«За шесть дней вы сделали в Италии больше, чем вся моя дипломатия за все годы моего царствования». Такими словами в 1909 году встретил император Николай II контр-адмирала Владимира Литвинова после возвращения из средиземноморского похода вверенного ему отряда военных кораблей Черноморского флота.

Когда путешествие начинается глубокой ночью, будь готов к мистификациям. Машина на непривычно пустой МКАД, сонное Домодедово, равнодушная таможня, спецборт самолета МЧС, многообещающая синева моря под крылом, асфальтовая сковородка аэродрома Палермо под ногами. И вот уже располагающий к дреме комфорт автобуса, в котором предстоит прожить не менее четырех часов. Хочется спать, но глаза упрямо ищут впечатлений. А уверенный женский голос в микрофоне рассказывает о Сицилии. Древние греки, торговые пути, Архимед, римляне, сельское хозяйство, арабы, вулкан Этна, норманны, скоростная автотрасса, подвешенная на столбах над руслом высохшей реки и рассекающая остров от моря до моря. От Тирренского – до Ионического…
И вот она – Этна! Ни с того ни с сего. Так же, как десять лет назад, когда я впервые увидел эту гору, возникшую из горячего и плотного воздуха, крепко обнимающего Сицилию летом. Тогда, в 2002-м, ровно через год после очередного и довольно сильного извержения, мы, поднимаясь к кратерам, видели белые домики с красными крышами, придавленные уже застывшей лавой или засыпанные черно-серым пеплом. Тут от красоты до смерти – мгновения!

Этна растет на глазах. Среди невысоких, устланных выгоревшей травой гор она выглядит фантазмом, прекрасным и нелепым одновременно. Автобус вырвался к побережью меж Катанией и Мессиной. Примерно посредине – знаменитый курорт Таормина, точка на карте, откуда делегация Фонда Андрея Первозванного, усиленная представителями Военно-морского флота России и МЧС, начнет работу.
Курорт-то он курорт. Но бирюзовое море, разлитое в бухты между скал, шезлонги на пляжах, неспешный вечерний досуг за бокалом лимончелло или чашкой кофе «гранато» – не для нас. Допускаю, что поверят немногие, но, правда, – не для нас.
Визит на Сицилию связан с событиями, от курортных праздников далекими. В конце 1908 года на северо-восточном побережье острова случилось страшное землетрясение, сопровождавшееся столь необычным для этих мест цунами. В эпицентре оказался третий по величине город острова – Мессина. Из полутора сотен тысяч жителей погибла почти половина. В городе почти не осталось целых зданий. И если бы на помощь не пришли экипажи русских военных кораблей Черноморского флота, стоявшие неподалеку, последствия катастрофы оказались бы еще ужаснее.

Таормина. Бюст Николая II.

Таормине – 2 с половиной тысячи лет. Ее основали древние греки, чему свидетельством – эллинский театр, сохранившийся поныне. Торговая дорога вдоль моря вела из сицилийских портов восточного побережья к узкому проливу, отделявшему Сицилию от материковой Италии. Кого тут только не было за века! Но в XIX веке изысканная природа и насыщенные историей улочки городка привлекли внимание избалованной европейской публики. Получился курорт.
…Солнце еще палит вовсю. Едва кончилась обязательная для этих мест сиеста. Идем по главной улице к парку, где должно произойти первое событие из трех, ради которых и приехала внушительная делегация из России. На первый взгляд изнуренным отдыхом туристам и осовелым от рождения жителям Таормины организованное русскими мероприятие вовсе ни к чему. Жизнь и так неплохо устроена. Несмотря на повисший над Италией кризис.
Но это лишь на первый взгляд. Оказалось, Таормина готовилась к встрече, намеченной на 9 июня 2012 года. В январе в здешнем муниципалитете представителям Фонда Андрея Первозванного рассказали, что город помнит о подвиге русских моряков в соседней Мессине. И о том, как в 1911 году в Таормину заходили с дружеским визитом русские военные корабли, – тоже помнят.

И о визитах сюда русского императора Николая II с семьей – не забыли. Равно как и о том, что после мессинской трагедии царь пожертвовал сицилийцам 50 тысяч франков из личных средств. Это, собственно, и стало причиной, по которой в старом городском парке, разбросанном на широкой террасе высоко над морем, решили установить бюст последнего русского императора. Южный терпкий воздух, в котором, как в восточных духах, намешано всякой цветочной всячины вперемежку со стойким запахом кипарисов, полон романтики прошлого. Аллеи в парке узкие, и собравшийся народ, как местный, так и приезжий, теснится вокруг покрытого белой тканью постамента. Карабинеры из знаменной группы вокруг штандарта плотного синего шелка замирают по стойке смирно.
Памятник, созданный еще в 90-х скульптором Василием Клыковым, открывают мэр Таормины Мауро Пасалаква и президент Фонда святого всехвального апостола Андрея Первозванного Сергей Щеблыгин, освящает епископ Корсунский Нестор.
В такие минуты трудно спрятаться от сентиментальности. Бронзовый государь смотрит поверх голов собравшихся, пытаясь пробиться взглядом сквозь густые ветви немолодых деревьев к морю. А может быть, и дальше. Туда, где за синим морем и чужими землями стоит Россия.

