Что, если на хорошего он не тянет, а быть плохим у него не получается?

На самом деле, не получается быть злым (помните "Хороший, плохой, злой" Серджо Леоне), несмотря на название, предполагающее некоторую крайность. Быть плохим вполне себе получается. Скажу больше, быть плохим - единственное, что получается у Глеба Веретинского тридцати двух лет, доцента, филолога, преподающего в университете, женатого, без детей, имеющего квартиру и не обремененного ипотечно-кредитными веригами. Ого, какой впечатляющий набор жизненных благ. Молодость, карьера, относительная свобода, здоровье и силы, мощный потенциал, с которым горы можно свернуть, регулярный секс и вкусная полезная домашняя еда (я еще не сказала, что жена Лида отлично готовит, а заботиться о муже для нее естественно как дышать, и нет, у миллениалов это не часто).

В таком случае, он должен быть безмерно счастлив, нет? Напротив, пребывает в вялотекущей депрессии, которая до клинической не дотягивает, но изрядно отравляет жизнь. Ему и отчасти окружающим. Ну, потому что ноосфера существует (доказано Вернадским и Тейяром де Шарденом), транслируемые одной особью вибрации воспринимает вся популяция, и если импульсы токсичны, отравленными оказываются все. Тем, кто ближе, достается больше. Той, что ближе всех - жене. Может быть просто не стоило мальчику из профессорской семьи жениться на продавщице? То есть, не то, чтобы сфера преподавания и распространения информации так уж далеко отстояла от торговли, покровительствует в астрологии той и другой Меркурий, уровень престижа только разный, и статусность стоит учитывать, препод универа в социальной иерархии на много ступеней выше низовой работницы торговли.

И что, тоска измученной души сводится к мезальянсу? Ну, не в последнюю очередь, хотя тридцать проблемный возраст, себя в эти годы вспоминаю с содроганием, знакомые тоже тяжело окрестности возраста Христа проходят. Удивительно, что Булат Ханов, который написал эту книгу задолго до собственных тридцати, передал спектр умонастроений замечательно точно. Есть человек, в обыденном понимании успешный, но остро осознающий малость собственных достижений в сравнении с некой глобальной планкой. Есть давняя саднящая боль от расставания с любимой, оставившей его ради другой женщины. И ладно, если бы еще там была любовь, но Веретинский сильно подозревает - дело в стремлении быть в тренде. Есть работа, отчего-то нелюбимая, хотя что может быть прекраснее, чем рассказывать студентам о литературе Серебряного века?

Есть зависимость, довольно безобидная по нынешним временам - Веретинский регулярно посещает посредством телефона порносайты и самоудовлетворяется. А з-зачем? Разве рядом нет привлекательной женщины? На традиционный секс нужно тратить дополнительную энергию, а мастурбация практически незатратна. Тут можно бы провести параллели к героям "Серотонина" Уэльбека и "Безгрешности" Франзена, в тщетном стремлении вырваться из депрессивного круга, попадавшим в те же ловушки бесплодного секса, но нет, персонаж "Гнева" видится мне скорее Передоновым, не случайно именно эту роль он отводит себе во время защиты кандидатской, на которую приезжает в заштатный Саранск из столичной Казани научным руководителем. Он привычно развлекается, аттестуя присутствующих типажами русской классики, вроде Ляпкина-Тяпкина или Скалозуба. Передонов, применительно к себе - это жестоко, но довольно точно.

Понравилась книга? Скорее да, я люблю то, что делает Булат Ханов и слежу за его творчеством. Он редкий на наших ушибленных революцией просторах писатель, исповедующий марксистско-ленинские взгляды. Достаточно талантливый, чтобы не превращать литературное произведение в агитку. Мне очень понравились прошлогодние "Развлечения для птиц с подрезанными крыльями", а совсем скоро в Эксмо выходит новая книга "Ибупрофен", о которой обязательно буду рассказывать.

- Итак, все мы стали свидетелями убийства. И надо сказать, это чудесно.

На самом деле, все не так кровожадно и беспощадно. Здесь никто никого не убивает для развлечения или за тем, чтобы подтвердить членство в каком бы то ни было клубе. Все куда как прозаично и печально, несмотря даже на то, что происходит в жизнеутверждающих декорациях. Вот, я нашла секрет популярности книги Ричарда Османа. Дело не в детективной составляющей (которая всегда найдет поклонников), и даже не в теме старости с ее Memento mori,. Главное здесь не "о чем", а "как", аналог лакшери-романов, адаптированный к реалиям заката жизни.

Мир полюбил "Клуб убийств по четвергам" не за скромную остросюжетность, но, следуя потребности интересоваться жизнью богатых и знаменитых, лишь откорректированной под возрастной ценз. Юным "Сумерки", зрелым "50 оттенков", пожилым этот роман, потому что однажды наступает возраст, в котором совершать прекрасные безумства, даже имея на это средства, смешно, странно, да и не по силам уже. Он может быть достаточно долгим, этот промежуток жизни, смотрите сами, даже с нашей озверевшей пенсионной реформой, женщина вполне может прожить лет двадцать пять после выхода на пенсию, то есть время, равное пяти возрастам: младенчеству, детству, пубертату, ранней юности и молодости.

Но и в нем, цинично именуемом возрастом дожития, хочется все того же: общения, понимания, возможности проявить интерес и самой стать объектом интереса, заботиться и принимать заботу. обустраивать кусочек мира вокруг себя, внося в него красоту, утолять ментальный голод. Картина идеальных условий, в каких обитают герои "Клуба убийств по четвергам", дарит это читателям - почти рай земной как преддверие небесного.

Они все в элитном поселке Куперсчейз люди обеспеченные, как правило, образованные и в прежней активной жизни занимали высокие ступени социальной лестницы. Ну, потому что в противном случае не смогли бы позволить себе дом или квартиру здесь. А место замечательное, тихая уютная обустроенная деревня при монастыре, недавно переставшем существовать со смертью последней монахини. Застройщик позаботился об уютных коттеджах, оборудованных по последнему слову техники. Отменная инфраструктура, есть даже ресторан высокой кухни, это уж не говоря о бюро путешествий, цветочном магазине, кондитерских, кафе, маникюрных и парикмахерских салонах.

