Красотки каменного века известны нам по так называемым палеолитическим Венерам, в изобилии обнаруживаемым археологами. Статуэтки сакрально-порнографического характера, изображающие богинь плодородия, воплотили в себе сексуальный идеал наших предков. Итак, мечтой героев каменного топора и кремневого наконечника были здоровенные, всегда беременные или просто толстые бабищи с необъятными седалищами и грудями, свисающими до колен по бокам живота.

Впрочем, в более поздние периоды среди доисторических скульпторов встречались эстеты, которых огромные бюсты не вдохновляли: эти сосредотачивались исключительно на выдающихся дамских филеях.



Древние египтяне, которые имели развитую культуру, поощряли стройность и длинноногость, но без чрезмерной худобы. Красавицы обязаны были иметь широкие скульптурные плечи и развитые мускулы.
Кроме того, они щедро пользовались косметикой, рисуя себе яркие привлекательные губы и удлиненные глаза: большеглазость была непременным атрибутом женственности.



Древние греки создали свой эстетический идеал не столько на базе красоты, сколько чистой гармонии и физического совершенства тела. А физическое совершенство по-гречески – это Олимпийские игры, спартанское воспитание.



Если обратиться к мифологии, то, скажем, Геракл однажды довольно долго притворялся девушкой, скрываясь среди иониек. И ничего такого – просто девицы тогда были под стать Гераклу: мощные, мускулистые, с широкими плечами, крепкими руками и бедрами, так что в женской одежке великого героя и полубога от юных будущих домохозяек было не отличить.
Особо ценились древними греками красивые тылы. Им не требовался пышный бюст: есть хоть какой-нибудь, и ладно, а вот красивый зад – это да, это по-нашему.



Что до прочих признаков красоты и безупречности, то красивыми считались широко расставленные глаза и лбы не уже, чем у коровы. Скажем, богиню Геру в качестве комплимента, называли волоокой (в наше время идеалы настолько далеко эволюционировали, что, если скажешь девушке «У тебя глаза, как у коровы», рискуешь получить по рогам).



Ну и классические греческие носы, как же без них, никакой варварской курносости не допускалось! Кроме того, гречанки абсолютно полностью выводили любую растительность на теле. Никаких ежиков.



Римляне от греков в смысле канонов ушли недалеко – вернее, они просто скопировали эллинские образцы. Правда, идеал красоты обзавелся горбинкой на носу, которую с тех пор принято считать аристократической.

Средние века создали свой неповторимый женский типаж. Он характеризовался мертвенной бледностью и цыплячьей худобой, вызванной многочасовыми стояниями на молитве, пешими паломничествами, постами и прочими умерщвлениями плоти. Кроме того, благородные дамы специально подбривали волосы на висках и на лбу, чтобы он казался более высоким и придавал им одухотворенный вид.



Если взглянуть на дошедшие до нас произведения средневекового искусства, мы обнаружим, что у этих дам нет груди. От слова «совсем». Со сколько-нибудь обозначенными формами художники изображали преимущественно служанок – девицам из простонародья не возбранялось иметь бюст, он лишь служил очередным подтверждением их грубости, развращенности и общего бескультурья. Дворянки же такой неприличной и богопротивной детали в своем облике допустить никак не могли.



О макияже в те мрачные времена речи тем более не шло, впрочем, как и о гигиене. Пример Изабеллы Кастильской, которая по обету не мылась 25 лет, говорит о многом.



Кошмар закончился с наступлением эпохи Возрождения. Человек Ренессанса стряхнул с себя воспоминания о мрачном прошлом в обществе тощих немытых страхолюдин и начал радоваться жизни. Радость, разумеется, нашла свое выражение и во взглядах на слабый пол. Женщины эпохи Возрождения постепенно обрастают плотью.



По-прежнему ценится бледность кожи. Кроме того, идеал красоты обязан быть блондинкой или рыжей: женщины Ренессанса – это целая поэма длинных, волшебных, струящихся волос светлых оттенков.





