– Ну, как тебе Магистр?
Отче отвёл меня в сторонку.
– А ты ему как?! Говорили же – поменьше риска! Небось этот баламут подбил.
Отче кивнул в сторону Графа. Он внутренне кипел: уж я-то знал, чувствовал крёстного почти как себя.
– Отче, не надо так. Не всё ты ведаешь.
– А как надо?! – Крёстный не без труда сдерживает эмоции: умею-таки я и ангела допечь до самой печёнки!
– Все Старейшины вышли на оберёг, коло держать. Чтобы Магистр из тебя идиота не сделал. Ты что ж думаешь, сам атаку его отбил?! Он бил всей мощью, я-то знаю, сам в обережении был.
– В обережении, значит, коло они держали, – я с ехидным любопытством, от которого у Отче скользнула смутная тень по лику, глянул на него коротко и подозвал Графа.
Отче уже понял, что я опять любезным наставничкам и Старейшинам сюрприз приготовил и обречённо вздохнул.
– Гони назад браслет и оленя, твоё сиятельство.
На глазах у Отче Граф снял с руки мою змейку и оберег-оленя на серебряной цепочке и всё вернул мне с церемонным поклоном.
– Вон кого, – я кивнул в сторону Графа, – вы оберегали. Он пока не доучен. Не очень-то вы с ним в детстве, вот и растёт как бурьян? Порода вывозит, кровь.
Я с симпатией глянул на отошедшего к полковнику Графа.
– Ничего, мы поможем, он ещё будет щёлкать всех этих магистров не столь кулаком да мечом, сколь силою духа и веры. И махатмы, вижу, хотят помочь ему, у них тоже знание…и опыт духовный…
– Да уж, – Отче всё не может прийти в себя: изумлён. – Опять ты свой путь нашёл и без нас: как?! Он же Элоим Гибор...и жезл! Там жезла хватит, чтобы тебя...в статую, в овощ!
– Отче, – я с трудом скрываю лёгкую досаду, – ты же сам ведал: не путь важен – конец его, то бишь результат. Я побывал у Его Престола, у меня в активе ребе, Ур, Ваал, наконец. Мог же я чему-то сам научиться: торить свой путь, идти к своей цели. А новый род творить, не собор создавать, хоть и тут наше знание надобно. Вот и возвращаем крупицы того, чем предки наши владели отроду. Да и помогли мне.
– Сии крупицы сродни звёздной пыли да солнечной «пудре». И с эдаким сокровищем – по буеракам.
– Ежели б не те буераки и драки, – я улыбнулся невольной рифме, – сколь бы ещё этот дар в потёмках сидел. Внизу, в пещерах таких испытаний для духа и веры не сыщешь. Спокойно там, среди своих. Верно, потому и утратили наши часть того, что предки имели от рождения. И ещё ведаю, Отче: мой род эту искорку не утеряет.

Предчувствовал ведь я новые шевеления после своих провокаций и оказался прав: на неразлучных теперь приятелей Орлова и полковника напали прямо у дома профессора. Полковник такой наглости не ждал никак и на секунду замешкался. Зато Граф оказался на высоте. Ещё по пути приметил он две машинки, ведущие себя весьма странно. Не определив точно, в чём заключается эта странность, эта соринка в глазу, он машинки сии взял на примету.
И не ошибся: при въезде во двор одна из машин, нахально выскочив из-за спины, перед самым носом лихо перекрыла въездную арку, а другая подпёрла сзади, лишая манёвра. Ещё профессор собирался интеллигентно возмутиться, а всё понявший полковник заканчивал загогулистый матерок, как из машин густо полезли кряжистые типы, а навстречу им – Граф. Вот это действо любителям и ценителям истинного боя желательно было бы видеть.
Двух детин передней машины он вынес с линии атаки в три темпа. Сначала пнул в коленку правого от себя шкафа в коже, затем, не меняя ритма движения, ударом локтя по восходящей дуге вынес второго из нападавших с проезжей части. А на отведённую при этом манёвре (т. е. ударе в челюсть) правую руку, буквально насадил подсевшего на ушибленную ногу «кожаного». Красавец! Он уже тащил из-под плаща меч, когда в дело вступил полковник.
