…"Музыкальный гений", "глава европейской музыки ХХ века" — репутация, которой Игорь Стравинский обязан "Русским сезонам" Дягилева. Почти семьдесят лет — творческий путь, на протяжении которого композитор эпатировал, крушил устои, менял стили и направления от приверженца "кучкистов", и, прежде всего, своего наставника и учителя Николая Римского-Корсакова до адепта Новой венской школы и его лидера Арнольда Шёнберга. Стравинский увлекался музыкой для Голливуда, писал джаз, сочинения изящной лёгкости, "не от земли, а откуда-то сверху" "Аполлон Мусагет", "Симфония псалмов" — шедевры неоклассицизма. "Я люблю сочинять музыку больше, чем саму музыку", — из признаний.

При этом бестселлер Стравинского — триада из балетов "Жар-птица", "Петрушка", "Весна священная" — произведений, написанных и по заказу Дягилева, и для "Русских сезонов" Дягилева с 1907 по 1913 годы, в период экстравагантных экспериментов и броских заявлений. "Патетика, пафос и интернационализм вышли из моды", — произносит Дягилев.

Еще вчера ориентированный на искусство Европы, сегодня он убеждён: русское национальное искусство богаче западноевропейского. Своими здоровыми силами и живительными соками — богаче.И вот идея мессианства русской культуры уже завладела умами в Петербурге. Балет здесь и раньше занимал привилегированное положение, служил возвеличению мощи и красоты империи. Открыть новый красочный мир Русского балета, по-новому раскрыть его национальную тематику, утвердить в глазах Запада русское национальное искусство — задача.

"Жар-птица"

Отчаянье Дягилева получить, наконец, партитуру балета "Жар-птица" от неторопливого, скрупулёзного в работе Анатолия Лядова зажгла звезду Игоря Стравинского. Как-то в Петербурге на "Вечерах современной музыки" Дягилев услышал оркестровый "Фейерверк" этого мало кому известного композитора — индивидуальность в средствах выражения, реминисценции из современной музыки французских композиторов обратили на себя внимание… Теперь Стравинскому двадцать семь лет. И он польщён заказом на "Жар-птицу", тем более что антреприза Дягилева уже ошеломила Париж.

Премьера "Жар-птицы" состоялась в Гранд-Опера 25 июня 1910 года. Очаровывала уже интродукция таящимися в ней загадками. Потом занавес взвился, и… целый звуковой мир обрушился в зрительный зал! То устрашающий, то нестерпимо манящий, выразительный, живописный: как будто в самой звуковой ткани композитор уже расставил декорации, наделил персонажей искромётными характеристиками.

Жар-птица обжигающе прекрасна. И музыка её — феерия и волшебство. Кащей… "злой Кащей над златом чахнет", и его владение — это мрак и холод, интонации выражены через гротеск, да так, что от острых колючих звуков мороз пробегает по коже. Тема Ивана-царевича проста и ясна, а Царевна — ненаглядная краса, и музыка светла и прозрачна: сверкнёт янтарём молодильных яблок, которыми та перебрасывается с царевнами.

…Звучанье музыки нарастает крещендо. Слышны переливы арфы, вздыхают, тяжело вздыхают духовые, скрипичные выводят восточные орнаменты, нездешние звуки предвещают пляс обезумевших кикимор и чудищ, а звуки челесты чисты как хрусталь… весь звуковой массив взвивается в безудержное фортиссимо! Это Иван-царевич достаёт из ларца яйцо, в котором запечатана смерть Кащея, швыряет его об пол — нечисть повержена! И, как отдохновение, звучит благодарственный марш, обработка русских народных песен в "духе нового понимания фольклорных мотивов", что сопровождает свадебную процессию Царевича и Царевны, символизирует победу добра над злом.

"Никогда прежде в стенах Гранд-Опера не раздавались столь странные, страстные, невероятные звуки", — критики отметили и близость "Жар-птицы" к музыкальному импрессионизму. Только импрессионизм Стравинского скорее "изысканно-декоративный, чем утончённо-поэтичный, скорее статичный, чем зыбко-изменчивый". Балет имел успех у публики. Стравинский, сидя в ложе Дягилева, был представлен "всему Парижу", художественная элита: Поль Клодель и Сара Бернар, Марсель Пруст и Жан Жироду, Сен-Жон Перс и Поль Мора — выразили своё искреннее восхищение. Стравинский окрылён успехом.

После премьеры Клод Дебюсси пригласил Стравинского к себе на обед. О нем заговорили как о восходящей звезде европейской музыки.

Музыковед Сергей Бертенсон писал о реакции Рахманинова: «Когда мы слушали торжественный и полный ликования финал "Жар-птицы", глаза Сергея Васильевича наполнились слезами и он воскликнул:

"Боже мой, до чего гениально! Ведь это же настоящая Россия!"»

