Василий Перов. Портрет А. Н. Майкова, 1872

Когда-то стихотворения Аполлона Майкова входили во все детские хрестоматии, и любой русский школьник мог безошибочно продолжить:

Спи, дитя моё, усни,

Сладкий сон к себе мани…

или: 

Весна! Выставляется первая рама —
И в комнату шум ворвался,
И благовест ближнего храма,
И говор народа, и стук колеса.

Мне в душу повеяло жизнью и волей:
Вон — даль голубая видна…
И хочется в поле, в широкое поле,
Где, шествуя, сыплет цветами весна!

Современному же читателю, скорее всего, придётся обратиться к справочной литературе, чтобы представить, кем является в истории отечественной словесности Аполлон Николаевич Майков. Он, можно сказать, родился на Парнасе 4 июня 1821 года)

Николай Аполлонович Майков, Художник В. А. Тропинин, 1821 год

Отец Аполлона Майкова, Николай Аполлонович, – известный живописец, академик Императорской академии художеств, мать, Евгения Николаевна, – писательница. В этой артистической семье образованию и воспитанию детей уделялось огромное внимание, приглашались лучшие учителя, в числе которых – недавний выпускник Московского университета Иван Александрович Гончаров.

С самого детства старший сын Аполлон был действительно любимцем муз: ранние успешные опыты в сочинительстве, музыке и рисовании долгое время мешали сделать окончательный выбор в пользу словесности. Но живописность и музыкальность многих лирических творений поэта напоминают об истоках «синтетичности» и универсальности его художественного сознания. Первые его стихи появились в рукописном журнале «Подснежник» и альманахе «Лунные ночи», которые выпускались в московском доме Майковых. Кстати, именно в этих «штучных» изданиях состоялись и первые публикации произведений И.А. Гончарова, который, по словам Майкова, внушил ему «большую любовь к литературе».

С 1834 года семья переезжает в Петербург, где Аполлон продолжит своё образование: в 1837–1841 годах он учится на юридическом факультете Петербургского университета. Окончив университет, он поступает на службу в Министерство финансов, но занятия литературой не оставляет. Его первый поэтический сборник «Стихотворения Аполлона Майкова» выходит в свет в 1842 году, имеет успех у читающей публики и получает одобрение критики. В.Г. Белинский в своей рецензии отмечает «дарование неподдельное», правда, антологические стихотворения в «светлом эллинском духе» противопоставляет «несовременным» и «непоэтическим» стихотворениям о насущной российской действительности.

В том же 1842 году Майков отправляется в заграничное путешествие, средства на которое нашлись благодаря императору Николаю I. Это был подлинный подарок судьбы: в течение двух лет Аполлон Николаевич приобщается к величайшим творениям итальянских мастеров, слушает лекции лучших профессоров Сорбонны, знакомится с достопримечательностями Праги и Дрездена… Плодами этой поездки стали не только новые знания и яркие впечатления, но и лирический цикл «Очерки Рима», и кандидатская диссертация.

Ах, чудное небо, ей-богу, над этим классическим Римом!

Под этаким небом невольно художником станешь…

Во многих стихотворениях 1840-х годов поэт развивает античную тему, обращаясь к мифологическим и историческим образам («Гезиод», «Приапу», «Овидий», «Вакх», «Вакханка») и мастерски используя гекзаметр.

По возвращении в Петербург Майков служит помощником библиотекаря в Румянцевском музее (до перевода музея в Москву), потом становится младшим цензором в Петербургском комитете иностранной цензуры. С цензурой и Министерством просвещения будет связана практически вся его дальнейшая служебная деятельность. Впоследствии он дослужится до высокого чина тайного советника.

В 1840-е годы Майков активно самоопределяется как гражданин: переживает увлечение социально-политическими идеями кружка М.В. Петрашевского, читает запрещённую литературу, сближается с Н.А. Некрасовым и, особенно, – с Ф.М. Достоевским, до конца жизни высоко ценившим своего друга как человека и поэта.

Фёдору Достоевскому очень нравилось стихотворение Майкова «Дорог мне, перед иконой…». О нем он писал в письме автору: «…бесподобно. И откуда Вы слов таких достали! Это одно из лучших стихотворений Ваших…».

