Родители и детские годы Анны Павловой

  Анна Павловна Павлова родилась 12 февраля 1881 года в Петербурге. До сих пор нет достоверных сведений об ее отце. Даже в энциклопедиях отчество Анны дается то Павловна, то Матвеевна. Сама балерина не любила, чтобы ее называли по отчеству, в крайнем случае предпочитала называться Анной Павловной — по фамилии. В восьмидесятые годы прошлого века в театральном архиве Санкт-Петербурга был обнаружен документ, подтверждающий, что Матвей Павлович Павлов был женат на Любови Федоровне — матери Павловой. Документ был датирован 1899 годом. Это означало, что он был жив в то время, когда девушке было уже 18 лет.
   Когда Анна уже стала знаменитой, сын богатого петербургского банкира Полякова говорил, что она его сводная сестра. В упомянутом документе сообщается, что у Любови Федоровны была дочь Анна от другого брака. Но она прежде не была замужем. Потом стало известно, что примерно в 1880 году Любовь Федоровна была в услужении у семьи Поляковых. Внезапно она исчезла.    

  В автобиографии, написанной в 1912, Анна Павлова вспоминала о своем детстве и первых шагах на сцене: Первое мое воспоминание — маленький домик в Петербурге, где мы жили вдвоем с матерью... Мы были очень, очень бедны. Но мама всегда ухитрялась по большим праздникам доставить мне какое-нибудь удовольствие. Когда мне было восемь лет, она объявила, что мы поедем в Мариинский театр. «Вот ты и увидишь волшебниц». Показывали «Спящую красавицу».

  С первых же нот оркестра я притихла и вся затрепетала, впервые почувствовав над собой дыхание красоты. Во втором акте толпа мальчиков и девочек танцевала чудесный вальс. «Хотела бы ты так танцевать?» — с улыбкой спросила меня мама. «Нет, я хочу танцевать так, как та красивая дама, что изображает спящую красавицу».

Я люблю вспоминать этот первый вечер в театре, который решил мою участь.

«Мы не можем принять восьмилетнего ребенка, — сказал директор балетной школы, куда привела меня мама, измученная моей настойчивостью. — Приведите ее, когда ей исполнится десять лет». В течение двух лет ожидания я изнервничалась, стала грустной и задумчивой, мучимая неотвязной мыслью о том, как бы мне поскорее сделаться балериной.

Поступить в Императорскую балетную школу — это все равно, что поступить в монастырь, такая там царит железная дисциплина. Из школы я вышла шестнадцати лет со званием первой танцовщицы. С тех пор я дослужилась до балерины. В России кроме меня только четыре танцовщицы имеют официальное право на этот титул. Мысль попробовать себя на заграничных сценах пришла впервые, когда я читала биографию Тальони. Эта великая итальянка танцевала всюду: и в Париже, и в Лондоне, и в России. Слепок с ее ножки и поныне хранится у нас в Петербурге».

Учеба в Императорской балетной школе и Мариинский театр

   В 1891 матери удалось устроить дочь в Императорскую балетную школу, в которой Павлова провела девять лет. Устав школы был по-монастырски суров, однако учили здесь великолепно. В то время Петербургское балетное училище, несомненно, было лучшим в мире. Только тут и сохранялась еще классическая техника балета.

  В 1898 году ученица Павлова выступила в балете «Две звезды», поставленном Пети-па. Уже тогда знатоки отметили какую-то особенную, только ей присущую грацию, удивительную способность поймать в партии поэтическую суть и придать ей свою окраску.

По окончании школы в 1899 Павлова была зачислена в труппу Мариинского театра. Ее дебют состоялся в 1899 году в балете «Дочь фараона» на музыку Цезаря Пуни в постановке Сен-Жоржа и Петипа. Не имея ни протекции, ни имени, она некоторое время оставалась на вторых ролях. У худенькой, отличавшейся слабым здоровьем танцовщицы обнаружился волевой характер: она привыкла превозмогать себя и даже больной не отказывалась от выступлений на сцене. В 1900 в «Пробуждении Флоры» она получила партию Флоры (в роли Аполлона выступал Фокин). Потом ответственные роли стали следовать одна за другой и каждую из них Павлова наполняла особым смыслом. Оставаясь всецело в рамках классической школы, она умела быть поразительно оригинальна и, исполняя старые обыкновенные танцы, превращала их в подлинные шедевры. Петербургская публика вскоре стала отличать молодую талантливую балерину. Мастерство Анны Павловой совершенствовалось год от года, из спектакля в спектакль. Молодая балерина приковывала к себе внимание своей необыкновенной музыкальностью и психологической сдержанностью танца, эмоциональностью и драматизмом, а также еще не раскрытыми творческими возможностями. В каждый новый спектакль балерина вносила много нового, своего.

