В напевах труб есть радостные тайны!
А.Карабанов: «Адмиралтейская музыка»
Очерк Бориса Турчинского
Рассказ о военно-морском дирижере, которого называют самым бравым в России

Те тридцать необыкновенных красавцев…

Уже прошло много лет с тех пор, как я был музыкантом военного духового оркестра в Одессе. Этому роду искусства – военной музыке - я посвятил многие годы. И сейчас тружусь на родственной ниве – преподаю кларнет и саксофон в консерватории израильского города Петах-Тиква, веду там же духовой оркестр. С этим видом искусства связано и моё неожиданное увлечение литературным творчеством. Видимо, звучание духового оркестра рождает в человеке новые возможности, открывает горизонты, убеждает в том, что это твоё призвание навсегда…
… В начале очерка хочу поделиться своими воспоминаниями из середины 70-х годов.
К нам в Одессу на празднование Дня города приехал военно-морской оркестр из Николаева. Кроме других различных мероприятий, состоявшихся по этому случаю, было и прохождение духовых оркестров - их в Одессе было шесть. Открывали шествие наши гости, а в заключение шел большой оркестр штаба Одесского военного округа - с бунчуком и лирами - это было особенно эффектно! Зрители очень тепло приняли весь парад, но больше всего народ аплодировал морскому оркестру. Может, и не сама игра поразила всех, наверняка другие коллективы играли не хуже, но вид морских музыкантов был безупречен! «Тридцать витязей прекрасных», как мне тогда казалось, вышли на Куликово поле Одессы, как будто только спустившись с волшебного корабля. А «с ними - дядька их морской», сияющий дирижер с кортиком.
Люди только на них и смотрели, не в силах оторвать взгляд от такой красоты. Всё было так интересно и даже захватывающе, что я невольно позавидовал музыкантам, мне тоже захотелось такую форму. Казалось, надень я ее, и все девушки Одессы будут моими…
Странно: Одесса – приморский город, а военно-морского оркестра там не было. Правда, по воспоминаниям одесских музыкантов, в 50-х годах такой коллектив был, но потом его куда-то перевели… И вот, приехали к нам тогда морские музыканты из города, стоящего на реке, чуть поодаль от моря - Николаева, а руководил им бывший однокурсник моего тогдашнего военного дирижёра Александра Яковлевича Салика – Николай Шабанов.

«Усы и шпага – всё при нём!»
…Прошли годы, а те воспоминания не стерлись из моей памяти. Люблю периодически просматривать и слушать в Интернете выступления военно-морских оркестров. И вот, моё внимание привлек коллектив, а вернее, сначала его дирижер - красавец с пышными усами, с погонами капитана первого ранга (в сухопутных войсках это – полковник). Как написал в Интернете один журналист, глядя на него, невольно хочется процитировать поэта: «Усы и шпага — всё при нём!» (в данном случае – кортик). Мне же, прослушав выступление оркестра под руководством этого дирижера, хочется добавить – в первую очередь, талант при нём, при этом красивом военном!
Дай-ка, думаю, почитаю в Википедии об этом дирижере и его оркестре! На мое удивление, там ничего не нашлось о такой заметной фигуре, как главный военно-морской дирижер России. Непорядок! Тогда я изучил множество материалов о Карабанове, его биографические данные, познакомился с различными литературными источниками и сам составил о нем небольшую статью для Википедии.
«…Капитан 1 ранга Алексей Карабанов. Он уже более четверти века доказывает, что служить Родине можно не только в строю, но и за дирижерским пультом. Силой искусства он покоряет города и страны. Маэстро во флотской форме прославил на весь мир уже два оркестра. Вначале – будучи дирижёром Адмиралтейского оркестра Ленинградской Военно-морской базы. На данный момент он художественный руководитель и главный дирижёр Центрального концертного образцового оркестра ВМФ имени Н.А.Римского-Корсакова в Москве. С Адмиралтейским оркестром он тоже держит связь, часто с ним выступает.
Алексей Карабанов награждён медалью «70 лет вооружённых сил СССР», медалями министерства обороны «За воинскую доблесть», «За отличие в военной службе» Второй и Первой степени, медалью «За безупречную службу» Третьей степени, медалями «Адмирала Кузнецова» и «300 лет Балтийскому флоту»…
Статью приняли. Впоследствии администраторы и модераторы ее усовершенствовали. Но я горжусь, что первый шаг к восстановлению справедливости всё же был моим!
Позже, когда мы с Алексеем Алексеевичем познакомились и стали переписываться, я ему об этом рассказал. С этого и началась наша беседа, я не удержался и похвастался: «Кстати, Вам, Алексей Алексеевич, может быть небезынтересно узнать, что статью о Вас в Википедии первым составил я!». «Воистину, неисповедимы пути Господни!», - ответил он.
Кто он, Карабанов? Образец военного дирижёра? Да! Причем, обликом – в лучшем смысле, не из нашего века, а скорее, из века 19-го. Алексей Карабанов как будто уже родился военно-морским дирижёром. Сейчас такие люди большая редкость! Он человек, который очень бережно относится к традициям военно-оркестровой музыки и вносит свою полноценную и важную лепту в ее обогащение и развитие. Традиции, которые были заложены в истоках военно–оркестровой музыки Н.Римским-Корсаковым, А.Алябьевым, А.Дерфельдом-отцом, В.Брандом, Ф.Шолларом, С.А.Чернецким, И.Шатровым, В.Агапкиным, Н.Ивановым-Радкевичем и другими, их - великие традиции эти - продолжает капитан первого ранга дирижер Алексей Карабанов.
«На концерт в форме»
Обычно я тороплюсь сам взять интервью у героев своих очерков. В мыслях стали зарождаться первые вопросы, вдруг вспомнилось стихотворение тоже ленинградца Иосифа Бродского: «Капитан отличается от Адмиралтейства одинокими мыслями о себе, отвращением к синеве, воспоминаньем о длинном уик-энде, проведенном в имении тестя…».
Так чем же капитан Карабанов «отличается от своего Адмиралтейства»? То есть, каково значение личности в этом коллективе, над которым одна на всех золотая адмиралтейская игла, увенчанная знаменитым корабликом? Каковы «одинокие мысли о себе» капитана? Так ли уж ему надоела синева и не тянет ли поэтому на покой, в уединенное сухопутное имение, в какой-нибудь солнечный, не дождливый город? Об этом хотелось расспросить.
Но на этот раз меня опередил коллега Вячеслав Кочнов, он предметно побеседовал с дирижером Карабановым, почти угадав мои заготовленные вопросы. Выражаясь по-морскому: как в воду глянул! Давайте познакомимся с этой беседой. Она интересна, в частности, тем, что интервью берет земляк у земляка, петербуржец у петербуржца в морской столице России.
«Каждый приезд главного военно-морского дирижера России, капитана первого ранга, заслуженного артиста Российской Федерации Алексея Карабанова в родной город – праздник. Праздник легкой, светлой и торжественной музыки. Сейчас Алексей Карабанов, будучи начальником Центрального концертного образцового оркестра имени Римского-Корсакова ВМФ России, живет и работает в Москве, но душа капитана, конечно же, принадлежит морской столице России. Нам удалось встретиться с маэстро перед его концертом, что должен состояться в стенах Большого зала филармонии, и задать ему несколько вопросов.
- Алексей, скажите, пожалуйста, аудитория Ваших концертов, где звучит легкая классика, на ваш взгляд, сильно отличается от публики, приходящей послушать Баха, Бетховена и Брукнера?
- Думаю, что в большинстве своем отличается, хотя в последнее время наша публика становится все более и более интеллектуальной, то есть, готовой к восприятию музыки, как сейчас говорят, формата «три «Б» – Бах, Бетховен, Брукнер. Это связано в первую очередь с репертуаром. На концерты легкого жанра приходят все, кто любит музыку. На наши, более серьезные концерты, приходят те же слушатели, уже попавшие под обаяние оркестра, и включаются в новый для себя репертуар, переходя в сектор серьезных любителей. Из числа последних (серьезных) бывают на наших концертах и до неожиданности компетентные слушатели, разбирающиеся во всех подробностях музыкальной формы и тонкостях различных дирижерских интерпретаций. Они слушают регулярно и Моцарта, и Малера, и Мусоргского («формат «3М»). Приятно, что среди наших слушателей становится все больше и больше таких тонких ценителей. Так что скоро смело сможем переходить к репертуару «формата «3Б». Кстати, в Москве мы иногда играем в Кафедральном католическом соборе на Малой Грузинской. Там репертуар определяет архитектура и акустика храма – преимущественно музыка барокко. Публика – очень тонкая, соответствует стилю.
- В годы, когда вы сами были курсантом и студентом, в филармонических залах можно было увидеть много слушателей в военной форме. А что сейчас? Насколько велик интерес в сегодняшней военной и курсантской среде к серьезной музыке?
- В годы моей учебы и первые годы офицерской службы военных было на концертах значительно больше. Иногда создавалось впечатление, что на Невском каждый третий – моряк. Естественно, и в филармонии «удельный вес» военнослужащих был значительным. Теперь все переменилось. Армия сжалась, как шагреневая кожа. К тому же большинство военных теперь выходят в свет в штатском, как говорили в старину, а форму носят только на службе. Поэтому увидеть в толпе военного – большая редкость. Когда в Москве я иногда иду по городу в форме, на меня все смотрят, как на марсианина. Время теперь иное! Так же на меня смотрели в Лондоне в 1991 году, а некоторые прохожие, увидев советского офицера на Оксфорд-стрит, махали мне рукой и кричали радостно: «Товарищ, товарищ!». Но то в Лондоне, а то в Москве…
Что касается курсантов, посещающих концерты, то, думаю, их число не уменьшилось (в пропорции от общего числа военнослужащих). Хотя мне сейчас трудно судить – давно оторвался от курсантских подразделений. Но всегда радуюсь, когда вижу на концертах среди публики молодых курсантов в форме, особенно (что естественно), моряков. Приятно отметить, что настоящие офицеры и адмиралы так же всегда на концерты военного оркестра приходят в форме.
- Давайте поможем «побывать» на Вашем концерте виртуально тем, кому это не посчастливилось. Покажем наглядно, что Вы играете. Вот для примера программа одного из концертов, разворачиваем её:
«Центральный концертный образцовый оркестр имени Н.А.Римского-Корсакова Военно-морского флота России. Художественный руководитель и главный дирижер заслуженный артист России, капитан 1-го ранга Алексей Карабанов». И – такая разноплановая музыка: русский марш «Конная гвардия». И.Штраус-сын. Марш «Индиго». Куплеты Адели из оперетты «Летучая мышь». Полька «Фигаро». Полька «Трик-трак». Увертюра к оперетте «Летучая мышь». Вальс «Жизнь артиста». Россини. «Севильский цирюльник», фрагменты оперы: Каватина Фигаро, Ария Розины. Зуппе. Увертюра к оперетте «Легкая кавалерия». Кальман. Увертюра к оперетте «Графиня Марица». Дуэт Сильвы и Эдвина из оперетты «Сильва». Солисты: лауреат международного конкурса Наталия Шмит, сопрано, Максим Перебейнос, баритон. Ну и, конечно же – визитная карточка оркестра – знаменитый «Императорский вальс».
- Один из наших концертов в Большом зале филармонии носил название «Императорский вальс». Оно заимствовано из одноименного вальса Иоганна Штрауса-сына. Это был классический «Штраус-концерт», с сочинениями самого короля вальсов, и еще, конечно, фон Зуппе и Кальмана – всё самое жизнерадостное и любимое с детства.
Как заведено в Вене, в программе звучит и «серьезная» классика. Если, конечно, Джоаккино Россини можно причислить к сонму «серьезных» авторов. Исполняется его увертюра к опере «Севильский цирюльник» и каватина Фигаро в исполнении солиста оркестра Максима Перебейноса. Каким образом музыка Россини связана с музыкой Штрауса, публика узнаёт только на самом концерте. Это наша маленькая производственная тайна…
- Вы родились и учились в Ленинграде, сейчас постоянно живете и работаете в Москве. А где бы Вам хотелось жить? Известно, что профессия дирижера часто позволяет человеку выбирать местожительство по своему вкусу… Тем более, владеете четырьмя языками!
- Мне очень нравится Барселона. Удивительный город! Солнце, море, архитектура, аура. И, заметьте – не дождит, как в Петербурге, и нет снега, и сосульки не падают с крыш, как у нас в Москве. Но я россиянин, я ленинградец и москвич, и я служу в Вооруженных Силах России, поэтому сказочная мечта может так и оставаться абстрактной сказочной мечтой, не более того...
- Когда выпадает свободная минутка, чему Вы посвящаете досуг? Чтению, семье, путешествиям?
- Чтение, семья, спорт. Со старшей внучкой (ей три с половиной года) ходим на каток в парк Горького. Еще горные лыжи, плавание, йога и театр. Путешествуем ежегодно в отпуске, как в теплые, так и в холодные края. В теплые – где море, в холодные – где лыжи. Жаль только отпуск всегда такой коротенький… По большому счету, у музыкантов не бывает уикенда.
… Как видим, всё же капитан со своим «я» отличается от Адмиралтейства…

Восходит к петровским временам
Строго говоря, история военной оркестровой службы России восходит к петровским временам.
… За три месяца до основания Санкт-Петербурга, в феврале 1703 года «адмиралтейцу Федору Матвеевичу Апраксину со товарищи... Великий государь указал нотной науки учеников двадцать девять человек, которые ведомы были в приказе казанского дворца, отослать в адмиралтейский приказ для учения на гобоях...». Так гласил петровский «Приказ Воинского морского флота», оригинал которого хранится в Главном военно-морском архиве России.
Говоря современным языком, царь приказал взять двадцать девять певчих из царской капеллы – хора певчих дьяков, которые числились тогда за приказом Казанского дворца в Москве (ныне это здание министерства внутренних дел), и передать их в морское ведомство (Адмиралтейский приказ) для обучения военной музыке.
Дальнейшая судьба этих учеников пока не выяснена, но наиболее вероятно, что именно они и оказались год спустя в Санкт-Петербурге, где обосновалось Адмиралтейство, и куда переехал вскоре из Москвы Адмиралтейский приказ. Если историки смогут документально подтвердить высказанную гипотезу, то окажется, что Адмиралтейский оркестр старше Санкт-Петербурга на три месяца, и место рождения его не Санкт-Петербург, а Москва!
После закладки в Санкт-Петербурге осенью 1704 года Главного Адмиралтейства, в северной столице зазвучала «морская», как тогда говорили, музыка. Звуки гобоев и дробь барабанов оживляли стук топоров и скрип лебедок, сопровождавших строительство молодого российского флота. Из истории военных оркестров.
19 февраля 1711 года (по старому стилю) Петр Великий подписал Указ №2319 о создании оркестров в пехотных полках со штатом 9 гобоистов и 16 барабанщиков.
«Судя по всему, новая морская музыка не отличалась особой красотой звучания. Поэтому царь определил оркестру играть музыку «за час до полудня» на валу строящегося Адмиралтейства, дабы музыкантам «позорно было», - так сообщают исторические хроники, и так трактуют современные журналисты старую фразу «позорно было». Но лично мне кажется, насколько я знаком со старой русской филологией, что выражение «позорно было» означает «прилюдно» или что-то в этом роде. Во многих славянских языках до сих пор живы русские архаизмы, и означают они нередко другое, вовсе не то, что нам привычно и понятно. Так, в чешском языке слово «позор» значит – «внимание!». То есть – всё та же прилюдность: «обратите внимание все!». Вот так же и первые морские оркестранты в Петербурге играли на валу строящегося Адмиралтейства «на позор», то есть – для всех. Лично я так думаю, так трактую эту фразу…
Простая, казалось бы, учебная задача была выполнена первым оркестром настолько успешно, что элементарные «экзерциции» адмиралтейского оркестра превратились в ежедневный предполуденный концерт. Позже местом выступлений становится только что построенная башня. И уникальная «служба времени» – концерт на башне Главного Адмиралтейства, завершаемый полуденным выстрелом сигнальной пушки, - становится одной из славных достопримечательностей старого Петербурга.
Официальный статус хора военной музыки адмиралтейского батальона оркестр получил в феврале 1711 года по указу императора Петра Великого. Этот указ о введении в русской армии и на флоте хоров военной музыки (так в старину называли оркестры) явился краеугольным камнем дальнейшего развития и процветания популярного в России жанра – духовой военной музыки.
Следует сказать, что при Петре Первом Адмиралтейский оркестр был невелик. Он состоял из семи гобоистов и десяти барабанщиков. Гобоистами называли раньше всех музыкантов-духовиков, кроме трубачей. Только трубачи и литавристы носили в то далекое время, как и в наши дни, свое истинное наименование.
Вплоть до конца восемнадцатого века поднимались адмиралтейские музыканты на башню для своего предполуденного концерта. Но времена меняются. Наступило короткое царствование императора Павла Первого. Павел вообще не жаловал военную музыку, а тут еще затеял перестройку Главного Адмиралтейства по проекту и под руководством Адриана Захарова. Верфь перенесли на новое место, ниже по течению Невы. Адмиралтейский батальон расформировали. Полуденные концерты на время строительства приостановили. Эта «приостановка» длится до наших дней… Новое здание Адмиралтейства было завершено в царствование Александра Павловича, которому и достался почет, а также имя его получил вновь разбитый перед Адмиралтейством парк – Александровский сад.
После открытия в Адмиралтействе в 1798 году императором Павлом I Училища корабельной архитектуры, последующие 200 лет история оркестра неразрывно связана также и с этим учебным заведением.
В 1872 году петербургское Училище корабельной архитектуры, возникшее при Адмиралтействе, перевели в Кронштадт – цитадель российского флота. Именно там, в Кронштадте, Адмиралтейским оркестром, как и всеми другими оркестрами кронштадского порта, в 1878 году дирижировал Н.А.Римский-Корсаков – первый инспектор военно-морских оркестров России!
Николай Андреевич Римский-Корсаков организовал сводный оркестр кронштадского порта, с которым дал три благотворительных («инвалидных») концерта. Для этих концертов он специально написал «Вариации для гобоя», «Концерт для тромбона» и «Концерт для кларнета». Гобойные вариации и тромбоновый концерт были успешно исполнены в сопровождении сводного оркестра под личным управлением автора.
Н.А.Римский-Корсаков первым из великих русских музыкантов уделил жанру военной музыки серьезное профессиональное внимание.
В Кронштадте училище встретило и Первую мировую войну, и Манифест об отречении царя…
После известных перемен 1917 года Училище корабельной архитектуры не было расформировано. Оно было реорганизовано и стало готовить инженерные кадры для рабоче-крестьянского Красного флота. Училище возвратили в Петроград, в Адмиралтейство. Оркестр (вместе с училищем) вернулся под золотой шпиль и продолжил свою славную историю.
В довоенные годы оркестр ВВМИУ имени Дзержинского (так теперь стало именоваться бывшее Училище корабельной архитектуры) был известен как один из лучших в Военно-морском флоте СССР. В 1938 году его возглавлял техник-интендант 1-го ранга Г.Н.Степанов. С 9 августа 1939 года капельмейстером оркестра ВВМИУ был опытный дирижер, интендант 1-го ранга Семен Петрович Ротмиль (1883–1943). В 1940 году его сменил замечательный музыкант подполковник Александр Иванович Цветков; в 1946 году оркестр под его руководством был награжден серебряными фанфарами - «За успехи в музыкальной подготовке».
С 1950 по 1960 г. оркестром руководил майор Сергей Васильевич Полянский.
С 1960 по 1976 г. во главе оркестра был майор Вартан Михайлович Барсегян – талантливый дирижер и композитор. Это был поистине легендарный период расцвета оркестра, ставшего под управлением такого мастера абсолютно лучшим в Ленинградском гарнизоне. В.М.Барсегян оставил большое композиторское наследие, его яркие и самобытные произведения и поныне украшают репертуар оркестра.
К сожалению, в истории оркестра были не только периоды, осененные лаврами успехов. В 1976 году майора В.М.Барсегяна внезапно сменяет лейтенант М.Ф.Боржков. Его неумелая деятельность нанесла оркестру большой ущерб. Оркестр пережил этот мрачный период только благодаря выдержке сплоченного коллектива высококлассных музыкантов и старшине оркестра старшему мичману Натану Владимировичу Идзону, яркому кларнетисту и хорошему организатору, с 1978 по 1985 годы исполнявшему обязанности военного дирижера.
Необычные, значительные музыканты и педагоги составляли коллектив оркестра.
С 1985 года оркестром руководит заслуженный артист России капитан 2 ранга А.А.Карабанов. С этим именем связана новая страница истории коллектива.
Начиная с 1945 года оркестр — постоянный участник парадов Победы в Москве, на Красной площади. Как настоящая боевая единица, коллектив выступал с концертами в горячих точках: в Афганистане и Чечне. В 1993 году первым среди российских военных оркестров участвовал в программе фестиваля военной музыки в Королевском турнире в Лондонском Альберт-холле, а в 1998 году также первым представлял Россию на крупнейшем в мире и самом престижном фестивале военной музыки в Эдинбурге (Шотландия).
Кстати сказать, россияне на этом крупнейшем европейском фестивале давно в числе первых — недавно фестиваль возглавил Валерий Гергиев.
Оркестр постоянно обеспечивает общегородские церемонии и праздники. За высокопрофессиональное музыкальное обеспечение визита в Санкт-Петербург королевы Великобритании Елизаветы Второй в октябре 1994 года оркестр награжден Благодарственной грамотой президента Российской Федерации.
Сейчас в вооружённых силах Российской Федерации около 250 военных духовых оркестров. Много это или мало, судите сами. Давайте сравним. В Германии их 50, но в отличие от России, где много полковых оркестров со штатом в 20 человек, в Германии в каждом таком коллективе от 50 до 70 музыкантов. Это неспроста и, думается, численный состав российских оркестров должен быть на порядок выше. Тогда творческий потенциал каждого такого коллектива будет значительно больше.
Самые маленькие музыкальные военные коллективы в Российской армии сегодня – в звене полков и соединений. Следующие категории армии Российской Федерации – оркестры военно-учебных заведений, количественный состав которых чуть больше. Потом идут оркестры штабов военных округов, флотов, и на вершине своеобразного военно-музыкального олимпа находятся образцовые оркестры. Это в первую очередь Центральный военный оркестр Министерства обороны, концертный Образцовый оркестр Военно-морского флота имени Римского-Корсакова и Образцовый оркестр почетного караула, который привлекается к встречам и проводам глав государств и правительств.
В 1998 году в результате реформирования оркестровой службы Военно-морского флота Адмиралтейский оркестр перешел под юрисдикцию командира Ленинградской военно-морской базы. Закрыта училищная страница истории оркестра. И открыта новая… О своем отношении к Амиралтейскому оркестру капитан первого ранга Карабанов говорит так: «Частица моей души осталась в Адмиралтейском оркестре, это мой любимый коллектив».

Карабанов о себе и своем творчестве
О Карабанове говорят сегодня, что он большой пропагандист духовой музыки. Не только яркое дирижирование, но и блестящие комментарии к концертам, постоянные выступления на различных петербургских теле- и радиоканалах в передачах, посвященных военной музыке России, сделали его любимцем публики. Алексею Карабанову удалось воспитать в Санкт-Петербурге новое поколение филармонических слушателей – любителей духовой музыки.
С 2000 года Алексей Карабанов ежегодно проводит в Санкт-Петербурге Международный фестиваль «Адмиралтейская музыка», являясь его генеральным продюсером и художественным руководителем.
Говорит Алексей Карабанов:
В Адмиралтейском оркестре подавляющее большинство матросов – это опытные, профессиональные исполнители, они заботятся о своем профессиональном росте и музыкальной карьере. Многие музыканты Адмиралтейского оркестра в Санкт-Петербурге сейчас являются в то же время солистами оркестров Мариинского театра и оркестра Петербургской филармонии. Всегда говорю, если у человека внутри горит желание добиться высоких результатов в своей профессии, он их добьется!
Мы много выступаем по всей России, в Москве и в городах недалеко от столицы. Но этого недостаточно. Когда мы выступаем в провинции и видим, как нас прекрасно встречает публика, видим ее восторженную реакция буквально на все, что мы исполняем, создается ощущение, что в некоторых местах просто «культурный голод». Фонограмма уже всем приелась, надоела до невозможности, поэтому так тепло принимают нашу живую музыку. И, согласитесь, военный оркестр, а в особенности морской – это особая стать!
Когда в Санкт-Петербурге на День города по Невскому проспекту идут военные оркестры, это зрелище! Вдоль проспекта стоят тысячи людей, машут руками, флажками. Они кричат нам: «Молодцы! Ура!». Вот такие эмоции вызывает наша музыка и один лишь наш бравый вид. В глазах людей мы – олицетворение морской мощи их страны – России!
… Меня часто спрашивают, почему я выбрал профессию военного музыканта. Тут очень сильное влияние оказал на меня военный оркестр штаба Ленинградского военного округа и его дирижер Владимир Назарович Бычков. Это был потрясающий художественный коллектив, во главе с талантливым дирижером, отличным интерпретатором всей музыки, которую исполнял его оркестр. В музыкальных кругах Ленинграда говорили: Есть оркестр Мравинского и есть оркестр Бычкова. Вот такое было высокое сопоставление по своей виртуозности и блеску исполнения.
Мне захотелось достичь тех же высот, что и мною обожаемый Бычков. По сути, он тоже был моим косвенным учителем.
В начале моей творческой карьеры мне приходилось жить на два города. Москва - это своеобразный город. На взгляд из Петербурга, Москва казалась другой, иной, на практике же всё оказалось не так. Не хочу углубляться в эту тему... Но тем не менее, не жалею, что живу и работаю в Москве. Очень интересная работа. Да и мне, честно говоря, в Петербурге хотелось чего-то нового. Столько лет на одном месте…
Из Флотского оркестра – в Образцово-показательный
Центральный концертный образцовый оркестр ВМФ имени Н.А.Римского-Корсакова – ведущий творческий коллектив Военно-морского флота РФ, имеет сегодня, как минимум, более чем 70-летнюю историю. Его первые концерты проходили на фронтах Великой отечественной войны, на кораблях и на суше под грохот орудий. Марши и старинные вальсы напоминали матросам о доме и вселяли веру в победу и в скорое возвращение в родные края.
23 декабря 1941 года приказом командира Ульяновского флотского экипажа № 53 была образована музыкальная команда и назначен первый военный дирижер – техник-интендант 1-го ранга Карпей-Лазарев Александр Михайлович. В своем большинстве музкоманда состояла из моряков-фронтовиков, прибывших из госпиталей, где они находились в связи с полученными ранениями на фронтах Великой Отечественной войны.
С 26 мая 1942 года согласно штату № 028/259-А указанная музкоманда была преобразована в военный оркестр при Московском флотском экипаже (МФЭ). С 10 июля 1943 года приказом НК ВМФ № 02328 от 10.07.1943 капельмейстером оркестра был назначен майор административной службы Цветков Александр Иванович, который руководил оркестром до 13 октября 1944 года.
В целях улучшения подготовки кадров музыкантов-специалистов для оркестров ВМФ, оркестр МФЭ в октябре 1944 года был преобразован в Отдельный учебный оркестр наркомата ВМФ, его возглавил майор адмиральской службы Иванов Георгий Павлович. 6 сентября 1945 года был произведен смотр Отдельному учебному оркестру НК ВМФ. Смотр показал хорошую специальную и строевую подготовку оркестра. За успехи, показанные на смотре, Отдельный учебный оркестр НК ВМФ приказом заместителя народного комиссара ВМФ № 406 от 18.09.1945 года был переименован в Отдельный образцовый оркестр НК ВМФ, соответственно был изменен и его штат. Начальник оркестра майор административной службы Иванов Георгий Павлович награжден ценным подарком, лучшие музыканты премированы.
Полковник Георгий Павлович Иванов, будучи начальником оркестра и впоследствии инспектором оркестров ВМФ, сыграл большую роль в преобразовании коллектива в один из лучших оркестров ВМФ.
В разное время в оркестре работали дирижерами или являлись его начальниками: заслуженный деятель искусств Латвийской ССР подполковник Сосновский Михаил Владимирович, Лейи Дмитрий Михайлович, заслуженный деятель искусств Азербайджанской ССР, подполковник Алявдин Георгий Петрович, которого, кстати, дирижер Карабанов назовет позже своим главным учителем. Левин Борис Елеазарович – в 1970-1976 гг., подполковник. Солодахин Владимир Михайлович, в 1976-1997 гг., народный артист Российской Федерации, капитан 1-ранга. В 1997-2007 гг. – народный артист Российской Федерации капитан 1-ранга Данильченко Александр Сергеевич.
Сегодня оркестр – один из лучших творческих коллективов Вооруженных Сил России, он снискал себе авторитет и уважение не только в странах СНГ, но и во многих странах мира, где с триумфом выступал: в Швеции, Финляндии, Австрии, Германии, Франции, Великобритании, США, Северной Корее, Египте и Эфиопии. В репертуаре оркестра произведения Баха, Гершвина, Римского-Корсакова, Рахманинова, Скрябина. Широко представлены песни российских композиторов на морскую тематику. Кроме большого духового оркестра, в состав коллектива входят мужская вокальная, балетная группы, ансамбль народных инструментов и солисты.
Свой 70-летний юбилей оркестр отметил в Москве, на сцене Малого театра. В концерте приняло участие немало звёзд и даже легендарных исполнителей - таких, как, например, Елена Образцова и Зураб Соткилава. Но это еще не всё! Специальным гостем программы был Оркестр волынщиков Москвы. Большинство слушателей в зрительном зале о таком коллективе никогда и не слышало.
Интервью в жанре «монолог»
- В 12 лет я впервые взял в руки кларнет, а в 15 поступил в ленинградское музыкальное училище при консерватории имени Римского-Корсакова, в класс известного российского кларнетиста и педагога Исаака Григорьевича Рогинского (1921-1987), - начинает свой рассказ Алексей Карабанов по моей просьбе. И продолжает:
- И.Г.Рогинский был лауреатом Всесоюзного (Москва, 1941 год, 1 премия) и Международного (Прага, 1947 год, 1 место) конкурсов. В 1946 году он окончил Ленинградскую консерваторию (класс В.Генслера), в 1939-1974 годах был солистом оркестра театра оперы и балета имени Кирова, в 1946-1956 годах преподавал в Ленинградской консерватории, а в 1965-1978 годах был преподавателем в музыкальном училище имени Римского-Корсакова.

- Мои родители не были связаны с музыкой, - рассказывает Алексей Карабанов, - они не играли главную роль в моем становлении музыканта, а только играли роль направляющую. Мама была моим советчиком, помогала мне в организации учебного процесса. Из всех своих преподавателей хочу назвать своего главного учителя. Это поистине легендарная личность, педагог и дирижёр, профессор института военных дирижеров – полковник Г.П.Алявдин. Алявдин был учеником Ильи Александровича Мусина, видного советского дирижёра, музыкального педагога и теоретика дирижирования, создателя ленинградской дирижёрской школы. К этому надо добавить, что он был народным артистом РСФСР, почётным членом Королевской академии музыки в Лондоне. Георгий Петрович Алявдин, как и его учитель, отличался высокой требовательностью и бескомпромиссностью при работе над музыкальным произведением. Учил нас ювелирности исполнения, щепетильности во всем, и не только в музыке.
Я уже рассказывал, что очень сильное влияние на выбор мною профессии оказал военный оркестр штаба Ленинградского военного округа и его дирижер Владимир Назарович Бычков. В день 30-летия блокадного исполнения знаменитой Седьмой симфонии, 9 августа 1972 года, состоялся концерт, в котором Ленинградскую симфонию Д.Д.Шостаковича исполняли симфонический оркестр Малого театра оперы и балета и духовой оркестр штаба округа. Этим коллективом дирижировал заслуженный артист РСФСР подполковник В.Н.Бычков, которому в тот вечер вручили дирижерскую палочку К.И.Элиасберга из того, блокадного, оркестра.
После того, как я окончил институт военных дирижеров, меня направили возглавить оркестр высшего инженерного морского училища имени Ф.Дзержинского – бывшего Павловского Училища корабельной архитектуры. Сегодня это Адмиралтейский оркестр Ленинградской военно-морской базы. Я тогда был лейтенантом. Интересные были годы. Тогда я только набирался дирижерского опыта. Наш оркестр постоянно играл в парках и садах. Выступали мы в субботу и воскресенье по два раза в день. Один концерт в 12 часов – у фонтана перед Адмиралтейством, другой в 18 часов – в Парке Победы. Каждую неделю мы готовили новую программу. Это дало многое оркестру, и через некоторое время его было не узнать. Вот так – от лейтенанта и до подполковника, 22 года на одном месте.
О дирижере Валентине Лященко
С сентября 2008 года старшим дирижёром Ленинградской военно-морской базы, художественным руководителем и дирижёром Адмиралтейского оркестра стал старший лейтенант Валентин Лященко.
Обязательную после четвёртого курса консерватории стажировку в должности военного дирижёра курсант Лященко провёл в Адмиралтейском оркестре Санкт-Петербурга под руководством Алексея Карабанова.
«Уйдя из Адмиралтейского оркестра, я оставил после себя достойную смену. Валентин Лященко, мой ученик-стажёр, - прекрасный дирижер, замечательный человек, мы продолжаем с ним творческое сотрудничество», - говорит Алексей Карабанов.
Борис Александрович Диков
Не могу не сказать в этом очерке несколько слов и о преподавателе Валентина Лященко в консерватории и Анатолия Карабанова в институте военных дирижеров – прекрасном педагоге и человеке известном кларнетисте Дикове. Мне тоже приходилось с ним не раз встречаться, я его неплохо знал.
Б.А.Диков - доктор искусствоведения (1987), профессор Московской консерватории. Б.А.Дикову принадлежит большое количество учебно-методических трудов. Среди учеников Дикова такие заметные личности в мире музыки, как военный дирижёр народный артист Украины Александр Салик, народная артистка России саксофонистка Маргарита Шапошникова, другие заметные музыканты.
Мало кто из музыкантов, наверное, знает, что Борис Александрович Диков, кроме того, что был профессором гражданского ВУЗа, был еще и полковником, преподавателем кафедры института военных дирижеров. Наш оркестр выступал перед ним с концертной программой, а наш дирижер, Александр Салик, был в свое время учеником Бориса Александровича на военно-дирижерском факультете, поэтому для него это выступление было двойным экзаменом. Помню, он очень волновался (что меня немного удивило… Это с его-то профессиональным опытом!)…
Помню, мы играли только что написанную Е.Светлановым симфоническую поэму «Калина красная» и «Концерт для квинтета духовых с оркестром» А.Арутюняна. Диков не слышал этих произведений раньше и был приятно удивлен – самой музыкой, и хорошим, качественным ее исполнением. В концерте этом есть большое развернутое соло кларнета, и мне удалось исполнить его на хорошем уровне.
«Украшением праздника станет…»
По традиции, я всегда стараюсь добавить в свои очерки выдержки из прессы, рассказывающей о музыкальном коллективе, о котором пишу. Это привносит в рассказ некую документальность, что ли, и еще – сиюминутность, приближает повествование к сегодняшнему дню, к конкретному, вот этому часу, ведь пресса – это своего рода «машина времени», с помощью которой можно попасть в любой день нашей и не нашей эпохи. Услышать, что говорят о моих героях и их коллегах разные люди мира музыки. Поэтому я иной раз с удовольствием просто цитирую газеты. В них нередко пишут, анонсируя выступления моих героев: «Украшением праздника станет…». И это приятно. Цитирую.

СМИ об Адмиралтейском оркестре (2005 год)

Оркестр исполняет как прикладную военную, так и старинную, классическую, современную и танцевальную музыку. Выступления Адмиралтейского оркестра в лучших концертных залах Санкт-Петербурга давно стали неотъемлемой частью музыкальной жизни города. Адмиралтейский оркестр – постоянный участник петербургских международных фестивалей: «Дворцы Санкт-Петербурга», «Большой вальс», «Адмиралтейская музыка», «Пасхального фестиваля» и Фестиваля военных духовых оркестров.
С Адмиралтейским оркестром постоянно выступают лучшие зарубежные дирижеры. 22 июня 1991 года, в годовщину начала Великой Отечественной войны, это был капитан Королевской морской пехоты Великобритании Ричард Уотерер. Посвященный началу войны концерт прошел в зале Адмиралтейства, затем было выступление в Александровском саду, у фонтана.
В 1998 году тот же Уотерер выступил с военными музыкантами Петербурга в зале Капеллы с программой «Седой Британии бравурная музыка». Выступал он уже в качестве главного дирижера и начальника оркестровой службы Королевской морской пехоты Великобритании, в звании подполковника.
В июне 1999 года главный дирижер оркестра Королевской морской пехоты Нидерландов майор Морис Хамерс выступил вместе с Адмиралтейским оркестром в Большом зале филармонии.
Выступление главного дирижера Оркестра полиции города Гамбурга К.Кресге с программой «От Моцарта до джаза» прошло вместе с музыкантами-балтийцами, солировал Джигс Вигхам, тромбон.
В 2002 году – гость оркестра главный дирижер Оборонительных сил Эстонии капитан Пеетер Саан. Выступление проходит всё в том же, столь полюбившемся публике, зале Капеллы, программа называется «Каприччио Эстоньол».
В феврале 2003 года в Большом зале филармонии имени Шостаковича с оркестром выступает главный дирижер Королевского военно-морского оркестра Швеции капитан 3 ранга Андреас Хансон с программой «Шведы на Неве», к 300-летию географических потерь Швеции. Отмечали в этой стране и такую дату…
2004 год, февраль, Большой зал филармонии имени Д.Д.Шостаковича – уже известный публике главный дирижер Оборонительных сил Эстонии майор Пеетер Саан и главный дирижер военно-морского оркестра Финляндии капитан-лейтенант Тимо Котилайнен, программа «Музыка баталий». В марте того же 2004 года в том же зале Большого зала филармонии с Адмиралтейским оркестром выступил профессор, доктор Вильям Маламбри (США), программа называлась «Ностальгия».
С Адмиралтейским оркестром выступали прославленные солисты-духовики: заслуженный артист России Максим Игнатьев (тромбон), лауреат международных конкурсов Дмитрий Зоркин (тромбон), лауреат международных конкурсов Леонид Коркин (труба), лауреат международных конкурсов Андрей Янковский (гобой), лауреат международных конкурсов Алексей Позин (валторна), солист Российского национального оркестра Владислав Лаврик (труба), лауреат международных конкурсов Николай Попов (флейта).
Оркестром записаны семь компакт-дисков: «50 лет Победы», (1995), «Ленинградские воспоминания», (1998), «Привет из Петербурга», (1998), «Под знаком орла», (2000), «Музыка российской императорской гвардии», (2000), «Музыка российской императорской гвардии, часть 2», (2005), «Музыка воинской славы», (2005), а также музыка к кинофильму «Особенности национальной рыбалки» композитора В.В.Панченко, (1999).
Оркестр неоднократно удостаивался чести выступать перед коронованными особами Европы: королевой Великобритании и Северной Ирландии Елизаветой II, королевой Нидерландов Беатрикс, королем Швеции Карлом XVI-Густавом, наследными принцами и принцессами. Гостями эрмитажных концертов адмиралтейцев были и потомки российского императора – князья российские Николай Романович и Михаил Романович Романовы. Оркестр называют самым интеллигентным военным оркестром России. И это высшая для него оценка.
В мае 2003 года Адмиралтейский оркестр принял активное участие в подготовке и праздновании 300-летия Санкт-Петербурга, а так же был приглашен в Государственный Эрмитаж для исполнения специальной музыкальной программы для глав государств – участников Санкт-Петербургского саммита из более чем сорока стран мира.
Адмиралтейский оркестр награжден Почетным дипломом Законодательного собрания Санкт-Петербурга, Почетными дипломами Государственного Эрмитажа. Кстати, выражение «самый интеллигентный оркестр России» по отношению к Адмиралтейскому оркестру принадлежит директору Государственного Эрмитажа М.Б.Пиотровскому.

Флотский аристократизм
«Оркестр ВМФ – это моя жизнь»! - продолжает маэстро Алексей Карабанов. «Музыка ведь – это такая профессия, которая не оставляет тебя ни на секунду. У музыкантов не бывает уикенда. Формально у тебя есть отпуск, но… Голова все время напряжённо работает: как лучше сделать это или это. Мысли, мысли, мысли… На программе Алины Кабаевой «Шаги к успеху» в 2011 году я услышал в свой адрес такой вопрос: «В чем успех оркестра ВМФ?». А в самом деле, в чем он? Я над этим как-то никогда и не задумывался… Не хочу обижать своих коллег – военных музыкантов сухопутных войск, которых очень уважаю и почитаю. Но думаю, что наш успех в аристократизме. Моряки сохранили эту, если можно так выразиться, аристократическую жилку, что ли. Талант музыканта и флотский аристократизм создает что-то неповторимое, что отличает нас от других».

ГКЧП, 1991 год и новый Санкт-Петербург

«В 1991 году, в сентябре, сразу после событий ГКЧП мы впервые выступали во Франции, на фестивале военной музыки, в городе Лилль. Так получилось, что в день нашего отъезда на гастроли произошло это «эпохальное событие» с попыткой военного переворота в России, и многое изменилось в стране... Мы вылетели из Ленинграда, а прилетели уже в Санкт-Петербург. За время нашего полета городу вернули исконное название.
На это сразу обратили внимание все французские журналисты, освещавшие лилльский фестиваль. Но это не всё. Мы были первым русским военным оркестром за рубежом, выступавшим под российским триколором и исполнявшим гимн РСФСР (патриотическая песнь М.И.Глинки) вместо гимна СССР. Это был фурор! Незабываемое впечатление. Когда оркестр проходил в финале фестиваля вдоль трибун, вся публика (18 тысяч зрителей!) встала, приветствуя российский оркестр! А над трибунами реял российский флаг! Для них тогда это была и неизвестная пока страна – Россия, и неизвестная её музыка.
За 20 лет полностью изменился репертуар наших оркестров. Исчезла партийная музыка, а ее было много, катастрофически много! С открытием железного занавеса мы начали играть много западно-европейской музыки, да и музыки других стран мира. С этой музыкой в советское время мы не были знакомы. Мы жили как на острове. А сейчас, несмотря на то, что «остров» стал меньше, но вот новой интересной музыки стало больше. Большую роль в расширении репертуара играют международные фестивали и конкурсы духовой музыки, во многих странах мира, и у нас в стране тоже их много. Среди них – «Спасская башня», фестиваль в Эдинбурге, в Бреде (Голландия). Военные музыканты на них являются посланниками мира».
В октябре 1993 года Алексей Карабанов совершил свой первый выезд за рубеж уже в качестве приглашенного дирижера. По приглашению университета Бригхама Янга (Штат Юта, США) он выступил с лекцией и познакомил студенческий оркестр университета с не известной в тех краях оригинальной музыкой для духового оркестра В.Барсегяна и В.Мальгина. В октябре 1999 года Алексей Карабанов дирижировал программой русской музыки в концерте оркестра Королевской морской пехоты военно-морской базы «Нельсон» в британском Портсмуте.
Блестящая работа Алексея Карабанова как дирижёра превратила Адмиралтейский оркестр в один из лучших музыкальных военных коллективов России. Старшему лейтенанту Лященко, преемнику, оставалось лишь поддерживать в оркестре заведенный раз и навсегда образцовый флотский порядок. Ну и, хранить традиции русской военной музыки, конечно!

Мы с Алексеем Карабановым снова в Питере
Из материалов интернета

С 2000 года в Петербурге ежегодно проходит Международный фестиваль «Адмиралтейская музыка». Это фестиваль флотской музыки и военно-морских концертных оркестров. За годы существования фестиваля его гостями были известные дирижеры из многих стран мира. Все они привозили новую, неизвестную или редко исполняемую для российской публики музыку.
Фестиваль «Адмиралтейская музыка», прежде всего, посвящен морской музыке, пропагандируя традиции флотских музыкантов старого Петербурга, бережно хранимые со времен Н.А.Римского-Корсакова, творческому наследию которого и посвящает свое выступление Адмиралтейский оркестр Ленинградской военно-морской базы. Кроме музыки, вышедшей из-под пера классика, в программу концертов также входят обычно произведения Мусоргского и Бородина, чья творческая судьба неразрывно связана с творчеством Римского-Корсакова. Со временем тематика еще больше расширилась.
«Приношение Римскому-Корсакову». Санкт-Петербург
«Так назвали музыканты одно из своих торжественных выступлений, что прошло в череде концертов очередного международного фестиваля «Адмиралтейская музыка», посвященного юбилею Римского-Корсакова. В программу было включено одно из самых ярких сочинений композитора — симфоническая сюита «Шехерезада». Программа была названа «1001 ночь в музыкальных сказках Шехерезады». И пресса тут же восторженно написала о «Шехерезаде с флотским шармом» и «Шехерезаде в военно-морском наряде».
Стоит вспомнить, что большое значение для развития военной музыки в России имела многосторонняя и активная деятельность Н.А.Римского-Корсакова, являвшегося первым инспектором военно-морских хоров (оркестров) с момента введения этой должности (1873) до ее упразднения (1884). За 11 лет своей работы на этом посту Римский-Корсаков не только усовершенствовал составы военных оркестров, но и приложил много сил и энергии в деле подбора и обучения кадров военных музыкантов и капельмейстеров.
Наряду с сочинением Римского-Корсакова в программе концерта прозвучали симфонические картины для фортепиано с оркестром «Ночи в садах Испании» испанского композитора Мануэля де Фальи. Особая прелесть была в том, что перед каждым отрывком или музыкальной частью чтецом была рассказана сказка, а затем эта сказка оживала в музыке. Вот такая необычная по форме была эта программа! «Я перечел огромное множество вариантов «Тысячи и одной ночи», и мы делали для концерта сказки о Синдбаде-мореходе, так как все-таки наш оркестр морской», - делится дирижер Карабанов.
В программе также прозвучали: Римский-Корсаков – увертюра к опере «Царская невеста», Мусоргский – «Ночь на Лысой горе», Бородин – увертюра и сцены из оперы «Князь Игорь». Солисты: Эдем Умеров (баритон), лауреат международных конкурсов Тимур Абдикеев (бас), лауреат международных конкурсов Людмила Шкиртиль (меццо-сопрано). Дирижировали концертом заслуженный артист России капитан 1 ранга Алексей Карабанов и старший лейтенант Валентин Лященко». И это был один из ярких примеров творческого симбиоза двух соратников, коллег, военных служителей музыки.

«И только музыка одна»
Идея проведения этой историко-музыкальной акции принадлежит доктору исторических наук Юлии Кантор. Она предложила взять за основу обнаруженную в архивах «Роспись придворного оркестра», игравшего в Николаевском зале Зимнего дворца 100 лет назад на концерте в честь 300-летия Дома Романовых. Опираясь на программу 1913 года, участники концерта решили предложить слушателям современный взгляд на важное для российской истории событие.
«В отличие от концерта столетней давности, в нашем концерте не было ни юбилейных церемоний, ни хвалебных гимнов, ни придворных славословий, — говорит Алексей Карабанов, — только музыка, так или иначе связанная с царской семьей и значительными событиями истории России за годы правления династии Романовых. Это, в первую очередь, фрагменты оперы Глинки «Жизнь за Царя». Другое знаковое сочинение — посвященный русско-османской войне 1877-1878 годов Славянский марш Чайковского. Прозвучали и некоторые произведения, выбранные Николаем II для юбилейного концерта к 300-летию династии: элегия из Серенады для струнного оркестра Чайковского, «Рассвет на Москве-реке» из оперы Мусоргского «Хованщина», Концертный вальс Глазунова».

Из материалов интернета.
Центральный образцовый оркестр ВМФ им. Н.А.Римского-Корсакова (Москва)

«Краски урожая». Новая концертная программа Центрального концертного образцового оркестра имени Н.А.Римского-Корсакова посвящена 80-летию одного из мэтров современной отечественной тромбоновой школы – народного артиста России, профессора Санкт-Петербургской консерватории В.В.Сумеркина.
Захватывающая атмосфера праздника воцарится в этот вечер под сводами старейшего концертного зала северной столицы. В названии программы использованы два сочинения современных авторов, которые прозвучат в числе других композиций в этот вечер: «Краски» (Аппермонт) и «Сбор урожая винограда» (Маккей).
Поистине звездный состав солистов – лучших тромбонистов России, учеников профессора В.В.Сумеркина делает концерт уникальным явлением петербургского концертного сезона. Солисты оркестра Мариинского театра Алексей Лобиков и Михаил Селиверстов, солист Национального филармонического оркестра России Александр Горбунов и группа тромбонов академической Капеллы имени М.И.Глинки: Филипп Павлов, Павел Сердюк, Даниил Горохов исполнят современные произведения для солирующего тромбона с духовым оркестром. Их игра станет украшением праздника.
Эта программа уже была исполнена в Большом зале Московской консерватории. При этом консерватория не только гостеприимно принимала на своей эстраде блестящих петербургских тромбонистов (один из которых – Александр Демиденко – ныне аспирант Московской консерватории), но представила и свои звездные кадры. В концерте приняли участие лауреат многочисленных международных конкурсов, преподаватель кафедры духовых и ударных инструментов Михаил Безносов (кларнет) и студент консерватории, лауреат Международного конкурса Артем Науменко (флейта).
Петербургская версия программы также пройдет при поддержке Санкт-Петербургской консерватории имени Н.А.Римского-Корсакова, Санкт-Петербургского Дома музыки и Московской консерватории имени Чайковского.
Помимо безграничного пиетета, который выразят в этот вечер участники концерта профессору В.В.Сумеркину, объединяющим звеном, соединяющим на эстраде две старейшие консерватории страны, является Центральный концертный образцовый оркестр имени Н.А.Римского-Корсакова Военно-морского флота России, который будет аккомпанировать участникам концерта.
Лучшие тромбонисты России, ученики Виктора Сумеркина, соберутся, чтобы поздравить своего выдающегося педагога. Сегодня в России практически во всех оркестрах играют тромбонисты его учебного класса. Многие из них работают за рубежом: в Украине, Германии, Колумбии, Израиле, Южной Корее, Вьетнаме, Польше. За дирижёрским пультом концерта — прославленный Алексей Карабанов».
«Нахимовский праздник».
В музее-заповеднике «Хмелита» (Смоленская область), на территории которого малая родина адмирала Нахимова - сельцо Городок, прошел праздник, посвященный очередной годовщине со дня рождения Павла Степановича Нахимова. К 200-летию адмирала Нахимова был открыт единственный в стране музей, посвященный его служению России.
Ежегодно на Нахимовский праздник приезжает множество гостей: члены Морских собраний разных городов, представители флотов, ветераны, кадеты, участники молодежных общественных организаций, которые чтут имя великого патриота России, героя Синопа и обороны Севастополя.
В празднике традиционно принимает участие Центральный концертный образцовый оркестр имени Н.А.Римского-Корсакова ВМФ России. Казалось бы: всё, что связано с личностью адмирала Нахимова – предание такой далекой старины! Но ныне здравствующий оркестр российского Военно-морского флота старше нахимовской эпохи на добрых сто лет! Так жива и так актуальна сегодня его музыка!

Библиотека Адмиралтейского оркестра. Санкт-Петербург
Музыкальная библиотека Адмиралтейского оркестра — одно из старейших музыкальных собраний военной музыки России, свою историю ведет с 1882 года, с момента создания Придворного оркестра императора Александра III. Заведующим хором был назначен тогда полковник лейб-гвардии конного полка барон К.К.Штакельберг.
Впоследствии многое погибло в пожарах войн и революций, многое пришлось накапливать заново.
Одновременно с созданием оркестра К.К.Штакельберг начал собирать коллекцию музыкальных инструментов и ценную нотную библиотеку. Музыкальный музей, занимавший в то время одно из первых мест в Европе, открылся в 1900 году, и в нем уже было около трехсот инструментов. В музее было пять отделов: инструментальный, технический, акустический, литературно-музыкальный и нотный архив. Дело Штакельберга продолжил дирижер Карабанов. Так появились старинный и современный нотные архивы. По сути, это уже библиотека-музей.
Основной фонд библиотеки – это ноты, редкие рукописи, книги о музыке, а также коллекция афиш и программ концертов Адмиралтейского оркестра, в которой отражена вся его концертная и гастрольная жизнь.
Современная оркестровая библиотека насчитывает 2625 наименований музыкальных партитур. В ней собраны произведения композиторов многих стран, различных эпох, стилей и направлений музыки. В этой библиотеке мы сможем найти оригинальные произведения для духового оркестра, ансамбли духовых инструментов, переложения для различных составов оркестра, симфонические и фортепианные ноты. Кроме того, в библиотеку входит учебная и методическая литература.
Кроме подбора уникальных партитур, библиотека одновременно хорошо оснащается техническими средствами для брошюровки, копирования и ламинирования нотного материала, создан современный электронный каталог нот, некоторые партитуры переведены на электронные носители путём их сканирования, остальные — в форматы музыкальных редакторов Finale и Sibelius.
В 2003 году Алексей Карабанов выпустил подарочное издание старинного марша Ганса фон Блона — «Да здравствует Санкт-Петербург!» (партитура). Марш, написанный к 200-летнему юбилею города, выпущен ограниченным номерованным тиражом. Обладателями подарочной партитуры являются видные деятели науки и искусства.
В библиотеку оркестра входит и незначительный фонд художественной литературы, в частности, полное собрание сочинений Валентина Саввича Пикуля, в прошлом – юнги Балтфлота, подаренное вдовой выдающегося писателя.
Хранителем библиотеки Адмиралтейского оркестра уже долгие годы является Станислав Подгурский. Стало регулярным сотрудничество библиотеки оркестра с архивами Государственного Эрмитажа, Публичной библиотеки, Центрального Военно-морского музея и с Военно-морским архивом. А также и с другими библиотеками – с библиотекой Санкт-Петербургской филармонии и Санкт-Петербургской консерватории, с библиотекой Центрального оркестра ВМФ имени Н.Римского-Корсакова и Центрального оркестра министерства обороны Российской Федерации, с библиотекой института военных дирижёров, с библиотекой оркестра штаба Западного военного округа и военного оркестра военно-морской академии.
В 2012 году фонд библиотеки оркестра пополнился редкими партитурами трёх маршей Джоаккино Россини, посвящённых императору Николаю I. Ценное подарочное издание передано Адмиралтейскому оркестру Российским институтом истории искусств.
В 1921 году на базе бывшего Придворного оркестра была создана первая советская Филармония. В 2010 году руководство Санкт-Петербургской филармонии имени Шостаковича передало Адмиралтейскому оркестру в безвозмездное пользование библиотеку духового состава Придворного оркестра. Эта библиотека насчитывала на тот момент около 3000 изданий духовой, симфонической, камерной, вокальной и инструментальной музыки. Большую часть фонда составили дореволюционные издания. Среди особо значимых ценностей библиотеки – каталог нот с автографами известных музыкантов. Сегодня он пополняется…
Нельзя не сказать об удивительной инициативе и большом вкладе Алексея Карабанова по сохранению при Адмиралтейском оркестре уникальной по своей значимости нотной библиотеки.
Активная концертная работа дирижера, сотрудничество с известными музыкантами-инструменталистами и певцами требовала постоянного расширения репертуара и выполнения новых оркестровок. По приглашению Алексея Карабанова с Адмиралтейским оркестром регулярно выступали иностранные дирижёры, привозившие ноты из разных стран мира, обогащая библиотеку оркестра зачастую редкими партитурами. Так сложилась уникальная нотная библиотека оркестра, которая насчитывает сегодня более 5000 единиц хранения.

Еще один талант капитана

Невозможно обойти вниманием еще один талант героя нашего очерка. Алексей Алексеевич пишет рассказы - он их называет по-флотски байками. Но я бы сказал, скорее это не байки, а ценное дополнение к истории военной музыки в России.
Очень надеюсь на милость редактора нашего музыкального журнала Анатолия Леонидовича Дудина и прошу пропустить на страницы журнала хотя бы парочку из этих баек.
***
НЕМНОГО из истории российской военной музыки. О Павловской военно-музыкальной «реформе».
Государь-император Павел I, царь и самодержец Всероссийский, совершенно развалил военную музыку в России. Началось все с парада на Дворцовой площади, когда Павел, обойдя построенные для смотра полки, подошел к лейб-гвардии Преображенскому полку и, дойдя до оркестра, спросил командира полка - как бы не понимая:
- А это что за люди?
- Музыканты, Ваше Императорское Величество!
- Какие еще такие музыканты!!! Два лучших флейтщика и два лучших барабанщика, выйти из строя! Остальных – в солдаты!!!
Так был уничтожен лучший в России военный оркестр. Такая же судьба постигла и музыкантов всех остальных полков. Только флейты, пикколо и барабаны – вот и вся партитура...
Этот аскетический минимализм не имеет объяснения. Следует отметить, что, к счастью для России, отцы-командиры не спешили выполнять этот, мягко говоря, странный приказ. Они всячески прикрывали и прятали музыкантов и песенников, которых так же традиционно содержали в каждом полку. Это позволило впоследствии Александру I практически сразу восстановить военные оркестры в их былом великолепии.
***
ЦАРСТВОВАНИЕ Елизаветы Петровны отмечено, помимо трепетного отношения к янычарской музыке, о которой чуть подробнее скажем ниже, еще одним музыкальным явлением, безусловно, заслуживающим внимания. В это время в России возник совершенно новый, единственный в своем роде вид военной музыки – роговой оркестр или, как его называли современники, хор охотничьей музыки.
Как это часто бывает в истории, точная дата основания оркестра осталась в пыли веков, затерявшись где-то между 1751 и 1754 годами. Доподлинно известно, что в 1751 году обер-егермейстером был назначен гофмаршал Семен Кириллович Нарышкин, который бурно начал улучшение охотничьего дела с того, что переодел придворных егерей в новую красивую форму. Теперь на зеленых кафтанах царских охотников горели золоченые пуговицы с изображением дичи, голов волков и других животных, соответственно охотничьим специальностям. На шапках же был нашит золотой двуглавый орел. В общем, и форма и, как следствие, охотничья реформа удались на славу. Но этого Семену Кирилловичу показалось мало.
Ему совершенно не нравился звук охотничьих рогов, больше похожий на рев, особенно когда двадцать-двадцать пять егерей дули в свои рога. Что, собственно, и было нужно для охоты, поскольку от этого рева поднималась любая дичь и зверье. В употреблении русских егерей тогда были только старинные медные валторны самой разной формы и размера – от маленьких конусообразных прямых рожков до изогнутых баранкой (как и современная валторна) гигантов. И тогда обер-егермейстер решил облагородить звуки охоты. Это его и обессмертило.
С целью улучшения и приведения охотничьей музыки к благообразному мелодическому и гармоническому состоянию, Нарышкин пригласил придворного валторниста Мареша, уроженца Богемии. Считается, что Мареш только усовершенствовал охотничьи рога, но на самом деле это были совершенно новые музыкальные инструменты, им изобретенные.
Охотничью музыку современники называли русским чудом! Толпы и толпы гуляющих стекались в Летний сад, чтобы послушать роговую музыку придворных егерей.
Звуки роговой музыки были полны очарования. Они несколько напоминали звуки гобоев, кларнетов и фаготов, а также валторн, но тон их был нежнее и приятнее. Эффект, производимый таким оркестром, был поразительным, подобен звучанию низкого духового органа. Это была не только красивая, но и громкая музыка. Кстати, сегодня в Петербурге возрождают роговую музыку…
… Касательно же янычарской музыки некоторые историки считают, что русская военная музыка в допетровское время была довольно близка турецкой, или янычарской, музыке. Вероятно, этим и можно объяснить тот странный интерес, который у нас проявился в XVIII веке к военной музыке Турции, с которой Россия в то время беспрестанно воевала. Говоря о янычарской музыке, следует сказать несколько слов о самих янычарах.
Считается, что янычарское войско было впервые сформировано при султане Орхане в 1330 году из христианских (!) воинов. В основном это были славяне – сербы, русские, украинцы и болгары. Вот почему музыка янычарских полков была близка россиянам. Видимо, на генетическом уровне русские люди все-таки сохранили память о своей национальной музыке, полностью вышедшей из употребления усилиями Великого Петра. Даже сам инструментарий невольно подталкивает к этой мысли. Так русская сурна и турецкая зурна – просто один и тот же музыкальный инструмент. Нечего говорить о бубнах, барабанах и прочих «погремушках». Но если в России национальная военная музыка безвозвратно погибла при Петре, то в Турции она сохранилась до наших дней!
***
ЦАРЬ Петр был большой любитель практики. Постигая в Голландии основы кораблестроения, он не по книжкам приобщился к местной форме досуга – кружке пива. Так было до Петра, при Петре, после Петра, так остается и ныне. Но дисциплинированные голландские военные еще в незапамятные времена позаботились о том, чтобы и солдаты, и матросы, и капралы, и офицеры, и даже генералы и адмиралы вместе с адъютантами и денщиками, вовремя останавливали бы сладостное возлияние и невредимыми возвращались ночевать - кто домой, а кто в казармы. Для этой цели был изобретен специальный сигнал трубы – «Закрыть кран!». Ясно, о каком кране идет речь.
По-голландски этот сигнал звучит «Тап ту». Этот старинный сигнал сохранился до сих пор и дал жизнь замечательным, поистине театральным представлениям, именуемым в наши дни фестивалями военных оркестров.
Насаждая в России все голландское и немецкое, в том числе и любовь к пиву, Петр позаимствовал и военный сигнал «Тап ту». Так он и именовался в петровском Морском Уставе: «Играть тапту». Позднее этот сигнал русифицировался и стал называться «Вечерняя заря».
После победы русских войск в войне с Наполеоном в 1812 году и практически полной оккупации Европы в 1813-1814-1815 годах музыка российской вечерней зари приобрела на западе просто ошеломляющую популярность. Она всегда исполнялась в конце инвалидных концертов, получивших в Европе известность как «Монстр-концерты».
Российская военная вечерняя заря просуществовала до 1836 года, когда в нее вошел новый русский народный гимн «Боже, царя храни!».
Российская вечерняя заря не только сохранилась и пережила большевистский погром, но и до сих пор исполняется и любима в Европе. В 1994 году на гастролях в Германии Адмиралтейский оркестр впервые исполнил музыку российской вечерней зари во время конного турнира в городе Киль. С этого времени она в репертуаре Адмиралтейского оркестра и записана на компакт-диск «Музыка Российской императорской гвардии».
***
… Вот и подошел к концу мой очерк. Многое еще осталось в рабочем блокноте. Кое-что подождет своего часа и, возможно, будет опубликовано позже. Но не может ждать, просится наружу одно из любимых высказываний дирижера Алексея Карабанова - слова поэта, которые он нередко повторяет. Их я услышал от маэстро и как пожелание передаю вам, наши коллеги и почитатели музыки: «Поправим этот мир, добавив в ноты краски!».
***
***В очерке использованы фрагменты интервью с Алексеем Карабановым в программе «Шаг к успеху» Алины Кабаевой, материалы Интернета, личной переписки автора с Алексеем Алексеевичем, другое.

Москалёву С.Н. посвящается
Борис Турчинский: «Посвящение учителю!»


Две судьбы

…Мысленно возвращаюсь в недалекий еще 2007 год, когда в московском научно - популярном журнале «Оркестр» появился написанный мною первый очерк «Спасибо тебе, Салик!», повествующий о военном дирижере во времена моей работы и учебы в Одессе.
Я был окрылен. Думалось: вот так, очерк за очерком, буду рассказывать людям о близких по духу и памятных моему сердцу учителях и друзьях-музыкантах. В своих замыслах, творческих планах, это был, как бы, первый круг, всё только начиналось. Потом очерки рождались один за другим, их было много. Я рассказывал о дорогих мне людях мира музыки много и подробно. Но самым значимым человеком, который заложил крепкий фундамент в формировании меня как музыканта и просто, как человека, был мой первый учитель и дирижёр духового оркестра Дворца пионеров, города детства - Житомира – Семён Николаевич Москалёв. Этот человек заслуживает, чтобы о нём помнили и рассказали.
Жаль, что в детстве мы не можем оценить подарки судьбы, и память стирает многие события! Я мучительно думал, вспоминал события прошлых, далеко ушедших лет…. Но помог случай!!! Вот и не верь после этого, что в мире всё предрешено! Обширный материал о скромном дирижере оркестра Дворца пионеров Москалеве я получил… из биографии выдающейся исторической личности несколько иного плана и совсем другого уровня – народного артиста СССР, величайшего пианиста современности Святослава Рихтера. Может быть, и не совсем уж «из», но, скажем так, – «параллельно». Покажется шуткой, но это действительно так: Святослав Рихтер был племянником Семена Николаевича Москалёва, судьбы этих людей, близких и по духу и по крови, долго шли рядом.
Если мы заглянем в биографию великого пианиста современности – Святослава Рихтера, то прочтем не только о его выдающихся заслугах, но и обратим внимание на такую простую деталь: девичья фамилия его матери – Москалёва:
«Святослав Теофи́лович Ри́хтер (7 (20) марта 1915, Житомир — 1 августа 1997, Москва) — один из крупнейших пианистов XX века, известный своей виртуозной техникой, огромным репертуаром и глубиной интерпретаций. Основатель ряда музыкальных фестивалей, включая «Декабрьские вечера» в ГМИИ им. Пушкина. Народный артист СССР (1961). Герой Социалистического Труда (1975). Лауреат Ленинской (1961), Сталинской (1950) и Государственных премий РСФСР имени Глинки (1987) и России (1996). Первый в СССР обладатель премии «Грэмми» (1960). Родился в семье пианиста, органиста и композитора Теофила Данииловича Рихтера (1872—1941), преподавателя одесской консерватории и органиста городской кирхи; мать — Анна Павловна Москалёва (1892—1963), из русских дворян…».


