Война действительно отрезвила многих - от простых солдат до верховного командования.

Постепенно стало приходить осознание того, что только Божья и ничья другая Воля способна даровать победу Русскому оружию. Кто-то понял это сразу, кто-то по прошествии многих лет, уже после войны, а кто-то, возможно, и не задумывался об этом.

Но свершилось главное - выстояла Церковь, выстоял русский народ, через страдания начавший обращаться к духовным основам своих предков. И хотя впереди еще были долгие годы государственного атеизма, но кровавые расправы над Церковью были остановлены.

На войне атеистов нет - говорят фронтовики. В трудный час, на пороге близкой смерти миллионы русских сердец горели молитвой к Богу. И Господь отзывался на каждый искренний призыв.

Отзывался зачастую невидимо, прикровенно, но эти встречи с Богом совершили поворот в сознании и судьбах многих заблудших сынов нашего Отечества.


ЯВЛЕНИЕ БОЖИЕЙ МАТЕРИ НА КУРСКОЙ ДУГЕ


В книге «Православные чудеса XX века» этому дивному чуду посвящено всего лишь несколько строк, но они воскрешают в памяти каждого русского человека переломный момент в ходе Великой Отечественной войны.

«Мой дядя, - вспоминает наш современник, - видел во время войны Матерь Божию, - это было на Курской дуге. Она явилась на небе, указала рукой в сторону немцев, как бы обозначая направление нашего наступления. Вся рота это видела - и все упали на колени, все уверовали и сердечно молились Пресвятой Богородице. А война с того дня потекла, действительно, в другом направлении - русские стали наступать. Так мой дядя-фронтовик стал верующим...»


И ВЫВЕЛА ПО ТРОПОЧКЕ К СВОИМ...


Среди наших известнейших священнослужителей было немало ветеранов Великой Отечественной войны, оставивших потомству свои воспоминания о боевом прошлом, о чудесных встречах на дорогах войны. Вот что рассказал о себе наместник Псково-Печерского монастыря архимандрит Алипий (Воронов).

В молодости он был неверующим человеком. Когда началась Великая Отечественная война, его, офицера, призвали на фронт. На прощание мать дала ему иконку Божией Матери и завещала: «Сынок, когда тебе будет трудно, достань иконку, помолись Богородице - Она тебе поможет!» Материнское напутствие не изгладилось из памяти: согревало, вселяло надежду.

Однажды с группой своих солдат он попал в окружение в лесу, был ранен. С трех сторон немцы, с четвертой - вязкое болото. Тут-то и вспомнил он материнский наказ. Поотстал немного от своих, достал иконку и, как мог, стал молиться: «Богородица Дева, если Ты есть - помоги!» Помолился и возвращается к своим, а рядом с ними стоит старушка, обращается к ним: «Что, заплутали, сынки? Пойдемте, я вам тропочку покажу!» И вывела всех по тропочке к своим.

Отец Алипий отстал опять и говорит старушке: «Ну, мать, не знаю, как тебя и отблагодарить!» А «старушка» ему отвечает: «А ты Мне еще всю жизнь свою служить будешь!» - и пропала, как будто и не было. Тут-то и вспомнил он прощальное материнское напутствие, тут только и понял он, что это была за «старушка»!

И слова те оказались неложными: действительно, и служил он потом всю жизнь Божией Матери - долгие годы был наместником Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря.

В оккупированных южных областях религиозную жизнь на первых порах возглавили два уцелевших к 1941 г . и живших на покое архиерея — архиепископ Ростовский Николай (Амасийский) и епископ Таганрогский Иосиф (Чернов). Архиепископ Иосиф вновь возглавил епархию и даже въехал в свой прежний архиерейский дом. Владыка Иосиф вновь стал открыто служить в Таганроге.

