После всех катастроф, национальных и личных, она жила, и выжила, и продолжает жить в ореоле знаменитостей своего века.

Легендарный биограф Серебряного века, сама бывшая его частью, Нина Берберова рассказывает этой книгой о Марии Игнатьевне Закревской фон Бенкендорф Будберг. Вошедшей в историю двадцатого века под простым коротким и емким именем Муры. Ее биография даст сто очков форы авантюрному роману. Она могла быть прекрасной и блистательной, но бывала также тихой и уютной. Свободно владела пятью языками и в сфере ее интересов были вещи из самых разных областей, но никто не мог слушать, как она. И кстати же, о говорении - при безупречном английском и французском, по-русски говорила так, словно думала фразу на английском, а потом переводила дословно. Что ничуть не умаляло ее очарования в глазах величайших гениев эпохи.

Она лично была знакома с последним российским императором и кайзером Вильгельмом. Блок посвящал ей стихи, Горький, на любое упоминание о характере отношений которого с нею в советской печати был наложен запрет - "Жизнь Клима Самгина", а Герберт Уэллс мечтал жениться на ней, долго и безуспешно добиваясь согласия на брак. Она и сегодня, спустя столетие, владеет умами лучших мужчин - Борис Акунин сделал ее героиней самой яркой истории своего самоучителя по беллетристике "Русский в Англии".

Герберт Уэллс, А.М.Горький и Мария Закревская

Девятнадцати лет,юная фрейлина вышла замуж за дипломата барона фон Бенкендорфа, а двадцати семи овдовела (молодого барона растерзали бунтовавшие крестьяне). Крутила роман с английским дипломатом (и шпионом, готовившим свержение большевистской власти) Робертом Локкартом, была арестована вместе с ним и мистическим образом не только сама сумела спастись из машины уничтожения, перемоловшей столь многих, но и помогла выйти на свободу любимому. Она, впрямь, была кошкой о девяти жизнях, которая всегда падает на четыре лапы.

"Железной женщиной" называл Муру Горький, ближайшей помощницей и гражданской женой которого она была на протяжении двенадцати лет. Уэллс описал ее в "Постскриптуме к биографии" - трактате, в котором рассказал о своих любимых женщинах, и который завещал опубликовать после смерти последней из них. Но никто не понимал ее так хорошо и не написал о ней так подробно, как это сделала лично знавшая Муру Берберова.

Хотя назвать книгу лишь биографией героини было бы неверно. Не в меньшей, а скорее даже в большей степени - это повесть об эпохе. О ее значимых людях и знаковых событиях. О культурной и политической жизни линии которой пересекались и переплетались в отдельно взятой стране поразительно прихотливо и прочно.

В созданном ею мифе жили прадеды, служившие Александру I, прабабка, соблазнявшая Пушкина; сама она, дважды графиня и теперь баронесса.

Зло некрасиво и непременно человекообразно:
Спит с нами в постели и ест за нашим столом.
У.Х.Оден

В лесу, на окраине канадской деревни найдена убитой пожилая женщина. Одинокая учительница, которую все здесь знали и уважали, застрелена из лука. Нет, не экзотика, местные предпочитают охотиться с этим видом оружия, учатся владеть им с детства, в каждом доме есть лук, во многих не один: компактный, бесшумный, экономичный, разрешения на него не нужно и в специальном сейфе держать не требуется, а убойная сила не хуже, чем у огнестрела.

В чем бедная Джейн имела несчастье убедиться на собственном опыте. А ведь еще накануне казалось, что все в ее жизни переменилось к лучшему и впереди долгий гармоничный период. И она впервые в жизни пригласила друзей на обед, который обещала подать не в столовой, как всегда, а в своей гостиной. И тут надобно объяснить, Местечко Три сосны не просто деревня, двенадцать лет назад здесь обосновался знаменитый столичный художник Питер с молодой женой Кларой родом отсюда и тоже художницей - интересной и оригинальной, хотя пока совсем неизвестной.

И, как это часто бывает, по закону притяжения в деревне образовалась творческая община. Есть еще женщина-гончар, которая делает удивительно изящные вещи из глины, и Оливье с Габриэлем, тоже городские, которые открыли здесь таверну-тире-антикварный магазин: занятная концепция, всякую тарелку, на которой вам подали блюдо, тоже можно купить. И стол, за которым сидели, и стул - на котором.