«Танго с прошлым»

Как-то, просматривая страницы Интернета в поисках дополнительного материала для очередной статьи, я нашел информацию, а вернее, анонс книги известного украинского краеведа Георгия Павловича Мокрицкого из Житомира, журналиста, редактора издательства «Волынь». Его книга о нашем Житомире называется «Танго с прошлым». Название многообещающее и сразу говорит о том, что в книге затронута музыкальная тема.
Книга посвящена выдающимся людям, родившимся на Житомирщине. А это такие разноплановые личности, как знаменитый шахматист Осип Бернштейн. Владимир Векслер, советский физик, создатель синхрофазотрона. Ярослав Домбровский, польский и французский революционер, военачальник. Иосиф Дорфман, советский и французский шахматист. Известный русский писатель Владимир Короленко. Конечно же, самый знаменитый житомирянин – Сергей Королёв, конструктор космических кораблей. Борис Лятошинский, выдающийся украинский композитор-новатор, основатель современной композиторской школы, один из крупнейших композиторов XX столетия. Многие, многие другие. И, само собою, великий пианист Святослав Рихтер.
Сразу подумалось: эта книга может быть для меня очень полезной и интересной! Ведь многие из моих главных персонажей – житомиряне, и они стали известными музыкантами. Может быть, я почерпну из книги краеведа Мокрицкого что-то такое о них, чего до сих пор не знал?
Быстро нахожу нужную страницу в Интернете. Вот издательство «Волынь», вот адрес электронной почты главного редактора Г.П.Мокрицкого, заслуженного журналиста Украины… И уже буквально через пару часов получаю от него ответ!

«Уважаемый господин Турчинский! Рад Вашему интересу к моему творчеству и к книге! Но и к Вам у меня давно есть интерес в контексте подготовки к изданию 3-го тома «Энциклопедии Житомира», которую я выпускаю в своем краеведческом издательстве «Волынь». Том будет посвящен персоналиям выдающихся земляков, среди которых запланирована статья и о Вас. Кое-что в Интернете я «накопал», хотя Интернету не очень доверяя... Другого выхода поначалу не было, но сейчас, когда Вы сами мне написали (как говорится, на ловца и зверь бежит!) к счастью, уже есть! Но энциклопедия – это у нас с Вами будет следующий вопрос, так как 3-й том пока в работе. А пока поговорим о музыкантах Житомирщины. Я был бы очень благодарен за электронный вариант Вашей книги «Такая музыка звучит у нас в судьбе», хотя, откровенно, хотел бы иметь «бумажный» вариант в своей краеведческой библиотеке, где есть почти 1,5 тысячи различных книг! С благодарностью за внимание, Георгий Мокрицкий».

Это первое его письмо. А вот второе.

«Уважаемый Борис Романович! Присланный Вами текст книги в электронном варианте скачал, спасибо! И сразу открытия! Мы одного года рождения с Вами, и я хорошо знал и помню Семена Николаевича Москалёва, Вашего первого дирижера в житомирском Дворце пионеров, которого Вы упоминаете в ряде своих очерков. Как раз сегодня разговаривал с его вдовой, Еленой Адамовной, моей давней почитательницей (визави), с тех лет, когда капитально занялся поисками материала о Святославе Рихтере и его родственниках (1983 год), о котором теперь собрал большой архив и планирую к 100-летию выдающегося музыканта издать книгу. Вы будете удивлены, примете мои слова за шутку, но ваш любимый учитель Семен Николаевич Москалёв приходится дядей великому Рихтеру! Как тесен мир! Однако не буду Вас пока утомлять информацией, её очень много. С искренним уважением, Георгий Мокрицкий».

Еще письмо от Мокрицкого.

«Уважаемый Борис! Дочитываю Вашу очень интересную и удачную книгу! Высылаю Вам по листкам (отдельными письмами) воспоминания Елены Адамовны и фото из ее архива для Вас.

Вот это подарок! Да еще такой неожиданный! Наверное, недаром мне вдруг приснился сон, что я в Житомире. Провожу мастер-класс, что-то рассказываю, причём не в музыкальном училище, а почему-то в актовом зале городской библиотеки. Сон вещий… Я был очень удивлен, ведь вдове Москалева Елене Адамовне Москалёвой 99 лет! Даже не думал, что смогу пообщаться с ней, что судьба подарит мне такую возможность. Бывают чудеса!
…Я ее очень хорошо помню. Красивая, умная, интеллигентная женщина. Вот, кто мне поможет лучше всех воссоздать образ Семена Николаевича. И как только до сих пор я не занялся этой темой! А ведь Москалев – человек из, так сказать, самого ближнего круга моих героев, он должен быть в моих очерках одним из первых. Я всегда понимал это. Но как взяться за тему, как к ней подступиться, до сих пор я не представлял.
Получив заветный телефон, сразу же звоню Елене Адамовне и получаю шок. Вы не поверите! «Борис, конечно же, я помню вас!». Помню и вашего папу Романа, отличного музыканта, прекрасного человека. Семён Николаевич очень его уважал. А еще был у вас брат, тоже играл в оркестре, вот его имени точно не помню, но, кажется, Леонид, ведь так?». «Да, всё именно так, Елена Адамовна!».
«А еще, Борис, мы несколько раз приходили на ваши концерты городского духового оркестра, и Сеня был горд, слушая вашу игру и дирижирование, говорил: Леночка, не все мои ребятки стали профессиональными музыкантами, но некоторые меня радуют своими достижениями – Борис Турчинский, Борис Фишерман, Сережа Голоскевич, Изя Лахман, Миша Некрич, Вася Шмидт… Посмотри, это ли не благодарность мне, как учителю!».
…Долго мы проговорили с Еленой Адамовной. Моим вопросам и ее ответам не было конца.
«Елена Адамовна, хочу выслать вам в подарок свою книгу, где многие мои герои вспоминают Семёна Николаевича самым, что ни есть, теплым словом,- говорю я. - А еще позвольте передать вам вопросы, ответы на которые помогут нам лучше раскрыть образ вашего мужа, он нам по-прежнему очень дорог и через многие годы».


Вспоминает Миша Некрич

«Леночка, не все мои ребятки стали профессиональными музыкантами, но некоторые меня радуют своими достижениями – Борис Турчинский, Борис Фишерман, Изя Лахман,Сережа Голоскевич, Миша Некрич, Вася Шмидт...»,- так говорил Семен Николаевич Москалёв жене. Сегодня Михаил Григорьевич Некрич – композитор, педагог, аранжировщик, заслуженный деятель искусств Украины. И он вместе со мной вспоминает учителя в одном из моих очерков. Вот этот фрагмент.

—Дорогой Михаил Григорьевич, насколько я знаю, ты сделал первые шаги в житомирском Дворце пионеров. Кто привел тебя в духовой оркестр Дворца? С большой теплотой вспоминаю руководителя этого коллектива. Это был замечательный человек и настоящий наставник Семен Николаевич Москалев. Скольким мальчишкам он помог в жизни стать людьми! Многие из нас выбрали музыку своей профессией. Значит, у тебя все началось с трубы в житомирском Дворце пионеров у Москалёва?

—Свое знакомство с миром музыки я начал в житомирском Дворце пионеров и школьников, но не в духовом оркестре, а в оркестре народных инструментов, где в 1951 году обучался игре на домре. Долго я там не продержался, уж и не помню, по какой причине, наверное, не полюбился мне этот инструмент. А вот долгой и интересной судьбой в мире духовых инструментов я обязан замечательному человеку и педагогу, которому обязаны и многие мальчишки города. И те, кто продолжил музыкальную карьеру, и те, кто не пошел дальше.
Это, как уже сказано, Семен Николаевич Москалёв, красивый и умный человек, которому можно было подражать во всем. Интеллигент высшей пробы, всегда аккуратно одет, с чистой русской речью и очень теплым отношением к нам, ребятам. Кажется, это было в сентябре 1952 года.
Он пришел к нам в школу с трубой, зашел в класс и начал рассказывать о духовом оркестре. Говорил очень увлеченно и убедительно. Многие мальчишки сразу согласились пройти музыкальную проверку. Мне он дал попробовать трубу, и у меня сходу получилось извлечь несколько звуков. Некоторое время я выполнял самую ответственную работу, — носил на голове большой барабан, когда оркестр куда-нибудь отправлялся на игру. Потом я пробовал все инструменты от баса до трубы, на чем конкретно и остановился. Если бы не глубочайшая любовь и уважение к Москалеву, я и здесь не задержался бы.
Он был удивительный человек, пацаны его боготворили. Он резко отличался от многих руководителей своим теплым отношением к нам, не говоря уже о том, какой он был музыкант. Умел играть и показать на всех инструментах. Не надо забывать, что это были не самые лучшие годы СССР. Еще ощущались последствия войны, мы не всегда были сыты и нормально одеты. Не покривлю душой, если скажу от имени всех его многочисленных воспитанников, и неважно, состоялась ли их музыкальная карьера: мы ему многим обязаны. Несмотря на то, что я много лет занимаюсь другими вещами, труба — моя любовь на всю жизнь... И это благодаря Москалёву.

—Для каждого мальчишки у Москалёва всегда было свое ласковое слово. Насколько я знаю, ты у него был «мамочка», а вот я был «солнышко» из-за обилия веснушек, и сколько мальчишек из этого оркестра нашли свое место в музыкальном мире и достигли больших высот!?


Письмо Москалёвой

«Глубокоуважаемый дорогой Борис Романович! Не могу найти слов, чтобы выразить Вам благодарность за уважение, понимание доброй души Семёна Николаевича. Огромное, огромное Вам спасибо! Сердечно благодарю за Сенечку и за столь уважительное отношение ко мне. Благодарю и низко кланяюсь. Написала о жизни семьи Москалёвых, ответила на Ваши вопросы и посылаю фотографии. Знаю, что всё написано очень плохо. Я не обладаю красноречием, написано примитивно и прошу за это прощения. Я очень плохо вижу, строчка заходит за строчку и волнуюсь… Ваша книга, за которую очень благодарна Вам, изложена прекрасно. Прочла ещё мало, а просмотрела всю, прочла все названия глав – чудесно продумано, легко читается. Ваша книга лежит на столике у меня перед постелью, и я весь день периодически читаю. Читаю я через очки и лупу. Вот пишу и с трудом разбираю, что пишу. Нужно, конечно, учесть, что мне вот-вот исполнится 99 лет. Все детали износились, а новых не купишь (это Елена Адамовна так шутит про свой возраст – Б.Т). Трудно доживать, так что прошу Вас простить за пропущенные буквы, косо-криво написанное и ошибки...».

Мы с Семеном Николаевичем прожили 54 года в любови (именно так Елена Адамовна пишет, по-старому, патриархально… – Б.Т.), взаимопонимании и согласии. Слушая прекрасную музыку, мы могли вместе плакать, читая трогательные моменты в книгах – тоже. Мы всё одинаково любили: природу, музыку, литературу, людей.
Я, как могла, ухаживала за мужем, понимая, как он занят и как ему нужна поддержка. Когда он работал в нескольких местах и не успевал прийти на обед, носила ему покушать. По правде, «мужчиной» в доме была я. Сенечкина доброта, наше с ним взаимопонимание, сердечность, уважение мне заменяли всё. Работы я не боялась. Сенечка был мой дорогой музыкант. Мы были очень счастливы. Мне теперь ужасно трудно без Сенечки. Мы всегда были веселы, много смеялись и ласково называли друг друга.
Очень печально, что у нас нет детей. Родители Сенечкины и мои давно ушли в лучший мир. У меня только внучатые племянники есть, живут в Москве. В Житомире живёт племянник – сын сестры Семёна Николаевича – ему 84 года, мы ежедневно по многу раз звоним друг другу. Я живу с чужими детьми, с молодежью, ребятами по 30 лет, с Ирой и Колей. У них детки-мальчики – 10 лет и 2 годика. Я завещала им квартиру, а они ухаживают за мной, и вот уже 15 лет мы живём. Пока я не лежачая – Ирочке со мной нетрудно. Думаю, что уже осталось немного – сколько можно. Морально мне бывает трудно. Я молодой была, и понимаю молодость, а вот они старенькими не были и не всегда меня понимают...
Раньше я посещала все концерты у нас в филармонии, а теперь уже не могу. Я же тоже играла на пиано и в духовом оркестре, когда училась в институте. Когда слышу духовую музыку – плачу… Теперь всё осталось в прошлом и живу прошлым. Вы, вероятно, устали от моих откровений, понимаю… но так хочется поделиться. Всего Вам доброго, обнимаю Вас, целую и ещё прошу прощения, если написала лишнее.


О жизни семьи Москалёвых

Я, Москалёва Елена Адамовна, жена Москалёва Семёна Николаевича, нахожусь в преклонном возрасте, томлюсь от безделья по состоянию здоровья, решила написать, изложить на бумаге рассказы моего мужа – воспоминания о жизни его семьи.
Начну от бабушки. Бабушка была из очень богатой польской дворянской семьи – Струмило. Родители бабушки не давали согласия на брак с русским Москалёвым. Дедушка с бабушкой обвенчались тайно от родителей, и дедушка увёз бабушку в своё поместье. Родители были обижены и не общались с дочерью и её семьёй. Семен Николаевич рассказывал, что бабушка была очень добрая, любила сына и внуков, дарила им подарки, воспитывала и была строгой. Выезжала в карете только цугом – только четырьмя или шестью лошадьми.
Отец Семена Николаевича очень любил свою маму, целовал всегда ей руку и часто беседовал с ней и советовался. Отец Семёна Николаевича – Москалёв Николай Петрович – родился в 1876 году, был образованным, трудолюбивым, добрым, ласковым и скромным человеком. Дворянин, помещик небольшого поместья в деревне Сидочовка Чудновского района Житомирской области (тогда губернии), где в 1906 году Семен Николаевич и родился.
Николай Петрович любил крестьян, при первой просьбе помогал. Любил столярничать. Я видела у его родственников в Киеве очень красивый шкаф и зеркало в красивой, широкой раме, работы Николая Петровича. Вставал Николай Петрович ранним утром, обходил поля, причём всегда в шляпе и с палочкой, после отправлялся в столярную мастерскую. Усадьбу украшал цветами, выписывал их из-за границы.
Крестьяне называли Николая Петровича «наш батько». Когда его рабочие-столяры изъявили желание уехать в Америку, Николай Петрович помог им материально. В трудные годы эти люди присылали потом из Америки деньги, и Николай Петрович в торгсине покупал продукты. Они писали из Америки, что портрет Николая Петровича Москалёва у них как икона, на которую они с благодарностью молятся.
В годы революции Москалёва хотели убить как помещика, жена падала в ноги этим бандитам с просьбой сохранить ему жизнь. Прибежали крестьяне и спасли его.
В 1931 году отца Семена Николаевича все же арестовали как помещика и дворянина – и опять крестьяне обратились в соответствующие органы с просьбой освободить его, объяснив, какой он человек. Николая Петровича освободили. Он много читал. У него была большая библиотека. Играл на всех инструментах – струнных, духовых, пианино. Любил скрипку и по вечерам играл на скрипке.
Он организовал в деревне духовой оркестр и домашний театр. В оркестре играли молодые крестьяне, и мой Семён Николаевич приобщился к этому у своего отца еще в детстве. В театре играли родственники и мама С.Т.Рихтера – она племянница Николая Петровича. Сам Николай Петрович тоже исполнял роли, причём очень хорошо, как настоящий актёр.
В годы революции всю семью Москалёвых выгнали из собственного дома – их приютила семья Роспотнюков. (Запомните эту фамилию, она еще появится в нашем рассказе! – Б.Т.). Крестьяне помогали, кто чем мог.
После революции семья переехала в Житомир к брату Николая Петровича. Средств к существованию не было, поэтому приходилось браться за любую работу. И вот Лидия Александровна, жена Николая Петровича и мама Семёна Николаевича, пекла пирожки, а Николай Петрович продавал в театре (теперь это филармония), так как работал там буфетчиком. Когда в театре узнали, что Николай Петрович музыкант, его зачислили в оркестр, где он играл на контрабасе. Вот только вдуматься: сколько трудностей было пережито этим человеком! И за что ему выпала такая судьба?!


О Рихтере

Святослав Теофилович Рихтер – двоюродный племянник Семёна Николаевича Москалёва: мама Рихтера приходилась двоюродной сестрой Семену Николаевичу, в девичестве она тоже была Москалёва – Анна Павловна Москалёва.
Семён Николаевич рассказывал, как приезжала к ним в имение Нюта (так называли дома Анну Павловну). Она была красивая, отлично играла на фортепиано, участвовала в домашнем театре, который организовывал Николай Петрович Москалёв, отлично ездила верхом, была смелая, умная и весёлая. Когда родился Светик (так называли дома С.Т.Рихтера), родители его жили у Москалёвых. А Москалёвы в то время снимали квартиру у Ксенжепольского в Житомире, по Бердичевской улице.
И вот, принесли Светика из родильного дома и в возникшей суматохе положили на рояль, вот какое место определили ему с первых дней жизни. Он был красный и кричал – вспоминал Семен Николаевич – и кто-то сказал: «Кричи, кричи – будешь кричать на весь мир!». Эти слова оказались пророческими! А Семен Николаевич, тогда девятилетний мальчик, в страхе убежал в другую комнату от этого крика.
Будучи пятилетним ребёнком, Светик любил ходить босиком. У него была маленькая фисгармония, он с ней ходил в лес и там играл. Гулял он всегда с тётей Мэри.
Уже знаменитым пианистом, в один из своих приездов с концертом в Житомир, Святослав Рихтер проведал маму Семёна Николаевича. Пришёл с букетом цветов в одной руке, а во второй – с рыжим котом, который встретился ему по пути. Любил он животных.
Семён Николаевич переписывался с Рихтером. Свои письма Москалеву Святослав Теофилович всегда заканчивал словами «твой Светик».
У нас в Житомире чтят память С.Рихтера. Назвали музыкальную школу в его честь. В филармонии ежегодно проходят концерты его памяти. Особенное впечатление оставил концерт в 2003 году. Тогда ведущим программы был заслуженный деятель искусств России академик Святослав Бэлза, а играл – пианист, лауреат международных конкурсов народный артист профессор Наум Штаркман.
Прекрасные концерты памяти С.Рихтера проходят в музее космонавтов, организовывает их Элеонора Борисовна Набедрик – прекрасная пианистка и чудесный человек. Она же всегда выступает как концертмейстер, а также играет соло. Эти концерты оставляют незабываемые впечатления и доставляют радость любителям музыки и почитателям памяти С.Т.Рихтера. А еще добавлю, что в скором времени к всеобщей радости, в Житомире будет воздвигнут памятник Святославу Рихтеру.
Это повествование я написала исключительно для близких людей, родственников и друзей, которые знают и с любовью вспоминают семью Москалёвых и, прочитав мои воспоминания, вздохнут и погрустят о том, что прошлое неповторимо, а ещё – поблагодарят судьбу за то, что эти люди были в нашей жизни.

Елена Москалёва.


«Конка» Рихтера

Важным событием культурной жизни Житомира всегда был приезд всемирно известного пианиста Святослава Рихтера. Старые житомирские музыканты знали его с детства. Они рассказывали, что он был озорным мальчиком, цеплялся за «конку», так называли трамвай. Кстати, один из первых трамваев в Российской империи пустили в Житомире.
Приезжал С. Рихтер, чтобы посетить своих тётушек, своего дядю – Семёна Николаевича Москалёва, уже в то время дирижера духового оркестра городского Дворца пионеров, и одновременно давал один концерт в музыкальном училище. С ним приезжал его импресарио, тучный рыжий человек и настройщик. Желающих послушать был полный зал и коридор. Люди стояли и на улице. Билетов на всех не хватало.
Житомирянка Алла Григорьевна Рябцева была на концерте Рихтера в июне 1963 года и хорошо помнит это. Прозвучавшая в финале концерта 6-я соната Прокофьева перевернула её представления об исполнительстве на фортепиано, о человеческих возможностях.
Надо сказать, что по удивительному стечению обстоятельств, Алла Григорьевна сейчас живет в Житомире в доме, где раньше жили Москалёвы, родственники матери Рихтера. Работает в музыкальной школе. Рядом жила бывшая домработница Москалёвых. С ней Алла Григорьевна тоже поделилась тогда впечатлениями, а та ответила, что уж ей приходилось Рихтера сто раз слушать – это когда он приезжал на каникулы после первых курсов консерватории. Дело в том, что Москалёвы всегда любили устраивать домашние спектакли, на которые сходились соседи. Выглядело это очень симпатично, по-старорежимному (помните, как в фильме Монсенжона Рихтер рассказывает, что его мать происходила из помещичьей семьи?).
В фильме Рихтер рассказывает, что родители матери были против брака с мещанином Теофилом Даниловичем Рихтером. В жизни всё оказалось серьезнее – молодоженам даже было отказано в приюте, и они вынуждены были жить у родственников. Так что эта родственная связь была очень крепкой.


Экскурс в прошлое, совсем дальнее

…Еще в середине ХIХ века в Житомир из Польши перебралась большая семья одаренного мастера по ремонту музыкальных инструментов — Даниила Данииловича Рихтера. В это время на Волынь переезжало немало немцев-колонистов, которые избрали этот украинский край своей второй родиной. В 1872 году у Даниила Данииловича Рихтера родился сын Теофил. Юноша обнаружил большие способности к музыке и после обучения в житомирской мужской гимназии, из стен которой вышло немало талантливых личностей (академик Владимир Липский, композитор Юлиуш Зарембский, писатель Владимир Короленко), поступил в венскую консерваторию.
Вернувшись в Житомир, Теофил Даниилович занимается частной преподавательской деятельностью, выступает с первыми публичными концертами, которые сразу привлекли внимание интеллигенции и вызвали позитивные отзывы в местной прессе. В то время, в начале ХХ века, в Житомире действовали два музыкальных учебных заведения — училище Императорского музыкального общества и классы Артистического общества. Последние были более демократичным, доступным музыкальным заведением. В традициях этого заведения укоренилось систематическое проведение концертов и вечеров для населения, музыкальных капустников и знаменитых «сред». Почти еженедельно в таких «средах» участвовал преподаватель классов Теофил Рихтер.
Одной из его учениц стала представительница древнего житомирского дворянского рода, способная девушка Анна Москалёва. Она родилась в большой семье Павла Петровича Москалева. В её жилах текла смешанная кровь: украинская, русская, польская, немецкая, шведская, венгерская, татарская. Она приходилась далекой родственницей знаменитой певице Женни Линд, которая вошла в историю как «шведский соловей». Вот в эту девушку и влюбился её учитель музыки, предложил руку.
Но Рихтеры и Москалёвы в тогдашнем, как сказали бы сейчас, социуме, имели «различные весовые категории», выражаясь современным не музыкальным, а спортивным языком. Первые принадлежали к мещанам, хотя Даниил Даниилович Рихтер за особые заслуги перед обществом и имел звание почетного потомственного гражданина, а вторые — к дворянам. Были они и различного вероисповедания и различных национальностей: Рихтеры — лютеране, немцы (хотя и местные, волынские), Москалевы — православные, коренные. Поэтому родители Анны долго не давали согласия на бракосочетание дочери. Тем более, что ее суженый был на целых двадцать лет старше невесты. Но все же, Теофил и Анна поженились.
Так соединились два сильных рода. Ведь у этих житомирских семей было и много общего. Главное — любовь к музыке, искусству. Театральные традиции семьи Москалевых были настолько сильными, что они продолжались и в последующие годы. Как вспоминает музыкальный педагог А.Рябцева, которая, как уже сказано выше, волей судьбы живет в том самом доме по улице Первого мая, 51, в Житомире, где провел раннее детство Святослав Рихтер, еще даже в послевоенные 50-тые годы дети их двора устраивали домашний театр.
Но «театральный ген» ярко проявился в самом Святославе Рихтере. Он был не просто отличным исполнителем. Его влекла постановка собственно действия, поэтому он охотно взялся за организацию знаменитых «декабрьских вечеров», в которых так ярко и самобытно проявился Рихтер-режиссер. И этот дар передался ему от матери, как, собственно, и прекрасные художественные способности. По мнению многих современников, гениальный музыкант мог бы быть таким же выдающимся мастером живописи, как и пианистом, если бы профессионально взялся за кисть. И был бы он тогда не «Рихтером», но «Рерихом». Кстати, эти две фамилии часто путают.
Родители решили крестить Святослава в православном храме, и метрическая запись, сделанная священником Михайловской церкви Житомира Николаем Бурчаком-Абрамовичем, свидетельствует об этом. Крестным отцом будущего «пианиста ХХ века» стал его дядя Николай Павлович Москалёв, а крестной мамой — дочь старинных друзей семьи Рихтеров, также немцев — Арндтив, которые оставили добрую память многими хорошими делами на Житомирщине. Как и Рихтеры, как и Москалёвы.
…К 85-летию со дня рождения выдающегося земляка в его родном Житомире состоялся «Круглый стол» на тему «Рихтер и Житомир», открылась комната памяти Святослава Рихтера. На родине Рихтера, в Житомире, изданы, по крайней мере, две книги о Рихтере. Это исследования Г.П.Мокрицкого «Нерозрiзанi сторiнки з життя Маестро. Святослав Рiхтер» (2002 р.) и А.Г. Рябцова, книга «Землякам про Святослава Ріхтера».

Борис Турчинский: интересно, что Теофил Рихтер был в свое время преподавателем и одесской консерватории, а также органистом городской кирхи, и я учился в консерватории Одессы как раз напротив этой немецкой кирхи, но ничего не знал о ее столь заметном прошлом. В те годы (1975-1978) кирха была заброшена и имела не совсем презентабельный вид…
И на сцене нынешней житомирской музыкальной школы № 2, где раньше было музыкальное училище, куда наведывался и где не раз выступал Святослав Рихтер, многим из нас тоже довелось выступать, на этой же самой, Рихтеровской сцене! Теперь я этим горжусь!
Я в этом здании проучился три года, по сути, мой выпускной курс был последний, учившийся там. В 1972 году для музыкального училища построили новое здание по улице Пушкинской, а это здание передали новой 2-й музыкальной школе. Но тогда она еще не носила имени великого пианиста Рихтера. И мы не знали, как тесно связано имя Рихтера с этим зданием. Не знали и играли на той же сцене, что и великий Рихтер. Вот как бывает…


Маленький Светик, большой Святослав

…Маленький Светик, как его привыкли называть в детстве родные, оставался пока что в Житомире на попечении его дедушки Павла Петровича и тети Марии. Когда военные события стали угрожать губернскому центру Волыни, Москалевы перебрались со Светиком к своим родственникам в Сумы, а вскоре опять вернулись в Житомир. Здесь без родителей Рихтеру пришлось пробыть вплоть до 1922 года. Его воспитывала тетя Мэри, а еще ласковая природа и милая ему незатейливая житомирская архитектура, в которой он еще с детства находил свою красоту и привлекательность.
В начале 1920-х годов Святослав, наконец, переезжает к родителям, учится в обычной общеобразовательный школе. В музыкальной ему не понравилось, не вытерпел муштры, нудных упражнений. Но призвание берет свое. Не имея никакого специального образования, он начинает работать аккомпаниатором в музыкальном кружке при одесском Доме моряка, а впоследствии — даже концертмейстером одесской филармонии.
Почти ежегодно Святослав приезжает на летние каникулы или в отпуск в Житомир. Обычно бывал в местном музыкальном училище, куда приходил к своему дяде Николаю Павловичу Москалёву, отцу Семёна Николаевича, и играл там. Одна из преподавательниц училища того времени, впоследствии киевлянка Г.П.Софронович, вспоминала об этих импровизированных концертах Святослава Рихтера, как о чем-то необычном. Все, кто присутствовал в зале, удивлялись, как юноша запоминает столько произведений! Когда ему ставили на пюпитр вчерашние ноты, он говорил: «Нет, не нужно мне, я уже все запомнил».


Мой отец как-то лечился в больнице, где также лечился из села Тютюнники некий Роспотнюк, - вспоминает Елена Адамовна Москалёва.-
Этот человек не знал Николая Петровича лично, но много слышал о нем, ему рассказывали родители, какой хороший у них был пан, всем он был, как отец. Много рассказывал этот Роспотнюк со слов своих родителей, как помогал их помещик крестьянам, как развлекал оркестром и театром и как много и сам трудился. Вот такой был отец у Семёна Николаевича! Его очень долго помнили люди! И все хорошие качества доброты и человечности унаследовал мой Сенечка.
Когда в 1932 году выпустили Николая Петровича после очередного ареста, он заболел желудком, вскорости умер. Похоронили его на Монастырьском кладбище. А затем он был перезахоронен в 1977 году на Смолянское кладбище, там, где покоится и его жена – Лидия Александровна. Царство небесное им обоим!
Лидия Александровна Москалёва носила в девичестве фамилию Флёро-Буглак. Сначала фамилия была Буглак. Но отец её служил при дворе государя. Он был очень красивый, и царь наградил его приставкой fleur (флёро), что означает по-французски «цветок», и получился Флёро-Буглак.
Лидия Александровна тоже дворянка из богатой помещичьей семьи, но воспитывала её тётя, так как родители умерли, оставив дочери богатое приданое.
Она любила в молодости гимназиста, однако тётка выдала замуж племянницу за Николая Петровича, так как гимназист был беден. Когда Лидии Александровне уже было 90 лет (она лежала парализованная), беседуя с ней по вечерам, дети спрашивали, забавляя ее, кого мамочка любила в молодости? Она делала кокетливое лицо и отвечала: «Силича». Это была фамилия студента, которого она любила. Она всё помнила…
Спрашивали мамочку, когда первый раз её поцеловал папочка – она отвечала: «Мы ехали в карете, и он меня поцеловал». И ещё мамочка рассказывала разные эпизоды из жизни. И вот ещё один. Когда мамочка с папочкой обвенчались и были уже в своей спальне, тётя Олеся – сестра папы – подставила столик к двери, в которой вверху было стекло, хотела подсмотреть, а ножка в столике сломалась, и она с грохотом упала на пол, а папочка вышел и улыбаясь сказал: «Ай-я-яй, как не стыдно!». Вот такие забавные откровения.
В своём хозяйстве Лидия Александровна давала указания поварам, ключнице и другим. В молодости Лидия Александровна играла на фортепиано, владела французским языком. Любила танцевать, из-за чего потеряла первого ребёнка. Будучи в ожидании, танцевала, разогретая села на холодный камень, простыла, заболела и преждевременно родила мальчика, который умер.
Она была трудолюбивая, постоянно приводила в порядок кухонную утварь, готовила обеды, причём очень вкусно. По вечерам дети с мамочкой беседовали, она много и с удовольствием рассказывала о своей молодости»


Семен Николаевич в разные годы

Руководил оркестром в Еврейском педагогическом техникуме. Руководил оркестром в ГОРТОСе – Обществе слепых – обучал незрячих нотной грамоте и игре на духовых инструментах. Руководил оркестром в артели «Металлист» в Механическом техникуме.
В молодости Семен Николаевич окончил курсы счетоводов, однако счетная работа была ему не по душе, и он занимался любимым делом – музыкой, всегда мечтал трудиться в музыке профессионально.
В годы Великой Отечественной войны Москалёв с летной частью прошел от Житомира до Сталинграда и от Сталинграда до Берлина. Был награжден множеством медалей. Служил в 113-м авиационно-техническом полку рядовым.
После войны Семён Николаевич окончил курсы заочного обучения Всесоюзного Дома народного творчества имени Н.К.Крупской по специальности «теория музыки и дирижирование».
Служил музыкантом в военном духовом оркестре летной части в Скоморохах. А с 1954 года более 39 лет работал дирижёром духового оркестра во Дворце пионеров. Мечта Семена Николаевича воплотилась в действительность.


Оркестр Дворца пионеров

Оркестр житомирского Дворца пионеров всегда играл на демонстрациях, обслуживал разные городские мероприятия, пионерские лагеря, участвовал в олимпиадах и всегда неизменно занимал первые места.
Дирижер очень любил свою работу и ребят, мог сутками писать аранжировки или записывать по слуху песни и марши, понравившиеся детям. Сочинял музыку, но об этом лучше расскажет Борис Фишерман. Семен Николаевич, как и его отец, – люди от Бога: необыкновенно добрые, честные, справедливые и трудолюбивые.
Семен Николаевич прожил счастливую жизнь, пройдя по-настоящему творческий путь, имел огромный опыт работы с детьми, являлся одним из патриархов духовой музыки на Житомирщине. Благодаря его неутомимому труду несколько поколений одарённых юных музыкантов нашли дорогу в музыкальную жизнь.


И снова наша переписка с Москалёвой

Глубокоуважаемый Борис Романович! Продолжаю отвечать Вам на Ваши вопросы. Вы очень интересуетесь биографией Семёна Николаевича – кто его родители, интересуетесь воспоминаниями С.Т.Рихтера о брате и сестре – на эти вопросы я ответила выше в описании жизни семьи Москалёвых.
Вы спрашиваете про хобби Семёна Николаевича. Первое и главное его увлечение – это музыка, и второе – рисование. Рисовать он не учился, а способности были. Сенечка любил природу и общение с природой, любил загорать, купаться. Каждое лето он ежедневно с 9-10 часов утра уходил в гидропарк, и там рисовал карандашом виденные им пейзажи. Приходил домой и говорил мне: «Вот видишь, я не бездельничал!». И показывал мне свои эскизы – сейчас у меня лежит не менее 100-150 таких рисунков. Рисовал он и красками. Лучшие рисунки мы раздарили, однако многое у меня есть.
О том, какое место занимал Святослав Рихтер в жизни Сенечки, немного я описала. Могу ещё сказать, что у Семена Николаевича не было общения со Светиком много лет. Только, когда Рихтер приезжал в Житомир, Семён Николаевич был на его концертах, и после концерта они общались. С семидесятых годов переписывались, мы получали письма Святослава Теофиловича из Москвы, Франции и Германии. Систематически общалась с ним Сенечкина двоюродная сестра, Ольга Васильевна Михеева, которая жила в Киеве, теперь уже её нет. С ней общался и краевед Мокрицкий Георгий Павлович.
Вы спрашиваете, как я познакомилась с Семёном Николаевичем? Жила я на углу улиц, тогда Гимназической, теперь – Г.Франка – и Б.Бердичевской. Почти тут же и теперь живу. Из наших окон всегда были видны все, кто шёл по Бердичевской, и вот, бывало, когда случайно гляну в окно и вижу – переходит нашу улицу красивый солдатик. Это был Сеня. Он мне так нравился, что я выбегала из дому, оббегала три квартала по улицам Франко, по Базарной и Садовой – успевала встретить солдата на углу Бердичевской и Садовой. Гляну на него вблизи и дальше уже по Бердичевской шла домой.
Я встречала Семена Николаевича и в городе – он тогда носил синюю форму лётчиков, так как играл в оркестре лётной части. Был очень красивый. Я призналась подруге в своём увлечении, а она, смеясь, говорит: «Это же Сеня Москалёв, я тебя с ним познакомлю!».
Сенечка тогда же играл в оркестре цирка, что был возле стадиона «Динамо», угол 4-го бульвара и Синельниковской. Когда в цирке делали антракт, все музыканты выходили в сад. Вот мы туда пришли, и подруга меня познакомила с Семеном Николаевичем. Я, конечно, была счастлива!
Семён Николаевич, когда это было нужно, был принципиален, а вообще человек он был очень добрый, сговорчивый и мягкий. Вот таким людям, не умеющим «брать на горло», всегда труднее всех живется.
При советской власти «бывшим», как тогда называли тех, кто не из рабочих и крестьян, а из дворян и помещиков, как Москалёвы, жилось трудно, в том числе и морально. Я-то из рабочей семьи. Отец мой механик, слесарь-инструментальщик и водитель автомашины. В его молодые годы быть водителем авто было очень престижно. У отца моего и брата были золотые руки, они умели всё. Папа даже играл на гитаре и пел, а брат играл на баяне. Мы не «бывшие», как Москалёвы, но фамилия у нас польская, и в 1937-38 годах мы тоже не спали ночами… Всё же нам жилось легче.
А Семён Николаевич, брат его и сестра, не могли получить должного образования – дети помещика, и этим всё сказано, в те времена это было как клеймо. Сенечка рассказывал, как он переживал, и всё время думал и боялся, что его арестуют. Однако, Слава Богу, обошлось, только бедный отец Николай Петрович пострадал. Хотя его и выпустили, благодаря ходатайству крестьян, он в тюрьме заболел и вскорости умер, причём в бедности.


«Всем желаю слушать прекрасную музыку!»

Руководителем оркестра Дворца пионеров Семен Николаевич проработал почти сорок лет! А если точно – то 39 лет и 6 месяцев.
«Я поддерживаю переписку с учеником, а затем и коллегой Семена Николаевича Валерием Янушевичем. Мы с ним до смерти Сенечки часто встречались, особенно по праздникам и разным датам», - рассказывает Елена Адамовна. И продолжает:
Я общаюсь по телефону с бывшими музыкантами Витей Коберником, Олегом Дерделой, но ближе всех мне дирижер музыкального училища Фишерман Борис Михайлович. Сенечка любил всех своих бывших ребят, которые теперь уже сами дедушки, но Бориса Фишермана он любил особенно, пожалуй, больше всех. На похоронах Семена Николаевича мне Борис очень помог, до конца своих дней я ему благодарна буду и никогда не забуду его помощи. Борис Фишерман тоже человек и музыкант от Бога!
Всем ученикам Семёна Николаевича я желаю от всей души крепкого здоровья на многие-многие лета, счастья им и их семьям и всегда слушать прекрасную музыку!

Борис Турчинский:
Хочу назвать имена воспитанников духового оркестра житомирского Дворца пионеров разных лет. Конечно, список этот далеко не полный. Простите, друзья, кого забыл сюда включить. Б. Фишерман, С.Шмуглет, братья Трибыль, братья Кравченко, В.Фрегер, М.Фельдман, В.Янушевич, Л.Сметанин, М.Некрич, В.Кабера, Л.Сталинский, братья Турчинские (трое), В.Мацай, И.Мошковский, Н.Войтенко, С.Загребельный, А.Тычина, братья Фридман, Е.Розенфельд, А.Фесюк, братья Гринах, И.Лахман, Л.Чудновский, В.Кабера, В.Пугачев, В.Шмидт, С.Голоскевич, С.Шнайдар, А.Левицкий, Ф.Лившиц, А.Бахур, С.Койфман, В.Криворучко, братья Иванюшины, С. Шнайдер, О. Дердело, М.Корнейчук, И.Чудновский, С.Гордейчук, В.Нужда, М.Макаровский, М.Цыбульский, Т.Голумбевский, И.Шумский, Т.Грабовский, М.Блонский, Д.Коган, и многие другие. Все духовики Житомира, так или иначе, прошли школу Семена Николаевича.


Мой собеседник – давний друг семьи Москалёвых, известный украинский кларнетист и дирижер, заслуженный деятель искусств Украины Борис Фишерман, проживающий ныне в немецком городе Нюрнберге.

Б.Т.: Борис Михайлович, вопрос будет простой, да это собственно и не вопрос: хочется услышать ваши воспоминания о Семене Николаевиче Москалеве.

Б.Ф.: Борис, я хорошо знаком почти со всеми твоими публикациями, знаю и ценю твою работу в этом направлении. И, пользуясь случаем, хочу тебе от себя лично и от многих моих друзей выразить за это большую благодарность! Нужное дело ты делаешь. Вот пришло время и Семена Николаевича добрым словом вспомнить. Семен Николаевич был Светлый человек. Видишь, я специально написал это с большой буквы. Это был добрый человек, который излучал позитивную энергию. Не тебе мне рассказывать, как это важно для педагога, особенно, когда ты руководишь большим коллективом. К нему тянулись дети, потому что он был интересным человеком, много знающим, исключительно порядочным, честным, то есть – был во всем примером. И это при всем при том, что работал он не по каким-то методическим пособиям, которых сейчас издается – не перечесть, а по своей собственной интуиции. Семен Николаевич часто приходил ко мне на репетиции духового оркестра. Он учил и всегда чему-то сам учился. А еще он писал марши и пьесы. Очень хорошие, звучные и отлично оркестрованные. Любил сочинять различные попурри, увертюры. Например: «Увертюра на темы советских послевоенных песен», «Марш на темы украинских песен», увертюра «Октябрь». Дети их с удовольствием играли. Да о таком человеке не рассказ надо написать, а книгу! А еще я хочу сказать, что на протяжении всей своей жизни он получал большую поддержку в своей творческой и педагогической деятельности от супруги Елены Адамовны, образованнейшей женщины. Дай Бог каждому мужчине иметь такую умную жену и помощницу.

Б.Т.: Борис Михайлович, вы много лет, кроме преподавания кларнета, были еще и дирижером духовых оркестров, сначала культпросвет училища, а затем и музыкального училища. Уверен, что в ваши коллективы вливались и «воспитанники» оркестра Дворца пионеров, которым руководил много лет Семен Николаевич. Какими они были, чем отличались от других ребят, воспитанники Москалёва?

Б.Ф.: За мою долгую преподавательскую и дирижерскую практику таких ребят, воспитанников Семена Николаевича, прошло немало, и мне есть, что о них рассказать. Но вопрос всё равно неожиданный, потому что Москалёв их не выделял, и мы не выделяли тоже… Эти ребята зачастую были более собранными, аккуратными и дисциплинированными, чем их сверстники после музыкальных школ. Да и оркестровой практики у них было побольше. Хорошая читка с листа. Надо сказать, что репертуар в оркестре Москалёва был разнообразен. Почти на каждую репетицию он приносил что-то новенькое, воспитывая этим у детей вкус и интерес к исполняемой музыке.

Б.Т.: Несомненно, это большая заслуга Москалева. И вклад его в становление и развитие духовой музыки на Житомирщине огромен. Ведь сколько ребят, благодаря его таланту педагога, стали в жизни заслуженными людьми!

Б.Ф.: Я бы хотел его сравнить с Макаренко, только в музыке. Ведь у него были свои собственные музыкальные постулаты, как и у Макаренко, и он успешно применял их в своей практической деятельности. Такие, например, как: «Коллектив является воспитателем личности». При нормальной организации детского коллектива, коллектив всегда будет похож на маленькое Чудо. Так оно и было у Москалёва. Низкий поклон этому человеку за то Чудо, которое много лет он нам дарил, не «заслуженному» и не «народному», но так много сделавшему для своего народа и его будущего.

Рассказывает Валентин Полищук

Когда мне было десять лет, проходя мимо Дворца пионеров, я решил заглянуть туда. Шел по коридору и начал читать вывески на дверях: «Танцевальный кружок», «Драмкружок» и так далее, пока не набрел уже на втором этаже на кружок резьбы по дереву. Записался туда и, получив задание от мастера вырезать из куска доски зайчика, взялся за дело.
Конечно, я запорол это изделие и понял, что это не мое. Повесив нос, я поплелся прочь по коридору. И вдруг, чудо! За одной из дверей я услышал волшебные звуки музыки! И меня как магнитом потянуло туда. В школе я уже был горнистом. Захожу в оркестровую комнату, а там малыши играют какой-то марш! У меня аж дух захватило. А дирижировал высокий, красивый и по-военному подтянутый человек, это был, конечно, Семен Николаевич Москалёв. Он обратился ко мне и по-отцовски тепло спросил: «На чем хочешь научиться играть, малютка?».
Я, будучи горнистом в школе, без колебаний указал на трубу и сыграл, как на горне, «там-тата-там», и Семен Николаевич мне торжественно вручил «альтушку», сказав, что все трубачи прошли сначала школу игры на альтушках. А уже потом…
Так началась моя музыкальная карьера.
Мы все относились к своему маэстро, как к родному отцу. Когда я уже служил срочную службу в военном оркестре, будучи в отпуске, первым делом побежал в родной Дворец пионеров, к Семену Николаевичу в оркестр. Увидев меня, он со слезами на глазах обнял и сказал: «Малютка пришел в гости!». И я ощутил себя снова в детстве. Пацаны все замерли от восторга, наблюдая эту нашу встречу. Я, соответственно, гордо сыграл перед ними что-то из военного репертуара.
…Через много лет мне повезло присутствовать во Дворце пионеров на 90-летнем юбилее Семена Николаевича Москалёва. Когда поздравлял его с юбилеем на сцене, у меня подступил ком к горлу от волнения. И мы просто стояли, крепко обнявшись, я не смог вымолвить ни слова: всем присутствующим и так было всё ясно!


«Господин старший учитель!» Рассказывает Валерий Янушевич
Валерий Янушевич — один из первых участников духового оркестра житомирского Дворца пионеров. Много лет, впоследствии работавший вместе с Семеном Николаевичем Москалевым. Сначала, как второй дирижер, по сути, помощник Москалева, а затем и перенявший у него должность основного и главного руководителя этого коллектива.
Продолжает Валерий Янушевич
Мы были послевоенные хулиганы. С рогатками, самопалами и прочей мальчишеской «прелестью» тех времен. А он справлялся с нами. При этом никогда не повышал голоса, но мы его слушались. Он для нас был примером подражания. Всегда чисто выбрит, элегантно одет. А как он прекрасно владел русским языком! Точно как аристократ из фильмов, где присутствовали люди дворянского происхождения. Только намного позже мы узнали, что это так и было, был он аристократ. И еще скажу, что у Семена Николаевича был каллиграфический почерк. Нотки все и всегда точно на месте, палочка справа, палочка слева. Красиво выведенные, будто нарисованные — названия произведений, которые мы исполняли. Его «Andante», «Allegro», «Presto» — это до сих пор у меня в глазах стоит. Мой друг по оркестру Леня Сталинский как-то мне поведал, что Москалев «по секрету» рассказал, что во время войны его часто использовали в штабе соединения как писаря. Исключительно из-за такого почерка.
Мы играли свою музыку везде и часто. На открытии пионерских лагерей, в Пионерском парке, на каких-то туристических слетах и даже на взрослых торжественных собраниях. Ну и, конечно, на демонстрациях трудящихся. Наш оркестр всегда открывал демонстрацию. Когда мы проходили по площади, где стояла центральная трибуна, и приближались к играющему сводному гарнизонному военному оркестру, военный дирижер останавливал оркестр и отдавал нам честь. А мы начинали играть свой марш. Как мальчишки были горды этим!
— Валерий, извини, но своими воспоминаниями ты мне бередишь душу! Я помню эти торжественные наши остановки перед настоящим военным оркестром! Как мы были счастливы в те минуты, что и мы тоже музыканты, знай наших! А я в отличие от всех, был на седьмом небе вдвойне. Ведь среди музыкантов этого сводного военного духового оркестра был и мой отец, Роман Иосифович. Мы друг друга высматривали и, найдя, махали друг другу. Отец всегда при этом поднимал большой палец, мол, «молодец!» и незаметно показывал на меня своим друзьям-сослуживцам. Прости, что перебил, но я просто не сдержался, продолжай!
— Мне посчастливилось работать вместе с Семеном Николаевичем в качестве преподавателя в те годы, когда дети еще были нужны государству. На летние каникулы нам выдавали путевки в детские лагеря отдыха, и я со своими пионерами разного возраста уезжал в лагеря — то в «Ленок», то в «Дружбу». Иногда бывал там по три месяца, уезжал на все лето, это было просто здорово!
Очень тепло вспоминаю новогодние елки. Тогда Дворец пионеров был на Михайловской, там, где потом были курсы усовершенствования учителей. Нам, музыкантам оркестра, выдавали пропуска на все утренники. Какое это было счастье! И как мы хвастались этим перед другими мальчишками и девчонками! Оркестр обязательно играл вальс «Бал в Кремле», «Пять минут», «Царица бала».
Борис, ты спрашиваешь, каким сохранился у меня образ Семена Николаевича? В моей памяти это образ светлого человека, необыкновенного, едва ли не человека с нимбом! Он был великим учителем!
Когда меня пригласили на работу во Дворец пионеров, Семену Николаевичу было за 75. Мне определили работу со старшей группой, а Семен Николаевич перешел на работу с маленькими. Это было прекрасное время, мы великолепно понимали друг друга, между нами не возникало никаких проблем. У нас царило глубочайшее уважение к своей работе и, естественно, друг к другу. Москалев обращался ко мне: «Господин учитель», а я к нему — «Господин старший учитель», вот такой был у нас серьезный юмор. Проработали мы вместе до 1994 года, когда он ушел на домашний покой в 88 лет. А умер в 1999 году, ему шел 93-й год.
— Валерий, не рассказывал ли Семен Николаевич тебе чего-то особенно интересного, потаенного о своей семье, чего мы еще не знаем?
— Мы редко говорили о его родственниках, хотя в его семье, у него дома, я бывал не раз и считаю себя очень близким человеком для Москалевых. Но о дворянском его происхождении я не знал, об этом молчали... Многое помню из его рассказов. Впрочем, если начну рассказывать об услышанном от Москалева, то стану повторяться, так как Елена Адамовна в этом очерке у тебя все очень подробно о старых временах излагает. Могу лишь дополнить, что был у Семена Николаевича еще и брат — Алексей Николаевич, тоже музыкант. Он был некоторое время тапером, пианистом, сопровождавшим немое кино в кинотеатре, но, к сожалению, был с нотами на «вы». У меня даже есть несколько его произведений, записанных нотным текстом именно Семеном Николаевичем, вместо брата.
Сестра Наталия Николаевна тоже хорошо играла на пианино и в музыке была грамотным человеком. Она была красивой женщиной, играла на фортепиано, была хорошим кулинаром, шила, вышивала — была на все руки мастер. По характеру — добрая, веселая, как и все Москалевы, любила принимать гостей, щедро их угощать. Наталия Николаевна умела работать не покладая рук и умела красиво отдыхать.
Знаю, что в семьях большого рода Москалевых часто устраивались домашние концерты. Родственники играли на музыкальных инструментах, хорошо пели, читали стихи, танцевали. Лидия Александровна, мама Семена Николаевича, лежала парализованная, однако тоже подпевала. У них всегда это были незабываемые вечера! После смерти мужа сестра Наталия Николаевна работала в детском саду, а кроме основной работы, сделала на территории садика прекрасные клумбы. Эти люди оставляли на земле повсюду красивый след!
Мой собеседник Ефим Розенфельд, воспитанник дворца пионеров.
— Знал я о существовании детского духового оркестра Дворца пионеров под руководством Москалева задолго до того дня, когда по моей просьбе меня в оркестр привели знакомые ребята, это было в 1969 году.
Я любил музыку, но прежде никогда не играл ни на одном инструменте. Мне достался бас геликон — самый большой инструмент духового оркестра. Его размеры и вес меня ужасно смутили. Я уже был готов оставить эту бредовую идею — учиться играть. Только благодаря уговорам Семена Николаевича я согласился остаться на репетиции и просто попробовать. Суть уговоров состояла в том, что «...геликон — это временное явление. Оркестр скоро получит новые тубы. А туба в сравнении с геликоном — просто игрушка. Тубисты всегда и везде нужны. Им всегда проще найти себе применение. Тубистов в оркестре много не бывает...».
Этот первый урок от Семена Николаевича мною был очень хорошо усвоен. По сегодняшний день каждый раз, набирая себе в класс новых учеников-тубистов, приходится прибегать ко все тем же самым уговорам, которые, к слову, являются совершенно оправданными.
Не буду подробно останавливаться на том, как проходили наши обычные репетиции оркестра у Москалева. Казалось бы, работа — всегда работа, даже если речь идет о вечно праздничной музыке. Но у Семена Николаевича даже работа никогда не была для нас рутиной. И даже простая будничная обстановка в коллективе у нас всегда была не будничной, а теплой, семейной. Не могу припомнить ни одного случая, чтобы Семен Николаевич каким-то образом обидел кого-то из своих учеников. Всегда подчеркнуто аккуратный, независимо от возраста по-военному подтянутый, всегда улыбающийся и неизменно в галошах поверх ботинок, которые он снимал всегда, заходя в класс. Таким он запомнился мне.
Вспоминаю, как Москалев обращался к юным музыкантам: «деточка» или «доценька» — таким было его обращение к хлопцам. Кстати, девочек у нас в оркестре не было. Немодно, что ли, тогда было им играть на духовых инструментах. Это сейчас в оркестрах четверть, как правило, представительниц прекрасного пола.
К оркестру он обращался со словами: «Уважаемое «духовенство»! Имея в виду, что мы все духовики.
Еще припоминаю, как он радовался тому, что у кого-то получилось хорошо техническое или сложное место. В таких случаях он принимал позу Станиславского, и с улыбкой, но строгим голосом произносил знаменитую реплику: «Не верю!». Далее следовали слова: «Это была чистая случайность, что так хорошо получилось! Если повторишь точно так же — поверю!».
Новички лезли из кожи вон, стараясь повторить. И если им это удавалось, всегда следовал один и тот же вопрос: «Доценька, что ты сегодня ел на завтрак?». Ошарашенный таким неожиданным вопросом, новичок начинал вспоминать, чем он завтракал — булка с вареньем или бутерброд с сыром, на что «С.Н.» реагировал мгновенно следующим вопросом: «А с каким вареньем была булка?». «С клубничным!». «Деточка! Ешь на завтрак всегда только с клубничным! Тогда у тебя будет всегда все получаться!». После этого смеялись все и долго. Особенно весело было тем, которые такие диалоги знали наперед и наизусть. Сегодня, работая с учениками, если у них хорошо получается, я не забываю знаменитое «Не верю!» и также не забываю спросить, чем ученик сегодня завтракал...
Б.Т.
—Ефим, ты знаешь, не только ты, но и другие воспитанники Москалева, которые сегодня преподают, делятся, что в своей работе тоже нет-нет, да и применят что-то из наущений своего учителя из Дворца пионеров. Например, я. «Есть такой музыкальный термин — „Alla breve“ — алля бреве, буквально — укорочено, удвоить единицу метра, например, считать 2/2 вместо 4/4. Как это нужно считать, я долго не мог понять, что за грамота такая „китайская“? Почему нельзя сразу писать на два, как есть, а не зашифровывать? Ой, сколько труда наш учитель положил, чтобы мне это объяснить! И я тоже до сих пор в работе со своими учениками пользуюсь его объяснениями и не только в музыкальной терминологии».
Продолжает Ефим Розенфельд
… Мне повезло дважды: Быть не только учеником Семена Николаевича, но и быть его коллегой. В 1979 году меня взяли в коллектив Дворца пионеров руководителем эстрадного оркестра. Кроме моих основных обязанностей, мне поручили работу с младшей группой духового оркестра. Об этих годах совместной работы с Семеном Николаевичем я всегда вспоминаю с большим теплом. Ни разу я не почувствовал и намека со стороны Москалева на отсутствие у меня опыта работы или что-то по поводу моих ошибок. Он пытался всегда ненавязчиво поддержать и помочь молодым специалистам.
Вспоминаю такой случай. Ученики принесли мне «заезженную» до крайней степени граммофонную пластинку с очень понравившейся им песней, с просьбой аранжировать мелодию для эстрадного оркестра. Очень быстро набросав мелодию и гармонию, я «застрял» на одном месте партии баса. Это было как раз то место на заезженной пластинке, где игла предательски заскакивала и перепрыгивала с дорожки на дорожку. В течение получаса безуспешно пытался я прослушать это место. За это время мимо меня несколько раз проходил Семен Николаевич. Вдруг он, не говоря ни слова, остановился у моего плеча и положил на пианино листок нотной бумаги. Я был немало удивлен, когда увидел на этой бумаге написанные его каллиграфическим почерком те два такта, над которыми я бился все это время. Вот такой высокий профессионал он был и такой тактичный человек.


Вместо послесловия


К сожалению, так бывает в жизни, что проходит много лет, ты как в кино прокручиваешь «пленку жизни в обратную сторону», и чем-то гордишься, а за что-то тебе неизбежно стыдно... И почему мы не вовремя благодарим наших учителей за всё то хорошее, что они сделали для нас, принимаем доброе как что-то само собою разумеющееся, вот за это потом и стыдно.
Сейчас пишу этот очерк и вспоминаю, каким был добрым, проницательным Семен Николаевич. Сколько тепла нам он давал. Для каждого у него было ласковое слово. Меня он называл «солнышко», наверное, из-за обилия веснушек. Вообще я был потешный малый, шустрый, но уважающий взрослых. Жалею, что в своей уже взрослой жизни, работая в Житомире руководителем городского духового оркестра, мало находил времени навестить своего учителя. Теперь понимаю, что новое общение с Семеном Николаевичем мне принесло бы новую пользу.
Помню 1980 год – отчетный концерт нашего коллектива. Наверное, как всегда, приуроченный к какому-то событию. Долго репетировали, оркестр исполнял интересную программу, и я был доволен возросшим исполнительским уровнем своего оркестра.
В программе были: И.Дунаевский, увертюра к кинофильму «Дети капитана Гранта», М.Глинка, «Камаринская», Ф.Гендель, «Пассакалия», участвовали солисты-инструменталисты: Изя Лахман (тоже воспитанник Москалёва), Владимир Падун, солисты-вокалисты: Е.Цапко, О.Портянко, В.Грудовая, много всего было в программе. Концерт прошел на высоком уровне. Аудитория – студенты и преподаватели музыкального училища, культпросвета, просто любители духовой музыки.
Ну, конечно же, я пригласил и Семена Николаевича с женой Еленой Адамовной. А после таких концертов, не раскрою большой тайны, обычно бывает банкет. Я вышел на улицу, чтобы позвать моего первого дирижера присоединиться к нам, но Семен Николаевич был человек совсем не пьющий и вежливо отказался.
«Борис, зайдите к нам в гости», - он уважительно перешел со мной на «вы», видел во мне уже не своего ученика-мальчишку, а взрослого человека, - «Зайдите, мы поговорим за чашкой чая, мы вас с женой будем очень ждать».
Я пообещал, но слова не сдержал. Замотался, забыл… Да, не вернешь уже те минуты драгоценного общения, которое не состоялось...
На том концерте присутствовала заведующая отделением музыкальных программ житомирского радиокомитета журналистка Татьяна, фамилию её не помню. Она записала на крохотный магнитофон пару произведений прямо с концерта, и их несколько раз транслировали по местному радио. В основном, как я помню, марши и песню в исполнении Олега Портянки с оркестром «И вновь продолжается бой», все, конечно же, до сих пор помнят эту песню со словами: «И Ленин такой молодой, и юный Октябрь впереди». Слова Николая Добронравова, музыка Александры Пахмутовой. Пишу, вспоминаю и ловлю себя на мысли о том, какая замечательная всё же это была песня в смысле музыки, стихов, заложенной в них высокой человеческой мечты, и какая на сегодня она уже не актуальная, эта песня. Не так давно в Житомире снесли памятник Ленину. Кстати, корни Ильича тоже ведь частично в Житомире, тут родился и жил его дед по материнской линии.
Сколько таких песен, маршей, симфоний, кантат сочинили композиторы и поэты, многие из них написаны талантливо, но в угоду времени или отдельным лицам, поэтому оказались никому не нужными. И все это великое вдохновение оказалось в мусорной корзине истории…
После концерта, на завтра, я получил телефонный звонок из радиокомитета (звонила журналистка Татьяна) с предложением записать на радио интервью об оркестре, его музыкантах и творческих планах на будущее. «Татьяна, а давай пригласим для этой беседы моего первого дирижера и наставника, руководителя духового оркестра Дворца пионеров Семена Николаевича Москалева», - предложил я. Идея была принята.
И вот мы втроем сидим в небольшой студии радиокомитета. Получилась интересная передача о духовой музыке, о городском духовом оркестре, всё о том же музыкальном вдохновении.
Москалев рассказал интересные истории из жизни своего детского оркестра, обо мне и других его воспитанниках, какими мы были в прошлом. Интересно было то, что некоторые из наших ребят работали на то время уже под моим руководством, то есть, воплотился в жизнь принцип «учитель, воспитай ученика, чтобы было, у кого учиться!».
Я поделился своими планами. Всё было в мажорной тональности и очень весело. Эту передачу потом повторяли много раз, настолько она получилась удачной. Жаль только, что повторяли ее рано утром, в 7.15. Но, надеюсь, эта жизнерадостная и вдохновенная передача придала бодрости собиравшимся на работу людям!
И вот сегодня, работая не только преподавателем музыки, но и создавая очерки о родных и близких мне людях, полный всё того же прежнего вдохновения, которое когда-то вложили в меня мои выдающиеся учителя, я радуюсь, что книга моя, наконец-то, достигла, возможно, своей главной цели: она появилась там, где ей в первую очередь и следовало быть – на моей малой родине, в городе Житомире, где я родился и прожил много лет, получил путевку в мир большой Музыки. И наконец-то исполнилась моя давнишняя мечта: я написал о моем первом дирижере, о дирижере из детства.
…Если говорить о географии героев моих очерков, то моя книга прошла по их следам, их путями-дорогами и заняла свое место на книжных полках библиотек – Одесской национальной академии музыки имени А.В.Неждановой, Московского государственного университета культуры и искусств, Житомирского музыкального училища имени В.С.Косенко и Ровенского государственного гуманитарного университета. Очень надеюсь на то, что мои печатные работы будут востребованы!
И вот новый ответ на очередную отосланную мною бандероль с книгой, едва ли не самый важный для меня ответ, от краеведа Георгия Мокрицкого:

«Уважаемый Борис! Получил ваши две книги. Прекрасное иллюстрированное, красочное издание «Такая музыка звучит у нас в судьбе». Теперь ее просматриваю. Вижу много знакомых фамилий, фотографий житомирян, известных в мире искусства. Книга займет достойное место в библиотеке краеведческого издательства «Волынь» и в моей личной библиотеке. Большое спасибо! Впечатление очень приятное. Безусловно, что-то из Ваших воспоминаний, с Вашего позволения, использую в своих дальнейших изданиях о выдающихся музыкантах Житомирщины! Жду с нетерпением очерка о многоуважаемом патриархе духовой музыки нашего края Москалёве Семене Николаевиче!».

В свое время Семен Николаевич Москалев учил меня быть ответственным человеком. Поэтому и ждать моим землякам с выполнением моего обещания пришлось недолго…

Валентин Дынга: «У меня есть край волшебный!»

Для граждан республики Молдова Валентин Дынга необыкновенно талантливый музыкант и композитор, автор аранжировки государственного гимна их страны. Для меня же – это добрый старый друг


Борис Турчинский

«У меня есть край волшебный,

Где народ такой душевный,

Мне он люб до звёздной крыши,

До небес и даже выше».

(Григоре Виеру).


Дынга Валентин Иванович(14.07.1951-27.02.2014). Композитор, исполнитель, аранжировщик. Заслуженный деятель искусств республики Молдова(1991), народный артист республики Молдова (2010).
Родился в селе Мындрешты, Теленештского района Молдавской ССР. Выпускник института искусств имени Г.Музическу (1982-1987). Валентин Дынга является аранжировщиком гимна Республики Молдова (1995 год).
Свою творческую деятельность начал в ансамбле «Дружба» в 70-х, с известной на весь советской союз певицей Эдитой Пьехой. С 1974года Валентин уже художественный руководитель очень известного джаз оркестра «Букурия», сотрудничает с ВИА «Поющие гитары». В 1991 году получил звание «Магистр искусств».
В 1974 году дебютировал на студии «Телефильм-Кишинэу» как композитор документальной картины «Мой город, Кишинев».
В.И.Дынга написал много музыки к театральным постановкам и кинофильмам, среди них такие известные, как: «Кишинев» (1974), «Молдова, родительский дом» (1983), «Fântânarii» (1983), «Дионис дом» (1980), «Монолог о жизни» (1987), «Подготовка к экзаменам» (Студия «Молдова-фильм», 1976), «Старик, ведущий лошадь» («Молдова-фильм», 1980).
На Республиканском кинофестивале «Серебряный аист» получил диплом «За оригинальную музыку к документальным фильмам «Колодезных дел мастер» и «Молдова, родительский дом» (1984).

