Регионализация - это дымовая завеса для воплощения
неолиберальных идей.
Ана Демелен, генеральный секретарь Всеобщей федерации
профсоюзов Бельгии
Если на протяжении 2006 года внимание европейской общественности было привлечено к событиям в Стране Басков и Каталонии, следующим летом - к выборам в Шотландии, то в последние месяцы 2007 года в центре европейских дискуссий оказался беспрецедентный политический кризис в Бельгии, оказавшейся на много месяцев без правительства.
Лидер победившей на бельгийских выборах фламандских христианских демократов Ив Леметр так и не смог договориться с валлонскими социалистами по вопросу о дальнейшей федерализации страны, разделенной на два сообщества - Фландрию и Валлонию – условиях активизации кампании за отделение Фландрии. Ив Леметр в итоге сложил с себя полномочия по формированию правительства, после чего король белдьгийцев Альберт II вынужден был обратиться к бывшему премьер-министру, лидеру проигравшей партии фламандских либералов Ги Верховстадту с просьбой вывести страну из политического тупика. После долгих переговоров в ночь на 19 декабря 2007 года последнему удалось, наконец, договориться о формировании временного переходного правительства, основанного на широкой коалиции из пяти партий, представляющей две трети голосов в парламенте. Перед новым кабинетом, который должен оставаться у власти до 23 марта 2008 года, стоят две важнейшие задачи: принятие бюджета страны на 2008 г. и заключение соглашения между валлонами и фламандцами об институциональной реформе, которая предоставит более широкую автономию регионам в вопросах социального обеспечения и налогообложения.
Весьма показательно, что кризис в Бельгии развиваются одновременно с подготовкой к отделению Косова. И синхронность эта не случайна. Бельгия и Югославия воплощают две модели одного процесса, разработанные для разных геополитических условий. По «мягкому» бельгийскому варианту моделируется перекройка карты Западной Европы, в то время как «жесткая» югославская модель отрабатывается для применения на постсоветском пространстве. Часть западных аналитиков определяют этот процесс как «геополитическую революцию». Ее цель - демонтаж национально-государственных образований как таковых. Естественно, Конституция ЕС об этом молчит, в ней говорится о создании «пространства свободы, безопасности и правосудия без внутренних границ». Однако в Трехсторонней комиссии и Бильдербергском клубе, которые являются настоящими разработчиками проекта европейской интеграции, об этом говорят более откровенно. Еще в 1991 г., выступая на заседании Трехсторонней комиссии, Дэвид Рокфеллер заявил: «Наднациональный суверенитет интеллектуальной элиты и банкиров безусловно предпочтительней принципа самоопределения народов». А в 1999 г. Д. Рокфеллер уточнил: «Что-то должно заменить правительства, и мне кажется, что наиболее подходящей для этого является частная власть». Тогда же Романо Проди отметил, что «промышленность вправе требовать такой системы, которая приносит результаты: ей нужна Европа, функционирующая как интегрированная экономическая система с единым центром принятия решений».
С конца 90-х гг., на фоне развязанной войны в Югославии, мировая элита совершенно открыто заговорила о необходимости «глобального управления» сообществом. «Европейская архитектура» стала рассматриваться как модель для строительства «новой глобальной архитектуры», характерными чертами которой является сетевой принцип организации, полная проницаемость границ и открытость для финансовых и информационных потоков. Именно в эти годы стали весьма популярными концепции «растворения», «размывания» или «эрозии» государственного суверенитета, государство подвергается критике за его неспособность обеспечить необходимую экономическую эффективность управления, а его упразднение представляется как неизбежная и объективная тенденция мирового развития.