Так вот, Джейн всю жизнь рисовала, об этом знала вся деревня, но никогда и никому не показывала своих рисунков, они были табуированной темой, в точности как гостиная в ее доме, куда не было доступа даже самым близким людям, даже Кларе, которая была не просто лучшей подругой, а почти дочерью. И за день до убийства, произошло два события: 1. Джейн решилась выставить свою картину на суд местного бомонда, который был шокирован контентом, но все же утвердил "Дорогу с ярмарки" на выставку; 2. она пригласила всех назавтра на обед в свою таинственную гостиную.

Что ж в этой картине было такого странного? Попытаюсь растолковать, как сама поняла. Рисунки Джейн примитивизм едва ли не в стиле наскальных пиктограмм, но персонажи удивительным образом узнаваемы, в этих ручки-ножки-огуречик видишь своих соседей и себя. И они не злобные карикатуры, но проникнуты любовью к тем, кто изображен. А изображены все жители деревни. то есть, вообще все. На этой картине еще козы, коровы, свиньи, собаки, но каким-то удивительным образом художнице удалось добиться, что узнаваемы даже они, все здесь искрится бьющей через край витальностью.

И когда местное компетентное жюри сначала застывает, столкнувшись с прежде невиданным, а потом дает картине Джейн зеленый свет, вот тогда она и приглашает всех на обед в свою таинственную гостиную. Они войдут, но уже без нее. И то, что там найдут окажется куда более шокирующим и трагичным. Но прежде в Три сосны из Квабека прибудет восхитительный Арман Гамаш со своей командой - первый, совершенно очаровавший меня после Холмса и отца Брауна в детстве, сыщик.

Дивный роман. Без расчлененки и затейливых способов умертвия, в традициях старого доброго детектива. И не случайно Луиза Пенни семикратная обладательница премии Агаты - единственная в мире. Ищете хороший детектив, умный и без мерзостей - берите "Убийственно тихую жизнь"

Это чем-то похоже на спорт
Чем-то на казино
Чем-то на караван-сарай...
Константин Кинчев

Для чего читать критику? Ну. то есть, понятно, зачем художественную литературу: отвлечься, развлечься, получить удовольствие, восполнить эмоциональную скудость обыденной жизни, утолить ментальный голод, насладиться стилем, быть вместе со своим народом (в случае модной новинки, которую читают все). Понятно, зачем нон-фикшн: узнать что-то новое, получить экспертную оценку, разобраться, как все устроено. поразить окружающих осведомленностью. А критику?

Соедините первый и второй списки, прибавьте радость встречи с человеком умным, знающим и понимающим, чье мнение можно сопоставить со своим и у кого есть чему поучиться (а хороший критик именно таков) - voila! Татьяна Москвина хороший. В высшей степени компетентна, в достаточной мере доброжелательна, хотя может быть и довольно язвительной. А кроме того, Москвина замечательно хороша с жанром интервью: лично знакома с большинством знаковых и значимых персон культурного пространства, внимательна, умеет вести разговор так, чтобы собеседник раскрыл лучшие и наиболее интересные свои стороны.

В сборник "Разберемся" вошли тексты Москвиной о наиболее интересных книжных, театральных и кинособытиях последнего времени. Книгу имеет смысл рассматривать как продолжение ее "Культурного разговора", о названии автор с изрядной долей сарказма говорит, как об обращении к штампованной фразе из криминальных сериалов: "Андрюха, у нас труп. Опергруппа на выезд. Разберемся". Хочется верить, что это не характеризует состояния современной российской культуры в целом. Как человек читающий, могу сказать, что русская литература скорее жива. Даже совершенно точно жива.

Что до кинематографа, я не была бы так оптимистична, отнесу за счет того, что мало его знаю. Театр, в отличие от кино, которого и смотреть не хочется - невидимые миру слезы. Если есть причина, по какой жалею, что живу не в Москве или Петербурге, так именно в отсутствии возможности видеть интересные спектакли. Что ж, тем более хорошо, что есть человек, который может рассказать о премьерах, как они того заслуживают.