Вспоминает Изя Бикван, старый друг Валентина Дынги.
Это было в конце 60-х годов. У меня произошла случайная встреча с известным молдавским композитором Михаилом Васильевичем Долганом. Он был в то время руководителем вокально-инструментального ансамбля «Норок». Думаю, люди постарше хорошо помнят этот очень популярный в те годы ансамбль.
Долган по каким-то своим делам зашел в академию наук Молдавии, где я в то время работал, я его лично знал, и у нас завязался разговор. Долган только пришел с концерта специальной музыкальной школы-десятилетки при кишиневском институте искусств.
Там ему показали выступления одаренных детей этой школы. Видно было, что Долган в разговоре со мной оставался под впечатлением от увиденного и услышанного.
Среди юных талантов был там, в музыкальной школе, и Валентин Дынга, который на фортепиано сыграл несколько своих произведений, чем потряс композитора. «У этого юноши большое будущее, он нас будет радовать своей музыкой. То, что я услышал – великолепно!».
Пролетели годы… Пророчество сбылось. И мы услышали много замечательной музыки зрелого профессионального композитора, автора со своим музыкальным почерком, далеко, далеко уже не детским.
Сколько всего было за эти годы! Многие музыканты сбежали из Молдавии по понятным причинам в дни трудностей и испытаний в этой стране. Да-да, именно сбежали, иначе не скажешь! Но Дынга оставался одним из немногих, кто был по-прежнему верен своей несчастной, больной, любимой родине. Он очень любил эту страну, посвятил ей жизнь и творчество. Сколько было у него приглашений оставить Молдавию и переехать жить и работать в удобное «хлебное» место, не счесть, уйма! Но он был настоящий патриот! И на фоне его примера малодушные поступки других – выглядят именно бегством.


Люблю темы жизнеутверждающие

Никогда я не писал некрологов, это не мой жанр. Люблю темы жизнеутверждающие. И этот мой рассказ о друге, недавно ушедшем, тоже не будет некрологом, а будет рассказом о том, каким я и мои друзья его запомним, и будем помнить всегда. Ушел большой человек, большой музыкант и композитор. Теплый человек, настоящий друг. Он излучал добро, передавал радость общения с ним окружающим.
Мы с Валентином были знакомы около сорока лет! Первые мои воспоминания о нем – армейские.
…Было это в Одессе в 1976 году… К нам в военный оркестр с призывного пункта направили взрослого молодого человека. Ему было уже почти 26 лет, и по тогдашним законам это был почти крайний возраст, до которого еще призывали на действительную военную службу. Почему он не получил освобождения от армии, не пойму, да и неважно это сейчас. Только недавно я узнал, что большое участие в том, что молодой Дынга попал именно к нам оркестр, сыграл наш бывший вокалист, прекрасный человек и талантливый певец из Кишинёва друг Валентина, Изя Бикван.
Военный оркестр, в котором мы с Валиком служили – это был оркестр Одесского военного командно-инженерного училища ПВО страны. Руководил им талантливый военный дирижер Александр Яковлевич Салик, впоследствии народный артист Украины, профессор Одесской национальной академии музыки.
А в те годы Салик был только на подъёме своей карьеры. Творческая жизнь в оркестре кипела и бурлила под руководством этого замечательного «командира музыки». Начальство очень любило и дирижера, и оркестр. Вместо тридцати человек по штату оркестр насчитывал около шестидесяти человек, нам благоволили!
Часто к нам на репетиции приходил начальник училища генерал-лейтенант А.Н.Яковлев, фронтовик, заслуженный человек. А также его заместители, генералы С.Ф.Копыл и Д.Д.Огер. Приходил начальник строевой части, а значит, наш непосредственный начальник, Г.Т.Залойло. Конечно, все они любили духовую музыку, мы понимали это, старались не ударить лицом в грязь, не подвести своих начальников, отдавались работе в оркестре серьезно, но…
В то время оклады наши в оркестре были небольшие, и Александр Яковлевич Салик прекрасно понимал, что нам надо было содержать семьи, а значит подрабатывать на стороне. А мне кажется, что он иногда даже и гордился тем, что мы, музыканты его оркестра, востребованы в разных творческих коллективах такого музыкального города как Одесса.
Коля Мельник, Паша Суржиков, Леня Захаров, Вася Пономарчук и я подрабатывали в городском духовом оркестре, Алик Коньков в оперетте, Володя Фондралюк в опере, Толя Швец в оркестре цирка, другие ребята тоже, кто, где мог. А это значит, что собрать нас на репетицию всем составом не всегда представлялось возможным. Конечно, подработки никогда не касались периодов подготовки к окружным конкурсам военных духовых оркестров, тогда мы все побочные работы отменяли и включались в серьезную работу. В итоге мы занимали всегда только первые места!
Ну, а ребята «эстрадники», как мы их называли, так как у нас сформировался еще и эстрадный оркестр, всегда были на месте и готовы были в любое время исполнить любую музыку и на самом высоком уровне.
Слабостью нашего начальства, была, если можно так сказать, зажигательная молдавская песня и национальная молдавская музыка, ведь этот песенный край совсем рядом! А наш начальник политического отдела Дмитрий Дмитриевич Огер любил джазовую и эстрадную музыку. А в то время как раз очень популярны были молдавские эстрадные вокально-инструментальные ансамбли.
Вот тут Валя Дынга был как раз очень востребован. Он всегда знал и чувствовал, как составить программу, как «угодить» высоким военным слушателям и их требовательным вкусам. Ребята играли все замечательно! Борис Фикс – на скрипке, Сергей Олой был великолепный гитарист, Саша Гилинец и Володя Паращук – отличные саксофонисты. Хорошо играли Миша Окс – на тромбоне, Вася Курсаков на бас-гитаре, Борис Руденко на нае.
Этот необычный молдавский, румынский и украинский народный духовой музыкальный инструмент стоит того, чтобы о нем сказать несколько слов.
Продольная многоствольная флейта (пан-флейта). Состоит из 8-24 трубок разной длины, укреплённых в дугообразной кожаной обойме. От длины трубки зависит высота звука. Звукоряд диатонический. На нае исполняются народные мелодии различных жанров — от дойны до танцевальных мотивов. Наиболее известные молдавские наисты — Василе Йову, Борис Руденко и Константин Москович, в Румынии — Георге Замфир.
Кстати, заслуженный артист республики Молдова Борис Руденко, которого я здесь вспомнил, упоминается даже в «Википедии», в статье о нае. Его имя звучало также и прежде в моих очерках, где я вспоминаю сослуживцев-музыкантов в Одессе. Сегодня Борис один из лучших наистов в мире!


Их малая родина - село Мындрешть

А раз уж мы вспомнили этот замечательный инструмент – най, то стоит упомянуть и еще одного великолепного исполнителя на нае, Георгия Мустю.
Он тоже нередко выступал с нашим оркестром. Это было в дни его молодости. А сегодня, он народный артист республика Молдова, композитор, дирижер, педагог, исполнитель, профессор. В 1983-1989 годах был главным дирижером филармонического оркестра Молдова. Ректором Государственного университета искусств в Кишиневе. С 1989 года – художественный руководитель и главный дирижер оркестра «Телерадио-Молдова». Сделал множество записей симфонической, вокальной, камерной музыки для театра и кино, записал популярные песни эстрады. Г.Мустя лауреат государственной премии Молдовы, член-корреспондент Академии наук Молдовы.
Георгий Мустя (рум. Gheorghe Mustea; родился в 1951 году в селе Мындрешть, Теленештского района Молдавская ССР. То есть, он земляк Валентина Дынги! И это два выдающихся односельчанина, два деятеля музыкальной культуры Молдавии, которыми гордится их земля!

Но я продолжу о наших ребятах из оркестра. Слава Чернов – пел на многих языках, в том числе и на молдавском. В общем, всё это было как раз тем, что нужно было нашим начальникам. И вот, решили они отвлечься от рутинной работы в штабе, зашли на часик в оркестр и – на тебе! Концерт, что ни на есть настоящий! А после хорошей музыки и работается легче, и напряжение уходит, и человек становится добрее. Разве не так? А иногда наши генералы и начальники приводили с собой на эти небольшие концерты своих друзей, просто похвастаться. А еще, бывало, приводили иностранных военных, обучающихся в нашем училище. Училище у нас было не простое, в ранге военной академии. «Курсанты» были все из разных стран мира. Это называлось тогда «страны народной демократии».


«Что сыграем им, ребята?»

Руководителем и составителем импровизированных концертов для начальства под условным названием «что сыграем им, ребята?» был Дынга. На очень модном тогда синтезаторе он творил чудеса! А как он играл джаз! Как было начальству после этого отказать нашему дирижеру взять еще сверх штата одного-двух… да в общем-то, сколько надо музыкантов!
Вспомнил еще эпизод о начальнике политотдела Огере. Как-то раз он принес с собой старые фотографии, на которых запечатлен он, когда был совсем молодым. На одном фото он играет на баяне, а на другой фотографии, кто б поверил – на тромбоне! «Это наша художественная самодеятельность, и я в ней активно участвовал», - пояснял начальник политотдела. Рассказал, где это было и когда, но я этого уже не помню. Примерно сороковые годы.
Генерал Огер иногда брал в руки баян и что-то играл, а вот брать тромбон не решался. Прекрасно понимая, какие «судьи» его будут слушать. Как-то взял Огер баян и стал играть «Темную ночь», ребята сразу подхватили, и так здорово получилось, что он даже прослезился. И подумалось мне тогда: наверное, это хорошо для карьеры нашего генерала, что в той войсковой части его молодости не было штатного оркестра (в ПВО оркестры были предусмотрены только в военных училищах), и он поехал учиться по другой линии. А то был бы наш начальник политотдела в лучшем случае военным музыкантом или дирижером, ну, уж ни в коем случае не генералом. У каждого своя судьба.
Помню такой случай. Из Москвы с инспекторской проверкой приехал новый начальник военно-оркестровой службы СССР, главный военный дирижер советской армии Н.М.Михайлов. Это была проверка оркестров округа по всем «фронтам». От теории музыки, строевой подготовки к исполнению концертного репертуара. Концертная программа исполнялась в актовом зале нашего училища. Надо сказать, что там была сцена с хорошей акустикой. Так вот, перед началом концерта к Михайлову подошли дирижеры группой, не буду сейчас называть их фамилии, хотя и помню. Подошли с жалобой: «У Салика в оркестре много людей за штатом, нам с ним трудно состязаться. Дайте указание, чтобы на сцене сидело не больше тридцати человек, как у всех у нас, и как положено по штатному расписанию». И Михайлов им отказывает. «Сделайте так и у себя, чтобы оркестр ваш уважали, как у Салика, а я буду только это приветствовать».
А после концерта Михайлов объявил благодарность нашему оркестру и добавил: «Вы на сегодня лучший военный духовой оркестр Советской Армии!».


Дынге: готовность номер один!

…Потом был банкет. На котором лично я, разумеется, не был, так как званием не дорос… А на банкете том, как делился позже наш дирижер Салик, начальник училища и начальник политотдела пели дифирамбы коллективу и добавили: «А какой у нас эстрадный оркестр замечательный! Как ребята играют джаз и фольклорную музыку! Это надо обязательно послушать!».
Александр Яковлевич Салик звонит в оркестр Дынге и говорит: «Ждите гостей на полчаса программы, готовность номер один!».
Не знаю почему, но гости не пошли в тот день в оркестр... Может, не захотели смущать молодых ребят своим «веселым» видом… Но главное, что Валентин и ребята под его руководством были готов их достойно встретить! Это был человек, на которого всегда можно было положиться. Именно про таких и говорят: он не подведет!
…Валентин Дынга был мой ровесник, и мы сразу подружились. Коллектив у нас был высокопрофессиональный, многие оркестранты – выпускники одесского музыкального училища и консерватории, а также кишиневского института искусств, то есть, практически все однокашники, поэтому мы легко понимали друг друга. Недаром наш оркестр все годы, что был дирижером у нас Александр Яковлевич Салик, был лучшим в одесском военном округе. Не зря говорится «кадры решают все». И в музыке это тоже не исключение. Сам я в то время занимался уже на четвёртом курсе консерватории в классе известного кларнетиста, профессора К.Э.Мюльберга.
Салик сразу понял, что Валентин большой музыкант. У Дынги был уже большой опыт работы и в коллективах, как у исполнителя, и с коллективами, в качестве руководителя. Одна лишь только работа его руководителем известного всей стране оркестра «Букурия» чего стоила! Валентин всегда знал, как с толком применить опыт на пользу делу.
Применение ему нашлось сразу. Аранжировки для эстрадного оркестра. Писал он также и свои блестящие инструментальные пьесы. Тут он был непревзойдённым авторитетом. Делал аранжировки быстро, часто, без партитуры, все в голове держал. Можно сказать, что весь репертуар эстрадного оркестра держался на его инструментовках.
Как-то дирижер попросил его написать для духового оркестра фантазию на молдавские темы, и надо было это написать срочно. Как часто бывает в музыкальных коллективах, что называется, «горит». Два дня и две ночи – произведение было готово. И сделано было не тяп-ляп из-за спешки, а в высшей мере профессионально. Потом часто мы использовали эту фантазию в своих выступлениях. И, когда уже Валик уволился в запас, мы всегда с благодарностью вспоминали его за то многое, что он сделал для наших коллективов. Я имею в виду, и эстрадный, и духовой оркестры.


Любимая Молдавия Patria

Мы много общались. И мне Валентин рассказывал о своей любимой Молдавии, о своем творчестве в тот, в молдавский свой период на родине. О работе в оркестре «Букурия» и «Поющие гитары»… Много мы беседовали о планах на будущее, о том, что будет после армии.
В его планы непременно входила учеба. Да, обязательно учёба! Валик вдруг в армии начал понимать, что высшее образование просто необходимо. И как-то раз, уже через годы после службы, в начале 80-х годов, во время одного нашего с ним телефонного разговора, он мне торжественно поведал: «Борис, я поступил в институт, как и планировал!». Мне это было очень приятно услышать, ведь и я его в свое время к этому подталкивал.
…Два года нашей совместной службы-работы в военном оркестре пролетели быстро, но и после того как Валик вернулся после армии в родной Кишинев, мы продолжали поддерживать дружеские отношения. Как он меня принимал у себя в гостях, когда я приезжал! До сих пор помню ту теплоту.
…Любовь к своей стране начинается обычно на малой родине, в родном селе. У молдаван родина называется «Patria», это слово и нам хорошо понятно.
Основное занятие любого крестьянина всегда и везде – это растить хлеб. Но в Молдавии зреет еще такое солнечное чудо – виноград! И, кажется, тугая лоза сама поет под солнцем, как струна. Вот, откуда необыкновенная музыкальность и певучесть молдаван. Я был в гостях у друга и проникся песенностью его замечательной страны.
Надо заметить, что уже в первое время после службы Валентин Дынга получал много приглашений работать от известных исполнителей и руководителей коллективов, которые искали аранжировщика и композитора его уровня. Но Валентин своей малой родине не изменил. «Именно тут мое место», - говорил он, «Именно здесь я смогу и должен себя реализовать, как музыкант!».
Сколько предложений было у Валентина Ивановича Дынги из разных стран! Приглашали на работу в государства сытые и устроенные, не чета Молдове на тот период. Работа была не только хорошо оплачиваемая, но и интересная, соответствующая призванию. Но Валентин, если и покидал любимую Молдову, то ненадолго. Гастроли, участие в жюри международных конкурсов, иногда к друзьям в гости выбирался и сразу – обратно!
Творить, творить и снова творить! – было его девизом. И всё на благо родной земли, страны Молдова, которую он так любил и мечтал видеть богатой, а народ ее счастливым.


«Спасибо, Валентин, за музыку!»

В 90-е годы по понятным причинам мы пропали друг для друга... Я уехал в Израиль. И у Дынги, и у меня началась новая полоса в жизни.
И вдруг, когда я был на празднике бар-мицвы (еврейский обряд совершеннолетия мальчика) у сына моего друга кларнетиста Аркадия Гольденштейна, я познакомился с Эмилем Кройтором из Кишинева – прекрасным композитором и аккордеонистом. Оказывается, они с Дынгой близкие друзья! Сам Миля часто бывает в Кишиневе и встречается с Дынгой. У них совместные творческие проекты! Какая неожиданная радость для меня!
Так я снова получил от судьбы подарок – возможность продолжить нашу дружбу с Валей. Сразу же позвонил Валику, и мы говорили, говорили...
Я получил через Эмиля диски с многочисленной музыкой Валентина. Рад был, что мой друг состоялся, как композитор, о чем и мечтал!
Пригласил Валентина в гости, как и он меня когда-то. Оказывается, он уже бывал в Израиле в начале 90-х годов, когда «кушать было нечего», аккомпанировал известному шансону Вилли Токареву в его гастролях по нашей стране. И не знал что я уже здесь. «Я восторге от Израиля и обязательно приеду, возьму с собой жену Татьяну», - говорил он мне. «Хочу показать ей вашу прекрасную страну».
Мы иногда перезванивались, делились успехами и невзгодами. Я знал, что Валик болен, но надеялся, что все обойдется. Не обошлось… Еще не так давно он мне звонил, после того как я через друга и коллегу Михаила Городецкого передал ему небольшой сувенир, живое письмо и фотографию. Это его растрогало, и буквально через день он мне позвонил. «Борис, немного терпения и мы увидимся! Передай это и моим дорогим друзьям Сане, Миле и Нелли Кройторам. А еще очень скоро я освою компьютер не только в рабочих целях, и тогда наша связь будет более динамичней. Не удивляйся, что я до сих пор этим не занялся, всё руки не доходили, а друзья меня за это стыдят. Так что немного терпения…».
Нам очень хотелось встретиться, было о чем поговорить, что вспомнить. Вспомнить наших общих друзей, многих из которых уже нет, а многие разъехались по разным странам мира. Изя Бикван, наш прекрасный вокалист, в Америке, Богдан Сапожников, дирижер оркестра в Запорожье, Борис Котов тоже в Запорожье, преподаватель музыкального училища и солист симфонического оркестра, Сергей Олой в Америке, скрипач Борис Фикс в Америке, Саша Гелинец там же, вокалист Слава Чернов в России.

Не суждено было осуществиться

На февраль 2014 года коллектив Сани Кройтора и его отца Эмиля превосходного композитора, аккордеониста, знатока молдавской и клейзмерской музыки, планировали совместно с Валентином Дынгой концерт в Кишиневе. Но этому уже не суждено было осуществиться.
«Когда мы приехали в Кишинев», -рассказывает Саня Кройтор, известный скрипач-виртуоз, ученик Валентина Дынги, - «Валентин был уже в коме. А через несколько дней он ушел от нас. Мы с моими отцом и мамой проводили его в последний путь. Отец и ты, Борис, лишились верного друга, учителя, говорю это совсем без преувеличения. А музыкальный мир Молдовы и не только, лишился великого музыканта. Композитора, пианиста, аранжировщика»...
Когда этот очерк готовился к печати, Кройтор Саня, познакомившись с материалом, сказал такую фразу: «Валентин Иванович Дынга привил мне «вирус» джаза. Что касается этого музыкального жанра, то в джазе он мой учитель, я благодарен ему, что он «заразил» меня этой прекрасной музыкой!».


«Израильский Паганини»

Хочется рассказать здесь немного и о Сане Кройторе. Ведь, если сам он говорит, что это Дынга привил ему «вирус джаза», а мы вспоминаем сейчас добрым словом нашего друга Валентина Дынгу, то очень уместно будет поговорить и о Сане Кройторе, как о продолжателе дела Дынги, в какой-то мере. Вот небольшая справка об ученике Валентина Дынги Сане Кройторе. Его называют израильским Паганини.
Скрипке Сани Кройтора рукоплескали в Италии, Испании, Германии, Франции, Бельгии, США, Канаде, Финляндии и России. Саня Кройтор – известный израильский музыкант с классическим образованием, который не раз уже доказал, что скрипка может иметь оглушительный успех, будучи приближена по звучанию к современной музыкальной стилистике. Его всегда яркое и зажигательное исполнение окрыляет душу, способствует полету воображения.
«Израильский Паганини» родился в 1971 году в Молдавии, в семье известного композитора и аккордеониста Эмиля Кройтора. С семи лет начав обучаться игре на скрипке, Саня получил классическое музыкальное образование, а уже в 12 лет стал солистом национального фольклорного оркестра, с которым успешно гастролировал по СССР и за границей – в Финляндии, Франции, Болгарии и Румынии. Своим прекрасным пониманием фольклора и джазовой музыки обязан своему учителю из Кишинева, заслуженному деятелю искусств республики Молдова композитору Валентину Дынге. В 1992-м, совсем юным человеком, Кройтор репатриировался в Израиль, где молодого виртуоза довольно быстро заметили – коллеги-музыканты стали приглашать на совместные концерты и записи, а ведущие и шоумены – на радио и телевидение. Израильские телезрители знают и любят Кройтора по программам Дана Шилона и Эли Яцпана, по телепроектам «Музыкальная таверна» Шимона Парнаса, «Запах мяты», а также по многим программам популярного русскоязычного 9-го канала «Израиль-плюс».
Великолепная зажигательная скрипка Сани Кройтора звучит в более чем 200 альбомах самых разных израильских и зарубежных исполнителей. Валентин Дынга мог бы гордиться своим израильским учеником.


Тот самый февральский концерт в Кишиневе…

Этот концерт планировался задолго, и в его организации принимал активное участие Валентин Дынга. Увы, Валентин не дождался этого концерта… Присутствовавшая в зале министр культуры республики Молдова Моника Бабук говорила, обращаясь к Сане Кройтору: «Я благодарна судьбе, что узнала вас – ученика и продолжателя дела нашего выдающегося земляка!».
Исполнение некоторых из включенных в программу опусов композитора Валентина Дынги, а также сочиненных самим Кройтором, гость посвятил своим знакомым, коллегам-музыкантам, сидящим в зале, все они хорошо знали Дынгу.
«Так уж случилось, что мы ехали сюда с Земли Обетованной на музыкальной праздник, но прежде попали с отцом на похороны моего учителя, собрата по искусству и близкого нам человека Валентина Дынги. Его светлой памяти я и посвящаю эти произведения», - говорил Саня Кройтор.
Прозвучала пьеса «Однажды». Обычно она звучит несколько по-иному, но сегодня ее исполнение сильно отличалось по настроению…
******************************************************************
Валик мы помним тебя!

Друзья и коллеги вспоминают Валентина Дынгу.
«Что мне очень запомнилось, это его небывалая работоспособность», - вспоминает дирижер и художественный руководитель муниципального эстрадно-духового оркестра Запорожья Богдан Сапожников, с которым Валентин служил в военном оркестре одесского военного училища. - «Валя писал аранжировки для нашего биг-бенда или, как в училище его называли «эстрадный оркестр», писал ночью. И, что примечательно, почти не пользовался фортепиано! Это говорит об абсолютном слухе. За одну ночь он мог сочинить несколько произведений, затем, нас, солдат, дирижер усаживал за столы, и мы переписывали партии из партитуры. И когда приходили к 9-ти часам утра сверхсрочники, в том числе и ты, Борис, мы могли сразу приступать к работе, то есть, играть новые пьесы. И, как специалист, могу сказать об одной особенности аранжировок Валентина, которые я сейчас использую. Это, когда в «тутийных» местах, тромбоны играют выше труб. Получается очень плотное, необычно звучащее звучание! Ну, и сами оркестровки были такие «вкусные», что играть было просто удовольствие. Валя почти не делал ошибок, так что, если ошибки и были при первом прочтении с листа, так это была вина наша, переписчиков».
«Сейчас мы много говорим о языковой проблеме в восточных областях Украины, есть она и у нас в Запорожье», - продолжал Богдан Сапожников. - «Каким Валик был умным, тонким, интеллигентным человеком в вопросе межнациональных отношений и языка! В нашем оркестре было еще несколько выходцев из Молдавии: Борис Руденко, приходил на репетиции Георгий Мустя, ну, и другие ребята, не помню всех… Валентин просил своих соотечественников разговаривать только на русском языке, если поблизости находился хоть один русскоговорящий. И его слушались. Авторитет, что ни говори. Это свидетельствовало о его человеческой мудрости. Жалко, что он так рано ушел. Такой замечательный, душевный, добрый, тактичный и понимающий был человек и великолепный композитор, сколько еще прекрасной музыки мог написать! Были бы все такие хорошие люди на земле, такие замечательные мастера в своем деле, давно бы человечество жило себе, не зная никаких проблем. А еще, Борис, от имени всех его друзей, что вместе служили в Одессе, низкий поклон памяти этого чудесного человека и музыканта!».
Кланяемся мы все, нашему другу, кто живет сегодня в других городах и в других странах: Борис Котов, Слава Чернов, Вася Курсаков, Сергей Олой, Боря Фикс, Володя Залевский, Володя Германовский, Саша Бардер, Изя Бикван, Слава Капул, также и сегодняшние наши одесситы: Саша Маляренко, Паша Суржиков, Василий Пономарчук; живущие в Израиле: Саня, Миля и Нелли Кройтор, Михаил Городецкий… И я, конечно…


Из прессы:

Валентин Дынга немало внимания уделял молодежи, как молодым вокалистам, так и солистам-инструменталистам. Наставничество всегда было для него очень важно. Я назвал эту главу «Перевод с молдавского», имея в виду, в переносном, в утрированном смысле, что многие молодые люди получили много ценных профессиональных знаний, много участия и человеческого тепла от выдающегося музыканта Молдавии.
Дынга был членом жюри целого ряда фестивалей детского и юношеского творчества. Но особенное внимание уделял подобным творческим смотрам для детей с ограниченными возможностями. Таков был, например, фестиваль Международного вокального конкурса для детей с ограниченными возможностями «Золотое яблоко» под названием «Талантливый как…», в котором Дынга принимал активное участие.
Вот, как говорит об этом фестивале Руксандра Главан, заместитель министра труда, социальной защиты и семьи республики Молдова. «Главная и единственная цель фестиваля – это дать одаренным детям возможность подтвердить свой талант и преданность избранной музыкальной стезе. Для многих детей подобный фестиваль – это единственная возможность выступить перед слушателями – это сон на яву. Это возможность показать себя на большой сцене и, может быть, – трамплин в большой мир настоящей песни!».
А вот еще одно короткое интервью после фестиваля детского музыкального творчества, в организации которого принимал участие Дынга. Высказывание на этот раз уже не высокого министерского гостя, а просто юной певицы-участницы Ирина Тарасюк. «Я только что вернулась с юбилейного фестиваля детского и юношеского творчества «Сергиевские Горки», вернулась с дипломом Первой степени. Я очень счастлива! А еще и потому, что меня заметил композитор Валентин Дынга, у меня двойная радость! Он обещал мне поддержку и сотрудничество!».
Композитор Валентин Дынга был вице-президентом другого республиканского фестиваля-конкурса молодых исполнителей – «Delfiada».
Творческое содружество с исполнителями давало жизнь пьесам, вызывавшим восхищение у публики. Так было с мелодией «Блюз на море», которую Валентин Дынга написал для Анжелы Бучко. «Ритмы джаза» создавались для Натальи Барбу. Штефан Петраке по-особенному пел «Зов родительского дома» и «Добрый вечер, дельфин». Инструментальные произведения маэстро сочинял циклами: «Времена года», «Прощай, Одесса», «Дилижанс», «Берег». Им написаны произведения «Подростковый возраст» (1981), «Одинокий автобус в дождь» (1986), «Гонка» (1989), «Без надежды надеюсь» (1989), «Дамы и господа» (1986), «Руксандра» (1987), «Дым» (1988), «Все цвета» (1989), анимация «Outlaw» (1985), другие произведения.

Из газет разного времени:

«Песня, я и моя семья». Так назывался еще один конкурс, в котором активное участие принимал Дынга. В не столь уж далёкие советские времена песня нам «строить и жить помогала». Затем пришла современная поп-культурой, которая предназначена была исключительно для развлечения. Но, несмотря ни на что, музыка всё ещё продолжает объединять разные поколения. Наглядно это продемонстрировал традиционный конкурс под названием: «Песня, я и моя семья», прошедший в стенах лицея «Петру Мовилэ».
Каждый год, на протяжении семи лет, музыкальная студия лицея готовила номера для этого праздника музыки и таланта. Последний же конкурс, названный «Фабрика звёзд-7» стал настоящим фестивалем, на котором помимо опытных (даже, несмотря на совсем юный возраст) участников, присутствовало ещё авторитетное жюри, куда вошли народный артист Молдовы Игорь Кваснюк, эстрадный певец Роман Мирк, председатель русских общин Молдовы и известный композитор Валентин Дынга.
Главной особенностью этого фестиваля было то, что юные участники исполняли песни совместно с членами своих семей: мамами, папами, сёстрами, братьями. Всем артистам были вручены почётные грамоты и памятные статуэтки, они также получили музыкальные диски из рук Валентина Дынги с автографом композитора».

«Ярмарка мелодий открывает таланты! Не успели отзвучать аккорды I-го Республиканского конкурса молодых исполнителей-инструменталистов «Виртуозы русской музыки», как юные таланты вновь собрались в Малом зале Национальной филармонии имени Сергея Лункевича. Здесь прошёл ставший уже традиционным Республиканский конкурс русской песни «Ярмарка мелодий». Дом Русской музыки при поддержке посольства России, Бюро межэтнических отношений, Управления культуры и Главного управления образования, молодёжи и спорта города Кишинёва, Конгресса русских общин республики Молдова, организовал это творческое состязание уже в третий раз. Всё было организовано отлично. Устроители удачно выбрали зал, один из лучших в республике, славящийся своей акустикой. В жюри, которое возглавил композитор Валентин Дынга, человек с абсолютным слухом, вошли очень авторитетные специалисты…».

«24 конкурсанта продолжат борьбу за право представлять республику Молдова на Международном телевизионном песенном конкурсе «Eurovision Song Contest-2014». Оценивало голосовые данные конкурсантов и качество музыкальных произведений жюри в составе девяти человек, среди которых такие выдающиеся композиторы, как Анатол Кирияк, Андрей Сава, Валентин Дынга…».

«Четвертый год подряд в Новороссийске проходит фестиваль молодых исполнителей «Морской узел». Фестиваль назначают ежегодно на первые выходные июля, в День работников морского флота. В Новороссийск съезжаются молодые певцы со всего мира. В этом году количество конкурсантов выросло до пятнадцати, одновременно выросло и число новороссийских участников. «Международность» фестиваля доказывали участники из Молдовы, Бельгии, Турции, Армении, Германии, Израиля.
Ежегодно состав жюри фестиваля практически не меняется. В этом году в него вошли: народный артист России, лауреат государственной премии Георгий Гаранян; Академик Академии искусств России, заслуженный деятель искусств России Святослав Бэлза; поэт-песенник, лауреат государственной премии Михаил Шабров; поэт-песенник Сергей Харин; продюсер Анар Райбанд; Депутат ЗСК Сергей Ярышев; композитор, джаз-пианист Валентин Дынга; автор и композитор Александр Шульгин; продюсер Дмитрий Закон».


Как можно больше успеть!

За несколько недель до смерти Дынга был приглашен на «Радио-Молдова» известным молдавским ведущим Ионом Керпеком. Была записана их беседа для передачи «Воскресный мелоритм». Сегодня эта запись уникальна! Вот некоторые выдержки из той беседы:
Ведущий:

-То, что должно было случится рано или поздно, случилось. В нашей студии известный, долгожданный и дорогой гость, молдавский композитор и аранжировщик Валентин Дынга.

Дынга:
-Я с большой радостью здесь и начну с того, что желаю всем слушателям всего, всего наилучшего в жизни!

-Валентин, чем ты сегодня занят в творческом плане, а также, какие планы у тебя на будущее?

Стараюсь, как можно больше успеть увидеть и услышать что-то новое в этой жизни и не отставать от молодёжи. Я становлюсь все старше и старше, а хочется еще много чего сделать. В отношении планов на будущее. Хочу написать современную симфонию в джазовом стиле. Скорее всего, это будет в той же манере, что и моя последняя работа, пьеса для саксофона и симфонического оркестра. Пишу песни. Записал несколько из них в своем исполнении, хотя раньше я этого не делал, но мои друзья уговорили меня «запеть». По утверждению друзей, это придаст песням именно тот характер и колорит, который должен быть, который нужен. А как получилось – вам судить! Одна из последних моих работ – это аранжировка на музыку песни моего друга Василия Казаку «Мама», наверное, комментариев эта работа не требует, не стоит объяснять, о чем она.

-А не пишешь ли ты музыку для театров?

-С этим намного сложнее. Нет, в последнее время таких просьб не поступало, видно у директоров театров и режиссёров есть сегодня проблема с репертуаром, и новая музыка пока не нужна. А может быть, наоборот, всё у них в порядке. В настоящее время я пишу много инструментальной музыки и песни.
(Звучат песни Валентина Дынги).

В этом своем интервью на радио Валентин Дынга говорил о том, что жизнь его идет вперед, что он взрослеет и хочет побольше успеть. Кто мог знать тогда, что жизнь этого замечательного человека на самом деле подходит к концу… Поэтому сегодня невольно вспоминается, с чего всё начиналось в этой, такой богатой событиями и творчеством жизни, и в этой музыкальной судьбе.
…Вспоминается Одесса, где совсем еще молодой Валя Дынга произвел такое впечатление на маститых мэтров музыки. Вспоминаются такие светлые, полные романтики и хорошей лирической музыки 70-е годы, которые были столь успешны для Валентина Дынги.
Через несколько лет после знакомства с подающим большие надежды талантливым мальчиком Валей Дынгой в музыкальной школе-десятилетке (помните?!) руководитель популярного вокально-инструментального ансамбля «Норок» Михаил Долган приглашает Валентина на работу в свой ансамбль. Это было счастливое время, хоть и не такое продолжительное. Гастроли, успех, овации…
После тура по городам Румынии ансамбль «Норок» был расформирован, но хорошая, столь популярная песня, не стихла. Солисту, знаменитому певцу Иону Суручану, была предложена работа в молдавском оркестре «Букурия», в который через год будет приглашен и Дынга, да ни кем-нибудь, а музыкальным руководителем! А пока он и певец Штефан Петраке влились в состав ленинградского ВИА «Поющие гитары», тоже очень знаменитого.
Валентин Дынга работает клавишником в Ленинграде с Эдитой Пьехой в уже известном на всю страну ансамбле «Дружба», тогда ему было всего 19 лет.
Музыканты записали песни Валентина Дынги на молдавском языке. Например, ставшею известной «Замок на песке». Помните? «Ты отдыхаешь на пляже, играешь с песком. Я смотрю, как песок сыплется сквозь пальцы, и думаю, что наша жизнь течёт, как песок, но она не должна пройти сквозь пальцы».
Или его не менее популярный «Осенний пейзаж». «Лето прошло, наступает осень. Ушло тепло, и ушла наша любовь. Я брожу по осеннему лесу и грущу в одиночестве. И мне кажется, что и природа грустит вместе со мной»…
Также под влиянием молдавских музыкантов репертуар знаменитого ВИА «Поющие гитары» пополнился песней: «Мы расстались», а это и вовсе молдавская народная песня, которую привнесли в репертуар новички ансамбля из Молдавии.
Немного коллектив ещё проработал как ВИА «Норок» в Тамбовской филармонии, благодаря легендарному администратору Эдуарду Михайловичу Смольному. После музыканты популярного коллектива, благодаря администратору Василию Васильевичу Кондакову, создали в Черкасской филармонии ВИА «О чём поют гитары», художественный руководитель Михай Долган.
В джаз-оркестре «Букурия» (радость) Валентин Дынга был музыкальным руководителем, а известный композитор Петр Теодорович, художественным. Это был прекрасный тендем двух талантливых композиторов и музыкантов. Впоследствии Петр Теодорович станет учеником композитора Евгения Доги.
Все, наверное, еще помнят нашумевшие в свое время песни «Сентименте», «Маргаритки», «Меланколие» в исполнении Иона Суручану, с которым тоже много работал Дынга.

Вот такие вехи творческого пути, вкратце. Валентин Иванович всегда высоко отзывался о своих предшественниках: руководителях, музыкантах и всегда был благодарен судьбе за те новые выдающиеся имена, которые впоследствии открывала для него жизнь. А это были такие яркие деятели искусства Молдовы, как Анатол Чабану, Игорь Кожокару, Владимир Сержиу, Валерий Чобану, Анатолий Чокану, Анатолий Куку.
Да и для них, для всех, для этих выдающихся музыкантов, композиторов, преподавателей Валентин Дынга – необыкновенный музыкальный деятель. И для меня тоже. Но прежде всего для меня он добрый старый друг… Кем и останется навсегда.

05.03.2014
Израиль

Борис Турчинский


Александр Гилев: «Музыка, приносящая радость!»

Очерк об удивительном композиторе


«Музыка Александра Гилёва создаёт очень комфортную эмоциональную атмосферу. Он и сам, как каждый настоящий музыкант, живёт чувствами, поэтому хочет от музыки радости, которая может принимать самые разные формы».
(Из прессы).



Этот мой очерк – об удивительно талантливом композиторе, преподавателе и дирижере, умном и добром человеке, Александре Гилёве.
Знакомству с ним я обязан моему другу по музыкальному училищу, профессору Московского государственного университета культуры и искусств Василию Петровичу Матвейчуку.
В 2007 году я приехал к нему в гости. Как-то вечером, за чаем, мы беседовали о современных композиторах и аранжировщиках, пишущих для духового оркестра. «Знаешь, Борис, хочу тебе предложить послушать диск моего друга, преподавателя института военных дирижеров Александра Гилёва, уверен, что тебе его музыка понравится».
Так я познакомился с некоторыми опусами Александра. На меня они произвели очень хорошее впечатление. Музыка живая, интересная, написанная необычным музыкальным языком. Про этот необычный язык вот так написала пресса: «Острые, резкие звукокомплексы у Александра Гилёва гармонично сочетаются с богатством мелодики и колорита».
«Расскажи мне что-нибудь об этом композиторе», - попросил я Василия.
«А что? Давай мы все вместе встретимся, тебе будет интересно с ним пообщаться», - сказал Василий. И он не ошибся: мы встретились, очень интересно и творчески поговорили, и вот уже на протяжении семи лет заинтересованно общаемся постоянно.
Я внимательно слежу в Интернете за новыми произведениями Гилёва. Как в «You Tube», так и в нотном архиве «Partita.ru». А он, в свою очередь, следит за всеми моими публикациями в журнале «Оркестр», за что я ему очень благодарен.


Московский композитор, дирижер

Итак, представляю. Московский композитор и дирижер, лауреат международных конкурсов Александр Гилёв. Яркий представитель современного поколения российской композиторской школы. Обладатель Гран-при всероссийских и международных фестивалей и конкурсов. Автор бэнд-мюзикла «Дон-Жуан», симфоний, инструментальных концертов, сюит: «Рождественская», «Театральный вернисаж», «Домино». Автор музыкального проекта «Gilev park» (о котором я попрошу композитора рассказать отдельно), десятков песен и произведений для симфонических, эстрадных и духовых оркестров, автор вокальных циклов и песен. А еще Гилёв не забывает и детишек, и об этом тоже рассказ впереди.
Александр Гилёв – доцент Московской государственной консерватории имени П.И.Чайковского, лауреат международных конкурсов по композиции (Франция, 1994, Словения, 1999).
Родился в 1965-м в поселке Нижнее Мошево, Соликамского района, Пермской области. Образование: московское военно-музыкальное училище по классу валторны, военно-дирижерский факультет при Московской государственной консерватории, адъюнктура военно-дирижерского факультета по кафедре инструментовки и чтения партитур.
Критики видят в его творческом почерке органичное взаимодействие различных стилевых признаков: импрессионизма, неоромантизма, авангарда, рока. Высочайшее мастерство, изысканность, проницательное воплощение тончайших нюансов человеческой психики сочетаются у Гилёва с поиском новых способов воплощения музыкальной мысли.
Пресса же подметила у Гилёва нечто другое: избегание грустных настроений в музыке, - да и самого автора журналисты находят очень жизнерадостным. Отмечают, что думали увидеть перед собой строгого дядечку во фраке, непременно с бабочкой и со снисходительным видом, лениво отвечающего на наивные корреспондентские вопросы. «…но это веселый молодой мужчина, сыплющий остротами, что как-то не вяжется с образом человека, пишущего «концертную музыку». Этакий живой классик: композитор с мировым именем, дирижер, доцент, лауреат, член Союза и т.д. и т.п, никак не желающий вмещаться в условные портретные рамки».


«Кто привел тебя в музыку?»

- Первый мой вопрос о твоей семье, об отце, матери. Кто привел тебя в музыку?

- Я не писал с четырех лет, как Моцарт, похвастаться этим не могу, прямого отношения к музыке родители мои не имеют. Папа – Геннадий Петрович, инженер. Мама – Людмила Ильинична – учительница. Профессии весьма распространенные и нужные в то время в нашей стране. Однако был и есть у моих родителей и некий природный музыкальный талант, который всегда позволял им тонко чувствовать и компетентно разбираться в музыке. Несколько лет назад я написал оркестровую сюиту и не знал, как ее назвать. Прослушав композицию, папа предложил назвать ее «Рождественской сюитой», и именно это название, на мой взгляд, очень точно выразило характер музыки.
Мама - очень целеустремленный человек. Благодаря ее решительным и настойчивым действиям, я практически без документов поступил в московское военно-музыкальное училище.
Мои документы, мое личное дело, по ошибке, вместо Москвы, отправили в Свердловск (Екатеринбург), в суворовское училище. Мама добилась от соликамского военкомата справки о том, что «я – есть я», и с этой единственной бумагой, даже без личного дела, я и отправился в Москву. Получается, жизнь моя музыкальная в столице начала складываться благодаря маме.
Сестра Ирина – талантливая художница, известный дизайнер. Живет в Германии. Входит в каталог ведущих дизайнеров Европы. Казалось бы, к музыке не имеет отношения, но как человек творческий тоже может помочь, оценить, подсказать, дать дельный совет.


Банальный вопрос о таланте

- И кто же предугадал твой талант и твое будущее? После военно-музыкальной школы надо было обязательно продолжать военную карьеру?

- Начинал я учиться музыке в детской музыкальной школе №2 города Соликамска. Первые шаги в музыке были малоуспешные. Известная начинающим баянистам русская народная песня «Во саду ли, в огороде…» в моем исполнении никак не указывала на будущие музыкальные перспективы, скорее, наоборот. Так продолжалось до 4-го класса, до тех пор, пока я не попал в класс к Анатолию Германовичу Шварцу. Он первый из учителей очень доходчиво объяснил мне, что такое «музыка», пробудил интерес к занятиям! Программу для поступления в музыкальное училище готовил со мной блестящий музыкант и педагог Анатолий Родионович Фомин. Благодаря занятиям с Ниной Николаевной Зиновьевой, стали появляться успехи и в теории музыки, особенно в сольфеджио. Таинственное слово «интонация» и музыкальные диктанты, наконец-то, приобрели для меня определенный смысл. Моя искренняя благодарность замечательным музыкантам и педагогам, давшим мне основы музыкальной грамоты. Светлая им память! Теперь, уже в статусе известного музыканта, композитора, я часто встречаюсь с коллегами моей любимой ДМШ №2 Соликамска, вспоминаем молодость и удивительные повороты в судьбе…
На твой вопрос о том, кто предугадал мой талант и будущее, даже затрудняюсь ответить. В период моего обучения в музыкальной школе угадывать было еще нечего. Впервые о своих музыкальных способностях я услышал от легендарной Валентины Васильевны Волковой на вступительных экзаменах в московское военно-музыкальное училище. Илья Григорьевич Мамалыга – мой преподаватель по дирижированию, радовался моим успехам в этом «темном» пока для меня деле и прочил мне успешную карьеру дирижера. Но ярко выраженного музыкального таланта не было особенно заметно, я думаю. Не было, соответственно, и успеха. Кроме, пожалуй, первых наивных композиторских опытов, больше известных только моим ближайшим друзьям. Мои попытки сочинять музыку познакомили меня с известным российским композитором, автором популярной музыки для духового оркестра, Виктором Акимовичем Шепелевым. Несколько факультативных занятий под его руководством, скорее всего, только добавили сомнений в ценности моих композиторских поисков…
В то время очень много одаренных ребят училось в «кадетке», и на их фоне мои результаты были довольно скромными. Более заметные успехи, как ни странно, я демонстрировал в… гимнастике, особенно в нехитром упражнении «подъем переворотом». В этом жанре результаты были чемпионские: более ста с лишним раз (с интервалом в две секунды на одно упражнение!) за одну «сессию» на перекладине! Для начинающего композитора – более чем достаточно.
С особенной благодарностью вспоминаю своего учителя по классу валторны – Анатолия Николаевича Грабовского. Именно он познакомил меня с «валторновой кухней», скрупулезно занимался постановкой моего исполнительского аппарата, делился жизненным опытом.
Сомнений, куда идти учиться после военно-музыкального училища, не было, дорога на военно-дирижерский факультет была хорошо известна и протоптана многими поколениями выпускников. На факультете все было уже «по-взрослому», как сказали бы сейчас. Педагоги, друзья, учеба. Понемногу стал складываться мой музыкальный авторитет. Во многом, благодаря моим друзьям, которые поддерживали мою страсть к «композиторству», помогали преодолеть разные творческие сомнения. Надо сказать, что и преподаватели военно-дирижерского факультета всячески поддерживали мои опыты по композиции и охотно включали опусы в учебный процесс. Так что можно сказать, что тот самый «талант», о котором ты, Борис, задал мне вопрос, формировался постепенно и до поры до времени не особенно «беспокоил» окружающих. До тех пор, пока не произошло «обыкновенное чудо»!


Вот, как бывает!

- Я попал в класс композиции к выдающемуся мастеру своего дела, известному российскому композитору Георгию Ивановичу Сальникову, и это изменило мою музыкальную жизнь круто. Расскажу, как это произошло.
Я написал прелюдию для валторны и фортепиано. Этакая модерновая смесь «рахманинова», «шнитке», «веберна». Репетировали в классе, партию валторны исполнял мой товарищ, блестящий валторнист Сергей Даев, ныне – успешный топ-менеджер крупной международной компании.
В кульминации пьесы я с огромной силой, вдохновенно ударял кулаками по клавишам фортепиано. Было громко, нам казалось это грандиозным новаторством. В этот «громкий» момент в класс вбегает начальник кафедры инструментовки и чтения партитур полковник Сергей Абросимович Суровцев и начинает нас отчитывать за «неправильное» использование фортепиано. Мы оправдываемся, мол, музыка такая…Сергей Абросимович внимательно выслушивает, смотрит в ноты и... уходит.
Через два дня вызывает на кафедру и предлагает профессионально учиться композиции под руководством профессора, композитора Георгия Ивановича Сальникова. Судьба! Ударяй я по клавишам фортепиано секундой раньше или секундой позже, не услышал бы этого Сергей Абросимович, прошел бы мимо, и все могло бы сложиться совершенно иначе.
И второе чудо - пожалуй, самое главное, – это то, что я попал учиться в класс валторны профессора Юрия Иосифовича Гриценко. Попытка описать достоинства Моего Великого Учителя обречена на провал, потому как сделать это невозможно. Простое перечисление человеческих качеств ничего не даст, все равно чего-то будет не хватать. Скажу только, что Юрий Иосифович Гриценко стал автором жизненного проекта «Александр Гилёв»! Это он ввел меня в мир Большой Науки и Музыки. Он убедил министра обороны СССР разрешить мне поступать в военную адъюнктуру сразу после окончания военно-дирижерского факультета! Случай в то время уникальный в истории нашего учебного заведения.


Обучаясь искусству жизни

- Что было после института?

- После института – работа в должности преподавателя кафедры инструментовки и чтения партитур. В тот период было много разных интересных событий, даже простое упоминание о них займет много времени. Ограничусь тем, что отмечу некоторые направления своей деятельности того времени… Сочинение музыки разных жанров, работа с известнейшими музыкантами и творческими коллективами, общественными и государственными организациями (от детских музыкальных школ до Совета Федерации России, рыцарей Мальтийского ордена и даже Голливуда), научная и преподавательская деятельность, внедрение компьютерных технологий в образовательный процесс военно-дирижерского факультета, создание профессиональной звукозаписывающей студии и новой учебной дисциплины – такой, как «музыкальная информатика» - продюсирование музыкальных проектов, многочисленные выступления с авторскими программами на различных концертных площадках России и за рубежом, создание оригинальных творческих коллективов и т.п.

- Александр, следующая моя вставка имеет личный характер, но относится к преподавателям института военных дирижеров, в котором ты учился. Евгений Петрович Макаров и Михаил Давидович Готлиб. Ты, наверное, их хорошо помнишь? В 1965-1968 годах я был воспитанником военного духового оркестра в Вильнюсе. Оркестром руководил прекрасный дирижер и человек, заслуженный артист Литвы Иосиф Моисеевич Манжух. Наш оркестр был лучшим в Прибалтийском военном округе. Манжух постоянно организовывал различные концерты, творческие встречи с известными в стране солистами-инструменталистами, певцами и композиторами.
Так в 1967 году он пригласил двух композиторов, преподавателей вашего, Александр, института – Макарова и Готлиба - с авторскими концертами. В первом отделении исполняли произведения Е.Макарова, во втором – М.Готлиба. Концертов было два: один для воинов Советской Армии, а другой для музыкантов и любителей духовой музыки столицы Литвы.
Хорошо помню этих, тогда уже немолодых, интеллигентных людей. Мы репетировали в Доме офицеров - сегодня это, кстати, резиденция президента Литвы. Гости из Москвы очень хотели посмотреть город, купить сувениры. Иосиф Моисеевич был гостеприимен. Так вот, он меня отпускает с репетиции и говорит гостям: «Дорогие мои преподаватели! Этот мальчишка хорошо знает город, он вам все покажет. А мы пока будем готовиться к вечернему концерту». Я был польщен! До сих пор помню замечательное общение с вашими преподавателями в том увольнении. А сколько мороженого я тогда съел! Александр, добавь что-то от себя в мое воспоминание об этих людях и о других преподавателях института, близких тебе и оставивших след в твоей жизни. Мне будет очень приятно и интересно. Кстати, Манжуху скоро исполняется 90 лет. Он проживает в Вашингтоне. Этим летом я собираюсь его навестить!

- К сожалению, ко времени моего появления на ВДФ при МГК имени Чайковского эти великие люди уже ушли из жизни. Но многое из их жизни и творчества мне стало известно со слов моих старших коллег и преподавателей. В свое время Георгий Иванович Сальников – великий мастер духовой музыки, написал монографию о творчестве Е.Макарова – ученика Д.Шостаковича, и у меня есть экземпляр, подаренный мне автором. Творчество Михаила Готлиба мне также очень близко. Его «маленькие оркестровые шедевры» поражают и сейчас своей мастерской композиторской мыслью, ясностью и красотой звучания. Как-то я был приглашен принять участие членом жюри во всероссийском музыкальном конкурсе «Голоса ХХI века», организованном министерством культуры Российской Федерации. Этап конкурса проходил в Новосибирске, и там я стал свидетелем празднования 100-летнего юбилея выдающегося отечественного фортепианного дуэта Адольфа и Михаила Готлибов!
Касаемо многих других, «кто оставил след в моей жизни», скажу так: каждая встреча (вне зависимости от возраста и положения) оставляет свой след – это один из физических законов Вселенной. И я многим обязан своим родным, друзьям, коллегам, учителям, ученикам и просто знакомым, обучаясь у них искусству жизни.
С чувством глубокой благодарности назову имена своих учителей на военно-дирижерском факультете: это профессоры Ю.И.Гриценко, Г.И.Сальников, Ю.Н.Рагс, Е.С.Аксенов, Х.М.Хаханян, В.И.Гришин, Н.К.Сурин, С.А.Суровцев, Н.Н.Богданова, Д.А.Браславский, Л.Ф.Дунаев, Н.А.Зудин, Ю.С.Мельничук.



- Музыка для духового оркестра, что она для тебя?

- Она для меня «окно» в большой мир искусства. Через музыку для духового оркестра я познакомился с самыми различными музыкальными жанрами. Собственно, и мое продвижение как композитора началось именно с духовой музыки!

- Многие дирижеры с большой охотой исполняют твои произведения. Расскажи нам об этих музыкантах и об их оркестрах.

- С удовольствием назову дирижеров и оркестры, сыгравшие большую роль в моей композиторской деятельности. Оркестр КВЗРИУ (Киевского военного зенитно-ракетного инженерного училища) под руководством В.С.Яковенко, где я получил профессиональную дирижерскую и композиторскую практику. Учебный оркестр военно-дирижерского факультета; Президентский оркестр Российской Федерации, дирижер В.Богорада – первый оркестр, записавший для российского телевидения мою музыку; оркестр имени Петра Великого (Санкт-Петербург), дирижеры – Сергей Вовк, Сергей Ежов; концертный оркестр духовых инструментов ростовской филармонии имени В.Н.Еждика – дирижеры В.Еждик, В.Вилинов, В.Леонов; образцово-показательный оркестр министерства обороны Российской Федерации; губернаторский оркестр Московской области, дирижер О.Лебединский; губернаторский оркестр тульской филармонии, дирижеры П.Балин, А.Балин; губернаторский оркестр воронежской филармонии, дирижер В.Шорин; концертный оркестр белгородской филармонии, дирижер А.Меркулов; эстрадно-симфонический оркестр астраханской филармонии, дирижер С.Бондарев; концертный оркестр Липецкой филармонии под управлением А.Калмыкова и Н. Будюкина, оркестр штаба Северо-Кавказского регионального командования, дирижеры С.Литвинов, Артем Аракельян; саратовский оркестр «Волга-бенд», под руководством профессора А.Селянина; оркестры Магнитогорска, Хабаровска, Читы, Перми, Казани, Артемовска, Уфы, Тамбова, Хантымансийска, Латвии, Австрии, Словении, Казахстана, Армении, Германии и другие.


«Что нашептал внутренний голос?»

- Как ты стал сочинять музыку? Что к этому подтолкнуло? Был внутренний голос или, как иногда говорят, просто решил попробовать?

- Как-то в юности, во время учебы в детской музыкальной школе №2 города Соликамска, мне в руки попала статья Владимира Высоцкого, о том, как он начал писать свои песни. По словам Владимира Семеновича, он обладал не очень развитым музыкальным слухом и трудно подбирал «чужие» песни - поэтому он стал писать песни свои! Именно это, очень простое, решение помогло и мне. Ведь не секрет, что вокруг композиторского творчества (впрочем, как и вокруг других видов творчества) существует много легенд – на основе сюжетов реальных и выдуманных, рассказывающих об исключительности и даровитости того или иного человека… Например, пишут – он был от рождения гений! Или: вдруг вспыхнула искра Божья! Осенило! Перст Всевышнего указал именно на меня! И т.п. Нет, ничего этого со мной не было. Просто, как и Высоцкий, вместо того, чтобы «подбирать по слуху чужие песни», я стал писать свои. Так Высоцкий помог мне преодолеть некий искусственный стереотип и «позволил» мне пробовать свои собственные силы в композиторстве.

- Получилось сразу?

- Включил как-то телевизор, а там по Первому каналу телевидения России оркестр по исполняет мою музыку. Очень мне понравилось. И я подумал: зачем растрачиваться по мелочам? Если мне дан талант, то его нужно применять по назначению.

- Твои произведения не только известны, но и популярны за рубежом. Ты композитор с мировым именем!

- Это не главное. Мой приятель недавно сказал, что у его дочери мой компакт-диск стал настольным. Вот это – признание!
Но – по-разному бывает в композиторской судьбе. Случается, что музыка наша и не нравится… Был у меня такой случай, могу привести пример. Написал я музыку, отослал поэту. Через два дня он мне перезвонил и сказал: нет, мне не понравилось…
Возможно, десять лет назад у меня была бы в таком случае депрессия, но сейчас я уже вполне самостоятельно могу оценить свое творчество: песни мои достойные, просто они не понравились этому человеку. И всё. Кому-то нравится моя музыка, кому-то нет – это нормально.
И не нужно здесь ни под кого подстраиваться. Автор, с разной степенью творческой свободы, создает музыкальное произведение так, как он чувствует, как он понимает, - возможно, и не заботясь о том, понравится публике «это произведение» в дальнейшем или нет. Вот пример. Руководитель одного из ансамблей русских народных инструментов попросил меня написать для них хит, визитную карточку ансамбля – так родились «Два веселых гуся». От русской народной песни остался всего лишь сюжет, слова другие, музыка иная, я не старался выдержать стиль, но публике понравилось. Понимаешь, если я пишу музыку, то она не должна быть повторением музыки прошлого века. Моцарт – да, гениальный композитор. Но если кто-то сейчас начнет создавать похожие «копии», то они, скорее всего, получатся музыкально неинтересными. На мой взгляд, по- настоящему масштабные творческие люди способны улавливать (предчувствовать, создавать, выражать) «новизну» в музыке и затем представлять ее публике в виде музыкальных произведений. Причем, совершенно не обязательно эта интонационная новизна в музыке достигается только за счет «авангардных» композиторских техник. Есть произведения, очень простые и не сложные с точки зрения музыкальной технологии, которые, тем не менее, переходят из поколения в поколение – это и есть настоящий шлягер, например, «Прощание славянки» Василия Агапкина.




Музыкальный проект «Гилёв-парк»

- Расскажи нам подробней о нем.

- Идея проекта пришла моему близкому другу Юлии Лаврентьевой, известному российскому специалисту в области рекламы и маркетинга. Именно она, познакомившись с моим творчеством, предложила данное название. Поначалу я испытывал некую неловкость от такого, несколько странного, использования моего имени, но Лаврентьева убедила меня в том, что это не ложный пиар, а отражение реальной деятельности, объединяющей талантливых артистов для создания творческих проектов.
Музыкальный проект «Гилёв-парк» создан для популяризации традиций массовых музыкальных концертов и фестивалей, традиций классической, духовой, популярной, джазовой, народной музыки, детских музыкальных постановок, русского романса. То есть, таких массовых программ, которые в недавнем прошлом составляли суть российского музыкального искусства.
Проект направлен на популяризацию лучших российских музыкальных традиций, хорошей, качественной музыки в широкой аудитории; особое внимание уделяется музыкальному просвещению детей и молодёжи. Также создатели проекта видят свое назначение в роли организационной структуры для предоставления профессиональным музыкальным коллективам возможности работать на масштабных площадках, вести концертную деятельность на территории всей страны, популяризировать собственные профессиональные достижения и, главное, получить доступ к своей публике.
Наш «музыкальный проект» регулярно проводит концерты в Москве и регионах. Каждая концертная программа обладает яркими художественными качествами и высокопрофессиональным исполнением.
Важным достоинством концертов проекта является то, что программы составлены с учетом художественных вкусов разных поколений и социальных групп: от молодежи до лиц пожилого возраста. Концертные выступления рассчитаны не только для выступления в «закрытых» залах, но и на открытых городских площадках. Организацией музыкальных детских праздников в музыкальном проекте «Гилёв-парк» занимаются знатоки своего дела: профессиональные композиторы, авторы, музыканты, певцы и актеры.
Среди артистов, активно участвующих в проекте, хочу назвать своих близких друзей. Это солист шоу-группы «Доктор Ватсон», лауреат премии фестиваля «Славянский базар» Владимир Овчаров; актер театра и кино Евгений Дрёмин; замечательные певицы Кристина Гордадзе, Ксения Чурсинова, Варвара Золова; талантливые дирижеры Андрей Балин и Максим Федоров (Андрей Балин еще и блестящий джазовый трубач), концертмейстер Мария Павлова (фортепиано, виолончель); уникальный музыкант Евгений Афанасьев (кларнет, саксофон, фортепиано, гитара, аккордеон, вокал); Александра Мостовяк – юная талантливая певица; пианистка Ирина Афанасова и многие другие достойные артисты, музыканты и творческие коллективы.

- А вот, что мне удалось узнать еще об одном твоем творении в плане, так сказать, просветительства, помощи российским гуманитариям. Такого еще не было! В минувшем году ты ведь написал совершенно необыкновенное произведение – Гимн детских библиотекарей Новосибирска!

- Да, был написан такой «гимн», хотя мне более близко другое определение жанра – песня. Гимн – чересчур торжественно, а вот «песня детских библиотекарей» вполне по-человечески! Родился он благодаря совместной инициативе Ассоциации детских библиотекарей города и новосибирской Центральной городской детской библиотеки имени Аркадия Гайдара, которые организовали и провели открытый конкурс на создание текста гимна. Авторами композиции-победителя «Мы служим книге – книга служит детям!» стали специалисты библиотеки Светлана Казарина и Марина Михайлова. Ну, а музыку для песни (гимна) написал я как творческий партнер Ассоциации. Исполнил гимн Дмитрий Баланцев из группы «Проспект».


«Пишу на разные стихи…»

- Бэнд-мюзикл «Дон Жуан» – это не единственное твое произведение, которое можно найти в Интернете. Я с удовольствием прослушал его несколько раз. Оно прекрасно! Как пришла тебе идея этого произведения?

- Интересно, а как бы Пушкин, который со мной «поделился сюжетом», реагировал, если бы ему задавали вопросы о том, как пришла ему в голову идея тех или иных произведений? Дело это творческое, и кто знает, как и когда идеи приходят нам в голову?
Может показаться странным, но Александр Сергеевич «поддержал» эту мою идею «бэнд-мюзикла»! Да-да! Именно так: он сам и поддержал. Удивительно?
Дело в том, что если бы «он» был «против», эта идея вообще не проявилась бы в материальном мире. Объясню и приведу пример на уровне занимательной физики. В детстве я зачитывался книгой Я.Перельмана «Занимательная физика», где среди прочего говорится, что, в соответствии с законом всемирного тяготения, принято считать, что яблоко падает на землю, хотя справедливо будет сказать, что и земля также падает на яблоко! С некоторых пор, я обратил внимание на некоторую особенность в своем композиторском творчестве. Когда ко мне «приходят» стихи, которые меня «побуждают» к написанию музыки, я осознаю то, что это как бы сам автор стихотворения приглашает меня к сотрудничеству. То есть, мы с ним, с автором текста, интересны друг другу! У нас возникает творческий диалог музыканта и писателя…
Что касается привлечения маленькой трагедии А.С.Пушкина «Каменный гость» в качестве драматургической основы для бэнд-мюзикла «Дон Жуан», то это еще одна возможность донести до современного поколения творчество великого русского поэта! Причем, многие вокальные номера мюзикла написаны на слова разных поэтов – Соловьева, Бернса, Гумилева, Северянина, Амадо Нерво, Гете и других. Получился своеобразный литературный микс, объединенный музыкой. Ну а привлечение оркестра духовых инструментов – это попытка не только расширить репертуар духовых оркестров, но и, по возможности, «открыть» эти оркестры для массовых театральных проектов.

- Названные тобой поэты, авторы текстов, могут быть благодарны: писателей всегда передают дословно, чего не скажешь о музыке. Композитору приходится иметь дело с дирижерами, которые ведь могут и «переврать» композиторское сочинение. Разве такого не бывает? Насколько в музыке сложно и насколько возможно извратить творческий замысел?

- Да, это верно, бывает, что авторский замысел в музыке можно очень сильно извратить. Приведу пример. Еще в курсантские годы я написал весьма популярное произведение для оркестра – «Польку». Мои учителя послушали – похвалили. Но однажды я из зрительного зала услышал свое детище – и мне было стыдно. Что я написал?! Так ужасно исполнили... Потом мне повезло с дирижером – и музыка зазвучала так, что я стал ею гордиться. И я понял, от дирижера очень многое зависит, дирижер может привнести новое звучание, а может и погубить авторский замысел. Подобные ситуации в музыкальном мире происходят часто.

- Твой «Реквием» – отклик на гибель подводной лодки «Курск». Твой авторский концерт в Санкт-Петербурге, где реквием исполнялся… Нет слов! Задевает все нервные окончания… Хорошо, что это можно увидеть в You Tube. Запись авторского концерта в Санкт Петербурге. Исполнители - Наталья Кумкова и объединенный военный оркестр кадетского ракетно-артиллерийского корпуса и Санкт-Петербургского военно-морского института. Дирижеры Сергей Вовк и Сергей Ежов.

- Трагедия «Курска» глубоко взволновала меня. Именно поэтому музыка получилась такой честной, эмоциональной. Хормейстер Светлана Романова предложила ввести в партитуру «Реквиема» вокальную партию на текст молитвы «Kyrie eleison» («Господи, помилуй») и выполнила переложение для голоса, за что я ей очень благодарен.

- И еще интересующий меня вопрос. На чьи слова ты пишешь вокальную музыку?

- Пишу на разные стихи, на стихи давно ушедших поэтов, и на стихи поэтов ныне живущих, с которыми, кстати, у меня нередко складывается и теплое взаимное общение. Список моих «соавторов» получается внушительный – Омар Хайям, Байрон, Гете, Пушкин, Фет, Некрасов, В.Соловьев, Лохвицкая, Гумилев, Есенин, Северянин, Чекмарев, Гиппиус, Ахматова, Пастернак, Мандельштам, Рильке, Амадо Нерво, Сессилия Мэйрелис, Эдгар По, Бараташвилли, Бернс, Рубцов, Кирсанов, Самойлов, Ольгин, Лебедева, Шишина, Усачев и другие. Песни, романсы, баллады на стихи этих и других поэтов составили еще один мой музыкальный проект - «Просвещение», с которым я знакомлю аудиторию самого разного возраста – и детей, и взрослых.


