Евгений Миронов

Гость программы "На ночь глядя" - актер театра и кино, народный артист России, лауреат Государственной премии Российской Федерации, руководитель Государственного театра наций Евгений Миронов.

О съемках в фильме "Идиот":
Я помню, Инна Михайловна Чурикова не понимала, как сказать слово "что". Стоит режиссер, стоят все актеры: "Инна Михайловна, вы же гениальная артистка, сделайте чудо!" Она говорит: "Чудо тщательно готовится". И если бы она не нашла эту маленькую неправду, автоматически за ней присоединился бы хвост следующих маленьких неправд. Я учился у нее, открыв рот, как не идти на компромисс.
Князь Мышкин проник даже в другие мои роли: он проявлялся в Треплеве, в Гамлете, в Григории Отрепьеве. Я ничего не мог с ним поделать. При всей своей субтильности и, казалось бы, "нехаризматичности" (не Рогожин же) он оказался настолько сильным персонажем, что проявлялся везде. Иногда я терял Мышкина. Приезжал в Москву, играл в спектаклях, потом возвращался в Петербург, меня гримировали, и я думал: "Боже мой, я не Мышкин! Глаза не Мышкина! Потерял! Не могу найти!" У меня была паника. Потом опять каким-то образом возникало это чувство правды. У Мышкина ведь такое обостренное чувство правды, он не может врать вообще.

О фильме "Утомленные солнцем":
Первая часть гармонична, там все сошлось. Вторая – сложнее, потому что сейчас вообще очень тяжело снимать фильм о войне и охватить все невозможно. Мне кажется, там как раз была попытка охватить все, рассказать так, как никто не рассказывал. И за попытку спасибо, это мужественный поступок.

Об участии в спектакле Петера Штайна "Орестея":
Я настолько восхищался Петером Штайном, что робел сильно и не мог к нему прийти. Я просто передал кассету с фильмом "Любовь" через Клариссу Столярову, его переводчику. И дальше я поехал к нему на кастинг в Мюнхен. Он меня посмотрел. Но я его обманул. К тому времени я не успел выучить монолог Ореста. А я играл в Театре Табакова спектакль "Прищучил" и подумал: он немец, ничего не понимает, а с Клариссой я договорюсь. И я на голубом глазу прочитал со слезами монолог из этого "Прищучил". Закончил, поклонился. Он говорит: "Браво! Браво! А почему он читал не Эсхила? Это чья пьеса?" На чем я прокололся, не знаю. Но, тем не менее, через неделю он прислал телеграмму: "Утверждаю на роль Ореста. Петер Штайн".

О спектакле "Страсти по Бумбарашу" режиссера Владимира Машкова:
Вчера, играя "Бумбараш", я забыл текст в песне. И один куплет я делал так: "Ля-ля-ля". А эти собаки-партнеры чуть с ума не сошли от хохота: "Пенсия! Пенсия!" Я не могу пока отказаться от "Бумбараша". Понятно, что он уже давно идет, пора снять этот спектакль и не играть мне эту роль, но количество людей, желающих посмотреть его, - висят на люстрах, стоят. Я даже не понимаю этого феномена, может быть, какая-то машковская энергетика.

О постановке пьесы "Вишневый сад" режиссером Эймунтасом Някрошюсом:
Так интересно наблюдать, как Някрошюс сочиняет спектакль, такая интересная работа мысли. Он задал мне вопрос: "Любите волков?" До этого вопроса была пауза минут 10. Дальше я замолчал на секунду. Думал, скажу, что люблю волков, он скажет: "А я не люблю! Все, до свидания". Я сказал: "Вы знаете, я вообще ко всем животным очень хорошо отношусь". Мне очень хотелось играть, неважно что. Я потом понял, почему он меня об этом спросил. Потому что Лопахин – волк. Когда Алексей Васильевич Петренко, который играл Фирсова, спросил его: "Ну а я кто?" - "Вы? Черт его знает. Ну, вы лось" И дальше мы потеряли Алексея Васильевича. Он ходил, абсолютно лось, он жил полноценной жизнью старого лося.
Я ушел из спектакля. Но до этого я передал все записки, которые у меня были по поводу этой роли, Мише Трухину. Сейчас, когда я занимаюсь спектаклями как руководитель, я понимаю, как сложно поддерживать спектакль, не имея своей площадки. Поэтому я понял: либо это должно быть хорошо, либо этого не должно быть.