Он не был столь колоритен и реактивен, даже слегка замедлен, но результат был не меньший – две обездвиженные туши позади машины профессора. И тут по ним начали палить из бесшумок. Полковник услышал хлопок и по машине будто стеганули прутом. Он на автомате «качнул сферу» и засёк одного из стрелков. Расстояние в десять метров того не спасло ни от вывиха руки, ни от улёта к бордюру, где он и затих на всех уровнях. А полковник, качая маятник, уже выискивал четвёртого «своего». И, надо же, нашёл его тянущим за шиворот профессора к задней машине. Настиг его у самой двери машины нападавших и впечатал в неё, резко двинув попутно ногой по открытой двери водителя. За дверцей коротко охнуло и ещё один в коже вывалился из машины на асфальт. Полковник в темпе поднял с асфальта уроненного вместе со "шкафом" профессора, отряхнул его, так ничего и не успевшего понять, и повёл к машине. В Графа, надо думать, тоже постреляли, и также без толку – он уже сидел за рулём передней машины и загонял её во двор. А пятеро его «клиентов» лежали рядком у обочины. Полковник усадил профессора в машину и принялся рачительно собирать трофеи, когда к нему, отогнав в сторону и вторую машину, подошёл Граф.
– Зачем тебе эти железки?
Граф брезгливо оглядел кучку «пукалок» с бесшумными насадками, а также запасные обоймы на заднем сидении: всё это собрал полковник.
– Трофеи, – полковник был краток.
– По Закону ими можно пользоваться против тех, особенно если те, нарушая Закон, таскают свои пушки, а не запасаются здесь.
Он уловил презрительную гримасу Графа и ткнул пальцем в профессора.
– Ему, например, можно.
– Ни за что в жизни!
Юрий Андреич был крайне возмущён.
– Лучше уж драться научите. Я заставлю этих подонков уважать себя!
– Поехали, супермен, – ехидно проскрипел полковник, – дай-ка, я за руль…
– А их, – профессор указал на два штабеля из нападавших по обе стороны проезжей части, – куда?
– Пусть отдохнут, – буркнул полковник, выжимая сцепление. – Я им не нянька.
– Да уж.
Граф разглядывал, брюзгливо оттопырив нижнюю губу, свой плащ, в котором нашёл уже несколько пулевых отверстий.
– Не заслужили заботы, мазилы.
– Небось, крутился волчком, вот и мазали, а? Мечиком, небось помахивал – как же попасть, они и мазали. И плащик оттого в дырках – профессионалы всё-таки.
– Может мне вообще стоять надо было?
Граф сердито тычет в прореху.
– Тогда б шкура вот такой была, в дырочках для вентиляции. Чего вентиляции – души?
– А и постоял бы, чай обучен.
Полковник выкручивает в тёмный переулок.
– Плащ бы целей был.
– Ты себе такой заведи, а уж потом умничай!
– А на хрена он мне?
Полковник останавливает машину у ворот особняка, скрытого за высоким кирпичным забором.
– Всё, приехали…
Особняк, куда привёз приятелей полковник, поразил их. Снаружи добротный, из кирпича дом, внутри оказался чем-то вроде малого замка. И, вероятно, неплохо укреплённого убежища, поскольку внешние окна, непонятно как, маскировали узкие внутренние бойницы, все двери изнутри были окованы и снабжены отнюдь не декоративными засовами. Оружие на стенах, факелы в бронзовых кольцах, несмотря на яркую подсветку, замаскированную в потолочных карнизах. А ещё огромный камин из дикого камня, с решеткой и вертелами, грубый стол и массивные скамьи, в том числе и вдоль стен. Стены кроме оружия и факелов украшали ещё и охотничьи трофеи в виде рогатых или клыкастых голов, а также шкур. Шкуры и на полу из дубовых плашек. Лежат себе там и здесь в продуманном беспорядке, в основном волчьи, рысьи и медвежьи шкуры. Ну прямо тронная зала – такая напрашивалась ассоциация. И, как бы в подтверждение догадки, дальнюю часть стола венчало возвышение, на котором стоял,… да-да, стоял трон. И виделся здесь трон, в этой зале, предметом вполне уместным.
– Н-да, – Граф несколько ошарашен. – И чьи ж это хоромы?
