведения захотела развлечься и заказала принести голову Иоанна на блюде. Отсеченная голова пророка среди пьяного пира как апофеоз зла: торжество темных сил.

Мессия не освободил Иоанна, и он умер с вопросом: «Ты ли Тот… или ожидать нам другого?» И здесь нет его вины, он был последним пророком Ветхого Завета. Он только открыл дверь, в которую вошел Искупитель мира, но сам не успел войти в нее. Он — как Моисей, который только довел народ до границы Земли обетованной. Тайна была гораздо больше, чем мог ее вместить Иоанн или Моисей. И блажен, кто не соблазнится о Христе.

О юности Иоанна не сохранилось почти никаких сведений. Лука упоминает соблюдение назорейских обетов: «Ибо он будет велик пред Господом; не будет пить вина и сикера, и Духа Святого исполнится еще от чрева матери своей» (Лк. 1:15). Известно, что он «был в пустынях до дня явления своего Израилю» (Лк. 1:80).

Возможно, престарелые родители Иоанна умерли вскоре после его рождения, и он был взят на воспитание в кумранскую общину ессейских пустынников. Ессеи придерживались безбрачия и потому брали на воспитание детей.

Ессеи считали себя «избранниками», «истинным Израилем», «гласом вопиющего в пустыне». Из слов пророка видно, что он часто размышлял над книгой пророка Исаии, а она была особенно любима кумранцами. Даже акриды, которыми питался Иоанн, упомянуты в ессейских текстах. Место проповеди пророка находилось всего в двух часах ходьбы от Кумрана. Но Иоанн, в отличие от ессеев, знал о своем особом призвании. Господь говорит о нем, что «из рожденных женами нет ни одного пророка больше Иоанна Крестителя», потому что он стал тем ангелом, который послан в мир как предтеча, чтобы приготовить путь Мессии (см. Мал. 3:1).

Но к сказанному об Иоанне Господь добавляет: «Меньший в Царствии Божием больше его». Другими словами, Христос говорит, что тот, кто уверовал в Него как Спасителя мира, становится бо́льшим, чем тот, кто только Его ожидал. Ожидания часто не совпадают с реальностью, и переход от ожидания к реальности не всем по силам, что и показала история отвержения Христа иудеями: «Пришел к своим, и свои Его не приняли» (Ин. 1:11). Вот эта способность увидеть то, чего другие не увидели, и делает даже малого в Царстве Божьем великим.

Евангелие рассказывает о том, что Иисус явился на берег реки Иордан и попросил о крещении у Иоанна. И в этой просьбе о крещении было что-то необычное: кто кого должен был крестить? Иоанн Иисуса или Иисус Иоанна? Написано, что Иоанн «удерживал Его и говорил: мне надобно креститься от Тебя… Но Иисус сказал ему в ответ… так надлежит нам исполнить всякую правду».

«Всякая правда» — это спасение мира, и для того, чтобы совершить его, Спаситель должен был спуститься по лестнице умаления до самой последней ступени. Господь сошел в воды Иордана вместе с фарисеями, мытарями, воинами, грешниками — со всеми, кто пришел на берег Иордана в тот день. Но сошел в воду не для того, чтобы смыть Свои грехи, но взять грехи этих людей на себя. Иордан — мутная и мелкая река. Мутный поток Иордана — как река людских грехов, захлестнувшая землю, и Спаситель входит в него, чтобы сделать эту реку жизни чистой.

В русском языке слова «крещение» и «крест» произошли от слова «Христос», которое в Древней Византии звучало «Христ» или «Крист». Апостол Павел говорит о крещении: «Все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись»; крещение — от слова «Христос», креститься — значит облечься во Христа, жить со Христом, наполнить свою жизнь Духом Христа, подражать Христу, целью своей жизни сделать вечную жизнь со Христом.

«И был в повиновении у них [родителей]» — эта строчка вдохновила английского художника Джона Эвертта Милле написать картину «Христос в родительском доме». Картина задумана как живописная проповедь, наполненная евангельскими образами.

Маленький Иисус оцарапал левую ладонь о гвоздь, торчащий из двери, которую Иосиф со своим помощником изготавливают в мастерской. В центре — Мария, которая подошла посмотреть на рану. Видя, что мать встревожена, Иисус ободряюще целует ее в щеку. Муж Марии, Иосиф, чтобы осмотреть рану, отводит назад левую руку Иисуса. Капля крови падает на левую ступню мальчика.

На заднем плане — Елизавета — двоюродная сестра Марии, мать Иоанна Крестителя, она тянется за плотницкими клещами, чтобы вытащить из доски злополучный гвоздь. Справа от Иисуса — Иоанн Креститель, который несет троюродному Брату миску с водой — промыть царапину.

В центре картины — широкая поверхность плотницкого стола. Пространство мастерской расширяется благодаря окну, в котором виден сельский пейзаж и овцы, которые столпились у окна и с любопытством заглядывают в мастерскую.

Овцы — это мы, дети Божьи, ожидающие спасения. Как сказано: «Приидите, поклонимся и припадем, преклоним колени пред лицом Господа, Творца нашего; ибо Он есть Бог наш, и мы — народ паствы Его и овцы руки Его» (Пс. 94:6, 7). Через окно льется свет. Весь мир смотрит в мастерскую Иосифа и ожидает увидеть чудо.

Замысел художника — показать, что Иисус — не только Сын Божий, но и Сын человеческий. Картина показывает Христа, Который рос в родительском доме, как обычный человек, как один из нас, в послушании у родителей.

Прощаясь с учениками, Христос говорит о другом доме — небесном доме своего Отца: «В доме Отца Моего обителей много» (Ин. 14:2). Господь пришел в этот мир и «стал человеком из плоти и крови» (Евр. 2:14; ИПБ), чтобы привести нас, Своих овец, в этот небесный дом.

Для того чтобы раскрыть «тайну благочестия», надо иметь особое зрение, способность проникнуть в эту тайну. Обычное зрение может обмануть. Чтобы увидеть, Кто же скрывается под именем Иисуса из Назарета, нужна особая проницательность, которая называется верой. Господь, видя веру Петра, признавшего в Нем Мессию — Сына Бога живого, говорит ему: «Блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах» (Мф. 16:17). Петр оказался первым камнем в здании Христовой веры, первым в этом мире среди тех, кто принял Христа верой.

У адвентистского художника Андерсена есть картина, на которой изображены дети с Иисусом на новой земле. Ребенок держит в руках ладонь Христа, показывает на шрам, как бы спрашивая: «Что случилось с Твоей рукой?»

Можно представить, что ответил Иисус:

— Однажды очень давно на планете «младших братьев ангелов» — людей — произошла страшная катастрофа. Там поселилась «тайна беззакония» и смерти. И для того, чтобы победить страшную «тайну беззакония», Царь Вселенной родился на земле как человек, чтобы найти и искупить Своих детей. Но люди Его не узнали и распяли на кресте.

— А что было потом?

— Он «оправдал Себя в духе»: победил «тайну беззакония», воскрес и «вознесся во славе», чтобы снова вернуться, когда исполнится время, но уже не тайно, как первый раз, вернуться, чтобы изменить нашу планету так, что уже больше ничего не будет напоминать о ее печальном прошлом, кроме следов заклания у Агнца: «Навеки останется только одно: следы распятия на теле нашего Искупителя. Раны на Его окровавленном челе, на боку, на руках и ногах будут единственным напоминанием о жестокости греха» (Уайт Э. Великая борьба. С. 674).