Член Совета фонда «Духовное наследие митрополита Антония Сурожского» биолог Елена Садовникова — о вере и науке, жизни ученого в России и в Лондоне, своей встрече с митрополитом Антонием и лондонском приходе.

У листьев есть жилки!

Мои родители — инженеры, мама — экономист — инженер, папа — конструктор. И, в общем-то, ничего не предвещало, что я буду заниматься наукой. Но когда мне было лет пять, я прочитала какую-то научно-популярную книжку, в которой были написаны (это может показаться смешным)   совершенно   простые   вещи   о   том ,  что   у     листьев   есть   жилки . Отлично помню, как я вышла на улицу, подняла листок клена и обнаружила там потрясающе красивые жилки, которые шли через весь лист, ветвились. И в этот момент случилось что-то необыкновенное. У меня такое было впечатление, что мир из двухмерного стал трехмерным, цветным, наполнился чудом.

Оказалось, уже взрослым языком могу сказать, что творение прекрасно! Оно необыкновенно. В нем гораздо больше, чем можно увидеть в простом листе, глядя на такие потрясающие, ветвящиеся, осмысленные жилки. Это восхищение и стало началом. Оно все время сидело где-то внутри. Дальше, от автора этой неизвестной мне теперь книжки, оно передалось мне, оно принималось и развивалось другими замечательными людьми, с которыми мне приходилось встречаться.                                                                 

Схииеродиакон Александр (Мамедов). Фото: СПЖ

Сегодняшний наш материал посвящен памяти схииеродиакона Александра (Мамедова) (1979-21.07.2009), фото которого на смертном одре облетело весь интернет.

Схимник, который с такой ясной и чистой улыбкой лежит на смертном одре, прожил на этом свете всего лишь тридцать лет. Из них только шесть от момента обретения веры в Бога и до успения. Казалось бы, этого очень мало, но ему хватило для того, чтобы умереть вот так, с такой улыбкой на лице в день празднования Казанской иконы Божией Матери. Он успел за шесть лет то, что другие с большим трудом успевают за всю свою жизнь.

В детстве никто Александра не учил вере, не водил в храм, не показывал, как правильно креститься. Он рос обычным мальчиком, веселым, добрым, всегда окруженный друзьями. Его любили все: учителя, одноклассники, соседи – все, кто так или иначе с ним сталкивался. Саша был светлячком, который излучал вокруг себя какое-то тепло и доброту. Правда, со здоровьем у него не заладилось с самого детства. Были серьезные проблемы с легкими, из-за которых семье пришлось поменять место жительства.

Как-то Александр увидел пророческий, как потом оказалось, сон. Затопленный водой храм, в котором кто-то находился внутри. Для того, чтобы спасти этих людей, Саше нужно было нырнуть и заплыть в этот храм. Он смог донырнуть только до порога храма, как воздуха в груди уже не осталось. Нужно было возвращаться обратно. Но Александр не стал этого делать. Он поплыл дальше, в самую глубину. А там, внутри храма, он увидел множество святых, которые встретили его. Но самое удивительное то, что в храме было полно света и чистого воздуха. Дышалось очень легко и приятно. Обратно возвращаться уже не было необходимости.

Схииеродиакон Александр (Мамедов). Фото: СПЖ

Сергей разводился с женой. Точнее, она, его любимая Лена, пожелала подать на развод. Причина банальная, как она выразилась: «Ты не добытчик, не сможешь содержать семью, и ты не лидер и не мужик. А я пахать за двоих не намерена». Вот такая история. Причем Сережа знал, что Лена его любит, ведь ждала его из армии и поддерживала все его начинания: поступление и учебу в вузе, занятие спортом и даже игру в футбол с друзьями по выходным с последующей баней, куда он ходил с ребятами. А Лена ждала его дома с приготовленным обедом. А еще они вместе ходили в турпоходы, и Сергей показывал ей удивительные места в живописном Полесье, где прошли летние месяцы его детства.

В детстве родители отвозили на летние каникулы Сергея в деревню к бабушке, и все лучшие воспоминания были связаны с Полесским краем. Там заливные луга в жаркие дни наполняли воздух головокружительным ароматом мятных трав, а голубые поля цветущего льна убегали к кромке векового леса, где развесистые дубы, березы и серебристая ольха янтарной крышей укрывали от зноя, а в мягком мху прятались светло-коричневые шляпки белых грибов.