Действуя в соответствии с логикой дробления и фрагментации геополитического пространства, глобальная элита делают ставку на все местное, локальное, что работает на раздробление государства. Как пишет французский исследователь Л.-Ж..Кальвэ, «пыль слабых государств никоим образом не беспокоит мировой рынок, она скорее ему благоприятствует (движение капиталов, налоговый рай и т.д.). Глобализация поощряет микронационализмы, племенное деление и лингвистический национализм». Поэтому «бунтующие» регионы и сообщества, «пробуждающиеся» этнические и другие меньшинства становятся ее объективными союзниками и опорой. Не случайно в политологии утверждается новый термин «глокализация». Идеологи глобализации умело обращают пыл энергии меньшинств в антигосударственное русло. При этом возрождение «локального» изображается как борьба за самобытность, как противостояние всеобщей нивелировке. На деле создаваемый вместо государственных структур новый наднациональный универсалистский центр власти является намного более жестким, авторитарными и неподконтрольным, ибо с ликвидацией государственного суверенитета ликвидирует и традиционные демократические механизмы участия граждан в управлении. В так называемом контрдокладе, подготовленном во время обсуждения проекта Конституции ЕС в противовес докладу В.Жискар д’Эстена и содержащем суровую критику проекта Конституции, главное критическое замечание состояло в следующем: «Проект Конституции создает новое централизованное европейское государство, более могущественное, более отдаленное, имеющее больше политиков, более бюрократическое и увеличивающее пропасть между правителями и управляемыми». Показательно, что публикация данного текста осталось почти незамеченной для СМИ и большинства экспертов.
«Расчистка поля» для утверждения глобального рынка в Европе осуществляется руками немецких политиков. Германии принадлежит главная роль в раздроблении европейского пространства, которое она осуществляет путем реализации своей модели федеративного устройства в других государствах ЕС. Целью этого процесса является выделение автономных регионов в качестве опорных структур интеграции, на основе которых создается сеть внегосударственного трансграничного сотрудничества, способная обеспечить в будущем замену государственных границ чисто функциональными, признающими только один критерий – экономическую эффективность. Для самой Германии, таким образом, снимается проблема пересмотра послевоенных границ и создаются условия для установления контроля над прилегающими к ней территориями. А американская элита, используя германский политический потенциал, добивается осуществления демонтажа сильных европейских государств, которые единственно и могли противостоять реализации нового экономического порядка. Причем самой Германии в этом порядке США предназначают отнюдь не решающая роль.
В немецких планах федерализация теснейшим образом увязывается с этническим принципом. Интересно, что еще в одном из немецких политических документов второй половины ХIХ в. указывалось: «В Европе возрождаются этносы, совершенно игнорируемые или забытые вплоть до сегодняшнего дня, которые заставляют уважать свою национальность… Необходимо выделить этнический субстрат из его государственной оболочки, прежде чем приступить к новым комбинациям». И в современных условиях, когда глобализация полностью компрометирует и сводит на нет идею государственного суверенитета, а вместе с ним и политическую идею нации, идея этноса выступает в качестве ее замены, принимая форму принципа отстаивания прав меньшинств. Поскольку ФРГ является моноэтническим государством, воплощение этого принципа не угрожает ее территориальной целостности, а, напротив, позволяет поставить вопрос о правах немецких меньшинств за переделами страны. Зато в отношении других европейских государств он срабатывает как детонатор.
В реализации этой стратегии «балканизации» Европы можно совершенно четко выделить три направления:
1) децентрализация государственной власти (федерализация, регионализация страны) с целью передачи регионам максимальных полномочий и закрепления прямых отношений их с институтами ЕС;
2) создание трансграничных регионов и других форм межрегионального сотрудничества для размывания границ и обеспечения горизонтального срастания регионов;
3) защита прав этнических и национальных меньшинств с целью создания автономных этнических регионов (проект «Европы племен»).
***
Децентрализация европейских государств стала пропагандироваться с начала 80-х гг. в связи с наступлением неолиберализма и ограничением регулирующей роли государства. Идея регионализации исходила от немецких политиков и впервые была изложена на Конференции местных и региональных властей Совета Европы в докладе представителя Германии А.Галетт «Региональные институты в Европе». Главную роль в продвижении этой программы играли две организации: Совет коммун и регионов Европы (СКРЕ) и Ассамблея европейских регионов (АЕР).