 

"Петрушка"

"Петрушка" — второй балет Стравинского. Из истории его создания известно, что поначалу композитор задумал концертную пьесу для оркестра с роялем, что его воображением "завладел плясун, каскадом дьявольских арпеджио выводивший из себя оркестр", что плясун трансформировался в Петрушку… Идея Стравинского не нова. На рубеже XIX—XX веков сюжеты на тему комедии дель-арте, кукольных народных театров были распространены, достаточно припомнить появление оперы "Паяцы" Леонкавалло, "Лунного Пьеро" Шёнберга, кукол и марионеток в живописных полотнах Судейкина, Яковлева, Сомова, Сапунова. Известно также, что Дягилев подхватил идею Стравинского, привлёк для её разработки хореографа Михаила Фокина и художника Александра Бенуа, который и стал автором сценографии и либретто балета. В результате действие "Петрушки" перенесли в 1830-е годы, в воскресный день Масленицы накануне Великого поста. 13 июня 1911 года состоялась премьера — "Петрушке" суждено было стать самым известным русским балетом, пушкинское "там русский дух, там Русью пахнет" просто витало над сценой "Шатле".

Оригинальна хореография Фокина. Движения персонажей, а количество таких под девяносто, столь точны и узнаваемы, что создают иллюзию подлинной жизни. Прогуливаются респектабельные господа, являя "примеры изысканных манер", военные выглядят "фрунтовиками эпохи Николая I", уличные торговцы всерьёз предлагают свои товары, мужики и бабы походят на настоящих мужиков и баб. "Есть момент, — из воспоминаний Фокина, — когда Петрушка, жалея себя, как бы рассматривает свою убогую, невзрачную фигуру. Он берёт себя за штаны у колен и тянет направо — оба колена переезжают направо: потом, чтобы осмотреть себя с другой стороны, он тянет себя за штаны налево".

Самобытна сценическая картина. Ярмарочная площадь в сугробах русского снега, вокруг ярко расписанные торговые палатки, балаганчики с флажками, за которыми гордо возносится Адмиралтейский шпиль. Справа — наполовину скрыт каруселью с деревянными лошадками кукольный театр с вывеской, изображающей чёрта, утаскивающего Петрушку в ад. В балете свой чёрт есть тоже, это Фокусник. Ногами вталкивает он измученного Петрушку в его жалкую коморку, но боль любви Петрушки к прекрасной Балерине ещё сильнее. И Петрушка вырвется навстречу, как казалось, своему счастью, но будет сражён кривой саблей коварного соперника Арапа. Комедия Петрушки оказывается любовной драмой.

Ну а сенсация балета — это музыка. Ещё накануне премьеры дирижёр Пьер Монтё предупредил посмеивающихся оркестрантов: музыка Стравинского — не шутка. Экспрессия. "Вавилонское" смешение звуков. В бое барабана — тревога; шум и суета народного гуляния — в пронзительно-беспокойных фиоритурах флейт, гармошечно-балалаечных наигрышах. Мотивы русских народных песен, популярных мелодий оркестрованы столь свежо и оригинально, что получили совершенно новое модернистское содержание. И что ещё важно: в народных песнях ("Вдоль по Питерской", "Ах, вы сени", как пример) вы слышите нарочито грубоватые нотки (влияние на фольклор "фабричной слободки"), которым противопоставлены изысканно утончённые мелодики. Стравинский дерзко объединяет разнородные элементы партитуры, меняет, в зависимости от либретто, стили; приём Стравинского — наложения двух тональностей — признан знаменитейшей находкой музыки ХХ века (фигура из двух тональностей духовых выражает двойственность природы — кукла и человек — Петрушки; в стенании Петрушки, его протесте одновременно звучит и страдание, и крик о помощи).

"Стравинский обладает инстинктивно-гениальным чувством колорита и ритма, полностью направлен на передачу эмоций. Он ничего не боится и ни на что не претендует. Его музыка по-детски наивна и необузданна" — признание Дебюсси упрочило место Стравинского в художественной, финансовой элите мира. В России — иное положение дел. Часть критиков, в том числе композитор Мясковский, приняли "Петрушку" на ура. Другая часть, консервативно настроенная, а среди них оказались ранее близкие Стравинскому по петербуржскому окружению Владимир Римский-Корсаков (сын композитора), Михаил Фабианович Гнесин — резко отрицательно: "площадной" характер музыки шокировал.

В общем, всё так, как и постулировал Дягилев: "Разница между нашими и заграничными снобами та, что в Париже они жаждут новых течений в искусстве и рады приветствовать каждую попытку в этом направлении, а у нас снобизм упорно отстаивает какие-то отжившие традиции".