Четыре раздела книги озаглавлены в той же неубиваемой стилистике ментовских сериалов, первая часть "А в чем, собственно, дело?" - это такое энциклопедическое "все-обо-всем". О киновоплощении образа Цоя, о глубинном смысле "Однажды в Голливуде" Квентина Тарантино, об Алле Пугачевой и замке в Грязях, о фильме Лопушанского "Сквозь черное стекло" и Максиме Суханове, воплотившем образ царя, о "Макбете" Олега Меньшикова в театре имени Ермоловой, о докторе Лизе и о Чолпан Хаматовой, которая ангел и о "Зулейхе", которая всех рассорила.

"Пишите, пишите", вторая часть, как несложно догадаться, о литературе - территория, на которой я-читатель чувствую себя достаточно уверенно. "Маяк на Хийумаа" и "Филэллин" Леонида Юзефовича, "Жестко и угрюмо" Андрея Рубанова, "Июнь" Быкова и "Адвент" Букши, "Тайные виды на гору Фудзи" и "Непобедимое солнце" Виктора Пелевина, "Голуби" Крусанова, "Секретики" Петра Алешковского, "Опосредованно" Сальникова, "Чертеж Ньютона" Иличевского, "Тобол" Иванова и "Земля" Елизарова. Практически все я читала, со многими оценками согласна, с некоторыми категорически не согласна, но это нормально, мнения должны различаться, мы же не из одного инкубатора все.

"Санитары, забирайте тело" - театр и кино, как бы корректнее, не самого лучшего качества. Большинства фильмов и сериалов, о которых рассказывают статьи этого раздела я не смотрела, но от души посмеялась с текстами, посвященным "фавориту" Москвиной, Федору Бондарчуку. Вот тут совершенное и полное совпадение в оценке. И кстати, это именно ей принадлежит мем "Детишкино кино"

Заключительная часть "Выпейте воды" - а вот это уже о прекрасном. Шукшин и Сергей Бондарчук, история советского кино и война в нашей кинематографической традиции. "Война и мир" Бондарчука на большом экране, Ирина Печерникова. образ Гагарина в кино, "Дядя Ваня" в театре Наций, и неизменная любовь Москвиной на все времена - Константин Кинчев.

Умно, тонко, глубоко, остро. Читать интересно.

Рыба ищет где глубже, а человек - где лучше.

Поворотный этап в творчестве Романа Сенчина для постоянных читателей. История преодоления кризиса середины жизни — для тех, кто не был знаком с его книгами прежде. У всякого заметного писателя есть особенности, выделяющие его из ряда собратьев по перу, свой почерк, которые делает уникальным. Сенчин выразитель умонастроений ребят из простых семей, рожденных в начале семидесятых в одной из республик на окраинах советской империи.

Таких много. Кто встретил перестройку подростком; распад Союза и подъем самосознания коренной нации, когда русские вдруг оказались у себя дома людьми второго сорта, а необходимость переезда в Россию с серьезной потерей финансового и социального статуса сделалась императивной — в молодости. Русские репатрианты девяностых знают о России-которую-мы-потеряли много больше коренных россиян. Мы оставили все позади, вернули утраченное с лихвой, но чего это стоило, помним лишь мы.

А внятно говорит от нашего лица только он, и за это прощаем чрезмерную исповедальность на грани эксгибиционизма, депрессивность и бессюжетность. Этапный для Сенчина сборник "Русская зима" знаменует смену вех в его творчестве: открывающая повесть "У моря" - еще прежняя неприкаянность, поиск пятого угла и попытка убежать от себя, но титульная заметно отличается. Радикально меняется гештальт, незначительно корректируется писательская оптика, однако этого достаточно, чтобы проза стала более интересной, оптимистичной и читаемой. Коротко о вещах в составе сборника.

"У моря". Человек снимает квартиру "на длительный срок" в неуютном зимнем Крыму, надеется написать в оплаченном из своего кармана творческом отпуске что-нибудь стоящее. Он сценарист, до этого долго работал на ниве сценарной поденщины, теперь получил небольшие деньги и хочет побыть один, разобраться в себе, сделать что-то для души. Немолод, одинок, вернее - есть жена и сын, официально они не в разводе, но близость давно ушла из отношений, оставив по себе отчужденность и безразличие.