Об актрисе Чулпан Хаматовой:
Я чувствую, что это великая актриса. У нас с ней какой-то потрясающий контакт. У меня иногда бывает ощущение, что мы одно целое, даже страшно становится. Впервые такое в моей жизни, поэтому я очень дорожу сотрудничеством с Чулпан.

Об Олеге Павловиче Табакове:
Он обладает удивительным человеческим качеством: он отметает все негативное, просто забывает его, оставляя все хорошее и позитивное. Поэтому он светится.

Об общении с коллегами:
Если мы с актрисой вместе работаем, играем и должны целоваться в кадре – мы должны быть на одной волне и на "ты". Нельзя же за 5 минут до поцелуя: "Евгений Витальевич, вам удобнее с этой стороны или с этой?" Мотор, камера: "Я люблю тебя!" - не получится. И в этом нет ничего такого, хоть бы даже у нас была разница в 40 лет. А что касается моей административной деятельности, там должна существовать некая дистанция, некое уважение.

О своем назначении на должность художественного руководителя Театра наций:
Я ни секунды не сомневался, я был абсолютно готов к этому. Меня потрясает непрофессионализм, который вошел в ранг профессионализма в нашей стране, мне захотелось попробовать самому исправить ситуацию, поэтому я и стал заниматься совершенно не актерской деятельностью. Это очень тяжело, и пока не могу сказать, что у меня прям сильно получается, но, по крайней мере, я знаю, почему не получается. Жизнь артиста – это другая жизнь, это жизнь в аквариуме. А тут взяли этот аквариум и вылили в океан, мимо тебя плывут какие-то чудовища – ты не понимаешь, ты добр ко всем.

О реконструкции Театра наций:
Этот проект поддержал Владимир Владимирович Путин, и благодаря ему идет финансирование этого проекта. Я каждый вечер приезжаю, смотрю: кран работает, все нормально, стройка идет. Это касается больше чем просто помещения – это новое дело. Такого еще не было в России. Это открытая площадка. Это мечта. Конечно, я переживаю. Раньше я просыпался ночью, и у меня не придумывалась сцена Гамлета с Офелией. А теперь я думаю: почему строителей 250, а не 350, как должно быть? Мы можем не уложиться в график, а сейчас зима, тепла не будет, и мы заморозим фундамент.

О друзьях:
Бывает так, что уходишь не в ту сторону, тебе в уши поют песни, которые хочется слышать, и вдруг "ляп" по башке, ты поворачиваешься – а там друг. Когда я выпускал "Гамлета", все шло так хорошо, так прекрасно, я чувствовал, что будет успех. И почти уже на прогоны пришел мой друг Авангард Николаевич Леонтьев. Он сказал: "Это провал. Ты промахиваешь все болевые точки "Гамлета"". Вначале я просто накричал на него и повесил трубку, а потом я прошелся по всей роли и понял, что он прав, и в корне изменил свое отношение.

О неудачах:
Конечно, неудачи были в моей жизни, я знаю их прекрасно. Но это очень хорошо, это очень сильный адреналин, это пересмотр всего себя. Нужно взять себя в руки и начать работать. Помню, я играл в спектакле "Еще Ван Гог" постановки Валеры Фокина в Театре Табакова. Люди уходили со спектакля, это было для меня так непривычно. Я привык, что кричат "браво". Я запомнил на всю жизнь слова Валеры Фокина: "Надо иметь мужество играть такие спектакли. Они дают тебе гораздо больше".

Интервью

Серия сообщений "НА НОЧЬ ГЛЯДЯ / ИНТЕРВЬЮ С ЛЮБИМЫМИ АКТЁРАМИ":
Часть 1 - На ночь глядя. Евгений Миронов
Часть 2 - На ночь глядя. Чулпан Хаматова