Именно СКРЕ подготовил принятую в 1985 г. «Европейскую хартию местного самоуправления», в которой сформулированы общие принципы, касающиеся деятельности местных властей. На сегодняшний день СКРЕ является самой представительной организацией, объединяющей более 100 тыс. территориальных образований, входящих в 44 крупных национальные ассоциации местных и региональных властей 35 стран Европы. С 1997 г. и до последнего времени ее возглавлял В.Жискар д’Эстен.
Что касается Ассамблеи европейских регионов, созданной также в 1985 г., то она очень быстро оказалась под контролем правительственной группы земли Баден-Вюртемберг, которая и превратила ее в выразителя политических интересов Германии. Документы АЕР, положенные впоследствии в основу Конституции ЕС, разрабатывались в соответствии с немецкими планами этнической федерализации континента. Решающее в этом отношении значение имели так называемые Мюнхенские тезисы, принятые на конференции премьер-министров германских земель, представлявшие собой концептуальные положения «региональной идеологии» - идеи строительства «Европы с федеративными структурами».
В 1986 г. Европарламентом принимается «Хартия Сообщества по проблемам регионализации», в 1991 г. - «Хартия регионов сообщества», а в 1994 г. создается консультативный орган ЕС - Комитет регионов, обладающий правом политической инициативы. Но революционном в этом отношении документом стала «Хартия о региональном самоуправлении», принятая в качестве рекомендации № 34 Комитетом местных и региональных властей Совета Европы в 1997 г. Она резко повышает политическую роль регионов, позволяя им, минуя государственный уровень, устанавливать прямые связи в европейскими инстанциями Брюсселя и проводить в жизнь самостоятельную политику. Этот документ настолько серьезно меняет соотношение властных полномочий между регионами и государством, что из-за несогласия ряда стран он так и не был подписан и не вступил в силу.
В то время, как в Югославии с начала 90-х годов осуществлялся самый грубый вариант расчленения государства, в ЕС происходила обкатка модели «мирной» федерализации. Экспериментальным полем для этого стала Бельгия.
***
Бельгийская модель отличается крайней сложностью, поскольку включает в себя три языковых сообщества и три территориальных региона, каждый из которых обладает своими собственными законодательными и исполнительными органами. Но именно эта сложность и делает бельгийскую модель образцовой для других европейских стран, поскольку являет собой пример и административной децентрализации, и этнической федерализации, то есть представляет интерес и для многонациональных, и для мононациональных государств. Принципиальное значение имеет и то, что в Бельгии сосредоточены главные институты ЕС, которые все больше оттесняют федеральную бельгийскую власть. Это превращает страну в идеальную модель «Европы регионов», в которой государственный уровень управления сведен к минимуму, а автономные образования привязаны непосредственно к европейским институтам. Фландрия и Валлония все больше отделаются друг от друга, а Брюссельский регион остается единственной связующей их структурой, но и его консолидирующая роль все больше определяется его статусом столицы Европейского Союза, а не столицы Бельгии.
Идентичные процессы происходят в большинстве европейских стран. Формы регионального самоуправления везде различны, но общая тенденция одна: как только начинается процесс передачи полномочий регионам, требования последних становятся все более настойчивыми и широкими.
В Испании, где мотором регионализации выступают Каталония и Страна Басков, сегодня уже сложились структуры т.н. «ассиметричного федерализма». Самым громким событием здесь стало утверждение Конституционной комиссией Конгресса Испании нового статуса Каталонии в 2006 г., которое оппозиция оценивает как «тихую» революционную перестройку политической системы, ставящую под угрозу целостность страны. До этого, еще в 2003 г., со своим планом автономии выступил председатель правительства Страны Басков («План Ибарретче»). Он предусматривает «новую модель отношений баскского региона с государством на основе свободной ассоциации». И хотя он был отвергнут испанским правительством, достижение его целей остается главной задачей баскских властей.