– Да, на замок Мерлина это мало похоже, – ясно видно, что полковник удивлён не меньше.
– Тогда чьи хоромы?
Граф озирается по сторонам: ищет подвоха.
– И кто нас сюда пригласил?!
– Я пригласил.
Звучный голос шёл от трона, который минуту назад, они готовы были поклясться, был пуст.
– Я, воины.
И в неверном свете факелов и подсветки, которая медленно угасла и теперь еле теплилась, они увидели наливающийся золотым сиянием трон, а на нем восседал некто в белом плаще с капюшоном…

Трезво решив после своего посещения нажнего мира, что Чернобог и его дружок так скоро не уймутся, Ваал предложил атлантам набиться в гости к неуёмным Магам нижнего мира. Во-первых: они были в курсе разборов полковника с конторами. Мало того, Ваал в охотку выкурил, как клопов, всю агентуру, так или иначе связанную с богоизбранной расой: «Моссад», Коминтерн и омбудсменов. Во-вторых: эти полезные для Рода дела вдруг натолкнулись на блокаду извне, которая, кроме того, сопровождалось всплеском возбуждения тонких полей, верным признаком наличия элементов магического оперирования. Конечно, для магов такого уровня как Ваал не составило труда найти и на корню придушить эту самодеятельность.
Оказалось однако, что это не самодеятельная шпана из ближневосточных магов-кустарей, некогда поднаторевших учиться мелким гадостям у неразборчивых атлантов, нет! Гадили авеши Магов вполне приличного уровня, правда установивших для своих проекций довольно низкий потолок магического оперирования. Вот тогда-то и решил навестить Ваал бывших приятелей. Пока они этот потолок не задрали: мало ли что на уме у этих, прозябающих в своих жалких и бестолковых мирах, отступников.
На сей раз их приняли строго. И Сатана обошёлся без пиротехнических эффектов, да и Маги, авеши и Чёрные воины вели себя прилично. А около трона среди прочей сволочи Ваал узрел…Магистра. Трон ныне был задвинут в дальний угол вместе с амфитеатром. Ни скал, ни прочей экзотики: голые стены с факелами, и ещё необъятный овальный стол. Остальные мелочи Ваал и его свита – Ур и Саул – особо не разглядывали.
– Что привело тебя сюда ныне? – Чернобог стоит против Ваала, упёршись левой рукой в край стола, а правой поглаживает экзотический череп с инкрустациями и каменьями вместо глаз. Хорошо подготовился.
– Дела, конечно. – Ваал принимает тон: строг и корректен. – Ваши, братец, дела. Я, когда с тобой тут в последний раз беседовать изволил, все дела – по полочкам…
– Какие дела? По каким полочкам?! – это Сатана, только что дым из ноздрей не пускает, и то оттого, что знает: можно в миг по ноздрям-то заполучить – за Ваалом не заржавеет. Да и Ур: та ещё парочка.
– Ты опять припёрся со своими загадками, опять мутишь!
– А ты опять дураком прикинуться норовишь. Что тут неясного, сам вон у Коршуна требуешь, чтоб твоим родственничкам помогал. Без тебя б он на эту рвань, – Ваал отбросил китайские церемонии и экивоки, – давно плюнул: кто он и кто они?! А ты, братец, – он снова обращается к Чернобогу, – с каких это пор демонам худородным прислуживаешь?! Чем Его, я ведь предупреждал, однако, крепко задеваешь.
– Это кто ж худородный?! – Яхве аж подскочил на месте в ярости. Он оглянулся на Кощея, ища у того поддержки: напрасно. Стоит и ноготок полирует кинжалом. А Ваал даже бровью не повёл:
– Да ты ж, кто ещё. – Сама невозмутимая уверенность. – Вон воины, что с нами из Гипербореи ушли, и те против тебя – патриархи. Когда вы с Моисеем ладили в песках свою расу в пику Его творениям, Чёрные воины вот с ним, – он коротко указал на Ура, – среди звёзд мотались. Кстати, зря мотались.
Он неожиданно подмигнул Уру.
– Они б тебе в Египте и землях Палестины развернуться не дали – их вотчины. А вы теперь с созданной вами расой, этой этнической химерой, как и хазары, вздумали ещё и за наследство арийское с ними и нами, их потомками, тягаться. На головку, что ли, хворый, бес худородный?!