Детство во взрослом человеке

- Кстати – о твоей музыке для детей. Самое время поговорить о ней. «Весёлая мышка», «Домовой», «Баба Яга», «Жили-были гуси» и другое. Извини за нескромный вопрос: это заказ или всё еще детство во взрослом человеке?

- Однажды мой друг Виктор Аникин познакомил меня с народным ансамблем «Купина» и предложил написать хит для этого коллектива. Я взял за основу известную песню, переработал мелодию, гармонию, текст, добавил «перцу», так и появились «Жили-были гуси»! С «Купиной» мы расстались быстро, а песня живет!
Музыка для детей, по большому счету, у меня началась после встречи со стихами Андрея Усачева. Однажды утром я открыл книжку своего сына Ивана с детскими стихами А.Усачева. Яркие, динамичные, образные стихи меня так увлекли, что буквально за час я набросал эскизы десяти песен…Но, возможно, эти эскизы так и остались бы на бумаге, если бы не мой друг и соратник – начальник кафедры инструментовки и чтения партитур института военных дирижеров, кандидат искусствоведения, лауреат международных конкурсов, профессор Александр Леонидович Ермоленко. Он выполнил блестящие аранжировки и, как полагается аранжировщику с большой буквы, – усилил музыкальные образы и развил характеры персонажей! Эти так называемые «детские» песни составили еще один музыкальный проект. Песни великолепно слушаются и воспринимаются публикой самого различного возраста! Кроме детских песен, было еще несколько моих сочинений, к которым приложил свою руку мастера Александр Ермоленко. И во многом благодаря его участию и поддержке, моя музыка успешно звучит на концертных площадках страны.


Концертино для валторны и квартет

- Хочу спросить тебя об инструментальном творчестве. Прекрасное концертино для валторны и квартет «Частушка» говорят о том, что ты любишь этот инструмент и знаешь его досконально. Квартет туб и малого барабана, концерт для фортепиано с оркестром… А что еще у тебя написано в этом жанре?

- Знаменитая «Частушка» начиналась с варианта для тубы. Первым исполнителем стал блестящий тубист Никита Бутенко, лауреат международных и всероссийских исполнительских конкурсов, яркий выпускник военно-дирижерского факультета. Затем «Частушка» «добралась» и до квартета валторн и даже (ходят упорные слухи, что это именно так!) до народного и симфонического оркестров.
«Концертино» для валторны посвящено светлой памяти моего учителя – профессора Юрия Иосифовича Гриценко. Значительная часть инструментальной музыки появилась и в результате работы по заказу Российской государственной цирковой компании, которой руководил народный артист России Мстислав Запашный. Есть чудная «Самба» для флейты в аранжировке А.Ермоленко в исполнении Ирины Стачинской, романтическая «Павана» для фортепиано в его же аранжировке, лирическая баллада для саксофона «Светлее солнца…». Есть «Маленькое концертино» для ансамбля трубачей, «Регтайм» для ансамбля кларнетов, «Привет Гарленду…» для ансамбля саксофонов. Кстати, мою «Павану» в переложении для саксофона исполнял легендарный саксофонист Феликс Словачек!
Недавно благодаря моему другу и партнеру Михаилу Кушневскому, создавшему комфортные условия для появления приличного мотива…

- Извини, что перебиваю… Хорошая какая фраза: «комфортные условия для появления приличного мотива»… Из нее многое становится понятнее - о том, как порой пишется музыка…

- Согласен. Хорошая фраза, объясняющая многое. Так вот, благодаря моему другу и партнеру Михаилу Кушневскому, создавшему - подчеркиваю – комфортные условия для появления приличного мотива, я написал недавно еще одну достойную пьесу – «Случайную мелодию» для саксофона. К слову сказать, с Михаилом Кушневским мы совсем недавно организовали центр искусств «100 желаний», в котором обучаем детей и взрослых умению музицировать, петь, сочинять музыку. На всякий случай даю адрес сайта в Интернете - может быть, для кого-то это окажется интересным: www.muz-sam.ru


Создавая новую гармонию

- Фантазия «Фома и Ерема» изначально была задумана для игры на открытом воздухе и с дефиле?

- «Ноги» у этой фантазии «растут» опять же из цирка. Но концертная жизнь проходит в оркестре. В принципе, характер фантазии «Фома и Ерема» действительно годится для дефиле – плац-концерта. И впервые эту задумку блестяще реализовал оркестр штаба Северо-Кавказского регионального командования внутренних войск МВД в Ростове-на-Дону. Этот коллектив – лауреат многочисленных всероссийских и международных фестивалей, им руководит дирижер – начальник оркестр подполковник Артем Аракельян; начальник военно-оркестровой службы – заслуженный артист России подполковник Сергей Литвинов. Об этом творческом тандеме стоит написать в отдельной статье, у него уникальный масштаб профессиональной деятельности.
В частности, эти люди являются организаторами международного, теперь уже исторического, фестиваля валторнистов имени В.Буяновского в Ростове.

- Александр, зашел на твою страничку «Фейсбука». Ты там говоришь о непонимании людьми творчества современных композиторов. Можно конкретнее, что под этим ты подразумеваешь? Сейчас все современные музыкальные мэтры – Щедрин, Слонимский, Сильвестров... уверены, что «новой музыки» (имеются ввиду музыкальные техники) написать нельзя, что можно лишь по-своему «смотреть» на то, что уже создано. Они считают произведение ценным лишь в том случае, если где-то в подтексте обнаруживается что-то из классики. Ты с этим согласен?

- С мэтрами – согласен! От себя добавлю, что в каком-то смысле современную музыкальную эпоху можно назвать эпохой перевода, транскрипций… Вообще, тема не простая, развивая ее, можно углубиться в такие музыковедческие джунгли, что потом трудно будет выбираться. Оставим это на будущее.

- Чем индивидуальней «взгляд» на уже созданное, тем ценнее будет новое произведение. Разве нет? Как ты считаешь?

- Если ты имеешь в виду, например, «взгляд» композитора на уже существующий литературный поэтический текст, то и тут все бывает по-разному. Я бы в большей степени опирался на гармонию в авторских взаимоотношениях. С другой стороны, необычный взгляд на уже созданное произведение способствует созданию новой гармонии. В общем – это вечный вопрос о том, что первично – курица или яйцо…

- Несколько слов о твоей преподавательской деятельности. В чем она заключается, есть ли у тебя талантливые ученики?

- В свое время кафедра инструментовки и чтения партитур военно-дирижерского факультета при МГК имени П.И.Чайковского дала мне великолепную практику преподавательской деятельности. И я благодарен своим коллегам за эту высокопрофессиональную школу! Полученный опыт и знания использую в своей концертной и организаторской деятельности. Со многими из своих учеников поддерживаю дружеские, творческие, профессиональные отношения. Их успехами – горжусь и искренне им радуюсь!

- А вот без таких, завершающих, вопросов, Александр, наверное, не обходится ни одно подобное интервью. О чем жалеешь, что не получилось в твоей жизни? О чем мечтаешь? Какие творческие планы у тебя на ближайшие годы? И что ты пожелал бы музыкальной молодежи и всем любителям духовой музыки?

- Отвечу словами великого поэта: «Не жалею, не зову, не плачу…». Это о том, что не сложилось в жизни. О планах. Главное, что планы – есть! А нашим коллегам и любителям музыки я пожелал бы радости, здоровья, любви… И удовольствия исполнять и создавать музыку, удовольствия дарить людям радость, которую посылает нам музыка.

- Хорошо сказал… Ты – счастливый человек и тебе можно только позавидовать!

Борис Гофман
Записки военного дирижера
Рекс или почти музыкальная история

Пса звали Рекс. Он удивительно реагировал на музыку разного характера: маршеобразную пел (выл) громко и уверенно, танцевальную пел как бы улыбаясь, вилял хвостом, и немного пританцовывал, под грустную – грустно выл и будто плакал. Музыканты моего оркестра кайфовали от такого «солиста». Солдаты и офицеры части тоже любили Рекса, подкармливали его всегда чем-то вкусным. Работы у оркестра было очень много, и я брал его на многие полковые мероприятия.
Это была большая и сильная овчарка. Зимой Рекс возил на санках моих детей, а летом сопровождал их во время прогулок по лесу.
Он жил в будке на улице, около моей квартиры, сидел на цепи. Мы жили в лесу, в 60 км от города Днепропетровска. Я служил военным дирижёром одного из полков дивизии, которая входила в 5-ю танковую армию, где заместителем командующего был генерал-полковник, дважды герой Советского Союза Д.А. Драгунский, который инициировал введение штатных оркестров в полках армии. Правда, в 1961 году их убрали из штата и оставили только у штабов дивизий. А жаль!
Продолжаю историю Рекса. В полку начальником строевого отдела была довольно-таки неприятная личность – подполковник Бабийченко (наш непосредственный начальник). Я, тогда лейтенант, враждовал с ним по многим поводам, будь то оформление на службу музыкантов или какие-то бытовые проблемы. Он как мог, ставил мне палки в колёса, да и вообще мы не любили друг друга. Наш труд этот человек считал несерьёзным. Не раз можно было услышать от него обидные слова - такие как нахлебники, лентяи, а еще «духоперы» (откуда только он взял это слово?).
Обращаясь к молодым военным дирижерам, скажу: если вам попался начальник строевого отдела - умный и хороший человек, вам повезло, цените это!
Жил Бабийченко в финском домике напротив меня. Когда возвращался со службы домой, а меня дома не было, он обязательно бросал камнем или палкой в Рекса. Пёс рвался с цепи, оскалив зубы, но сделать ничего не мог. Собаки обычно помнят добро, но и зла не забывают.
Однажды полк в полном составе бежал кросс 3 километра - с полигона в расположение части. Бежали: управление полка и три батальона. Оркестр начал играть задолго до появления бегущих. Рекса я взял с собой, он пел нам по отработанному репертуару.
Когда мимо нас пробегал строй офицеров управления полка, Рекс увидел подполковника Бабийченко, и концерт окончился. Он как с цепи сорвался, бросился к бегущим, нашёл своего врага и сильно укусил, прокусив его сапог и ногу…
Добежав до финиша, подполковник тут же расписал командиру полка (нога была в крови) в самых жутких и, конечно, выгодных ему красках их встречу со «зловещим псом». После чего командир закричал: «Го-оф-ман, ко мне!» Прибегаю и докладываю: «Товарищ полковник, лейтенант Гоф…» «Где собака, е.м.?» - орёт он. «Прививают, товарищ полковник», - вру я (воспитанник взял собаку и через лес убежал с ней домой).
Этим дело, конечно, не кончилось. Через несколько дней пришла телефонограмма из ближайшего города: привезти собаку или её голову в санэпидстанцию, чтобы проверить на бешенство.
В эти дни ко мне пришел отставник-офицер и сказал, что на окраине Днепропетровска он строит дом и для охраны нужна собака. Во спасение пса, с тяжёлым сердцем я отдал ему Рекса.
Через какое-то время наш оркестр по разнарядке был направлен в Днепропетровск, чтобы похоронить отставного военного…..
Увы, это оказался тот человек, который взял мою собаку! Подойдя к недостроенному дому, я увидел на цепи привязанного пса. Узнав меня, он прыгал, почти улыбаясь, надеясь на то, что я его заберу. У меня выступили слёзы, чувство вины щемило сердце. С опущенной головой я прошёл мимо, чтобы не бередить душу… Свою и Рекса.
Публикацию подготовил
Борис Турчинский

Борис Турчинский

«Браво, Миша! Браво!»


«Мир тесен», - гласит старая поговорка. Мир музыкантов-духовиков еще теснее. А кларнетистов - и подавно… Встречаются два незнакомых человека, начинают разговаривать и вдруг выясняют, что у них много общих знакомых.
Так вышло и у меня с героем моего очерка Михаилом Городецким.
Много лет мы работаем вместе в консерватории Петах-Тиквы, учим детей музыке. Общих знакомых и друзей у нас с ним - не перечесть…
С 1973 по 1974 год Михаил служил в оркестре штаба Одесского военного округа, после чего уехал в Кишинев. А я в 1974 году приехал учиться и работать в Одессу. Я часто бывал и в Кишиневе - с концертами оркестра, в котором работал, или просто гостил у друзей…
Я хорошо помню преподавателя Михаила, известного кларнетиста Евгения Николаевича Вербецкого. Он был учеником профессора нашей Одесской консерватории В.П.Повзуна, не раз приезжал его навестить, заходил и в класс к моему учителю, профессору К.Э.Мюльбергу.
О многих интересных и достойных коллегах, невольно связывающих наши судьбы, мне хотелось бы рассказать читателям… Но сегодня – о самом Михаэле Городецком. Представлю его.
Михаил Городецкий – кларнетист, преподаватель, концертный исполнитель.
Закончил Кишиневское музыкальное училище (класс преподавателя В.М.Калуженко) и Кишиневскую консерваторию (класс профессора народного артиста Молдавии Е.Н.Вербецкого). Родился в городке Бельцы (Молдова). После окончания музыкальной академии в 1972 году работал кларнетистом филармонического оркестра Молдовы. В 1991 году Городецкий эмигрировал в Израиль, где продолжал свою карьеру в качестве исполнителя и педагога.
Михаил Городецкий ежегодно принимает участие в широко известном «Цфат Klezmer Festival». В качестве солиста Михаил участвует в различных клейзмерских группах и принимает участие в ряде клейзмерских музыкальных фестивалей в разных странах. В 1994 году Городецкий получил приглашение для участия в Международном фестивале музыки и танца в Шотландии. Он был также приглашен принять участие в «Идиш-фестивале» в Париже. Городецкого слушали на престижных концертных площадках США, Испании, Германии, Австрии, он выступал в Болгарии, Таиланде. В 2005 году принял участие в торжествах по случаю 60-й годовщины освобождения Освенцима в Польше.
Летом 2010 года Михаил был приглашен играть в качестве солиста в проекте «Еврейская душа» в город Варну, в филармонический оркестр под управлением Бенджамина Ашкенази.
Михаэль - превосходный представитель еврейской народной клейзмерской музыки.


«Слезы и радость еврейской души»

- Михаил, начнём нашу беседу издалека. Как ты пришел в музыку? Расскажи о своей семье.

- Моя семья совсем не музыкальная. Так что похвастаться, как ты, не могу. Мама и папа – рабочие, и совсем не были связаны с музыкой. Но вот меня тянуло к музыке с детских лет, сколько себя помню. И интересно, что родители как-то заметили во мне эту тягу.
Моя родина – Бессарабия – музыкальный край, люди там живут очень одаренные. Где-то я услышал и увидел аккордеон, и это запало в детскую душу. Пришёл домой, взял буханку хлеба и вырезал на ней клавиши, представлял, что я аккордеонист. Не помню, ругали ли меня родители за издевательство над хлебом, но они, наверное, всё же увидели указующий перст сверху. Отвели меня в единственную в городе музыкальную школу.

- Вождь мирового пролетариата Ленин из хлеба делал чернильницы и шахматы, а ты пошел еще дальше, приспособил буханку под целый аккордеон!

- Выходит, так… Бельцы город небольшой. К чести той музыкальной школы, куда меня отвели, были там прекрасные коллективы. Духовой, симфонический и оркестр аккордеонистов. Так я стал играть на аккордеоне. Семь лет играл, пока…
У нас было трио аккордеонистов. Мы много выступали, играли не только классическую, но и фольклорную музыку. Кроме меня, в трио участвовали Семен Кейсер – сегодня он директор консерватории в израильском городе Нацерете (Назарете) - и Исаак Сидигурский, который живёт в Америке.
Не помню, что их «дёрнуло», но они решили перейти на кларнет. Ну, и я с ними за компанию - друзья всё же! Два года до училища я уже играл на кларнете. Инструмент освоил довольно быстро, на второй год уже играл и в духовом, и в симфоническом оркестрах школы. Первым учителем был у меня А.Раух.

- Кишинёвское музыкальное училище. Каких преподавателей ты вспоминаешь добрым словом?

- Учителем по кларнету у меня был Виталий Миронович Калуженко. Он со мной много работал над техникой исполнения. А вот что касается музыкальной стороны моего образования, тут я обязан нашему концертмейстеру – прекрасному музыканту и человеку Татьяне Григорьевне Харейн. Низкий ей поклон. И ещё одному человеку я хочу выразить свою признательность через много-много лет. Исидор Моисеевич Бурдин, который был руководителем оркестра народной музыки.
На его репетиции мы не ходили, а бежали, ждали их с нетерпением. Он открыл нам новый, завораживающий мир фольклорной музыки. Именно он нас учил приемам фольклорной стилистики, мелизматики. Никто лучше него в этом не разбирался. Все это я до сих пор применяю при игре клейзмерской музыки.

- А какой след в твоей жизни оставили годы учебы в консерватории?

- Я занимался у известного кларнетиста Вербецкого Евгения Николаевича. У меня с ним сложились тёплые отношения. На третьем курсе он взял меня к себе в группу кларнетов симфонического оркестра, где он был концертмейстером. И то, что он именно меня выделил из многих студентов, говорило мне о многом, я это воспринял как большой аванс.
Помню как сейчас, как это было. Я пришел на прослушивание, думая, что сейчас буду играть перед комиссией авторитетных музыкантов. А было все намного проще. В класс, где я разыгрывался, зашел главный дирижер симфонического оркестра Тимофей Иванович Гуртовой и очень по-простому попросил что-то сыграть. Затем как-то обыденно сказал (хотя для меня это была новая, торжественная страница моей жизни): «Оклад 90 рублей. Идите оформляться в отдел кадров».


Как далее осуществлялся твой профессиональный рост? Кого еще из преподавателей ты хотел бы вспомнить?

- В 1970 году на Республиканском конкурсе исполнителей на духовых инструментах я занял первое место. Это дало мне дополнительно много творческой энергии для дальнейшего профессионального роста, уверенности в себе, мотивации…
Вспоминая о годах консерватории, не могу не рассказать о преподавателе камерного ансамбля Оскаре Мироновиче Дайне. Удивительно разносторонне грамотный музыкант, он, как и преподаватель оркестра народной музыки в училище, открыл для меня всю красоту камерного музицирования, познакомил с громаднейшим репертуаром. Я до сих пор обожаю играть в разных ансамблях и музыку разных композиторских направлений. И всё благодаря таланту преподавателя и музыканта Оскара Мироновича.
Далее была армия. Оркестр штаба Одесского военного округа, этот коллектив ты и сам хорошо знаешь не понаслышке. Вот отсюда у нас с тобой пошли общие знакомые: дирижеры С. Остапенко,В.Стоянов,В.Детистов, музыканты оркестра А.Зисер, А.Маркосян, А.Гусев и другие. Оркестр был одним из лучших в Союзе и не удивительно, что в 1980 году он занял второе место на Всеармейском конкурсе военных духовых оркестров в Москве (начальник военно-оркестровой службы С.Волынов), а в 1988 году завоевал уже первое место (начальник военно-оркестровой службы А.Салик).

Молдавия, Израиль, музыка клейзмер…

- Михаэль, много лет ты проработал в Национальном симфоническом оркестре Молдовы. Что это были за годы, чем знаменательны они для тебя? Кстати, дирижёр твоего оркестра – народный артист СССР Тимофей Иванович Гуртовой, был председателем Госкомиссии у меня на выпускном экзамене в Одесской консерватории в 1978 году. У меня с ним случайно после экзамена состоялась небольшая любопытная беседа. В основном, она касалась моего выступления, которое ему понравилось. Он рассказал мне, что начал свой путь в музыке на тромбоне, был изначально исполнителем. А только лишь потом взял в руки дирижерскую палочку. Практически все, что создано молдавскими композиторами в симфоническом жанре, было представлено слушателям в его интерпретации. Интересный человек…

-Согласен, Тимофей Иванович был прекрасный дирижер и человек. Он многое сделал для развития молдавской национальной культуры
Работа в симфоническом оркестре в то время приносила мне радость и наслаждение. Я играл под руководством знаменитых на весь мир дирижеров: Ю.Симонова, Л.Зигерстана, П.Ардженто, А.Каца, Д.Вашингтона, А.Хачатуряна, Н.Богословского. С нами играли такие прославленные музыканты как Д.Ойстрах, Л.Коган, М.Ростропович, Г.Кремер, В.Спиваков и много других. Есть, что вспомнить, и есть, чем гордиться.

- А как тебя встретил Израиль? Не было ли разочарований на первых порах?

- Думаю, Борис, Израиль встретил меня точно так же, как и тебя, ведь встречает он нас всех примерно одинаково. Ульпан, изучение иврита. Поиск себя в этой новой стране. Получилось преподавать. Много играю.

- Музыка клейзмер – еще одно прекрасное изобретение евреев - давно уже вышла за строгие национальные рамки и сегодня является неотъемлемой частью мировой культуры. Ты один из лучших клейзмеров Израиля. Поверь, что это не только мое мнение. Я хочу задать тебе несколько вопросов об израильских клейзмерах. Насколько популярна тут и за границей эта музыка? Что для тебя клейзмерская музыка? Я был на одном из твоих концертов - в «Амфитеатре» Тель-Авивского центра «Азриэли». Ты выступал с Иерусалимским фестивальным оркестром. В зале не было свободных мест, попросту аншлаг. Это говорит о том, что клейзмерская музыка в Израиле пользуется любовью и имеет свою аудиторию. Так на всех концертах?

- Для меня клейзмерская музыка – это вся моя жизнь, несмотря на мое глубокое уважение к классике и современной музыке. Почти на всех концертах у нас аншлаги, и меня это радует. Есть много любителей этого вида искусства. Среди слушателей есть и молодёжь, что говорит о том, что наша музыка пользуется повсеместной любовью и у нее есть будущее. По-моему клейзмерская музыка показывает все лучшее, что есть в человеке. Слушая ее, вы знакомитесь с людьми, которые жили в Европе сотни лет назад.

- У вашего ансамбля «Бессарабия» недавно вышел диск в Лондоне…

- Да, он называется «Tears and Joy of the Jewish Soul» («Слезы и радость еврейской души»), — это совместный проект британских компаний и израильских музыкантов – выходцев из СССР. Диск записан во время серии концертов «Бессарабии» в Израиле. Мастеринг и печать осуществлены в Лондоне.
И еще один профессиональный диск вышел недавно в США – «Jou of Klezmer». Мой земляк из Бельц, Борис Сандлер, спонсировал его выход. Сам он редактор газеты, еврейский писатель, пишущий на идиш. Спасибо ему!

- Михаил, ты часто бываешь на фестивалях клейзмерской музыки в разных странах – это, например, Международный музыкальный фестиваль «Мэрцишор» в Молдове. А в знаменитом городе израильских художников и каббалистов Цфате ежегодно в конце лета проходит Международный фестиваль клейзмерской музыки, в котором ты также участвуешь. Поделись впечатлениями. Тебя даже сравнивают с Георой Фейдманом ! Так, на вопрос одного зарубежного корреспондента, можно ли сравнить солиста «Bessarabia Klezmers» кларнетиста Михаэля Городецкого с великим Георой Фейдманом, устроители фестиваля в Цфате ответили: «Вполне. Он настоящий виртуоз!».

-Борис это явное преувеличение…

Геора Фейдман большой человек, и я внимательно слежу за его новыми произведениями. Всегда удивляюсь его таланту. Он мой Учитель, хотя я и не взял у него ни одного урока. Бывает такое. Поверь!

Справка.
Геора (Гиора) Фейдман (р. 25 марта 1936, Буэнос-Айрес) — израильский кларнетист-виртуоз, исполнитель клезмерской музыки.
Выходец из семьи музыкантов-клейзмеров, эмигрантов из Кишинёва; отец до эмиграции учился в Королевской консерватории в Бухаресте. С детства впитывал азы клейзмерского искусства. Получил также академическое образование в консерватории Буэнос-Айреса. Будучи студентом, играл в оркестре оперного театра «Колон».
В 1956 году Гиора Фейдман репатриируется в Израиль, где играет в Израильском симфоническом оркестре. Репертуар Г.Фейдмана чрезвычайно разнообразен — от собственных обработок до пьес Гершвина и Бернстайна. Преподаёт в Иерусалимской академии музыки и танца С.Рубина и Бар-Иланском университете.
Геора Фейдман — исследователь истоков еврейской музыки, собиратель мелодий евреев-выходцев из разных стран мира. С 1976 года — гастролирующий кларнетист. Среди специально написанных для него композиций: «Королевская фанфара» (А.Хайду), «Голем» (Б.Оливеро), «Воздаяние праведнику» (Н.Шериф), «Еврейская свадьба» (Б.Пиговат). Любимым и исполняемым композитором Г.Фейдмана является Астор Пьяццолла, значительную часть произведений которого он переложил для кларнета.
Г.Фейдман также автор многочисленных клейзмерских композиций и переложений классической музыки. Выступает с такими коллективами, как Иерусалимский симфонический оркестр, Израильский филармонический оркестр, Израильская камератта, квартеты «Гершвин», «Ардитти» и «Кронос», камерный ансамбль «Kremlin», Нью-Йоркский симфонический оркестр, Берлинский симфонический оркестр, международный симфонический оркестр Германии и с многими другими.

- Михаил, молдавская, румынская, балканская музыка – что общего у них с клейзмерской музыкой?

- Скорее всего, история совместного проживания.

- Хочу рассказать читателям и том, что ты выступаешь не только с фольклорной музыкой, но часто обращается и к классике.
Какие композиторы или направления в музыке тебе ближе всего?

- Моцарт, Вебер, Бетховен, Мендельсон, Глинка, Боцца, много других.

- Михаил, часто вижу тебя с инструментом в руках. Ты всегда занимаешься - значит, тебе надо быть в постоянной исполнительской форме. А это в свою очередь означает, что у тебя много творческих планов. Не так ли?

- Все мои творческие планы осуществлены: это выступления, гастроли… Не об этом ли обо всем ты как раз и пишешь? По мере возможности пополняю свой репертуар.


Городок мой, Бельцы…

- Бэлц - мое местечко Бэлц,
Мой домик, где я провел
детские года.
Бэлц - мое местечко Бэлц,
Мой домик, где я оставил
множество красивых снов.

(А.Ольшанецкий и Я.Якобс)

- Михаил, ты родом не просто из Молдавии, а из уникального городка – Бельцы, который слывет типично еврейским укладом, от которого так и веет еврейской традицией: идишкайт, клейзмерство – глубоко в душе самого этого городка…

- Да, я родился в небольшом молдавском городке Бельцы, где проживало много евреев. Это один из немногих еврейских городков, о котором даже сложена песня, знаменитая песня: «Бельц, май штетеле Бельц…». Есть и ее перевод на русский язык, на русском она называется «Городок мой, Бельцы».
Дома говорили на идиш, на румынском и на русском, конечно. Мой отец родом из маленького бессарабского местечка, он не был ортодоксом, но был верующим человеком. С детства я слышал дома многие еврейские и молдавские мелодии, которые позже вошли в мой клейзмерский репертуар. Я помню еврейские свадьбы в Молдавии, с их неповторимой музыкой… Кларнет и аккордеон, скрипки, альт, виолончель передавали свои живые токи. Звуки рисовали бессарабские пейзажи.
Когда я впервые услышал клейзмерскую музыку в записи на кассете, то понял, что нужно быть большим профессионалом, чтобы как следует играть ее. Халтурить тут нельзя!

- А не из городка ли Бельцы и фамилия «Городецкий»? То есть, буквально – «житель городка», надо полагать. Насколько мне известно, Бельцы в составе Российской империи с 1812 года, вследствие войны с Наполеоном. В 1918–1940 и в 1941–44 годах городок принадлежал Румынии. Евреи поселились в Бельцах еще в 1779 году. В тридцатых годах прошлого века в Бельцах имелось пять еврейских школ!

- Евреев в городке было много, были у нас и еврейские школы в свое время, была у нас, конечно и синагога. Каждую субботу и мы с отцом ходили в синагогу, пока при Леониде Ильиче ее не закрыли. Дома у нас был Талмуд. У папы было два шофара. Шофар - это бараний рог, в который трубили, – истинно еврейский музыкальный инструмент, и я храню папины шофары как память. Я считаю, что религия – фундамент нашего народа, и клейзмерская музыка – часть этого фундамента, поэтому она мне очень дорога, я ее впитал буквально с молоком матери.
Во время «Перестройки» началось возрождение еврейской жизни в Бельцах. В 1989 году открылся еврейский театр-студия «Менора». Видите: не случайно восстановление еврейской жизни началось с возрождения искусства, значит, искусство – это очень важно!
Для меня самого исполнение песен на идише и родная музыка клейзмер являются чем-то очень и очень важным, потому что в этом всегда есть некий провокационный момент, всегда мы поем «несмотря на…». Как и молились тогда наши евреи в Бельцах по своему древнему обряду, несмотря на то, что к ним пришла милиция.
К примеру. Говорят, когда грохочут пушки, умолкают музы. В нашей стране Израиле не всё спокойно, пушки иногда слышны, но мы поём, наши музы не молчат!
Дальше. Несмотря на то, что Израиль строил совсем другое сознание, другую идентификацию, в которой вроде бы нет места песням и музыке рассеяния, поскольку считается, что наконец-то мы дома, мы все же не забываем и песни галута, рассеяния, как важную часть нашей истории и культуры!
Еще пример. Несмотря на Катастрофу, в которой сгорело шесть миллионов евреев, несмотря на это и на то, что было сказано: после такой великой трагедии нельзя писать стихов, - стихи и музыка все же создаются, да еще какие стихи, какая музыка!
- Михаил, а не думаешь ли ты, что есть в этом некий утопический момент, некий самообман - ведь в реальности никакая музыка не может помочь человеку преодолеть травму, да еще такую... Но ведь можно и нужно стремиться к преодолению! Искусство играет в этом не последнюю роль?

- Вот поэтому, дорогой Борис, я очень ценю опыт «новых клейзмеров». Многих из них беспокоит не только музыка как таковая, но и её сложные психологические, социальные, ритуальные аспекты. Работа с музыкой является для них частью более общей, глубинной философской, нравственной задачи. И очень хорошо, что эти музыканты, давно уже составляющие особое и неповторимое творческое сообщество, имеют возможность встречаться и говорить друг с другом и с аудиторией на своем странном языке, на языке музыки...


Музыка эмоций

Что такого особенного в клейзмерской музыке? В игре музыкантов-клейзмеров?.. Это музыка эмоций! Ее нельзя исполнять бесстрастно. Эмоции музыкантов – радостные и печальные, трогательные или бурные – они врываются в души слушателей, заставляют плакать и смеяться, грустить и радоваться жизни вопреки всему, что происходит вокруг. Сказать, что исполнение Михаила Городецкого и его товарищей виртуозно, это ничего не сказать. Их концерты – всегда праздник, праздник еврейской души.
Кто-то скажет, одни эмоции - этого мало. Это так, да, одни эмоции… и это совсем не мало! Концерты клейзмеров остаются в памяти слушателей ярким эмоциональным наслаждением. Вот в этом и есть счастье еврейской души. Не случайно клейзмерскую музыку любят и играют многие коллективы. Даже и, казалось бы, такие строгие, как Оркестр полиции Израиля или оркестр Армии обороны Израиля.
Слово «клейзмер» – из языка идиш, а вернее, даже еще из древнееврейского языка: «клей» – «инструменты» и «земер» – «напев». Это традиционная музыка восточноевропейских евреев и особенный стиль ее исполнения. Исполнители музыки в этом стиле – клейзмеры. Можно говорить и «клезмеры», без типичного для языка идиш дифтонгового «й», - это будет более по-ивритски, а с «й» – по-идишски.
Кстати, всем будет интересно узнать, что понятие «клейзмерская музыка» было введено в обиход советским музыковедом Моисеем Яковлевичем Береговским в 1938 году. Изначально «клейзмер» игрался музыкантами-любителями на ярмарках, свадьбах, бар-мицвах и других еврейских праздниках для увеселения публики. Его расцвет пришелся на середину ХIХ – начало ХХ века. Первые документальные упоминания о клейзмерах относятся к XV веку. В воспоминаниях раввина Минца (конец XV, начало XVI века) дается описание обряда еврейской свадьбы, в котором большое место занимают сведения о музыке и музыкантах, сопровождавших жениха и невесту к венцу. Искусство клейзмеров наиболее ярко проявилось на Украине, в Польше, Литве, Галиции, Бессарабии в конце XVIII – первой половине ХХ веков.
В СССР были знакомы с некоторыми типичными образцами клейзмерской музыки, хотя и не знали, что это музыка клейзмеров: «7.40», «Хава нагила», не более того...
Ансамбль «Бессарабия» в своей программе «Клейзмер вокруг света» показывает, как необычайно богата клейзмерская музыка. Сегодня в мире клейзмер – бурно развивающийся музыкальный жанр, стремительно завоевывающий широкую популярность. Музыка клейзмер – это иллюстрация истории еврейского местечка. Когда со сцены льются давно знакомые мелодии, перед глазами сразу появляются картинки - то еврейского местечка, то свадьбы, то бар-мицвы. Многие из зрителей, преимущественно старшего поколения, подпевают в такт, ведь им всё это близко! Клейзмерская музыка и еврейская душа связаны невидимыми нитями. Почти перед каждым произведением, исполняемым коллективом, ведущий даёт краткую историко-информационную справку, и зрители могут узнать много интересного об этом течении традиционной еврейской музыки. Зрителю всё это очень нравится, люди стараются приобретать билеты заранее, и в последнее время у ансамбля аншлаги.
Совсем не случайно основные жанры клезмерской музыки – дойна, хора, булгар, хонга, коломейка – имеют свои аналоги в музыке тех народов, на территории которых жили евреи. Собственно, еврейский интонационный элемент в этой музыке выражается прежде всего в специфической орнаментации, восходящей к более древнему еврейскому мелосу.
В древней еврейской традиции было мало музыкальных инструментов. В основном, там было пение. Еврейская скрипка, кларнет, заимствуют некоторые приёмы непосредственно из пения, вокала. Есть и другие, чисто мелодические особенности, связанные с употреблением определенной разновидности фригийского лада, на идише — «фрейгиш». По всей совокупности этих приёмов можно отличить еврейскую дойну или хору, скажем, от румынской и т.д. В репертуар еврейских музыкантов могут входить хасидские напевы «нигуним» — часто бессловесные или на слова псалмов и других сакральных текстов»…


«Причуда» активиста

- Михаил, как ты оцениваешь общее состояние клейзмерской музыки в Израиле? Что ты скажешь о семинарах Э.Кирша для юных клейзмеров?

- Наряду с тем, что есть несколько величайших музыкантов – знатоков клейзмерской музыки, к великому сожалению, общий уровень невысок… Я принимаю участие в семинаре юных клейзмеров, проходящем обычно в дни фестиваля, а это показатель будущего в клейзмерском искусстве, и впечатления мои от него таковы: молодые ребята хотят приобщиться к клейзмерской музыке, и здесь им предоставляют такую возможность. У них у всех разный уровень подготовки. Настоящую клейзмерскую музыку им играть еще трудно, но они играют еврейские мелодии, субботние песни. Это уже ступенька, приближающая их к клейзмерской музыке; кроме того, здесь им объясняют, что такое импровизация. Это начало, и это важно!
Может быть, эти ребята, эта молодежь поднимет потом клейзмерскую музыку в Израиле на новый уровень… Организатор семинара Э.Кирш говорит о том, что нет, к сожалению, организованного изучения клейзмерской музыки и приобщения к ней молодого поколения. Этот семинар – его личная «причуда», проводит он его на добровольных началах, поскольку верит, что воспитывать молодое поколение клейзмеров - необходимо.
Разумеется, после такого трехдневного семинара никто не выйдет готовым клейзмером, однако этот маленький шаг очень важен, и я надеюсь, что те, кто пришел на семинар, уйдут уже чуточку другими людьми. Идет поиск возможностей воспитания молодого поколения клейзмеров, и я очень рад, что в этом поиске тоже участвую.


О «Семь сорок» – отдельно

- Любопытный факт. Часто и везде исполняемый танец «Семь сорок», в общем-то, неизвестного автора... По крайней мере, принято считать, что эта музыка - народная. Я прочел это, листая как-то какой-то сборник.
Подумалось, а ведь этого не может быть! Скорее всего, у этого фрейлехса есть-таки автор! И не ошибся. Вот, что рассказывает одессит, композитор и кларнетист Марк Штейнберг: «7-40» – это одесский танец, и написал его Исаай Маркович Абрамович – человек, которого я лично знал. В 50-х годах он руководил ансамблем кинотеатра имени Горького, а первыми исполнителями «семь-сорок» были Абрам Буздес (тромбон), Харитон Флит (кларнет), Наум Кривой (скрипка), Исаак Эдельман (аккордеон), Леонид Войтов (барабан). Я их всех хорошо знал и учился у них еврейскому мелосу». И я ему не могу не верить, он большой музыкальный знаток.
Этот факт, изложенный моим другом Марком Штейнбергом, подтверждается старым печатным лондонским изданием. Исаай Маркович продал несколько фрейлехсов, в том числе ноты «7-40» английскому бизнесмену, и на этих нотах по-русски было написано: «Я рад, что владею оригиналом нот этого знаменитого танца. Спасибо, талантливый Исачок». И подпись.

- Борис, я верю… Почему бы нет? В основном, играя ту или другую клейзмерскую музыку, я знаю авторов. Но если нет автора, могу по характеру, я бы сказал, по «музыкальному почерку», предположить, кто ее написал. Часто одни и те же мелодии мы встречаем у молдаван, румын, у балканских народов. Правда, чуть изменен стиль, мелизмы исполняются по-другому, но все-таки…
Когда это музыка чисто еврейская, таки да… Это чувствуется, это видно.


По-еврейски негромко: то со слезой, то весело…

Особенность еврейской народной музыки в том, что она одновременно веселая и грустная. Она способна в одно и то же время рассмешить, заставить плакать и танцевать. Она полностью копировала ментальность народа, который старался быть веселым несмотря ни на что, ни на какие горести. Клейзмеры очень тонко подметили это.
Отдельные клейзмеры поначалу объединялись в небольшие ансамбли или, как они себя называли, капеллы. Состояла такая «капелла» из ведущего инструмента – скрипки, а также цимбал и контрабаса, иногда виолончели. Такой состав был обусловлен тем, что в средневековой Европе евреям было запрещено играть на «громких» – духовых и ударных музыкальных инструментах.
В поисках работы музыканты кочевали по Европе, давая концерты в любой аудитории, которая согласна была их слушать и кормить, отсюда такая музыкальная «всеядность» и легкая музыкальная «приспосабливаемость».
Частенько клейзмеров приглашала поиграть на танцах и вечеринках нееврейская публика. Клейзмерам заказывали популярные национальные мелодии и танцы. Таким образом, репертуар музыкантов обогащался местным фольклором. Эти мелодии так удачно интерпретировались клейзмерами, что скоро их уже невозможно было отличить от истинно еврейской музыки.
В XV–XVI веках в восточной Европе стали появляться местечки, «штетлы» – небольшие поселения, где было разрешено селиться евреям. Здесь проживала большая часть еврейского населения России. Именно в этих местах произошли становление и последующий расцвет клейзмерской музыки. В большинстве штетлов существовали свои собственные клейзмерские капеллы, насчитывающие порой до пятнадцати и более музыкантов.
К середине ХIХ столетия клейзмерская музыка стала самостоятельным музыкальным жанром. В ней причудливо переплелись мелодии народов стран Восточной Европы – немцев, украинцев, поляков, молдаван, болгар, украинцев и румын. Однако клейзмерская музыка все же была неповторимой и узнаваемой.
Но жить одним лишь музыкантским делом клейзмерам было не так-то просто, потому что не всегда ведь бывают свадьбы и праздники. «Поэтому цимбалист часто служит посыльным в общине, а барабанщик – служкой в погребальном братстве, кроме того, он еще промышляет лошадьми, а скрипач часто содержит шинок», – читаем мы в воспоминаниях современников о быте еврейских местечек.


Скрипка, кларнет, аккордеон и контрабас

Материалы интернета:

Когда евреи в поисках лучшей доли стали перебираться из штетлов в города, на них уже не распространялся запрет игры на «громких» инструментах. Тогда в составе клейзмерских капелл появились новые инструменты: кларнет, труба, флейта и другие духовые. Сегодня любимые инструменты клейзмеров – скрипка, кларнет, аккордеон и контрабас.
Сейчас клейзмерская музыка переживает свое второе рождение и становится все более популярной: во многих странах проходят фестивали, собирающие множество участников и гостей.
Немало клейзмеров, овладев нотной грамотой, стали играть в оркестрах (чаще всего – в оркестрах еврейских театров). Порой их дети и внуки, получив образование, становились солистами, дирижерами и композиторами. Из семей клейзмеров вышли всемирно известные музыканты: композитор М.Гнесин был внуком клейзмера и бадхана, скрипач М.Эльман приходился племянником скрипачу-клейзмеру Каплану из Голованевска, виолончелист Э.Файерман (1902-1942) рос в городке Коломыя в семье клейзмера, в клейзмерской «капелле» Я.Звена из Вильны, ученика и последователя Гузикова, играл отец и первый учитель Я.Хейфеца, сын клейзмера из Львова Х.Вольфсталя (1853-1924), Бронислав (1883-1944) учился у отца, затем в Вене, Лейпциге и Берлине и стал дирижером и пианистом. Выдающийся и знаменитый П.Столярский, основатель одесской школы скрипичного искусства, был сыном клейзмера и в начале своей музыкальной карьеры играл в «капелле». И.Стучевский, израильский композитор, виолончелист и музыкальный писатель, был сыном руководителя клейзмерской «капеллы» в Ромнах.
Среди многих клейзмеров, погибших в годы Второй мировой войны в гитлеровских лагерях смерти, наиболее известными были Саша и Меир Ступель из Вильны (погибли в лагере Дахау), братья Таубе из Лодзи, братья Кош и Оскар Шац из Львова, Миша Шабтай из Слонима… Вспомним их...
Многие писатели в своих произведениях запечатлели образы музыкантов-клейзмеров. Например Стемпеню, образ которого встречается в рассказах Менделе Мохер Сфорима и Шолом-Алейхема. Роман «Клейзмер» Ирмы Друкер посвящен Петру Столярскому. Та же автор написала роман еще об одном выходце из клейзмерской семьи – о Михоэле-Иосифе Гузикове.
Фольклорист Моисей Береговский провел фольклорное исследование, вылившееся в работы «Идише инструментале фолксмузик» («Еврейская инструментальная народная музыка») и «Идише клейзмер, зейер шафн ун штейгер» («Еврейские клейзмеры, их творчество и быт»). Эти исследования содержат в себе около 1500 сочинений клейзмеров Украины, Молдавии и соседних земель.
Мотивы музыки клейзмеров использовали С.Прокофьев в «Увертюре на еврейские темы», Д. Шостакович в фортепьянном трио «Памяти Соллертинского», М.Вайнберг в «Молдавской сюите».



Традиционный фестиваль «Музыкальный Шавуот»

Из газет:

Израильская компания «Жемчужины классической музыки», уже много лет известная как устроитель больших музыкальных фестивалей, концертов классической, литургической, легкой классической музыки, а также фолка, джаза и рока, проводимых в живописных уголках Израиля: в церквях Августы Виктории в Иерусалиме и Святого Иоанна в Хайфе, в монастыре в Латруне и в армянском монастыре в Яффо, - каждый год проводит также и традиционные фестивали на праздник Шавуот.
Компания часто устраивает масштабные представления в открытом амфитеатре Тель-Авивского Центра «Азриэли». Её весенние фестивали «Музыкальный Шавуот» всегда становятся заметным культурным событием в жизни страны, а яркое исполнительское мастерство блистательных музыкантов – всегда ценный подарок для истинных ценителей национального музыкального искусства.
Как всегда, в фестивалях принимают участие музыканты-виртуозы Леонид Красник и Михаэль Городецкий, ансамбли La Basta Band и «Бессарабия», а также Иерусалимский фестивальный оркестр под руководством Владимира Баршевича.
Каждый вечер в самых разных интерпретациях звучат горячие балканские ритмы, лирические мелодии Словении, традиционная еврейская музыка, жгучее современное аргентинское танго, бесшабашный американский джаз, знаменитые бродвейские хиты и, конечно, зажигательная музыка веселых хасидов.
Например, инструментальный ансамбль La Basta Band известен, как и ансамбль «Бессарабия», своим широким стилевым разнообразием – музыканты коллектива одинаково лихо исполняют средиземноморскую, ирландскую, балканскую и цыганскую народную музыку.
Михаэль Городецкий, как всегда, выводит на фестивальную сцену свой квинтет «Бессарабия», в котором вместе с ним задействованы Эли Бельник (аккордеон), Аркадий Аптекарь (скрипка), Стас Ваулин (бас) и Андрей Лукач (ударные). Сам Михаэль демонстрирует свое яркое исполнительское мастерство не только на кларнете, но и на саксофоне и аккордеоне.
Вместе с Иерусалимским фестивальным оркестром Владимира Баршевича масштабные румынские и молдавские дойны, прерывисто ритмичные турецкие танцы, зажигательный еврейско-болгарский «фрейлекс» и медленный «хусидл» исполняет известный аккордеонист-виртуоз Леонид Красник.
Известный в Израиле и за рубежом Иерусалимский фестивальный оркестр в 1990 году основал и с тех пор успешно им руководит авторитетный скрипач и дирижер Владимир Баршевич. С оркестром ежегодно сотрудничают один из лучших скрипачей в мире Сергей Стадлер, «королева виолончели» Наталья Гутман, одна из лучших пианисток мира Ирина Беркович, главный джазмен Израиля Леонид Пташка, солисты израильской оперы Феликс Лившиц, Ирина Бертман, Йотам Коэн и многие другие большие музыканты.



«Браво, Миша, браво!»

Меломанам Кишинёва и Бельц в дни «Мэрцишора» был сделан прекрасный подарок – израильский квинтет «Бессарабия» подарил им свои выступления. Следя за успехами «Бессарабии», я встречал в прессе немало восторженных откликов, вот один из них. Привожу полностью, это стоит того.
Народный артист Молдовы председатель культурного общества «Салваць фолклорул» Иоан Паулеску.
«Мне, человеку, не чуждому музыке, не только был приятен сам факт столь профессионального, артистичного выступления, но и удивил феномен похожести еврейских и румынских мелодий. Мила Бательман исполнила на скрипке «Чокырлию» с необычайным вдохновением и экспрессией! Кларнет Михаила Городецкого тоже почувствовал себя дома: «Дойна», «Жок де дой», «Жок маре». Я знал Михаила классическим исполнителем, но как фольклорист он потряс меня своей виртуозной техникой и проникновенным исполнением румынской музыки! С большим успехом выступил солист ансамбля Бернард Итан. Манера его пения настолько свободная, что, слушая его, просто отдыхаешь. Я учился в консерватории и с Милой Бательман, и с Моше Цинманом, и с Хиршем Фридманом. И вот, через 20 лет, мы встретились. Все эти дни ощущал радость, а сейчас чувствую отсутствие этих старых друзей и коллег. Хотелось бы прослушать их программу еще и еще раз. Отдельное им спасибо за название квинтета. С глубоким уважением и надеждой на новую встречу».
Как сказано хорошо: «кларнет Городецкого почувствовал себя здесь дома»… Не только Мила Бательман, но и Михаил Городецкий тоже блестяще исполнил на своем инструменте молдавскую «Чокырлию» («жаворонок»), вызвав восторг публики, а также ставшие классикой еврейские мелодии.
Пресса писала: «Как отметила директор филармонии Светлана Бивол, «Все музыканты израильского ансамбля – выходцы из Молдовы, которые играли в наших музыкальных коллективах, и их выступления на родине – первые после долгого расставания… К сожалению, не так часто, как хотелось бы, в нашу столицу приезжают музыканты, достойные внимания разборчивой кишиневской публики. В дни «Мэрцишора» на сцене Малого зала филармонии и в Бельцах выступали виртуозы, прекрасно владеющие своими инструментами, – израильский квинтет «Бессарабия». Зал филармонии «взорвали» овациями «Бессарабские» клейзмеры. Четверо музыкантов из квинтета – выходцы из Молдавии, все они закончили Кишиневскую консерваторию, работали в симфоническом оркестре при государственной филармонии. Это профессионалы, воспитанные на нашей земле! Вёл концерт Михаэль Городецкий, который впервые за почти 20 лет приехал с гастролями в Кишинев и вышел на некогда родную сцену. Он сказал, что это был очень волнительный для него момент, ведь Михаэль работал в кишинёвском филармоническом оркестре с 1969 года и до самого отъезда в Израиль в 1991 году, целых 22 года!».
- Как же так случилось?» – спрашиваю Михаила о столь затянувшемся ожидании встречи с городом юности, где он состоялся как музыкант...
- Не всегда получается прервать ту работу, которой мы занимаемся в Израиле. А это – преподавание в консерватории, множество учеников, многочисленные гастроли, на которые я выезжаю в качестве солиста и «Бессарабии», и других клейзмерских ансамблей. Выступали с концертами в США, Южной Корее, в ряде стран Европы. Например, не так давно – во Франции, на фестивале идишской культуры, в Польше – на мероприятиях по случаю 60-летия освобождения Освенцима; в Испании, Германии, Австрии. Идея приезда в Кишинев давно витала в воздухе, и вот мы здесь!».
«Браво, Миша, браво!», - по-свойски кричали из зала Михаилу земляки. А это самый лучший показатель наиболее теплого приема. И что тут еще можно добавить? И что тут еще скажешь?!
Остается лишь от всех почитателей еврейской народной, клейзмерской музыки, а также от имени всех нас, твоих коллег, Михаил, пожелать тебе крепкого здоровья и творческой энергии для осуществления всех намеченных тобою планов! Ведь сам видишь: то, чем ты занимаешься, это не «легкий жанр», это так бередит людям душу, это им необходимо. А значит, ты занимаешься нужным делом!

Б.Турчинский
Анатолий Коган: «Ищите всегда и во всем настоящее!»


1989-й… Случайное знакомство на земле Обетованной

… В то время я преподавал в Ровенском институте культуры: вёл класс кларнета, саксофона, руководил студенческим оркестром. Работа была малооплачиваемая, но приносила мне творческое удовлетворение. У меня были хорошие студенты, один из них, Роман Дзвинка, сегодня профессор этого института. А еще я во Дворце культуры Текстильщик руководил оркестровой группой танцевального ансамбля песни и танца «Горынь». С этим коллективом мы много гастролировали по городам Украины, выезжали за границу. Все вроде бы было хорошо в моей карьере. К чему бы это я занялся воспоминаниями?..
Началась волна эмиграции в Израиль. Некогда мощный Советский Союз начал трещать по швам. Какое-то внутреннее чутье мне подсказывало, что, как в то время говорили, «ехать надо». И все-таки…
Дай, думаю, поеду и сначала сам посмотрю на эту страну обетованную - Израиль...
...и вот я в Израиле. На одной из экскурсий по стране («Израиль - страна трех религий») я познакомился с моим коллегой и земляком флейтистом Анатолием Коганом - он, как и я, из любопытства приехал посмотреть Израиль. Все три экскурсионных дня мы были вместе, много беседовали на актуальные темы - о политике и, конечно, о возможном переезде в эту страну. Оказалось, у нас много общих знакомых в музыкальном мире.
И должно было пройти четверть века, чтобы я взялся за перо с целью рассказать об этом прекрасном – уже израильском - музыканте, имя которого сегодня известно и далеко за пределами страны Израиль!
Итак, представляю нашим читателям: блестящий флейтист Анатолий Коган. Закончил Киевскую государственную консерваторию имени П.И.Чайковского, там же и аспирантуру. Лауреат солидных международных конкурсов. Он один из наиболее интенсивно концертирующих музыкантов страны. Коган принимал участие в фестивалях, проводимых в Британии, Франции, России, Испании, Украине. Выступал с концертами в Германии, Аргентине, Польше, Финляндии, в странах Балтии. Он лауреат премий «Золотая Ханукия» (Берлин, 2003), «Иерусалимская олива» (2006).
Музыкантом записано много дисков. Круг его интересов – от музыки барокко до произведений современных композиторов. Коган преподает в консерваториях Реховота и Шоама - причем преподаванием занимается непрерывно, со времени окончания музыкального училища в девятнадцатилетнем возрасте. Он составляет и редактирует различные сборники пьес и переложений для флейты. На израильском радио ведёт музыкальную программу «Рэка» на русском языке. Записал несколько сольных дисков. Является редактором серий репертуарных сборников для флейты - «Альбом юного флейтиста», «Репертуар флейтиста», «В старинном стиле». Входит в состав жюри различных престижных музыкальных конкурсов музыкантов-исполнителей. И как я уже упомянул раньше, активно концертирующий исполнитель.

В 2013 году Анатолий Коган выступил с серией концертов в Бельгии - в том числе в Европарламенте, солировал на международном фестивале в Гданьске (Польша), где исполнял концерт Меркаданте и произведения израильских композиторов.
Именно концертно-исполнительская деятельность – стержневая в его профессиональной жизни. Более того, он не только флейтист академического плана - с прекрасным чувством стиля, филигранно техничный, владеющий красивым, ровным во всех регистрах звуком, не только концертант с широчайшим и разнообразным репертуаром и широкой гастрольной географией (регулярно выступает, кроме Израиля, где живет почти уже два десятилетия, в Германии, Польше, Литве, Финляндии) - он еще и талантливый организатор концертной жизни. С пианистом и клавесинистом Александром Шнейдерманом и певцом Борисом Костенецким Анатолий Коган составляют основу ансамбля «Камерата Академус», в репертуаре которого музыка эпохи Возрождения, барокко, классицизма. В сущности, Анатолий Коган и создал этот ансамбль, циклические программы которого – «Тысяча лет еврейской музыки», «Золотой XVIII век» – стали неотъемлемой частью израильского концертного ландшафта.
У Анатолия имеются и другие проекты: несколько абонементных тематических циклов, для которых он и составляет программы, и приглашает музыкантов, и в которых к тому же выступает в качестве ведущего. Аудитория таких концертов весьма обширна в разных городах страны, она всегда ждет новых и новых программ.
Вот такая преамбула. А далее - я беседую с Анатолием и хочу узнать немножко больше, чем узнал о нем 25 лет назад, и больше, чем можно почерпнуть сегодня из паутины Интернета.
Вначале мне интересно узнать подробности о его семье.

– Анатолий, расскажи нашим читателям, кто твои родители, расскажи о своей семье, кто тебе дал в руки нотную тетрадку?

– Родился я в Киеве. Моя мама – врач Тереза Павловна Зисерман, а отец тенор, певец, заслуженный артист Украины, солист Киевского оперного театра Семён Яковлевич Коган.

– Извини, что перебиваю, но я просто не могу не вклиниться здесь и не сказать о твоем отце, что это был замечательный человек, любимый всеми в театре и многими в Киеве! - С его именем связаны необыкновенные истории!






- Это верно. Вот, например, такая. 1952 год, декада украинской культуры и искусства в Москве. Не надо вам рассказывать, как готовились к этому творческому отчету. Лучшие силы Украинской республики должны были поехать в Москву и показывать там свое искусство. Апофеозом всех выступлений была опера известного украинского композитора К.Ф.Данькевича «Богдан Хмельницкий» в Большом театре. На концерте присутствовал сам товарищ Сталин со своим политическим окружением.
Мой отец пел партию Лизогуба. «Какой хороший голос», - сказал Сталин после нескольких арий. Этого оказалось достаточно, чтобы… Ночью в номер гостиницы ворвались директор театра и парторг - поздравить отца с присвоением ему звания Заслуженного артиста Украины.
На дворе стоял, повторяю, 1952 год, всем памятны были недавние репрессии против врачей. Так называемое «Дело врачей», позорная страница в советской истории. Когда отец приехал назад в Киев, и все узнали о присвоении ему высокого звания, то подумали - а может, Сталин смягчил свою точку зрения в отношении преимущественно еврейских врачей и других выдающихся деятелей? Какие наивные были люди…
В годы войны отец был солистом ансамбля песни и пляски Киевского военного округа. И он спас от фронта Тарапуньку и Штепселя: уговорил художественного руководителя Венедиктова Н.Я. взять их в состав ансамбля. А это было непросто, нужны были певцы в хор, несколько музыкантов в оркестровую группу, но разговорники – нет. Тимошенко и Березина оформили в хор, и они срочно начали готовить номера, которые подходили бы к концертной программе коллектива. Так для искусства были сохранены эти замечательные, столь любимые народом артисты!


– Да, всё так. И спасибо твоему отцу, что привел тебя в искусство!

- С музыкой у меня получилось нетривиально. В детстве меня, естественно, проверили на предмет музыкальных способностей, не обнаружили таковых и оставили в покое. Я хорошо учился в школе и занимался разными интересными мне вещами. Где-то в классе шестом случайно попал в хоровую студию, где начал учить теорию музыки, фортепиано, и к 8-му классу мне захотелось заниматься уже более профессионально. К тому же мне здорово поднадоела школа, с ее дисциплиной, утренними вставаниями на учебу, захотелось студенческой жизни, и «мы» на семейном совете «решили поступать в муз. училище имени Глиэра». Но на дирижерско-хоровое мальчиков брали только после 10-го класса, после мутации голоса, а поскольку общеобразовательная школа надоела мне до невозможности, было решено начать играть на духовом инструменте.
То, что это был 8-й класс и, соответственно, оставалось меньше года до поступления – как-то не останавливало. Отец колебался между валторной и гобоем, но встретил в магазине Андрея Фёдоровича Проценко, профессора консерватории по классу флейты, и тот, будучи патриотом инструмента, уговорил начать учиться на флейте, отправив меня на педпрактику в училище, где я начал заниматься у Ярослава Васильевича Верховинца – моего первого педагога.

– Проценко? Тот самый?! Это же необыкновенный человек в музыке! Виртуоз, педагог, легенда, гордость Украины! Надо же… случайная встреча с ним определила твою судьбу!

– Да, это был он… Я расскажу о нем ниже. Этот человек заслуживает особого рассказа. Попутно не могу не вспомнить учителя Андрея Федоровича, прекрасного флейтиста и педагога А.В.Химченко, он и известный украинский трубач В.М.Яблонский были первыми выпускниками киевской консерватории, которые на то время окончили ее полный курс.
Начав заниматься, через восемь месяцев я сыграл концерт Тершака и какие-то пьесы и был принят на первый курс музыкального училища (ныне это институт имени Глиэра), которое я окончил с отличием в 1972 году. Продолжил обучение у Проценко в Киевской консерватории в 1972-1977 годах, а позже и в аспирантуре – с 1978 по 1981 год.
В 1976 году я стал лауреатом Всеукраинского конкурса музыкантов-исполнителей. С 1984-го – солистом Киевской филармонии с правом на сольный концерт, в дальнейшем – солистом Укрконцерта и Союзконцерта. Выступал с различными симфоническими и камерными оркестрами, в киевском камерном трио с исполнителями А.Баженовым (скрипка), Н.Магометбековой (чембало), в концертном дуэте с Петренко (гитара), осуществил цикл программ «Из истории камерной музыки для флейты», в которых участвовали известные исполнители на струнных, духовых, органе, фортепиано, гитаре, арфе.
Мне посчастливилось стать первым исполнителем произведений украинских композиторов: Шамо, Колодуба, Виленского, Шевченко, Губы, Дычко, позже – и израильских: Дорфмана, Димова, Поволоцкого, Левенберга, многие из этих произведений были написаны специально для меня, а некоторые - мне посвящены.
Я выступал с сольными концертами во всех крупных городах Украины, а также в Москве, Ереване, Тбилиси, Баку, Ташкенте, Душанбе, других городах. Много всего было в моей музыкальной жизни! Но по-прежнему я очень благодарен своему первому учителю в училище – Ярославу Васильевичу Верховинцу, старейшему, заслуженному, очень уважаемому преподавателю.


Любовь особая – педагогика!

– Преподавать я начал на первом курсе консерватории, и весь мой первый набор – четыре ученика – через несколько лет составили курс в музыкальном училище у моего бывшего педагога. И это было так символично, это была сама преемственность поколений! В дальнейшем немало было у меня учеников - как на Украине, так и в Израиле. Среди них лауреаты различных музыкальных соревнований. Будучи в аспирантуре, я занимался со студентами. Приезжая из Израиля с концертами, проводил мастер-классы в России, на Украине, в Германии, других странах.

– Разреши добавить, что всего четыре музыканта закончили в Киевской государственной консерватории аспирантуру по флейте, и всё это – легендарные имена: Верховинец, Антонов, Вайнтрауб, Коган…

– Ну, а раз так, то, как говорится, сам Бог велел преподавать. И почему я так увлекся педагогикой? Она мне всегда нравилась. Наверное, эта деятельность подходит моему темпераменту. А сейчас уже есть и понимание того, что нужно сохранять и передавать мой опыт, в этом мною ощущается даже некий долг, как бы пафосно это ни звучало.

«Анатолий Коган – разносторонний музыкант, широкой общегуманитарной эрудиции. Это помогает ему успешно вести преподавательскую деятельность, передавая свой большой опыт, свой вкус и знания ученикам» (Л.Н.Колодуб – известный украинский композитор, профессор, народный артист Украины).

Я всегда очень любил играть, выступать и искал для этого малейшую возможность. Оригинальный, необычный, разнообразный материал всегда предоставляет больше шансов самовыразиться. Я доставал ноты самыми разнообразными путями: переписывал, ездил в Ленинскую библиотеку в Москву, снимал микрофильмы интересных нот, печатал их в ванной на фотобумаге и расписывал на партии. Мне был очень понятен репертуарный голод того времени и, когда представилась возможность, я выпустил в издательстве «Музична Україна» несколько сборников с материалом как для начинающих, так и для концертных исполнителей. Они и сейчас являются важной частью педагогического и исполнительского материала на Украине. Сейчас пришло время продолжить эту тему и поделиться огромным накопленным богатством. Многое из того, что накоплено мною, не найдёшь в Интернете, в том числе записанные мной произведения для флейты, ставшие, как сейчас говорят, настоящими хитами. Это мои переложения ярких пьес эпохи барокко и музыки ХХ века, написанной в старинном стиле. Первый израильский сборник «В раннем стиле» уже вышел.



Новый период жизни

– Как встретил тебя Израиль? Какие трудности были в начале абсорбции?

– О трудностях. Я приехал в 1990 году, будучи зрелым и опытным музыкантом. Я хотел продолжать заниматься тем же, чем занимался на Украине. Переезд в другую страну, вне зависимости от мотивации – очень сложный и нередко мучительный процесс: другой язык, непривычный климат, новое окружение, незнание и непонимание многих реалий мира, в котором ты оказался, тем более, что мы были советскими людьми, попавшими в совершенно противоположный по ментальности западный мир. Неистребимое желание играть не позволяло мне даже думать о каких-то других вариантах устройства на новом месте. К счастью, мне удалось с успехом выступить с Иерусалимским симфоническим оркестром и Иерусалимской камератой (исполнить концерт Моцарта и сюиту Телемана) и таким образом начать свою новую жизнь в прежнем качестве.
Преподавать же я начал осенью того же 1990 года. Возможно, на словах покажется очень гладким мой рассказ об устройстве в новой стране, на самом же деле была, хоть и любимая, но многолетняя тяжелейшая и напряжённейшая работа. Впрочем, к счастью, она продолжается!


Разные программы, разные страны

«Будучи интересным интерпретатором музыки различных эпох, Анатолий Коган постоянно находится в творческом поиске» (выдающийся украинский композитор народный артист СССР А.Я.Штогаренко)

– Анатолий, ты побывал с концертами в различных странах мира. О каждой такой поездке можно рассказывать отдельно, и это потянет на несколько больших рассказов, но если все объединить... Что больше всего тебе запомнилось, и что ты бы хотел выделить? Как тебя, представителя Израиля и израильской культуры, встречают любители музыки и, в частности, твои коллеги-флейтисты?

– Я много ездил с разными партнёрами и разными программами в разные страны. Я всё очень по-доброму помню и благодарен всем, с кем сотрудничал. Впервые выехав из Израиля, я выступал в Лондоне в 1992 году. Это был сольный концерт в «Пёрсел-румм» – комплекс «Карнеги холл», также были концерты в Ливерпуле и Манчестере.
Очень важными для меня являются мои ежегодные совместные выступления с композитором и пианистом Константином Виленским, ныне живущим в Польше, - нами записаны два диска на польском радио. Также записан диск с моими коллегами по «Камерате Академус» - пианистом Александром Шнейдерманом и контртенором Борисом Костенецким. Коллектив был создан перед поездкой на фестиваль Михоэлса в Москву в 1999 году. Состав трансформировался, расширялся. С этим коллективом мы выступали в Испании, Аргентине, странах Балтии, в Финляндии, Германии, Украине, России. Одна из основных наших программ – «Тысяча лет еврейской музыки» – это целая панорама еврейской музыкальной культуры.
Где бы я ни выступал, всегда чувствовал себя представителем Израиля, понимал, что представляю не только сам себя и коллектив, но и страну, народ. Мы знаем, что отношение к нашей стране неадекватное и зачастую недоброжелательное. Я всегда включаю в свой репертуар произведения израильских композиторов и музыку с еврейской тематикой. Поскольку это интересно, ярко, с фольклорными интонациями, то находит живой отклик у публики, создаёт некий мост понимания.
Мне всегда интересно и важно приезжать в родной Киев, где на моих концертах всегда полные залы. Я играл с оркестром Киевской филармонии и с оркестром радио и телевидения Украины сольные концерты в зале филармонии и в органном зале. Очень приятно, что каналом «Культура» был снят и неоднократно транслировался фильм обо мне – «Анатолий Коган. Соло для флейты с оркестром». Также я был приглашён в жюри Первого международного конкурса исполнителей на духовых инструментах в Украине.