Возвращаемся по главной улице медленно. На одной из площадей уже «разогревает» публику итальянский военный оркестр. А рядом – строятся в «коробочку» российские моряки. Оркестр Черноморского флота готовится дать музыкальный бой. Чуть в стороне – три местных музыканта в черных костюмах с красными широкими кушаками. К ним то и дело подходят приятели и утешительно похлопывают по плечам. Без слов ясно: на этот вечер ребята лишились обычного для них дохода. Поначалу вся троица реагирует довольно энергично, как и свойственно южному темпераменту: разводят руками, пожимают плечами, бросают какие-то реплики. Но второй русский марш уже слушают, не отвлекаясь на пустяки. А аккордеонист даже что-то выстукивает пальцами по изумрудному корпусу инструмента. И добрая тысяча далеких от русской культуры людей тоже слушает. Не отвлекается…
Поздно вечером за ужином становится известно, что в Мессине уже ошвартовался наш большой десантный корабль Черноморского флота «Цезарь Куников».

Мессина. Памятник морякам.

Эта идея родилась более ста лет назад. Почти сразу после трагедии. Благодарные мессинцы хотели поставить памятник русским морякам, скульптор Пьетро Кюфферле, итальянец по крови, создал эскиз и преподнес его в дар цесаревичу Алексею в 1911 году. На постаменте сделал надпись: «Августейшему моряку, представителю героев милосердия и самопожертвования от благодарных сынов своей Родины». В Мессине появились улицы, названные в честь русских моряков. В том же, 1911 году в гавань пришел крейсер «Аврора». Командиру корабля были торжественно переданы золотая памятная медаль – всему русскому флоту, и серебряные медали – экипажам кораблей, участвовавших в спасательной операции. Но вот на памятник сил у мессинцев не хватило. А спустя несколько лет началась Первая мировая война. Потом – Муссолини. Вторая мировая… В общем, не задалось.
Следующим утром на подъезде к Мессине узнаем, что город воистину полон мистики. Когда-то римский бог Сатурн узрел это место и основал тут первый город. Сцилла и Харибда – тоже местные обитательницы. Одна обреталась у сицилийского берега, другая – у италийского. А может, и до сих пор плавают. Мессинский пролив хоть и узок, всего 3 с лишним километра, но всегда был опасен для мореплавателей. Тут стараются не купаться, столь сильны и непредсказуемы течения.
На центральной площади города, где располагается кафедральный собор, еще тихо. Только по периметру кое-где стоят полицейские машины. Видны яркие и разнообразные формы итальянских силовиков. У кого – эполеты, у кого плюмажи… Красиво!

Доминирует древний кафедральный собор XII века. Впрочем, что значит – XII века? Если приглядеться – метрах в 10 от земли четко видна граница старой и новой кладки. Бледно-розовый цвет меняется на устало-серый. Смотришь – и понимаешь, какой силы были удары ранним утром 28 декабря 1908 года, если даже такое сооружение рассекло пополам. А ударов было три! Город спал. И потому понес такие страшные жертвы.
Постепенно площадь заполняется народом. И пока в самом соборе идет поминальная служба, в которой у престола объединились католический, греческий и русские священники, свободного места уже не остается.
Еще до поездки мне удалось увидеть старые фотографии начала ХХ века, на которых изображено то, что осталось от богатого города. Строго говоря – ничего не осталось. «Город представлял собой ужасный вид, представляя лишь груду камней», – писал домой один из гардемаринов русской эскадры. «Над городом зловеще догорало зарево пожара, вместо фонарей светили с рейда наши прожекторы, и все стены стонали, отовсюду слышались жалобные стоны», – делился с родными другой. И теперь, глядя по сторонам, в который раз поражаешься силе человеческого духа и человеческого терпения. Мессина свежа, красива и пахнет историей.

Тогда, после землетрясения, были и такие предложения: раз восстановлению не подлежит, лучше снести полностью и на месте старого построить совершенно новое. Хватило ума не согласиться.
Длинной колонной идем по широкой улице, что тянется вдоль моря параллельно набережной. За кронами деревьев мелькает серая громада нашего большого десантного корабля у причальной стенки. Знаменная группа, взвод почетного караула и офицеры корабля – уже с нами. Командир спокойно рассказывает: «Шли из Севастополя пять дней. Не торопясь. Море позволяло»… Во главе колонны гремит медью флотский оркестр.
В мессинском парке просторнее, чем в Таормине. Но места все равно не хватает. Казалось бы, русских – сотни две, не меньше. Но наша речь растворяется в итальянской.
И только сильный микрофон позволяет слышать слова председателя попечительского совета Фонда Андрея Первозванного и Центра национальной славы России Владимира Якунина: «Люди потому и являются людьми, что их высокая нравственность позволяет спасать других людей, несмотря на то, что они придерживаются разных вероисповеданий и говорят на разных языках…»