Радостей на любой вкус, но ничто не заменит радости человеческого общения. За тем и создан был четверговый клуб убийств, думаю, какая-то аллюзия к "Человеку, который был Четвергом" Честертона англоязычным читателем считывается. На самом деле, четверка одиноких колоритных членов клуба собирается по четвергам в Мозаичной комнате (все-таки наверно паззл-комнате) для того, чтобы совместно распутывать дела из прошлого, ушедшие в архив нераскрытыми. Материалами их снабжала бывшая полицейская Полли, которая выбыла по естественной причине. Печально, но для остальных жизнь продолжается и на место четвертого члена приглашена Джойс.

Которая не принадлежала в той прежней жизни к истеблишменту и была простой медсестрой, но у нее дочь очень хорошо зарабатывает, и она купила маме домик в Куперсчейзе . На самом деле, Джойс именно что добавляет одним своим присутствием радости, есть такие люди-солнышки, рядом с которыми дышится легче. Что же остальные? Элизабет, кажется, работала в Ми-6, у нее острейши й интеллект и связи. Рон бывший профсоюзный лидер, а что такое профсоюзный лидер во времена Тэтчер и шахтерской борьбы за права - это, девочки, фигура покруче кино- или рок-звезды. Ибрагим, наконец, психоаналитик, умен, разбирается в тончайших движениях человеческой души, тщательно следит за собой, поддерживая в работоспособном состоянии ум и тело.

Этой четверке предстоит разобраться в запутанном хитросплетении двойного убийства в реальном времени, и еще куче преступлений, чьи следы ведут в прошлое. Читается не без удовольствия, хотя перевод мог быть и лучше.

Люди читали те новости, какие хотели, и каждый, соответственно, строил собственную крысиную нору из клочков и обрывков истории.

Пинчон, потому что иногда возникает потребность выйти из зоны читательского комфорта. Не "порою блажь великая", но род категорического императива, когда знаешь заранее, что соприкосновение с текстом окажется болезненным, заставит ощутить собственную малость. Что это в очередной раз разобьет в мелкие осколки твое всегдашнее стремление упорядочить мир, найти ключи к его пониманию, ввергнет в хаос и тут же из ничего сотворит новую систему мира с чуть смещенными векторами. Пинчон всегда такой аттракцион неслыханной щедрости.

О V думала давно, вот пришло время. Читала в переводе Николая Махлаюка, Сергея Слободюка и Анастасии Захаревич. Имея возможность выбора, остановилась бы на варианте Максима Немцова, не потому что тройственный союз плох, он замечательно хорош. Но потому что пинчонова проза для меня плотно увязана с интеллектуальной игрой и поэтикой переводческих решений Немцова. Однако вышло как вышло, взяла до чего проще было дотянуться, и наверно это было ошибкой, попадание в резонанс с одним человеком не гарантирует того же с другим/другими, у меня во все время чтения не случилось волшебных озарений, которые подсвечивают восторгом мгновенного узнавания трудный текст.

И, все-таки, что значит "Ви"? Ну, по крайней мере, одно могу исключить, точно не "вендетта" (по Алану Муру). Здешнее V посередине между укатившейся за подкладку через дыру в кармане монетой и Святым Граалем. Ого, нехилый такой разбег. Так ведь Пинчон - он такой, бестрепетно смешивает в громокипящем кубке уродливое и прекрасное, буффоннаду и трагедию, изысканно тонкое и гротеск - причащайтесь (ох, а это не может быть расценено как оскорбление чувств верующих? теперь ведь очень легко кого-то оскорбить, вовсе не имея того в виду.)

Итак, в романе два центральных мужских персонажа: Бенни Профейн (к имени которого прямо-таки просится "профан"), отставной моряк, человек йо-йо - чёрти куда заносит его очередной выдох судьбы, и всякий раз он возвращается на круги своя в том же шлимазловом обличье. Не держится ни за что хорошее, посылаемое навстречу ему судьбой, но и по-настоящему худое не может зацепить, удержать его. Берется за разные диковинные работы (чего стоит отстрел аллигаторов в нуэво-йоркском метро), сталкивается с разными людьми и попадает в различные обстоятельства. Порой задумывается над сложными вещами, не давая себе труда додумать до конца. Может быть, потому что знает, что, когда ответ придет, его уже здесь не будет, неумолимая йо-йо-планида увлечет в новые дали.

Герберт Стенсил (трафарет, шаблон, но если и лекало, то для создания идеального образа), он мой рыцарь в книге. Не знаю, насколько эта роль реально соответствует персонажу, насколько другие читатели готовы увидеть в нем Парсифаля, да мне в целом и не нужно соотносить свои ощущения с чьими бы то ни было. Потому что он мне нравится. Он классный, именно он задается вопросом о загадочной V, отыскивая ее отражения и проекции в прекрасной Виктории Рен, крысе Веронике, Венеции, боттичеллиевом "Рождении Венеры" и сакральной стране Вайссу. И он встает на защиту слабых, и любит Рэйчел, и он ищет отца, в "Радуге тяготения" он трансформируется в Слотропа, как Профейн станет Пиратом Прентисом.

И все-таки единственный женский образ из пестрого калейдоскопа здешних персонажей, Рэйчел Оулгласс (стеклянная сова) отозвалась во мне узнаванием в этой пинакотеке. Молодая женщина , принадлежащая по праву рождения к совершенному истеблишменту, общается, тем не менее сомнительными личностями, работает секретарем, была любовницей Профейна, покровительствует дурочке Эстер, реализуя материнский инстинкт. И в целом, нормальная, она мне нравится.

Самые крутые истории книги. Мальчик с винтиком в пупке (вообще пупок здешняя идея-фикс, каких только тут не встречается), который искал возможность открутить, а когда нашел, у него отвалилась задница. Аллигаторы в манхеттэнской подземке. Операция Эстер. История Ивана Годольфина, которому натолкали в лицо всякой хрени, и история кукольной девушки Мелани л`Эрмодитт погибшей во время спектакля потому что забыла надеть защитные трусы. Еще попытка самоубийства не помню кого из двоих, все-таки кажется Профейна, когда полицейские растягивали защитную сетку. И да, разобранный на запчасти Подлый священник. И да-да-да, обращение крыс, чего стоил сомневавшийся Игнациус (Лойола?)

Роман крутейший, он останется со мной, займет место в ряду книг, которые и уму, и сердцу.

Она смогла поставить красивую точку в своей судьбе! Заставила всех посмотреть на себя, черт бы их побрал! Она доказала, что она героиня романа, который будут читать и через сто лет.

