• Человек счастлив своим уменьем забывать. Память всегда готова забыть плохое и помнить только хорошее.

• И я понял самое главное, что человек стал человеком не потому, что он божье созданье, и не потому, что у него удивительный большой палец на каждой руке. А потому, что был он {физически} крепче, выносливее всех животных, а позднее потому, что заставил свое духовное начало успешно служить началу физическому.

• Надежда всегда несвобода. Человек, надеющийся на что-то, меняет свое поведение, чаще кривит душой, чем человек, не имеющий надежды.

• Голодному человеку можно простить многое, очень многое.

• Ах, как далека любовь от зависти, от страха, от злости. Как мало нужна людям любовь. Любовь приходит тогда, когда все человеческие чувства уже вернулись. Любовь приходит последней, возвращается последней, да и возвращается ли она? Но не только равнодушие, зависть и страх были свидетелями моего возвращения к жизни. Жалость к животным вернулась раньше, чем жалость к людям.

• Дружба не зарождается ни в нужде, ни в беде. Те «трудные» условия жизни, которые, как говорят нам сказки художественной литературы, являются обязательным условием возникновения дружбы, просто недостаточно трудны. Горе недостаточно остро и глубоко, если можно разделить его с друзьями. В настоящей нужде познается только своя собственная душевная и телесная крепость, определяются пределы своих возможностей, физической выносливости и моральной силы.

• Для того чтобы дружба была дружбой, нужно, чтобы крепкое основание ее было заложено тогда, когда условия, быт еще не дошли до последней границы, за которой уже ничего человеческого нет в человеке, а есть только недоверие, злоба и ложь.

• Я <...> с тех пор, как стал взрослым, живу по важной заповеди: «Не учи ближнего своего». На манер евангельской. Всякая судьба — неповторима. Всякий рецепт — фальшив.

• Сначала нужно возвратить пощечины и только во вторую очередь – подаяния. Помнить зло раньше добра. Помнить все хорошее – сто лет, а все плохое – двести. Этим я и отличаюсь от всех русских гуманистов девятнадцатого и двадцатого века.

• Отсутствие единой объединяющей идеи ослабляло моральную стойкость арестантов чрезвычайно. Они не были ни врагами власти, ни государственными преступниками, и, умирая, они так и не поняли, почему им надо было умирать. Их самолюбию, их злобе не на что было опереться.

• Он не винил людей за равнодушие. Он понял давно, откуда эта душевная тупость, душевный холод. Мороз, тот самый, который обращал в лёд слюну на лету, добрался и до человеческой души. Если могли промерзнуть кости, мог промёрзнуть и отупеть мозг, могла промёрзнуть и душа. На морозе нельзя было думать ни о чём. Всё было просто.

• Даже ветры весны не приносят желания перемен. Перемена всегда опасна. Это один из важных уроков, усвоенных человеком в лагере.

• Это слишком русское счастье - радоваться, что невинному дали пять лет. Ведь могли бы дать десять, даже вышка.

• Безнаказанная расправа над миллионами людей потому-то и удалась, что это были невинные люди. Это были мученики, а не герои.

• Человек живет не потому, что он во что-то верит, на что-то надеется. Инстинкт жизни хранит его, как он хранит любое животное.

• Власть - это растление. Спущенный с цепи зверь, скрытый в душе человека, ищет жадного удовлетворения своей извечной человеческой сути в побоях, в убийствах.

• Чужая тайна гораздо тяжелее, чем своя.

• ... он умер раньше даты своей смерти...

1. внутри в человеке есть свободное место, но немного. Не столько, чтобы запихнуть туда пододеяльник !!! простыню то есть.
2. в работе с кишечником иногда отгораживают верхний этаж полотенцем. Оно крепится зажимами или пришивается к коже. Оно одно. Одна штука! потерять одно полотенце невозможно. Простыня не используется для этих целей вообще. Пододеяльник тоже.
3. при кесаревом сечении не нужна не простыня, ни полотенце.
4. вшитый в человека комплект постельного белья в цветочек в течении суток вызвал бы такие разрушения, что фонтанке.ру и не снились.
5. история идет кругами, в виде витков спирали в 70-80 лет. Это обусловлено не свойствами истории, как некой самостоятельной материи, а свойствами человека. Если опять пошли "врачи-убийцы" - значит, время пришло.
И не в пододеяльнике тут дело.
Не было там никакой наволочки, простыни то есть.