Дорог мне, перед иконой
В светлой ризе золотой,
Этот ярый воск, возжённый
Чьей неведомо рукой.
Знаю я: свеча пылает,
Клир торжественно поёт:
Чьё-то горе утихает,
Кто-то слезы тихо льёт,
Светлый ангел упованья
Пролетает над толпой…
Этих свеч знаменованье
Чую трепетной душой:
Это — медный грош вдовицы,
Это — лепта бедняка,
Это… может быть… убийцы
Покаянная тоска…
Это — светлое мгновенье
В диком мраке и глуши,
Память слёз и умиленья
В вечность глянувшей души…

В 1852 году Аполлон Николаевич женится на Анне Ивановне Штеммер, которая подарит ему дочь Веру и троих сыновей – Николая, Владимира и Аполлона. Самый известный из них – Аполлон, талантливый художник и публицист, – в историю войдёт как один из учредителей «Союза русского народа».

Постепенно А.Н. Майков «излечивается» от своих социалистических и радикально-демократических симпатий и иллюзий, возвращается в лоно Православной церкви и становится одним из самых последовательных и честных консерваторов-почвенников; публикуется в журнале братьев Достоевских «Время», в «Русском вестнике» М.Н. Каткова. Его панславистские убеждения нашли отражение в некоторых произведениях, развивающих идею добровольного объединения братских славянских народов во имя сохранения политической независимости и света истинной веры («М.Н. Каткову», «Сон королевича Марка», цикл «Из славянского мира», «Ф.И. Тютчеву», «Завет старины»). Сам он признавался:

«Знакомство с Тютчевым и расположение ко мне, всё скреплённое пятнадцатилетней службой вместе и частными беседами и свиданиями, окончательно поставило меня на ноги, дало высокие точки зрения на мир, Россию и её судьбы в прошлом, настоящем и будущем, и сообщило тот устой мысли, на коем стою теперь и на коем воспитываю своё семейство».

Зрелое творчество А.Н. Майкова всё ещё нуждается в глубоком историко-литературном осмыслении как органическая часть современной ему литературы.

В эпоху Крымской войны поэт открывает новые возможности своего лирического дарования, призывая соотечественников сделать верные выводы из этой трагедии, определиться со своим геополитическим выбором, понять, что социокультурное «низкопоклонство» перед Западом отныне есть сознательное национальное предательство. Парадоксально, но столкновение с ведущими европейскими державами может стать «моментом истины» для понимания Россией самоё себя, своего мирового назначения, своей судьбы – и в то же время своих внутренних недостатков, грехов, проблем. То есть внешний враг открывает глаза на врагов внутренних.

У нас есть два врага – мы знаем!

Один – завистников вражда: 

Не усмирив их, не влагаем

Меча в ножны́ мы никогда.

Другой наш враг – и враг кичливый – 

То дух невежества строптивый!..

О Русь! Их купно поражай!

Одних мечом, других сатирой,

И бранный меч с правдивой лирой

Единым лавром обвивай!

Драматург Александр Островский, актер и мемуарист Иван Горбунов и Аполлон Майков (фото 1860-х)

Аполлон Николаевич Майков явился одним из немногих деятелей культуры середины столетия, кто сумел разглядеть в императоре Николае Павловиче незаурядную историческую личность («Коляска»), мужественно исполняющую свою высокую и трагическую миссию – удержания русского мира от нигилистических соблазнов и  смуты:

Великий человек! Прости слепорождённым!

Тебя потомство лишь сумеет разгадать…

Под прицел поэтической сатиры Майкова попадает ложный либерализм как один из способов покушения на самые глубинные основы национального бытия. Например, стихотворение «Другу Ивану Ильичу» завершается хлёстким определением: «тиран либерализма». Подлинная свобода, по мысли поэта, «не пир, не рабство крови, / А духа торжество и благодать любови!» (поэма «Сны»). В погоне за мнимыми ценностями неизбежно наступает момент, когда они непоправимо обнаруживают свою страшную сущность. На первую попытку цареубийства (выстрел Каракозова в Александра II) Майков отреагировал предельно эмоционально в стихотворении «Апреля 4-е 1866 года».