Перед Тотальным диктантом 2019, который мы писали за длинными столами в библиотеке, я спросила соседей, читал ли кто-нибудь из них автора. Мужчина сидевший рядом, ответил, что да, он читал "Дневник Лизы Дьяконовой", историю молодой женщины... Закончить не успел, начался диктант, мы писали что-то о персонажах "На дне" Горького, кажется сопоставление образов Сатина и Луки, и доброта последнего приравнивалась к лицемерию, впрочем не помню.. А после продолжить разговор не случилось. Но желание прочесть книгу впервые возникло именно тогда.

Воплотившись спустя два с половиной года, когда выходит английский перевод книги Павла Басинского , название которого звучит как Liza's Waterfall. The hidden story of a Russian feminist (Водопад Лизы. Тайная история русской феминистки). Почему название в переводе так радикально изменилось? Главным образом для того, чтобы избежать невольной ассоциации, которая возникает из совпадения форм обращения единственного и множественного числа второго лица в английском: в то время, как на русском "посмотрите" естественно прочитывается как обращение к обществу, в английском варианте с дословным переводом названия, может быть принято за обращение к мужчине.

Поскольку мы в русскоязычном пространстве - "Посмотрите на меня", история старшей из пятерых детей богатого купца, после смерти которого дело пришло в упадок и было за бесценок продано вдовой, а рожденная в богатстве отцова любимица Лиза, в одночасье потеряла любимого папу, оказалась бесприданницей и осознала себя уродом. В двенадцать-тринадцать, возрасте гадких утят, редкая девочка не ужаснется, посмотрев в зеркало. После, подавляющее большинство приноравливается к своей неидеальной внешности, учится подчеркивать достоинства и нивелировать недостатки, а потом мы перерастаем и начинаем себе нравится.

За редкими исключениями, к которым принадлежала и Лиза. Уникальное сочетание воли, интеллекта и трезвомыслия направило ее помыслы в сторону построения карьеры, а какой могла быть сфера приложения способностей для женщины в российской провинции конца девятнадцатого века? Учительство, и в самой отдаленной перспективе - руководство женской гимназией. Незавидно? Но пока альтернатив нет, стану учиться, а там, глядишь. что-то изменится - подумала наша героиня. Вообще-то она мечтала о юриспруденции, хотя само словосочетание женщина-адвокат тогда звучало нонсенсом.

Замужество как возможная сфера приложения талантов не рассматривалось вовсе, не только по причине недовольства собственной внешностью и недостатка средств, но, главным образом, потому, что французские романы (читала она по-французски свободно с детства) рано и довольно подробно просветили девочку в вопросах отношений между мужчиной и женщиной. из собственного опыта могу подтвердить: Мопассан, прочитанный в детстве, способен сделать девочку на некоторое время мужененавистницей. Потом болезни роста, главная из которых первая влюбленность, отменяют это. Снова не в случае Лизы.

Было еще одно, о чем она смутно догадывалась, а может сопоставила обрывки разговоров, в разное время достигавшие ее ушей. Любимый батюшка вел довольно беспутную жизнь, а обстоятельства его болезни и смерти заставляют думать, что причиной явился сифилис, которого тогда не умели лечить, травя пациентов ртутью. Так вот, по некоторым признакам девочка оказалась несчастной носительницей наследственного сифилиса, каковое обстоятельство расставляет по местам и ее нежелание замужества, и стремление к карьере. Стоп. а как же остальные дети? Кажется их миновала чаша сия, колода тасуется причудливо и если тебе выпадает ухмыляющийся джокер, он вполне может выпасть тебе одной. Хотя, в психической неуравновешенности младшего брата Александра, вполне возможно, проявился тот же недуг.

На самом деле, максима "не мы такие, жизнь такая" здесь не работает абсолютно. Все, что случилось с девицей Дьяковской, вся ее короткая грустная жизнь и страшная нелепая смерть, потому что она была такой, какой была: упрямой, несгибаемой, ставившей умствования выше веления сердца, подозревавшей у себя болезнь, которая лишала права сближаться с людьми. Она была редкой умницей, великолепно образованной, целеустремленной, храброй. И тотально одинокой. А молодым женщинам это противопоказано.

И природа, сколько не прячься от нее, в конце концов берет свое. Кто же виноват, что рыцарь Ланцелот, навстречу которому ринется измученное одиночеством сердце, окажется мещанином, да к тому же не разглядит в экзальтированной русской своей Гвиневры. Кто виноват, что сердце, которое она так усердно закаляла, окажется столь хрупким. И не найдется рядом друга, который выслушал бы, понял, утешил.

Не думаю, что стоит увязывать это с феминизмом. Для меня - трагедия человека, который не может быть как остров, сам по себе.

Иногда создается впечатление, что Дьяконова словно поставила над своей жизнью какой-то жестокий эксперимент. На что способна женщина как личность, оставаясь при этом женщиной. Не женой, не матерью, не феминисткой, не революционеркой, не писательницей и не ученой дамой.
В конце концов, она задавала себе один и тот же вопрос. Для чего я, вот такая, как я есть, появилась на этом белом свете? Для чего мой ум, моя душа и мои страдания?
Посмотрите на меня!

Я слышал, что многие люди терялись даже на улицах маленьких городков, когда тьма становилась такой густой...

Роман, написанный в 1991 году входит в касл-роковский цикл Кинга, к которому относят произведения, где действие происходит в одном из трех соседних вымышленных городков любимого автором штата Мэн: Касл Рок. Дерри, Салемс Лот. В ранних книгах и в тех, что будут написаны после, город, его события и персонажи упоминаются, рождая у читателя сериальное ощущение сопричастности: прежний шериф Баннерман стал одной из жертв взбесившегося сенбернара ("Куджо" 1981); ростовщик Реджинальд Мерилл, дядя здешнего антагониста Туза Мерилла гибнет вместе со своей лавкой в финале "Солнечного пса (1990); сам Туз главарь подростковой банды ("Тело" 1982); шериф Алан Пэнгборн, думая об обстоятельствах предшествовавших гибели его жены и младшего сына, вспоминает, что не уделял семье достаточного внимания, будучи занят делом писателя ("Темная половина" 1989). Видите, как все плотно упаковано.