Главные аспекты творчества

- Диапазон твоих творческих изысканий довольно широк, и рассказ обо всем тянет не на очерк, а на книгу. И все-таки постараемся хотя бы в сжатой форме остановиться на некоторых главных аспектах твоего творчества. Концертное исполнительство, преподавание и издательская деятельность. В прошлом году мне попался на глаза твой сборник пьес для флейты и фортепиано. Превосходно оформленный и с интересными произведениями в различных жанрах – причем, различной степени сложности. Что, на мой взгляд, очень важно для преподавателей и исполнителей. Ведь это работа и кропотливая, и ответственная, и, что там таить, без материального поощрения, то есть, на голом энтузиазме.

Пойдем дальше…

«Самым интересным… было выступление Анатолия Когана. Исполнялась Соната для флейты Брауна. Мы услышали безукоризненную игру, увидели техническую грацию. Виртуозность покорила публику» (М.Миллер (Лондон), журнал «Jewish, chronicle»).


- Анатолий, я как кларнетист-исполнитель и кларнетист-педагог слежу за развитием исполнительской техники на кларнете. Она необыкновенно продвинулась вперед. Есть такой шведский кларнетист Мартин Фрест. Его игру мало назвать превосходной, это значительно более того. То, что он может на кларнете, поражает воображение. Зашел я на форум кларнетистов и читаю. Пишет один кларнетист, кажется, из Праги: «После концерта Фреста я больной, не хочу прикасаться к кларнету. Жалко потраченных на овладение инструментом лет. Колледж, академия – всё ни к чему, когда есть исполнители, до которых не дотянуться никакой музыкальной академии». Я думаю, эти слова у человека – лишь минутная слабость, но ведь вызвана она такой необыкновенной игрой коллеги! Что ты думаешь об игре Фреста и что происходит сейчас в мире с техникой игры на флейте, каковы новые тенденции?

– Фрест, несомненно, уникум, блестяще владеет всем арсеналом технических средств: перманентное дыхание, потрясающая артикуляция, беглость пальцев… Ничего не скажешь – виртуоз ХХI века!.. А тенденции новые таковы. Виртуозов стало все же немало, и это очень хорошо. Среди трубачей могу назвать Сергея Накарякова. Это пример бесподобной игры. «Паганини Трубы» - так его называют в один голос музыкальные критики. Он перекладывает и мастерски исполняет сложнейшие произведения скрипичного и виолончельного репертуара. Или взять, к примеру, таких современных флейтистов как Шигенори Кудо (Япония) - необыкновенный виртуоз, и есть чему удивляться, слушая его. Ещё Мартин Лебель и Пьер-Ива Арто (Франция), Эммануэль Пайо (Швейцария), Николас Гун (США). Замечательные наши флейтисты на всем постсоветском пространстве: Владимир Кудря, Денис Буряк (в настоящее время солист оркестра нью-йоркского театра Метрополитен Опера), Денис Лупачев (солист оркестра Мариинского театра) да и многие, многие другие. Кстати, в каждом столетии были свои виртуозы, которые удивляли своих современников. Ничего удивительного нет и теперь, что и наши новые виртуозы удивляют нас сейчас.


«Исполнительская манера Анатолия Когана отличается правдивой, искренней передачей образного содержания исполняемой музыки» (Л.В.Дычко – композитор, заслуженный деятель искусств Украины).


- Анатолий, ты часто выступаешь с ансамблем камерной музыки «Камерата Академус», лауреатом многих международных фестивалей. Что это за коллектив?

- Я веду концертный цикл в иерусалимском монастыре «Нотр-дам де Сион». Продолжаются также концерты с моим участием в Ган-Явне и в Ашдоде. Выбор именно этих залов не случаен, он связан с тематикой и репертуаром.
Католические соборы всегда охотно предоставляли свои помещения для светских концертов в часы, свободные от богослужения. Ну а в наше время толерантности музыкальный утренник в церкви монастыря Notre Dame вполне может включать произведения и католических, и протестантских, и православных авторов, а также еврейских канторов (хазанов). В этих утренниках вполне уместна даже сугубо светская музыка, в том числе оперные арии. Тем более, что в наших иерусалимских программах участвуют прекрасные певцы – яркая и артистичная Мария Иоффе, обаятельный Борис Костенецкий, отлично владеющий техникой контртенор. Но главное, что именно там – в Эйн-Карем в Иерусалиме, в ашдодском матнасе «Далет» и в Ган-Явне сложился круг слушателей, которым мы интересны и которые нас тепло принимают.
В «Нотр-дам де Сион» в Эйн-Карем, в этом живописном уголке Иерусалима, наш ансамбль «Камерата Академус» представляет «Золотой XVIII век» – фрагменты из опер и ораторий Генделя, Марчелло, Вивальди, Перголези, Глюка, сюиты Баха, клавирные пьесы Куперена, Дакена, а также еврейскую богослужебную музыку из сборника 1733-го года «Casale Monferrato», исполнявшуюся в свое время в итальянских синагогах. На фортепиано и клавесине играет Александр Шнейдерман, музыкант высокой культуры, глубокого интеллекта и огромной эрудиции. Признаться, я многому научился у него за годы нашего сотрудничества. Шнейдерману принадлежат многие переложения и обработки, в том числе синагогальной музыки Италии; часть переложений репертуара выполнена мною.
Один из наших иерусалимских концертов, в котором участвует замечательная гитаристка Шири Конэ, называется «Утренняя серенада», - программа включает пьесы для флейты и гитары. Она же, Шири Конэ, выпускница зальцбургского «Моцартеума» и лауреат конкурсов гитаристов в Испании – это о чем-то говорит! – открывала, при участии певца из Аргентины Фернандо Наймарка и вашего покорного слуги, абонементный цикл в Ашдоде, название которого на иврите звучит поэтично: «Цлили ха-мусика», а по-русски весьма обыденно «Звуки музыки». В этом же цикле – выступление «Камераты Академус»: мы составили с Александром Шнейдерманом программу под названием «От Баха до Гершвина». В концерте участвует певица Мария Иоффе, которая не только глубоко чувствует баховскую, вивальдиевскую и моцартовскую стилистику, но и способна к «стилистическим модуляциям» из эпохи в эпоху.
Одна из программ ашдодского цикла посвящена 50-летию со дня кончины Эрнста Блоха – одного из крупнейших музыкантов ХХ века и значительнейшего еврейского композитора. В исполнении альтиста Игаля Браславского и пианистки Любы Барской (оба они – выпускники Тель-Авивской музыкальной академии, лауреаты ряда конкурсов, в том числе имени бельгийской королевы Елизаветы, оба живут в Брюсселе и называются «Дуэт имени Эрнста Блоха») звучат, конечно же, сочинения Блоха, а также Леклера и Шуберта. Весенний концерт ашдодской серии называется «Романтический альбом» – с арфисткой Вероникой Креймер мы играем пьесы для флейты и арфы Россини, Доницетти, Шопена, Адана, Сен-Санса. В майской программе выступают певец Илья Певзнер и пианистка Алла Данциг.
Мне особенно важен и дорог абонементный сезон в городе, где я живу – в Ган-Явне. Очередной сезон открылся выступлением ансамбля «Камерата Академус» в постоянном нашем составе. Концерт блестящего и остроумного пианиста Юрия Поволоцкого и его ансамбля «A propo» можно назвать скерцозной, жанрово-юмористической частью цикла. Наш концерт с певицей Ларисой Татуевой – подлинной звездой современной израильской оперной сцены и пианисткой Эллой Пасик – это русско-итальянский альбом, где музыка Глинки перемежается с россиниевской, а Рахманинов – с Пуччини. Как, оказывается, духовно близки – имеются даже стилистические переклички! – русские и итальянцы!


«Польская осень» – «Барокко-блюз» и «Шопен-джаз»

«Коган играл убедительно, можно даже сказать, блестяще! Все, что он исполняет на своих концертах, принималось публикой восторженно!» (профессор М.Нижурский (Польша)



- Ваши концерты с пианистом из Польши, твоим киевским однокурсником, Константином Виленским, с которым вы записали диск «Flute in Love», представляются, по мнению критиков, соединением противоположных начал: аполлонически уравновешенная флейта Когана и дионисийски взрывной, тяготеющий к джазовой импровизационной стихии, рояль Константина Виленского – «свингующий Моцарт», или, наоборот, блюз, окрашенный шопеновской элегантной элегичностью, рэгтайм с шумановскими подголосками…

- Да, было с ним замечательное турне по городам Израиля, приуроченное к Дням польской культуры. Я, действительно, очень люблю Костю Виленского и высоко ценю его как музыканта. А раз уж зашла речь о дисках, то скажу, что с разными партнерами – пианистками Натальей Толпыго (зав.кафедрой специального фортепиано Гнесинской академии), Татьяной Степановой (пианисткой из Чикаго), гитаристом Валерием Петренко, скрипачом Анатолием Баженовым, альтистом Юрием Холодовым (они оба народные артисты Украины) мы записали несколько дисков с сочинениями Генделя, Рамо, Глюка, Шуберта, Гуммеля, Мошковского, Регера, Русселя, Энеску, Губайдулиной. Один диск полностью посвящен флейтовой музыке ХХ века, включая новые сочинения израильских, украинских, польских, чешских композиторов.

- Для абонементных циклов, продюсируемых тобой, характерно такое построение программ, которое охватывает несколько эпох, за исключением программ специальных, одной эпохе посвященных и монографических концертов - таких, например, как «Молодой восемнадцатый век». А в программу концертов вы включаете новейшую серьезную музыку?

- Непременно. Хотя, что уж лукавить – «Шутка» Баха из си-минорной сюиты или «Мелодия» Глюка из «Орфея» широкой публике понятней и приятней, чем пьесы в лексике музыкального авангарда. Но если играть те же «Allegro rustico» Софии Губайдулиной, «Диалоги» Йиржи Дворжачека или «Звуки шофара» Иосифа Дорфмана не холодно-отстраненно, а с эмоциональной отдачей, смысловым наполнением, то любую публику можно заворожить.

Программа Анатолия Когана и Константина Виленского получила название «Шопен-джаз» именно за «польскость» происхождения основного музыкального материала и мягкие шопеновские обороты исполнения, оттененные свежей джазовой гармонией и броскими синкопированными ритмами. Публика всё это понимает и чувствует тонко. И вот, какое любопытное высказывание прессы об исполнителях Когане и Виленском я храню в своем архиве:
«Когда большие классические музыканты начинают играть джаз, то на стыке двух этих очень серьезных жанров всегда получается что-то абсолютно новое и интересное. Сегодня по праву модным и престижным становится все, что строится на современном синтезе разных жанров искусства. В церкви Святого Иоанна (Хайфа) израильской публике была представлена новая совместная программа «Барокко-блюз» популярного польского квартета «Артус», знаменитого джазового пианиста и композитора Константина Виленского (Польша) и лауреата международных фестивалей флейтиста Анатолия Когана (Израиль). В латрунском монастыре будет звучать «Шопен-джаз» – джазовые импровизации на темы классической музыки в оригинальном преломлении Константина Виленского, Анатолия Когана и Иерусалимского фестивального оркестра. Уникальный сплав классической, современной и джазовой музыки, а также звездный состав участников этих концертов гарантируют огромный и заслуженный успех».


Шесть вечеров в Челябинске

- Ты побывал с концертом в Челябинске. Что и как там было, как встречали?

- Это были шесть замечательных вечеров на сцене зала имени Прокофьева с участием талантливых российских и зарубежных исполнителей. Этот подарок подготовило своим слушателям Челябинское концертное объединение.
Из газет:

«В Челябинске выступят приглашенные исполнители-виртуозы, лауреаты международных конкурсов. Многие из них – наши земляки, чьи имена знают на Южном Урале. Сейчас эти музыканты живут в Европе. Они востребованы, активно концертируют по миру, преподают. Фавориты европейской публики в тандеме с солистами и коллективами Челябинского концертного объединения дарят южноуральцам шесть незабываемых концертов. Меломанам нашего города известна музыкальная династия Гольдфельдов. Её основатель Владислав Гольдфельд живёт в Германии, преподаёт в музыкальной школе Любека. Среди его учеников — более 50 лауреатов всевозможных конкурсов. На открытии фестиваля выступит его ученица, пятнадцатилетняя Феличита Шифнер, лауреат самого престижного в Германии конкурса юных скрипачей. Она исполнит сложнейшее сочинение — «Кампанеллу» Николо Паганини. Пианист Александр Шнейдерман, живущий в Израиле, приедет с коллегой — флейтистом Анатолием Коганом. Оба пишут музыку, которая звучит в концерте «Музыкальный вояж», наряду с произведениями Доницетти, Рахманинова, Скрябина, Гершвина. Особое внимание в рамках фестиваля уделено детям. Для учеников школ искусств и студентов музыкальных ВУЗов запланировано проведение творческих встреч и мастер-классов музыкантов из Германии и Израиля. Значимой частью музыкального форума станет концерт юных талантливых музыкантов Челябинска. Эти одаренные исполнители, делающие свои первые шаги в мире академической музыки, — стипендиаты Межрегионального благотворительного общественного фонда «Новые имена». Финальным аккордом фестиваля станет выступление юной пианистки Канон Мацуда. Это новое чудо российской фортепианной школы. Филигранная игра исполнительницы поразила зрителей на концерте Российского национального оркестра под управлением Михаила Плетнева в столице Южного Урала. С Челябинским филармоническим симфоническим оркестром под управлением Адика Абдурахманова она исполнит 2-й фортепианный концерт Сергея Рахманинова на гала-концерте».
От себя добавлю, что в Челябинске мое участие с оркестром было в концерте из произведений Вивальди, пьес Поппа и Виленского. Был сольный концерт с пианистом Шнейдерманом. В программе: Доницетти, Россини, Гендель, Родриго и европейская музыка Италии, Испании, Германии, а также пьесы Дорфмана, Поволоцкого и Виленского.
Публика встречала нас прекрасно. Я до сих пор нахожусь под этим впечатлением, важным для любого артиста.

С особым чувством – в родной Киев

- Анатолий, ты уже сказал, что посещаешь родной Киев всегда с особым чувством. В 2013 году ты участвовал в работе жюри Международного конкурса исполнителей имени В.С.Антонова в Киеве. С такими корифеями духовой музыки, как профессор института Гнесиных лауреат международного конкурса Иван Оленчик, профессор Киевской академии музыки Р.А.Вовк и другие. Какое впечатление на тебя произвели конкурсанты, кого бы ты хотел выделить?

- Украинская пресса писала тогда, что тот турнир, словно вулканический остров, появился внезапно, вдруг, в конкурсном «океане» столицы, заставил заговорить о нем как о серьезном художественном соревновании: широкая география — девять стран, заявки на участие от более чем ста претендентов, представительное жюри, высокий профессиональный уровень выступающих и трансляция всех трех туров в on-line режиме на сайте конкурса (а это аудитория слушателей в шестидесяти странах!)… Все это обеспечило особый психологический комфорт и атмосферу праздника на протяжении шестидневного турнира, как для самих конкурсантов и членов судейской команды, так и для многочисленной аудитории слушателей.
Конкурс, который проходил в двух номинациях (флейта и кларнет), не случайно носит имя Владимира Антонова — прославленного исполнителя, легендарного флейтиста-виртуоза, блестящего педагога, наставника сотен в настоящее время известных в мире музыкантов. И знаменательно, что именно украинская школа исполнительства на флейте и кларнете в этом соревновании продемонстрировала блестящую игру и добилась победы!

Ищите настоящее!

- Анатолий, по традиции, в заключение: что бы ты хотел пожелать читателям журнал «Оркестр»?

- Прежде всего, я хочу пожелать всем здоровья! Оно и только оно даёт нам возможность строить творческие планы и осуществлять их. И еще я хочу пожелать всем гармонии. Гармонии в душе и в отношениях с окружающим, таким непростым миром.
Где-то я услышал и навсегда запомнил такой очень правильный призыв: «Ищите всегда и во всем настоящее!». То есть, не довольствуйтесь заменителем, эрзацем, в музыке – попсой. Ничего лучше классики никогда не было, и быть не может! А как флейтист я пытаюсь жить и воспринимать начавшийся новый век, который, впрочем, уже давно разменял второе свое десятилетие, через мелодику своего любимого инструмента. Ведь заглянуть в «зрачки нового века» и «склеить столетий позвонки» предлагал ещё Осип Мандельштам в своем стихотворении «Век». По его мнению, и по моему тоже, чтобы жить в гармонии с веком и идти с ним в ногу, нужно почаще слушать звуки древнего инструмента, ставшего символом волшебной музыки природы – флейты:

Чтобы вырвать век из плена,
Чтобы новый мир начать,
Узловатых дней колена
Нужно флейтою связать…

Борис Турчинский

Марк Штейнберг: «Я родом из Одессы»
Навстречу юбилею - 80-летию со дня рождения



Мужество композитора



Имя композитора Марка Штейнберга, как принято говорить, на слуху у многих людей - особенно, людей старшего поколения, еще со времен особого интереса к джазу, долгие годы гонимому советскими властями. Штейнберг любил и много исполнял джаз. Но пришел он к джазу не сразу. Прежде были и война - Марк ещё ребенком был ранен - и военная школа музыкальных воспитанников, стремление учиться дальше, и многие препоны - нередко искусственные. Тяжелые операции, болезнь, инвалидность…
Всё это человек преодолел мужественно и с честью и стал тем, кем и стремился быть – классным исполнителем, композитором. Стал однажды и продолжает быть до сих пор, несмотря ни на что, ни на какие жизненные трудности. Многие планы спутала тяжелая болезнь…
Но, потеряв физическую возможность воспроизводить на инструменте свои музыкальные творения, композитор записывает их на нотных листах. Марк Штейнберг – человек огромной воли. Борясь с тяжелым недугом, он упорно продолжает работать, писать прекрасную музыку. Сотни стихов знаменитых и малоизвестных поэтов обрели новое звучание, новую жизнь, благодаря переложению их композитором на музыку. Песни эти исполняют во многих странах.


Соавторы, органичные в творчестве


Вот, что рассказывает о Марке Штейнберге поэт Михаил Ринский из израильского города Рамат-Гана. Этим вступлением он как бы дает зачин всему нашему рассказу.
- В «титрах» моих воспоминаний израильского периода жизни Марк Штейнберг – автор многих прекрасных песен не только на русском языке, но и на языке идиш, автор музыкальных сборников, статей и рассказов. О Марке Штейнберге нередко пишут в израильской, украинской и американской прессе.
Когда меня представили этому талантливому музыканту, я принял это как большую честь. Нас познакомил столь же талантливый и интересный его коллега Юрий Кремер. Союз наш скрепило согласие этих людей написать песни и романсы на мои стихи. Мне по душе была работа с композиторами, столь органичными в совместном творчестве. Перенесший тяжелые операции и поэтому ограниченный в своих физических возможностях, Марк называет Юрия, помогающего ему в обработке и исполнении произведений, «мой добрый ангел».

***********************
Познакомившись ближе со Штейнбергом, я счел просто необходимым для себя попросить коллег-музыковедов рассказать об этом не только творчески интересном, но и мужественном человеке, о неординарном становлении этой талантливой личности.


Этап первый – школа музыкантских воспитанников

Мальчиком Марик Штейнберг стал воспитанником Одесской военной школы музыкантских воспитанников, что сродни суворовскому училищу. Готовили в ней военных музыкантов. В то же время, там были все положенные средней школе общеобразовательные предметы. Школа находилась под особым вниманием маршала Г.К.Жукова, так как именно он предложил Сталину идею основать эти учебные заведения, а попросту хоть немногих детей спасти от голода и вырвать их из паутины беспризорности.
1947 год. Марк принимает участие в военном параде в Одессе. Маршал Георгий Жуков приветствует своих любимых воспитанников.
«Жуков часто приезжал к нам в школу проверить быт. Ведь с его легкой руки были созданы 13 школ музыкантских воспитанников по всей стране», - вспоминает Штейнберг. «И вот какой однажды был случай. На последней репетиции перед парадом подходит к нашей коробке Жуков - а мы открываем парад - и посмотрев, во что мы одеты, очень разгневался. «Что это за войско? Начальника гарнизона ко мне, немедленно!», - приказывает он. Мы были одеты ужасно, даже не у всех были сапоги, некоторые в обмотках.
«Начальник гарнизона, где румыны?», - продолжает уже кричать Жуков.
«По дороге в Дальник, товарищ командующий», - отрапортовал начальник гарнизона. Дальник – это район Одессы. «Догнать, раздеть, и пошить форму моим суворовцам!».
Уже вечером тридцать портных начали работать и работали всю ночь до утра в нашем дворе. Утром все было готово, мы выглядели блестяще. На параде, объезжая войска, маршал подъехал к нам и, кажется, был доволен! На этот раз в красивой форме, с лампасами, гордо чеканя шаг, под дробь барабанов и торжественные звуки труб мы открывали парад!
Не так давно я прочел в современной газете «Одесский листок», которая продолжает традиции газеты 19-го века с аналогичным названием, сообщение о том, что будет отмечаться 60-летие двух одесских спецшкол – военно-морской и военно-воздушной. И сразу нахлынули воспоминания… Ведь по такому же образцу в 1937 году в Одессе была создана и наша военно-музыкальная школа (ОВМШ), воспитанником которой я был в 1947-1951 годах.
Хорошо помню своих друзей по школе и замечательных преподавателей, обучавших нас музыкальному искусству, строевой подготовке, уставам и другой премудрости, необходимой будущим военным музыкантам. Среди преподавателей были и женщины, окружавшие нас материнской заботой, любовью, согревавшие теплом своих сердец. Многим из нас одесская военно-музыкальная спасла жизнь, оберегла от страшных последствий войны.
Жизнь разбросала в разные стороны тех, кто вместе со мной постигал азы нотной грамоты и воинской дисциплины. Но крепка наша солдатская дружба...

ЮБИЛЕЙНАЯ ВСТРЕЧА

В 1976 году в помещении обычной одесской школы, где прежде размещалась наша военно-музыкальная, собрались выпускники ОВМШ разных лет. На юбилейной встрече каждый рассказывал о своих успехах за прошедшие 25 лет. Народ явился с жёнами, в президиуме – наши преподаватели. Почтили память ушедших в мир иной. Мне предложена была честь начать торжественную часть встречи. Первым делом я поблагодарил свою жену Светочку за помощь в организации сбора. «Я же ничем не помогала!» - вырвалось у неё. «Ты помогала тем, что не мешала мне заниматься любимым делом!». Все бурно зааплодировали, выражая моей жене одобрение. Для меня это была незабываемая, счастливая минута в жизни.
Нашу встречу сопровождал духовой оркестр войсковой части 18798 под руководством капитана Александра Фирсова. Тот самый оркестр, в котором в 1956 году я служил солистом у дирижера Алексея Васильевича Зайцева.
… Всякие случаи бывали у нас в школе, бывали иногда и малоприятные: бывшие детдомовцы, воспитанники В.Лисица, Т.Гончаров, А.Курбатов обокрали кассу школы. Их, конечно, вскоре поймали на том, что у них появились конфеты. Дело до трибунала не допустил начальник школы, чем отодвинул на два года своё повышение в звании...
Запомнились слова завуча Г.Т.Солтановского: Эти три фамилии вы
никогда не забудете, и через многие годы при встрече скажете: «Как
не помнить? Это те, что кассу обокрали»...
И действительно мы эти фамилии помним через годы: Лисица стал доцентом Одесской консерватории, Гончаров был тренером олимпийской сборной СССР по тяжёлой атлетике, Курбатов работал главным инженером знаменитого завода АЗЛК, выпускал полюбившиеся народу «Москвичи», а затем он работал на «РАФе». Минувшая война заставила полуголодных мальчишек воровать. Но были, к счастью, рядом с нами взрослые, которые прекрасно понимали это и верили, что из нас все же вырастут настоящие люди, поэтому и не дали сломать ребятам жизнь, даже ценою собственной карьеры…».
Памятны годы учёбы в военно-музыкальной школе Одессы встречами со многими выдающимися людьми, которые организовывал наш начальник – прекрасный воспитатель по фамилии Палумбо. У нас были в гостях Королёв – чемпион мира по боксу, герои Советского Союза, Александр Свешников - знаменитый хормейстер, прославленные музыканты И.О.Дунаевский, А.И.Хачатурян, Д.Д.Шостакович, М.Л.Ростропович, Р.М.Глиэр.


В большую музыкальную жизнь

3 июля 1951 года из нас, воспитанников ОВМШ поступления 1947 года, выпускался целиком оркестр, который готовил к дальнейшей оркестровой службе Ю.П.Бондовский. Именно на нашем курсе обучение было переведено с 3-х на 4-годичное. Естественно, для продолжения учёбы руководство и педсовет оставили самых «подвижных» - в смысле, хорошо успевающих. Выдали нам свидетельства. За четыре дня все разъехались по назначению. Сделали общее фото. Я как отличник имел право выбора и выбрал с большим удовольствием оркестр старшего лейтенанта Зайцева. Руководимый им оркестр занимал 1-е место в конкурсе оркестров Одесского военного округа.
Привезли нас в военный лагерь под Одессой «Чабанка». Я был, как и остальные, настолько подготовлен, что уже вечером в строю исполнял «Зарю». Жили в палатках по 10 человек, подъём в 6.00, а в 8.00 мы уже репетировали на обрыве, над морем, вальс А.К.Глазунова из балета «Раймонда».
Я был посажен в ряд кларнетистов третьим от флейтистов, то есть исполнял партию первого кларнета. Впереди двое – солист-сверхсрочник Владимир Соколов и его помощник, тоже сверхсрочник Вадим Цветковский. Подходит соло-дуэт кларнетов, у Вадима (из-за похмелья) «кикс», а я от него получаю по шее, вроде кикс у меня.
Дирижёр повторяет эпизод, и вновь кикс... Опять очередная порция по шее, и здесь я проявил свой независимый характер – запустил в море с обрыва свой кларнет. Зайцев понял, в чём дело, и приказал всему оркестру нырять в море, вылавливать кларнет. Когда его вытащили, уже все подушечки отлетели. Зайцев приказал взять в инструменталке другой кларнет, я выполнил приказ и возвратился в оркестр, но он меня (воспитанника) усадил солистом, а сверхсрочники были посажены в помощники.
Вскоре прошёл новый очередной конкурс, снова первое место, солировал я. Оскорблённый в чувствах Соколов перевёлся на службу в оркестр академии имени Фрунзе.
Я прослужил в оркестре шесть лет – воспитанником, срочником, сверхсрочником. В этот оркестр, при том, что менялись дирижёры, в 1955 году всё же вернулся после службы за рубежом, уже майором, Зайцев. К сожалению, ненадолго, в конце 1956 года на трамвайной остановке он скоропостижно скончался…



Первым своими учителем в музыке Марк называет преподавателя игры на кларнете Петра Семеновича Глушкина, считает его главным учителем в своей жизни. Были, конечно, и многие другие, память о которых тоже жива в сердце, - например, Зиновий Борисович Пятигорский. Но именно Петру Семеновичу Марк обязан любовью к музыке. У Глушкина было много талантливых учеников. Одесситы говорят, что только Одесса может рождать таких талантливых преподавателей.
…После училища Марк служил в военном оркестре до 1957 года, когда, как он пишет, «заболел» джазом. В центральном одесском кинотеатре «Украина» был прекрасный джаз-оркестр, которым руководил известный джазист, гитарист Евгений Танцюра. Марк играл в оркестре на саксофоне и кларнете. А с 1977 года в течение десяти лет уже Марк Штейнберг руководил этим оркестром.

Израильская муза. Откликаясь на доброе и трагичное


Композитор откликается своим творчеством на все доброе и всё трагичное, что происходит в Израиле. Памяти жертв теракта в «Дельфинариуме» посвящена его песня «Дрожит душа». Марком Штейнбергом написана песня, посвящённая 120-летию города Петах-Тиква, в котором он сейчас живет. Марк сотрудничает с городским клубом «Одессит». Пишет музыку на стихи местных самодеятельных поэтов. Регулярно «озвучивает» стихи, присылаемые ему из Одессы, превращая их в песни.
Тесно сотрудничает Марк с поэтессой Сарой Зингер. В содружестве с Юрием Кремером и Сарой Зингер им записано немало песен на идише.
Надо сказать и о замечательных мелодиях песен «Года, года», «В тоннеле», «Музыкант играет на трубе», «Взрослые, не трогайте детей»…


Вначале была война…

Но вначале была война. И 16 августа 1941 года теплоход «Кубань» отошел от одесского причала с пленными немцами в трюмах и оборудованием холодильника одесского порта. На настилах поверх оборудования разместили еще 250 эвакуированных. На постеленном брезенте – больные и раненые дети и рядом охрана. На палубе – работники холодильника во главе с директором Сигаревым.
Судно сопровождали эсминцы, но это не помогло: немецкие самолеты бомбили и обстреливали «Кубань». В 5 утра налетели немецкие бомбардировщики. Столбы воды вырастали за бортом, и одна бомба прошила брезент, пробурила дыру в днище трюма. Погибли некоторые дети и много пленных немцев. Шестилетний Марик был ранен.
Из пробоины трюм стал заполняться водой, и эвакуированных пересадили на подошедший пароход «Пестель». В первую очередь спасали детей. Переправили раненых, и как только приплыли в Мариуполь, их отправили поездом в Нальчик. Мама с братом и сестрой разыскали Марка в госпитале и забрали его, а прежде старшая сестра Софа забинтовала его раны - в 15 лет она уже стала взрослой.
Маме через военкомат удалось устроиться в столовую эвакогоспиталя поварихой - это была ее профессия. Немцы подступали к Нальчику. Мать пошла в военкомат и упросила взять её в госпиталь. Через неделю она со старшиной-стариком приехала на запряжённой лошадьми телеге за Мариком и его сестрой, и семья разместилась в госпитале.
Брат Борис, несмотря на стопроцентную слепоту одного глаза (в детстве ему мальчишки бросили в глаз негашеную известь), убедив медкомиссию, ушел на фронт. Он заявил: «Чтобы стрелять, левый глаз не нужен! На фронте мой отец, воюет старший брат Саша, и я должен быть с ними!». Ушел на войну и погиб. И мама с Мариком и сестрой остались втроем. Потом было несколько военных голодных лет…
«Интересна история моего рождения», - рассказывает Марк Штейнберг. «В 1934 году встретились в Одессе три родных брата Штейнберги. Старший – хирург из Львова - приехал на симпозиум в «Еврейскую» больницу; мой отец Пётр, 1888 года рождения; и артист еврейского театра их брат Марк. Брат-львовянин по просьбе отца осмотрел мою маму, установил диагноз: миома, - и, договорившись с хирургами, назначил день операции. Уже лёжа на операционном столе, мать почувствовала биение ребёнка. Львовский дядя сказал: «Вставай, Роза, иди домой и жди сына». Это оказалось правдой. За месяц до моего появления артист Марк умер на сцене, и при моём рождении я получил его имя, а впоследствии – профессию артиста эстрадного оркестра. Отец добровольно пошёл на фронт, ему было уже 53 года и призыву он не подлежал, но он знал – это его гражданский долг, пошел и погиб…
И вот я живу - за них за всех…».


«Пока я помню - я живу»

Повествуя обо всем понемногу из своей жизни и своей музыкальной судьбы, я буду, так или иначе, «вращаться» вокруг воспоминаний об одесской военно-музыкальной школе, так как в ней прошли годы моего становления. Трудные это были, тяжёлые послевоенные годы… Я – дитя войны.
Хорошо помню первые её дни, и даже голос Молотова по радио, начало войны возвещавший. В июле 41-го бомба взорвалась на Херсонской улице, в детском отделении больницы, где я лежал. Посыпались стёкла, упал угол потолка на детишек со скарлатиной. Нас спустили в подвалы, где расставили кровати. На каждой по 3-5 детей от 3-х лет до 9-ти лет. Вечером многих родители забрали уже с осложнениями.
Когда мама работала в эвакуации в госпитале, я помогал ей. Больничные палаты – брезентовые палатки на 4-6 человек. Медперсонала, естественно, не хватало. Я бегал между ранеными – кому воды подать, кому утку. Один весь забинтованный, открыты лишь рот и глаза, всё просил курить, курить... Я собрал окурки, распотрошил и скрутил «козью ножку», прикурил у костра – и в палатку. «Дядя, дядя»! - но он уже был мёртвый. Я – к другому, но этот давно уже холодный…
Что делать? Сел и докурил. Так в семь лет я начал курить. В военной школе курил, меняя хлеб и масло на папиросы у жителя подвала, что напротив школы. Он торговал папиросами и семечками. Много раз из-за этой моей вредной привычки были у меня неприятности, но курить я всё же бросил только через 14 лет, в 1955 году, когда курить уже никто нам не запрещал, даже выдавали махорку.



«Вирус» джаза



Мне довелось общаться и сотрудничать со многими известными эстрадными музыкантами и вокалистами — Валерием Ободзинским, Людой Гнездиловой, Лорой Долиной, Галиной Поливановой, Линой Ермаковой, Глебом Драновым, Евгением Ивановым, Анатолием Бойко, Николаем Огреничем... У меня до сих пор много друзей, мне регулярно звонят и пишут со всех концов мира.
В конце пятидесятых годов я получал приглашения на работу в оркестры Шико Аранова и Леонида Утесова. Но оставался в Одессе. Захватывающей работы хватало, и не только в родном оркестре при кинотеатре «Украина». Доводилось даже выручать гастролирующий в Одессе знаменитый московский театр «Ленком»: подменял там заболевшего кларнетиста. Играл с симфоническим оркестром одесской филармонии во время записи музыки на киностудии. Участвовал в гастрольных концертах известного пианиста Наума Штаркмана.
Не помню уже точно год, когда в театре оперы и балета шла подготовка к сдаче «Спартака». На премьеру ждали автора – самого Арама Хачатуряна. Меня пригласили в оркестр играть партию саксофона. Оперные кларнетисты не совмещали кларнет с саксофоном, боялись «себя испортить». Хотя были примеры блестящих музыкантов-«совместителей», таких, как Ланцман и Голов из оркестра Олега Лундстрема. Сел я рядом с опытным Сашей Бетиным, и он подсказывал мне моменты вступления. Всё прошло успешно и удачно, я получил благодарность самого Хачатуряна!
А вот еще эпизоды:
…Приходит ко мне на репетицию чернокожий кубинец и рассказывает, что он закончил Одесский технологический институт и должен отбыть на родину, но его пароход только через два месяца. Денег нет… «Может я у вас это время попою?», - говорит он. «Я был лауреатом фестиваля кубинско-советской дружбы в Москве, даже пел на заключительном концерте в Кремлевском Дворце съездов».
Я его послушал. Голос, манера, исполнение – всё исключительно на высоком уровне. Особенно ему удавались латиноамериканские и, само собой, кубинские песни. Пел на английском песни «Битлз», а в то время это вообще было находкой для нас! Но как взять его, как оформить, чтобы он получал деньги? Тут начались мои мытарства…
Очень хотелось помочь парню. Да и музыкантам моим он понравился. Директор кинотеатра «Одесса», где я работал много лет руководителем эстрадного оркестра, ни в какую не соглашался взять иностранца! Пошёл я в Управление культуры, затем был у завотделом пропаганды и агитации обкома партии. Все разводят руками. Все говорят: «Пусть поет, но оформить – нельзя».
Мне пришла в голову идея—пойду-ка я в консульство Кубы, которое было в Одессе. Консул прекрасно говорил по-русски, выслушал меня внимательно и дал справку—что генеральное консульство Кубы просит разрешить… оформить… и так далее.
Но что было дальше?! А дальше был фурор! Быстро по Одессе расползлись слухи, что у нас поет негр, сейчас сказали бы «афро-американец». А ведь чернокожие артисты чувствуют джазовую музыку генетически! Люди стали валить толпою, билетов в кино нельзя было достать, ведь мы играли за полчаса до начала каждого вечернего сеанса.
Народ толпился вокруг кинотеатра, мы открывали окна, чтобы все могли послушать, как поет наш новый товарищ. До кино дела не было уже никому…
За считанные дни Луис Ноа Плума стал звездой города. Его узнавали, к нему подходили - приветствовали, благодарили! Вот такие замечательные были два месяца работы с талантливым кубинцем.
Часто вспоминаю его любимую песню «Отчий дом» композитора Владимира Шаинского: «Уголок России – отчий дом, где туманы сини за окном. Где твои, немного грустные, и глаза, и песни – русские»...
А вот еще один запомнившийся случай. Симфонический оркестр филармонии записывает на киностудии музыку к кинофильму «Девочка с куклой». Композитор Александр Красотов специально приглашает меня, чтобы сыграть на саксофоне негритянский блюз. В том же составе записывали музыку Оскара Сандлера к кинофильму «Черноморочка». Должен был дирижировать знаменитый Борис Карамышев, руководитель оркестра Центрального телевидения «Голубой экран».
Время для записи 10-минутного эпизода — с двенадцати ночи до четырех утра. Уж полночь близится, а Карамышева все нет. Оскар Сандлер выдергивал последние волосы из своей почти облысевшей головы. «Песня Софийки» ведь была только в клавире, и дирижеру еще предстояло оркестровать ее.
На студию Борис Карамышев приехал только в половине первого. Оказывается, он по ошибке сел во Внукове на харьковский, а не на одесский самолет. А уже из Харькова прилетел попутным почтовым «кукурузником». Но уже через полчаса оркестровка была готова. Запись получилась великолепная. В четыре утра мы разъехались по домам. Так я познакомился с талантливейшим аранжировщиком, композитором и дирижёром. Мы долго поддерживали дружеские отношения. С его легкой руки мне довелось в различных музыкальных составах озвучить десятки фильмов.
Часто посещал концерты нашего оркестра в «Украине» кинорежиссер Петр Тодоровский, с которым я познакомился тоже на записи музыки к его кинофильму о моряках. Вместе музицировали, он прекрасно играл на гитаре, сочинял хорошую музыку. Через некоторое время, к нашему сожалению, Тодоровский уехал жить и работать в Москву. Когда 4 ноября 1995 года теплоход увозил меня от одесского берега в Израиль, в голове звучала песня на стихи и музыку Тодоровского:

У тебя в деревне травы да деревья,

А у нас, куда ни погляди,

Море подо мною, море за кормою,

И море, только море — впереди.

Много лет я руководил художественной самодеятельностью. Будучи членом обкома профсоюза работников культуры и активистом отдела культуры Одесского военного округа, вел шефскую работу в воинских частях и госпиталях.
Весной 1960 года я женился. Вместе с женой мы нередко проводили отпуск на борту крупных пассажирских лайнеров «Россия», «Тарас Шевченко», «Шота Руставели», куда меня, других музыкантов и артистов приглашала администрация Черноморского пароходства. Играли в музыкальном салоне, сопровождали концерты.
В круизе 1976 года на «Шота Руставели» собралась хорошая компания: актер Борис Сичкин с сыном-пианистом, Юрий Тимошенко (Тарапунька) и его жена певица Юлия Пашковская, Зиновий Высоковский, Володя Высоцкий с Мариной Влади. Инструментальный ансамбль подобрался в таком составе: пианист — композитор Олег Негруца, гитара — Евгений Танцюра, бас-гитара — Илья Байер (сейчас живет в Австралии). Ударные — Борис Шпирт (сейчас он в США), саксофон и кларнет — ваш покорный слуга. Играли разную музыку, в том числе клезмерскую, какую можно было услышать только в исполнении одесских музыкантов. Правда, уже попав в Израиль, я убедился, что одесситам составили бы конкуренцию клезмеры Цфата.

Артисты — очень чувствительный и ранимый народ

У представителей каждой профессии есть свои критерии и условности взаимоотношений. Бывает, они ревниво и болезненно относятся к появлению новых талантливых имен. Но уж если это талант – так талант! Радоваться нужно, а не завидовать! Как-то ночью, устав после звукозаписи, затянувшейся из-за того, что вокалист не подготовился как следует, мы беседовали о том о сем, и Женя Танцюра громко делился своими впечатлениями о недавней поездке в Москву и о том, что обнаружился там новый талант... «Музыканты фирмы «Мелодия» рассказали мне, что появился очень талантливый парень — Лева Лещенко. Он прямо в студии берет ноты песни и через короткое время тут же на выбор предлагает композитору несколько вариантов исполнения».
Из собственной практики мы знали таких безупречных в своем профессионализме исполнителей. Всегда приятно было работать с оперными певцами Галиной Поливановой и Женей Ивановым, которые тоже могли почти набело записывать с листа. Но жизнь рождает и новые таланты… Жизнь рождает, а потом их и подтверждает. Если это, конечно, действительно талант. Вот так загорелась звезда Льва Лещенко…
Я хорошо знал Михаила Жванецкого. Ну а как же! Его шутки тех лет и сейчас помнят мои друзья, с которыми я общаюсь в Израиле, а это: Сёма Бронфман - ударник военного оркестра, Илья Рабинович - тубист, Алик Шлаин - в прошлом прекрасный гобоист и саксофонист. Кстати, учиться он поехал далеко от Одессы, в Новосибирскую консерваторию.
«Почему он так далеко учился?», - иногда спрашивали друг у друга коллеги. И сами же и отвечали, всё прекрасно понимая: «А ближе не принимали…»

Небольшое отступление (от автора)
Уж эта пресловутая пятая графа в советское время… В стране, объявившей себя на весь мир оплотом демократии, равенства и дружбы! Но на самом деле…
Хочу рассказать нашим читателям немного о себе. Самую малость. Прошу прощения у героя моего очерка Марка, что вставляю сюда свои «пять копеек».
1973 год. Я заканчиваю срочную службу в оркестре штаба Прикарпатского военного округа. Моей мечтой было поступить в консерваторию. Но во Львове, где я проходил службу, об этом не могло быть и речи. Там и русских не очень жаловали, а евреев и подавно. Что делать?
- Езжай в Казань, - советует мой отец Роман Иосифович, в то время музыкант Житомирского военного училища, - на Украине тебе будет трудно поступить. В Казани зав. кафедрой духовых инструментов - мой друг по «воспитонской» службе Шамиль Незамутдинов, он тебе хоть маленькую, но всё-таки протекцию составит… А это уже что-то. Может, не так посмотрят на нашу графу». «Как это?», - кипел я, - я отлично играю на кларнете, в форме - как никогда. В оркестре штаба, ведущем коллективе округа, играл 1 кларнет, 1 пульт. Мне дирижеры доверяли сложнейшие соло и …»
Но отца послушал и взял билет в Казань. В том году на Ближнем востоке была война, и арабы уже в который раз потерпели поражение. При чем здесь советские евреи, всякие преграды и препоны для них, спросите вы?
Не скажите… Еще как при чем.
Встретился я с Незамудиновым и сразу понял, что не в то место я приехал и не в то время. Единственное, что он сделал, - отправил меня на беседу к проректору консерватории - как и я, еврею, который закрыл за собой дверь и тихо сказал: «Уезжай в другое место». «Но вы ведь меня даже не прослушали», - возмутился я. Как я был наивен!
Иду на вокзал и смотрю, куда бы поехать. В пределах 1000 км. Свердловск, Саратов, Горький… Там есть консерватории. «Куда есть ближайший рейс?», - спрашиваю в кассе ЖД.
Билетёрша очень удивилась: «Вы что, серьезно?» «Серьезней некуда», - отвечаю я.
… в Свердловск через два часа. Лотерея, но она была мне послана свыше.
И вот я в Свердловске, очень далеко от родной Украины. Очень!!!
В консерваторию я поступаю без проблем. С большой благодарностью вспоминаю преподавателей Уральской консерватории: моего преподавателя И.М.Нестерова, преподавателя трубы, композитора, профессора В.М. Щелокова, преподавателя трубы М.П. Вагина, преподавателя тромбона В.В.Коровякова, преподавателя гобоя В.Т.Феденко и многих других.
Через два года я перевелся в Одесскую консерваторию, в класс профессора Калио Мюльберга.
Наш рассказ снова плавно вернулся к Одессе… Я с отличием заканчиваю консерваторию. На выпускном вечере в ресторане гостиницы «Лондонская» спрашиваю своего преподавателя, которого я очень уважал и, думаю, он меня тоже - мы успели за три года подружиться.
- Калио Эвальдович, а если бы я поступал в Одесскую консерваторию, у меня были бы какие-то шансы?»
Мюльберг задумался и говорит: «Борис, ну зачем ты меня провоцируешь? Ты ведь знаешь ответ…».
Мой случай, я думаю, капля в море несправедливости, глупости и даже подлости советской власти к своим подданным еврейской национальности.



Я чуть было не стал работать у самого Утесова!

Прослушав мою игру, Старостин, дирижёр оркестра Утёсова, предложил мне повидаться с Леонидом Осиповичем, чтобы обговорить детали переезда в Москву. «Поскольку вы оба вечерами заняты, то завтра в 13.30 Леонид Осипович посетит свой бывший дом по Треугольному переулку, 13. Приходите, и вы встретитесь».
Я подошёл в назначенное время, смотрю, валит за Утесовым толпа, а он, войдя в подъезд, сразу подошёл к глубокой старушке:
- Здравствуйте, баба Маня!
- Я вас не знаю...
- Как, Вы меня не узнаёте?! Я Утёсов!
- Вей из мир! Лёнька, халамидник, это ты?!
Вначале вроде смех, а потом взахлёб слёзы...
Зная, что Утесов не совсем здоровый человек, все забеспокоились. Какая уже могла быть встреча? Какой деловой разговор? Я ушёл домой. А мама на меня налетела: «Никаких поездок с балаганом! Тебе нужны проститутки? Клопы в гостиницах? Сидишь в оркестре, дома? Вот и сиди!..».


Учиться, учиться и учиться… интернационализму!

У читателя, наверное, уже возник вопрос о том, удалось ли мне в итоге получить какое-то музыкальное образование. Расскажу. Хоть меня и не допустили к вступительным экзаменам в московский институт военных дирижёров, хоть срезали на экзаменах при поступлении в одесское музыкальное училище - я не унывал и все же сумел закончить заочное отделение музучилища в Херсоне, причем, с отличием и сразу по двум специальностям. Но раньше была Москва…
В 1954 году я приехал в Москву, подготовившись к вступительным экзаменам в институт военных дирижеров. Обидно, но сыграл свою роль пресловутый «пятый пункт», и мне предложили – вернее, приказали (я был тогда солдатом срочной службы) остаться в учебном оркестре: ведь я хорошо играл на кларнете.
В ОВМШ я был одним из лучших. По окончании школы как отличник имел право выбора и по желанию был направлен солистом-кларнетистом в военный оркестр - лучший в округе. Но мною, тогда юным музыкантом, двигали жажда познания и совершенствования. Окончив в вечерней школе десятилетку и получив аттестат зрелости, я отправился в Москву и попытался поступить в институт военных дирижеров. Все пять музыкальных экзаменов сдал на «отлично». Но мне открытым текстом заявили: евреев не берем! Вот, как это было.
Перед сдачей общеобразовательных предметов (сочинение, история) меня через начальника курса капитана Казанова вызывает начальник учебной части полковник Камышев и приказывает сдавать экзамен… в его кабинете. Сдать предстояло читку с листа. На это я позволил себе заметить: «Я же уже сдавал экзамен профессорам Солодуеву и Майорову!».
«Играйте!», - приказал Камышев, и положил ноты вальсов И.Штрауса. Я выполнил приказание и великолепно, с удовольствием с задачей справился.
«Я предлагаю вам остаться в учебном оркестре», - сказал Камышев.
«Товарищ полковник, но я ведь приехал поступать учиться на дирижёра!».
«А мы жидов не принимаем, и не разговаривать!..». Вот какие откровенности звучали в то время.
Я решил вернуться в Одессу, в свой любимый оркестр, и прослужил в нем до 1957 года, пока не увлекся джазом.
В 1956 году я сделал попытку поступить в Одесское музыкальное училище. Директором в то время был Александр Иванович Шумов, наш «задушевный друг» (это когда пальцы приставляют к горлу, любитель этого дела…). Я хорошо знал его и его пагубную страсть еще по военно-музыкантской школе, где он был старшиной-инструктором по кларнету и проявил себя не с лучшей стороны. Причем, не только как выпивоха, но и как бездушный человек. Хочу называть все своими именами. Мы, воспитанники, его не любили.
Первый вступительный экзамен — специальность. В комиссии — бывшие педагоги военной школы – кларнетист Валентин Дмитриевич Рыков, прекрасный человек, впоследствии и рассказавший мне о том, что произошло на экзамене, и очень серьёзный, я бы сказал, выдающийся трубач и педагог Аркадий Леонов.
Входит Шумов, что-то преподавателям говорит - они поднимаются, чтобы уйти. Я ничего не понимаю и с ужасом в голосе спрашиваю: «Что мне делать?». Шумов останавливает экзаменаторов, чтоб не уходили, велит: «Продолжайте!». Они возвращаются, и я получаю свою пятерку. На «отлично» сдал и другие музыкальные дисциплины. Был уверен, что все будет нормально.
Но по сочинению мне поставили двойку. Обращаюсь к преподавателю с просьбой показать мои ошибки и слышу в ответ: «У меня семья, умоляю, не будоражьте, я должна была выполнить распоряжение...». И я всё понял…
С комсомольской энергией написал письмо, конечно же, в Москву, в ЦК КПСС, Н.С.Хрущеву. Ответ получил из областного управления культуры - мол, у вас ведь двойка по сочинению... Именно Шумов давал указание педагогам поставить мне по специальности «два», а педагоги были порядочные люди и в знак протеста хотели уйти с экзамена. Экзаменатор по литературе, увы, не рискнула оказать такого же противодействия...
Спустя семь лет, в 1963 году, я надумал поступать в Одесское культпросветучилище. Экзамены я сдал успешно, но директор училища Тепман, по понятным причинам, опасался принимать евреев. Не правда ли, странно: в Одессе, где всегда жило много евреев, где среди преподавателей их тоже было достаточное количество, существовала устная директива - «не пущать».
Он пригласил меня в кабинет и сказал: «Знаете, Штейнберг, по установке я должен принимать только из сельской местности, так что извините...». «А я могу получить заверенный экзаменационный лист?», — попросил я. Держа в руках желанную бумагу, не заходя домой, поехал в аэропорт и вылетел в Херсон.
Решил поступать на заочное отделение здешнего музыкального училища. Директор Антонина Поликарповна Кержковская, просмотрев мой экзаменационный лист и свидетельство об окончании с отличием военно-музыкантской школы, сказала: «Мы бы рады таким специалистам, но у нас нет заочного духового отдела. Вот если б вы согласились на хормейстерский...».
Петь я любил всегда. Еще учась в школе, пел в хоре мальчиков в спектаклях Одесского оперного театра: «Пиковая дама», «Борис Годунов», «Кармен». С замиранием сердца смотрел, как выступают на сцене знаменитые певцы Наталья Шпиллер, Георгий Нэлепп, Александр Пирогов, Донат Донатов, ко мне тепло относился известный дирижер Николай Дмитриевич Покровский... Я без колебаний согласился.
Согласился и уже через час вернулся в Одессу студентом. Экзаменационные сессии вместо месяца сдавал за неделю, поскольку был очень занят на работе в филармонической бригаде Аркадия Савельевича Астахова, нельзя было сойти с маршрута гастролей. Вот так - и работал, и стремился сквозь все препоны учиться…
…Вот что мне рассказали мои друзья, одесситы-трубачи Григорий Казавчинский и Виктор Грицай. Идёт сдача программы созданного джаз-оркестра под руководством Анатолия Кролла. Укомплектовал он его в Туле, в составе работали названные мной трубачи. В окружении музыкантов сидит Утёсов, чьё слово было для музыкального коллектива правом на работу в престижных местах. К Утесову подходит руководитель (не помню фамилии) и говорит: «Леонид Осипович, я очень вас прошу прослушать новый коллектив, который я создал». «А сколько евреев в вашем оркестре? (Утёсов исходил из своего состава: Островский, Кауфман и другие таланты). Ответ (с испугом): «Ни одного!». «Кого же вы мне предлагаете слушать?». С юмором у него было все в порядке.
Всё же были смелые, творчески дерзкие люди среди евреев, которые отвечали на свирепствовавший тогда злобный антисемитизм шуткой, хоть и не совсем доброй, но, согласитесь, остроумной, защитной.

**********************************

…В 1953 году после тяжёлой болезни умер мой любимый учитель Пётр Семёнович Глушкин, и за его гробом шёл духовой оркестр – более 100 человек! – ни на секунду не прекращая играть. Шли через весь город, на далёкое еврейское кладбище. Вся музыкальная интернациональная Одесса провожала известного учителя в последний путь...
«Я не мог играть, горло сжимал комок, мозг сверлила одна мысль: «Неужели для этого вы научили меня быть музыкантом, маэстро, чтобы я играл на ваших похоронах?!». Я очень благодарен своему учителю за великую науку всю жизнь.



Интернациональная Одесса

Я специально сказал: «интернациональная Одесса». Разноликий народ наполнял этот город. Но, как правило, лучший директор завода в Одессе или руководитель лучшей проектной организации – тот, где парторг и завком (профорг) евреи. И с тем, в чем состоит национальная разница, я к тому времени уже, к сожалению, столкнулся и начинал понимать...».
Чего стоила, например, появившаяся в феврале 1953 года в «Красной звезде» антисемитская статья под названием «По букве «з». Это «зэ» расшифровывалось так: «По закону?». «Нет, по знакомству». И в этой статье – все еврейские фамилии от Арбитмана до Эйкельмана.
Действительно, много было воспитанников и преподавателей-евреев в ОВМШ (наверное, поэтому и школа была наилучшей среди всех военных музшкол Советской Армии). За множество евреев в своем коллективе пострадал начальник школы, хоть и не был евреем. И не всех ведь принимал он, ведь он пришёл в ОВМШ в 1947 году, а школа существовала с 1937-го.
И ещё с тех пор были прекрасные педагоги и сотрудники-евреи – Шпитальный (валторна, альт), Евсей Цымбал (класс ударных инструментов), официантка Мария Ципис, парторг майор Шапиро Иосиф Давыдович, завскладом Мехлис, кстати, родной брат того знаменитого соратника и любимца Сталина.
А вообще, суета это всё, если разобраться. Как говорил мудрый царь Соломон, суета, никчемная, пустая суета…
Если люди и делятся как-то, то, по-моему, только на талантливых и не очень. А по большому счету – каждый человек в жизни талантлив. Только по-своему и не важно, какой он национальности.


Еврейская мелодия

А еще в Одессе Марк Штейнберг принял участие в издании альманаха «Маме-лошн», органа клуба любителей языка идиш при Одесском обществе еврейской культуры.
Главным редактором альманаха был поэт Александр Ройзин. В составе редколлегии, в частности, известная Сара Зингер - она была переводчицей, знатоком языка идиш и пропагандистом песен Марка. Благодаря ей песни Штейнберга зазвучали на идише.
Марк был музыкальным редактором. Когда же в 1995 году он репатриировался в Израиль, в «Еврейском камертоне» появилась статья Леонида Школьника об их совместной работе. Приятно удивило композитора и то, что в Нетании хор исполнял его песни на слова А.Ройзина, а детский хор Хайфы исполнял целых шесть песен его сочинения!
Конечно же, прежде часто доводилось играть на свадьбах, особенно на свадьбах еврейских, отсюда и безупречное знание этого колорита. Так родилось произведение «Одесская свадьба», 1963 год. Саксофон – М.Штейнберг. «Мне всегда казалось, что еврейскую мелодию я генетически чувствую глубоко», - говорит Марк. В репертуаре оркестра, руководимого Марком, еврейские нотки были слышны постоянно.
Он и сейчас активно участвует в борьбе за сохранение и развитие «идишкайта». Борется и за высокий уровень музыкальной культуры. Например, написал статью «В Ашдоде должен быть свой духовой оркестр» и добивался тем самым внимания к этой проблеме со стороны заместителя мэра Ашдода. Активное участие композитора в музыкальных программах радиостанции РЭКА на русском языке специально отмечает в своем благодарственном письме главный редактор радиостанции Шломит Лидор.
Что такое «идишкайт»? Это не только родная с детства еврейская традиция, это, прежде всего, родная семья. В трудное время болезни большую помощь Марку в жизни и работе оказывает его жена и друг Светлана. Ей Марк посвятил несколько песен. Заботливы и два сына. Старший – музыкант, пошел по стопам отца. Отрада Марку – семь внуков. В одной из песен, посвященных «любимой жене Светочке», написанной в самое критическое время болезни, композитор пишет: «Благодарю, что счастливо мы жили. Детей и внуков краше наших нет...».

Поспешил Марк с прошедшим временем. Дай Бог ему еще многих лет активного жизненного и творческого настоящего и будущего!

И, конечно, «идишкайт» – это родная Одесса! Талантливый музыкант не мог оставить без внимания свой родной город, много песен он пишет о замечательной Одессе: «Я увез из Одессы шум ночного прибоя», «Таки есть, что вспомнить», «Одесский дворик», «Одесский лабух», «Менделе». На Всеукраинском конкурсе в честь 200-летия Одессы Марк Штейнберг получил диплом лауреата за песню «Город моей любви». Позднее, когда композитор жил уже в Израиле, в его родном городе была издана замечательная книга «Одесса – жемчужина у моря» – сборник из сотен песен одесского - в основном, еврейского - фольклора в аранжировке Марка Штейнберга.
Марк Штейнберг много лет преподавал класс кларнета и саксофона в Одесской детской музыкальной школе, сотрудничал с филармонией и музыкальными издательствами.
К сожалению, время его адаптации в новой жизни в Израиле совпало с осложнением болезни. Но, несмотря на стопроцентную инвалидность, Марк Штейнберг, как и в первые месяцы в стране, так и после операций, и ныне продолжает плодотворно работать, создавая сотни песен. На идише исполняются его «Фрейлехс», «Их данк дир», «Майн Гот», «А фрейлехс ингеле». Его песни принимает на хранение архив знаменитого мемориала – музея и института Катастрофы «Яд вашем».


Возвращаясь в прошлое, смотрю в будущее…

«На днях приехали меня проведать «мальчики» — им по 66 лет, но мы с 13-ти мальчишеских лет вместе начали сознательную жизнь в ОВМШ, и поэтому иначе их не назовёшь. Повспоминали, и они просто настояли, чтобы я увековечил то, что в памяти, что пережито, заявив, что много интересного они видят в моей творческой жизни. Я пробовал протестовать: «Кто я такой, чтобы писать о себе, да ещё кого-то заставлять читать»?! Но на этом же настаивал и музыкальный публицист, выпускник Одесской консерватории по классу кларнета, ученик моего хорошего друга профессора Калио Мюльберга, Борис Турчинский, который и помог мне все это записать. И вот, я продолжаю.


Вспоминаю свое поступление в институт военных дирижёров. Сдал четыре экзамена: специальность, теорию-сольфеджио, дирижирование, оркестровый класс и чтение с листа на 20 баллов.
На экзамене по теории у меня произошел небольшой конфуз… экзаменатор спросил: «А почему вы отвечаете по учебнику Павлюченко? Ведь есть новые!». «Да, есть учебник Способина, но уж больно надуманный!», - ответил я.
И… был очень сконфужен, когда увидел подпись на экзаменационном листе: «Способин». Но вскоре успокоился: своей пятёркой мне Способин показал, что не обиделся и не отверг учебник своего коллеги Павлюченко.
31 декабря 1972 года я приехал в Москву, привёз с собой сына Борю для предварительного прослушивания в московской военной музшколе. Как говорится, по стопам отца. Решил повстречаться с Ю.П.Бондовским, моим дирижёром в Одесской военно-музыкальной школе, с которым расстался в 1951 году, по окончании школы. Он за эти годы переехал в Москву, стал работать в Московской консерватории музыкальным редактором издательства военного факультета, а по увольнении был редактором издательства «Советский композитор».
Узнав номер телефона, я позвонил и услышал хриплый голос человека, недавно перенесшего инфаркт.
«Здравствуйте, Юрий Петрович!».
В ответ тяжёлое молчание...
«Вы что, пытаетесь узнать по голосу, кто звонит? Боюсь, не сумеете… много лет моего голоса не слышали!».
«Неужели Марк Штейнберг?!».
Я еле удержался на ногах от неожиданности. Вот это слух! Вот это память на звуки! Поистине, уникальная музыкальная!
И вспомнилось мне, как преподаватель теоретических дисциплин в Одесской школе в 1949 году майор Ткаченко нам рассказал случай, который произошёл с Ю.П.Бондовским в 1943 году, когда он был артистом оркестра саратовской оперы, студентом консерватории (на фронт его не взяли из-за очень плохого зрения).
Возвращаясь в общежитие после спектакля, молодой Бондовский был раздет грабителями в парадном. Он не разглядел хорошо лиц, но один из налетчиков, что стоял у двери, сказал: «Заканчивай, пошли»! Этот голос, звуковые интонации, врезались в память профессионального музыканта.
Спустя полтора-два года Юрий Петрович по просьбе друзей пошёл в антракте за контрамаркой и, проходя мимо курительной, услышал: «Заканчивай, пошли»! И он узнал этот голос!
Вызванная администратором милиция обнаружила у одного из этих курильщиков… зажигалку Бондовского. Слушая рассказ об этом, мы не могли даже представить, что такое возможно, чтоб человек так запоминал звуки!
Вот и теперь Юрий Петрович легко узнал меня по голосу - и это через 20 лет! Я ведь был 17-летним парнем, когда Бондовский слышал мой голос последний раз!
Заполучив адрес: метро «Измайловская», улица 7-я Парковая, - мы с сыном приехали к Бондовскому. И это была незабываемая встреча! Здесь же я встретился с моими приятелями, которые пришли поздравить Юрия Петровича с Новым годом, – с Жориком Гараняном, Борей Карамышевым, Юрой Саульским. Здесь же я познакомился с прославленным Ю.В.Силантьевым.
Я рассказал Юрию Петровичу о цели нашего приезда в Москву, и он прослушал моего сына, а затем позвонил кому-то по телефону. Попросил у кого-то: «Дай, пожалуйста, номер телефона Валерия Яковлевича Волкова. Здесь у меня ребёнок двенадцати лет, дай Бог, чтобы мои редакторы слышали примерно так же, как он, хотя бы на треть...».
«Юрий Петрович, кому вы позвонили?».
«Горбарю».
Я вновь остолбенел. Мне казалось, что это не фамилия, а название недосягаемого явления. Для военных духовых оркестров это был самый маститый оркестровщик. Я был счастлив, что сам Бондовский так высоко оценил способности моего сына, рекомендовал его самому Горбарю.
Сын был принят в школу, но сожалению, из-за болезни вынужден был уже в 7-м классе её оставить. Затем, уже служа срочную службу в военном оркестре Владимира Агешина, параллельно учился и с отличием окончил Кишинёвское музыкальное училище. Я благодарен жене и природе, что у меня такой чудесный сын, прекрасный музыкант, о чём я ему лично, конечно, никогда не говорил. Сейчас он уже взрослый, у него четыре сына – мои прекрасные внуки. Возвращаясь в прошлое, смотрю в будущее…


Новая жизнь, новое творчество

После службы в военном оркестре я ушёл в заштат, поскольку подал рапорт на увольнение. Увлекся джазом и поступил работать (случайно!) в эстрадный оркестр кинотеатра «Украина». Руководил оркестром, как уже выше сказано, Евгений Фёдорович Танцюра.
О предстоящей новой работе я узнал в два часа дня 17 августа. Узнал, что 18 августа, то есть, завтра оркестр должен приступить к работе после отпуска, но заболел альтист-саксофонист Анатолий Сергейчик. В 16 часов я пошёл и купил саксофон, всю ночь не без замечаний соседей по коммуналке осваивал его, и утром в 10.00 уже сидел на репетиции. Счет времени шел на часы! И я всё успел!
Естественно, всё читал с листа. Увидел ноты интермеццо для кларнета с оркестром Б.Карамышева, которое я слышал по радио, попросил всех проиграть его со мной (прочитал без ошибок), а в 16.30 – первый киносеанс перед зрителями с выступлением нашего оркестра.
А жизнь подбрасывала всё новые случайности, на которые нужно было откликаться мгновенно. На работу не явилась певица, надо было оркестру ещё что-то сыграть. Контрабасист и по совместительству ведущий Михаил Бондарев объявляет: «Карамышев, интермеццо! Солист Марк Штейнберг»!
Я оглянулся: «Что вы делаете»?! - «Ты же музыкант, а не сапожник»!.. Хохот в концертном фойе, и я вынужден был исполнять. Кстати, довольно успешно. Так началась моя долгая жизнь на эстраде. А с 1977 по 1987 годы я еще и руководил этим оркестром.
Правда, меня уже окружала молодёжь. Как заявил Л.О.Утёсов в статье «Известий»: эстрада принадлежит молодым, хотя сам он не сошёл с эстрады до конца своей жизни. Вот так же и со мной было.
В книге «Хотя джаз не родился в Одессе» автор Анатолий Горбатюк пишет:
«Послевоенный джаз в Одессе процветал в начале 50-х в «киношных» оркестрах, лучший джаз был в кинотеатре имени 20-летия РККА (потом «Украина»)». В нашем, то есть! «…Корифеи – гитарист Евгений Танцюра, барабанщик Лев Саксонский, тромбонист Абрам Буздес, скрипач Наум Кривой. Быстро подрастает молодое поколение – саксофонист-альтист Марк Штейнберг»…
Добавлю о молодом поколении того времени, это еще трубач Виктор Грицай, который вскоре уехал в Москву, став первым трубачом сильнейших столичных оркестров. А в Одессу из Москвы возвращается знаменитый пианист Пётр Розенкер и собирает «свою команду» – это Флит, Шпирт, Клейнер и другие.
Кстати, дополню, Наум Кривой был учеником П.С.Столярского и, по мнению знаменитого учителя, шёл впереди своего сверстника Д.Ойстраха...
Я познакомился с Александром Цфасманом, который дал мне установку на всю жизнь. Особенно я ею пользовался, будучи руководителем: «Если ты, Марочка (так меня называют друзья), не хочешь иметь врага среди музыкантов, не говори, что он плохой музыкант, а просто – слабый».
Вероятно, поэтому у меня много друзей, и мне регулярно звонят и пишут со всех концов мира. Получал и я в конце 50-х годов приглашения на работу в оркестры Аранова (Молдова), Утёсова (Москва), но я оставался в Одессе.
Уже здесь, в Израиле, я иногда встречаю своих старых друзей – соучеников и преподавателей одесской военно-музыкальной школы и тех, с кем работал в «Украине». Эти встречи всегда волнующе-радостны…
И еще об одном удивительном союзе хочется рассказать: Николай Шапарев - поэт, а заодно профессор, доктор технических наук, засл. деятель науки и техники Украины, так же, как и Марк, - одессит. С 1995 года он проживает в Лос-Анджелесе (США). Совместно с Марком Штейнбергом в 2012 году издали в компьютерном варианте настоящий песенный сборник. Пусть эта книга станет светлым подарком поколению, идущему нам на смену. Так говорят авторы сборника.