"Русская зима" написана от лица молодой женщины, и для Сенчина это серьезное отступление от канона, его парсонаж принсипаль обычно плюс-минус равен автору. Героиня, сибирячка из Екатеринбурга, модный драматург Серафима из числа тех, кто "сделал себя сам". Умна, талантлива, привлекательна, удачлива. К тридцати успела поездить по миру, увидеть свои пьесы поставленными на разных сценах, снятый по ее сценарию фильм хвалили критики и полюбили зрители. Отличные отношения с родителями, много друзей, есть поклонники. Счастья только нет.

А тянет к совсем неподходящему человеку. Он москвич, известный писатель, старше нее на пятнадцать лет, женат, две дочери. И конечно надо вытравить из сердца эту неуместную привязанность. С кровью выдрать, каленным железом выжечь.Жить дальше "русалкою холодной и могучей". Или все-таки?

И да, я конечно знаю, что прототип героини драматург Ярослава Пулинович. и догадываюсь кто есть кто о других персонажах книги. Для человека, знакомого с расстановкой сил в современной русской литературе, участие в викторине "угадай, кто" станет дополнительным бонусом. А в целом, уныния и мизантропии здесь куда меньше, чем это обычно бывает у автора, и читается с большим удовольствием.

- Это не Карл Ли Хейли, там была расовая проблема, а здесь деньги.
- В Миссисипи все - расовая проблема.

Джон Гришем снова с нами. С юридическим детективом и его героем - благородным рыцарем от юриспруденции, Джейком Брайгенсом. На дворе 1988, прошло четыре года со времени защиты Карла Ли Хейли, которая принесла Брайгенсу известность и укрепила репутацию, но изрядно подточила семейное благосостояние. Джейк по-прежнему крутится белкой в колесе, защищая арестованных за вождение в нетрезвом виде, воюет со страховой компанией, пытаясь добиться достойной компенсацию за сожженный ку-клукс-клановцами дом, ютится с семьей в арендованном домишке.

Когда к нему обращается местный богач, больной раком в терминальной стадии и желающий изменить завещание в пользу своей чернокожей экономки, Джейк не думает, что это станет новым поворотным пунктом в его карьере. Хотя понимает, что повоевать придется - вряд ли законные наследники захотят смириться с потерей того, что считают своим по праву, даже если речь о незначительных суммах. Так вот, в данном случае, как выясняется после самоубийства Сета Хаббарда, цена вопроса двадцать четыре миллиона.

Выступление в роли адвоката по утверждению наследства обещает решение всех проблем Джейка, но если вы думаете, что будет легко, вы глубоко заблуждаетесь. Итак, новая война и снова аудиокнига в роскошном исполнении Игоря Князева, которому я душевно благодарна за знакомство с писателем, потому что детективы Гришэма узнала благодаря его чтению - тот случай, когда идешь не от автора или жанра, а от исполнителя.

Джон Гришэм признанный виртуоз юридического детектива, умело проводит читателя через все этапы судопроизводства: от подачи заявки на открытие наследственного дела до финальной точки - вынесения судом присяжных вердикта о правомочности завещания. И не только до финала, но даже до соломонова решения, которое устроит всех участников разбирательства и позволит избежать бесконечной череды апелляций, грозящей пожрать наследство судебными издержками.

У романа о наследстве богатая традиция, начатая "Холодным домом" Диккенса и "Приваловскими миллионами" Мамина-Сибиряка, продолженная посмодернистским "Квинкансом" Палиссера с его кодицилом (припиской к завещанию, радикально изменяющей смысл). Теперь "Время прощать", которое не закроет тему денег и наследства, но закроет (хочется верить) тему "Времени убивать"

Его я приманила
К себе на огонек.
Он сам стремился к гибели,
Злосчастный светлячок.

Роман Делии Оуэнс хрестоматийный пример того, что может сделать для книги и автора по-настоящему авторитетный инфлюэнсер. Выбор Книжного клуба Риз Уизерспун стал звездной путевкой для дебюта семидесятилетней писательницы. Хотя Оуэнс имеет писательский опыт, она зоолог и популяризатор науки, автор книг "Крик Калахари", "Глаз слона", "Тайна саванны". Однако художественной литературы до шестидесяти девяти лет не писала.