В 1998-2000 гг. были проведены конституционные реформы в Великобритании, значительно расширившие автономию исторических провинций – Шотландии, Уэльса и Северной Ирландии. Шотландская национальная партия оценила тогда эти реформы как промежуточный успех, создающий условия, благоприятные для полной независимости. И когда в мае 2007 г. националисты впервые за все время существования партии одержали победу на выборах в местный парламент, первое, что заявил лидер партии А.Салмонд, это что до 2010 г. они планируют провести референдум об отделении Шотландии.
Италия, в которой сначала 90-х годов осуществляется перераспределение властных функций между центром и регионами, сегодня также приближается к федеративному устройству. Главными инициаторами углубления процесса децентрализации выступали всегда северные области, и в первую очередь Ломбардия. В 2005 г. партия «Лига Север», входившая в правительство С.Берлускони, добилась того, что последний выступил с планом федерализации страны, который мог стать самой масштабной ревизией Основного закона Италии. Проект, одобренный парламентом, был провален на референдуме. Однако новый премьер-министр Р.Проди дал понять, что работа над модернизацией конституции будет продолжена.
Децентрализация дошла и до «бастиона» централизма – Франции. В 2003 г. французский конгресс одобрил поправку к Конституции, закрепляющую «децентрализованную организацию» Республики и принял новый закон о децентрализации, предоставивший многочисленные полномочия местным органам самоуправления. А еще раньше, в январе 2003 г., правительство Ж.-П. Раффарена предоставило право Эльзасскому региону самостоятельно, минуя центральные власти, обращаться в Брюссель для решения вопроса о выплатах из Структурных фондов, после чего такого же права стали добиваться другие французские регионы. Эльзасский регион стал первопроходцем и еще в одной сфере: когда весной 2006 г. в Интернете появился адрес ЕС «.eu», региональный совет Эльзаса создал прецедент, убрав со своего сайта адрес «.fr» и заменив его на европейский «.eu». С новым сайтом Эльзас выступает уже не как французский, а как европейский регион.
В настоящее время в половине государств Евросоюза региональные власти обладают законодательными полномочиями различной степени и работают как «партнеры» ЕС. Однако принципиально важным является вопрос о том, в какой степени децентрализация способствует решению главной задачи, ради которой она провозглашалась - выравниванию уровней социально-экономического развития регионов. Совершенно очевидно, что данная формула служит пропагандистским прикрытием, поскольку в условиях ухода государства из экономики и утверждения конкурентоспособности в качестве ключевого принципа развития, процветание регионов зависит не от активности регионального «гражданского общества», а от способности местных элит привлечь негосударственных инвесторов. Но шансы у регионов разные, и обеспечить это могут только те из них, которые обладают соответствующими конкурентными преимуществами, делающими их привлекательными для притока капитала и трудовых ресурсов. Это ведет к росту разрывов в уровнях раязвития регионов. В широкой самостоятельности и открытости заинтересованы наиболее развитые и благополучные регионы, желающие обеспечить себе финансовую самостоятельность и снять с себя бремя ответственности за менее развитые соседние области. На них-то и сделала ставку в своей политике Комиссия ЕС. Так начал возникать союз между транснациональной элитой, европейской бюрократией и местными элитами наиболее развитых регионов, которым была поручена ответственная миссия «подтачивания» национального суверенитета. А для широкой публики результаты этой хорошо координируемой деятельности подаются как «естественный процесс кризиса» государства-нации.
В результате диспропорции в развитии богатых и бедных регионов Европы растут. В глобальную экономику интегрируются только передовые, реализующие инновационные стратегии сообщества, некоторые из которых представляют сегодня уже фактически отдельные регионы-государства, не связанные с национальной экономикой и национальными интересами и не желающие участвовать в перераспределительной политике ни своих государств, ни ЕС.