В маленький городок, который живет за счет летнего притока отдыхающих, а с осени жизнь в нем замирает, и любой новый человек воспринимается как событие, как-то в начале осени приезжает незнакомец, который открывает магазин "Нужные вещи". Что удивительно, всякий горожанин действительно находит здесь самое желанное. И, в отличие от абсолютного большинства предметов, которые так хочется иметь, пока это недоступно, но ценишь меньше, получив - купленное у мистера Гонта словно бы становится для обладателя с каждым часом дороже. И цену он предлагает самую щадящую. Только вот, оплата в два этапа. В придачу к деньгам требуется совершить неблаговидный поступок, "подшутив" над человеком, против которого лично покупатель ничего не имеет.

Постепенно и очень скоро чужак опутывает сетью взаимно совершаемых мелких гадостей почти всех горожан, обостряя вражду и распаляя тлевшее до поры взаимное недовольство. И вот уже люди как люди, даже не испорченные квартирным вопросом, становятся похожи на крыс в бочке или скорпионье гнездо. Читателю, в отличие от жителей городка, скоро становится понятно. что существо, удостоившее Касл Рок визитом, не человек вовсе. Слишком много стыдных тайн он знает, слишком уверенно разделяет и властвует, стравливая горожан.

Когда я читала этот роман в первый раз, четверть века назад, он произвел на меня крайне тяжелое впечатление, не в последнюю очередь из-за истории мальчика Брайана Раска, первого покупателя проклятого магазина. И знаете, есть одна вещь, внушающая оптимизм, о которой не могу не сказать. То, как прошедшие со времен написания романа тридцать лет изменили паттерны поведения. Тогда человек, оступившийся и попавший вследствие этого в трудную ситуацию, оставался наедине с бедой. Сейчас мы более открыты, охотнее делимся и обсуждаем свои проблемы, получаем советы и поддержку. Сегодняшний мир не топит тебя в сортире, если ты имел неосторожность провалиться туда, а дает возможность выбраться (хотя бы даже зажав нос).

Кстати, о первой встрече с книгой, заглавие в переводе Беймука было точнее, все-таки "неообходимые" отмечены большей категорической императивностью, чем "нужные", как в варианте Аркелова. И еще имя главного героя, шерифа Алана Пэнгборна, оно говорящее, pang - острая боль, угрызения совести, фактически в нем ключ к образу человека, который терзается неизбывной болью из-за чувства вины. Для чего было менять его на безликое Пангборн? Но это частности, в целом перевод хорош и замечательно хорошо чтение Игоря Князева. Не знаю, решилась бы я вернуться к роману, если бы не аудиоверсия, но пропустить Кинга в исполнении лучшего чтеца нереально.

Грустное и страшное исследование природы зависимостей, захватывающе интересная история, отличная аудиокнига.

-А кто у нас муж?
- Волшебник.
- Предупреждать надо.

Антология от мэтров современного фэнтези "Черная магия" посвящена волшебникам и волшебству. В оригинале она так и называется Wizards. Восемнадцать непохожих новелл объединяет, пожалуй, только то, что все они написаны мастерами. Большинство имен, отмеченных престижными премиями в области фантастики и фэнтези, и хорошо известных в англоязычном мире, незнакомо русскому читателю. Сборник дает возможность составить собственное представление об их творчестве.

Нил Гейман в представлении не нуждается. Все, кто есть кто-то знают его и любят. "Надгробие для ведьмы" (2007) год спустя, когда мир прочтет "Историю с кладбищем", окажется фрагментом романа о кладбищенском Маугли - живом мальчике, живущем на кладбище и взятом под опеку его мертвыми, но заботливыми и нежными обитателями. Это читерство, но дозволенное, изящно исполненное и по-настоящему интересное.

Австралийский писатель Гарт Никс известен как автор пишущий янг-эдалт фэнтези меча и магии, его "Королевство", "Седьмая башня", "Ключи от королевства" любимы поклонниками жанра. Очаровательная новелла "Падуб и железо" несколько неожиданно в феминистском ключе интерпретирует легенду о мече в камне, попутно обыгрывая большинство тем в фокусе внимания героического фэнтези: столкновение природной и техногенной магии, смена правящих династий, местные и пришлые, центробежные и центростремительные тенденции в политической жизни страны. И все это умещается в компактном рассказе.

Мэри Розенблюм была биологом и автором детективов, помимо того, что писала мистические романы. А еще известным сыроваром и одной из десяти женщин-пилотов штата Орегон, получивших лицензию на управление одномоторным самолетом, на котором, к несчастью, и разбилась. С "Цветным видением" обыгрывает тему синестезии, которая серьезно интересовала ее , и предстает в ипостасях биолога и детективщика. Девочка-полукровка. наделенная способностью видеть звуки, помогает вместе с другом спастись мальчику из перворожденных от козней злого мага. который почти уже погубил его.

Калифорнийка Кейдж Бейкер много лет проработала в театре и преподавала соотечественникам елизаветинский английский (язык Шекспира) как второй язык. Несколько раз номинировалась на Хьюго и Мировую премию фэнтези, но подлинная популярность пришла к ней лишь в последний год жизни, когда писательница мучительно умирала от рака. "Несравненный Рубин" история одновременно театрально-драматичная и рассказанная с голливудским размахом. О чете волшебников, о материнско-дочерних и братско-сестринских отношениях, о соперничестве-борьбе-любви. И, в общем, это хорошо.

Ирландец Йон Колфер, много лет проработавший школьным учителем начальных классов преде. чем окончательно посвятить себя писательству, более всего известен как автор цикла об Артемиусе Фауле (а также, как тот, кому доверено было написать шестую часть " Автостопом по Галактике"). Забавный рассказ "Птичья история" обыгрывает бродячий сюжет о заколдованных принцах и заклятьях магов в несколько авантюрном юмористическом ключе.

Джейн Йолен писательница чрезвычайно плодовитая и к своим восьмидесяти двум годам в превосходной творческой форме - наступление 2021 года она отметила выходом своего четырехсотого романа. Она сплавляет библейски е сюжеты с современностью, пишет об иудаизме и холокосте для молодой читательской аудитории. И, знаете, когда читаешь ее рассказ о девочке-подростке, адресованный тинейджерам, полное ощущение, что пишет очень молодая женщина, да такая же девчонка, как та, которая рассказывает эту историю. В этом подлинная магия. Хотя "Скользя в сторону вечности" о юной художнице, которая увидела и должна была запечатлеть Илию, но прежде была перенесена им на время в лагерь смерти времен Второй Мировой - этот рассказ не то, чтобы шедевр.