Умница и голливудская звезда Риз рассказывает о книге. Она мгновенно взлетает в рейтингах продаж. Тридцать две недели подряд держится в списках бестселлеров Нью-Йорк Таймс. Становится самой продаваемой книгой Германии-2021. На Гудридс на нее сто двадцать три тысячи (!) рецензий (справочно: десять-двенадцать тысяч - это супербестселлер). Летом мир ожидает премьера голливудской экранизации, и да, история болотной девочки-Маугли того стоит.

Прежде, чем рассказать о книге, совсем немножко о названии. Перевод Марины Извековой хорош всем, но особенно удачно заглавие. "Там, где раки поют" мощная отсылка к коллективному бессознательному, которое подбрасывает не одну даже, а две ассоциации: "где раки зимуют" - не самое уютное место, и "когда рак на горе свистнет" (о тщетных обещаниях) - обманутые надежды. Но на самом деле, есть еще и третий смысл, который раскрывается в тексте, помните момент со светлячками, которые приманивают партнера фальшивым сигналом и пожирают? Так вот, в оригинальном названии Where the Crawdads Sing использован термин, обозначающий совершенно определенный вид ракообразных южного полушария. известный также, как "тявкающие раки" (ага, поют), которые также используют обманные сигналы. К слову, они очень агрессивны и заражение ими экосистемы ведет к уничтожению эндемиков.

Делия надевает радио-ошейник на леопарда по имени Розовая Пантера. Он часто приходил в их лагерь и однажды спал на простыне прямо у входа в их палатку. Фото: Марк Оуэнс

Теперь о романе. История "болотной девчонки", брошенной родными в одиночестве в хижине на болоте, и с шести лет вынужденной выживать, тронет даже каменное сердце, а все станиславские "Не верю!" разобьются о железобетонную жизненную правду - книга во-многом автобиографична. Очень во-многом. Достаточно сказать, что дата рождения Делии Оуэнс в Вике формулируется как "около 49 года". При этом "Где раки поют" ни разу не слезоточилка, скорее жизнеутверждающая робинзонада, за которой безумно интересно следить.

Не переставая волноваться за малышку, но и восхищаться ее стойкостью, смекалкой, жизнелюбием. На самом деле, такой уровень адаптивности, умение выживать в но враждебной среде, иммунитет к заболеваниям, способным надолго уложить на больничную койку или вовсе убить горожанина - это именно те качества, которые позволили героине и автору стать полевыми зоологами, специализирующимся на фауне болотистых джунглей.

Действие книги перемещается между 1952, когда малютку Киа оставили с забулдыгой-отцом сначала мама, потом старшие братья и сестры и 1969 - когда погибшим при странных обстоятельствах найден первый парень городка, и некоторые следы ведут к красавице дикарке, которая живет одна в хижине на болотах. Так к диккенсовой сентиментальности и робинзонаде добавляется детективная линия, тесно связанная с фем-повесткой.

С политкорректностью у книги тоже все идеально, единственный друг девочки чернокожий владелец магазинчика, тоже презираемый жителями городка. И теперь самое время сказать о том, чем книга подлинно оригинальна, какому социальному запросу она идеально отвечает. "Там. где раки поют" рассказ о жизни вне социума. История того, как отвергаемый человек не только выживает, но становится успешным, оставаясь безразличен ко впечатлению, которое произведет на других.

Это мощный манифест стремления вырваться из прокрустова ложа зависимости от социального одобрения, которому все мы, в большей или меньшей степени, подвержены. Стать свободным, заниматься любимым делом без оглядки на дивиденды социальных поглаживаний. Выйти из лабиринта крысиных бегов.

Главное достоинство книги и секрет ее немыслимого успеха в том. что она говорит: "Найди, что тебе по душе и чем ты можешь быть полезен миру. Делай свое дело с полной отдачей и не заботься о том, что скажут о тебе другие (другие - это ад). Будь счастлив!