*****************************************************


…Но нет, не потому у Марка Штейнберга столько друзей, что он по совету великого Цфасмана опасался сказать не очень хорошему музыканту, что тот не очень хороший… Просто окружали Марка по большей части всегда музыканты очень хорошие, каковым был и он сам. Таланты тянулись к талантам, и это создавало великолепный творческий конгломерат, в центре которого нередко оказывался сам Марк Штейнберг.
И лучше не скажешь о нем, нежели словами, которыми выразили свою признательность таланту друга его коллеги в памятной гравировке к подарку на одном из юбилеев композитора:
«Марку Штейнбергу – прекрасному музыканту и прекрасному человеку».






Комментарии:





Уважаемый Борис!

От себя лично, моей семьи, а также друзей Марка, работающих в Одессе, в Культурном центре Благотворительной организации "Хесед Шаарей Цион" сердечно благодарим Вас за присланный очерк о Марке Штейнберге. Многое из того, что в нем написано, нам известно, но многое прочитали впервые. Спасибо Вам, что вы внесли свой вклад в мемуарную литературу о нашем общем друге. Жаль, что в очерк не вошел материал о том времени, когда мы с Марком сотрудничали в журнале «Маме-Лошн». Очень надеюсь, что мы совместно, в будущем это опубликуем.
Вы молодец! То, что вы сделали - очень важно для всех почитателей творчества Марка Штейнберга, композитора, блестящего исполнителя и чудесного человека.
Еще раз благодарю!
С уважением,
Семен Вайнблат-
Одесса 26.01.14

«От марша до симфонии»
Борис Турчинский

Нотный архив «Partita.Ru»

Хочу рассказать нашим читателям о нотном Интернет-архиве, который ориентирован только на нас, музыкантов-духовиков. Возможно, многие пользователи Интернета с ним уже знакомы.
Лично для себя я его открыл совершенно случайно: искал какую-то пьесу для саксофона – и в паутине Интернета нашел сайт под ником «Partita.ru». С этого времени и началась моя творческая дружба и с этим сайтом, и с его администратором Виктором Кудрявцевым.
Архив, как уже сказано, ориентирован на духовые оркестры, различные ансамбли. В нем также можно найти сольные произведения для всех духовых инструментов - великолепное это собрание нотной литературы! В том, что сделано и еще будет делаться, большая заслуга В.Кудрявцева и его команды: Сергея Плетнева и Сергея Кудрявцева.
По партитуре, от флейты и до тубы, на сайте есть абсолютно всё, и всё, что характерно, бесплатно - в то время как многие другие аналогичные сайты норовят сорвать с посетителей и пользователей копейку. Для духовиков такое Интернет-собрание нотной литературы - большое подспорье, тут можно найти очень многое как для профессиональных оркестров, так и для любительских, детских. Вы найдете много музыкального материала, от простых маршей до произведений крупного плана, концерты и пьесы для всех духовых инструментов. Отдельным разделом – музыка для детских духовых оркестров.
Архив сайта постоянно пополняется, тысячи музыкантов и дирижеров сегодня пополняют свой репертуар именно отсюда.
Сайт очень посещаемый, живой. Здесь не только ноты и теоретическая литература, но и очерки о духовиках, переписка музыкантов, очень теплое и заинтересованное общение коллег.
Архиву сегодня уже почти 10 лет. Что сделано за эти годы, судите сами. Для этого достаточно зайти на этот сайт - вот его адрес: http://www.partita.ru/
Большое спасибо Виктору Кудрявцеву. Именно ему мы обязаны тем, что имеем возможность пополнять свои нотные библиотеки. И, конечно, партнерам сайта, которые присылают ноты для опубликования.
Однако в первую очередь – низкий поклон дирижеру Павлу Дементьевичу Яремчуку, тому выдающемуся человеку, о котором с полным правом можно сказать, что нотный архив и работа сайта – весь этот благородный труд его учеников – это творческое наследие большого маэстро и педагога.


Ноты для духового оркестра

Библиотека нот для духового оркестра собрана заслуженным работником культуры Российской Федерации Павлом Дементьевичем Яремчуком. Дирижера и музыканта, воспитателя и педагога — Павла Дементьевича — помнят многие известные и неизвестные музыканты, а также люди других профессий, чья жизнь теперь уже не связана с музыкой. Они благодарны судьбе за то время, когда им посчастливилось быть рядом с ним и играть в его оркестрах.
Библиотека постоянно пополняется новыми произведениями, которые присылают композиторы, аранжировщики, дирижеры и музыканты российских и зарубежных духовых оркестров. Ноты, публикуемые на сайте, помогают возрождать интерес к духовой оркестровой музыке и напомнят не совсем еще забытые мелодии, без которых не обходился ни один праздник в нашей стране.

- Уважаемый Виктор, расскажите, пожалуйста, об истории создания сайта.

- История создания сайта такова. Я играл в оркестре московского мясокомбината. У нас был прекрасный оркестр, который имел звание «Народный» Много лет им руководил замечательный дирижер и человек Заслуженный работник культуры России Павел Дементьевич Яремчук. Он и был одним из его основателей. О Павле Дементьевиче я по крупицам собрал информацию. Кое-что мне рассказала его жена. Все, что я знаю о Яремчуке, хранится на сайте по адресу: http://www.partita.ru/orchestra/pavel_yaremchuk.shtml.
Мальчишкой я пришел в оркестр к Павлу Дементьевичу, мои детские воспоминания о нем я изложил в разделе http://www.partita.ru/orchestra/miniatures.shtml.

- Как хорошо, как удобно: всё на сайте разложено по полочкам, до всего можно легко добраться: открыл нужную ссылку - и читай себе на здоровье!
С удовольствием прочитал и Ваши воспоминания об оркестре и его руководителе.

- Через эти комичные зарисовки я и мои друзья хотели передать безусловное уважение к нашему учителю. Каждый оркестрант с первого дня чувствовал отеческую заботу Павла Дементьевича, потому что всеми любимый руководитель открывал всем нам трудный и загадочный путь в музыке.
В 1999 году, после летних каникул, в сентябре, я пришел на репетицию, предвкушая начало нового сезона, и обнаружил, что оркестра нет... Ставки дирижера, концертмейстеров, по уставу положенные в коллективах, имеющих звание «народный» ликвидированы, инструменты переданы какому-то недавно образовавшемуся театру в качестве реквизита. Нашей стране тогда давно уже стало не до музыки. Сторож сказал, что в оркестровых комнатах начат ремонт, и там лежит много нот.
Мы с друзьями спустились в подвал – в оркестровку. Потолок побелен, на полу грязь, в углу лежат рваные коробки с нотами.

- Просто музыкальные диггеры какие-то! Исследователи дальних закоулков музыки!

- Свои открытия мы делали с волнением, сродни волнению покорителей сталактитовых пещер! На стеллаже – нотные листы, покрытые пылью и побелкой. Жалкое зрелище. Сторож сказал, что завтра будут заливать полы, поэтому все коробки выбросят, если я сегодня их не заберу. В багажнике своего автомобиля я вывозил ноты в несколько приемов.


Спасенные ноты

- Я решил передать спасенные ноты какому-нибудь оркестру, однако такового не нашлось – самодеятельные оркестры перестали существовать. В квартире бумаги занимали слишком много места, пришлось вывезти их в мой дом в деревне, где они хранились несколько лет. Весной 2005 года я обнаружил, что до нот добрались мыши. Нужно было что-то делать, и мы с сыном решили всю эту музлитературу оцифровать. Купили сканер, компьютер и начали готовить первые партитуры.
Первая партитура с набором голосов – «Гимн СССР». Когда подготовили несколько партитур, решили, что надежнее хранить всё это богатство в сети, предоставив доступ музыкантам. Придумали название, открыли сайт, гостевую книгу и опубликовались в Интернете. Стали ждать посетителей…


Павел Дементьевич Яремчук

Коль уж сайт родился именно благодаря большой библиотеке Павла Дементьевича Яремчука, было бы несправедливо не рассказать о тех музыкантах, которые в прошлом играли по этим нотам. И, конечно, о самом этом замечательном руководителе.
Павел Дементьевич Яремчук родился 23 февраля 1917 года в городе Коростень Житомирской области. В 1926 году он поступил и в 1930 году закончил коростенскую четырехгодичную трудовую школу, затем ФЗУ в 1933 году по вагонной специальности, получив квалификацию 4-го разряда.
Но судьба распорядилась так, чтобы он всё же стал музыкантом. Тяга к музыке у парня была огромная. Закончил в Киеве музыкальное училище имени Р.Глиера по классу трубы. Жаль, что история не донесла до нас имена его преподавателей, тех, кто дал ему путевку в жизнь. Перед Великой Отечественной войной был призван в армию, направлен на службу в военный духовой оркестр, в котором играл на корнете.
Во время войны, в 1943 году, его танковая часть, расположенная в городе Вольске Саратовской области, направляется в Москву в огнеметное военное училище (было и такое), где Павла Яремчука как самого грамотного и хорошего музыканта назначают дирижером духового оркестра.
После окончания войны Павел Яремчук переезжает в Москву и становится руководителем духового оркестра московского желатинового завода. С этого времени начинается его трудная работа по подготовке и воспитанию самодеятельных музыкантов, по формированию творческого коллектива оркестра.
На территории желатинового завода, в старом здании клуба каждый день с самого утра собирались музыканты. В то трудное и голодное послевоенное время Павлу Дементьевичу помогали энтузиазм, терпение, воля, а также его супруга — Мария Никитична. Молодость, одержимость в работе, талант, незаурядные педагогические способности сделали великое дело. Яремчуком был создан отличный духовой оркестр, многим известный в Москве в то время. Его не раз впоследствии вспоминал и приводил в пример Павел Дементьевич. Этот оркестр он очень любил. В него вложил он много сил и энергии.
Его правильный, можно сказать, научно-методический подход к обучению музыкантов-духовиков гарантировал, что любой молодой человек, обладающий удовлетворительным музыкальным слухом, через 5-6 месяцев уверенно исполнял свою партию в оркестре.
С 1963 года Яремчук возглавил коллектив духового оркестра клуба московского мясокомбината. Под его руководством оркестром были достигнуты огромные творческие успехи. Павел Дементьевич приложил все свои силы и талант для развития и сплачивания коллектива. Он уделял много времени налаживанию связей со школами Ждановского района Москвы, откуда приходило пополнение в оркестр. За успехи в руководстве коллективом, большую педагогическую и организаторскую работу был удостоен звания «Заслуженный работник культуры РСФСР».
За активную концертную деятельность и творческие успехи духовому оркестру клуба московского мясокомбината было присуждено более 150 дипломов и почетных грамот, 12 раз — звание лауреата Всесоюзных и Московских фестивалей! Музыканты оркестра и руководитель были награждены знаком ВЦСПС «За достижения в самодеятельном искусстве».
В 1971 году за большие творческие успехи оркестру было присвоено почетное звание «Народный самодеятельный коллектив». Основная заслуга всех достижений, которых добился Народный духовой оркестр, принадлежит Яремчуку, посвятившему нелегкому делу свою жизнь. Именно благодаря ему коллектив оркестра всегда был полон творческих сил, был известен в Москве своим высоким исполнительским уровнем.


Кремлевская новогодняя елка

- Казалось бы, оркестр какого-то там мясокомбината… Подобных музыкальных коллективов предприятий в городе сотни. И все же – это Москва! В столице даже у любительского оркестра есть все шансы громко прозвучать на высокой сцене. Бывало такое?

- Конечно! Например, нас приглашали участвовать в кремлевской ёлке. Вот, как это было.
Страна готовилась праздновать новый 1979 год. Наш оркестр пригласили на кремлевскую ёлку. Причем, не в фойе играть, а непосредственно участвовать в новогоднем представлении. Сначала мы обрадовались. Ну, понятное дело, все-таки главная елка страны, и все такое... Билеты на кремлевскую елку достать тогда было большой проблемой, и если родителям это удавалось — это было удачей! Далеко не все ребята там побывали. А тут получалось, что мы не только ее посмотрим, но будем, так сказать, непосредственными участниками.
В общем, на первые репетиции, а они начались с середины ноября, весь оркестр ехал с гордостью и удовольствием. Но довольно быстро мы поняли весь ужас положения. Дело в том, что помимо того, что нам предстояло репетировать в течение целых полутора месяцев, так еще и все зимние каникулы накрывались «медным тазом». Кремлевская елка проходила два раза в день с 25 декабря по 10 января. Осознав это, весь оркестр был в ужасе от таких открывшихся перспектив. И весь наш первоначальный восторг растаял, как снеговик на июльском солнце.
Не знаю как сейчас, а тогда при подготовке масштабных мероприятий бардак был жуткий. Все новогоднее представление должно было состоять из таких героев, как Дед Мороз, Снегурочка, смелые пионеры, Баба Яга. Они разыгрывали какую-то сказку на протяжении всего представления и отдельных номеров, органично вставленных в спектакль. Номера исполняли участники различных коллективов: музыкальных, танцевальных, цирковых и хоровых. Ну, там... снежинки, допустим, танцуют в определенный момент или зайцы по сцене колесом скачут. А наш оркестр играет.
Казалось бы, чего проще для организаторов? Придумайте, кто и что должен делать, назначьте время, к которому надо подъехать, посмотрите номер, поправьте там чего-нибудь и все — отпускайте домой. Потом, ближе к делу, состыкуйте все как положено — и концерт готов. Ничего подобного! Все участники сидели во Дворце съездов целыми днями, с утра до вечера, в ожидании, когда режиссеру поступит в голову «сигнал с Марса» посмотреть твое выступление. К тому же, первоначально ни у кого не было четкого понимания, как именно вписать духовой оркестр в новогоднее представление.
Сначала режиссер придумал, что по ходу спектакля, ближе к концу, в зале станет темно, а когда загорится свет, на сцене, ко всеобщему изумлению, будет стоять наш духовой оркестр, и грянет марш. То есть, мы должны тихонечко выйти и красиво стать на сцене в полной темноте.
Начали репетировать - и тут же появились первые «нештатные ситуации». Даже и профессиональному оркестру, я думаю, было бы трудно ориентироваться в темноте, чтобы с инструментами выходить на сцену, не создавая шума, и каждому расположиться строго на своем месте. Что уж тут говорить про народный оркестр мясокомбината. Взрослыми у нас были далеко не все. Некоторые из оркестрантов были не очень взрослые, а часть — совсем дети. В общем, тихо выйти получалось не всегда. То инструментами кто-нибудь зацепится, то место свое перепутает. Ну и конечно (а как же без этого?), пару раз кто-то упал, выходя в полной темноте из-за кулис на сцену.
Падали наши друзья-товарищи, как учили, выставляя руки вперед, чтобы лбом об сцену не удариться. А то, что в этот момент у них в руках был альт, или еще какой-нибудь инструмент, как-то забывалось. Когда загорался свет, легко можно было определить «источник шума» по смятому в лепешку раструбу. Но как только все стало получаться почти идеально, этот идиот – режиссер - решил все сделать по-другому. В его прокуренном мозгу родилась новаторская идея о том, как оркестр доставить на сцену, и он возжелал, чтобы из-за кулис, при полном электрическом свете, с двух сторон выезжали две русские печки, на которых, как Емели, стояли бы музыканты и играли. Это, по мнению режиссера, должно было ошарашить детей, которые придут смотреть новогоднюю елку.
В оркестр, уже ошалевший от бесконечного сидения в ненавистном Кремлевском дворце, эта идея внесла оживление, поскольку такой выход, вернее выезд на сцену отдаленно напоминал цирковой номер. Стали репетировать. Для воплощения режиссерского замысла были задействованы два электрокара, на которые навесили раскрашенный фанерный каркас, стилизованный под русские печи. На каждом электрокаре, сильно уплотнившись, умещалась половина оркестра. Для водителей в фанерном каркасе были прорезаны смотровые щели, очень узкие, чтобы им было видно, куда ехать, но при этом бы они оставались незамеченными из зрительного зала. Кататься на электрокарах нам понравилось, и все получалось очень хорошо. Так бы нам и пришлось на них проездить все зимние каникулы, если бы не Его Величество Случай.
…Это произошло на генеральной репетиции. В зрительном зале, кроме режиссера и его многочисленных ассистентов, сидела внушительная принимающая комиссия. Все участники волновались и старались выступить как можно лучше. Выступить сейчас, после стольких недель репетиций, плохо - было равносильно творческому самоубийству. Но, к великой радости режиссера, все шло по плану. Дед Мороз, прочищая за кулисами горло, готовился поздравлять с Новым годом виртуальных ребятишек, которых в данный момент изображали серьезные люди из комиссии. Представление шло к своему логическому завершению, а это означало, что скоро наш выход.
Оркестр за кулисами разместился на своих транспортных средствах и в положенное время под звуки марша выехал с разных сторон на сцену. Члены комиссии умиленно улыбались. Им явно понравилась эта режиссерская находка. Русские печки едут по сцене, оркестр играет марш, но вдруг... Чу!!! Все «зрители» с удивлением замечают, что одна из печей как-то странно скособочена. В процессе движения она наклоняется все больше и больше... Оркестранты, стоящие на ней балансируют, но все равно не удерживаются и падают вместе с инструментами на сцену.
Вторая половина оркестра, не переставая играть, с удивлением смотрит на эту кучу-малу. Марш кончился. Половина оркестра уехала за кулисы на печке, а вторая половина ушла пешком, потирая ушибленные места, и подбирая со сцены выпавшие при падении мундштуки.
За кулисами выяснилось, что у электрокара были спущены два левых колеса. Случайно это произошло или нет, история умалчивает, хотя я думаю, кто-то из оркестра к этому руку с гвоздем приложил! Серьезно вредить наверняка никто не хотел, просто так интереснее... Как сказали бы сейчас, кто-то решил «поприкалываться».
Репетиция закончилась...
До начала кремлевской новогодней елки оставалась ровно одна неделя. Нужно было принимать решение о том, что делать с духовым оркестром. О том, чтобы оставить номер в таком виде даже и речи быть не могло. А вдруг подобное произойдет во время настоящей елки? Это будет позор, глумление над русским народным символом. Переделывать номер тоже уже поздно, так как после приемки концерта комиссией никакие изменения в программе не допускались. Комиссии оставалось только одно — снимать наш духовой оркестр из программы.
Все понимали, что собственно сами участники оркестра здесь ни при чем. К оркестру не было никаких претензий. Весь вопрос был в плохом техническом оснащении нашего номера, за которое ни мы, ни наш руководитель, естественно, не отвечали. Павел Дементьевич очень расстроился, поскольку хорошо понимал, что возможность выступать в Кремле дается нечасто.
Ну, а мы разве что не до потолка прыгали от счастья. Каникулы, на которых мы поставили жирный крест, вновь распахнули нам свои объятия. В качестве компенсации всему духовому оркестру были бесплатно выданы билеты на кремлевскую елку — новогоднее представление, сценарий которого мы знали наизусть. И когда она началась, мы с удовольствием посмотрели ее из зрительного зала вместе с другими маленькими зрителями. Сидя в зале на этом представлении и жуя конфеты из полученных подарков, мы искренне сочувствовали тем детям, которые вынуждены были все каникулы провести в душном Кремлевском дворце съездов.
В то время, волею судьбы, мы катались на коньках, лыжах, играли в снежки, не делали никаких уроков и наслаждались жизнью!


Субботники или «Что такое счастье?»

- Ёлка бывает раз в году. А чем занимался оркестр в другие сезоны? Любой духовик догадается: конечно же, играли на советских коммунистических мероприятиях своего завода?

- Само собою. И прежде всего – на коммунистических субботниках. Особенно праздничным руководство старалось сделать апрельский субботник к Дню рождения Владимира Ильича Ленина, именно на него обязательно приглашали наш оркестр.
Мы ходили по цехам мясокомбината и играли для рабочих марши, вальсы и прочие польки-бабочки. Забавно было наблюдать, как на фоне окровавленных говяжьих туш тетушки в белых халатах отплясывают краковяк. У некоторых ребят на заводе работали родители. В цехах, где они трудились, оркестр давал настоящие концерты по заявкам.
После этого оркестр вели в Красный уголок, где нас ждал стол, ломившийся от нарезанных горками дефицитных мясных продуктов. Официально предполагалось, что мы все это должны съесть. Но, во-первых, съесть все, что было нарезано, было физически невозможно, а во-вторых, неофициально в углу комнаты Красного уголка как бы невзначай всегда лежала стопка чистых полиэтиленовых пакетов.
Тетенька из профкома, которая нас сопровождала в цехах, деликатно выходила, и мы набивали эти пакеты копченой колбасой, карбонатом, шейкой, корейкой и окороками. Прятали это все в разные места, особенно завидуя в этот момент тем, кто играют на тубе или, на худой конец, на баритоне — они могли запихнуть в раструбы много мясопродуктов.
После Красного уголка всем выдавали талоны в заводскую столовую. Обеды на «мясике» были знатные, и несмотря на то, что мы уже были сытые, обед в столовой никто не пропускал.
После столовой сытому оркестру, загруженному копчеными колбасами, надо было пройти через заводскую проходную. На проходной стоят злые сотрудники ВОХРа, которые только и ждут, чтобы поймать оркестранта и привлечь к строгой социалистической ответственности. Мы пугали друг друга байкой, что в качестве наказания потребуют, чтобы нарушитель съел все, что у него найдут прямо на проходной. Малышей эти рассказы пугали, но старшие не относились к этому серьезно. Все понимали, что существует своеобразное джентльменское соглашение между заводом и оркестром…
До сих пор, когда мне задают глупый вопрос: «Что такое счастье?», я вспоминаю субботник на мясокомбинате...


История оркестра

Народный коллектив — духовой оркестр клуба московского мясокомбината был образован в 1928 году. Основатель коллектива — военный дирижер одной из воинских частей Московской Пролетарской дивизии (к сожалению, фамилии его никто не помнит). Эта воинская часть дислоцировалась в Алешинских казармах, принимала активное участие в строительстве нового мясокомбината и имела тесную связь с клубом предприятия. В созданном духовом оркестре было немало способных музыкантов.
Первым руководителем оркестра был токарь ремонтного участка мясокомбината Александр Петрович Маношин. А с 1963 года коллектив духового оркестра возглавил Павел Дементьевич Яремчук.
В коллективе духового оркестра занимались музыканты разных возрастов: учащиеся школ, студенты, рабочие и служащие. Репертуар был разнообразен. В репертуар входили произведения русских и зарубежных классиков, песни и марши советских композиторов, произведения, отражающие героику Гражданской и Великой Отечественной войн, революционных свершений и героического труда советского народа. Дважды в год – 1 мая и 7 ноября, жители всего района с удовольствием выходили смотреть, как духовой оркестр возглавляет праздничную колонну работников мясокомбината, движущуюся на Красную площадь.
Коллектив оркестра вел большую концертную работу и активно участвовал в различных районных, городских и всесоюзных конкурсах и фестивалях. Духовой оркестр слушали делегаты XXIV съезда КПСС, XV и XVI съездов Профсоюзов СССР, XVIII съезда ВЛКСМ. Оркестр был участником концертов в Кремлевском дворце съездов, концертном зале «Россия», в Колонном зале Дома Союзов, на праздничных демонстрациях и городских мероприятиях, на народных гуляниях и коммунистических субботниках, в пионерских лагерях и подшефных школах, в сводных оркестрах профсоюзов на Красной площади и в ЦПКиО имени Горького.
Оркестр принимал участие в съемках документальных фильмов «Рабочий марш» и «Ты помнишь, товарищ...» («Союзтелефильм», 1971 год). Фильмы рассказывают о духовых оркестрах, состоящих из музыкантов-любителей, рабочих московских заводов. Оркестр можно увидеть в эпизоде первомайской праздничной демонстрации в фильме «Розыгрыш» («Мосфильм», 1976 год) — музыкально-мелодраматической истории о московских старшеклассниках.
Народный духовой оркестр клуба московского мясокомбината с более чем полувековой историей был известен и любим в Москве почитателями духовой оркестровой музыки. Из чего и как делалась эта музыка, каких трудов стоило бессменному руководителю П.Д.Яремчуку музыкальное воспитание простых калитниковских мальчишек с хорошим слухом и ритмом, знают и помнят лишь ветераны оркестра...


Добро пожаловать в «оркестровую яму»!

Это любимый подвал музыкантов с множеством дверей, коридоров, крутых поворотов, острых углов и темных закоулков, в которых пахнет сыростью, окисью музыкальной меди и нотной бумагой. Здесь стены и пол отполированы школьными пиджаками и брюками. Здесь можно увидеть неповоротливого угрюмого толстяка с флейтой-пикколо и худенького шустрого очкарика с огромным, как старинный самовар, басом. Во время индивидуальных занятий стоит такой трубно-барабанный ужас, что вы бросаетесь прочь, наверх, на воздух, если, конечно, не любите музыку. Но стоит только заиграть всем вместе, как случайно заплутавший посетитель замирает от удивления, услышав стройное, мягкое, почти профессиональное звучание самодеятельного оркестра...
Музыканты сайта «Partita.Ru» очень благодарны коллегам, а также всем любителям духовой оркестровой музыки, оказывающим неоценимую помощь проекту, пополняющим библиотеку нот новыми произведениями, активно участвующим в форуме или просто посещающим сайт. Партнерам здесь открывают персональные страницы, публикуют статьи, очерки, репортажи, объявления, фотогалереи, дают ссылки на личные ресурсы, предоставляют рекламные площадки, размещают на сайте их произведения и аранжировки. Стоит назвать этих увлеченных, одержимых людей, партнеров сайта.


Партнеры сайта

Алексей Владимирович Баженов.
Дирижер, аранжировщик. С 1980 года после окончания Военно-дирижерского факультета служил дирижером, а затем — начальником оркестра штаба Киевского военного округа. С 1992 года дирижер Киевского муниципального духового оркестра, с этого же времени преподаватель Киевского музыкального училища им. Р.Глиэра и Киевской государственной консерватории по классу дирижирования и оркестровки. В настоящее время является музыкальным директором Государственного оркестра «Радио Бенд Александра Фокина». Как дирижер сделал много фондовых записей на радио с оркестром штаба КВО и с муниципальным духовым оркестром. Является автором оркестровки первой изданной редакции Гимна Украины. Дирижировал ведущими оркестрами Вооруженных Сил Украины в Голландии, Германии, Франции и Италии.

Анатолий Ильич Школяр.
Родился 24 марта 1945 года. В 1957 году начал играть в духовом оркестре при Доме пионеров. Служил на Северном флоте на подводной лодке. С 1961 года занимается инструментовкой — много и с большим удовольствием. Заочно окончил Краснодарское музыкальное училище имени Н.А.Римского-Корсакова по классу трубы. С 1971 года работает преподавателем по классу духовых и ударных инструментов в музыкальной школе города Крымска Краснодарского края. Все 40 лет ведет в школе духовой оркестр, поэтому большинство его инструментовок технически несложны, невысокой тесситуры и могут исполняться самодеятельными духовыми оркестрами, в том числе и детскими. Имеет пятерых детей, все учились в музыкальной школе по классу духовых инструментов. Сейчас учит музыке внуков.

Анатолий Жульев.
Родился 9 сентября 1946 года в городе Антрацит Луганской области. Тромбонист, преподаватель, дирижер, аранжировщик, композитор. Окончил Одесскую консерваторию как тромбонист и как дирижер. В Советской Армии служил военным дирижером в Одессе. Затем руководил эстрадным оркестром Кировоградского музыкального училища, ВИА «Камертон», духовыми оркестрами Кировоградского национального технического университета, опытной станции, ДК «Октябрьский» завода «Днепроспецсталь», медицинского университета, симфоническим, духовым и эстрадным оркестрами Запорожского государственного музыкального училища. На областных фестивалях музыки «Фанфары пятилеток», «Запорожская радуга», «Веселая Сечь» был главным дирижером сводного духового оркестра. Председатель Запорожской городской организации композиторов, председатель и член городских и областных жюри, организатор фестивалей духовой музыки в Запорожье, фестиваля поп- и рок-музыки «Хортицкие звезды», лауреат областных конкурсов композиторов. Пишет аранжировки и инструментовки для эстрадного, духового и симфонического оркестров, ансамблей. Им написаны методические работы: «О рациональной постановке на тромбоне», «Методика работы с оркестром», «Практика работы с оркестром», «10 упражнений для биг-бенда». Автор сочинений для духового оркестра: концертная пьеса «Ятрань», «Ода», «Марш гиталовцев», симфоническая поэма «Байда» (в 2001 году исполнялась на Х Всеукраинском фестивале в Национальном дворце «Украина»), «Казачок», несколько пьес.

Валерий Ибрагимович Сапаров.
Родился в 1947 году в городе Мары, в Туркмении. Шести лет от роду сел за рояль, и с тех пор не мыслит себя без этого инструмента — говорит, что рояль стал его вторым «я». Первые шаги в музыке были сделаны под руководством отца — талантливого музыканта и человека, от природы одаренного талантом педагога. Закончив в 1961 году музыкальную школу, поступил в музыкальное училище в Ашхабаде по классу фортепиано, где занимался у замечательного педагога Виктора Григорьевича Хирунцева, выпускника Московской консерватории, ученика выдающегося пианиста В.В.Софроницкого.
В 1967 году приехал в Ташкент и поступил в консерваторию - также по классу фортепиано. С тех пор вся жизнь и творчество связаны с Ташкентом. В 1973 году закончил консерваторию как пианист (класс доцента Ю.А.Кензера). В 1979 году вновь поступил в консерваторию по классу композиции и в 1983 году окончил ее как композитор (класс профессора Т.У.Курбанова). В 1984 году был принят в члены Союза композиторов СССР.
Любит работать в различных жанрах, и поэтому в его творческом багаже есть как симфонические, камерные и сценические произведения, так и эстрадно-джазовая музыка и песни. Симфонические: симфония «Страницы истории», два Концерта для фортепиано с оркестром, Концерт для флейты с оркестром, Концерт для фагота с оркестром и другие. Камерные: Прелюдия и фуга для струнных, Концерт для флейты и кларнета с камерным оркестром, «Атомные пейзажи» — музыкально-поэтические зарисовки для голоса (баритон), трубы, двух фортепиано и ударных на стихи японского поэта Т.Хара, Трио № 1 для флейты, виолончели и фортепиано, «Элегия» памяти Арно Бабаджаняна для фортепиано, флейты и камерного оркестра и другие. Для эстрадного оркестра: цикл лирических монологов для голоса и эстрадно-симфонического оркестра (стихи С.Капутикян), «Праздничная увертюра» для эстрадно-симфонического оркестра и другие. Также в творческом портфеле автора имеется более ста песен.
В середине 80-х годов увлекся так называемым «третьим течением» — такой музыкой, в основе которой лежит соединение эстрадно-джазовых элементов с академическими формами. Это направление идет еще от Дж.Гершвина. В итоге, появились такие произведения, как Трио № 2 для кларнета, контрабаса и фортепиано, Рэгтайм «Воспоминание о Дж.Гершвине» для камерного оркестра, «Джазовый альбом» (5 пьес для камерного оркестра), «Каприччио» для квартета саксофонов и симфонического оркестра, «Диалоги» (Concerto grosso) для саксофона-альт, саксофона-тенор, фортепиано, маримбы, бас-гитары и симфонического оркестра, Публицистическая рок-оратория «Голоса веков» для вокально-инструментального ансамбля (стихи Р.Фархади). С элементами джазовой музыки написана опера «Родственные души» по мотивам новелл О`Генри, которая ждет своего воплощения на сцене.
Множество его произведений издано и записано на пластинки, в том числе «Прелюдия и фуга» для струнного оркестра, записанная на компакт-диск турецкой фирмой «РАКС». Музыка исполнялась во Франции, Германии, Израиле, Италии, а также в России, Армении и Туркменистане. В 1990 году стал дипломантом Международного конкурса композиторов в городе Гавре (Франция).
Большое внимание уделяет аранжировкам и переложениям для различных составов оркестров, ансамблей и сольных инструментов.

Анатолий Павлович Ткачук.
Родился на Винничине в 1950 году. Закончил Киевскую музыкальную школу имени В.Косенко по классу трубы у И.М.Кобеца, затем — Киевское музыкальное училище им.Р.М.Глиэра, класс профессора Н.Бердыева. С 1968 по 1973 гг. служил в военном оркестре Киевского высшего артиллерийского инженерного училища им.С.М.Кирова, дирижер С.А.Аристакесян. В 1978 году закончил военно-дирижерский факультет московской консерватории и был направлен военным дирижером в Группу советских войск в Германии, где его Гарделегенский оркестр через год занял второе место, а на следующий год — первое, которое удерживал до 1982 года.
С 1983 года — начальник оркестра Черниговского высшего военного авиационного училища летчиков. На основе духового оркестра создал мощный «Биг-бенд», который стал Лауреатом первого фестиваля Украины «Эстрада-90» и занял первое место среди оркестров Киевского военного округа. С 1988 г. — преподаватель Черниговского музыкального училища им.Л.Н.Ревуцкого по классу дирижирования, инструментовки и чтения партитур.
В 1995 г. создал в городе симфонический оркестр и стал его главным дирижером. В репертуаре оркестра: оперы «Блудный сын» А.Пашкевича и «Катерина» Н.Аркаса по поэме Т.Шевченко в инструментовке А.П.Ткачука, классические произведения.
В настоящее время — художественный руководитель филармонического духового оркестра и главный дирижер Черниговского академического украинского музыкально-драмматического театра им. Т.Г.Шевченко.
В творческом портфеле композитора более 50 произведений для духового оркестра: встречные и строевые марши, для хора и солиста, «Гимн дружбы народов», «Гимн Черниговской области», «Ода Чернигову», поэма Т.Шевченко «Великий льох», поэмы «33-й год» и «22-е июня», фантазии на темы украинских народных песен, произведения для детского духового оркестра, как инструментовщика — более 10 программ для духового оркестра филармонии, 5 концертных программ для театрального оркестра, спектакли.
«Инструментовка — моя жизнь! Я в ней живу, ею дышу, совершенствуюсь и горжусь», - говорит музыкант о главном увлечении жизни.

У сайта очень много и других замечательных партнеров. Вот их имена: Александр Юрьевич Белобородов, Брагинский Леонид, Бувайло Станислав, Бурега Виктор Мартович, Володин Александр, Геннадий (Korg), Готлиб Владимир Иосифович, Грустнев Александр Никитич, Жуланов Юрий, Касымов Сабир, Кириллов Сергей (Sergilius), Комарин Олег, Комлев Олег Борисович, Костенко Алексей Александрович, Левенберг Борис Евсеевич, Мишенков Александр Григорьевич, Наумов Роман (RoNaKS), Платонов Игорь, Роженцов Сергей Петрович, Рябинин Владислав, Ряхин Владимир, Сайфутдинов Олег Шамильевич, Филановский Евгений, Фурманов Виктор Иванович, Щукин Константин, Якушкин Евгений и другие.


В общении коллег – сама живая жизнь!

Наверное, ни в чем так хорошо не чувствуется биение пульса всей этой до краев наполненной творческой жизни музыкантов, как в их живом общении, в переписке на сайте. Достаточно хотя бы просто в эту переписку окунуться, и все станет видно и понятно - без лишних комментариев!

«Хотим в Москве организовать небольшой духовой оркестр, любительский, на базе организации. Организация купит инструменты... Кто без дела сидит, но умеет играть, и имеет желание, напишите или оставьте телефон!».
«Уважаемые, господа духовики, требуется консультация. Какое место в духовом оркестре занимает сузафон, в какой он тональности, может ли он в данных партитурах этого сайта вести партию тубы Bb или Eb? И какая у него аппликатура? И что все-таки в оркестре лучше – сузафон или туба?».
«Здравствуйте. Случайно зашли на ваш сайт. Очень рады, что есть еще на свете энтузиасты своего дела! Оркестром дирижирую недавно и поделиться пока нечем. Большая просьба: если существуют партитуры музыки М.Дунаевского из кинофильма «Мэри Поппинс, до свидания!», пришлите, пожалуйста! Большое спасибо».
«Друзья духовики, не примите за спекуляцию: есть партитуры современных исполнителей. За что купил, за то и продам. Кстати, цены сильно отличаются от общепринятых».
«Ищу партитуру произведения «Песня единого фронта» Эйслера (исп. Эрнст Буш). Могу прислать свой марш «Сербия-99».
«Сербию-99» опубликуем, высылайте. Администрация сайта».
«Здравствуйте, уважаемые коллеги! Подскажите хороший нотный редактор: имеется много старых рукописных нот 30-40 гг., но из-за ветхости публикация очень затруднена».
«Если есть интерес, могу выслать оркестровые записи «Цыгана» и «Надежды». Чуть попозже, если будет надо, могу выслать «Вальс» из к/ф «А зори здесь тихие», и ещё, что будет надо».
«Спасибо. Вальс из кинофильма «А зори здесь тихие» Молчанова инструментовки Серебрянникова опубликован. Если есть другая оркестровка, опубликуем и ее. Высылайте. Редакция».
«…Записи отправил, проверьте ящик. Записи «Надежды» и «Цыгана» не студийные, делали сами. Но эти записи очень ценны, т.к. в И-нете в духовом исполнении я их не встречал, но предполагаю, что они помогут и пригодятся. Возможно, ещё нужны будут записи: всегда рад помочь!».
«Поздравляю замечательный оркестр с замечательным сайтом! Был бы рад пообщаться с тубистом-однофамильцем. Я считал, что наша фамилия довольно редкая, но в Москве нашел по справочникам и Интернету много Прасловых. Знаю, что корни моей фамилии – на Орловщине, в селе Праслово. Есть село с таким же названием и в Можайском районе. Извините, что общаюсь не по теме. Владимир Праслов».
«Давно искал оркестровку «Утомленное солнце». Спасибо приславшему ее. Очень понравился вальс из «Иркутской истории», его тоже прислал В.Бурега. Спасибо ему, хорошие оркестровки, легко играются. Олег из Иваново».
«С удовольствием обменяюсь нотами для духовых (медных) ансамблей! Евгений».
«Да, и ещё, извиняюсь за назойливость… У вас автором «Столичного марша» назван некто И.Рунов, когда автором этого потрясающего марша является Рунов Виктор Сергеевич. Скромная информация о нём: родился в 1907 году, умер в 1968 году. Дирижёр оркестра Московского военного училища(1935г.), дирижёр Московского пограничного училища (1944-1954 гг.). Среди его маршей также очень примечателен «Гвардейский марш», его можно скачать здесь: http://marsches.narod.ru/cccp-ru.html».
«Описка исправлена. В нотах значится правильно – В.Рунов. Редакция».
«Просим найти джазовый вариант мелодии «Улыбка» («Если вы, нахмурясь, выйдете из дома...».).
«Очень нужны свежие партитуры! Русские народные песни в новых вариантах, эстрадно-джазовые ритмичные пьесы, рассчитанные на дефиле, шоу. Может быть, у кого-нибудь есть такие наработки? Хочу сделать шоу марширующего оркестра».
«Пожалуйста, у кого есть марш «Звездно-полосатый флаг», автор P.Sousa? Я патриот России, а не Америки, но очень нужно по работе».
«…помню, как на одной из ноябрьских демонстраций пропал-таки портфель с нотами и спиртом. И еще кто-то с ним куда-то делся. Вот, дела...».
«Очень нужны ноты «Строевого марша» Перцева. Уже долго ищу по Интернету, но не найду. Может, выложите на сайте? Заранее благодарен. Евгений, Украина, г.Чернигов».
«Здравствуйте! Чудесный сайт…».



Общение там, на «Partita.Ru», такое обширное и заинтересованное, что хочется продолжать и продолжать его цитировать, и так не хочется с сайта уходить…
Но… рано утром опять в аудиторию, к ученикам, и приходится компьютер выключать… Чтобы вечером вновь включить его и вновь общаться и общаться с коллегами на этом замечательном сайте.
Кроме чисто профессиональной полезности, есть у сайта одна великолепная черта: как когда-то духовики сплачивали своими маршами колонны, так и сейчас энтузиасты на сайте сплочены своим тесным творческим коллективом единомышленников. Поэтому так и хочется продолжить поневоле зародившуюся аналогию и сказать лозунгово, призывно, обратившись к тем музыкантам, кому еще не знакома «Partita.Ru»: «Духовики всех стран постсоветского пространства, объединяйтесь и общайтесь на сайте нотной библиотеки!».

Турчинський Борис Романович (нар.25.IX.1952, Житомир) – кларнетист, саксофоніст (альт), диригент, педагог, музичний публіцист.
Учасник духового оркеcтру (1960-1965) п/к Семена Миколайовича Москальова Житомирського будинку піонерів. Вихованець вiйськового духового оркестру (1965-1968) п/к засл.арт. Литви Йосифа Мойсеєвича Манжуха (Вiльнюс, Литва). Лауреат I-ше місце Республіканського конкурсу юних виконавців на духових інструментах (Укмерге, Литва, 1968).
1968 закінчив Вільнюську ДМШ (кларнет), кл.викл. Альгерда Йоновича Сондескіса та вступив до Вільнюського музичного училища, 1969 перевівся та 1971 закінчив Житомирське музичне училище ім.В.С.Косенка (кларнет), кл.викл. Валерія Івановича Заяця.
Артист (кларнетист) оркестру Житомирського драматичного театру (1969-1970) п/к Гаррія Мінеєвича Оганезова, музикант (кларнетист) військового духового оркестру (1971-1973) Штабу Прикарпатського військового округу.
В 1973 році вступив до Свердловської консерваторії (кл.доц. Івана Михайловича Нестерова), 1975 року перевівся та 1978 закінчив Одеську державну консерваторію (кларнет), кл.проф. Каліо Евальдовича Мюльберга. Соліст-інструменталіст (кларнетист) духового оркестру Одеського військового училища (1974-1979) п/к засл.арт.України Олександра Яковича Саліка, диригент Житомирського міського духового оркестру (1979-1982), ст.викладач кафедри духових та ударних інструментів Рiвненського державного інституту культури (1986-1990).
З 1990 проживає у Ізраілі (Петах-Тиква). Викладач (кларнет, саксофон) керівник ансамблів та оркестру консерваторії (з 1991). Керівник духових оркестрів загальноосвітніх шкіл “Натан Йонатан” та “Губерман” (з 1995).
В творчому доробку переклади вправ та творів для кларнета, саксофона, камерних ансамблів та духового оркестру. Власний кореспондент та член редколегії науково-популярного музичного журналу “Оркестр” (Москва), співголова журі міжнародного конкурсу виконавців на духових “Фанфари Ялти Юніор-2011”.

Современные композиторы - Израиль


Михаил ЛибманЛибман, Михаил Львович (13 апреля 1957, Петрозаводск) – российско-израильский композитор. Член союза композиторов России, член союза композиторов Израиля. 1972-1976 Петрозаводское музыкальное училище им.К.Э.Раутио. Класс фортепиано преп.Л.Е.Куцовская, класс композиции преп.Э.Н.Патлаенко. 1976 по 1981 учился на композиторском отделении Московской государственной консерватории им.П.И.Чайковского: класс композиции А.И. Пирумов, инструментовки Ю. А. Фортунатов и теоретическим дисциплинам Ю. Н. Холопов. 1982-1988 преподаватель Петрозаводской государственной консерватории. С 1991 года проживает в Израиле. ТВОРЧЕСТВО Работает в традиции т.н. «расширенных техник», развивая возможности конвенциональных инструментов. С 1997 года много работает со струнными инструментами. Независимо от других авторов обнаружил и описал мультифоническую технику у альта, виолончели и контрабаса. Сочинения М.Л.Либмана отмечены премией премьер министра Израиля (2006).
СОЧИНЕНИЯ: Соната для тромбона и ф-но (1979)
Трио для трубы, ударных и ф-н (1979)
Эскиз для кларнета и ф-но (1980)
Оратория, «Калевала» (1981)
Фуга для скрипки (1982)
3 этюда для контрабаса (1982)
«Рунопевец» Фольк-рок опера по эпосу “Калевала” (1982-1987)
Концерт для скрипки и оркестра (1985)
«Зеркало Одиночества», мистерия (1987) (первая версия)
«Закулисная музыка», квартет для медных инструментов (1988)
«Калейдоскоп», трио для кларнета, скрипки и ф-но (1989)
«Эманации 1» для квинтета ударных (1991)
«Отражения времени» для камерного ансамбля (1992)
«Эманации 2» для камерного ансамбля (1993)
Трио для флейты, кларнета и ф-но (1997)
Соната для альта (1997)
«Движение Покоя» для виолончели (1998)
Соната для контрабаса (1999)
«Генезис» для квартета духовых и струнных (2002)
«Тель-авивские ночи» для гитары (2003)
«Та-ка-та» для флейты (2003)
«Слэп» для ф-но (2005)
«Зеркало Одиночества», мистерия (опера-балет) по “Поэме без героя” А.А. Ахматовой, включая отрывки из сочинений Кузьмина, Мандельштама, Цветаевой и Пастернака (2000-2011) (вторая версия)
«Бинарности» для струнного оркестра (2013)
Оркестровка Баллады Nо.4 Шопена для большого оркестра (1997)
Его сочинения исполнялись на фестивалях: «Альтернатива», «Московская осень», «Музыка друзей» в Москве; «Фестиваль русской музыки» в Тальбурге, Бельгия; «Кфар блюм», «Бьенале» в Израиле; Фестиваль новой музыки в Винипеге, Канада. Среди известных исполнителей его сочинений Францез Мари Уитти, Марк Пекарский, Владимир Понькин...
СТАТЬИ-ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ РАБОТЫ Статья “Новые звуки у виолончели”, журнал DasOrshester, Германия 04/ 2001. “Новые звуки для виолончели и контрабаса”, сборник (статья, таблицы мультифониксов, “Movement of Repose” для виолончели, издательство «Композитор», 2010
ЛИТЕРАТУРА Håkon Thelin, Introduction to multiphonics on the double bassитак .
Сайт Союза композиторов России http://soyuzkompozitorov.ru/structure/moscow.html
Московское отделение союза композиторов http://www.xn--b1aanbebkbbpfqcbebcaoyded7a1etm.xn--p1ai/list.htm

Современные композиторы - Израиль


Эммануэль ВайльЭммануэль Вайль (ивр. עמנואל ואל‎; род. 23 сент.1938, Одесса) — израильско-украинский композитор.
В 1957 году закончил Одесскую специализированную музыкальную школу им. П. С. Столярского. Класс скрипки-преп. А. А. Станко, теории и музыки-преп.: Е. А. Амброз, В. А. Швец. Высшее образование получил в Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского, историко-теоретический факультет, класс профессора А. И. Кандицкого (1958-1963 г.)
Э. Вайлем написано более 100 произведений. Композитор работает во многих музыкальных жанрах.
С 1990 году проживает в Израиле. Преподает композицию в Иерусалимской консерватории «Hasadna» Член Союза израильских композиторов AQUM с 1991 года. Лауреат премии премьер министра «За важный вклад в израильскую культуру» (2011 год). В 2013 году удостоин 2-й премии за лучшее произведение для духового оркестра. Соч: «Фантазия для духового оркестра».
С 1990 и по 2013 годы состоялось 26 концертов произведений автора в Культурном центре «Еврейский объединенный колледж» в Иерусалиме, организации «Бней-Брит», консерватории «Hasadna» в Иерусалиме и библиотеке «Блюменталь» в Тель-Авиве. Тесная творческая дружба много лет связывает Э.Вайля с известным израильским композитором Сара Фейгин.
Официальный сайт композитора (англ.)
Сочинения


Symphony for a Symphonic Orchestra

Symphonietta for a String Chamber Orchestra

18 Solo Sonatas — for violin, viola, cello, doublebass, flute, clarinet, trumpet, harp, guitar, marimba, piano, organ, and soprano solo

Sonata for viola and piano, Op. 89 (2004)

5 Suites for piano

Suites for oboe and piano

Suite for horn and piano

Suite for 2 cellos, Op. 67 (1999)

Jewish Suite for strings

These Suites were performed at the Festival «Sounds of the Desert» in 2004

Suite for Guitar (printed in Quebec, Canada) in 2003

Trio for Flute

String Quartet

Saxophone Quartet

Jewish Rhapsody and «Hazanut» for saxophone quartet

Jewish Ballade for saxophone octet

Suite for wind quintet

Adon Olam, Mass for a mixed choir

Mode Ani Lefaneykha, Mass for a mixed choir

Hine Ma Tov, Mass for a mixed choir

Suites for children’s choir

Pieces of Hazanut for voice and piano: «Shema Israel», «Sim Shalom», «Halleluya», «Siman Tov», «Im Ta’hane Alay Ma’hane», «Eley Barekhev», «Isme’hu Bemalkhutekha»

Mediterranean Dances for piano trio

many children’s songs

Гофман Борис Ефремович род.6 марта 1930 года, гор. Гомель, Белоруссия — военный дирижер, композитор. 1946 году окончил УШМВ (Уфимская школа музыкантских воспитанников.) В 1949 году окончил музыкальное училище им.Гнесиных по классу кларнета,преподаватель А.Л.Штарк.
В 1953 году — музыкально-педагогический институт им.Гнесиных.В 1957 году институт военных дирижеров(Москва),преподаватели:Х.И.Хаханян, Г.М.Калинкович,И.М.Майоров,К.М.Камышев.
В 1957 года дирижер военных оркестров в Украине (Ново-Московский учебный центр-пос.Черкасский,Днепропетровская область,затем г.Чугуев Харьковский области).
В 1966-1971 году дирижер военного оркестра гор.Петропавловск-Камчатский. В 1970 году на Всеармейском конкурсе военных духовых оркестров СССР-занял 1-место.Если учесть тогдашнее колличество подобных коллективов в советской армии-это грандиозный успех. Композитор Борис Ефремович известен как автор первого Корятского балета "Эмэм Кутх".На создание балета у композитора ушло почти два года. Борис Гофман обратился к Георгию Поротову, у которого имелась коллекция образцов песенного фольклора коряков и ительменов. Некоторые темы использованы в балете без изменений, другие переработаны. Премьера балета состоялась 28 октября 1969 года, в исполмение Корятского национального ансамбля танца "Мэнго"-руководитель А.В.Гиль,он же автор либретто и оркестра под руководством Б.Е.Гофмана. Музыка балета стала"визитной карточкой" ансамбля "Мэнго".
Среди других произведний композитора: более 30 песен и маршей,произведения для духового оркестра,а также две книги:"Белая ворона" изд.Димона(Израиль-2004г.), и сборник поэзии "Модуляция в прошлое "-изд.Димона(Израиль-2003г.)
После Камчатки Б.Е.Гофман продолжал службу в Каменецк-Подольском военном училище до 1983 года.
1983-1985 преподаватель и дирижер Каменец-Подольского культпросвет училища.
1986-1987 преподаватель и дирижер оркестра музыкального училища им.Гнесиных(Москва).
С 1995 года проживает в Израиле. интернет ресурсы:
"Борис Гофман-дирижер легенда"-очерк Б,Турчинского
http://www.forumklassika.ru/showthread.php?t=97386&p=1415591#post1415591

Эдуард Казачков: «Трудитесь и верьте в себя!»
Очерк Б.Турчинского
НЕ УСПЕЛИ высохнуть «чернила» после моего последнего очерка о композиторе и дирижере, легенде военно-оркестровой службы СССР Борисе Ефремовиче Гофмане, как тут же я получаю скайп-звонок от моего старого друга Василия Петровича Матвейчука, профессора кафедры духовых оркестров и ансамблей московского гуманитарного университета, бывшего военного дирижера. «Борис, прочитал твой очерк о Гофмане – молодец, делаешь нужное и важное дело для истории не только военной музыки, но и для сохранения потомкам имён корифеев духовой музыки, эти славные имена не должны уйти в никуда!».
А далее, к делу, к новой теме: «Тебе фамилия «Казачков» ничего не говорит? Интересный человек и музыкант, кстати, они с Гофманом однокурсники по военно-дирижерскому факультету!».
«Казачков… Казачков…» - медленно всплывает что-то в памяти. «Да, вспоминаю» - ответил я. «Он случайно не был начальником военно-оркестровой службы в Дальневосточном военном округе?».
«Да, ты не ошибся. Ну и память у тебя!», - удивился Матвейчук. «Казачков не только замечательный дирижер, но прекрасный композитор, автор многочисленных произведений, заслуженный деятель искусств России и Беларуси, в Хабаровске был председателем Дальневосточной организации союза композиторов РФ, член правления Союза композиторов СССР, член правления союза композиторов Белоруссии, регалий хоть отбавляй!», - продолжает Василий Петрович Матвейчук. «Я начинал службу в ДВО лейтенантом и часто вспоминаю добрым словом отеческое отношение Казачкова к нам, молодым дирижерам».
Тут я отчетливо припомнил один эпизод из жизни Эдуарда Ошеровича Казачкова, связанный также с Дальним востоком. Мой дирижер по моей «воспитонской» юности в Литве, Иосиф Моисеевич Манжух, служил в последние годы в ансамбле песни и пляски Дальневосточного округа и как то, уже, будучи на пенсии, на одной из встреч, рассказывал мне о Хабаровске, музыкантах этого города и ансамбле, где он был много лет художественным руководителем. Он мне поведал интересную историю про Казачкова.
Многим памятны события 1969 года на острове Даманском – конфликт с Китаем. Дивизию из Вильнюса, где я служил, направляют на Дальний восток, естественно с оркестром, Манжух уехал со всеми. Я же, как воспитанник, не поехал туда. Нас не брали, да и нечего нам было там делать.
Пользуясь, случаем, я решил учиться музыке серьезным образом. Поступил в вильнюсское музыкальное училище. Но не отпускали мысли: как там наши ребята, мои друзья на Дальнем востоке? Как там мой дирижер Манжух, которого я очень почитал? Позже я узнал, что из военно-оркестровой службы перешел он в ансамбль песни и пляски, а ведь это уже другое ведомство. Странно… Что, не нашлось для такого как он дирижера, оркестр которого в Вильнюсе был лучшим в Прибалтийском военном округе, места в каком-нибудь солидном оркестре, например штабном?
«В Хабаровске был штабной оркестр, замечательный коллектив - рассказывал потом Иосиф Моисеевич, но там не было вакантных мест. Мне предложили окружной ансамбль песни и пляски и я согласился. И тут я впервые услышал фамилию «Казачков». «Представляешь, - продолжает Манжух, - занимательная такая история. Освобождается место начальника-военно-оркестровой службы, и генерал Н.М.Назаров – в то время начальник военно-оркестровой службы Советской Армии – сразу реагирует, звонит начальнику штаба округа и предлагает на это место нового человека, у него была своя какая-то кандидатура. Но не тут-то было! Назарову отказывают! А это в армии бывало довольно редко и, возможно, это был вообще единственный случай подобного рода – самому Назарову отказывают! «У нас есть подходящая кандидатура, есть превосходный дирижер в Бикине, Казачков, на этом точка!». Так ответили Назарову. Конечно же, большую роль в назначении Эдуарда Ошеровича сыграл и уходящий в запас начальник военно-оркестровой службы ДВО подполковник П.А.Форманчук, именно к его настоятельной рекомендации прислушалось командование. Тут Эдуард Ошерович добавляет, что их первая встреча состоялась в далеком 1948 году, когда тот был начальником военно-оркестровой службы Уральского военного округа, а Казачков воспитанником. Так что знакомы они были много лет.
История была громкая. Живо всё это всплыло в памяти и еще сильнее стал интерес: что же это человек такой, легендарный, Казачков, из-за которого отказали самому главному военному музыканту?! Распирало любопытство.

Биографическая справка.
Казачков Эдуард Ошерович. Родился 5 октября 1933 года в Гомеле. Композитор. Заслуженный деятель искусств Белорусской ССР, заслуженный деятель искусств Российской Федерации.
В 1957 окончил Институт военных дирижеров, в 1967—Белорусскую консерваторию по классу композиции А.В.Богатырева. В 1957—1967 годах – военный дирижер в Гродно. В 1957—1969 также преподаватель музыкального училища в Гродно. В 1968—1973 годах в служебной командировке в ЧССР. С 1974-го – начальник военно-оркестровой службы Дальневосточного военного округа в Хабаровске.
Автор сочинений для солиста, хора и симфонического оркестра. Им написаны кантаты: «Моя Беларусь» (слова А.Харкевича, 1967), баллада «Ленин пришел навсегда» (сл. М.Сеидова, 1969), «Белорусская береза» (сл. нар., 1972), поэма «Земля» (сл. Д.Терещенко, 1968), «Акварели» (сл. В.Шульжика, 1976);
Для симф. орк. — Картина «Свята» (1966), Симфония (1968), сюита «Приамурье» (1974); для трубы и симф. орк. — Концертино (1968); для струнного оркестра — Симфониетта (1973); для духового оркестра — сюиты: «Зимние картинки» (1966), «Белорусская мозаика» (1972), поэмы: «Беларусь» (1968), «Двенадцать» (1970), «Крепость над Бугом» (1972), увертюра «Партизаны Приамурья» (1975); для вокального ансамбля и духового оркестра — Поэма о комсомольце-буденновце (слова Н.Кооля, 1974); струнные квартеты — I (1968), II (1976); для квартета духовых инструментов — «Русские напевы» (1966); для скрипки и фортепиано. — Соната (1967); вокально-хореографическая сюита «Проводы» (1971); для голоса и фортепиано — циклы: «Школьная кантата» (сл. В.Шумилина, 1974), Думки (сл. А.Гурло, 1975), «Мое счастье» (сл. Р.Бернса, 1975); для хора — баллада «Граница» (сл. В.Степанова, 1974). Циклы: «Корчагинское племя» (сл. В.Захарова, 1975), «На краю России» (сл. П.Комарова, 1976); для голоса и ф-п. — романсы на сл. Р.Бернса, С.Есенина; хоры на сл. Н.Берестина, В.Коризны, Г. Шутенко и др.; песни на сл. А.Бондаренко, П.Бровки, В.Жуковича, С.Гроховского, В.Шульжика, В.Захарова, П.Приходько, С.Острового и др.; музыка к драматическим спектаклям, в том числе – «Я присягал Родине» А.Струнина (1968), «Жужа из Будапешта» Л.Жуховицкого (1976).


И вот – наша встреча

…Прошли годы. Много лет. И вот я по телефону разговариваю с Эдуардом Ошеровичем, который сегодня живет в израильском городе Ашдоде. Чувствуется сразу – он приятный собеседник, эрудированный человек. Договариваюсь о встрече для интервью и в конце разговора задаю вопрос, который меня мучает, а правда ли, что из-за него отказали Назарову? Да, отвечает он, было такое дело. Ваша память Борис, вас не подвела!
В этом очерке я попытаюсь рассказать, чем сегодня живет маэстро, что вспоминает о годах, отданных военно-оркестровой службе Советской Армии.

-Уважаемый Эдуард Ошерович, наш научно-популярный журнал «Оркестр» более всего ориентирован на определенный круг читателей. Это духовики – дирижеры и музыканты, ну и, конечно же, просто любители духовой музыки. Поэтому мои вопросы к вам будут касаться, прежде всего, этого аспекта вашей творческой деятельности. С каким духовым инструментом связано начало вашего музыкального обучения? Расскажите о своем первом учителе.

-Николай Алексеевич Лычевский мой учитель по тубе. Он был музыкантом и педагогом от бога. Одно дело преподавать кларнет или трубу, а другое дело – тубу. Конечно, это очень нужный инструмент, но убедить в этом новичка очень трудно, хотя туба и скрипка самые что ни на есть мелодичные инструменты. Все зависит от уровня исполнителя и владения инструментом.
Музыкантом я стал случайно. В приёмной комиссии Свердловской школы музыкантских воспитанников меня спросили, на каком инструменте хочу научится играть, на что я без промедления ответил, что на баяне и попытался голосом изобразить издаваемые звуки при нажатии левой руки (басовой): «Бум, бум, бум». Членов комиссии это рассмешило, но это и подвигло их определить меня в школу на бас «Эс». Ведь на баяне левая рука как раз играет бас, и те, кто знает баян, знают басовый ключ.
Увидев первый раз инструмент, эту маленькую тубу, я был в ужасе. Попробовал, и мне показалось, что губы и нос провалились в мундштук. Я боялся, что у меня не хватит дыхания. Уже хотел уйти из школы, но боязнь вечного голода, заставила меня смириться.
Благодаря преподавателю по специальности Н.А.Лычевскому я полюбил этот инструмент. Сам Николай Алексеевич часто выступал с концертами, играл свои переложения для тубы и играл превосходно, я им начал гордится!


Лучший аргумент – личный пример!

-Туба у моего преподавателя звучала как большой баритон. Он пользовался известным постулатом в педагогике: лучший пример для убеждения – личный пример!
Кроме того, Н.А.Лычевский во время моей учебы в Свердловской школе музыкантских воспитанников заменил мне отца и мать. Он был необычайно добрым человеком. Впоследствии я написал несколько пьес для тубы, которые и посвятил этому замечательному музыканту и человеку – своему первому учителю.

******************************************
Стать музыкантом помог мне случай

Хотя, на самом деле, в жизни ничего случайного не бывает, я так думаю. Начало моей «музыкальной карьеры» было в свердловской школе музыкантских воспитанников.
Война. Чудом удалось вырваться из, в начале оккупированного, а потом разрушенного войной Гомеля. Эвакуация. Живу с матерью и братом в Нижнем Тагиле, в районе «Уралвагонзавода». 1947 год, послевоенный, голодный. Кушать нечего. Мне 14-й год. Мама сильно болела, лежала в больнице. Воспитывать меня было особо некому... Мог поэтому попасть в очень плохую компанию, многие из моих бывших приятелей, кстати, потом оказались в местах не столь отдаленных.
Мама моя – красавица, очень интересная женщина. Осталась одна с двумя детьми, а отец ушел на фронт и… «не вернулся». Я заключаю «не вернулся в кавычки», потому что он не погиб, а не вернулся к нам, к своей семье… Через много лет после войны я разыскал его. Его раненого, вынесла с поля боя медсестра, выходила, и он на ней женился. А мама всю жизнь любила его и ждала... Бывает в жизни и так. И именно тогда, в эвакуации, без отца, нам было очень трудно. Мы оказались на Урале, вначале в селе Лая, потом в посёлке Красный Бор.
Школа находилась от нас за семь километров. Я дружил с мальчиком, до сих пор помню его имя – Гена Камаев. У него старший брат учился в Свердловске в школе милиции. И вот однажды этот самый брат приехал к ним в гости и рассказал, что в их городе есть такая школа, где... кормят! Моя первая мечта в то время была или стать маляром, поскольку работы для маляров тогда было много и зарабатывали они прилично, на еду бы хватило, или научиться играть на баяне, чтобы играть на свадьбах, естественно, где и кормили бы. Все мысли в голодном детстве были только о еде, всё время хотелось есть. Поэтому все равно было, какая школа, главное, чтобы кормили! Напоминаю, ведь шёл послевоенный, очень голодный 1947 год. А мне не исполнилось и 14 лет.
И вот мы с Геной поехали в Свердловск. Поехали зайцами, денег на билеты не было. Приехали, нашли эту школу, сдавать особенно ничего не нужно было – история, литература, но главное – проверка музыкальных способностей.