Так, в Италии сепаратизм членов «Лиги Севера», выступающих за «независимую Паданию», основывается на упреке в адрес Юга, что он забирает важную часть богатств из Севера. В Испании, как пишет историк Хавьер Тусель, «каталонцы ощущают себя благородными донорами по отношению к остальным испанцам, а жители других регионов видят в них настоящих вампиров». В Шотландии требование региональной самостоятельности уже давно связано с развитием эксплуатации нефти Северного моря. Но особенно показательно положение в Бельгии. После федерализации страны разрыв в социально-экономическом развитии между регионами стал настолько велик, что уже породил крайнюю степень отчуждения между сообществами. Как указывал министр-председатель валлонского правительства Жан-Клод Ван, Валлония совершила за эти годы «скачок назад». За два поколения относительный спад в производстве богатства на душу населения по сравнению с Фландрией здесь составил почти 60%. По сравнению со среднеевропейскими цифрами Валлония продолжает регрессировать, и, по оценкам экспертов, если нынешние тенденции сохранятся, то в 2013 г. она попадет в разряд регрессивных регионов. Фландрии этот «валлонский груз» совсем не нужен, и федерализация страны рассматривается местной элитой как средство избавиться от соответствующих затрат. Поэтому сегодня бельгийский федерализм несет в себе большой политический заряд, который может взорвать страну изнутри в любой момент, когда это понадобится европейской бизнес-элите.
***
Второе направление германской стратегии преследует цель постепенного упразднения государственных границ через межрегиональное сотрудничество, главную роль в котором играют трансграничные регионы (еврорегионы), связывающие приграничные территории разных стран. Главной организацией, взявшей на себя разработку данной политики, стала созданная в Германии еще в 1971 г. Ассоциация европейских приграничных регионов (АЕПР), которая фактически является немецким фондом и отражает чисто немецкий подход к данной проблеме, достаточно ясно изложенный в «Хартии приграничных и трансграничных регионов» АЕПР, принятой в 1981 г. и измененной в 2004 г.: «Целью сотрудничества... является развитие таких структур координации, процедур и инструментов, которые приведут к устранению препятствий и факторов разрыва, а также, в конечном счете, к преодолению концепции границы и сведению ее значения к простой административной границе». Характерно, что в этом документе границы названы «рубцами истории», здесь выделяются их сугубо негативный аспект.
Границы в континентальной Европе действительно чаще всего очерчивались в соответствии с геополитическими интересами ведущих держав, приносивших в жертву интересы малых народов. Но речь идет не о попытке добиться справедливости, а о том, чтобы дисквалифицировать само понятие государственной границы как важнейшей составляющей национального суверенитета. Еврорегионы мыслятся в этой стратегии как средство «размягчения» и «размывания» государственных границ, что в итоге позволяет разрабатывать политику в пользу освоения территорий и обширного европейского внутреннего рынка в соответствии с интересами транснациональных «стратегических участников».
АЕПР занималась подготовкой всех необходимых документов и конференций представителей приграничных регионов, она же повлияла решающим образом на принятие так называемой Мадридской хартии СЕ 1989 г. – «Еропейской рамочной конвенции о трансграничном сотрудничестве территориальных образований и их властных органов». Основным результатом этого сотрудничества является фактическое «срастание» регионов двух стран, часто сопровождаемое отчуждением их от территории собственных государств, что дает возможность постепенно выводить данную территорию из-под контроля государственной власти.
В настоящее время АЕПР объединяет более 160 регионов, ими охвачены почти все приграничные территории Европы, занимающие 40% ее площади, на которой проживает около 32 % населения (см. карта № 1). В данный процесс вовлечена и Россия, в которой на средства Евросоюза в рамках программы ЕС «Добрососедство» реализуется 6 проектов в северо-западных регионах: в Калининградской, Ленинградской, Архангельской и Мурманской областях, а также в Санкт-Петербурге и республике Карелия.