Тэд Уильямс автор многих романных серий и комиксов об Аквамэне, общий тираж его произведений составляет семнадцать миллионов экземпляров (что немало, согласитесь) и в "Руках чужака" рука мастера чувствуется несомненно (простите за невольный каламбур). Когда двое бродяг появились в окрестностях городка, кто бы мог подумать, что жизнь его жителей радикальным образом изменится к лучшему? И кто бы мог подумать, что тот высокий из них, который не в себе, но прикосновение его рук дарует исполнение заветных желаний - кто бы мог подумать, что он жестокий маг, приводивший в трепет державы?

Патрицию Маккилип называют одним из самых вы дающихся стилистов жанра фэнтези, а в 2008 году она была награждена Мировой премией фэнтези за совокупность заслуг. "День именования" чудесный рассказ о девочке, которая больше всего на свете хочет вырваться из убожества и удручающей обыкновенности той жизни, какой живет ее семья. Сама она учится в Школе Волшебства и как раз сегодня, в День именования, должна получить сакральное имя, которое станет ее пропуском в дивный мир магии. Что ж, вещи часто оказываются не такими, какими кажутся.

Элизабет Хэнд, чьи произведения отмечены многими престижными наградами и, к сожалению, совсем неизвестны у нас, с великолепной "Женой Зимы". Антрополог и эколог Хэнд рассказывает историю, действие которой разворачивается в воспетом Стивеном Кингом лесном штате Мэн, и это такой, очень кинговский по ощущению магический реализм. Простая и жуткая история о восстановленной экологической справедливости и о не совсем людях, живущих бок о бок с обычными людьми.

Энди Дункан, отмеченный Небьюлой 2012 и 2018 годов написал странную, немного сюрреалистическую и очень феминистскую сказку "Диорама инфернальных регионов или девятый вопрос дьявола" о девчонке. которая сбежала от одной магии лишь затем. чтобы с размаху вляпаться в другую, которая потягалась с самим дьяволом и победила его, освободив его зятя, и спела совершенно дурацкую песенку:

Снег белее молока,

Девяносто девять и девяносто,

Пух бывает шелка мягче,

А я - прекрасная ткачиха.

Питер Бигль. Признаюсь, взяла этот сборник из-за него, про сто периодически испытываю потребность в его книгах для восстановления душевного равновесия. А оказалось, что "Танец в Пустошах" совсем короткая история и к тому же, сколько помню, это одна из вставных новелл "Песни Трактирщика", которую мне довелось читать в божественном переводе Сергея Ильина. Не скажу худого слова об Оксане Степашкиной. переводившей весь сборник, но я отравлена Ильиным и невольно сравниваю, а сравнение с эталоном нелегко выдержать. И все-таки история дружбы и любви, побеждающих магию, прекрасна.

Нэнси Кресс очень титулованный автор и авторитет ее в мире фантастики-фэнтези почти непререкаем, я читала один из самых знаменитых ее романов "Испанские нищие" и откровенно не впечатлилась. "Человек камня" оставил примерно тоже ощущение. Хорошо, мастерски, есть идея и воплощение достойное, но эмоциональной привязки, которая одна обеспечивает радость от чтения, история стихийного мага-подростка, которому придется заниматься престидижитацией, когда дар управления камнем покинет его - эмоциональной привязки не случилось.

Джеффри Форд еще один американский писатель, о котором я практически ничего не знала до сих пор, хотя считала, что неплохо ориентируюсь в жанре, его авторах и произведениях. Форд тяготеет к хоррору, многие его вещи относятся к ужасам , "Заклинание Мантикоры", написанное от лица ученика чародея, не исключение. Волшебное существо начинает нападать на королевство, от ядовитого шипа на кончике его хвоста нет спасения, и единственный способ уничтожить - отрубив прекрасную человеческую голову со львиного тела, закопать в землю как можно глубже (не слушая того, что эта голова станет тебе говорить. Но что, если кто-то не захочет спасения от забирающего жизнь, но дарующего прошлое яда?

Британка Танит Ли очень известна - попробуй-ка опубликовать девяносто романов и три сотни рассказов, и избежать известности. И я совершенно точно что-то у нее читала, но не могу теперь вспомнить, что именно. Рассказ "Зиндер" грустная вариация на тему "красотка днем, в ночи урод, и так за годом год", с точностью до наоборот. Ангелоподобный исправитель-всего-испорченного Зиндер, днем превращается в уродца Квакера, получающего лишь пинки, тычки и подзатыльники. Светлая, но невероятно печальная история.

Терри Биссон с историей мальчика Билли, которого все называли девчонкой за то, что он любил играть в куклы, а он, тем временем спас мир, вступив в поединок с дьяволом, явившимся в гараж родительского дома, дабы уничтожить этот самый мир, она чудесная, на самом деле. Биссон, известный как автор коротких емких рассказов, не случайно награжден за них Хьюго и Небьюлой. "Билли и волшебник" с этой дурацкой куклой, которую нужно дергать за руку, чтобы получи ть ответ на вопрос, замечательно хорош.

Терри Доулинг, которого называли Мелвиллом фэнтези, известен своей плотной аллюзивной прозой, я не читала его прежде. "Волшебцы" - рассказ о мальчике, отобраннм из тысяч австралийских детей для обучения в Академии Волшебства Дессиде, чтобы в решающий для себя день узнать, что с даром предстоит расстаться. Спокойно и без надрыва жертвенная история, проникнутая христианским духом безличной любви к ближнему.

Орсон Скотт Кард - это такой ударный финал сборника. "Игру Эндера" знают или хотя бы слышали о ней все. "Отец камней" о мальчике по имени Ручеек, ставшем объектом ненависти со стороны отца и травли братьев и сестер, который однажды не выдержал и ушел из дома в огромный пугающий и незнакомый мир, сделавшись учеником мага. И мир этот оказался к нему куда добрее, чем оставленный родительский дом.