-И что было дальше?

-Нас приняли! Вы даже не представляете, как мы были рады! Нашему счастью не было предела! Сейчас трудно понять, что для нас, голодных, оборванных, значило есть каждый день, ходить в чистой и красивой одежде, спать в теплых помещениях и... учиться!
Эта военно-музыкантская школа была создана по типу суворовской, только с музыкальным уклоном. По стране организовали 13 таких учебных заведений, во многом они пополнялись за счет беспризорников, детей-сирот, которых немало скиталось после войны. Сейчас такая школа осталась одна. Когда мы видим, как маршируют юные барабанщики на военном параде в Москве, вот это как раз воспитанники такой, единственной на сегодня школы.
Мы получили настоящее музыкальное образование. По программе обучения проходили и общеобразовательные предметы. Играли на парадах, на праздниках. Были и ночные репетиции. У меня даже есть грамота за участие в параде, подписанная лично маршалом Жуковым, который в это время был командующим Уральским военным округом.
На моих глазах он подошел к нашему строю, коренастый такой, и тут же сделал замечание, не столь уж и свойственное боевому маршалу: «Второй корнет в третьем ряду фальшиво играет». Разбирался даже и в этом! Он бывал на всех премьерах в городских театрах. В Свердловске оказались многие театральные деятели во время войны и после. Кстати, там я впервые встретился с оперой. Во время парадов Г.Жуков был весь увешан орденами. Рядом с ним стоял Павел Бажов – автор «Малахитовой шкатулки» –красивый, весь с виду былинный такой, настоящий сказочник...


Музыка вошла в нас не сразу…

-Музыка вошла в нас не сразу.... Повторяю, что отбирали музыкально одаренных ребят с улицы, беспризорников. Бандитизм свирепствовал в городе жуткий, в том числе и среди пацанов. Возраст отобранных подростков был разный, старшие влияли на младших, младшие подражали старшим. Влияние это было разным… Очень хорошо, что меня оторвали от улицы!
Нас одели в военную форму. Это нас дисциплинировало, но и вызывало зависть сверстников в городе, где имелось еще и ремесленное училище. Сами понимаете, случалось между нами и «фэзэушниками» всякое...
Нам очень повезло в том, что преподавательский состав подобрался великолепный, были педагоги, которые преподавали до войны в московской консерватории, выступали в свердловском театре музыкальной комедии. То, что я получил за время учебы в школе, во мне сидит до сих пор и помогает всю жизнь. Но особенно я благодарен двум своим учителям.
В оркестре воинской части, куда меня направили после окончания школы, военным дирижёром был капитан Владимир Иванович Лицман. До войны он работал музыкантом в оркестре Большого театра в Москве. В те времена духовые оркестры играли в парках, местах отдыха, играли вальсы, марши, польки. Оркестры пользовались огромной любовью. И вдруг мне тоже захотелось быть причастным к таким популярным выступлениям, писать именно такую музыку. И я стал сочинять и вальсы, и марши, и фокстроты.


«Я понял – всему надо учиться»


- Первой написал польку. Владимир Иванович одобрил и говорит: «Молодец, а теперь распиши на весь оркестр, будем играть». Я обрадовался, возгордился и... лихо расписал. А это очень сложный процесс, и этого я не учел. Но был молодой и ничего не боялся. Музыканты в оркестре играли профессиональные, солидные. Сели и начали играть, а вместо весёлой польки получился… похоронный марш. Я расстроился... И вот тогда я на всю жизнь понял главное, что всему надо учиться. Владимир Иванович сказал, что в библиотеке есть партитуры: «Иди, учись. Что непонятно, я помогу». С тех пор я следую его совету.
Вторым учителем считаю старшину Николая Ивановича Ушакова, до войны он был прекрасным исполнителям на валторне, ушел на фронт, был разведчиком. Два ордена Славы и еще много наград имел. Заботился о нас, как о своих детях, жил нашей жизнью. Выстраивал, бывало, нас вечером у коек и говорил: «Так, гимн Советского Союза, каждый свою партию!». Я до сих пор свою партию помню!
…На Урале пьют бражку из сухофруктов. Пьется приятно, а ноги потом не идут. Однажды Ушаков послал меня за чем-то к своей знакомой. Она накормила и угостила бражкой. Увидев меня выпившим, Николай Иванович возмутился: «Запомни, я твоему таланту погибнуть не дам!». Сурово, но урок на всю жизнь. Вот на таких людей я и мечтал быть похожим. Николай Иванович Ушаков научил меня уверенности в том, что делаешь.
Такие были у меня учителя. Владимир Иванович Лицман, красивый, статный – я мечтал стать таким же. Он брал в руки дирижерскую палочку, начинал дирижировать и... весь оркестр оказывался в его власти. Именно тогда я твердо решил стать военным дирижером.


Институт военных дирижеров и… тетя Соня

- Быть военным дирижером стало моей мечтой. Имелось лишь одно учебное заведение на весь мир, готовившее дирижеров для армии, оно так и называлось – «Институт военных дирижеров», в Москве. Наряду с военными предметами там давали программу консерватории, я мечтал туда поступить! Занятия вели многие известные педагоги. Через некоторое время институт стал называться факультетом Московской консерватории. По окончании школы воспитанники направлялись в оркестры воинских частей. Однако, я добился своего, поехал в Москву, поступать.
По конкурсу на одно место претендовало13 человек! Но я успешно выдержал этот конкурс и стал слушателем.
Жили в помещении института. Нас одевали, давали стипендию, кормили за счет стипендии. Всё мне очень нравилось. Мы же все были уже музыканты, и с первого курса стали участвовать в сводном оркестре Московского гарнизона. Форма была красная, красивая, парадная. Я гордился ею! 7 ноября 1953 года мы, первокурсники, приняли участие в параде на Красной площади.
За годы учебы случалось всякое. В Москве жила моя тетя Соня, удивительнейший человек. Все родственники со всего Союза останавливались у тети Сони. И знакомые тоже. Муж ее, Аркадий, сердился.
У нее был сынок – красавец Фима, девочек любил очень. Однажды нас отпустили в увольнение, в 24.00 мы должны были вернуться. Тетя Соня уехала отдыхать с мужем, Фима накрыл стол, пригласил знакомых, воспользовавшись отсутствием родителей. Я очень устал после парада и пошел спать. Просил разбудить, чтобы не опоздать на учебу, дисциплина была жесткой, отчисляли за малейшую провинность. Вдруг просыпаюсь, уже рассвет. Проспал! Опоздал на пять часов! Сидел потом на гауптвахте… Был уверен – выгонят! Но вступился профессорский состав, и меня оставили.


Эти годы остались в памяти насыщенными и замечательными!

-Усваивать две программы: консерваторскую и военную – было непросто. Мы не рвались в увольнение, наоборот, пытались получить классы, чтобы позаниматься. Я продолжал писать музыку. Эти годы остались в памяти насыщенными и замечательными. Устраивали капустники, которые помню до сих пор. Шесть лет я переписывался со своей будущей женой, с которой познакомился в ранней юности, и на последнем курсе мы поженились. Жили в ужасных условиях в Москве, девять квартир сменили.

-Эдуард Ошерович, первым местом вашей военной службы был белорусский город Гродно, вы там жили и работали 10 лет, также преподавали в музыкальном училище.

-Когда дошло до распределения в 1957 году после окончания института военных дирижеров, я попросился в Белоруссию, ведь мы с женой родом оттуда. Приехал в Гродно, где я был назначен военным дирижёром войсковой части. Назначение получил в оркестр, где долгое время не было дирижера. Некоторые музыканты, в связи с использованием личного состава не по назначению, уволились, что привело к недоукомплектованности оркестра и невозможности качественно выполнять возложенные на оркестр функции.
Первое, что я постарался сделать, это вернуть музыкантов в оркестр. Набрал 10 воспитанников в одном из детских домов, добился зачисления в штат оркестра музыкантов из поступившего в часть пополнения.
Правда, приехавший с проверкой начальник оркестровой службы Белорусского военного округа И.М.Миранович поставил оркестру объективно низкую оценку, но при этом отметил, что проделанное за короткий срок, вселяет надежду, что со временем оркестр станет одним из лучших в округе. В дальнейшем так и вышло, слова его подтвердились.
Пришлось немало потрудиться, чтобы оркестр смог более профессионально выполнять свои функции. Наряду с этим я создал с помощью командования дивизии ансамбль песни и пляски, ставший впоследствии лауреатом Всесоюзного смотра художественной самодеятельности. Вновь собрал некогда существовавший городской симфонический оркестр. Был руководителем женского хора. Преподавал дирижирование в гродненском музучилище. И продолжал сочинять музыку.
Гродно имеет свою интересную историю и в культурном плане даже насколько отличается от других областей республики Беларусь. Это был в свое время и литовский, и польский город, с богатыми европейскими традициями в области искусства. Существовал театр, симфонический оркестр, много учебных заведений. Все это не могло не сказаться на самобытности этого города.

-Расскажите немного о службе в Центральной группе войск, в Чехословакии.

-Мы дислоцировались в Камарно, живописном месте на Дунае. Интересное было время, и хотя политическая остановка не благоприятствовала, с концертами оркестра, солдатского ансамбля песни и пляски, объездили почти всю Чехию и Словакию. Концерты всегда начинались в мертвой тишине, но номер за номером и – публика оживала, зрители забывали, что на сцене люди в чужой военной форме «оккупанты», и далее всё шло уже на бис! В репертуаре у нас были любимые народом чешские, словацкие и венгерские танцы и песни. А когда мы проходили по улицам Камарно, люди уже знали меня и полюбили наш оркестр. Когда мы исполняли казачок, все кричали: «Раз, два, три – Казачков!».

-Бикин (Хабаровский край). Вы стремительно – буквально, за год – добиваетесь большого признания со стороны начальства и окружающих вас людей. В чем секрет такого успеха? Ведь уже через год вас, полкового дирижера, назначают начальником военно-оркестровой службы округа, минуя все ступеньки карьеры военно-оркестровой службы. Случай, прямо скажем, довольно редкий. В вашем подчинении оказалась многочисленная армия музыкантов и дирижеров.

-Тут, Борис, я хочу сделать оговорку. Вообще-то меня наверху по слухам в нашей среде, наметили перевести на преподавательскую работу, в институт военных дирижёров, что очень и очень престижно. В 1972 я участвовал в всесоюзном конкурсе на лучшее произведение для духового оркестра и моя сюита «Белорусская мозаика» заняла 3 место. Так что у меня были все основания ожидать перспективное назначение по службе. Но этого не случилось, так как я сам допустил промах. Вот как это было.
С инспекторской проверкой в Центральную группу войск приехала высокая комиссия во главе с начальником военно-оркестровой службы советской армии Н.М.Назаровым, его заместителем полковником В.И.Гуляевым, начальником военно-оркестровой службы ЦГВ Б.Ф.Горбенко, также с начальником отдельного образцового оркестра министерства обороны СССР полковником Н.П.Сергеевым. Мой оркестр из Бикина получил самую высокую оценку по всем параметрам проверки. Мы все ехали в одном поезде в штаб ЦГВ на разбор инспекторской проверки. Меня пригласили в купе к начальству, поговорить. Разговор шел о том, о сем, но потом тема как-то коснулась расформирования школ музыкантских воспитанников. Я выразил свое мнение, что это большая ошибка, ведь все оркестры недосчитаются тогда многих квалифицированных музыкантов.
Видно не я первый, кто это высказывал генералу Назарову, но мое высказывание, видимо, было последней каплей. Он это воспринял как стрелу, выпущенную в него, дескать, мол, это ты не смог защитить существование этих школ в министерстве обороны страны.
Не зря говорят: «молчание – золото». Я не смолчал, сказал, что думал, и, простите за каламбур, за свой язык, выражаясь музыкальным языком, загремел под фанфары. Вместо Москвы – Бикин, захолустье, что ни на есть. Генерал Назаров в резкой форме попросил меня выйти из купе.
И вот – Дальний восток, я военный дирижер оркестра танкового полка... Но нет и худа без добра, лучше быть первым где-то в медвежьем углу, чем последним в столице – не заставило себя ждать и повышение. Через год службы в Бикине приказом командующего ДВО я был назначен начальником оркестровой службы Дальневосточного военного округа.
Все оркестры воинских частей обширного Дальнего Востока находились в моём подчинении. Мне присвоили воинское звание подполковника, избрали председателем Дальневосточной организации союза композиторов РФ. Но служилось непросто, много было работы…


ДВО – особый округ

-И так, вас послали продолжать службу в город Бикин Хабаровского края. Городок небольшой, стоит в сопках. Вы сдружились со всеми. Насколько я знаю, устраивали вечера, праздники. Но главное – работа: создали при части ансамбль песни и пляски, женский хор, танцевальный коллектив, оркестр. Много выступали перед солдатами, в городе, вроде бы всё хорошо. А далее значительное повышение по службе, но… говорите, что служилось непросто. Почему?

-Дело в том, что ДВО – очень большой военный округ. Военных оркестров там достаточно много. Часто приходилось мотаться по самым дальним местам, проверять коллективы, оказывать им помощь. Работы было очень много: окружные конкурсы, разные фестивали в Хабаровске, на которые я вызывал оркестры из глубинки. Было много дел и административных, но и много творчества!

-Оркестр штаба ДВО. Что это был за коллектив в те годы вашей службы 1974-1986. Кого из музыкантов оркестра вы вспоминаете добрым словом?

-Это был замечательный коллектив. Первый раз, когда я его услышал, то сказал сам себе: Казачков тебе повезло! Оркестр был хорошо укомплектован. Многие музыканты были с училищным или высшим музыкальным образованием. Было все, о чем только может мечтать военный дирижер!
Мы играли произведения различных жанров, много произведений я написал именно для этого оркестра. Можно смело сказать, что высокое исполнительское мастерство этого коллектива являлась вдохновением, музой для меня.
Хочу вспомнить, целый ряд великолепных музыкантов: Г.Удовиченко, Л.Берюков, А.Замарин, Б.Вежкин, Н.Потапенко, С.Канивец, В.Лаврентьев, В.Захаров – ныне очень известный в стране саксофонист.
Напрямую с этим коллективом связано написание мною увертюры «Партизаны Приамурья», Это произведение в дальнейшем стал исполнять оркестр министерства обороны под управлением А.В.Мальцева. Пьесу «Народный праздник», которая также прозвучала в исполнение оркестра министерства обороны под управлением Н.М.Михайлова на пленуме композиторов СССР. Музыкальная картина «У вечного огня» и т.д.
В 1979 году оркестр был участником исторического события – открытия сквозного движения на восточном участке БАМа!
В 1981 году за постоянную и целеустремленную работу по эстетическому и героико-патриотическому воспитания оркестру и мне лично присваивается звание «Лауреат премии Хабаровского комсомола».


Вопросы Казачкову-композитору

-А теперь вопрос к Казачкову-композитору. Расскажите о произведениях, написанных для духового оркестра и получивших широкое признание. Как развивалось ваше композиторское творчество?

-Моё творчество – это четыре оперы, поставленные в городах Хабаровске, Владивостоке, Минске. Произведения для духового и симфонического оркестров, которые исполняются и в наши дни. Многие получили победное ведущее место на различных конкурсах. Мною написаны и опубликованы в издательствах «Музыка» и «Советский композитор» соната для скрипки и фортепьяно, сборник хоров без инструментального сопровождения, пьесы для фортепьяно, два струнных квартета, ряд песенных сборников.

-В нынешнем году исполняется 100 лет со дня рождения вашего преподавателя по классу композиции в Белорусской государственной консерватории Анатолия Васильевича Богатырева. Личность уникальная! Он работал почти во всех музыкальных жанрах. Руководил национальной композиторской школой. Среди его учеников достаточно назвать такие громкие имена как И.Лученок, Г.Вагнер, Ю.Семеняко, А.Мдивани, Е.Глебов и конечно, вы.

-Поделитесь воспоминаниями о своем учителе и годах учебы в его классе.

-Вспоминая его, начну с курьеза. В Белорусской консерватории не было заочного отделения на композиторском отделении. Чтобы меня зачислить, ректору пришлось с подачи Богатырева добиваться в министерстве культуры республики разрешения открыть такое отделение. Меня зачислили, и после моего окончания консерватории, через три года, закрыли. Вот так!
Вспоминаю слова Анатолия Васильевича, что данный музыканту богом талант – это трамплин для того, чтобы окунутся в таинственный мир звуков, объединённых гармонией, полифонией и т.д.
Он мне говорил: «Ты профессиональный музыкант, но композитор, кроме всего, должен своим интеллектом почувствовать дыхание времени и не тащиться у новых веяниях на хвосте. Притом, всегда и во всем нужно оставаться самим собой. Именно классика – это тот оазис в пустыне, который поможет выбрать правильный путь».
Богатырев – личность значительная и талантливая. Его заслуги в развитие музыкальной культуры Беларуси неоценимы и, несомненно, созданное им, входит в золотой фонд общеевропейской культуры. Анатолий Васильевич работал почти во всех музыкальных жанрах. Руководил национальной композиторской школой.




«Называя себя композитором, всегда с гордостью добавляю – профессиональный!»

-Эдуард Ошерович, я вынес в название этой главки любимое вами высказывание. И после увольнения из армии вы остались верны себе, остались композитором, ведь вы – профессионал. Расскажите о продолжении своей службы музыке в запасе.

-Когда уволился из армии, мы вернулись в Белоруссию, в Минск. Сразу же был принят старшим преподавателем на кафедру дирижирования Белорусской консерватории, где проработал семь лет. Много работал – с детскими коллективами, с хоровыми капеллами. Избран членом Правления Союза композиторов СССР, России, а затем и Белоруссии. Но неожиданно в семье дочери случилась трагедия, погиб муж от рук бандитов, и дочь твердо решила уехать из Белоруссии, потому что жить там после того, что произошло, не могла. Что оставалось делать? Сын уже давно находился в Израиле. Мы с женой все бросили и поехали с дочерью и внуками.
Выбрали для постоянного места жительства красивый современный приморский город Ашдод, где, кстати, очень много русскоязычного населения. Это был 1994 год. Много лет просто жил, как и другие репатрианты, даже начал писать какие-то стихи на иврите... Почти сразу же стал работать ночным сторожем, а затем уборщиком улиц – уж чего-чего, а такой работы для приезжих здесь полно. Это длилось семь лет. Но и тут, в Израиле, у меня вспыхнула своя звезда на небе. Большая звезда!
Убирая улицы, одновременно находил и время, и возможности нет-нет да и выступить где-то сольно. Потом объединился с Исраэлем Либерманом. Подготовили программу из моих произведений и ездили по хостелям, это такие гостиницы собеса, где живут, в основном, престарелые люди. Принимали нас очень хорошо! Я ведь пишу не только музыку, но и стихи, это лирика, стихи о войне, о нашей победе, очень ценю, так сказать, музыку стиха. Стихов уже накопилось не на один сборник, мечтаю когда-нибудь их издать, поэзия помогает мне и в музыкальном творчестве.
И вдруг – проблемы с сердцем, сказались последствия инфаркта перенесенного еще в Хабаровске, пришлось согласиться на шунтирование.… После операции председатель Белорусского землячества, есть в Израиле и такое объединение, Исаак Цфасман, предложил: «Давай сделаем коллектив!». Ашдодское отделение Федерации русскоязычных израильтян предоставило нам помещение и фортепьяно для репетиций. Я с удовольствием взялся за это и начал отбирать людей. И сразу поставил важное условие: коллектив должен быть создан как база для моего творчества, то есть я потребовал себе в творческом плане того, что сейчас имеет каждый композитор. И мне пошли навстречу.
Наш коллектив «Осэ Шалом» (в названии строчка из молитвы, что переводится как «Творю мир») – это живой звук, и только живой звук, это наше кредо! Я подобрал людей, которые умели петь и хотели петь, даже, если и не вполне умели. Не все знали нотную грамоту. Семен Липовецкий, один из организаторов этого коллектива, не знал нотной грамоты, но все схватывал на лету, такой прекрасный слух. Остальных я подобрал с музыкальным образованием, чтобы всё было на профессиональном уровне. Коллектив замечательный. Но работалось непросто. За каждый голос я буквально боролся.
По сути своей это очень творческий коллектив. Почему? Потому что мы создавали свой собственный репертуар. Нужно было искать поэтов, которые бы соответствовали моим взглядам на поэзию, на стихотворение, которое можно пропеть. И отношение к нашему хобби должно быть творческое, никак иначе. Надо готовиться к выступлениям, а у людей жизнь непростая, заботы. Да и я не ангел, не всем со мной легко.
Клара, моя жена, первая слушательница и первый оценщик всех моих произведений. Нахожу стихотворение, которое сегодня созвучно моим ощущениям, и пишу музыку. Стихотворение может «запеть», и тогда это удача, но может и «промолчать», тогда песни не получается.
Я всегда говорю своему коллективу: «Вы стоите к слушателям лицом»! Для меня музыка сильнее всякого оружия. Скальпель хирурга, рассекая болезнь, помогает организму человека. Композитор же имеет дело с душой. А это намного сложнее. Первое требование к самому себе – коллектив должен помочь тебе остаться профессионалом. Люди уже знают наши песни. Сколько звонков было после интервью по русскоязычному весьма популярному радио РЭКА у Фрэдди Зорина, посвященного моему юбилею! К сожалению, многие держат равнение на попсу. Скажете – пусть зритель сам решает. Но ведь зритель – это тот, кого мы воспитали своим искусством.
Чтобы дирижировать, надо быть профессиональным дирижером. Я этому учился и учусь всю жизнь. В творческом плане, конечно, иногда жалею о той жизни, в Союзе. Я мог преподавать, писать. Трудно даже сравнивать. И всё же – здесь я нужен, как музыкант, как дирижер, а это для меня главное!
Моя глубокая благодарность коллективу «Осэ Шалом» за то, что он дал мне возможность реализовать себя. Делаю свое дело, и насколько хватит сил, буду делать. Мы не только поем вместе, мы общаемся, дружим, поддерживаем друг друга. Спасибо Ольге Файнберг, благодаря ей мы смогли выпустить диск и готовим второй, в который войдут не только новые песни на слова ушедшего Авраама Файнберга, но и на слова продолжателей его дела, его детей. Горжусь такими людьми, которые помогают мне оставаться человеком и профессионалом, очень им благодарен.


Кульминация

Почти все мои очерки написаны о значительных людях, которые оставили свой важный след в музыкальной культуре. Работая над ними, я всегда искал, что же у моего героя главное в жизни. Какие события, какие люди? Где эта кульминация, о которой можно сказать, что это была вершина его деятельности? Так сказать, звёздный час. Был ли Хабаровск звездным часом?

Э.О.
Помните, я сказал, что вдруг вспыхнула моя большая звезда в городе
Ашдоде, где теперь живу, когда после семи лет уборки улиц (а это, безусловно, тоже дело нужное!) я стал снова востребован, снова нужен людям в своей музыкальной, дирижерской профессии?! Это стало звездным часом. И Хабаровск был звездным часом. И знакомство с Манжухом. И совместная работа со всеми другими выдающимися людьми, которые что-то мне дали, чему-то научили, и даже с не очень выдающимися, но которые несли тепло в мою жизнь, тоже было звездным часом. Я б так сказал: вся наша жизнь – это один большой звездный час! Только не сразу это понимаешь. А понимаешь уже тогда, когда пролетает этот «час», как одна минута, и яркая звезда твоего звездного часа горит на небосводе твоей жизни тоже, к сожалению, недолго… Но, не будем о грустном! Ведь она пока все еще горит и горит ярко!

Мой коллега-Манжух Иосиф Моисеевич

С 1974 года по 1977-й я, как начальник военно-оркестровой службы Дальневосточного округа, тесно сотрудничал с Иосифом Моисеевичем Манжухом, который был начальником и художественным руководителем ансамбля песни и пляски нашего округа.
При отстаивании своей точки зрения во время творческих споров, а они порой неизбежно возникали, он вел себя как умудренный жизненным опытом профессионал, уважающий точку зрения другого человека, что всегда приводило нас к компромиссу и лучшему решению проблемы. Лично я много от Манжуха взял себе на «вооружение» в работе.
Я благодарен Иосифу Моисеевичу и за поддержку меня как руководителя оркестровой службы округа, так и как композитора. Он неоднократно включал мои вокальные произведения в репертуар руководимого им ансамбля.
Рядом с таким профессионалом и в высшей степени порядочным человеком было приятно и поучительно работать.
*********************************************************
Мой собеседник друг Эдуарда Ошеровича, без приуменьшения дирижер-легенда, композитор Борис Ефремович Гофман. В далеком 1970 году его оркестр из далекой Камчатки на всеармейском конкурсе военных духовых оркестров занял 1-место.

Борис Гофман: мой друг Эдик

Я смотрю на пожелтевшую от времени историческую фотографию 1953 года. На ней большая группа (70 человек!) вновь поступивших курсантов института военных дирижеров, сгруппировалась для удачного фото возле озера, в военном лагере, в лесу под Раменское. Тут мы проходили физическую подготовку. Ищу на ней моего друга, Эдика Казачкова.
Вот он, в первом ряду, небольшого роста, улыбающийся паренек. А где все остальные, кого я знал, с кем дружил… Судьбу многих я на протяжении жизни проследил, некоторые канули…
Никак не скажешь, что многие из этих молодых людей, в будущем станут известными людьми. Такими как Казачков Эдуард Ошерович – композитор, заслуженный деятель искусств России и Беларуси. А еще: Анатолий Мальцев – профессор, заслуженный артист Российской Федерации, Петр Черватюк – профессор, доктор наук, академик, Дмитрий Орлов – главный дирижер государственного симфонического оркестра Москвы, Сурен Абрамян – заслуженный деятель искусств Армении, профессор Армянской академии музыки. Все они на этой фотографии еще не знают о своем выдающемся творческом завтра.
А пока мы проходим в лесу «школу мужества». Ночью не знаешь, куда деваться от комаров – их миллионы! Как палатку ни закрывай плотно, а они все лезут и кусачие такие. Ужас! А тут еще тревога, бег с противогазом три километра со стрельбой. Нам внушали наши наставники-командиры: прежде всего вы будущие офицеры, а потом военные дирижеры. В старых противогазах бежать трудно, дышать нечем, но ты обязан пройти через это испытание или тебя ждет отчисление из института. За месяц мы должны сделать четыре марш-броска – 5,10,15,20 километров. Летом жара 35,звучит команда: «Вперед!», и мы снова с тяжелой амуницией бежим, бежим. Ты это помнишь, Эдик?
Вдруг раздаётся необычайно громкий голос полковника Главюка (мы его прозвали Иерихонская труба.): «Становись! Песню! Шагом марш!».
В 1957 году мы с Эдуардом окончили институт и разъехались по местам распределения и много лет не виделись. Если точнее – сорок! Правда я знал, что Эдуард дослужился до звания подполковника и был начальником военно-оркестровой службы на Дальне востоке, в Хабаровске. В нотном магазине на улице Неглиной в Москве я увидел в продаже его произведения и был приятно удивлен...
Причем это были произведения не только для духового оркестра. Сегодня я знаю, что Эдуард был председателем Дальневосточной секции Союза композиторов СССР, член Союза композиторов Советского Союза. Он автор четырёх опер, множества произведений для хора, сочинений для симфонического оркестра, солистов, музыки к спектаклям.
…В 1998 году я узнал телефон Эдуарда и позвонил. Ответил мне знакомый голос, но как бы без радости. Мне показалось, что став таким известным в музыкальном мире и имея столько заслуг, он просто не хотел со мной общаться. Честно говоря, я обиделся и не звонил ему 14 лет, а зря.
На самом деле репатриировавшись в Израиль, он долго не мог найти себе работу по призванию.
Это его очень угнетало. Все помнят 90-е годы. Академики, профессора не имели работы и убирали улицы. Эдик работал ночным сторожем и тоже подрабатывал на уборке. Ему неудобно было рассказывать об этом мне и другим, знавшим его. Слава богу, что все это позади.
Узнав, как сложилась жизнь Эдуарда, только сейчас от моего друга, тоже бывшего военного дирижера Филиппа Завта из Иерусалима, я сейчас же позвонил. На этот раз в телефонной трубке послышался совсем другой голос и с другими интонациями. Эдик искренне обрадовался звонку, и мы долго разговаривали, вспоминали далекие наши годы: Москву, институт военных дирижёров и многое другое.
Я рад, что теперь, через столько лет, Эдуарда Казачкова вспомнили в России. Им заинтересовалась редакция столичного научно-популярного журнала «Оркестр», попросив своего представителя в Израиле Бориса Турчинского, прекрасного музыканта, дирижера и публициста, подготовить материал о моем друге, достойном человеке и большом музыкальным авторитете, коим является Эдуард Ошерович Казачков.




Три концерта на ура!

А вот что рассказывает о своем знакомстве с Казачковым и о том выдающемся конкурсе заслуженный артист Российской Федерации, подполковник в отставке Серей Остапенко.
-Познакомился я с Эдуардом Ошеровичем в 1988 году. Это было на плацу военно-дирижерского факультета. Я подошел к нему и сказал, что давно мечтал встретиться с ним и познакомиться. Заочно я был знаком с Казачковым через его произведения для духового оркестра. В это время он как раз увольнялся из рядов Советской Армии и проживал уже в Минске. Мы обменялись адресами, завязалась переписка.
Осенью того же года Эдуарду Ошеровичу исполнялось 55 лет, и как у члена Союза композиторов у него был творческий вечер в Доме композиторов. Мы с ним условились, что этот вечер пройдет с моим оркестром (в то время я был начальником и дирижером оркестра военно-инженерной академии имени В.В.Куйбышева). В переписке мы обсуждали, какие произведения будем исполнять, кто какие произведения будет дирижировать. Эдуард Ошерович долго не соглашался выступать в этом концерте в качестве дирижера, мотивируя это тем, что, мол, я буду полностью готовить оркестр, а он вдруг возьмет и станет дирижировать моим оркестром…ну, в общем, решили все же, что он будет выступать в этом концерте в качестве дирижера.
Мы очень тщательно готовились к этому выступлению, ведь сцена Всесоюзного Дома композиторов была очень престижной концертной площадкой, на которой выступали ведущие коллективы страны. В концертах… да я не оговорился, именно в концертах, во множественном числе, так как было три концерта. Один концерт состоялся на сцене концертного зала военно-инженерной академии имени Куйбышева. Концерт имел огромный успех у слушателей академии! Особенно тепло принимали еще и потому, что многие офицеры знали Эдуарда Ошеровича по совместной службе в Центральной группе войск и в Дальневосточном военном округе. Второй концерт состоялся с не меньшим успехом в нашей альма матер – на сцене клуба при Московской государственной консерватории имени Чайковского.
Третий концерт с огромным успехом прошел, как я уже говорил, на сцене Всесоюзного Дома композиторов. В концерте прозвучали известные произведения Казачкова «Зимние картинки», «Белорусская мозаика», поэмы: «Беларусь», «Двенадцать», Крепость над Бугом, увертюра «Партизаны Приамурья», Концертино для трубы (переделанное автором специально для духового оркестра) и ряд песен, которые исполнили солисты московской филармонии Владимир Иванов и Ольга Золотько. Впервые была исполнена сюита композитора «Красная площадь» – ноты сюиты Эдуард Ошерович подарил оркестру военно-инженерной академии имени В.В.Куйбышева, и другие, самые лучшие, самые знаменитые.
Об этих концертах было очень много лестных отзывов в прессе. Были статьи в «Красной звезде», в «Вечерней Москве», «Московской правде» и «Советской культуре».
В дальнейшем мы переписывались с Эдуардом Ошеровичем. Но в нашей стране произошли в 1991 году известные кардинальные изменения, да и мне пришлось лечь в госпиталь, у меня была операция на сердце, и к великому моему сожалению наша переписка оборвалась, о чем я до сих пор сожалею и был бы рад ее возобновить. Очень многое есть, что сказать другу, чем поделиться. И о чем я еще очень сожалею – где-то затерялись наши совместные памятные фото …Но то, что нашлось, что сохранилось, с удовольствием передаю нашему музыкальному летописцу Борису Турчинскому, пусть сохранит для своих будущих книг.

Казачков, заключение

-Эдуард Ошерович, вы много повидали на своем жизненном пути. География мест, где вы творили, растянулась на многие тысячи километров. От запада бывшего Союза в Беларуси и до двух востоков – Дальнего и Ближнего. Не везде вам приходилось легко, но вы человек стойкий и целеустремленный, всегда верили в успех того, чем занимались. Будь то учеба в институте, руководство коллективами или сочинение прекрасных произведений, вышедших из-под вашего пера. Спасибо вам от всех нас, ваших коллег и друзей, за большой вклад в музыкальную культуру!
И – хотелось бы услышать наставление для музыкальной молодежи. Чтобы вы хотели пожелать нашим читателям научно-популярного журнала «Оркестр»?

-Я обратил внимание, что в ваших очерках Борис, многие герои в своих пожеланиях непременно говорят в первую очередь о необходимости трудиться. Не стану исключением и я, так как труд в нашем деле – это самое главное, наравне с талантом, труд идет рядом. Вот мое пожелание: трудитесь и не ждите, что завтра станет легче, проще, лучше!
Трудности будут всегда, но что поделать? Ведь это жизнь! Очень важен и надежный тыл, такой, как у меня, мне в этом смысле повезло. Мы с женой Кларой Юрьевной прожили счастливо 58 лет. Она мне верный друг, а иногда и наставник. Желаю и вам всем, дорогие коллеги, иметь такой же надежный тыл, таких же замечательных жен! И таких верных друзей-музыкантов и не только музыкантов, как были у меня!
И еще. Очень важно всегда верить в свои силы, это главное!
А на последок я скажу стихами о нашей дирижерской профессии, своими стихами, своего собственного сочинения:


ОН МУЗЫКИ ТВОРЕЦ

Махать руками может каждый –
По поводу, без повода – неважно.
А дирижер, когда весь зал молчит,
Руками музыку творит!

У дирижера все при деле,
И слух, и нервы на пределе,
И ноты, ускоряя бег,
Кружатся, словно первый снег.

Оркестр и хор, как
птичья стая,
На зов маэстро отвечая,

По следам очерка Бориса Турчинского «Последний дирижер Чернобыля»

Борис Самойлович Ганапoльский
Когда увидел на «Партите» очерк Бориса Турчинского о Ганопольском Михаиле, у меня дух перехватило и я сразу же прочитал все об этом прекрасном, богатом душой человеке.

Сразу нахлынули воспоминания, ностальгия придавила, в памяти всплыли давно прошедшие дни, люди — молодые ребята, постоянно ищущие что-то, спорящие обо всем и о жизни, и о планах на будущее, и о футболе, и о других видах спорта, и о преимуществах одного города над другим, и о том кто где бывал, что видел, и о музыке, о музыкантах и многом-многом другом. Все эти наши споры, дискуссии проходили без малейшего проявления силовых методов, проигравший признавал свой проигрыш и благодарил победителя в споре за то, что тот помог ему расширить свой кругозор. Все это говорило о том, что мы были настроены на правильный путь поиска истины, что воспитатели направившие нас на этот жизненный путь обладали большим собственным опытом жизни.

Когда же и где это было? Было это в старинном историческом городе Каменец-Подольске. Город древний, в нем переплетается множество культур и диаспор. Одна старая крепость и турецкий мост о многом говорят.

Во времена правления Никиты Хрущева была программа переселения (перевода) учебных заведений из центра на периферию. Так вот по этой программе из Киева и в Каменец-Подольский перевели строительный техникум и пищевой. Мой рассказ будет о строительном техникуме, в котором и учились те молодые ребята о которых я сказал выше. Чернобыль был город в Киевской области, естественно, выходцы из него и ехали на учебу в столицу и по каким-то неизвестным мне причинам поступали в строительный техникум. Когда же техникум из Киева перевели в Каменец-Подольский, то переехали туда и студенты, которые там учились. Среди этих студентов было много музыкантов учеников Ганапольского Михаила Самойловича. Был там и брат Михаила — Борис Самойлович Ганапольский.

Духовой оркестр Каменец-подольского строительного техникума
Директор техникума Л.Кострицын — ветеран войны, заслуженный учитель Украины, очень любил духовую музыку. В переехавшем в Каменец-Подольский техникуме уже был оркестр, был руководитель Борис Ганапольский, были музыканты ученики Михаила Ганапольского. Прекрасные трубачи Чахмачян, Туменок Иван, кларнетист Луценко Виктор, баритонист Опанасенко Игорь.

Мне пришлось поступить в техникум в 1960 году. Я приехал из г. Городка Хмельницкой области, где начал обучаться игре на духовых инструментах в студии при клубе сахарного завода , а затем играть на теноре в заводском оркестре. При поступлении в техникум я познакомился с Борисом Самойловичем Ганапольским. Он был в приемной комиссии и у каждого поступающего спрашивал играет ли он на духовых инструментах? При положительном ответе поступающего отводил в музыкальную комнату (музыкалку) для прослушивания. Если играющий подтверждал свой игровой уровень, то его Борис Самойлович вносил в свой список.

Таким образом я попал в список оркестра. Но необходимо было сдать вступительные экзамены. Как хорошему ученику мне не составило труда сдать экзамены. С началом учебного года началась очень активная учеба и работа (именно работа) в оркестре. В составе оркестра было много вновь поступивших учеников Ганапольского Михаила из Чернобыля. Это были оркестранты из Чернобыльского оркестра (дворца пионеров) и из детского дома, где тоже оркестром руководил Михаил. Нам всем оркестрантам было от 15 до 18 лет, всем нужна была поддержка добрым словом, отеческая забота. Для всех нас человеком, который заменил родителей, стал старшим другом-наставником был Борис Самойлович Ганапольский. Он беспокоился о том, чтобы каждый получал стипендию, жил в общежитии, ходил на занятия. Борис Самойлович сам проживал тогда в отдельной комнате в общежитии, к нему всегда можно было зайти поговорить, посоветоваться, попросить помощи. Это был воспитатель высшего класса. Вместе с тем это был очень требовательный человек и к себе , и к другим, особенно если дал слово — должен отвечать и выполнить обещание.

Репетиции оркестра проходили два раза в неделю, но каждый мог приходить хоть каждый день и заниматься самостоятельно. В то время студентов посылали на работу в колхоз либо в сентябре, либо в октябре, но музыкантов не посылали. Мы работали над концертным репертуаром, готовились к праздникам. Чтобы понять как все было ответственно назову некоторые произведения над которыми работал оркестр в то время. М. И. Глинка — «Вальс-фантазия», Ж. Оффенбах — увертюра к оперетте «Орфей в аду», Р. Молодцов — «Фантазия на темы морских песен», Ж. Бизе — «Антракт к 4 акту оперы «Кармен», Ф. Шопен — «Полонез», «Попурри на темы оперетты И. Кальмана „Сильва“», Д. Россини — «Увертюра к опере „Севильский цирюльник“», М. Лысенко — «Запорожец за Дунаем», М. Лысенко — «Увертюра к опере „Наталка-полтавка“» , И. Дунаевский — «Вальс из кинофильма „Испытание верности“», Л. Петкевич — «Фанфарный марш „Сигнал“».

Духовой оркестр Каменец-подольского строительного техникума
Хочу отметить, что музыкантам было от 15 до 20 лет, но они имели очень хорошую школу игры: поставленный звук, читка нот, дыхание и т.д. В каждом из названных произведений нужны солисты-исполнители и такие музыканты были. Вальс-фантазия М. И. Глинки — для кларнета, а на нем играл Леня Народицкий, — чернобыльский ученик М. Ганапольского, — это был скромный стеснительный парень, но очень настойчивый в достижении цели. На трубе играл Леня Эрлихман — из Чернобыля, все сольные отрезки он играл закрывая, иногда, глаза от удовольствия. Борис Самойлович очень беспокоился о его учебе, потому что он иногда пропускал занятия. У Лени была любимая фраза-ответ на замечания Бориса Самойловича «Боря, судьба играет человеком, а человек играет на трубе» , второе его увлечение футбол — очень болел за «Динамо» (Москва). Прошли годы, а его звук на трубе помнится до сих пор. На баритоне играл Игорь Опанасенко — чернобылец, из детдома очень внимательный и компанейский парень, во всем хотел и подражал Борису Самойловичу (Борис тоже баритонист и тромбонист). Сольные места Игорь исполнял очень певуче и Борис Самойлович ему говорил : «Игорь, чуть-чуть жестче, а то — как масло по оркестру». Игорь улыбался и играл по-прежнему, его пригласили играть в парке на танцплощадке в оркестр станкостроительного завода. Это был оркестр — конкурент нашего, потому что до перевода техникума из Киева он был один ведущий в городе. Игорь был из первой плеяды чернобыльских музыкантов к которым можно отнести и Чахмачяна (имя не помню), который после окончания техникума уже работал на стройке и играл по вечерам на танцах во дворце культуры в эстрадном оркестре. К нам в техникум он приходил постоянно и все смотрели на него с восхищением, подражали его технике. К старожилам можно отнести и Туменка Ивана, который уже работал на стройке, но в оркестр приходил на игры, иногда на репетиции. У него была оркестровая группа с которой он играл где-то на каких-то вечерах, но где я не знаю. На баритоне играл еще один чернобыльский ученик Михаила Ганапольского — это Гайван Андрей, который во всем хотел подражать Игорю Опанасенко, но при этом сохраняя свой стиль, свои подходы к темам произведений. Андрей был человеком способным повести за собой в любом увлечении и, как правило, ему это удавалось. Был еще один музыкант из чернобыльской диаспоры Иткин Толя, который играл на трубе и был своеобразным критиком всего и всех, но кроме Лени Эрлихмана. Толя (мы называли его «Туля») собрал небольшую группу музыкантов и взялся играть танцы в старом городе в районом доме культуры. Игрались разные популярные в то время песенки. Нельзя не вспомнить еще одного чернобыльца басиста Малишкевича Иосифа . Он играл на «эсном» басу , был старше нас, очень любил кроссворды в журнале «Огонек», причем решал их и на репетиции, и на перерывах. Иногда увлекался и пропускал после пауз вступление. Это очень интеллигентный человек, которого все уважали. Кроме ребят из Чернобыля были и другие очень хорошие музыканты — Леня Шлейфер, Борис Сергатюк, Вадим Претус, Володя Кошебаев и другие.

Работал оркестр над репертуаром для предстоящего весной концерта. Планировалось дать концерт оркестром в городском Доме офицеров для всех жителей города. Время шло быстро и где-то за месяц до концерта Борис Самойлович сказал, что на концерт приедет Михаил Самойлович. Это сообщение очень взволновало всех его учеников. Хотя следует отметить, что учеба и опыт игры продолжался под руководством Бориса Самойловича. Борис Самойлович сам был прекрасный музыкант, играл на баритоне и на тромбоне. Как-то на спор он сыграл на баритоне соло из марша Триумф победителей 100 раз, чтобы показать какой должен быть звук, дыхание, умение управлять исполнением. Борис играл во Дворце офицеров на танцах в эстрадном оркестре на тромбоне, всегда приглашал прийти послушать оркестр. Мы ходили часто и восторгались его исполнением Каравана (Тизола) и Сант-Луи блюза. С нашим оркестром сотрудничали многие музыканты города и преподаватели Каменец-Подольского культпросветучилища.

Когда же мы узнали, что на концерт приедет Михаил Самойлович, то репетиции стали проходить как-то по другому — более ответственно, с большим вниманием отрабатывались те или другие фрагменты, больше стали заниматься индивидуально. Все хотели показать товар лицом. И вот приехал Михаил Самойлович. Он пришел на репетицию, прослушал всю программу, посоветовал что и как изменить, отдельно побеседовал с солистами оркестра Леней Эрлихманом, Леней Народицким, Игорем Опанасенко и другими. Для меня, да и для других, это было прикосновение к большому творческому подходу в работе с оркестром. Мы долго обсуждали, что сказал Михаил Самойлович, как уважительно отнесся ко всем музыкантам оркестра.

Концерт прошел на очень высоком уровне. Были приглашены специалисты из области (г. Хмельницкий) — управление культуры, музыкальное училище. Поступили предложения на учебу в музучилище нашим музыкантам, Бориса Самойловича тоже приглашали на работу в Хмельницкий. Но никто никуда не уехал. После концерта Михаил Самойлович высказал свои пожелания оркестру — не останавливаться на достигнутом, а продолжать учиться, получить специальность, но музыку не бросать, она всегда должна помогать в жизни. Собственно так оно и получилось для многих. Борис Самойлович — поступил в институт, окончил его по специальности «Промышленное и гражданское строительство», работал преподавателем в родном техникуме, вел духовой оркестр. Последний раз с Борисом я встречался перед его отъездом в Израиль, когда приезжал в Каменец-Подольский аграрный техникум в составе инспекторской комиссии. Умер Борис Самойлович в 2000 г. в Израиле.

Очень хорошая память осталась от общения с такими людьми, как Михаил и Борис Ганапольские. Может кто-то из названых или не названых мною прочитают эти заметки, вспомнят о чем-то другом и напишут мне.

Виктор Бурега, октябрь 2013

Борис Гофман: ”Белая Ворона”.Конечный вариант.

На смену успеху на всеармейском конкурсе военных духовых оркестров в Москве в 1970 году пришли одни разочарования. Тогда мне казалось, что все это “пиррова победа”, не более того.
… Прилетев из Москвы обратно на Камчатку, все мы, музыканты 304 полка, были на эмоциональном подъёме от успешного выступления и победы на конкурсе. Шутка ли сказать, первое место среди всех оркестров Советской Армии! Скольких обошли! Жалко, что не было точной информации, ведь их число исчислялось тысячами!!!
Нас встретили наши друзья, родные и близкие, командир полка полковник Федоров и его заместители. Над сценой клуба развевался плакат «Привет лауреатам конкурса оркестров».
Затем состоялся небольшой банкет в столовой части. Через некоторое время мы дали концерт на местном телевидении и ещё несколько концертов на разных площадках. И начались будни.
Так прошел год. Я ждал нового назначения. В душе надеялся получить хорошее распределение. Почти все дирижеры, занявшие призовые места, получили назначения руководить лучшими столичными штабными оркестрами, им присудили почетные звания заслуженных артистов или деятелей искусств тех республик, откуда они привезли коллективы. И я с робкой надеждой вылетаю в Москву на беседу с начальником военно-оркестровой службы СА генералом Н.М.Назаровым. Сразу при встрече он меня обрадовал, сказав, что подполковника С.Райхштейна переводят на повышение в институт военных дирижеров и освобождается место дирижера военной академии им. Фрунзе (должность полковника). Я был на седьмом небе! Ведь это та академия и тот оркестр, которые вырастили меня в буквальном смысле слова. Там я был воспитанником, солдатом срочной службы… И через столько лет прийти в этот же оркестр его руководителем! Не сказка ли это?
Да, сказка! На этом мои мечты и иллюзии переходят в другую плоскость, о чем я вспоминаю в своей автобиографической книге «Белая ворона». Белая ворона, чтобы дальше не интриговать читателя, - это мой внутренний голос, моё второе «Я».
Только спустя годы, стало понятно, что мой звездный час был там, на далекой Камчатке, с коллективом полкового оркестра, с полковником Федоровым, с теми, кто меня окружал, с кем я там дружил. Повторить «Камчатский» успех мне не дала судьба и череда невезений, которые преследовали меня до самой пенсии.
И вот я направляюсь на встречу с начальником академии. Иду и думаю, что работать после С.Райхштейна, блестящего военного дирижера, прекрасного аранжировщика, будет нелегко. Это высокая планка, но я должен с ней справиться.
На пороге академии меня встретил улыбающийся Райхштейн. Мы прошли в кабинет начальника академии. Разговор был короткий, минут десять, не больше. Мне показалось, что всё в порядке - меня направили в отдел кадров для оформления документов.
После ряда вопросов начальник отдела кадров сказал прийти на следующий день за ответом. Утром дежурный по академии вынес мне мое личное дело и сказал, что мне отказано.
«Кар», - вскрикнула первый раз моя «ворона». Я тогда не понял, что она только начала свое «пение».
С этим настроением я поехал в министерство обороны к генералу Назарову: “Николай Михайлович, в академии получился «кикс» (музыканты хорошо знают это выражение: кикс - непроизвольно извлеченный звук на духовом инструменте), что мне делать?”
После некоторого молчания он говорит: «Поезжайте на курсы «Выстрел» к генералу Драгунскому».
С генерал-полковником, дважды героем Советского Союза Давидом Абрамовичем Драгунским я уже имел заочную встречу. Вот как это было.
После окончания института военных дирижеров я попал в 5-ю танковую армию, в которую входили две дивизии, стоящие в лесу. Заместителем командующего там был генерал Драгунский. А в этой армии было 6 оркестров, причём музыкантов катастрофически не хватало. Мой, например, состоял из 8 человек, но работы хватало с избытком. Музыканты шутили: «Мы солдат только в туалет с музыкой не водим!».
Однажды оркестр играл возле курилки для курящих солдат (и такое бывало!). Тут подъехал командир полка полковник Белявский и сказал: «Гофман,… играй «Пчелу»!». «А что это? У нас такого нет в репертуаре», - ответил я. «Так, если через час не будешь играть «Пчелу», - накажу!» - отреагировал он.
Мне принесли нотную бумагу, и я быстро разбросал по партиям его «прихоть». Вот такие самодуры мне попадались. Когда он услышал свой заказ, то остался доволен! Кстати, это было мое первое концертное выступление после окончания института.
Но вернёмся к 70 годам.
Я приезжаю к начальнику курсов «Выстрел» Д.А.Драгунскому в город Светлогорск под Москвой. Располагались куры в прекрасном месте, рядом с шикарным озером, все утопало в зелени. Пейзажи - как на картинах великих художников. Кабинет Драгунского по своей величине и строгости был похож на кабинет Сталина. Сам он сидел вразвалку, и рядом с ним – несколько генералов – видимо, его заместителей. Я представился. Неожиданно для меня состоялся такой диалог: «Чего пришел?»
- «Меня генерал Назаров прислал на вакантное место дирижера оркестра!» «Странно, а он мне не звонил», - сказал Драгунский.
Я понял, что и тут мне ничего не светит и уже повернулся, чтобы уйти, но генерал вдруг остановил меня.« А ну-ка, расскажи о себе»-, попросил он.
После моего короткого рассказа (по его лицу было видно, что он заинтересовался мною) он сказал адъютанту: «Дать отношение Гофману в министерство обороны о моем согласии назначить его военным дирижером курсов «Выстрел».
Я снова пришёл к генералу Назарову с отношением, вверху крупным шрифтом было напечатано….
Дважды герой советского союза генерал-полковник танковых войск Д.А.Драгунский.
Генерал Назаров сказал: «Ну, считай, что ты в Москве!».
«Кар-кар», - снова вдалеке прокричала «Ворона». Это она меня предупреждала, чтобы я был скептиком, а не оптимистом.

Я возвращаюсь на Камчатку и жду. Прошел месяц, другой, третий – из Москвы ни звука. Сам звоню Назарову: «Николай Михайлович, ну как там со мной?» Вразумительного ответа не получаю.
Пришло время, уезжать с Камчатки. Незадолго до этого позвонил сам Назаров и сказал: «Мы предлагаем тебя на должность начальника оркестра штаба Прикарпатского военного округа. Поезжай во Львов».
И вот я во Львове, в приёмной начальника штаба округа. Выходит адъютант, берет мое личное дело. Через пять минут выходит и говорит, что мне отказано.
«Кар-кар-кар! А что я говорила?», - на этот раз отчётливо перевел я с ее языка.
Моя несчастная белая ворона. Как она была права. Уже через несколько лет Назаров мне по секрету рассказал, что в дело назначения меня к Драгунскому вмешался большой начальник и сказал: «Гофману назначение к Драгунскому не подпишу, они на курсах «Выстрел» организуют сионистскую группу.» Сказано было то ли в шутку, то ли всерьез, до сих пор не знаю. Знаю только, что тогда Драгунский был председателем Антисионистского комитета советской общественности, организованным советским правительством, против борьбы с Израилем и его сионисткой политикой! Ирония судьбы или её причуды? А может моя ворона была не такая уж и «белая»?
Много лет прошло с тех пор. Что-то воспринимается уже с горечью, что-то с философским пониманием. Спасибо вороне, что не все время каркала и все-таки дала мне великую возможность оставить след в истории военно-оркестровой службы великой страны – России. Моей России, страны, где вороны, независимо от их окраса, верой и правдой служили, отдавая ей свои силы и талант, прославляли сочинениями, наполненными любовью и почитанием Родины, которая вносила и вносит в мою жизнь вдохновение и оптимизм.
Публикацию подготовил Борис Турчинский

Борис Гофман
Федоров - эрудированный человек.
1968 год. Я получаю новое назначение: в 304 полк города Петропавловск-Камчатский. Прихожу в оркестр, чтобы познакомиться с музыкантами. Ко мне подходит старшина оркестра и говорит: «Товарищ майор, музыканты не желают вас видеть в нашем оркестре!”. Я не ожидал такого приема. «Приказ подписан, по-другому не будет», - ответил я.
Конечно, я был огорчен тем, как меня так встретили музыканты, прямо с порога - в “штыки”. Надо было проанализировать, что за этим кроется. Оркестр играл в полку только утреннее построение и вечером развод караулов. Остальное время музыканты играли в домино, карты и, конечно, главным в их жизни были ”халтуры” – похороны и свадьбы. Мой предшественник, дирижер этого оркестра, на все закрывал глаза, ему была безразлична служба, а творчество и подавно. Выслуга - год за три, хорошая зарплата, ну и ладно. Командир полка полковник Федоров не любил музыкантов, да и военного дирижера в придачу. На всех совещаниях и собраниях склонял оркестр как только мог. Было бы в его силах, он бы и разогнал оркестр, но штатное расписание полка не позволяло ему это сделать.
Я сразу взялся за дело, работал много и с интересом. Главное - доказать всем, что оркестр не лишняя единица в полку, и к тому же дать оркестрантам почувствовать, что они хорошие музыканты, могут играть профессиональную музыку и получать от этого удовольствие. Надо чтобы они себя зауважали и гордились тем коллективом, в котором работают. Кроме духового оркестра, я много внимания уделял художественной самодеятельности части. Создал из музыкантов-духовиков оркестр русских народных инструментов - сам обучил музыкантов игре на них. Балалайка, домбра, гусли - все это я знал хорошо. До сих пор помню тот скандал, который подняли некоторые музыканты. Не хотим обучаться игре на этих “деревяшках”, вплоть до увольнения из армии. Для них это была дополнительная нагрузка. Кроме оркестровых репетиций, надо было участвовать в группе сопровождения хора, солистов, ансамбля песни и пляски и т.д. И все это в вечернее время.
Кроме этого я стал писать музыку к национальному корякскому балету «Эмэм Кутх». В 1969 году состоялась его успешная премьера в областном драматическом театре Петропавловска-Камчатского.
Увеличилось число мероприятий с участием коллектива оркестра. Музыканты говорили: ”Этот Гофман, чёрт бы его побрал, замучил нас своим творчеством”.

Однажды комиссия штаба ДВО во главе с командующим генерал-полковником В.Б.Толубко приехала с инспекторской проверкой в камчатской дивизии. В результате проверки наш 304 полк получил двойку. Полковник Федоров в отчаянии. Ему грозит служебное несоответствие, понижение в должности. Это один из лучших вариантов. Командующий ДВО пошел дальше: решил проверить и идеологическую работу в полку. «Ну что ж, Федоров, - сказал он, - хочу послушать твою самодеятельность. Как раз на следующий день был заключительный концерт художественной самодеятельности дивизии, и 80 процентов всей концертной программы состояли из номеров нашего 304 полка.
Концерт состоялся в гарнизонном Доме офицеров. В зале за отдельным столом сидели: Командующий ДВО, начальник штаба округа, руководители города.
На сцене хор нашего полка, оркестровая группа, детский хор, женский хор.
Исполняется величественная кантата композитора В.Рунова “Партии Слава”, хор ”Славься” М.И.Глинки.
Чувствовалась положительная реакция зрительного зала. «Чей это хор? - спросил на весь зал командующий. «Полковника Федорова», - ответил комдив. А когда на сцене появился оркестр русских народных инструментов и мы исполнили «Русскую плясовую», из зала снова послышался зычный голос командующего: «Давно я такого хорошего оркестра не слушал. Чей это оркестр?» «Полковника Федорова, товарищ командующий», - снова ответил комдив. «Федоров - эрудированный человек», - подытожил командующий.
Вот так мой командир полка был спасен от больших неприятностей. С тех пор на всех совещаниях он любовно хвалил оркестр и дирижера.
Бывший «разболтанный» коллектив в 1970 году на Всеармейском конкурсе военных духовых оркестров Советской Армии в Москве занял 1-е место.
Публикацию подготовил Борис Турчинский

Борис Турчинский


Борис Турчинский

Фамилию дирижера Бориса Гофмана я впервые услышал в 1973 году, когда проходил срочную службу во Львове, в оркестре штаба Прикарпатского военного округа.
«Ты разве не знаешь? – удивленно ответили мне, - один из них – Гарри Видомский из Славуты, отличный дирижер, окончил факультет военных дирижеров, а затем - заочно киевскую консерваторию по классу тубы. Всячески поощряет учебу своих подчиненных, сам помогает им в учебе. А главное – при его ходатайстве музыканты в Славуте получают квартиры, он очень заботится о своем оркестре.
А второй – это вообще дирижер-легенда – Борис Ефремович Гофман. Его оркестр из Петропавловска-Камчатского в 1970 году на Всеармейском конкурсе военных духовых оркестров весь Союз «поставил на уши»...

Извините за неакадемичное выражение, но я хорошо запомнил, что слова были сказаны именно эти! Эту фразу люди восхищенно произнесли, рассказывая о Гофмане. А вот имя товарища, который ее обронил, я не запомнил, история ее не сохранила.
…Спустя много лет мне пришлось встретиться с двумя первоклассными музыкантами из Петропавловска-Камчатского - правда, были они из другого оркестра, не «гофманского». Это были Владимир Падун и Петр Сидорчук. Оба этих превосходных трубача после выхода на пенсию (а тогда они были довольно молоды и полны энергии) обосновались в Житомире и работали в житомирском городском духовом оркестре, где я был в то время дирижером.
Они мне много и с восхищением рассказывали об удивительном музыкальном коллективе и дирижере с Камчатки, который смог добиться высоких результатов и удивил многих. И еще я узнал, что Гофман - талантливый композитор, автор более 30 произведений для духового оркестра и даже балета, причем, весьма своеобразного балета, на тему жизни народов Чукотки!
Прошел сорок один год, ни много ни мало! И вот, я в роли летописца, которому, наверное, было суждено поведать музыкальному миру, а скорее - напомнить, что среди нас живет этот залуженный и талантливый человек, помочь вспомнить о его достижениях. А главное - вспомнить о том, сколько он полезного сделал для популяризации и развития духовой музыки! Пройдем же снова вехами его пути.


Знаменитый Всеармейский конкурс 1970 года. Москва

Это был конкурс, на котором здорово отличился дирижер Гофман. А предшествовало конкурсу - вот, что…
1969 год. Аэропорт Шереметьево. Встреча военной делегации одной из братских стран. На летном поле сам министр обороны СССР маршал А.А.Гречко.
Прибытие самолета задерживается… Чтобы как-то скоротать время, Гречко подходит к роте Почетного караула. Пройдя мимо строя, подходит к оркестру. Все знали, что министр с симпатией относился к военным музыкантам, многих военных дирижеров знал лично.
Оркестром почетного караула руководил тогда подполковник Н.М.Зубаревич. «Что нового в военно-оркестровой службе, - поинтересовался у него маршал, - какой сегодня оркестр лучший в Советской армии? Наверное, оркестр штаба Киевского военного округа, где дирижёром Маркус?», - спросил министр. И все сразу увидели, что он хорошо знаком с военными оркестрами и их руководителями.
В свое время Гречко командовал Киевским округом и знал Маркуса, хотя говорят, они были знакомы еще лейтенантами.
«Последний конкурс военных оркестров был в 1960 году», - по-военному четко доложил Зубаревич, - И лучшим был оркестр Ленинградского военного округа. Дирижер Борис Перцев».
«Почти 10 лет не было конкурса», - резюмировал Гречко. Обращаясь к адъютанту, приказал: «Передайте генералу Назарову (Н.М.Назаров был начальником военно-оркестровой службы Вооруженных Сил – Б.Т.), пусть готовит приказ о проведении Всеармейского конкурса военных духовых оркестров, я его подпишу». Обращаясь к музыкантам оркестра, добавил: «Военная музыка - важная составляющая часть жизни нашей армии!».
Тут прозвучала команда: «Рота, смир-р-но!». И все встречающие, во главе с министром обороны, двинулись к трапу только что прибывшего самолета.
И вот, согласно приказу министра обороны А.А.Гречко, в 1970 году в Москву, на Всеармейский конкурс военных духовых оркестров Вооруженных Сил СССР, съехались лучшие коллективы Советской армии. Такие конкурсы проводились раз в 10 лет. Съехались претенденты на победу из 16 военных округов!
Оркестр 340-го полка, где дирижером был майор Борис Гофман, стал победителем в своем Дальневосточном военном округе, а потом в своем «кусте», обойдя многие оркестры. Ему доверили честь выступить в Москве, и не ошиблись: оркестр взял первое место (среди оркестров полков и дивизий). Это был грандиозный успех, о котором заговорили военные музыканты и дирижеры Советской армии.

Справка.
Среди оркестров военных училищ первое место присудили оркестру Киевского военного суворовского училища, дирижер В.Охрименко.
Среди больших составов (штабных оркестров) первое место занял оркестр штаба Киевского военного округа под управлением Э.Маркуса.
Камчатский оркестр показал лучшую строевую подготовку и не было ему равных в исполнении концертного репертуара. Музыканты были - один в один! Многие дирижеры во всем Союзе потом еще долго ставили в пример достижения этого оркестра.


Давно хотелось познакомиться…

Я знал, что Борис Ефремович с 1998 года живет у нас в Израиле, и хотел познакомиться с этим легендарным человеком, но как-то всё откладывалось на потом.
С 2007 года я начал писать о музыке и музыкантах для московского научно-иллюстрированного журнала «Оркестр», затем стал печататься в серьезном израильском музыкальном журнале «Израиль-ХХ1», так что давно пора было написать об этом удивительном музыканте. Но вот только сейчас, получив координаты Гофмана от его бывшего музыканта (и моего давнего друга), кларнетиста Аркадия Гольденштейна, решился – позвоню!
И вот – наша беседа о духовой музыке и не только о ней. Но вначале биографическая справка.

Борис Ефремович Гофман родился 26 марта 1930 года в белорусском городе Гомеле. Военный дирижер, композитор, автор балета «Эмэм Кутх», автор более 30 песен, маршей, произведений для духового оркестра, книги стихов; написал биографическую книгу «Белая ворона».
Окончил детскую музыкальную школу по классу скрипки, школу военно-музыкантских воспитанников в Уфе по классу кларнета (1946). В 1949 году окончил музыкальное училище имени Гнесиных по классу кларнета, а в 1953 году — музыкально-педагогический институт имени Гнесиных, затем — институт военных дирижеров (Москва, 1957).
С 1966-го по 1971 год Гофман служил дирижером военного оркестра на Камчатке. Сочинял марши и пьесы для духового оркестра. Написал много песен на стихи местных поэтов. Особо нужно отметить в его творчестве камчатскую тематику: «Камчатские эскизы», «Алеутские напевы», сборник стихов, автобиографическая книга «Белая Ворона».
Наиболее значительная работа Гофмана как композитора — балет «Эмэм Кутх», написанный по заказу корякского национального ансамбля «Мэнго». На создание балета у композитора ушло почти два года. Борис Гофман обратился к Георгию Поротову, у которого имелась коллекция образцов песенного фольклора ительменов. Одни темы использованы в балете без изменений, другие переработаны, развиты, третьи созданы самим композитором. Каждый герой балета имеет свою музыкальную характеристику.
Музыкальная критика отмечала, что композитору больше удались номера, в которых использованы подлинные национальные мелодии. Наибольший интерес представляет картина в доме Каны. Один за другим появляются гости под звуки народных ительменских мелодий: полный сочного колорита танец «Бакию» с торжественно-праздничной, чуть игривой темой, «Танец с тоншичем». Удачно развивает композитор народную тему в «Воинственном танце», основанном на мелодии «Танца рыбаков». Красочна имитация крика чаек на фоне одинокой валторны. Удачно сочетается с оркестром бубен...
Мэнговцы полюбили музыку своего нового балета. Лучшие сцены балета — танцы «Волны и смерч», «Горе матери», «Грусть и радость Ишшахельс», обрядовые танцы последней картины.
Премьера балета «Эмэм Кутх» состоялась на сцене областного драматического театра 28 октября 1969 года. Оркестром дирижировал автор. Балет имел большой успех у публики.
После Камчатки Борис Гофман до 1983 года продолжал служить в армии, общий армейский стаж у него — 39 лет!
Дирижер военного духового оркестра в Мукачево, затем - Каменец-Подольск, где службу в оркестре военно-инженерного училища совмещал с преподаванием в местном культпросветучилище (1983 год).
Затем переехал в Москву, где преподавал в музыкальном училище имени Гнесиных (1985–1987 годы).
В 1983 году майор Гофман вышел в отставку.
В составе сводного оркестра московского гарнизона Борис Гофман двадцать один раз участвовал в военных парадах на Красной площади!
Воспоминания дирижера Гофмана особенно интересны тем, что это воспоминания столичного музыканта, своими глазами видевшего военно-музыкальную жизнь Москвы со всем ее блеском и даже с интригами.