***
Третье направление данной стратегии ставит целью дробление европейской территории на множество этно-лингвистических образований, подчиненных одному общему центру. Главную роль в ее реализации играет еще одна европейская структура - Федералистский союз европейских национальных меньшинств (ФСЕНМ), работающий согласованно с АЕПР. Основанный в 1949 г. и представляющий собой формально независимое объединение, он является в действительности «подставной фирмой» Германии, поскольку значительную финансовую поддержку ему оказывает МВД ФРГ, которое определяет и состав участников проводимых им ежегодных конгрессов. В ФСЕНМ входит сегодня 81 организация, представляющая 52 этнических меньшинства из 32 стран Европы и бывшего СССР. Штаб-квартира его находится в германском городе Фленсбурге. Союз поддерживает контакты с депутатами ЕС, входит в Совет Европы и сотрудничает с американской структурой «Проект по этническим отношениям (Project on Ethnics Relations)», которая также работает в рамках СЕ.
Надо отметить, что ФСЕНМ крайне осторожен и всегда подчеркивает, что «выступает активно против сепаратизма и любого насильственного нарушения границ» , не допуская в свои ряды такие радикальные организации, которые могли бы его скомпрометировать. Однако целью своей он ставит достижение полной эмансипации этнических групп в рамках политики расширения самостоятельности еврорегионов.
Соответствующие документы, призванные ввести принцип широкой защиты прав меньшинств в общеевропейскую политику, были разработаны в недрах ФСЕНМ еще в 60-е годы, но к реализации их в жизнь приступили в начале 80-х. Осуществить это было поручено премьер-министру Баварии Альфонсу Гоппелю, выступившему в 1984 г. с инициативой создания всеобъемлющего кодекса в защиту прав меньшинств и предложившему для этого целую серию мер. Однако тогда эта программа не прошла. Вторая попытка была предпринята в 1990 г. графом фон Штауффенбергом на очередном конгрессе ФСЕНМ в Мюнхене. Программа была слегка изменена, но и она не была принята в силу того, что многие европейские парламентарии были напуганы теми серьезными изменениями, которые в соответствии с ней требовалось внести во внутреннюю жизнь европейских государств. Наконец, программа была предложена вновь уже в 1993 г. немцем Зигбертом Альбером, но на этот раз для облегчения ее прохождения в европейских инстанциях, она была представлена в виде четырех проектов, два из которых были приняты к обсуждению. Эти два важнейших документа - «Хартия региональных языков и языков меньшинств» Совета Европы 1992 года и «Рамочная конвенции о защите национальных меньшинств» Совета Европы 1994 года - заложили правовую основу для строительства «нового этнического порядка» по-германски.
Оба документа совместно создают условия для осуществления этнической федерализации, поскольку обязует государства не только способствовать поддержанию меньшинствами своей самобытности, но и разрешать использование региональных языков во всех сферах деятельности – в образовании, управлении, юридической, административной, социально-экономической, а также в сфере финансового и банковского регламентирования. Не случайно Г.Коон, член юридической комиссии ФСЕНМ, еще в 1988 г. сделал следующее заключение: «Защита, разработка и продвижение региональных языков и языков меньшинств является центральным вопросом политики в Европе и для Европы».
ФСЕНМ объединяет представителей различных этносов, как крупных, обладающих своей государственностью, но проживающих в качестве меньшинства на другой территории, так и крайне малочисленных, таковой никогда не имевших. Так, членами Союза являются организации немцев Венгрии, Богемии, Грузии, Казахстана, Узбекистана, венгров Словакии и Румынии, хорватов Воеводины и Словакии, поляков Чехии, чехов Словакии, французских бретонцев, фризов Нидерландов, эльзасцев и лотарингцев Франции, македонцев Греции, финнов Швеции, ингушей и кабардинцев России, крымских татар и венгров Украины, косовских албанцев и др. Входят в него и отдельные регионы – автономная провинция Бозен, автономный регион Трентино-Южный Тироль, земля Шлезвиг-Гольштиния, германоговорящее сообщество Бельгии и земля Каринтия.