Кони корму не едят,
Кони сном глубоким спят;
Повар спит перед огнем;
И огонь, объятый сном,

"Спящая Царевна" Жуковский

Нил Гейман принадлежит к числу немногих счастливцев из мира фантастики-фэнтези-хоррора, в любви к кому не зазорно признаваться ценителям серьезной литературы. "Американские боги" сделали его живым классиком, "Звездная пыль" научила любить фэнтези тех, кто прежде презирал жанр, а "Сэндмен" - уважать комиксы тех, кто раньше недооценивал; "История с кладбищем" детабуировала тему смерти в детской литературе, а "Коралина" привела в нее хоррор. "Благие предзнаменования" явили миру пример роскошного соавторства. В общем, всем хорош.

С маленькой повестью "Дева и веретено" вы наверняка знакомы, если знаете и любите Геймана. Прекрасная и жестокая сказка, соединяющая истории Белоснежки и Спящей Красавицы, входила в сборник "Осторожно: триггеры" (русский перевод 2015), не теряясь среди его новелл. Но некоторым вещам лучше быть в окружении себе подобных, а другим показано одиночество, эта история из таких.

Выпущенная сольно в формате аудиокниги, она производит впечатление совершенного шедевра. Чтению Игоря Князева случалось спасать и не самые удачные тексты, однако по-настоящему хороший всегда становится праздником для читателей и слушателей. История Девы и веретена чудо как хороша. Что было бы, если бы Белоснежка, разбуженная поцелуем Принца , стала доброй правительницей своего королевства, готовилась понемногу к свадьбе, а добрые гномы сделались ее советниками и внешней разведкой?

Что было бы. если из соседнего королевства, чья принцесса лет семьдесят назад заснула, уколовшись веретеном, начали доходить тревожные слухи? Какого, например, свойства? О том, что сонная аномалия, до сей поры локализованная в пределах окрестностей дворца, начала распространяться вширь. Того и гляди подползет к границам. Пограничными кордонами можно затормозить распространение эпидемии, но не остановить магию, а здесь, судя по всему, она. И люто злобная - Королева это чувствует, она уже сталкивалась с нечеловеческим злом.

Очаровательная история с непредсказуемым, и от того еще более прекрасным финалом. А в аудиоверсии может стать отличным хеллоуинским подарком.

Примерно тысячу лет назад, когда я пребывала в блаженном заблуждении, что книгу может написать всякий грамотный человек, в неокрепшем детском головном мозге созрел замысел романа. Почти ничего теперь о нем не помню, кроме того, что героине предстояло сыграть роль другой женщины, живущей красивой яркой насыщенной жизнью и по странной случайности похожей на нее как две капли воды.

В шестнадцать я была ещё очень неопытной, но идиоткой не была и в шестнадцать. Планов громадье кануло втуне, так ни во что и не воплотившись. К счастью для русской литературы.

Елена Ленева со своим проеком вовремя не остановилась, и теперь у нас есть история о русской девушке, в далёкой романтичной загранице обретшей новую семью: богатую, респектабельную и любящую, последнее важнее всего, ведь все, что нам нужно - это только любовь, примерно сто лет назад объяснила Кристина Орбакайте.

Ничего, что Рита руссо туристо (облико морале), в то время как Алиса коренная корсиканка с русскими корнями, в семье которой с пиететом к языку далёкой потерянной предками родины. То есть, все, буквально все там говорят по-русски, что характерно - без акцента. И "Бриллиантовую руку" я вспомнила не случайно, по схеме "очнулся-гипс", русская женщина Рита просыпается однажды в большом красивом доме, где все зовут ее Алисой: импозантный мужчина (супруг), все ещё прекрасная женщина (мать), ангелочек (сын Сережа, впрочем, он мамой).

Оставлю вопрос языковой идентификации на совести автора, хотя он вопиет, на самом деле. Две женщины, даже очень похожие внешне, не могут говорить одинаково, тембр, интонации, лексика. И главное, куда девать акцент?

Не смущенное этим обстоятельством, действо несется в режиме экспресса, а для того, чтобы окончательно покорить сердца читателей, которые любят детективы и "про историю", Елена Ленева вводит темы расследования, которое должен вести отчего то русский частный детектив (в горшочке прямо из Петербурга) и линию невинно убиенного императора Павла с любовницами и бастардами. Очевидно, имея в виду провести параллель между днём сегодняшним и теми давними событиями.

Получается? Откровенно говоря, не очень. Но убить время на пару вечеров поможет.

– Восьминиги?! Вы хотите сейчас поговорить о восьминигах? По-вашему, главный враг, – гигантские, мать их за ногу, восьминиги?
– Осьминоги, – тихонько поправила его Салма С.
"Кишот" Салман Рушди

Лет десять назад я прочла "Облачный атлас", насмерть влюбилась, в каком-то разговоре привычно принялась топить за этот роман, услышала в ответ: "Атлас" попса, "Сон номер девять" у Митчелла гораздо лучше". Пошла читать, и осталась в недоумении, чтобы не сказать - жестоко разочарованной. Пытаясь теперь разобраться, что было не так с книгой, понимаю одно - она о Японии. Буду выглядеть белой вороной среди читателей "Осьминога", которые взялись за книгу из любви к Стране Восходящего солнца, я не ее фанатка, мои япономания начинается космополитизмом фильмов Хайао Миядзаки и заканчивается интернациональностью книг Харуки Мураками.

Я прочла, вернее послушала аудиокнигу из интереса к автору "Поселка на реке Оредеж". Анаит Григорян стала открытием моей осени. Любое дело. которому отдаешься всецело, вознаграждает способностью интуитивно предчувствовать уровень и качество материала. Когда много читаешь, плохие книги обходишь автоматически, но та история оказалась удивительно хороша, а узнав Анаит как прекрасную переводчицу с японского (!Поезд убийц" Котаро Исака), даже не сомневалась, "Осьминог" мне нужен.

История молодого человека из России, чья работа в одном из японских банков заканчивается увольнением (нет-нет, ничего дисциплинарного или криминального, скорее попал под сокращение). Виза еще не истекла и срочно возвращаться нет необходимости, а кое-какие деньги скоплены за время работы. Александр решает позволить себе небольшой отпуск в японской глубинке. Выбрав для этого маленький рыбацкий остров Химакадзима, где можно прожить пару месяцев, потратив столько, сколько столица сожрет в три дня. Отдыхать, бродить под дождем, смотреть на океан, есть сказочной дешевизны и свежести морские деликатесы в местном кафе.