Кто ж он? Откуда он? Из шайки ли злодейской,

Что революцией зовётся европейской,

Что чтит свободою – одну свободу смут…

…О нет! Несчастный, нет, не русской он стихии!

Кто б ни был он, – он нам чужой!

Современные события в поэзии Майкова постоянно «подсвечиваются», то есть проверяются вечностью, через соотнесение с тем, что было, с тем, что может быть, – и с тем, что неизменно. Как замечает поэт, «нами проживаемая историческая эпоха так богата подъёмами и падениями человеческого духа, что внимательному взору представляется богатый материал для сравнения с далёкими минувшими эпохами. Открывается удивительная аналогия явлений, но не роковая последовательность непреложных внешних законов, а нечто живое, вечно действующее в самой сущности духа человеческого».

Отечественную историю Майков рассматривает как череду взлётов и падений национального самосознания, задумываясь над мрачной тайной Иоанна Васильевича («У гроба Грозного»), с искренней симпатией рисуя образ царя‑труженика, преобразователя Петра («Кто он?»), показывая власть родной земли над человеческим сердцем в замечательной балладе «Емшан», лирически интерпретирующей эпизод из Волынской летописи.

Интересуясь античной лирикой, особенно Гомером и Горацием, Майков был также прекрасным переводчиком европейской поэзии — Гёте, Лонгфелло, Мицкевича и др.

В зрелом возрасте интерес поэта к античной истории и культуре угасает. Чем старше становится Майков, тем больше он концентрируется на духовном прошлом России, — древнерусской истории и фольклоре славян, пишет произведения на исторические темы, переводит песни славянских народов. Вершиной этого интереса стал один из лучших поэтических переводов «Слова о полку Игореве» (1866–1870).

 

Излюбленный романтический мотив «невыразимого» звучит у поэта приглушённо, не омрачая светлую картину мироздания как творения Высшего и Совершенного Художника, наделившего этой способностью и человека:

Вдохновенье – дуновенье 

Духа Божья!.. Пронеслось –

И бессмертного творенья

Семя бросило в хаос.

Вообще духовная тема – ключевая для творчества А.Н. Майкова. Глубокая религиозность поэта определяет по преимуществу гимнологический пафос его философской лирики: в ней нет места чёрным сомнениям и дерзким вызовам, нет поэтизации демонизма в любых его проявлениях и прельстительных разновидностях, она молитвенна по своей тональности и целомудренно сдержанна по своей образности.

Не говори, что нет спасенья,

Что ты в печалях изнемог:

Чем ночь темней, тем ярче звёзды,

Чем глубже скорбь, тем ближе Бог…

Право на эти поэтические откровения было заслужено и выстрадано Аполлоном Николаевичем: любимая и единственная дочь Вера умирает в возрасте 11 лет. Как не утратить веру, когда сталкиваешься с такими беспощадными испытаниями? Пронзительный по своей интонации цикл стихов «Дочери» даёт почувствовать всю глубину переживаний отца; личное человеческое горе одухотворяется и уравновешивается мудростью принятия непостижимого замысла Провидения.

Долгая и плодотворная поэтическая деятельность Майкова во многом определила его особое положение в литературном процессе XIX столетия: наследник пушкинской эпохи, переживший «непоэтические» 1860–1870-е годы, он стал свидетелем новых явлений в отечественной поэзии, с которых начинался её Серебряный век. Правда, принять и оценить модернистские поиски в области художественной формы Аполлон Майков, с его классическим вкусом, так и не смог.

Простой и скромный в быту, Майков никогда не стремился извлечь из своего высокого чиновничьего положения никакой личной материальной выгоды. Так, оказывается, бывает. Философ В.В. Розанов вспоминал: «Поэт Майков смиренно ездил в конке. Я спросил у Страхова – О, да! Конечно, в конке. Он же беден. Был “тайный советник”, и большая должность в цензуре».

В конце зимы 1897 года он вышел на улицу слишком легко одетым. Простудился, заболел воспалением лёгких... Свеча его жизни догорела 8 марта. Согрев и осветив наш золотой век талантом и человечностью.