ФСЕНМ всячески стремится унифицировать и интернационализировать требования представленных здесь этнических меньшинств в соответствии с нормами вышеупомянутых хартий. Разные этнические сообщества должны отстаивать идентичные положения, всячески подчеркивая свое право на инаковость и различия. При этом совершенно игнорируется тот факт, что некоторые меньшинства совершенно не готовы ни к какой форме автономии, что раскрывает заказной характер этой деятельности. Осуществляется данный процесс посредством соответствующих требований, изложенных в ежегодно принимаемых резолюциях ФСЕНМ, направляемых затем для рассмотрения в инстанции ЕС. Требования становятся все более настойчивыми и решительными. В настоящее время ФСЕНМ добивается, чтобы при решении проблем тех национальных меньшинств, которые не имеют государственности, СЕ опирался на признание не прав индивида, а коллективных прав меньшинств и сообществ: «Мы просим, чтобы права индивидов были заменены коллективным правом». То есть национальные меньшинства ставят в исключительное, привилегированное положение.
Выдвижение более радикальных требований и ознакомление общественности с реальными планами идеологов этнорегионализма осуществляет другая организация, тесно сотрудничающая с ФСЕНМ. Речь идет о политической группе депутатов Европарламента «Зеленые – Европейский свободный альянс» («Зеленые-ЕСА»). Родилось это объединение из созданной в 1994 г. федералистской политической группы «Демократическая партия народов Европы - Европейский свободный альянс», в которую вошли партии, отстаивающие специфику представляемых ими в рамках ЕС этнических групп и открыто выступающие за достижение политической автономии. К ним относятся Националистический блок Галего (Галисия), Республиканская партия Каталонии, Эуско Алькартасунаи (из Страны Басков), Фризская Национальная партия (Нидерланды), Движение Савойского региона (Франция), Савойская лига (Франция), Окситанская партия (Франция), Союз эльзасского народа (Франция), Бретонский демократический союз (Франция), Партия за корсиканскую нацию, Партия германоговорящих Бельгии, Сардинская партия, Лига Фронт Венето, Партия за Корнуолл, Уэльская партия – Плайд Кимру, Шотландская национальная партия, Союз за Южный Тироль, Словенское объединение (итальянская область Фриули-Венеция-Джулия), Спирит (из Фландрии) и др. (см.
www.e-f-a.org/kaartje.php). Некоторые из выступающих за независимость партий уже участвуют в управлении региональной политикой. Это Республиканская партия Каталонии (вторая после социалистов партии Каталонии) и Шотландская национальная партия, победившая на выборах 2007 г.
Деятельность этих партий была бы весьма ограниченной, если бы им не благоприятствовали соответствующие структуры ЕС. Поскольку основополагающие документы Европейского Союза придают особый размах требованиям регионов, а европейское право первенствует над национальным, политические представители этнических регионов оказались в крайне благоприятных условиях для отстаивания своих требований в Брюсселе и для формирования политических союзов. «Зеленые - ЕСА» представляет собой сегодня хорошо организованную, влиятельную силу, находящуюся на острие борьбы и играющую роль «приводного вал». Приоритетные задачи, выдвигаемые этой силой, совершенно четко отражают основополагающие принципы интеграционной стратегии Германии и выглядят следующим образом:
- создание двухпалатной системы, состоящей из Европейского парламента, выбираемого прямым голосованием, и Совета (или Сената), состоящего из представителей территориальных автономных образований;
- признание всех существующих европейских языков;
- передача «децентрализованным» властям контроля и управления Структурными фондами;
- свобода вводить межрегиональное и трансграничное сотрудничество без какого-либо вмешательства государства;
- развитие еврорегионов;
- отказ от любой дискриминации этнического, религиозного и сексуального характера;
- введение общей внешней политики для Европы.
Однако наилучшим образом о планах Альянса говорят составленные с его участием и при финансовой поддержке Европарламента карты этнических образований Европы, последнюю из которых (2004 г.) мы здесь приводим. Именно так мыслят себе европейское будущее эти политические силы (карта № 2).