Это совсем не туристическое место, здесь даже гостиницы нет, но его вполне устраивает возможность пожить в комнате, снятой у вдовы рыбака Изуми. И как-то само собой получается, что эти двое почти с самого начала делят постель. Ну какая уж там любовь, просто возможность получить толику нежности, тепла и участия в холодном мире. Да в конце концов, какое кому дело. Взрослые свободные люди. Изуми, лет на десять старше Арэксандуру (так его там зовут), считает себя непривлекательной и никаких любовных или матримониальных планов на его счет не питает, но в целом. вы же понимаете. что женщина сорока лет в наше время - это женщина в расцвете.

А дальше разворачивается неспешное повествование, которое можно было бы назвать медитативным, когда бы наш соотечественник не оказывался то и дело слоном в посудной лавке, наступающим на любимые мозоли. Он некстати влюбляется в токийскую невесту местного парня, вмешивается куда не следует, принимает на веру то, во что не надо верить и сомневается в правдивости истинных вещей. Он неуклюж, не симпатичен и совсем не производит впечатления героя. И не вписывается, по большому счету, в жизнь острова.

Да и могло ли быть иначе? Для того, чтобы стать своим среди жителей изолята, а затерянный в океане остров, именно он и есть, пришлому нужно прожить среди этих людей даже не годы - десятилетия. Отношения их давно сложились, чужакам в них не место, но в целом местные замечательно лояльны к Александру, а в его дальнейшей карьере неожиданно намечается изменение к лучшему, и все могло бы сложиться замечательно, но у нас тут сезон дождей. чреватый тайфунами, а Япония еще и сейсмоопасная страна. И я не знаю, как много армянка Григорян знает о землетрясении в Спитаке, которое случилось, когда она была совсем маленькой. Но некоторые вещи зашиты в нашу генетическую память, и ужас, беспомощность, смятение от столкновения со стихией книга передает превосходно.

Так а что осьминог? Будет. И объятие с ним, и спасение, и некоторая доля здорового магического реализма - не сумлевайтесь.

Весь мир боится русских. Весь. Вы знаете, почему русские такие страшные? Да потому что только русские заставляют Америку думать, прежде чем что-то сделать.
Из выступления Тревора Ноя о русском акценте.

Мир нашел новую игрушку, которая идеально вписывается в формат современных требований к тексту: быть разбитой на короткие фрагменты с панчлайном в финале, говорить просто о сложном, смешно о страшном, развлекая просвещать, быть формой социального протеста, с которой можно солидаризоваться, не покидая дивана - литературу стендаперов. Нет, наши пока тормозят, Павлу Воле надо бы подсуетиться, пока пик востребованности не прошел. Но в общемировом срезе все благополучно настолько, что и серьезная литература уже обыграла этот тренд в трагичном "Как-то лошадь входит в бар" Давида. Гроссмана.

Рвет чарты "Клуб убийств по четвергам" Ричарда Османа, прошлогодним выбором читателей Goodreads стала "Полночная библиотека" Мэтта Хейга, а у этой книги Тревора Ноя под сорок четыре тысячи рецензий на ресурсе. При том, что когда самые рейтинговые и ожидаемые книги набирают тыщ по пятнадцать - это уже ВАУ! Попробуем разобраться, чем он так хорош?

Многим. Начиная с того, что полное название книги звучит, как: "Бесцветный. На самом деле это история про ваше детство". Конечно, не всем довелось быть полукровкой в ЮАР времен апартеида и расовой сегрегации, и расти в тяжелой бедности, но детских травм всякий наскребет по сусекам, а стендаперов мы любим , главным образом, за то, что умеют облечь опыт собственного переживания в слова, таким образом, что это не производит впечатления соплей, многократно намотанных на кулак. Но буквально воплощает в реальность максиму "человечество смеясь расстается со своим прошлым".

История череды детских обид и унижений, через которые пришлось пройти смышленому, предприимчивому , не склонному к унынию мальчишке, прежде, чем стать богатым и знаменитым, может стать рассказом о Южно-Африканской республике, ее новейшей истории, особенностях социального устройства, борьбе за расовое равноправие, которая закончилась победой, однако счастья не принесла. Может - о нравах и обычаях жителей бантустанов (примерно то же, что трущобы Мумбая или фавелы Рио-де Жанейро). Может - о несгибаемой воле уме и трудолюбии великой женщины, которая родила и воспитала его. Может - о том, что учить языки не просто полезно, но необходимо для выживания, особенно тому, кто не был рожден с серебряной ложкой во рту.

Так-то у нас есть по-настоящему классные книги о жизни в ЮАР, много превосходящие литературными достоинствами "Бесцветного", Да, я о "Бесчестье" Кутзее и "Пой, даже если не знаешь слов" Мараис. Но общим уровнем оптимизма и дивным ударным финалом, мгновенно изменившим впечатление от книги с "неплохо" на "превосходно" может похвастаться только Тревор Ной - стендаперы умеют завершить выступление панчлайном.

Сын спрашивает отца: "Почему ты оставил меня?"
И прислушивается к молчанию в груди, пока пчёлы
приносят нектар истины в его уста, жаля в язык.

Когда обстоятельства сводят тебя с такой книгой, не так-то легко бывает определить, с чего начинать рассказ о ней. А проговаривать надо, хотя бы следуя принципу анекдота, где молодой преподаватель сетует на интеллектуальную недостаточность студентов: " Два часа им, объяснял, сам все понял, а они смотрят на меня, как бараны." Не будем обижать баранов (собак, верблюдок, кроликов-калошадок и прочую земную-небесную тварь), люди порой демонстрируют и меньшую способность понимания. А между тем, "Чертеж Ньютона" не бином Ньютона (простите за невольный каламбур), но один из случаев, когда не отрефлексированное должным образом впечатление рискует кануть втуне.

Читается книга легко, внимание захватывает и удерживает все время чтения, стилистически хороша, я не умею понимать стихов Иличевского, но проза его так поэтична и метафорична, что уровнем воздействия сопоставима с поэзией. Роман небольшой, в который, однако, умещаются странствия героя по свету: Россия, Америка, Таджикистан, Израиль; поиски матери жены и собственного отца, затерявшихся каждый в своей пустыне; его научная работа и эксперименты, достаточно непростые для понимания; его встречи со сверхъестественным. А кроме того, рассказы о Ньютоне, библейской мифологии, преимущественно в приложении к Иерусалиму, и насыщенное деталями повествование о богемной жизни Вечного города.

