Он, склонившись, над белым сидит листом,
он давно ничему не рад.
«Я забыл слово «небо» и слово «дом»…
Эв, я умер позавчера».

Где-то жаркое лето и та же пыль,
он дрожит, темнотой объят.
«Я забыл слово «небо»!.. Я всё забыл.
Я не здесь уже, здесь – не я…

Эта странная правда, где тот, другой,
выметает меня, как хлам.
Я прошу, не впускайте ко мне его!
Он идёт за мной по пятам.

Он следит за письмом моим и рукой,
ставит точку в конце письма.
Эв, тебе это кажется пустяком,
но он сводит меня с ума.

Этот бред, этот лепет, где я смешон –
это хуже любой из плах.
Эрви, свет мой, – тебе уже хорошо,
ты не знаешь про этот страх.

Холодеет рука, и листы – в огонь,
он приходит ко мне опять.
Я боюсь двойника, я боюсь его,
но не в силах его прогнать.

Вот он водит рукой по моей спине,
забирается в плоть мою.
Эрви, видишь, ты видишь –
он здесь, во мне!..
Я сегодня его убью.

W. Julian-Damazy

Историческая справка:
Последние четыре года к Ги де Мопассану приходил «чёрный двойник», которого писатель очень боялся. Мопассан часто мысленно обращался к своему младшему брату Эрви, который умер в психиатрической лечебнице, заботу же о его семье и детях взял на себя Мопассан, считая это своим долгом. Расстройство психики у писателя сопровождалось забыванием слов и различными галлюцинациями, особенно ему не давал покоя его «двойник». После неудачного самоубийства он попал в психиатрическую лечебницу, где через два года скончался от паралича мозга.

В темноте у окна,
на краю темноты
полоса полотна
задевает цветы.
И, как моль, из угла
устремляется к ней
взгляд, острей, чем игла,
хлорофилла сильней.

Оба вздрогнут — но пусть:
став движеньем одним,
не угроза, а грусть
устремляется к ним,
и от пут забытья
шорох век возвратит:
далеко до шитья
и до роста в кредит.

Страсть — всегда впереди,
где пространство мельчит.
Сзади прялкой в груди
Ариадна стучит.
И в дыру от иглы,
притупив острие,
льются речки из мглы,
проглотившей ее.

Бланш — шестнадцатилетняя бельгийская студентка, учащаяся на первом курсе факультета социологии. У девушки с детства нет друзей, её единственное увлечение — чтение книг. Сама Бланш считает себя «невидимкой», человеком, который никогда не привлекает внимание других. Поэтому она удивляется, когда к ней подходит самая популярная в университете девушка Христа и пытается завязать дружбу.
Почти детективный сюжет «Антихристы» рождает множество ассоциаций – от Библии до «Тартюфа». И вся эта тяжелая артиллерия пущена в ход ради победы девочки-подростка над пронырливой подругой, постепенно захватывающей ее жизненное пространство. А заодно – и над самой собой, над своими иллюзиями и искушениями.
Странная оконцовка. ИМХО
Продолжительность: 2 часа 54 минуты__________________________________

• Я всегда была одна, что, в общем, вполне бы меня устраивало, будь это по моему собственному выбору. Но это было не так. И мне страшно хотелось «вписаться», хотя бы ради того, чтобы потом с удовольствием «выписаться».
• Я не хотела быть, как Христа, но хотела, чтобы меня все любили, как её.
• Мне же отношения, построенные на господстве и подчинении, всегда были глубоко
противны. Может, потому у меня и не было друзей и подруг. Слишком уж я насмотрелась в лицее да и везде вокруг на то, как под благородным именем дружбы скрываются порабощение, систематическое унижение, дворцовые перевороты, пресмыкательство и даже травля.
• Бездействие требует гораздо больше сил, чем бурная деятельность.

Роман вызвал бурную реакцию критики, и недаром: Нотомб, мастер парадокса, превратила старую сказку в невероятную историю, пронизанную тонкой психологической игрой, чувственностью и красотой.