"Весна священная"

Этот балет Стравинского занимает в "Русских сезонах" Дягилева отдельное, исключительное место уже потому хотя бы, что скандал вокруг него в своей известности превзошёл сам балет.

Это был шок — премьера балета. 29 мая 1913 года самая фешенебельная публика Парижа собралась в только что выстроенном театре французского импресарио Габриэля Астрюка (в дальнейшем известном как Театр Елисейских полей) в надежде увидеть роскошь и экзотику "Шехеразады", рафинадную мимолётность "Призрака розы".

И вот занавес открылся. Словно искры от взрывов петард полетели из оркестровой ямы истерические скрипичные трели, усиливаемые флейтой-пикколо, медь и деревянные духовые рвали, хаотизировали ритм, возвращая к каким-то диким временам, к "адскому" вселению шума. На сцене зрелище оказывалось тоже не для декадента. Девушки и юноши в древнеславянских грубых платьях совершают ритуальное действо, водят на полусогнутых ногах какие-то бесконечные хороводы, ускоряя темп бросают себя в экстатический транс, в животных шкурах "праотцы человеческие" усугубляют и без того кроваво-первобытную эстетику происходящего. Избранница племени (единственная сольная партия), как гальванизированная, взлетает в прыжке над сценой, и падает в изнеможении… А в зрительном зале тем временем творится и вовсе невообразимое! Смех, шутки, смущение публики сменились криками, возгласами, приступами хохота… Кто-то демонстративно уходит.

В театр вызвали полицию и скорую помощь. Стравинский чуть не упал в обморок от потрясения, а Дягилев был в полном восторге: он обожал скандалы.

 

"Вдруг с верхнего яруса, — свидетельствовал очевидец, — раздался зычный голос: "Долой потаскух из шестнадцатого [района, где живёт элита], вы оставите нас в покое?" В одной из лож бенуара Д’Аннунцио и Дебюсси затеяли ссору с "господами из соседней ложи, обозвав их "парочкой недоумков"… Наконец, вмешалась полиция, особо буйных выводили из зала. Эпический провал!

Одни искали его причины в интерьере театра, доведённом до практицизма стиле ар-нуво, тогда как публика привыкла к "теплу красного бархата и золоту". Другие обвинили хореографию. Действительно, с "русским скифством" Нижинский перечеркнул всё и вся: утончённый академизм Петипа, новаторские формы Фокина. "Внезапно возникло совершенно новое зрелище, — записал в вечер премьеры молодой немецкий дипломат граф Гарри Кесслер, — нечто абсолютно доселе невиданное". К созданию хореографии в помощь Нижинскому Дягилев пригласил даже Мари Рамбер — ученицу Далькроза, новизна школы групповой ритмической гимнастики которого была в центре внимания Европы.

Что же касается музыки, то через год состоялось концертное исполнение "Весны священной". Успех превзошел все ожидания.

Триумф. Свет Фавора пролился на композитора. Стравинский, как на спиритическом сеансе, вызвал языческую Русь, — заговорили, — окропил мёртвой и живой водой миражи "Каменного века" Рериха (автора либретто и сценографии), создал "новый вид первобытности в анти-искусстве и искусстве одновременно". Стравинский — первооткрыватель новых течений.

"Весна священная" — революция в музыке ХХ века, знамя анти-импрессионистской и анти-романтической музыкальной эстетики. "Абсолютно нова её ритмическая основа, — из письма критика Бориса Асафьева, — ритм превратился из подчинённого фактора в определяющий, создающий форму. Всё это были дерзновенные художественные открытия. Они возникли из постижения Стравинским импровизационной природы народного интонирования". А вскоре в римском Гранд-отеле был дан частный концерт — русского композитора "шумно приветствовал" лидер итальянского футуризма Маринетти: с "Весной священной" Стравинский перековал орала в меч авангарда.

P.S. 17 июня музыкальный мир отмечает 140-летие со дня рождения Игоря Фёдоровича Стравинского. О разном думаешь накануне юбилея… О том, что Стравинский создал знаменитую триаду — балеты "Жар-птица", "Петрушка", "Весна священная" — в годы небывалого творческого взлёта своего таланта и своей страны, крушение которой — Февральский переворот 1917-го — приветствовал телеграммой, отправленной из швейцарской деревушки Кларан в Петербург матери: "Все мои мысли с тобой в эти незабываемые дни счастья, которые переживает наша дорогая освобождённая Россия". О том, что сегодня реконструкция этой триады балетов есть всего лишь жалкая попытка воссоздать "некогда уничтоженный музыкальный мир с его искусными кракелюрами". И остаётся разве что повторить фразу, обронённую английским балетоманом с закрытием "Русских сезонов" Дягилева в Лондоне: "я ощущаю горечь и меланхолию… русские уехали"