Странным образом, автору удалось уместить все это в объем меньше трехсот страниц. Не иначе, воспользовавшись приемом сжатия данных, о котором много говорится в части, посвященной результатам памирской экспедиции. Вот, я поймала основное ощущение от книги. В ней невероятно плотно и очень много всего упаковано, в том числе вещей, о которых в обыденной жизни не часто приходится размышлять. Гравитация и темная материя, законы мироздания, соотношение эмпирики и метафизики в вопросах познания, отход от ортодоксально-безусловного понимания науки и религии как изначально враждебных институтов.

А восприятие наше так уж устроено, что более всего ценит умение рассказчика говорить понятно и просто о сложном. В последние годы научно-популярная литература потеснила и вытеснила художественную. Не от того, что мы перестали нуждаться в интересных историях, страсть к которым многие удовлетворяют теперь с сериалами. но от возросшей потребности знать-понимать, как вести себя в меняющемся мире, в каком направлении двигаться, на что ориентироваться.

И отчасти "Чертеж Ньютона" утоляет эту когнитивную потребность, но она здесь не во главе угла, автор затрагивает ее в ряду других, вскользь и по касательной, скорее в режиме констатации. Ему, физику, некоторые вещи очевидны, которые нам, простецам пришлось бы долго и нудно объяснять, но тогда роман превратился бы в пинкероподобный фолиант на тысячу страниц, перестав быть книгой о великом множестве интересных вещей.

Каких, например? Например о сверхъестественном, которое порой вторгается в нашу жизнь, всегда пугающее и непостижимое, не склонное подчиняться формальной логике. О секстантстве, равно далеком от науки и религии, и о том, как внешне сильные и уверенные в себе, становятся адептами сект, утрачивая идентичность, связи, семьи, имущество, самое жизнь. О том, как живущий, напротив, в режиме перекати-поля человек, оказывается центром притяжения множества самых разных, порой диаметрально противоположных по интересам и склонностям, людей. О земле Израиля, перенасыщенной культурными пластами, откуда то и дело выныривают на поверхность ценности, подлинные и мнимые. О лабрадоре. наконец - водяном псе, который вовсе не приспособлен к странствованиям по пустыне, но, что уж поделать, ради хозяина терпит.

И последнее, по порядку, но не по значению. "Чертеж Ньютона" во многом пересекается и перекликается с "Даром" Набокова. Вернее было бы сказать - отражает его, потому что там поэт-сын искал пропавшего ученого-отца, здесь ученый-сын разыскивает поэта-отца. Хотя, конечно, этим связь не исчерпывается, но тут уж случай, когда чтение лучше объяснений

- Вы слышали о Кларе Иммервар?
- Нет.
- О Фрице Габере?
Он помнил это имя, Габер. Отец азотных удобрений - и отец газовой войны, дедушка "Циклона Б", изобретенного в его лаборатории.
- Клара была его женой. И тоже химиком. Пыталась отговорить его. А когда узнала, что он едет на фронт руководить газовой атакой, выстрелила себе в сердце. Из его пистолета. Иногда нужно просто не соучаствовать.

В моем детстве была французская кинокомедия "Укол зонтиком" с Пьером Ришаром. Подробности стерлись из памяти, помню только, что было уморительно смешно и не думалось о несчастной судьбине обреченного на мгновенную смерть от укола. И совершенно точно - не думалось о тех, кто создавал этот шпионский аксессуар. То есть, когда я все-таки давала себе заботу порефлексировать на тему, то перед глазами как-то естественно возникала лаборатория с колбами, ретортами и микроскопами, расположенная чуть ли не за дверью того помещения, где героя Ришара экипировали. А там ученый в белом халате, в шапочке, и резиновых перчатках телесного цвета, еще в очках и маске (обычной, как мы все сейчас носим).

О костюме химзащиты, о респираторе не думала вовсе. Для того, чтобы представлять, нужно было хоть раз увидеть, а людей в подобном облачении в те времена не видела. И, конечно, представить не могла целого закрытого города в таежной чаще, обнесенного высоким забором с колючей проволокой: не то зона, не то островок социалистического рая для избранных. Сотни людей работают на сложнейшем оборудовании, тысячи других обслуживают их и охраняют (а как вы думали, носители стратегических тайн).

И еще вольеры с животными. Мы в этом качестве привычно представляем белых мышей, максимум - кроликов, о собаках смущенно думаем, обезьян не представляем, а между тем, приматы ближе всех к человеку на эволюционной лестнице, следовательно и результаты стендовых испытаний на них будут более достоверными. Дальше я умолкаю, говорить о людях в качестве объекта экспериментов неэтично, и наверно небезопасно, но вот Вика сообщает, что тестовый полигон располагался в узбекском городе Нукус.

Вы уже поняли, что "Дебютант" о химическом оружии, и даже наверняка догадались, какой именно, препарат скрыт за этим названием. Ассоциация по смыслу, правильно, "Новичок", о котором так много говорили после дела Скрипалей, что не услышать невозможно было, даже если ты абсолютно далека от разного рода политических скандалов. Я в подробности не вникала, но помню, что некоторые благонамеренные граждане тогда говорили, что.если бы наши спецслужбы хотели отравить, так уж довели бы дело до победного конца, не оставили недотравленных.

Ну вот в книге Сергея Лебедева примерно об этом. О том, что иногда словно бы само мироздание ополчается против тех, кто хочет применить особенно жестокое оружие, срывая отлично подготовленную и хронометрированную до секунды спецоперацию. Глупость, конечно, особенно если вспомнить несчастных, в Первую Мировую переживших применение замана, зарина, иприта или узников концлагерей убитых Циклоном В, или зрителей Норд-Оста. Но будем оптимистами, Стивен Пинкер говорит, что человечество уходит от особенно лютого насилия, хотелось бы верить.

На самом деле, книга о многом. Это и экскурс в семидесятые-восьмидесятые с описанием жизни в одном из закрытых городов, где вещество разрабатывалось. И сюрреалистичная картина его неудачного испытания на приматах, загнанных в пещеры. И описание жизни перебежчика, который живет с новым именем, с измененной внешностью, в благополучной западной стране, постоянно ожидая покушения. Но самая удачная, на мой взгляд, линия - рассказ о священнике, который проповедовал свободу в социалистической Германии под неусыпным надзором штази, а после был отравлен одним из подобных веществ, выжил, хотя остался изуродован.

Неплохая книга. Шпионский триллер с философским подтекстом.