Карта
http://www.communautarisme.net/docs/carte-europe-regions-Verts-ALE-2004.jpg
«Зеленые - ЕСА» связаны не только с ФСЕНМ, за ней стоит множество институтов, обеспечивающих проведение согласованной политики всеми автономистскими движениями. Среди них - Европейский центр в защиту потомков меньшинств (ЕЦПМ), Европейское бюро в поддержку редких языков, Федеральный союз европейских меньшинств, Меркатор, Европейский институт народов, Международная хельсинская федерация в защиту прав человека и др., также находящиеся под покровом Германии и выполняющие каждая свои определенные задачи.
Новое значение контакты между ведущими в этом плане организациями приобрели после принятия 1 мая 2004 г. руководителями ФСЕНМ и ЕЦПМ так называемой Бозенской Декларации, которая представляет собой программу действий, разработанную под эгидой Бозенской Европейской Академии, созданной по инициативе политиков Южного Тироля в 1994 г. (Бозен является столицей автономной провинции Южный Тироль, или Альто-Адидже).
Совместно с Бозенской Европейской Академией (сокращенно ее называют ЕВРАК) и Институтом Сороса Европейской Комиссией была создана еще одна структура, работающая на поощрение местной специфики и этнических особенностей – «Платформа за обогащение культурного и этнического разнообразия Европы». На деятельности этой структуры заметно сказывается англо-американское влияние, осуществляемое через Международную группу за права меньшинств со штаб-квартирой в Лондоне и уже упоминавшегося американского «Проекта по этническим отношениям - ПЭО» со штаб-квартира в Принстоне. За спиной ПЕО стоят Госдепартамент и известные глобалистские организации – Фонд Карнеги, Фонд братьев Рокфеллеров, Фонд Форда, фонд Маршалла и др.
В ведущих регионах Европы работают и другие специальные центры. Так, в Швейцарии действует Локарнский институт. Его сотрудники видят опору будущего процветания Европы в развитии исторических регионов – Баварии, Фландрии, Каталонии и Бретани, которые мыслятся ими как «внутриевропейский дракон». Фламандским эквивалентом Локарнского института является аналитическая группа «In de Warande», объединяющая представителей крупного фламандского бизнеса и интеллектуалов, поставивших перед собой задачу разработать конкретные сценарии окончательного раздела бельгийского государства. Итогом их работы стал объемный документ, опубликованный в 2006 г., с характерным названием «Манифест за независимую Фландрию в единой Европе». Фактически это смертный приговор бельгийской федерации.
Для информирования европейской общественности о проблеме меньшинств в 1999 г. был создан специальный сайт евроменьшинств (
www.eurominority), дающий достаточно полное представление о том, как мыслят себе регионалисты будущую «Европу этносов». Здесь дается полный список этнических и национальных меньшинств Европы (включая этноменьшинства России, Украины, Белоруссии, Кавказа, Турции), причем интересно, что к ним относят не только этносы и нации, но и исторические области - такие, как Силезия, Моравия, Крым. И фактически нет сегодня такой европейской страны, за исключением Португалии и Исландии, которая не была бы затронута этой проблемой. Особый интерес на сайте представляет раздел «Другие карты» (
http://banniel.eurominority.org/version/fra/maps-other.as), который показывает, как представляют себе активисты отдельных этнических движений границы проживания своих этносов. В одной из публикаций (еще 1998 г.) были перечислены 10 прав этносов, к которым относят право на идентичность, не территорию, на самоопределение, на язык, на этническую культуру, на природные ресурсы, на доходы с эксплуатации, право на жизнь и работу в стране, на защиту рынка, на самоорганизацию.
Основной вывод: движение за автономию меньшинств пользуется мощной поддержкой и имеет широкую крышу. Процесс раздробления Европы, хорошо управляемый и координируемый, будет углубляться, вызывая нестабильность, локальные конфликты, а там, где надо, - состояние хаоса.
Ольга ЧЕТВЕРИКОВА, Фонд стратегической культуры