Над землею когда-то птица
Человека сильней царила.
По утрам выходила рано
К берегам крутым океана
И глотала целые скалы,
Острова целиком глотала.
"Готтентотская космогония" Гумилев

Конец девяностых прошлого века и начало нулевых нынешнего были для русской литературы временем смены приоритетов. Почти почивший соцреализм вздохнул в последний раз "встольными" "Детьми Арбата" А. Рыбакова, "Белыми одеждами" Дудинцева, "Зубром"Гранина, явилась "Плаха" Айтматова с чертами магического реализма, хотя с ней все было сложно: относить к русской или национальной литературе? Евангельская или языческая? О наркотрафике или о непротивлении злу? К тому же, за редким исключением все это было нечитабельно. И вдруг, словно из какого-то параллельного пространства, выплеснулась не волна даже, а вал ярких умных талантливых, а главное — замечательно интересных авторов и книг.

Логинов, Валентинов, Дяченки, Олди, В.Рыбаков с Алимовым, Трускиновская, феерический "Жихарь" Михаила Успенского, которого я оценила, но не полюбила и Лазарчук, ставший на десятилетия моим всем. Это было восторгом абсолютного узнавания с самой первой книги, случайно выбранного на развале, сборника рассказов "Священный месяц Ринь" , а после уже читала у него все, до чего могла дотянуться. И перечитывала, достаточно сказать, что "Транквилиум" и "Кесаревна Отрада" прочитаны трижды, а "Опоздавшие к лету" (больше тысячи страниц на круг) отдельными частями раз семь. Понимаю, что отношение читателя к творцу никому не интересно, но это такая подводка к тому, о чем буду говорить.

"Гиперборейского блюза" не перечитывала до нынешнего января да и теперь не взялась бы, когда бы не Долгая Прогулка на LiveLib. Соавторство Лазарчука с Успенским прекрасно, но не мое, сердцу не прикажешь. Хотя, может и к лучшему, зато могу окинуть взглядом не влюбленным, а трезвым стилистически уникальную, мощную, умную, сложную, экстравагантную трилогию, созданную этим творческим союзом.

Трикнижие открывает роман "Посмотри в глаза чудовищ"(1997), который уже заглавием отсылает к творчеству путешественника, воина, поэта и одной из не только самых знаковых, но и самых жертвенных фигур Серебряного века Николаю Степановичу Гумилеву. Поэт в России испокон веку больше. чем поэт, а Гумилев был совсем не рядовым персонажем в расстановке творческих сил начала прошлого века. Создатель собственной поэтической школы акмеизма, муж Анны Ахматовой и отец Льва Гумилева. Его расстрелом 26 августа 1921 года власть открыла новый виток террора.

Начало гумилевской трилогии по множеству оценочных категорий роман-открытие. Первая книга успешного соавторства Андрея Лазарчука с Михаилом Успенским и, в конце моего бумажного тома были "Стихи из черной тетради" Дмитрия Быкова, тогда "молодого талантливого поэта" - стилизация под Гумилева, по аналогии с завершающими "Доктора Живаго" Стихами из синей тетради, отданными Пастернаком своему герою.

"Посмотри в глаза чудовищ" первое в отечественной литературе использование постмодернистского приема, введения реального исторического персонажа в повествование на роли супергероя. В англоязычной прозе это началось раньше: "Эгипет" Кроули (1987), "Машина различий" Гибсона-Стерлинга (1990), "Словарь Ламприера" Норфолка (1991), "Дом доктора Ди" Акройда (1993), но в русской такого прежде не было, хотя в следующее десятилетие прием использовался часто.

Первый фантастический роман такой степени литературоцентризма; первый, соединивший немыслимое количество эзотерики и конспиролоогических теорий; первый криптоисторический (в отличие от альтернативной истории, которая предполагает. что было бы, если..., криптоистория исходит из посыла, что общепринятая история сознательно искажена на некоем этапе). Первый, в конце концов, о том, что миром правят рептилоиды.

Заглавие - строка из "Волшебной скрипки", стихотворения, которое Гумилев посвятил Брюсову. В основе сюжета утверждение, что расстрел поэта 26 августа 1921 года был инсценировкой. На самом деле он не только уцелел. но был привлечен некоей могущественной организацией "Пятый Рим" ( "- Почему пятый? - Потому что третий Москва, а четвертому не бывать") к работе над созданием стихотворных текстов, имеющих магическую силу - развитие концепции "солнце останавливали словом, словом разрушали города". Личность его отныне строго засекречена, а эзотерические знания, к коим получает доступ, наделяют сверхчеловеческими умениями.