Вскоре Анна Павлова становится второй, а затем и первой солисткой. В 1902 году Павлова создала совершенно новый образ Никии в «Баядерке», истолковав его в плане высокой трагедии духа. Эта трактовка изменила сценическую жизнь спектакля. То же самое произошло и с образом Жизели, где психологизм трактовки приводил к поэтически просветленному финалу. Зажигательный, бравурный танец ее героинь - Пахиты, Китри — был образцом исполнительского мастерства и стиля.

В начале 1903 года Павлова впервые танцует на сцене Большого театра. Начинается блистательный, но трудный путь Анны Павловой в балете, ее триумфальные выступления в городах Российской Империй.

Индивидуальность балерины, стиль ее танца, парящий прыжок натолкнули ее партнера, будущего знаменитого хореографа М. М. Фокина на создание «Шопенианы» на музыку Ф. Шопена (1907). Это — стилизации в духе изящной ожившей гравюры эпохи романтизма. В этом балете она танцевала мазурку и Седьмой вальс с В. Ф. Нижинским. Ее партнер Вацлав Нижинский хотя и танцевал весь академический репертуар ведущих солистов, но все-таки его индивидуальность раскрывалась прежде всего в балетах М. М. Фокина.

Первые зарубежные гастроли Анны Павловой

  С 1908 года Анна Павлова начала гастролировать за рубежом. Вот как она вспоминала о первых гастролях: «Первая поездка была в Ригу. Из Риги мы поехали в Гельсингфорс, Копенгаген, Стокгольм, Прагу и Берлин. Всюду наши гастроли приветствовали как откровения нового искусства.

  Жизнь танцовщицы многие представляют себе легкомысленной. Напрасно. Если танцовщица не держит себя в ежовых рукавицах, она не долго протанцует. Ей приходится жертвовать собой своему искусству. Награда ее в том, что ей удается заставить людей забыть на миг свои огорчения и заботы.

Я поехала с русской балетной труппой в Лейпциг, Прагу и Вену, мы танцевали прелестное «Лебединое озеро» Чайковского. Потом я присоединилась к труппе Дягилева, знакомившего с русским искусством Париж».

Павлова стала главной участницей всех «Русских сезонов» Сергея Дягилева в Париже. Здесь она и получила мировую известность, танцуя в балетах: «Павильон Армиды», «Сильфиды» и «Клеопатра» — под такими названиями шли «Шопениана» и «Египетски ночи». Этот репертуар Павлова исполняла в России. В роскошном ансамбле самых крупных дарований, представленных Дягилевым в Париже, Анна занимала одно из первых мест. Но в «Русских сезонах» Павлова выступала недолго. Ей хотелось творческой свободы.

Первые самостоятельные постановки Анны Павловой

Естественным для Павловой было попробовать ставить самой. Такую попытку она предприняла в 1909 году на спектакле в Суворинском театре в честь 75-летнего юбилея владельца — А. Суворина. Для своего дебюта Павлова выбрала «Ночь» Рубинштейна. Она появилась в белом длинном хитоне с цветами в руках и волосах. Глаза ее загорались, когда она протягивала кому-то свой букет. Гибкие руки то страстно взывали, то пугливо отстранялись. Все вместе превращалось в монолог о безумной страсти. Патетика оправдывалась наивной искренностью чувства. Свободные движения корпуса и рук создавали впечатление импровизации, напоминая о влиянии Дункан. Но и классический танец, включая пальцевую технику, присутствовал, разнообразя и дополняя выразительные жесты. Самостоятельное творчество Павловой было встречено с одобрением. Следующими номерами были «Стрекоза» Ф. Крейслера, «Бабочка» Р. Дриго, «Калифорнийский мак».
Здесь классический танец соседствовал и переплетался со свободной пластикой. Объединяло их эмоциональное состояние героини.

   В 1910 году Анна Павлова ушла из Мариинского театра, создав собственную труппу. Павлова включила в гастрольный репертуар балеты Чайковского и Глазунова, «Тщетную предосторожность», «Жизель», «Коппелию», «Пахиту», интересные концертные номера. Балерина знакомила всех любителей балета с русским искусством. В труппе работали русские балетмейстеры и преимущественно русские танцовщики. С ними она создавала новые хореографические миниатюры, наиболее известные среди которых — «Ночь» и «Вальс-каприз» на музыку А. Рубинштейна и «Стрекоза» на музыку Крейслера.

Со своей труппой Павлова с триумфальным успехом гастролировала во многих странах мира. Она первой открыла русский балет для Америки, где впервые балетные спектакли стали давать полные сборы.
«...Из Лондона я поехала на гастроли в Америку, где танцевала в театре «Метрополитен». Разумеется, я в восторге от приема, устроенного мне американцами. Газеты помещали мои портреты, статьи обо мне, интервью со мной и — надо правду сказать — кучу вздорных выдумок о моей жизни, моих вкусах и взглядах. Я часто хохотала, читая это фантастическое вранье и видя себя тем, чем никогда не была, — чудачкой и необыкновенной женщиной. Сила фантазии американских журналистов прямо изумительна.