– Ну, всё! – Сатана даже про пиротехнику забыл. – Сам напросился. Мы, может родом и не вышли, но для тебя-то ровня отыщется.
– Ты имеешь в виду самого Ангела Тьмы, а не того петрушку, что ты тут столь неловко разыгрывал? Так он не такой дурак и сто раз подумает, прежде чем против Его детей козни творить. Для этого у него свой, и очень большой интерес должен быть.
– Найдём мы ему интерес, – злобно усмехнулся внезапно успокоившийся Сатана. – Нашли уже. – И по тому, как ощутимо колыхнулось пространство, Ваал понял – не врёт на сей раз Яхве. Гулкий бас с характерной хрипотцой, коим заговорил один из Чёрных воинов – уже авеша Дьявола – это только доказал.
– Давненько не общались мы с тобой, Атлант. – Обычная ирония сквозила в словах и голосе Ангела Тьмы, хоть воин, его авеша, застыл истуканом и только буравил Ваала нечеловеческим взглядом.
– Нужды не было. – Ваал хоть и понимал, что вылезти из своих сфер сюда, Дьявол не сможет, как и Чернобог в дольний мир, но ему было не по себе. – После того, как ты сманил меня на уход с Острова, я, сам того не ведая, работал на твою программу. Не по твоей вине дала она сбой – нашлись иерархи не глупее.
– Ты имеешь в виду Белых Волхвов. Идеалисты, как и их Творец.
– Наш Творец!
– Ну-ну, не зарывайся. Я ведь тоже в какой-то степени – Он.
– Именно, в какой-то степени, иначе давно бы поговорил со мной, как мужчина с мужчиной.
– Вот. – В голосе Дьявола проступили торжествующие нотки. – Вот результат общения с людьми. «Как мужчина с мужчиной», – передразнил он. – Я, пожалуй, доставлю тебе такое удовольствие…частично.
– Это как?! – Ваал не успел съязвить, а Чёрный воин-авеша уже пёр на него, крутя меч над головой. Ваал не стал состязаться с авешей Дьявола в ментальном плане, хотя мог. Он сделал два длинных шага навстречу тому, ушёл на третьем, скользящем шаге, с линии атаки вправо и, пропустив у горла свистящее острие меча, сделал всего один выпад. Его рука ударила сложенными особо пальцами в район седьмого ребра, пробив грудной каркас до сердца. И вырвала его. Авеша сделал пару «слепых» шагов и упал. А Ваал презрительно бросил трофей прямо под ноги Сатане. – На, собака! – И уже Дьяволу, – ты этого хотел?!
– А ты не прост, Атлант. Я подумаю,… но и ты не дави на меня и моих слуг, Князь…

Мастер всяческого лицемерия и притворства.
САЛЛЮСТИЙ

– Что, дождались?! – Чернобог расселся на троне среди пошлой роскоши в виде золотых шаров по краям трона, усыпанных драгоценными каменьями, парчовых занавесей, ниспадающих широкими складками по обе стороны трона, и прочей дребедени. Наряд его полностью соответствовал окружающей обстановке: от восточных сапожек на высоком каблуке, с загнутыми носками, отороченных мехом и до вычурной шляпы в перьях и, опять же, каменьях. Которые были всюду: на пальцах в виде перстней, застёжках, кинжале…одним словом везде. Соответствовала всему этому балагану и свита, взявшая в почтительную подкову подножие трона. А на то, что это был именно балаган, указывал умный, пронзительный взгляд Коршуна-Кащея, да ещё презрение, с которым он рассматривал копошение внизу, у подножия трона. Некие вальяжные персоны, стоявшие у трона, эти его чувства, смутным облачком проступавшие на подвижном лице среди отзвуков блуждания противуположных страстей, одобряли. Остальные просто не видели: боялись они глянуть в лицо наместнику всех чёрных сил нижнего мира. А он, нагло ступая на каблуки, спустился на пару ступеней вниз и повторил вопрос.
– Хотелось бы понять, что имеет в виду в данном случае Ваше Могущество.
Расфуфыренный хлыщ в кружевах и бантах подсел на полусогнутые в учтивом поклоне.