А еще дальше в глубь леса, где местность была болотистей, цвела черника. Когда она созревала, крестьяне, в основном женщины, с плетеными кошелками выходили на сбор урожая. Двоюродный брат бабушки, дядя Толя, запрягал лошадку, сажал на подводу бабушку и Сергея с сестренкой, и рано утром, до восхода солнца, когда с лугов и полей поднимался туман, они выезжали далеко в лес за черникой, в места отдаленные и ведомые одному дяде Толе, который был лесником. Бабушка предварительно смазывала внукам лицо и руки гвоздичным маслом, поскольку на черничных полянах их ожидало несметное полчище комаров. Признаться, Сергей не очень любил эту охоту за ягодами. Его больше привлекала сама поездка на лошади с дядей Толей, который всегда разрешал мальчику сесть на свое место и с вожжами в руках почувствовать себя настоящим кучером.

На рубеже 1980-х и 1990-х Ольгу Кормухину — лауреата фестиваля «Юрмала-86», обладательницу национальной премии «Овация» и звания «Лучший голос России», называли русской Тиной Тернер. Ее песни становились хитами и звучали в эфире центрального телевидения и радио, гастроли с успехом проходили по всему Союзу. Казалось бы, все, о чем может мечтать человек, посвятивший свою жизнь музыке и сцене, достигнуто. Но неожиданно для всех на самом пике славы Ольга на несколько лет исчезает с телеэкранов и крайне редко появляется на сцене… 

Фото Марины Захаровой.                                                          

Прожив в браке семь лет, Верочка развелась. Без скандалов, слез и истерик – они с мужем просто поняли, что ошиблись: любви нет, да и не было, а ее место заняли быт, скука и рутина. Долой отношения, которые не приносят радости – мысль бывшего мужа, которую Верочка охотно разделяла.

Подруги хором пророчили ей скорый второй брак – такая красавица и умница долго не засидится.

Прошел год, второй, третий… Предложений руки и сердца не поступало. Верочка не то чтобы жаждала снова выйти замуж, просто она боялась своих одиноких вечеров. Вообще вечеров боялась. С детства. Вернее, неба. Ночного. Она смотрела в окно, на бесконечную черную бездну, которая казалась ей холодной, равнодушной, величественной, и цепенела от страха. Просто паника охватывала, девушка немела от ужаса – совсем одна против этого бездонного, страшного космоса.

Верочка не была материалисткой: она, как и многие ее друзья, верила в то, что у человека есть бессмертная душа, а еще есть некий высший разум, и если ты никого не обижаешь, делаешь иногда добро, это тебе зачтется. Где и как, она точно не знала. Но считала себя человеком «духовно развивающимся». Хотя признание высшего разума и не спасало ее от ежевечерних приступов паники.                                          

Сестры Казанского девичьего монастыря с подопечными

У меня вечером – тюрьма

Дорога хорошая, ровная, машина быстро набирает скорость, мелькают за окном калужские деревни, рощи и поля – мы едем в Казанский девичий монастырь в Калуге.

Монахиня Ангелина уверенно ведет автомобиль и успевает отвечать на звонки:

– У меня вечером – тюрьма. Так что вечер занят.

На следующий звонок она отвечает так:

– Это больные сахарным диабетом, у них часто берут кровь на сахар: несколько раз в течение суток. Поэтому они не смогут отлучиться из отделения, и нужно будет готовить их к Причастию в палатах.

Мать Ангелина – старшая сестра монастыря, и забот у неё хватает, а служению ближним сестры Казанской обители отдают много сил и времени.                                                                                

«Крещается раб Божий Михаил во имя Отца, аминь, и Сына, аминь, и Святаго Духа, аминь!»

Каждое погружение в купель крепенький румяный малыш возмущенно переливался всей палитрой цветов – от бордового до лазоревого. И верещал так, что у отца Олега звенело в ушах. Обычно мамы в такие моменты в ужасе закатывают глаза и хватаются за сердце, но родители Мишеньки, Марина и Сергей, стояли спокойные и умиротворенные. И даже улыбались, как будто этот запредельный визг доставлял им удовольствие.

После таинства Крещения отец Олег, батюшка простой и строгий, любивший чтобы все было «как положено», спросил: «А почему так поздно пришли? Шесть месяцев чаду. Вот онО и кричалО.. Не случайно же Церковь постановила крестить на сороковой день. Сами-то в храм ходите?…Эх, грехи наши, грехи…».

Марина с Сергеем растерянно переглянулись…. А отец Олег уже начал степенную проповедь:

«Понимаете ли вы, стоящие здесь, что каждый ребёнок – дар Божий. Плод любви. И чудо…».

Марина пыталась слушать, но мысли её были уже далеко…