Из Нью-Йорка мы ездили в турне по провинции. Это было настоящее триумфальное шествие, но страшно утомительное. Меня звали и на следующий год в Америку, и мне самой хотелось ехать, но у меня положительно не хватает сил на эту скачку через континент — так страшно она разбивает нервы». Ее гастрольные маршруты пролегали и в Азии, и на Дальнем Востоке. За блестящими выступлениями скрывался тяжелый труд. Вот, например, перечень выступлений труппы Анны Павловой в США в декабре 1914 года: 31 спектакль в разных городах — от Цинциннати до Чикаго, и ни одного дня отдыха. Такая же картина и в Нидерландах в декабре 1927 года: ежедневные спектакли в разных городах — от Роттердама до Гронингена. И лишь один день отдыха — 31 декабря. За 22 года бесконечных турне Павлова проехала на поезде более полумиллиона километров, по приблизительным подсчетам, она дала около 9 тысяч спектаклей. Это был действительно труд на износ.

Был период, когда итальянский мастер Нинолини изготовлял для Анны Павловой в год в среднем две тысячи пар балетных туфель едва хватало.
  Кроме чудовищной усталости зарубежные гастроли имели и другие отрицательные последствия. Отношения Павловой с Мариинским театром осложнились из-за финансовых разногласий. Артистка нарушила условия контракта с дирекцией ради выгодной поездки в Америку и вынуждена была выплатить неустойку. Желание дирекции заключить с нею новый контракт наталкивалось на требование вернуть неустойку. Тем не менее, театр был заинтересован в выступлениях балерины. Предпринимались шаги уладить инцидент. По инициативе дирекции в 1913 Павлова была удостоена почетного звания заслуженной артистки императорских театров и награждена золотой медалью. Дирекция настаивала на том, чтобы Анна выступала только в России.
  Весной 1914 Павлова последний раз побывала дома. Балерина выступила 31 мая в петербургском Народном доме, 7 июня в Павловском вокзале, 3 июня в Зеркальном театре московского сада «Эрмитаж». Репертуар включал «Умирающего лебедя», «Вакханалию», другие ее миниатюры. Восторженный прием был адресован новой Павловой - международной «звезде»,. Маленькой, хрупкой балерине, привыкшей к чрезмерно напряженной работе, было 33 года. Это был пятнадцатый сезон, середина ее сценической жизни.
  На родину она больше не вернулась. Но к положению в России Павлова не была безучастна. Она присылала посылки в трудные послереволюционные годы учащимся Петербургской балетной школы, переводила крупные денежные средства голодающим Поволжья, устраивала благотворительные спектакли с целью поддержать бедствующих на родине.

    Большая дружба и творческое сотрудничество связывали двух выдающихся мастеров русского балета — Анну Павлову и Михаила Фокина. Она исполняла главные партии во многих его балетах: «Виноградная лоза» А. Рубинштейна, «Шопениана», «Египетские ночи». В результате творческого союза Павловой и Фокина были созданы произведения, где танец подчинен духовно-выразительным задачам. Так появились «Шопениана» и «Лебедь» на музыку К. Сен-Санса, которые стали поэтическим символом русской хореографии.
Специально для труппы Павловой Михаил Фокин поставил «Прелюды» на музыку Ф. Листа и «Семь дочерей горного царя» на музыку К. Спендиарова.

  Маленькая передвижная труппа, конечно, не могла соперничать с Мариинским театром ни исполнительским составом, ни музыкальной культурой, ни оформлением. Утраты были неизбежны и весьма ощутимы, особенно при обращении к академическому репертуару. Павлова в подобных переделках обращалась с музыкой бесцеремонно — меняла темпы, тембровые краски, купировала номера и вставляла музыку других композиторов. Единственный критерий был важен для нее — будить ее творческую фантазию. И балерине в силу таланта нередко удавалось в какой-то мере преодолеть явные нелепости музыкального материала.

Все это подметил опытным взглядом побывавший на одном из выс­туплений балерины известный танцовщик дягилевской труппы Сергей Лифарь:

  «Парижский сезон 1924 года был особенно богатым и блестящим в музыкальном и театральном отношениях, — сколько мне позволяли мои бедные средства, я не пропускал ни одного интересного концерта, ни одного интересного спектакля и жил этим, жадно впитывая в себя все впечатления. Одним из самых сильных и значительных парижских впечатлений был спектакль Анны Павловой.
В антракте в фойе я встретил Дягилева — где бы я ни бывал этою весною, я всюду его встречал — и на его вопрос, как мне понравилась Анна Павлова, мог только восторженно-растерянно пролепетать: — Божественно! Гениально! Прекрасно!». Да Сергею Павловичу не нужно было и спрашивать моего мнения — оно было написано на моем лице. Но ни Дягилеву, ни кому другому я не решался говорить о моем двойственном впечатлении, о том, что некоторые места мне показались дешевыми и надувательскими. Я уверен был, что все меня засмеют и скажут, что я ничего не понимаю и богохульничаю. Впоследствии я убедился, что я не один богохульничаю — богохульничал и Дягилев, который много мне рассказывал об Анне Павловой».