Нередко речи на официальных мероприятиях утомляют и снижают пафос самого действа. На сей раз – все иначе. Выступают посол Италии в России Антонио Дзанарди Ланди, посол России в Италии Алексей Мешков, президент провинции Мессина Нанни Ричевуто, мэр Мессины Будзанко, внук скульптора Кюфферле Пьер Фассор. Говорят коротко и конкретно.
Посол пересказывает монолог незнакомого ему мессинца, заявившего, что живет только потому, что тогда, в декабре 1908-го, его отца снял с четвертого этажа полуразрушенного дома русский матрос.
Президент провинции сообщает, что принято решение о переименовании площади, на которой установлен памятник, в площадь Русских моряков. И передает Владимиру Якунину в дар копию той золотой медали, что вручили мессинцы экипажу крейсера «Аврора» в 1911 году и что была безвозвратно утеряна после 1917-го.
Падает белое покрывало. И два бронзовых матроса бережно тянут из-под бронзовых досок и камней бронзовую девушку…
Где-то в отдалении бухают орудия. 21 памятный залп. Автоматы почетного караула итальянских ВМС и нашего ВМФ молчат. Тут караулу стрелять не принято. Тут никогда не разрешают военнослужащим из иностранных армий находиться с оружием в руках. Нашим – разрешили.

Памятная доска. Реджио Калабрия.

Торжественный обед – дело, конечно, нужное и неспешное. Но у нас не тот случай. Впереди – еще одна церемония. Теперь – на материке. Нас ждут в столице провинции Калабрия. Вон она – на том берегу пролива.
Паромы ходят туда-сюда часто. Огромные, неуклюжие на вид, но, как оказалось, весьма шустрые. Из-за течений до итальянского берега добираться минут 40. Обратно – чуть ли не в два раза быстрее.
Калабрия – это пятка на «итальянском сапоге». Истинная провинция. Даже в сравнении с не самой успешной Сицилией живет неважно. Что уж там говорить о богатом миланском Севере. Редкие стройки заморожены, дороги – если и не чета нашим, то хвастаться все равно нечем. Берега пока пусты. Мы едем мимо будущих пляжей, и нам рассказывают, что есть планы превратить калабрийские берега в туристский рай. Что ж, планы – они на то и планы, чтобы дарить надежду.
Узнав о том, что русская сторона решила поставить памятник в Мессине, калабрийские власти сами вышли с предложением, суть которого, если коротко, – и нас не забудьте. Все, что смогли, – предоставили место для памятной доски. И тоже в парке. И тоже – рядом с морем. Доску и вертикальную декоративную стену для нее делали там же, где и бронзовых матросов, и бюст Николая II, – в России. Около месяца вице-президент Международного фонда славянской письменности и культуры Владислав Мещангин, едва доставили из Москвы ценный груз, метался по треугольнику Таормина – Мессина – Реджио Калабрия. Чтобы успеть, чтобы не упустить ни одной мелочи. Успел…

Если строго по науке, катастрофу 1908 года называют «землетрясение на Сицилии и в Калабрии». Да, трагедия Мессины затмила остальные беды. Но в малонаселенной тогда Калабрии только в двух прибрежных рыбачьих поселках погибло около половины жителей. Досталось и провинциальной столице.
Экипажи русских броненосцев «Цесаревич» и «Слава», крейсеров «Богатырь» и «Адмирал Макаров», канонерских лодок «Гиляк» и «Кореец» спасали людей на обоих берегах.
Приказ об операции командующий учебной эскадрой контрадмирал Литвинов отдал, не дожидаясь разрешения из Петербурга. Всего сутки понадобились кораблям, чтобы из военной базы Аугусты, расположенной в 70 милях от Мессинского пролива, дойти до места катастрофы и высадить на берег гардемарин, офицеров, врачей, санитаров и две роты матросов. На 3 тысячи русских моряков пришлось более 2 с половиной тысяч спасенных из-под завалов. А сколько десятков тысяч человек перевязали, накормили, согрели, отправили в матросские кубрики и офицерские каюты, перевезли в безопасные места? «Адмирал Макаров» даже успел сходить с ранеными в Неаполь и вернуться. А «Цесаревич» – в Сиракузы…

Помощь подошла позже. Появились отряды итальянской армии, американцы, британцы… Потом были награды от собственного и итальянского правительств, хвалебные очерки в газетах всей Европы. И – воспоминания очевидцев. Кто-то рассказывал, что русские моряки откопали хранилище Итальянского банка, где лежало 20 миллионов франков. И сдали все до последней монеты, удивлялся западный репортер. Кто-то писал о том, что в Неаполе в русское консульство пришел простой матрос со спасенным им грудным ребенком. Ребенок спал, напоенный молоком и спеленатый по всем правилам. А матрос попросил, ежели родители не сыщутся, взять малютку обратно, на воспитание. Кто-то первым назвал русских «ангелами с моря». Остальные подхватили.

…Не то чтоб уже стемнело, но огни на сицилийском берегу зажглись. Паром торопится домой, в Мессину. Она беззаботно развалилась на берегу, разомлев от июньского жара, лениво подмигивая фонарями.

Михаил БЫКОВ