Пути Николая Степановича в предвоенные и военные годы сводят его со множеством культовых персонажей культурного пространства: Марлен Дитрих, Агата Кристи, Ян Флемминг, Владимир Маяковский, Михаил Булгаков. А приключения в стилистике комиксов про супергероев отправляют в атлантический круиз, амазонские джунгли, в Тибет, на Алтай, в Крым и в Антарктиду, где с немногими друзьями штурмует базу Аненербе (успешно, конечно).

Он корит себя за то, что не уберег Маяковского, крутит роман с Дитрих, подсказывает Булгакову зачин "Мастера и Маргариты", а Флеммингу идею Бондианы. И, разумеется, участвует в расследовании преступления, где главным сыщиком выступит леди Агата. Каждая такого рода встреча возрождает стиль очередного автора, и на человека, знакомого с источниками, производит совершенно потрясающее впечатление. Что до стилистики романа в целом, она тяготеет к повествовательной манере Стругацких. Неудивительно, соавторы ученики Мэтров и были участниками их семинаров.

Структурно роман непрост: условный "день сегодняшний", где Н.С. сотоварищи спасает похищенную девочку, перемежается нелинейными флешбэками в двадцатые, тридцатые, etc, и в детство Николеньки. Реалистичное изложение событий сменяется фантастическими и психоделическими эпизодами, все это адресует книгу скорее подготовленному, чем широкому читателю. В совокупности это совершенно убойный коктейль и выдающееся произведение не только своего времени и/или жанра, но современной русской литературы в целом.

Второй том трилогии, преподнесет немало сюрпризов. Если вы рассчитываете на новую встречу с Николаем Степановичем - здесь ее не будет, впрочем, это нисколько не уменьшит удовольствия от чтения. В "Гиперборейской чуме" (1999) совсем другие люди, единственный сквозной персонаж Коломиец (помните. которому чудовище вцепилось в ногу?) Впрочем, новые герои хороши, а их приключения отменно интересны. К тому же, разлука не будет долгой, в третьем томе все линии сойдутся.

В центре основной повествовательной линии работа детективного агентства, которое возглавляет великий сыщик Крис Вулич. Практически такой же гениальный и умеющий найти кого/что угодно, как Холмс, в свободное время, тоже предающийся музыкальным экзерсисам, хотя не на скрипке, а на саксофоне. Суть своего метода, в отличие от Шерлока, объяснить он не может. Просто способность, сродни экстрасенсорной, получать информацию об искомом буквально из воздуха. Что очень удобно для соавторов, которыми в этой книге снова выступают Андрей Лазарчук и Михаил Успенский, но ощутимо щелкает по носу читательский интерес. Впрочем, главный манок здесь не детективный, а фантастический и паранормальный, потому все в порядке.

Помощники Вулича бывший военврач Иван, комиссованный после Афганистана (салют, Ватсон). Прекрасная Ираида, дева-воительница из глубины сибирских руд, по совместительству племянница Коломийца, который ныне в немалых милицейских чинах и обеспечивает агентству силовую поддержку. Правовую обеспечивает старший брат Криса, равно влиятельный и засекреченный (салют, Майкрофт). И, вишенкой на торте Дора Хасановна Шварц, в агентстве секретарша, в прошлом пламенная революционерка и сотрудница секретных подразделений спецслужб, занимавшихся изучением сверхчувственное сферы.

Вторая сюжетная линия романа - путешественники во времени. Машина времени построена на заре советской власти. На разведку в коммунистическое будущее отправляются на трофейных мотоциклетках Марков и Терешков, прошедшие горнило Гражданской войны, и попадают сначала в 2028 год, а затем в 2017. Сведений о первой точки маршрута авторы нам не предоставят. Тут нужно пояснить, что история хрононавтов разворачивается параллельно в реальности и описывается в фантастической книжке, изданной в конце двадцатых и случайно попавшей в руки сотрудников агентства Вулича, которую мы читаем вместе с ними. Очаровательная стилизация под "Аэлиту" и "Гиперболоид инженера Гарина".