Я пропустила, кто там что в кого зашил - но Леонида Николаевича уважаю уважением и люблю любовью, потому высказываюсь, как акушер-гинеколог.
Этапы операции кесарёва сеченения:

• 1. Разрез! (В кино очень красиво кричат: "разрез!");


• 0. В том кино, где работают со мной (и в том кино, которое снимают те, кто смотрел кино, снятое теми, кто работал со мной) - анестезиолог говорит: "можно работать".


• 3. Разрез послойный: кожа, подкожка, фасция, мышцы разводим тупо (как правило), брюшина (да не введёт вас в заблуждение фундаментальная тяжеловесность слова!), дупликатуру брюшины (пузырно-маточная складка). Разрезаем матку остро до двух сантиметров, разводим тупо до двенадцати (это пиздят всякие "доктора зайцевы" со свистом и совсем без денег и стыда). Плодный пузырь на этом этапе тоже обыкновенно режется-рвётся. Только асы и/или "повезло" ещё и плодный пузырь взрезают.


• 4. Извлечение, перерезаем пуповину, рожаем плаценту, кюретаж, окситоцин в тело матки.


• 5. На углы.


• 6. Ушиваем матку.


• 7. Ушиваем послойно то, что прежде послойно разрезали. (Дренажи по желанию и ситуации.) после ушивания брюшины - по выходу из брюшной полости, - пересчитываем инструменты и салфетки: операционная сестра говорит вслух: инструменты и салфетки - все!)


• 8. Накладываем асептическую клеевую повязку.


• 9. Ещё раз считаем инструменты и салфетки. Операционная сестра взвешивает салфетки. (Врать не буду, при неосложнённом стандартном кесаревом - взвешиваем "на глаз", кровопотеря при этой операции известная.)

Внимательный читатель даже после первого прочтения увидит, что я ни разу не употребила слово "простыня". Равно как: пододеяльник, безбрежное банное полотенце, плед, покрывало, спальник, и прочие предметы кроватного обихода.
Бельём обложено операционное поле. Причём в отличие от ветеринарии, человеческая медицина не пришпиливает бельё прям к вывернутой коже - человек не настолько лохмат. Да и зажимы на белье сейчас используются редко. Всё чаще бельё с "окном".
В теперь представьте, каким таким образом можно запихнуть единственную во всём этом деле простыню в ту самую брюшную полость (и пусть вас не введёт в заблуждение-2 монументальное звучание слова "полость" - это не чёрная дыра, и не Тардис, а некое очень условное пространство, с лихвой напакованное требухой. И вся эта требуха при жизни обладает колоссальной витальностью, простите за тавтологию. Потому иногда хирурги громко или тихо - от характера зависит и клинической ситуации, - говорят анестезиологу: Вася, ну ёбтвоюжмать! Убери кишечник! На всякий случай разъясню: кишечник Вася не руками в коридор вышвыривает, а хмуро глядя на этого криворукого тормознутого пидораса хирурга, вводит волшебную жидкость в жилу капельницы).
Но даже если все были в разудалом бухом угаре, и кулаками напихали простыню в брюшную полость, вот скомкали, отодрав зажимы, её фиксирующие, - и таки умудрились, смогли! Нарушили к херам топографию, - но смогли, сложили, ушили вместе с ней... То ровно через короткое время - или в морг или на релапаротомию. Потому что тот чудесный спектр осложнений, возникающий после упихивания в брюшную полость простыни, - я вам ни словами не передам, не анализами.
Так что гнать надо как-то правдоподобней. Ну, тампон. Ну салфетку, в конце концов. Но простыню! ... Или гнать так гнать! ИВЛ и АИК зашивать в брюшную полость. И всю бригаду до кучи.

Я пропустила, кто там что в кого зашил - но Леонида Николаевича уважаю уважением и люблю любовью, потому высказываюсь, к...

Опубликовано Татьяной Соломатиной 16 января 2016 г.