Но с немцами у него сразу возникли трудности. Они не могли простить ему его верности Московской Патриархии и поминовения им на богослужениях имени Патриаршего Местоблюстителя Сергия (Страгородского). Он безбоязненно поминал его даже тогда, когда тот стал Патриархом и осудил всех епископов-коллаборационистов. В дальнейшем на допросах и беседах, проводимых в Ростове, Таганроге и Умани, немецкое командование неоднократно предлагало владыке Иосифу сотрудничество в целях фашистской пропаганды, грозя арестом и расстрелом. Епископ Иосиф отвечал отказом.

«В гестаповской тюрьме я находился с 6 ноября 1943 г . по 12 января 1944 г . Меня допрашивал следователь Винницкой СД на русском языке, вначале по вопросам автобиографии, а затем о моей якобы проводимой работе через Патриарха Сергия в пользу СССР. Также меня подозревали в принадлежности к английской разведке.

Я давал отрицательные ответы. Меня допрашивали три раза, пугали, что применят ко мне меры физического воздействия.

Примерно через семь дней, до ухода немцев из Умани, мне Иван Скляров через старшего надзирателя тюрьмы Кучера Ивана передал письмо, в котором сообщал, что он делает все возможное для моего освобождения из тюрьмы…

Через два дня после этого в мою камеру арестованные тюрьмы стали носить койки из других камер. Заставили камеру койками, оставив только проход .

«И вот под Рождество до трех часов ночи вызывали заключенных на расстрел. Возили все время в Красный яр… Приезжали три раза. Раскрывали большую книгу и по ней выкрикивали: «Иии-ва-нов!» — «Есть».— «С вещами». В три часа все смолкло. Приходит ко мне фольксдойч (помощник начальника гестапо, русский немец из г. Энгельса, помогавший владыке) и говорит: «Вы уже расстреляны». Говорит по-немецки: «Вы в большой книге уже помечены как расстрелянный»…

На второй день Рождества он ко мне раненько приходит и приносит Святые Дары от протоиерея Симеона Таборанского. Вторая ночь — та же самая выкличка. Но Чернова не было, и я поверил фольксдойчу. Он пришел поздно вечером, поцеловал меня и сказал: «На рассвете мы уходим. К Вам придут и Вас возьмут отсюда». Рано утром ушли немецкие войска и с ними позавчерашняя комиссия, решавшая, кого расстрелять. Таких было 500 или 600 человек».

Из воспоминаний митр. Иосифа (Чернова)

Из воспоминаний Раисы Таборанской, дочери протоиерея Симеона Таборанского: «Это было накануне Рождества Христова. Владыка просидел 66 дней в гестаповской тюрьме. Окна в камере были без рам и без стекол. На улице стояли морозы. Владыка был в легкой одежде. Мама сшила из ветоши на вате теплые брюки, и через дежурных немцев мы передали владыке. Передали также одеяло, чтобы закрыть от ветра выбитое окно. Владыка был очень благодарен.

Нам с сестрой удавалось через дежурных немцев передавать передачи. Окно тюрьмы было со стороны улицы, и после получения передачи владыка выглядывал в окно и благословлял нас. Передачи носили владыке его иподиаконы. Святые Дары по просьбе владыки передал отец в маленькой баночке — сахарной торбочке. В Рождественскую ночь заключенных три раза выводили на расстрел. Владыка ждал, когда и его вызовут.

Он причастился Святых Даров, которые передавал ему отец. Владыка просил папу передать молитвы на исход души. Папа передал, но не те молитвы, а после владыка сказал: «Хорошо, что В ы эти молитвы прислали, я всем расстрелянным их прочел». В день Рождества Христова мы пришли к тюрьме. В окне камеры показался владыка, благословил нас, и мы ушли. Вскоре наши войска стали приближаться к Умани, и немцы готовились к отступлению.

Мы с сестрой Валентиной и двумя иподиаконами каждый день дежурили на краю города возле тюрьмы и следили, как немцы эвакуировали оставшихся в живых заключенных. Но владыки среди них не было, и мы не знали, где он.