Сатурнина ищет жилье в Париже.
Ее внимание привлекает одно объявление: сдается просторная комната в самом центре - и совсем недорого. Обрадовавшись, она отправляется по указанному адресу и узнает, что хозяин - весьма странный тип, а все прежние его квартирантки бесследно исчезли неведомо куда. Однако Сатурнина не робкого десятка и мрачная репутация хозяина скорее интригует, чем пугает. Да и комната такая светлая, такая удобная...
Девушки нередко отличаются излишним легкомыслием...
Продолжительность: 03 часа 11 минут__________________________________

• Вы сами показываете темную комнату, в которую нельзя заходить ни под каким видом, говорите, что она не заперта, что это вопрос доверия и что, мол, «если войдете туда, я об этом узнаю и вам не поздоровится». Не говори вы так настойчиво об этой запретной комнате, ни одной из ваших квартиросъемщиц и в голову бы не пришло туда войти. Представляю, с каким садистским удовольствием вы их потом наказывали.
— Это неправда.
— Какая грубая западня! Не знаю, кого я презираю сильней: несчастных, которые в нее попались, или негодяя, ее расставившего.
• Страх — неотъемлемая часть удовольствия.
• Влюбившись, всегда споришь с собой задним числом, как будто еще можешь
не позволить себе эту нелепицу.
• Увы, разочарование не излечивает от любви.

Антихриста

Синяя борода

0

ПРОСПЕР МЕРИМЕ (Prosper Merimee) (1803–1870), французский писатель и переводчик, один из первых во Франции мастеров новеллы, историк, этнограф и археолог.
Родился 28 сентября 1803 в Париже. От родителей-художников унаследовал типичный для XVIII в. скептицизм и тонкий художественный вкус. Родительское влияние и пример Стендаля, с которым Мериме был дружен и перед талантом которого преклонялся, сформировали необычный для эпохи расцвета романтизма стиль – сурово реалистический, ироничный и не без доли циниз- ма. Мериме готовился к адвокатскому поприщу, при этом серьезно занимаясь изучением языков, археологии и истории.
Первым его произведением стала книга Театр Клары Гасуль (Le Thtre de Clara Gazul, 1825), выданная за творение некой испанской поэтессы, пьесы которой были якобы обнаружены и переведены Мериме. Следом появилась еще одна литературная мистификация – «перевод» иллирийского фольклора Гузла (La Guzla). Обе книги имели большое значение для развития раннего романтизма. Но самый значительный вклад во французскую литературу составили шедевры более позднего времени, в т.ч. Хроника царствования Карла IX (La Chronique du rgne de Charles IX, 1829), самое достоверное из всех французских исторических повествований романтической эпохи; безжалостно реалистическая история из корсиканской жизни Матео Фальконе (Mateo Falcone, 1829); превосходная описательная новелла Взятие редута (L'Enlvement de la redoute, 1829); проникнутый негодованием рассказ о торговле африканскими рабами Таманго (Tamango, 1829); образчик романтической мистификации Венера Илльская (La Vnus d'Ille, 1837); сказание о корсиканской вендетте Коломба (Colomba, 1840); и наконец Кармен (Carmen, 1845), самая знаменитая французская новелла. Все эти произведения пронизаны глубоким пессимизмом; для них характерны также культ чувства и решительного действия, пристальное внимание к деталям и холодная бесстрастность рассказа. Умер Мериме в Каннах 23 сентября 1870.

Последняя повесть, изданная
при жизни Мериме

(Бирман, Доронина, Чесноков)

Поглядишь, как несмелы
табуны васильков —
слава Богу, мы смертны,
не испортим всего.

Но лодка скользит не быстрей и не тише.
Упырь меня тронул крылом своим влажным...
Бездумно слежу я за стаей послушной,
И всё мне здесь кажется странно-неважным,
И сердце, как там, на земле, — равнодушно.
Я помню, конца мы искали порою,
И ждали, и верили смертной надежде...
Но смерть оказалась такой же пустою,
И так же мне скучно, как было и прежде.
Ни боли, ни счастья, ни страха, ни мира,
Нет даже забвения в ропоте Леты...
Над Стиксом безгласным туманно и сыро,
И алые бродят по камням отсветы.