– Да ты не смеёшься ли, маркиз?
В голосе Чернобога появились издевательские нотки.
– Ведь именно тебе поручил Князь Ваал пообщаться с некими лицеистами. Вот и расскажи уважаемым магам, собравшимся здесь, – приглашающий жест рукой к подножию трона, – чем всё закончилось.
– А ничем, – Ваал, стоящий поодаль с группой Тёмных Князей и Чёрных воинов, не даёт фату даже рта открыть.
– Вынесли его с дружками в иной план на часок.
И, видя попытку поправить его, презрительно заканчивает.
– Спасибо, что на часок, ищи вас потом.
И уже Чернобогу, полностью игнорируя копошение за спиной.
– Прав был Ур, тех мы проспали. Они научились объединять усилия и любого из них, – кивок в сторону толпы у трона, – уделают, как Господь черепаху. Вон, на Князей только и надежда, да воинство чёрное.
– Да ты никак воевать вздумал? – Чернобога не поймёшь: в вопросе его явная издёвка.
– Ну почему сразу воевать? – Ваал пытается оправдаться, что ему, вообще-то, не свойственно.
– Да и повоевали мы уж с их и нашими учителями, хорош. Но если так и далее пойдёт, всех нас загонят к тебе, сюда. Не по твоему зову, а по желанию их Собора.
Ваал вдруг раздражается, темнеет лицом.
– Прогони ты эту швоблу ряженую, – князь тычет в толпу у трона, – дело-то серьёзное. Пора, видно, нам хозяина звать.
Чернобог делает выразительный взмах рукой и вся пёстрая толпа у трона исчезает – как и не было швали. Остаются Маги и Чёрные воины. Ещё один взмах, и тяжёлый занавес чёрного бархата закрывает тронную залу, оставляя на авансцене всех главных действующих лиц, кроме Чернобога. Впрочем, вскоре он снова с Магами, но уже в строгих чёрных одеждах, а единственное украшение – тяжёлая золотая цепь с золотым же ключом – покоится, охватывая шею, на груди. А когда бархатный занавес уходит под потолок, теряющийся в незримой выси, оказывается, что за ним ничего нет. Ни трона, ни ступенчатого возвышения – ничего.
– Так зачем, Ваал, понадобился тебе Дьявол?
Чернобог усаживается на край скалы, неизвестно как появившейся здесь. Другие Маги следуют его примеру: места хватает всем и Ваалу. Но он продолжает стоять, как бы подчёркивая ответственность момента.
– Тебе не довольно являться здесь по первому твоему желанию? Или тебя беспокоит иное?
– Послушай, Коршун, мы с тобой здесь единственные, кто пережил две цивилизации. Мы не просто строили их, мы жили и гибли вместе с ними. Такое не пережил даже Творец! И вот пришло время строить новую цивилизацию – третью – а, оказывается, первая-то благополучно пережила все наши с тобой каверзы. Если кто и пострадал, то это мы с тобой, братец. Ты здесь заперт, а я там, наверху, дикой ерундой занимаюсь: мерзко помыслить. С учителями разругался, да это бы ничего. А я против них с такой дрянью спелся, кто бы только знал!
– Знаю! – Коршун горько усмехнулся. – Сам их хозяевам помогаю, насмотрелся.
Он обвел широким жестом сидящих на скале.
– Эти тоже со мной. Кто как мои авеши, иные наверху – всем власти хочется.
Он указал перстом куда-то вверх.
– Там творить не дали, так мы здесь гадим. Ты-то, когда расу эту зловредную смертному создавать помогал, о чём думал?! Или просто в творцы поиграть захотелось: братец низвергнут, Твастырь не спешит, а дай-ка я попробую. Ну и как?!
– С расой ещё куда ни шло, а вот с хазарами…
– Вот-вот, а они ныне перемешались меж собой и с нами же за наше наследство удумали тягаться.
– Какое наследство?!
– А учителей…и наше чуток.
– Ты это серьёзно, братец?!
– Да уж куда как! Самое интересное – без них нам своего-то не взять, не осилим. И знаешь, почему?
– Догадываюсь.