Постепенно идеальные женские плечи делаются все более и более широкими и округлыми, шеи – длинными и стройными, а фигуры – жизнерадостно упитанными.



Эпоха барокко в любви к ярко выраженной телесности зашла гораздо дальше: тогдашний женский идеал – настоящее торжество целлюлита и жировых отложений.



Женщину выбирали, как окорок, так, чтобы ее было как можно больше. Красавицы того времени, кажется, измерялись исключительно в ширину.



Конец этому ужасу положил короткий период легкого эротичного рококо. В моду вошли тонкие, но при этом округлые лица с едва намеченным вторым подбородком и приятными щечками, пикантные чуть вздернутые носики и маленькие пухлые рты, подчеркнутые косметикой.



Объемные складки на боках и обвисающие под тяжестью неправедно наеденного животы резко перестали котироваться. Вес был снижен до небольшой упитанности: чтобы у дамы в раздетом виде и без корсета наличествовала талия, но при этом взгляд не упирался бы в торчащие ребра.



Добила толстушек мадам де Помпадур – маленькая (полтора метра с париком и перьями), стройная, с округлыми локотками и изящными ножками и на высоких каблуках, которые сама же придумала.



Последовавший за рококо классицизм, со своим стремлением к строгости и гармонии, в целом тоже не поощрял ни телесные излишества, ни недостаток веса: требовалось нечто среднее, не оскорбляющее взор.



Черты лица должны были быть правильными, с ориентацией на античный идеал, и симметричными, как петербургская улица Росси. Идеальный облик отчетливо попахивал Ренессансом, но требовал большей строгости.



И наконец-то мужчины начали всерьез считать красивыми темноволосых женщин, сместив блондинок с пьедестала почета.



В XIX веке красотки должны были услаждать взор пышностью тел, обильно выпирающих из корсетов что сверху, что снизу.



Конечно, были определенные вариации на тему: импрессионисты, скажем, предпочитали рыхлых и пухлых дам, которых двумя руками с разбегу не обхватишь, а прерафаэлиты склонялись к большей стройности, но те и те сходились на обязательном наличии выдающихся форм.



Тем, кто не был щедро одарен природой и аппетитом, приходилось носить изделия из китового уса с подкладными бюстами и задами. Надо думать, энтузиазма у дам это не вызывало.



Пышки царили почти столетие практически безраздельно, но в ХХ веке их господству пришел конец. Стиль модерн потребовал новых стандартов красоты. Интересные женщины просто обязаны были быть нервными, страстными и демоническими.



20-е годы ХХ века диктовали моду на женщин хрупких, угловатых или изящных, при этом достаточно спортивных. Красавицы этого периода худы, как борзые, с узкими бедрами и маленькой грудью или вообще с полным ее отсутствием.
Впервые зародилась мода на женские короткие стрижки, демонстрирующие стройность шеи. Ну и главное – должна была быть в женщине эдакая чертовщинка, нечто наркотическое и либо трагичное, либо порочное.



С целью привнесения в облик драматизма рисовалась фарфоровая бледность и иногда поверх – лихорадочный румянец, глаза густо подводились и раскрашивались тенями для век, тонко заламывались подкрашенные и подщипанные брови, шеи оборачивались многослойными жемчужными ожерельями.



Долго этот праздник жизни не продлился. После Второй мировой войны женская худоба мужчин не то что не привлекала – ужасала.



Страх перед нездоровьем и недоеданием, что в Советском Союзе, что во всем остальном мире, привел к тому, что опять вошли в моду женщины в теле.



А вот дальше, после 50-х, когда человечество немного отъелось и отошло от военных передряг, худоба вернулась и продолжает жить и процветать на подиумах. И, очевидно, будет делать это еще не один год в отместку за мучения худышек в XIX веке. Но это не повод расстраиваться и огорчаться для тех, кто выбивается из рамок 90-60-90.

...

via