Творческие достижения дирижера Гофмана

Лауреат конкурсов военных духовых оркестров в Москва, Киеве, Хабаровске, Львове.
Первое место на Всеармейском конкурсе военных духовых оркестров СССР (Москва, 1970). Это самая высокая и наиболее яркая победа дирижера Гофмана и его коллектива из Петропавловска-Камчатского, после службы именно в этом городе и сам дирижер, и его оркестр прославились на всю страну.
Б.Гофман - лауреат премии имени Камчатского комсомола. Награжден пятнадцатью медалями СССР.
…Как-то раз Борис Ефимович неожиданно получил письмо из Киева, от бывшего военного дирижера (Киевское высшее зенитное ракетное инженерное училище), который в 1970 году в Москве на конкурсе был секретарем жюри. «Дорогой Борис Ефремович, - пишет он, - через много лет встретил в Киеве вашего друга Г.В.Ведомского (к сожалению, он недавно ушел из жизни) и получил от него диск с записью выступления Вашего оркестра с Камчатки в Москве, на Всеармейском конкурсе военных духовых оркестров. И хотя прошло столько лет, прослушав запись, скажу: ваше исполнение всех произведений на конкурсе великолепно, вы гениальный музыкант! У вас такая замечательная интонационная чистота, техническая точность исполнения, а главное – музыкальность всех исполняемых произведений. Своими достижениями вы, несомненно, вошли в сокровищницу духового исполнительства. И недаром после конкурса все военные дирижеры Союза ставили в пример вас и ваш оркестр! Владимир Яковенко».


Увы, «не та» династия?

Итак, я прошу Бориса Ефремовича рассказать о своей жизни и о первых шагах в музыке.

- Всё ведь начиналось в Уфе? В военно-музыкальной школе воспитанников? - Хорошо знакомое мне начало музыкальной судьбы, ведь я и сам из “воспитонов”…

- Меня приняли в эту школу, когда узнали, что до войны я занимался на скрипке в детской музыкальной школе. Тем более, что мама моя умерла, а отец фронтовик, это тоже сыграло свою роль при поступлении.
Здесь надо сделать небольшое отступление и рассказать, как интересно и необычно всё получилось: в школу привез меня отец, получивший краткосрочный отпуск с фронта за то, что… проявил там свое профессиональное умение сапожника, ведь на войне требовалось и это, не только геройство в бою.
Отец воевал на передовом Ленинградском фронте в самые трудные 1942-43 годы. Это было тяжелое блокадное время. Мучились и умирали от голода тысячи людей. Продовольственное и вещевое снабжение Красной армии было плохое. Во время боев отец воевал вместе со всеми, а в минуты затишья он садился где-нибудь на опушке леса, где было посветлее, и ремонтировал своим боевым товарищам сапоги, ведь он был из династии сапожников, и отец, и дед его были отличными опытными ремесленниками! Хорошим сапожником стал и мой отец, продолжив семейное дело.
Как-то отца вызвал командир полка и спросил: «Гофман, ты можешь мне сшить сапоги?». «Попробую, но у меня нет материала», - ответил отец. Ему выдали немного хлеба, и он поехал в блокадный Ленинград, где обменял хлеб на материал для шитья сапог.
Когда в декабре1942-го он сшил сапоги командиру и замполиту полка, ему предоставили краткосрочный отпуск для устройства детей, оставшихся без матери (она у нас умерла совсем молодой, в 32 года).
Отец забрал меня и моего брата из детского дома киргизского города Фрунзе (Бишкек) и отвез в Уфу, где у нас были родственники. Потом я оказался в уфимской школе музыкальных воспитанников и с отличием ее закончил. Так мастерство сапожников очень пригодилось, чтобы наша династия обрела новое направление и новое качество – получила и музыкальное направление. Однако, к сожалению, династия сапожников не перелилась плавно в династию музыкантов, никто из моих детей и внуков музыкантами не стал…
Вообще я с уважением и белой завистью отношусь к тем музыкантам, кто из династий и кто знает и может рассказать об этом. Близкие и дальние родственники у них были музыкантами и дирижерами, известными артистами. Ребенок, родившийся в такой семье, впитывает в себя атмосферу искусства. Когда он становится взрослым, то старается продолжить жизненное направление семьи.
Наша семья тоже была династией, но, увы, не музыкальной. Мои прадед, дед, отец, брат были сапожниками, как я уже сказал. Конечно, это отразилось и на моей судьбе, я не только музыкант, но и в какой-то мере «сапожник» тоже, чем немного горжусь. Отец и брат были мастерами высшего класса: один до войны в Гомеле, другой в Курске. Они были уважаемыми людьми. И я уверен, что лучше быть отличным сапожником, чем посредственным музыкантом. И иногда судьба делает такие зигзаги, как в моем случае, что именно благодаря мастерству сапожника вдруг рождается… новый музыкант!


Уфимская военная школа музыкантских воспитанников

В школу меня приняли, когда первый семестр уже закончился. Это был первый год создания УВМШ, и фактически мы были детдомовцами в военной форме. Обмундирование – солдатское хлопчатобумажное, ботинки с зелёными обмотками, зимой – солдатская шинель и шапка, летом – пилотка, всё было по-военному. Питание как у солдат, по «второй норме», это значит, без белого хлеба, масла, компота и других «изысков» того времени.
По вечерам, когда командиры и офицеры-воспитатели уходили домой, а оставшийся дежурный находился в своей комнате на втором этаже школы, начинались «торговля» и обмен. Слышались голоса: «Меняю пайку (хлебную) на две!», «Меняю солёный огурец на пайку!», «Папироса за один кусочек сахара!». Вот такое детство было у меня…
…Приняли меня по специальности «кларнет» в класс преподавателя Х.В.Файзулина – дирижёра башкирского театра оперы и балета. В своё время он закончил московскую консерваторию по классу кларнета у профессора Розанова, который написал много произведений и теоретических работ, особенно известна его «Начальная школа игры на кларнете». Её знает любой кларнетист. Позже Файзулин окончил дирижерское отделение и работал в оперном театре Уфы. В школе преподавал по совместительству.
Распорядок дня у нас был военный. Подъём, физзарядка, завтрак, занятия по общеобразовательным предметам. После обеда занимались музыкальными и военными предметами, а вечером была самоподготовка.
Весной 1944 года школа стала типа суворовской: красивое обмундирование с нашитыми погонами и блестящей окантовкой, хромовые сапоги, девятая норма питания, которая значительно лучше второй, солдатской.
До получения хромовых сапог шёл, бывало, по центральной улице Уфы в ботинках с обмотками и форсил перед девчонками своей военной формой. Но, бывало, обмотка предательски разматывается, а я и не замечаю. Спохватывался, когда встречные прохожие добродушно улыбались мне, а я готов был провалиться сквозь землю от стыда. Мне казалось, что это конец света. И я злясь на дурацкую обмотку, багровый, удалялся прочь.
В школе познакомился со Славой Арсеном, с которым впоследствии дружил много лет. Он приехал к нам из полкового оркестра, который располагался в посёлке Алкино под Уфой. Там он был барабанщиком и дружил с девочкой (дочерью командира полка). Она была прекрасна, и у них была любовь «до гроба». И напоминала она мне романтический персонаж из кинофильма «Аршин мал-алан» – Гюльчохру. Тогда этот фильм привозили к нам в школу.
Как-то я познакомился с ленинградским композитором Розенфельдом, который был в школе библиотекарем, а в Уфе оказался в эвакуации. Он написал довольно сложный дуэт для двух кларнетов. На экзамене в конце первого курса мы с воспитанником Плехановым сыграли его, и нас перевели, минуя второй курс, сразу на третий.
Контакты со Славой несколько ослабли: он был в спальне второго курса, а я – третьего. Правда, общеобразовательные предметы за седьмой класс мы посещали вместе.
У нас был полный интернационал. Друзья у меня были и татары, и башкиры, и русские. Жили мы дружно. Офицеры и преподаватели относились к нам одинаково. Меня даже считали талантливым. Обучение общеобразовательным, музыкальным, военным предметам, наряды, дежурства, уборка, занимали весь день, и я мечтал во время вечерней поверки о том, чтобы скорее лечь в свою постель на втором ярусе солдатской кровати и уснуть после напряжённого дня.
9 мая 1945 года мы проснулись в пять часов утра, и когда нам сообщили, что война окончена, прыгали на кроватях и кричали «Ура! Ура!». Утром школьным оркестром играли в центре города. Люди ликовали. В этот день в школе нас кормили вкуснее, чем обычно. Все поздравляли друг друга с Днём Победы.
После школы я получил аттестат с отличием и похвальную грамоту. Объявили о том, что меня направляют в образцовый духовой оркестр военной академии имени Фрунзе, в Москву.
Мы разъезжались по местам службы в армии. Прощай, школа! Прощайте, командиры и преподаватели! Прощай, мой друг Слава Арсен – тебе ещё целый год учиться!
Казалось, нас провожала вся Уфа. Играл оркестр, и вся толпа шла до вокзала, хотя это было довольно далеко.
Загудел паровоз, и мой поезд двинулся по маршруту Уфа-Москва, прощай, Уфа! Прощай, Башкирия, с твоими зимними холодами, с ветрами, с твоим чудесным праздником сабантуй, в коем мы ежегодно участвовали в живописном лесу на берегу реки Белой.
Сегодня я знаю, что гордостью нашей школы являются ее выпускники, такие, как А.Х.Махмутов, академик Академии наук Башкорстана, основатель экономической школы республики, Э.М.Саитов - народный художник республики Башкорстан, Р.О.Багдасарян, кларнетист, народный артист Российской Федерации, профессор Московской академии музыки имени П.И. Чайковского. Ш.Г.Низамутдинов – тромбонист, профессор, заслуженный деятель искусств Татарстана. Г.А.Струве, выдающийся педагог, который долгие годы был главным хормейстером московской хоровой капеллы, народный учитель СССР, народный артист СССР.


Москва-1946

- Москва - как она встретила Вас?

- Утром поезд пришёл в Москву, на Казанский вокзал. Нас встречали представители военных образцовых оркестров. Это для них прибыло пополнение – отличники военно-музыкальной школы из Уфы, для оркестров академии имени Фрунзе, артиллерийской академии, военно-воздушной академии.
В академию Фрунзе попали два валторниста – Зарипов и Нафиков и я – кларнетист. Дирижером образцового оркестра академии был подполковник Чижов. Я сыграл ему на прослушивании «Полет шмеля» Римского-Корсакова, и Чижов посадил меня за 3-й пульт 1-го кларнета, что совсем неплохо (группа кларнетов в оркестре состояла из 21-го кларнетиста!).
…Мы ехали по Москве и любовались широкими и красивыми улицами и площадями, знакомыми по кинофильмам и снимкам в газетах. Недавняя война в столице уже не ощущалась, но кое-где внизу домов ещё оставались надписи: «Бомбоубежище».
Приехали в Хамовники (Хамовнические казармы), где располагался, наряду с другими подразделениями, оркестр академии. Нас встретил сам дирижёр и представил нам сержанта сверхсрочной службы, в распоряжение которого мы передавались. У него было рябое лицо и большой красный нос. Невооружённым глазом видно было, что это… пьяница.
Командовал он тридцатью воспитанниками и никогда не знал, кто присутствует, а кто отсутствует. В это время полк МВД, где служил мой отец, как раз перевели в город Бологое, неподалеку от нас. Я бросил все и «зайцем» поехал к отцу, - ведь мы не виделись почти два года!
Отсутствовал я дней десять, а приехав, спросил у ребят: «Меня не искали?». Мне ответили: «Нет…».
Был неимоверный бардак, иначе не скажешь! Доходило до того, что некоторые воспитанники занимались… ночными грабежами квартир, а утром не стеснялись рассказывать нам о своих похождениях и о добыче. Воспитательная работа с нами не проводилась. Мы были предоставлены самим себе.
Дирижёр часто приходил на службу выпившим, а уходил и вовсе пьяным. На репетиции оркестра нас не допускали под тем предлогом, что мы ещё не подготовлены. «Музыкантов и так много (их было человек 60) - занимайтесь!».
В академии я переходил от пульта к пульту, постепенно продвигаясь к месту солиста оркестра. Прошло время, и я исполнил соло в «Шexeрезаде» Римского-Корсакова, Затем заболел солист - и я уже играю три каденции во второй рапсодии Листа.
Вскоре я – помощник солиста, второй среди многочисленной группы кларнетов. А еще немного времени спустя я уже солист оркестра. Отдельная благодарность за наш профессиональный рост Сергею Александровичу Панфилову, также нашему дирижеру. Он очень много внимания уделял молодым музыкантам. Из воспитанников оркестра солистами стали Борис Володин – баритон, Михаил Володин – тенор, Фава Голумбович и я - кларнет. К личности Панфилова еще стоит вернуться. Он того заслуживает!


Училище имени Гнесиных

- Такой балаган был в вашем оркестре в Москве! Вот это да! И это в столице?!

- Невероятно, но факт. И тогда у меня созрело желание учиться в престижном музыкальном училище имени Гнесиных.
Нет худа без добра, но иной раз не бывает и добра без худа. В школе воспитанников не заметили моего отсутствия и меня не ругали, но из-за отлучки для встречи с отцом я не успел на экзамен в Гнесинку. Что делать? Еду в училище и нахожу заведующего отделом духовых инструментов Михаила Иннокентьевича Табакова. О, это был корифей духовой музыки! Я разволновался, увидев его. Передо мной стоял видный человек лет 65.
Мне посоветовали к нему обратиться, но он со мной разговаривать не стал, а пробурчал: «Все экзамены закончились. Придёте на будущий год». Ну, совсем как в фильме «Приходите завтра!».
Знакомые музыканты подсказали мне домашний адрес Михаила Иннокентьевича, а наш дирижёр подполковник Чижов, его бывший ученик, дал рекомендательное письмо. Отправился я на Малую Бронную, в дом, на первом этаже которого жил Табаков. На солидной тяжёлой двери было написано: «Заслуженный деятель искусств РСФСР М.И.Табаков». Тогда мне не был знаком какой-либо другой музыкант-духовик с таким высоким почётным званием – это было очень солидно! Не удивительно поэтому, что когда я подошёл к двери, меня стала бить дрожь, затряслись коленки.
Я был должен встретиться лицом к лицу с человеком, о котором ходят легенды. Во-первых, его ученики, музыканты-трубачи, были лучшими в СССР. Во-вторых, интересно, что в начале века Табаков был воспитанником оркестра царской армии. Позже – поступал в петербургскую консерваторию, но его не приняли, потому что он был евреем. Тогда он сменил фамилию и крестился – стал «русским», вот такова была тяга человека к музыке, что он даже отказался от своего имени и веры отцов, его «религией» была музыка.
(Настоящая фамилия Михаила Табакова – Лимончик. Его очень хорошо знали и помнили музыканты и в старой, и в новой его ипостаси, я немало слышал о нем, когда служил и работал в Одессе, откуда Табаков родом – Б.Т.)
На следующий год Михаила Табакова приняли в консерваторию по классу трубы. Я не буду вдаваться в подробности его учёбы, известно, что он закончил консерваторию с золотой медалью, а на выпускном экзамене играл «Боже, царя храни» в высоком регистре. И вообще, кто из духовиков не знает «Прогрессивную школу для трубы» Табакова, которой не миновал ни один трубач? Его перу принадлежат концертные пьесы, этюды, переложения для трубы...
И вот я стою около его двери и боюсь нажать кнопку звонка... Решился. Дверь открыл сам Михаил Иннокентьевич. Не могу слова вымолвить. Красный, как рак, сую ему рекомендательное письмо от моего военного дирижёра и, растерянный, стою. Вспомнив, что мы уже встречались, Табаков сказал просто: «О старый знакомый! Проходи»
Квартира оказалась однокомнатная, тёмный интерьер, чёрная старинная мебель, чёрный круглый стол посреди комнаты, по стенам – стеллажи с множеством книг и нот.
Я коротко рассказал Табакову о том, что был в детдоме, а сейчас воспитанник оркестра. Видно, дрогнуло у него сердце, вспомнил и свою юность. Угостил меня чаем. Письмо от Чижова он даже не читал. Я ему рассказал о себе, о родителях, о детском доме, о школе музыкантских воспитанников в Уфе. Он мне тоже рассказал, что был воспитанником, а в дальнейшем закончил Петербургскую консерваторию.
Не вскрывая рекомендательного письма, позвонил завучу музучилища имени Гнесиных и сказал: «Мария Ивановна, мы как-то говорили о Гофмане. Он принят!». Но это было не всё. Мне он сказал, чтобы я через пару дней пришёл к нему в класс, и он меня прослушает.
Времени было мало. Готовлю концерт Вебера и этюд. Блеснуть «Полётом шмеля» не мог, так как я его не повторял и шмель «улетел» – я его подзабыл и за пару дней восстановить, конечно, не мог. Прихожу в новое здание Гнесинки, поднимаюсь на четвёртый этаж, где в одном из классов, с такой же табличкой, как на двери квартиры, написано «Табаков» и перечислены все регалии.
К моему удивлению, он не стал слушать концерт и этюд, а попросил сыграть гамму соль-мажор в три октавы (это почти весь диапазон кларнета). Стаккато, проще говоря. Это был такой мастер, что для него достаточно было сыграть совсем немного, чтобы он определил, чего музыкант стоит, и, как видно, я ему понравился.
«К Штарку в класс хочешь?» - спросил Табаков.
Ну, еще бы! И Табаков, и Штарк – это легенды музыкальной культуры, корифеи духового исполнительства, кто бы не хотел учиться у них!
Это была мечта каждого кларнетиста – учиться у знаменитого педагога Александра Леонидовича Штарка! Его ученики играли в оркестре Большого театра (например, Бессмертный), в оркестре ансамбля танца (Рубинштейн, который спал по ночам на столах в классах, лишь бы только учиться у Штарка), в первом знаменитом квартете народной музыки (Назарук); профессор Николай Мозговенко - тоже ученик Штарка... Александр Леонидович Штарк – автор учебных пособий, различных переложений произведений русских композиторов для кларнета. Кроме Гнесинки, он работал кларнетистом-концертмейстером Государственного симфонического оркестра СССР.
Мне повезло учиться в Гнесинке, когда еще там работали Елена Фабиановна Гнесина и ее брат Михаил Гнесин!


На занятия… в самоволку

- Борис Ефремович, слышал я, что на занятия в Гнесинку вам приходилось… уходить в самоволку из академии Фрунзе…

- Да. Сейчас расскажу, как это было. Начались занятия в училище. У Штарка обучалась группа одарённых кларнетистов: четверо из института имени Гнесиных, уже названные – Бессмертный, Назарук, Мозговенко, Рубинштейн, и двое из музыкального училища – Смагин и я.
В основном, мы со Смагиным приходили на урок к Штарку и слушали исполнение ...........

Последний дирижер Чернобыля

Очерк Бориса Турчинского

Ганапольские – династия музыкантов

«Самый лучший подарок, что может подарить судьба – это встреча с людьми, которым мы говорим «спасибо, что вы были в моей жизни».

Эта житейская мудрость в полной мере относится и к личности Михаила Самойловича Ганапoльского, дирижера духового оркестра из Чернобыля. Прекрасного музыканта, наставника молодежи.
А еще он был очень теплым человеком, который, как мог, всегда помогал другим. И «рычаги» доброй заботы о людях у него были свои. Дирижер оркестра и уважаемый фронтовик, с мнением которого считалось в городе местное начальство. Его помнят многочисленные друзья, коллегии и ученики, конечно же, по-особому помнят его дети и внуки, продолжатели дела.
Михаил Самойлович Ганапольский – глава музыкальной династии, был от природы не только одаренным музыкантом, но и подвижным и деятельным человеком, любознательным, общительным. Своих детей и внуков приучал он к труду с малых лет, постоянно водил с собой в лес по грибы и ягоды, чтобы с детства прониклись они красотой родной природы.
Особенно он любил возиться с внуками, играл с ними в разные игры, вместе с ними пел песни, устраивал соревнования. Причем играл наравне, прыгал и бегал. Дети, пытаясь подражать ему и не отстать, заводили веселую возню.
К нему всегда тянулась ребятня, он знал много смешных историй, веселых рассказов. Вся семья унаследовала музыкальный дар Ганапольского старшего.


Зарекался музыкант за перо браться...

…Уже не первый год пишу я очерки о коллегах-музыкантах и их наставниках, о тех, кто оставил значительный след в культуре. Накопившийся материал вылился в книгу под названием «Такая музыка звучит у нас в судьбе», недавно вышедшую в Иерусалиме.
После выхода книги подумалось, на этом пока всё! Рубеж достигнут, этап пройден и стоит остановиться, как будто бы обо всех замечательных коллегах уже написал. Но я ошибся. Ведь жизнь продолжается, и она дарит новое вдохновение, которое вызвано знакомством с творчеством очередного замечательного музыканта, оставившего большой след и в музыке, и в судьбах музыкантов.
Вот замаячила интересная персона музыканта Ганапольского, и мною уже овладевает писательский зуд, так хочется написать и о нем тоже! Поэтому, всем, кому я говорил, что больше не притронусь «к перу», говорю, что беру свои слова обратно, уж извините...


Богатый материал – он часто рядом

А появился этот материал о династии Ганапольских у меня так. Уже третий год со мной в коллективе консерватории израильского города Петах-Тиквы работает Владимир Ганапольский. Выпускник Киевского музыкального училища имени Глиэра и Киевской академии музыки имени П.И.Чайковского, прекрасный трубач, ученик известного украинского преподавателе трубы А.Чуприны.
Киевская школа трубачей имеет очень высокую репутацию на пространстве бывшего Советского Союза, и не только. Достаточно назвать такие звучные имена представителей этой школы, как В.Яблонский, Н.Бердыев, Ф.Рыгин, В.Кафельников, А.Чуприна, К.Немечек, И.Кобец, В.Посвалюк, Ф.Д.Левитас, В.Еременко, и много других.
Многие из этих музыкантов – лауреаты всесоюзных и международных конкурсов исполнителей на духовых инструментах. Они прославили киевскую консерваторию, и этим определили как бы особый знак качества: «На трубе учился в Киеве» – это звучит весомо! Это еще и пропуск, если хотите в любой коллектив самого высокого уровня.


Навеяла книга

Как и многим моим друзьям, дал я почитать свою книгу о музыкантах и Владимиру Ганапольскому. Через несколько дней, видимо, под впечатлением прочитанного (а для меня, как для автора, это самое главное, значит, за душу тронуло, всколыхнуло и свое, личное!), Владимир мне говорит: «Борис, я хочу рассказать тебе о нашей семье, настоящей музыкальной династии. Это очень интересно, особенно, что касается моего деда. В свое время о нем даже была большая статья в газете союзного значения «Труд».
Статья посвящалась творчеству М.С.Ганапольского, его успехам на культурном поприще и достижениям народного духового оркестра Чернобыля, которому дед уделял самое важное место в своей жизни.
Люди постарше, конечно же, помнят эту газету – «Труд». До начала девяностых годов она являлась печатным органом ВЦСПС. В 1990 году тираж газеты составил 21 с половиной миллиона экземпляров, что является рекордом! Попасть на страницы этой газеты в те годы было почти немыслимо: газета писала действительно исключительно о самых-самых заметных, выдающихся людях.
Газету эту, рассказывал с гордостью дед внукам, зачитывали всем музыкальным миром Чернобыля и как говорится, до дыр.
Вот так, слушая день за днем, рассказы Владимира Ганапольского про его выдающегося деда, а мы работаем бок о бок четыре раза в неделю, я понял, что поневоле стал обладателем богатейшего материала, который в литературном изложении будет интересен очень многим. Итак, вот рассказ прямого наследника музыкальной династии, внука.

Про деда – внук, наследник династии

Мой дед, Михаил Самойлович Ганапольский, был одним из организаторов духового оркестра в Чернобыле, и эту эстафету он получил от своего наставника Ивана Григорьевича Кирилуша, интеллигентного и образованного человека, одарённого музыканта, обладающего еще и поэтическим даром.
Интересно, что Ганапольский начал играть у Кирилуша еще ребенком в оркестре Дворца пионеров, на баритоне. Именно Ивана Григорьевича Ганапольский считал своим учителем и наставником. Он для него был идеалом и еще тогда молодой Михаил во всем старался походить на своего учителя. Все, что связано с развитием духовой музыки в Чернобыле, относят к этим двум прекрасным энтузиастам своего дела, безмерно влюбленным в духовую музыку.
Это был великолепный оркестр, в котором принимали участие стар и млад: абсолютно всех брали туда, лишь бы человеку хотелось выразить себя на инструменте, а ведь музыке, как известно, все возрасты покорны.
Активно поддерживали оркестр и преподаватели местной музыкальной школы. Под чудесные мелодии городского духового кружились пары на вечерах отдыха на Замковой горе. «В городском саду играет духовой оркестр, на скамейке, где сидишь ты, нет свободных мест…», - помните? Как будто про этот самый городок сказано, с его танцплощадкой и его оркестром.
Оркестр Чернобыля непременный участник всех демонстраций в городе. В 1963 году духовому оркестру, который возглавлял М.Ганапольский, было присвоено почетное звание «Народный духовой оркестр». А в 1967 году коллектив подтверждает это свое высокое звание и становится лауреатом Всесоюзного фестиваля народного творчества.
Для жизни коллектива настает самый интересный период активной зрелости и подъёма его творческого потенциала.
Чернобыльский оркестр демонстрирует свое искусство не только в своем городе, но и выступает с концертными программами в Киеве, Чернигове, Житомире, Василькове, Белой Церкви и других городах Украины. Важным событием в жизни музыкантов были отчетные концерты коллективов, носивших высокое звание «народный» во Дворце культуры «Украина» (1976-й,1980-й и 1984-й годы).
О высоком исполнительском уровне оркестра говорит программа его последнего выступления: А.Бабаев, «Концертная рапсодия», М.Лысенко, «Тарас Бульба», Е.Воробьев, Музыкальная картинка «Зимушка» (инструментовка С.Райхштейна), В.Агапкин, «Прощание славянки» в концертном исполнении, «Галоп» из оперетты «Сын клоуна» И.Дунаевского, С.Чернецкий, «Концертная полька для двух корнетов», Г.Свиридов, музыкальная иллюстрация по повести А.С.Пушкина «Метель» и другие произведения.
М.С.Ганапольский со своим оркестром участвовал во всех конкурсах духовых оркестров в Киеве. Дважды был лауреатом конкурса украинского телевидения «Солнечные кларнеты». А на эту передачу приглашали лучших из лучших. Рейтинг у программы был очень высокий.
От себя скажу, что я сам в 1968 году, будучи студентом музыкального училища, участвовал в этой программе в составе вокально-инструментального ансамбля «Юность» житомирского городского дома культуры под управлением Михаила Некрича, и могу засвидетельствовать, что все коллективы из многих городов Украины, в разных жанрах принимавшие участие вместе с нами, были на очень высоком профессиональном уровне, хотя и назывались самодеятельными – (Б.Т.).
Многие музыкальные коллективы в бывшем Союзе (так было, кстати, и в спорте), совершенно неправильно назывались самодеятельными, так как в них принимали участие много профессиональных музыкантов, которые, естественно, получали за это деньги, в обход закона, а закон этого, конечно же, не предусматривал.


Помнят оркестр по-доброму

А вот что вспоминает бывшая жительница Чернобыля, работавшая в те годы в местной районной газете, Неонила Цыбульская, которая теперь живет в Днепропетровске.
«Я часто бывала на концертах в чернобыльском доме культуры, где свое искусство по разным знаменательным датам, как было принято то время, показывали художественные коллективы города. Конечно же, наш духовой оркестр было всегда интересно слушать. И не ошибусь, если скажу, что жители нашего небольшого города с нетерпением ждали этих выступлений. В нашем городе почти все знали друг друга. Смотришь, а твой сосед или сослуживец играет в оркестре. Правда, интересно?! Это был слаженный коллектив под руководством опытного маэстро. Не знаю почему, но в моей памяти всплыло, как они прекрасно играли сюиту Г.Свиридова по повести А.С.Пушкина «Метель», (я так люблю Пушкина и музыку Свиридова, что прослезилась, значит, и исполнение было превосходным), а затем без перерыва перешли на «Лезгинку» из балета «Гаянэ» Хачатуряна. И еще одно выступление помню, только год
запамятовала, где, кроме всего, с оркестром пели мои знакомые, можно даже сказать, подруги. Это дуэт в составе В.Дяченко и М.Ярошенко, а еще наша землячка Надежда Савельева, которая много лет работала в Национальном заслуженном академическом народный хоре имени Веревки. Ну, просто было здорово!».


«Солнечные кларнеты»

Вспомним, каким был этот знаменитый конкурс, в котором не раз принимал участие коллектив Ганапольского. Вспомним не просто так, а чтобы вместе порассуждать на примере лучших образцов прошлого, каким наше телевидение теперь стало, по сравнению с тем, каким оно было, и каким ему вообще-то надлежит быть. Вот мнение телепродюсера Вадима Табачука.
«Если коммерческое телевидение неполноценно, можно даже сказать, в какой-то мере ущербно, потому что ему обязательно нужны для работы деньги, а их нередко не хватает, то государственное тоже не идеально – потому что в этом случае работают уже не столько деньги, сколько силовое давление, и такому телевидению обязательно нужен надсмотрщик с плеткой, и не всегда этот надсмотрщик при том, что зорок, еще и мудр».


Общественное телевидение должно служить не политикам или денежным мешкам, а нам с вами. Его дело — объективная всесторонняя информация (я не хочу смотреть краткую выжимку, купленную подешевке у западных информагентств). А еще нам нужно производство высококачественных просветительских, детских, развлекательных, музыкальных, спортивных и прочих программ, которые на коммерческих каналах практически вымерли. И лучшее кино нам нужно, в том числе документальное и научно-популярное. Хочу, чтобы на телеэкран вернулись, например, «Солнечные кларнеты», я редактировал эту передачу, когда работал на государственном телевидении. Пусть у нее будет другое название, но мы не можем обойтись без нашего музыкального богатства —
такого во всей Европе не сыщешь. Та передача вызывала несомненный интерес у тысяч зрителей по всей Украине. О ней можно сказать лишь одно: браво! – и только.


Три товарища

-Владимир, с кем дружил Михаил Самойлович? – вопрос внуку.

-Знаешь Борис, много у него было друзей, но очень близких не так уж… Пожалуй, назову, и не ошибусь, только три фамилии: это замечательный кларнетист, преподаватель из киевского музыкального училища, прекрасный человек Ф.Я.Чабан. Он очень много сделал для становления и развития кларнетовой школы на Украине. Дед часто с ним консультировался по многим музыкальным вопросам, вплоть до репертуара своего оркестра. И.А.Шпицберг, в прошлом военный дирижер одного из киевских военных оркестров, выйдя на заслуженный отдых, он продолжал работать в киевском музыкальном училище, был заведующим заочным отделением, руководил духовым оркестром училища и очень преуспел в этом. В 1975 году на республиканском конкурсе духовых оркестров училищ Украины -завоевал 1 место. И еще один замечательный и умный человек был у него в друзьях – О.П.Белофастов директор киевской специализированной музыкальной школы-десятилетки им.Н.В.Лысенко С его мнением дед очень считался. Как в вопросах музыки, так и во многих других. Это был грамотнейший человек, необыкновенно эрудированный, причём во многих областях искусства, не только в музыке. Эти три товарища были и друзьями, и хорошими добрыми советчиками Михаила Самойловича.
Часто бывали в Чернобыле, не раз слушали игру оркестра на репетициях и подсказывали, честно, критично, но и, не задевая самолюбия деда. Как такого иногда не хватает нам теперь! Кроме руководства оркестром, Михаил Самойлович преподавал в музыкальной школе, был заведующим духовым отделом, вел занятия в школьном духовом оркестре. Многие выпускники Михаила Самойловича впоследствии стали выпускниками музыкальных училищ и консерваторий.


Тот черный апрель…

Счастливая жизнь в Чернобыле закончилась внезапно… Черный апрель 1986 года. Случилась трагедия мирового масштаба. Дальше вы знаете, что было... Увы, после этого нет ни школы, ни оркестра, ни самого города. Ужасная трагедия подкосила Михаила Самойловича во всех отношениях: не стало вдохновения, пошатнулось и здоровье. Он лишился любимого детища, которому посвятил значительную часть своей жизни. Все обрушилось в одночасье! Ему едва за шестьдесят, самые продуктивные годы умудренного опытом человека, ему бы творить и творить, а творить негде, будто сама земля ушла из-под ног!..
Были потом работа в музыкальной школе города Белой Церкви, без дела дед не сидел, но это всё уже не то. Тот творческий стимул и неиссякаемая энергия, связанная с организацией репетиций, планированием репертуара, заботой об участниках коллектива, с концертами и многое, что ему было интересно и дорого – все ушло в небытие.
Осталась до конца его дней горечь непредсказуемости судьбы.


Михаил Ганапольский: путь в музыке и в жизни

-Владимир, расскажи нам биографию Михаила Самойловича, твоего деда.

-Он родился в 1924 году, а умер в 2005-м. В 1942 году был призван в действующую армию. Дошёл до Берлина музыкантом оркестра.

-Что он тебе рассказывал об этих годах?

-Сороковые-роковые военные годы! Сначала он был снайпером, военная профессия эта очень опасная, дед чудом выжил, так как охотишься за врагом и стреляешь не только ты, но и тебя выслеживают. А в 1943 году он попал в оркестр, с которым в 1945 году принимал участие в боях за Берлин. Имеет многие правительственные награды, их 19, и, как он сам рассказывал, самая дорогая для него, была медаль именно «За взятие Берлина», хотя, кроме нее, были у деда и медаль «За освобождение Варшавы», и орден «Отечественной войны» второй степени, и орден «За мужество».
«Когда мы брали Берлин, - рассказывал дед, - немцы вовсе не были сломлены! Немцы стояли насмерть, наверное, как и советские солдаты под Сталинградом. Сколько же наших солдат погибло при взятии этого злополучного Берлина! На войне музыкальный взвод – это была часто похоронная команда, или же мы помогали бойцам, подносили снаряды. На это тоже надо было иметь выдержку и крепкие нервы. Даже в этих условиях, мы умудрялись в редкие минуты затишья поиграть для солдат и в основном лирическую музыку, так что, это неправда, что, когда пушки грохочут, музы молчат. Конечно, состав оркестра был неполным. Так что на большие музыкальные «полотна» не замахивались, да и у нас были потери тоже, и без того неполный состав оркестра редел. Играли вальсы и марши. Хотели что-то с певцами исполнить, какие то популярные на то время песни, но певцов не нашли. Там такое творилось, в Берлине, трудно передать словами! Не до пения было. Помню свои ощущения после объявления о полной капитуляции Германии и о нашей победе над фашистами: «Кончилась война, и я остался жив!», - радостно звучала в мозгу одна лишь эта мысль».
Дед очень любил марш «Прощание славянки» и часто его напевал. Всегда и во всех оркестрах, где он был руководителем он обязательно включал этот марш в свой репертуар.

Справка.
Автором бессмертного произведения, марша «Прощание славянки», был военный дирижер, тогда эта должность называлась военный капельмейстер, Василий Иванович Агапкин. История написания такова. Это произошло в Тамбове, осенью 1912 года, когда началась Первая Балканская война. Капельмейстер Агапкин видел проводы новобранцев и добровольцев, идущих на помощь братским славянским народам, переживание матерей, жён, слёзы молодых девушек, прощавшихся с любимыми. Наплыв чувств, охвативших 28-летнего композитора, в одно утро был положен на нотную бумагу, а партии разыграны с музыкантами полка.
А вот что еще, я нашел на странницах интернета об этом удивительном марше:
По мнению историков, название марша «Прощание Славянки» происходит от названия симферопольской речки Славянка, на берегу которой находились казармы Литовского полка. По распространенной легенде первый, кому В. Агапкин показал ноты своего произведения, был капельмейстер Литовского полка Милов. Указав Агапкину на некоторые шероховатости и показав, как их лучше исправить, он посоветовал ему отвезти ноты в Симферополь, где проживал известный в то время в музыкальных кругах Яков Иосифович Богорад, совмещавший службу капельмейстером в 51-м пехотном Литовском полку с весьма широкой нотно-издательской деятельностью. Богорад помог записать клавир и оркестровал марш, а также придумал название «Прощание славянки». Вскоре после этого в симферопольской типографии была напечатана первая сотня экземпляров нот. На обложке этого первого издания изображена молодая женщина, которая прощается с воином, вдали видны Балканские горы и отряд солдат. И надпись: «Прощание славянки» новейший марш к событиям на Балканах. Посвящается всем славянским женщинам. Сочинение Агапкина».
Яков Иосифович Богорад расстрелян в числе прочих евреев Симферополя 12 или 13 декабря 1941 года, в противотанковом рву на 11-м километре Феодосийского шоссе.

Было несколько авторов слов, а вот они, слова марша последние:

Этот марш не смолкал на перронах,
Когда враг заслонял горизонт.
С ним отцов наших в дымных вагонах
Поезда увозили на фронт.
Он Москву отстоял в сорок первом,
В сорок пятом — шагал на Берлин,
Он с солдатом прошёл до Победы
По дорогам нелёгких годин.

Вполне понятно, что знаменитый марш напоминал Михаилу Самойловичу годы войны, день Победы 1945 года в Берлине, бередил ему душу.
Маршу исполнилось более 100 лет! Кстати, полковник Василий Агапкин был главным дирижёром сводного военного духового оркестра на историческом параде 7 ноября 1941 года, когда участники парада после прохождения по Красной площади отправлялись прямо на фронт. Этот момент запечатлен во многих кинохрониках.

-Дед меня много просвещал в том, что касается духовой музыки, что касается дирижёров и музыкантов различных оркестров, композиторов, пишущих для коллективов этого жанра. И мне это было интересно. Я всегда думал с гордостью про себя и про деда: мы оба музыканты, мы коллеги! Его знали и ценили музыканты и дирижеры военных оркестров Киева. А больших оркестров в то время насчитывалось в столице республики более десяти и все с высоким уровнем исполнительской игры. Так что, я видел профессионализм деда в сравнении, на примерах понимал, чем так высок его уровень.

-Расскажи о последователях Михаила Самойловича, то есть, о вашей музыкальной династии. Начало, как уже сказано, положил дед, которого ты боготворишь, это видно по тому, с каким почтением ты к нему относишься, ведь именно он тебя приобщил к миру музыки.

-И не только меня. Мой отец профессиональный саксофонист, двоюродный брат Александр – замечательный кларнетист, тоже закончил Национальную музыкальную академию в Киеве и сейчас солист оркестра Национального театра оперы и балета Украины, а в этом году начал преподавать и в Национальной музыкальной академии. Я горжусь его успехами!

-Володя, в 1991-году после окончания восьми классов ты поступил в Киевское музыкальное училище имени Глиэра, в класс замечательного трубача-методиста И.М.Кобеца, автора многих переложений для трубы, очень хорошей и полезной школы игры на трубе. Дальше – академия музыки, ты в классе уже известного исполнителя А.Чуприна, солиста оркестра Национального театра оперы и балета. Кто и что еще, кроме твоего деда, повлияло на твое становление как музыканта?

-Безусловно, в первую очередь, – мой дед, далее, Исаак Маркович Кобец, а также Александр Алексеевич Чуприна. Два талантливых педагога и методиста.


«Сегодня ты играешь джаз…»

-А теперь немного о твоем отце. Алекасндр Ганапольский—сын Михаила Самойловича Ганапольского. Профессиональный саксофонист.

-Он закончил Киевское музыкальное училище имени Глиэра по классу кларнета у известного на Украине преподавателя Ф.Я.Чабана, который за годы своей педагогической деятельности воспитал целую плеяду высококвалифицированных музыкантов. Но мечтой самого Александра был не кларнет, а саксофон.
Дело в том, что в те годы не было классов этого инструмента ни в училищах, ни в высших учебных музыкальных заведениях. Одной из причин, было, если мягко сказать, плохое отношение к этому инструменту в верхних эшелонах власти. Странно, да? Вроде бы, что за дело занятым и важным правительственным чинушам до одного из видов духовых музыкальных инструментов?
Был такой в Кремле политический деятель – А.А.Жданов, который, можно сказать, командовал всем идеологическим фронтом СССР, а значит и культурой. Говорят, сам не чужд был исполнительству, даже мог на рояле исполнить «Собачий вальс». Тем самым приводил в умиление политбюро. Не знаю, по каким причинам, но невзлюбил Жданов саксофон. Известно его резкое высказывание насчет саксофона «От ножа до саксофона – один шаг».
Эта страшилка была услышана всеми, кто по долгу службы был наделен правом решать, кто играет и что играть. Меня все это до сих пор и удивляет, и возмущает. И, несмотря на то, что Жданов умер в 1948 году, последствия этого глупого высказывания насчет ножа и саксофона ощущались до середины 70-х.
Звучание саксофона ассоциировалось с буржуазным образом жизни, никак не иначе. А если учесть что саксофон еще и один из основных инструментов джаз-оркестров, то картина получалась совсем печальная. В воздухе носилась фраза «Сегодня ты играешь джаз, а завтра родину продашь». Лишь Леонид Утесов смог отстоять перед министерством культуры СССР наличие саксофонов в своем оркестре. Правда, на игру в ресторанах чиновники закрывали глаза, это была некая отдушина для саксофона. Увеселительные и питейные заведения не считались местами воплощения коммунистических идеалов. В музыкальных учебных заведениях же обучение на саксофоне началось только в конце70-годов.
Мой отец работал в известном эстрадном оркестре киевского варьете. Руководителем этого коллектива был Виктор Поляков, прекрасный аранжировщик. Трубач “тутист”, равному которого не было в городе, а виртуозность играть самые немыслимые верхние звуки на трубе он приобрел, работая в оркестрах киевского цирка и ансамбле песни и пляски киевского военного округа. Уже много лет Поляков преподает на музыкальном факультете киевского педагогического института им М.Горького.
Пришлось поработать даже и с прославленными Тарапунькой и Штепселем, в коллективе высокопрофессиональных музыкантов, в эстрадном ансамбле, который сопровождал концерты знаменитых комических артистов, а Тарапунька и Штепсель были по популярности едва ли не в одном ряду с Аркадием Райкиным. Эти два комика давали поиграть в своих выступлениях музыкантам, чтобы самим немного передохнуть, с ними выступали и солисты-вокалисты с песнями популярных современных авторов, с очень любимыми на то время песнями.
Вот уж где было много концертов и самого разного уровня! Одно время ни один правительственный концерт не обходился без замечательных украинских комиков, один из которых, кстати, – Ефим Березин, затем жил у нас в Израиле.
Также отец преподавал в музыкальной школе Чернобыля и помогал своему отцу, Михаилу Самойловичу, в работе с оркестром. Проводил репетиции с оркестровыми секциями, вёл индивидуальные занятия с участниками коллектива. А также занимался концертной деятельностью. Сегодня мой отец работает с различными эстрадными коллективами . Чтобы по достоинству оценить его игру и получить удовольствие, достаточно зайти на « YouTube» и набрать его фамилию.


Труднее всего преподавать своим детям и внукам

Александр Ганапольский-младший, сын Владимира и внук Михаила Самойловича, – прекрасный кларнетист, ученик профессора национальной музыкальной академии музыки, солиста оркестра Национальной оперы Украины Р.А.Вовка. Кларнетист и второй внук, он приходится двоюродным братом Владимиру. Недавно я получил от него письмо из Киева.
«Борис, я слышал от моего брата Владимира, что вы написали книгу о музыкантах-духовиках, пишете новые очерки, где может быть будет сказано и пара слов про нашего дедушку. Хотел добавить от себя, что благодаря тому музыкальному фундаменту, который он заложил для меня в детские годы, я сейчас работаю солистом Национальной оперы Украины и преподаю в киевской консерватории. Он мой первый и главный учитель не только в музыке, но и в жизни. Никак не меньше! А педагогом он был от Бога. Сколько было в нем выдержки и такта. А как он доходчиво и доступно мне все объяснял. Уже тогда, как будто предвидя, что его внук будет со временем играть в оркестре оперы, главной оперы страны, он переписывал для меня кларнетовые соло из различных опер, а также и симфонические фрагменты, где солирует кларнет. «Терпение и труд-все перетрут», – любил повторять дед. Иногда он сидел со мной часами. Такт за тактом, предложение за предложением, выстраивали мы вместе фразы, искали кульминации. Кропотливая это была работа. А как он прекрасно все слышал, любое интонационное отклонение. Очень переживал, что кларнет тогда у меня был не совсем профессиональный, а значит и не совсем стройный. Именно деду я обязан поступлением в музыкальное училище и всей своей последующей дорогой в музыке. Дед еще успел порадоваться за меня, когда я поступил в Киевскую академию музыки, но, к большому сожалению, когда я был на 1 курсе, его не стало. Теперь, с годами, я понимаю, как он много для меня сделал, какой он мне был родной человек! Нелегко преподавать своим детям и внукам, это аксиома. Возможно, слова его благодарного ученика пригодятся вам, Борис, в написании очерка, как подтверждение педагогического таланта этого удивительного, дорогого нам всем человека. Спасибо вам за ваше такое нужное творческое музыкально-литературное дело!».


Начало – в продолжении

Теперь, когда мы узнали так много об этом замечательном легендарном человеке – Михаиле Самойловиче Ганапольском из рассказа его внука Владимира, мне хочется вернуться к тому, с чего я начал – к личности самого Владимира, внука, ведь во внуке – продолжение дедово.

-Володя, расскажи немного о себе. Ты выпускник Киевского музыкального училища имени Глиэра, кафедры духовых инструментов Киевской академии музыки имени П.И.Чайковского. Сегодня ты преподаешь, в пожалуй одном из наилучших учебных заведении Израиля, консерватории Петах-Тиквы. Расскажи нам о своем творческом пути до репатриации в Израиль. Где ты работал прежде? Что это за коллективы были?

В.Г.

Это был духовой оркестр под управлением народного артиста Украины В.И.Охрименко, Киевский академический муниципальный духовой оркестр. Я стал концертмейстером группы труб. Это была очень интересная и творческая работа. Много концертных выступлений, гастролей по Украине. Гастролировали и в Москве.
С оркестром выступали ведущие солисты-вокалисты Украины Д.Гнатюк, А.Чубарев, В.Пивоваров, Национальная заслуженная академическая капелла Украины «Думка» и многие другие. Пожалуй, именно этот коллектив и работа в нем оставили у меня самые хорошие воспоминания. В коллективе царил дух истинного творчества. Мне было интересно работать с дирижером В.И.Охрименко. Он был прекрасный специалист, и как дирижер, и как администратор.
В 1970 году, будучи военным дирижером киевского суворовского училища, он со своим коллективом в Москве на всеармейском конкурсе военных духовых оркестров занял первое место среди военных оркестров училищ и академий ВС.
Это грандиозный успех, если учесть то громадное множество духовых оркестров, которое было в Союзе, и что конкурсы проводились лишь раз в 10 лет. В области духовой музыки Охрименко был непревзойдённый авторитет.

-Владимир, расскажи, как у тебя сложилась творческая судьба здесь, в Израиле.

-В Израиле, кроме преподавания (класс трубы в консерватории Петах-Тиквы), я работал в симфонических оркестрах Иерусалима, Хайфы, Раананы и Беэр-Шевы, с израильскими дирижерами, такими известными, как Г.Шохат, Н.Шериф, Л.Подштейн, Ф.Шезлин. Особенно хотел бы остановиться на симфоническом оркестре телерадиовещания Иерусалима. Сегодня музыкальный директор и дирижер оркестра Фредерик Шезлин.
С момента основания оркестра им руководили Менди Родан, Лукас Фосс, Гари Бертини и другие таланты. Это очень, как сейчас говорят, «продвинутый» коллектив, который имеет свою давнюю историю и традиции. В течение десятилетий с ИСО работали многие музыканты мировой известности: Игорь Стравинский, Отто Клемперер, Артур Рубинштейн, Иегуда Менухин, Мстислав Ростропович, Исаак Штерн, Пабло Казальс, Игорь Маркевич, Генрик Шеринг, Йо-Йо Ма, Мишель Легран, Пьер Булез, Невилл Марринер, Криста Людвиг, Табеа Циммерман, Марта Аргерич, Раду Лупу, Хосе Каррерас, Жан-Пьер Рампаль, Максим Венгеров и Ефим Бронфман. Оркестр первым на территории Израиля исполнил оригинальные произведения таких именитых композиторов, как Софья Губайдулина, Анри Дютийё, Альфред Шнитке и других.
Хотел бы подчеркнуть, что духовая группа в этом оркестре просто великолепная! Трубачи Д.Левитас, Р.Берлин, валторнист Э.Вильнер, тромбонист Ш.Ливне, фаготист А.Файн.
Надо добавить, что и хайфский симфонический оркестр тоже прекрасный коллектив с высоким исполнительским уровнем и большим творческим потенциалом. Дирижёр и художественный руководитель Г.Шохат – талантливый композитор, лауреат Премии Израиля.
Из музыкантов назову такие имена, как трубач Н.Бирман, кларнетист В.Лавриков, династия тромбонистов Херсонских. Григорий Херсонский, сын его Денис и внук, тоже Григорий. Херсонский-старший много лет проработал, в Государственном академическом симфоническом оркестре СССР, под руководством всемирно известного дирижёра Евгения Светланова, был концертмейстером группы тромбонов.
К слову сказать, все симфонические оркестры Израиля – это прекрасные, высокопрофессиональные коллективы, каждый со своей историей и традициями. Они представляют собой неотъемлемую часть израильской культуры. В такой маленькой стране, как Израиль, ныне успешно трудятся семь симфонических и камерных оркестров, и у каждого своя аудитория, свои концерты. Где еще в мире такое можно найти?!

-Владимир, а кто из современных трубачей тебе интересен?

-Конечно же, прежде всего это наши корифеи Т.Докшицер, Ю.Кривошеев, В.Марголин, В. Морсалес, С.Накаряков. С удовольствием съездил бы к Морису Андрэ, к Пьеру Тибо на мастер-класс, мне очень интересна французская школа. Из немцев интересны Матиас Хёфц, Рейнальд Фридрих.


О Ганапольском – Ганапольские

Как получилось неожиданно, необычно и интересно: началось всё с того, что внук – Владимир Ганапольский, стал рассказывать мне про своего выдающегося в музыке деда. К разговору подключился правнук, да и сам разговор, весь рассказ повернулся так, что мы узнали не только о заслугах деда, но и о музыкальном пути сына, внука, правнука! То есть, получилось, что Ганапольские рассказали нам с вами о Ганапольском, а их дед Ганапольский как бы исподволь «повернул» разговор на тему своего продолжения, своих музыкальных последователей.
Я благодарен всем Ганапольским за добрую встречу с их талантливой семьей, я говорю спасибо этим людям, еще раз подтвердившим единство прошлого и настоящего, называемого одним словом – жизнь.
Жизнь Михаила Самойловича Ганапольского продолжается в его детях

Смешно, но не очень…


Когда проходят годы, вспоминается прошлое и так точно, как –будто это было вчера.
В 1946 году я окончил УВМШ (Уфимская военно-музыкальная школа) с отличием и был направлен воспитанником в московский образцовый оркестр военной академии имени Фрунзе. Этот духовой оркестр, один из многих оркестров военных академий Москвы, которые обслуживали все мероприятия на Красной площади (военные парады, правительственные похороны и др.)
В оркестре, куда я прибыл, было музыкантов 70. Все высокой квалификации, и им были доступны к исполнениют труднейшие произведения классики и современной музыки. Я не имел оркестрового опыта и дирижер не сразу разрешил быть на репетициях и концертах оркестра. Через какое-то время я был допущен и влился в его состав. Так началась моя военно-оркестровая карьера. Описывать ее очень долго – 39 лет службы в армии.
Пишу для того, чтобы рассказать, как было иногда в моей практике: «Смешно, но не очень…»



Диссонанс


Летом оркестр военной академии имени Фрунзе выступал с концертами на открытой эстраде центрального парка культуры и отдыха имени Горького (выступали в парках: МВО, Эрмитаже, Измайловском и других местах). Выступления оркестра всегда имели успех. В концертах исполнялись произведения русских классиков: Чайковского, Глинки, Мусоргского, Римского-Корсакова; зарубежных композиторов: Бетховена, Моцарта, Бизе, Верди, Шопена; советских композиторов: Шостаковича, Дунаевского, Глиэра, Хачатуряна и многих других.
В этот теплый июльский вечер должны были звучать произведения М.И. Глинки. На сцене сидели солидные квалифицированные музыканты в парадной форме, да и дирижер был полковник Панфилов (известный в наших кругах военный дирижер). На концертной площадке большая масса, сидящих на скамейках и стоящих, отдыхающих в парке людей.
Концерт обычно начинался помпезным представлением ведущего: « Выступает образцовый оркестр, дважды краснознаменной, ордена Ленина военной академии имени Михаила Васильевича Фрунзе. Увертюра к опере «Руслан и Людмила».
Вышел дирижер, поднял руки, взмахнул палочкой и зазвучала искрометная, блестящая, красивейшая музыка увертюры. Оркестр сыграл ее виртуозно. Публика неиствовала аплодисментами и криками: «Браво». Все: и оркестр и публика, были в приподнятом настроении. После увертюры прозвучали еще несколько произведений Глинки.
И вот ведущий объявляет: «Вальс из оперы «Иван Сусанин». Все спокойны, все внимание на дирижера. Он взмахнул палочкой… и полилась, вернее, прозвучала такая фальш в музыке, что некоторые музыканты оторопели, некоторые хохотали, у публики, как видно «завяли уши». Они хохотали, свистели, улюлюкали. Дирижер побледнел и ушел за сцену.
Провал! Позор! У профессионалов это редчайший случай на сцене. Диссонанс – соединение 2-х или 4-х звуков не удовлетворяющее музыкальное чувство. Этому есть синонимы: дисгармония, кокофония, кошачий концерт, неблагозвучие, разногласие. Все это в концерте прозвучало. Гам публики утих и ведущий объявил следующее концертное произведение: «Полонез из оперы «Иван Сусанин». Дальше шло все благозвучно. После концерта не стали разбираться в случившемся. Однако, библиотекарь, который комплектовал нотный репертуар для концерта (раскладывал оркестровые ноты в папки) решил, что «подложить свинью» мог только Гофман. Я легко транспонировал и легко играл полтона ниже, полтона выше того, что написано в нотах. Достаточно одному музыканту сыграть так и это вызовет такое звучание – диссонанс. А так играть умеют не все. «Это Гофман»- решил библиотекарь сержант Холодков (сверхсрочнослужащий).
Концерт окончился. Все зачехляли инструменты, и он при всех «врезал» мне в лицо, разбив до крови нос. Все положительно смотрели на Холодкова, мол, молодец, нашел сразу виновника провала концерта. Когда пришли в нашу музыкальную студию и проверили ноты вальса, то оказалось, что за день до концерта Холодков пришел в музстудию выпившим и по пьяни вложил в папки для концерта ноты вальса в разных тональностях. Он – хам, даже не соизволил передо мной извиниться за разбитый нос. Диссонанс!








И снова смешно, но не очень…


Физкультурный праздник.


Лето 1946 года – год после войны, несмотря на радость, в честь победы в Великой Отечественной войне, народ был озадачен настоящим и будущим. Время ликования закончилось, начались будни, довольно тяжелые, восстановление разрушенного народного хозяйства. Время было напряженное и пасмурное.
Для того, чтобы как-то отвлечь народ от такой жизни, летом этого года в Москве, на стадионе «Динамо», состоялся физкультурный праздник. К нему очень усердно готовились. Устроители этого праздника знали, что на нем будет присутствовать вождь. Не дай бог какие-нибудь неполадки, можно лишится многого. Естественно, стадион был оцеплен милицией и каждого, входящего на стадион, проверяли.
Начался праздник. На трибуне в белых костюмах стояли Сталин и члены Политбюро ЦКВКП(б). На поле стадиона стоял сводный оркестр московского гарнизона из пятисот военных музыкантов под управлением лауреата сталинской премии военного дирижера генерал-майора С.Чернецкого. Под музыку маршей прошли стройно спортивные колонны (большинство были, переодетые в белые костюмы, солдаты). После парада были показаны различные спортивные коллективные упражнения, выступления чемпионов по различным видам спорта. В заключение состоялся футбольный матч между командами ЦСКА – Динамо.
Сталин и все присутствующие были довольны. Руководители праздника были счастливы тем, что Сталину понравился этот праздник. Всем участникам физкультурного праздника выданы письменные благодарности, подписанные Сталиным и были подарены белые костюмы.
Через пару месяцев в Москву, с правительственным визитом, приехал премьер-министр Англии Черчиль. Сталин решил повторить праздник для такого важного гостя, и были даны соответствующие указания.
Время было тяжелое, жили очень бедно, получали мизерную зарплату. Была карточная система – продуктов не хватало. Для музыкантов сверхсрочников каждая возможность приобрести деньги было счастьем. А тут… повторяется физкультурный праздник! После первого праздника одна часть музыкантов продала костюмы, другая часть продала и пропила костюмы. Только солдаты и воспитанники использовали костюмы для самовольных отлучек в парк культуры и отдыха на танцах. В парке находилось полно военных патрулей, которые вылавливали самовольщиков, а мы в белых костюмах!
А что сверхсрочники? Они бросились в спортивные магазины Москвы и пригорода, склады спортивной одежды. И отдать должное, с трудом, но они приобрели костюмы.
А у сверхсрочника Холодкова (Героя рассказа «Диссонанс») все было сложнее и трагичнее. Холодков был трубач не высокой квалификации и получал самую низкую зарплату в оркестре. Немного ему доплачивали за работу в нотной библиотеке оркестра, эту зарплату он пропивал, а жена и трое детей мучались - голодали. Правда утром на службу он приходил после похмелья, но, относительно, трезвый, голодный и просил у курящих окурок папиросы. Тем не менее, музыканты-сверхсрочники отламывали кусочки от своих бутербродов, кторые брали на службу перекусить. Он несчастный человек – пьяница. А что ему делать? Где взять деньги? Пропил. А придти на службу нужно в белом костюме. Он был «фантазер» и вот что придумал. Свои белые кальсоны укоротил, подшил нижнюю часть, погладил их, обмазал черные полуботинки мелом и утром встал в строй, отъезжающего на стадион «Динамо», оркестра. Впопыхах выезда на него не обратили внимание, но когда приехали туда, построились, проверяли документы и щупали со всех сторон. Все, входящие на стадион, проверялись, невзирая на личность.
А тут Сталин и Черчиль! Музыканты, надеясь, что Холодкова в кальсонах, стоящего в первой шеренге, совсем рядом с правительственной трибуной, пока не увидят. Если увидели бы Сталин и Черчиль, то это была бы мировая сенсация.
Музыканты, понимающие всю сложность обстановки, разошлись по сторонам. Холодков остался один на обозрение всех.
Когда полковник Панфилов увидел его, то побледнел, побагровел и не мог сказать ни одного слова. Он представил себе: «Если бы этого «красавца» увидел министр обороны, тем более Сталин или Черчиль, то… нельзя предположить, что было бы со мной?». Холодков был арестован и отправлен на гаупвахту. Полковник решил его уволить из армии, но музыканты, жалея несчастного, уговорили полковника не увольнять Холодкова. А парад и праздник прошли замечательно.








Смешно….

Собачка

Случилось это в 1952 году на военном параде в Москве на Красной площади. Коротко опишу начало парада. Обстановка такая: оркестр вел с музыкой по Москве парадный рассчет военной академии имени Фрунзе. Впереди со знаменем шел трижды герой советского союза полковник Покрышкин и знаменный взвод, оркестр, а дальше участники парада академии. На Красной площади оркестр вливался в сводный тысячатрубный оркестр, а академия – в парадный расчет.
За несколько минут до десяти часов на трибуне появлялись Сталин, Политбюро ЦКВКП(б), министры, маршалы. На гостевых трибунах гости – выдающиеся люди. Ровно в десять раздавалась команда командующего парадом генерала Артемьева: «Парад, смирно, равнение направо!». Из ворот спасской башни, под музыку встречного марша оркестра, на красивой белой лошади, выезжал красавец-всадник. Он гордо сидел в седле на лошади, и мне казалось, что скачет сказочный герой. Это был трижды герой советского союза, министр обороны маршал Г.К.Жуков. Объехав войска и поздравив участников с праздником, поскакал под музыку Глинки «Славься» к мавзолею. Он поднимался на трибуну мавзолея, читал приказ министра обороны, затем звучал гимн советского союза, и на этом кончалась вступительная часть парада. После этого звучал голос командующего парадом: «Парад, смирно! К торжественному маршу…по батальонно…, первый батальон прямо,…остальные направо!» На площади тихо – ни одного звука… и вдруг, командующий парадом замолк. Делов том, что на пути продвижения парада войск мимо мавзолея, выбежала собачка: беленькая, пушистая – красавица. Она бежала, металась из стороны в сторону, громко визжала и лаяла. Слышно всем, потому что тишина, хоть на площади стояло около двух тысяч человек, может и больше, была необыкновенная.
Собачка мчалась мимо мавзолея, где стоит на трибуне правительство, а затем, от испуга поворачивала обратно и так несколько раз. Выходить из строя нам не разрешалось. Некоторое замешательство. Парад не двигался с места. Если он двинется с места, то собачку раздавит. Все молчали. Один из операторов, снимающих парад, погнался за собачкой и прогнал ее до спасской башни кремля. Проблема была решена. На трибуне мавзолея Сталин улыбнулся, улыбнулось все Политбюро ЦКВКП(б). А гости на трибунах громко хохотали.
Послышался голос командующего: «Шагом марш!» И парад продолжился.
Никто не мог понять, каким образом эта красивая собачка попала на Красную площадь. Была одна версия, что какая-то женщина из гостей пришла с собачкой, а та от нее убежала.


…и не очень.

Пи-пи.


В конце сороковых годов майские и ноябрьские праздники на Красной площади начинались в 10, а заканчивались в 17 -18 часов. В течение полутора часов проходили войска, военная техника, пролетали самолеты, мимо трибуны проходил тысячный военный оркестр, и начиналась демонстрация. До 1951 года так и было. Майский парад переносился музыкантами не плохо. Было теплей, чем в ноябре. Ноябрьские праздники, музыканты переносили тяжело. Простоять на холоде с 8 00 до 17 30 (бывало снег, дождь, ветер) проблематично. Отдушиной было то, что оркестр в 13-30 частями водили организованно кушать в ресторан «Москва».
А, в общем, музыкантам на площади было очень холодно. Но самая большая проблема – справить малую нужду. Проще говоря, хотелось пи-пи (писать). Дело не шуточное. Туалетов поблизости не было. Нам не разрешалось куда-нибудь уходить. Многие музыканты играли и прыгали на месте, потому что «лопался» мочевой пузырь. А на холоде еще больше хочется пи-пи. Музыканты народ ушлый. Говорят: «Голь на выдумки хитра». Что они придумали. В оркестре десять шеренг по сто человек. Последняя шеренга была басы – большие медные инструменты. Несколько из них брали как туалет. Музыкантов заслоняли коллеги, и они справляли малую нужду в басы. Затем их опорожняли и начинали снова. Это происходило под большим сектором и незаметно. Для демонстрации трудящихся оркестр играл не напротив правительственной трибуны, а отходил на другую сторону Красной площади, к ГУМу.
Сталин все время присутствовал до конца демонстрации на трибуне. Мавзолея. К 1952 году Сталин стал плохо себя чувствовать. Он уже не мог стоять на трибуне парад и демонстрацию. Все заканчивалось в 13-30, потому, что демонстрацию перекрывали далеко от красной площади, в районе Пушкинской площади. Нам музыкантам было удобно – меньше по времени были заняты на параде и демонстрации (мы играли беспрерывно). Холод в ноябре лучше переносился, справлять малую нужду в басы уже не нужно было. Вот такие воспоминания о пи-пи на Красной площади в Москве.