А Владыка оставался закрытым в последней камере наверху тюрьмы. Он умирал от голода и холода, но сильнее всего страдал от жажды. В коридоре капала вода, но дверь была закрыта, и никто не заходил к нему.

Он молился Богу: «Питоньки, питоньки пошли, Боже!». И Господь однажды чудесно посетил его. Невидимая рука открыла камеру, владыка вышел, попил воды, и дверь снова закрылась невидимой силой.

В тот день, когда немцы уходили из города, я с передачей пошла к тюрьме, но из окна никто не показывался. Я пошла на кладбище, где жили иподиаконы, и говорю им: «Владыки, очевидно, нет». Они мне ответили: «Мы подкупили дежурного немца, он открыл камеру и владыку выпустил». Владыка, когда его выпустили, сразу пошел на кладбище, а с кладбища пошел к нам домой. Это было 30 декабря (ст. ст.), в день Ангела нашей мамы (мученицы Аниси и ). Зашел и говорит: «Питоньки».

Мама его напоила. Я прибежала с кладбища, увидела живого владыку, и радости нашей не было конца. Потом владыка попросил лист бумаги и написал о награждении моего отца митрой за его заслуги (митру сшили из сатина и украсили ее иконами и простыми брошками). И владыка дал папе напрестольный крест с накладным распятием, а с обратной стороны его открывается стеночка, где хранятся мощи. В крест вложены часть древа Господня и святые мощи: мучеников Меркурия, Мардария и Ореста, священномученика архидиакона Евпла, апостола и евангелиста Матфея, великомученика Пантелеимона, преподобной Пелагеи и преподобного Сергия Радонежского. Эту святыню владыка велел хранить и святых угодников прославлять».


ПЛАЧ БОГОРОДИЦЫ


РАССКАЗ ФРОНТОВИКА.

Место, где мы сидели в окопах, казалось каким-то особенным. Словно кто-то помогал нам: немцы атаковали нас превосходящими силами, а мы их отбрасывали, и потери у нас были на удивление небольшими.

А в тот день бой был особенно жестоким. Вся ничейная полоса покрылась телами убитых - и наших, и немцев. Бой стих только к вечеру.

Мы занялись, кто, чем в ожидании, когда нам ужин привезут. Я достал кисет, закурил, а земляк мой, Иван Божков, отошел в сторону.

Вдруг вижу: Божков высунул голову над бруствером.

- Иван, - кричу, - ты что делаешь? Снайпера дожидаешься?

Божков опустился в окоп - сам не свой. И говорит мне тихо:

- Петя, там женщина плачет...

- Тебе показалось, откуда тут женщине взяться?

Но когда со стороны немцев стихла «музыка», мы услышали, что где-то и вправду плачет женщина. Божков надел на голову каску и вылез на бруствер.

- Там туман клубится, — говорит он нам. - А в тумане по ничейной полосе в нашу сторону идет женщина...

Наклоняется над убитыми и плачет.

Господи!

Она похожа на Богородицу...

Братцы!

Ведь нас Господь избрал для этой памятной минуты, на наших глазах чудо совершается!

Перед нами святое видение!..

Мы осторожно выглянули из окопа.

По ничейной полосе в клубах тумана шла женщина в темной и длинной одежде.

Она склонялась к земле и громко плакала.

Тут кто-то говорит:

- А немцы тоже на видение смотрят.

Вон их каски над окопами торчат...

Да, тут что-то не так.

Смотри, какая Она высокая, раза в два выше обычной женщины...

Господи, как же Она плакала, прямо в душе все переворачивалось!

Пока мы смотрели на видение, странный туман покрыл большую часть ничейной полосы.

Мне подумалось:

«Надо же, будто саваном погибших укрывает...»

А Женщина, так похожая на Богородицу, вдруг перестала плакать, повернулась в сторону наших окопов и поклонилась.

- Богородица в нашу сторону поклонилась!

Победа за нами! - громко сказал Божков.

http://www.logoslovo.ru/forum/all/topic_4461/