Третья линия - история старинного дворянского рода, патриарх которого, сосланный в Сибирь за причастность к восстанию Декабристов совершает побег, попадает в легендарное сибирское племя, которое умеет перемещаться во времени и в тайге живет при вечной ранней осени, когда тепло, много ягод, и жирный зверь в изобилии. Его возвращение из ссылки в обществе демонического шамана, практикующего человеческие жертвоприношения, причем оба они не старятся - это линия антагонистов.

Интересно, стилистически разнообразно, мощно, ярко, сочетает непростую структуру с присущим хорошей беллетристике умением захватывать и удерживать внимание. Воссоздает неповторимую атмосферу лихих девяностых с их ощущением зыбкости, отсутствия ориентиров, утратой четкости вещами, прежде незыблемыми. Однако психоделических сцен чересчур много и дезориентируют они сильнее, чем средний или даже подготовленный читатель готов воспринять, а перманентный дискомфорт - не то состояние, которое способствует серьезному чтению.

"Гиперборейскую чуму", со всем обилием фантастических маркеров, вернее было бы отнести к постмодерну, бывшему на момент написания книги наиболее авторитетным литературным направлением. При удачном стечении обстоятельств соавторы могли бы выйти на лидирующие позиции в отечественной литературе и, возможно, на мировую аудиторию. В делах успеха многое определяет удача, а она выбрала тогда других, И все же роман стоит того, чтобы быть прочитанным.

И наконец, заключительная часть трилогии, вышедшая в 2006 году со значительным временным отрывом от первых двух и задумывавшаяся изначально, как книга, которая соберет воедино все линии, развяжет узлы, приведет действие к логическому завершению. Заглавие "Марш экклезиастов" словесная игра, соединившая самую знаменитую и наиболее часто цитируемую из книг, входящих в состав иудейского Священного писания и Ветхого завета Библии книгу Екклесиаста или Экклезиаста с не менее известным, хотя в куда более узком в географическом и временном смысле советском культурном пространстве - "Маршем энтузиастов" Дунаевского ("В буднях великих строек...")

Николай Степанович с заново воссоздаваемым им обществом "Пятый Рим", пытаются выяснить подоплеку событий, приведших к падению оригинальной организации, с каковой целью устраивает в Барселоне Съезд тайных обществ, во время которого город оказывается в эпицентре апокалиптических катастроф. Спасая себя и близких герой вынужден воспользоваться магическим порталом румом без предварительных вычислений, по каковой причине они оказываются заброшены в Ирэм - проклятый город, описанный в "Некрономиконе".

Миссия спасения родителей ложится на плечи подросшего Степки, помогать ему будут сотрудники агентства Вулича, в свою очередь заинтересованные в поиске похищенной Ираиды — что-то подсказывает Крису, что между этими исчезновениями существует связь и найдя НС, он отыщет также девушку. Основная сюжетная линия перемежается и переплетается с историей многовековой давности, когда по Сахаре в поисках Священного города блуждали арабский поэт и монах-бенедиктинец.

Эта вторая линия очаровательна, она не только воскрешает в памяти сказки "Тысячи и одной ночи", но привычка араба к говорению рифмованными периодами прямо отсылает к персидскому эпосу "Шахнаме", откуда пришли некоторые притчи, приводящиеся в тексте. И пришло, наконец, время сказать о грустном. Николая Степановича больше уже не зовут Гумилевым, что закономерно, потому что первоначальный героический, романтический смысл совершенно вымылся к этому времени, уступая екклесиастическому фатализму "все тщета в этом самом тщетном из миров" и "Летай иль ползай - конец известен".

Само по себе это не плохо и не хорошо, хотя я, грешна, предпочитаю более оптимистичный взгляд на вещи. Однако рядовой читатель вправе рассчитывать на удобопонимаемый финал, который здесь не то, чтобы полностью отсутствовал — при известной сноровке в интерпретации текстов Андрея Лазарчука можно прийти к выводу о том, что все в мире должно идти своим чередом, а любые попытки вмешательства, локально улучшающие некую ситуацию или ее аспект, чреваты глобальными потрясениями апокалиптического толка.

Наверно на этом и закончу. Резюмируя: я рада, что выпал случай перечитать эти книги, хотя полюбить их так и не смогла.

И была она так прекрасна,
Так чертила, пела согласно,
Что решила с Богом сравниться
Неразумная эта птица.