– Ни хрена ты не догадываешься. Я самого Сатану сманил. Такие вот времена: не Сатана меня, я его сманил. А он условие поставил – этой расе помогать во всём. Где-то и его окрутили – в родне уже у них ходит. За Спасителем тех, язычников, вместе охотились,…и обломались. Вот так, братец.
– Я против него ничего не имею – все одним миром мазаны. А вот протеже его, родня жидовитая: вопрос…
Договорить не успел толком: гром раздался, дрянью какой-то запахло пиротехнической, тень мелькнула, явился некто и сразу в разговор прёт:
– Себе его и задай!
Дым, сера – вот он, явился Сатана, лёгок на помине с своими дешёвыми эффектами. Ваал, ох, как не любил дешёвки: порода своё брала, родовитость...
– Сам творил, сам и хлебай, творец.
Хмыкнул демон пекельный презрительно и пустил дымное пламя. Тьфу, дешёвка: Ваал поморщился, но смолчал пока.
– И помни, кто не с нами – тот против нас!
Вылупился похабно, носом снова пустил струю, отчётливо отдающую серой. Дёшево и пошло, тьфу!

Есть на Земле одна страшненькая организация. Принято считать временем её рождения начало прошлого смутного века и это первый обман. При «рождении» она взяла гордое имя Интернационал. Это тоже обман: нация в ней одна. Декларирует Кагал и цель - счастье всего человечества. И снова обман. Ложь, ложь, ложь… Меняются номера и вывески, всё глубже подполье и разветвлённее сеть, но основа всё та же – нация и ложь.
А всё началось, когда некий драный меняла проник во дворец показать наследному принцу, что он нищий. И пошло, поехало! Сколько смут оплатили за тысячи лет менялы, зазывая наследовать счастье, сколько царственных голов слетело.
От царей перебралось это сучье племя к народам. Убеждали их в нищете, как ранее наследных принцев, звали наследовать свободу и оплачивали террор во имя счастья, клянча за услуги малость: власти. И всегда, всё – чужими руками! Бодливой корове Бог рог не даёт. Так и меняли добро царей и народов на тайную власть над ними же. Ныне эти менялы – Кагал.
Если история сионизма, эксцентричного движения молодых евреев-идеалистов, неплохо принятых в известных либеральных кругах, начинает свой отсчёт с труда Герцля «Еврейское государство» и первого сионистского конгресса, имевших место быть в 1896 году, то с Кагалом дело обстоит иначе…Ледниковая теория, теория эволюции, закон тяготения, теория относительности, варяжская теория и генетика – работа тайная и тонкая. За всем этим блудом ума чувствуется опытная режиссура. Тайная, пока ещё чужими руками, а Кагалу хочется уже своими. И вот уже профессор Шнирельман из еврейского университета в Иерусалиме и Москве(!) публично оскорбляет «Книгу Велеса». Поганит её профессор Вашингтонского университета стратегических исследований Вальтер Лакер. Автор знаменитой современной "Истории сионизма". Нашу с вами древнюю историю поганят сии господа... А как за пейсы прихватишь, чтобы не шкодили в чужих культурах, точас: антисемитизм, фашизм...
А ваша зоологическая ненависть ко всему славянскому - не фашизм?!

Мутное и опасное для России явление представляет ныне Кагал. Банкир и медиамагнат, советник президента или премьер ядерной державы, деятель одной из мировых религий, президент фонда, нобелевский лауреат и функционеры прессы. Весь этот сброд объединяет жажда власти.
Ещё национальность как отсутствие таковой. Раса, выведенная Моисеем в пустыне в пику промыслу Творца. И её религия, ничего общего не имеющая с верой, Его светлым духом и душой Его творения – Вселенной. Находясь в подполье, Кагал имеет в своих рядах и Посвящённых и внутренний Круг. С жёсткой иерархией и без всякого намёка на свободу. И прежде всего – духовную. Религиозные эпистолы этой расы, скраденные у ариев и их учеников, легли в основу трёх религий, а ассимиляция самой расы в народы иных культур, начиная от ген и до собственно самих культур, приняла до омерзения повальный характер.
