Неутомный голод темный,
Горе, сердцу как избыть?
Сквозь ресницы ели дремной
Светит ласковая нить.

Сердце, где твой сон безбрежий?
Сердце, где тоска неволь?
Над озерной зыбью свежей
Дышит утренняя смоль.

Снова в твой сосуд кристальный
Животворный брызжет ключ:
Ты ль впустило в мрак страдальный,
В скит затворный гордый луч?

Или здесь — преодоленье,
И твой сильный, смольный хмель —
Утоленье, и целенье,
И достигнутая цель?..

Чу, склонился бог целебный,
Огневейный бог за мной, —
Очи мне застлал волшебной,
Златоструйной пеленой.

Нет в истомной неге мочи
Оглянуться; духа нет
Встретить пламенные очи
И постигнуть их завет...

Всеволод ИВАНОВ

У меня рядом прекрасный проточный пруд-озеро, где я, как и сегодня, часто гуляю, или ловлю карасиков для постной ухи и для котов. На дальнем берегу, на взгорке - лукояновский Кафедральный собор, где когда-то, на своей родине, служил патриарх Кирилл. Отец его до сих пор живёт здесь и мы иногда встречаемся с ним у пруда: у меня рыбка и благость, у него - своё. И вот сегодняшняя прогулка навеяла мне необыкновенный строй. Стал искать истоки у Ахматовой, Бальмонта, Волошина,...а нашёл у Иванова - слово в слово, мысль в мысль. Убедился лишний раз: что тебя нынче волнует, даже самое неожиданное, они уже пережили и тебе в наследство оставили, а там уж ты сам. То ли пиши своё и пой даже, то ли их откровениями наслаждайся - всё Господь примет и одобрит на медвяных лукояновских просторах. Подождал однако, пока всплески чувств моих, для осени необычных, оформятся в мысли и строй, да и пришёл к вам с этим сюда: наслаждайтесь. И я порадуюсь...

Осень

Что лист упавший — дар червонный;
Что взгляд окрест — багряный стих...
А над парчою похоронной
Так облик смерти ясно-тих.

Так в золотой пыли заката
Отрадно изнывает даль;
И гор согласных так крылата
Голуботусклая печаль.

И месяц белый расцветает
На тверди призрачной — так чист!..
И, как молитва, отлетает
С немых дерев горящий лист...

Вячеслав ИВАНОВ





Прелестный, вдруг ниоткуда взявшийся как подарок, морозный вечерок, сподобил меня на получасовую прогулку в лес и к нашему храму: вечерок явно нынче шепчет. Пошаркал звонко подледеневшей лужицей, полюбовался звёздами, отметил и хрустальный сегодня начаток луны, и необыкновенно прозрачный, морозный воздух. Лучик любимый, лунный, нежный, прихваченный морозцем, в ладонь уткнулся: погреться. Я немножно ладонь придержал,... да и убрал, т-сс! Такое трепетное ощущение, что чуть только неосторожно посунешь рукой, лучик и сломается. Прямо нежность у меня к нему, к себе, к миру всему этому, такому прекрасному и беззащитному именно с своей красотою. Даже слёзы на глаза навернулись. Вдохнул напоследок терпкого от сосен воздуху,... и вздох-то получился жалобный, точно вхлип: совсем расчувствовался...
На обратной дороге, с размягчённой душою, снова вспомнил Покров, прошлое Крещение, поездку с батюшками... и молитва сама сотворилась в душе и понеслась с чистого сердца к Богу. Так уж устроен человек русский, что хорошо ли ему, дурно ли, а всегда есть о чём с Богом наедине пошептаться. А природа наша русская в этом деле благом - первый и верный посредник...

Одной судьбы двужалая стрела
Над бездной бег расколотый стремила,
Пока двух дуг любовь не преломила
В скрещении лучистого угла.
И молнии доколь не родила
Тоска двух сил, - одну земля кормила,
Другую туч глухая мгла томила -
До ярых нег змеиного узла.
Чья власть, одна, слиянных нас надмила -
Двусветный дар струить, чтоб темь пила, -
Двух сплавленных чтоб света не затмила?
И чья рука волшебный луч жезла
Четой эхидн сплетенных окаймила?
И двух коней одержит удила?

Вячеслав ИВАНОВ "Кормчие звезды" ("Любовь")

Когда накануне предпоследней поездки в Москву, уже умирающий, но ещё не знавший этого, в грозовой и штормовой день в Лукоянове перечитывал я этот чудный сонет, молнии колотили прямо под крыльцо с сухим, раскатистым треском. После них гром, стреляющий как рваное полотно и переходящий в угрожающий гул, не впечатлял. Я мысленно нёсся с влюблёнными по их сумасшедшим вихревым спиралям и не хватало мне только одного - феи. Мы составили бы этим магам любви славную компанию, но я ещё вернусь к этой непростой теме. Я хорошо уже изучил свою феечку. Чтобы она пропустила такой концерт?! Я пожалуй даже кое-что усилю, а пока проглядим то, что показал нам Иванов в своём стиле, так и не дав передохнуть от впечатлений и загадок ни встрёпанному воображению, ни мятежному духу.

В лепоту облечеся
М. М. Замятниной

Как изваянная, висит во сне
С плодами ветвь в саду моем — так низко..
Деревья спят — и грезят? — при луне,
И таинство их жизни — близко, близко...

Пускай недостижимо нам оно —
Его язык немотный всё ж понятен:
Им нашей красотой сказать дано,
Что мы — одно, в кругу лучей и пятен,

И всякой жизни творческая дрожь
В прекрасном обличается обличье;
И мило нам раздельного различье
Общеньем красоты. Ее примножь! —

И будет мир, как этот сад застылый,
Где внемлет всё согласной тишине.
И стебль, и цвет Земле послушны милой;
И цвет, и стебль прислушались к Луне.

Вячеслав ИВАНОВ

Я учился познавать гиперборейский Космос у Фёдорова, знаменитого русского космиста и учителя Вернадского и Циолковского. И представить не мог, что теоретик символизма и прекрасный "серебряный" поэт черпает из того же источника, пока не прочёл этого сонета. Нет, это ещё не Космос ариев, но размах, размах! Я задохнулся в первый же миг, а потом ринулся на поиски других его произведений. Спотык... Звенящая Гиперборея окружила меня хороводом воспоминаний. Много было потом сидений и разгадываний непростой простоты Иванова. Да вот, извольте...