И уже наши «академики» положили выводить историю русской нации из православных источников, хуля докириллические. А ведь степени свои получили, мрази, за хулу на православие. В среде сих кровных диверсантов от инцеста вызревают ныне по всему миру адепты Кагала. Создавшие избранную касту. Среди себя, а не по Его слову. Не ведающую ни Благодати, ни Троицы. Сброд!




см.ранние коментарии!

Трое возлежат в некоем вечном, сущем лишь для Них, мире. Разъятые в этом мире равно Великие. С сомнением глядят Они из своей вечности на то, что происходит на прекраснейшем из их творений – Земле. В мире, что выбрали для жизни любимые Их создания – арии. Сами, заметим, выбрали. Откуда тогда сомнение у Них, Вечных, Единых и Множественных? Да вот незадача какая: детки шалят. Шалят детки.
– А камушек-то уже на подлёте, – замечает как бы вскользь, равнодушно, условно Первый.
Только нет там, в словах его, ни грана равнодушия. Равнодушие, у Того, кто Сам есть высшее воплощение души и духа, там эта скверная, надобно заметить, субстанция и не ночевала. Да и с чего это ей объявиться среди Небесных Творцов того, что через минуты содрогнется, полыхнёт и разнесётся непоправимо по всей поверхности Их прекрасного творения. А разнесётся непоправимо Остров Блаженных – самый далёкий Туле.
– Ну почему непоправимо? – спокойно вступает условно Второй.
Только нет там, в мыслях Его ни намёка на спокойствие, так – видимость одна, а не спокойствие, у этого воплощённого Спокойствия Веры. Вот и в сей миг, вера верой, а не так уж и комфортно на душе у Него, ведающего, что может произойти и сейчас, и через века, и даже через Зодиакальные эпохи.
– Вон и на Тибете, и в Персии и на Алатырь-горе готовы уже любимые арии встретить неизбежность. И в пещерах Рипейских гор ждут своего часа арии Семиречья. Сам Верховный Волхв гипербореев с Мастерами пытаются отвести от Острова злобный болид. Или хотя бы расколоть его...
Он не успевает закончить: космическая глыба, летящая к Земле, словно натыкает-ся на невидимую преграду и раскалывается на две неравные части. Меньшая из частей продолжает свой губительный полёт к арийской Гиперборее, а большая резко уходит к экватору.
– Сумели!
Условно Второй невероятно спокоен. Знать и им, всеведущим, не всё ведомо, а почему сие? Да потому, что арии свободны: в любви к Ним, в творении этого чудного мира под себя, в ошибках и победах, а как же? Они ведь равновелики со своим Творцом и сами Творцы: не все, ох! ещё пока не все, но – воистину Творцы. Потому из всех промысленных миров, творят они свой мир тут и сейчас, а то, что промыслено было и не исполнилось, забыто, унесено безвозвратно волнами Леты: на что оно, коли не быть ему в этом мире. Но пока как простые смертные ждут эти Трое Равновеликие, куда повернут дети через миг этот мир. И так будет всегда: и Им, и их творениям дано провидеть лишь вероятие или много вероятий, безумно много, но не всё. Потому жизнь продолжается так, как развернут её дети…
– Ну, и кто теперь сможет помешать возрождению ариев?! – невероятно равнодушно замечает условно Первый.
Уже прошил треклятый камень верхние уровни небес, отчего из сизой морозной глыбы превратился он в малиновый смерч огня и раскалённого воздуха. Молчит условно Третий. Знает он цену этому невероятному равнодушию и спокойствию… Сам такой!
Ударил воющий огненный смерч прямо в центр Острова, в парящий над водой Храм, за миг до того удара покинутый Верховными волхвами, возносящими молитвы Им, тем, кто есть Три в Одном. Но не достигнул тот камень пещер, убежища Волхвов, Старейшин, Хранителей и Мастеров. И снова молчит условно третий.
Упадёт второй огненный смерч на Атлантиду, чьи чёрные волхвы виновны в прилёте камня с небес. И гигантская волна наберёт разбег, чтобы пройтись от материка к материку, уничтожая на пути всё живое. Но уже видно – не достичь ей людей в горах: ариев. Так кто теперь может помешать возрождению их в веках и тысячелетиях?!
И только тогда условно Третий и едино Безусловно Первый, как и каждый из Них, произнесёт одно лишь слово, единственное слово:
– Чернобог…