Пробираясь до калитки
Полем вдоль межи,
Дженни вымокла до нитки
Вечером во ржи.

У Ширли Джексон есть рассказ "Луза, вернись домой", семнадцатилетняя девушка, уходит из дома в день свадьбы сестры, прихватив триста отцовских долларов, чтобы никогда не вернуться. Семья более, чем обеспеченная. Время действия примерно то же, что в романе Сэлинджера, побег планировала заранее. Отчисление из колледжа, о котором родные еще не знают, послужило дополнительным, но не основным, аргументом "за". Сменила прическу и гардероб, поселилась в соседнем городке, сняла комнату у славной пожилой леди, с которой живет душа в душу. Устроилась продавщицей в универсальный магазин, делает скромную карьеру. И в каждую годовщину побега слышит обращение матери по радио: "Луиза, пожалуйста, вернись домой"

Это могло бы стать, отчасти и стало, феминистским ответом истории Холдена Колфилда, мечтавшего вырваться из обстоятельств, частью которых не хотел быть, но непродуманными действиями лишь усугублявшего их тяжесть. Рациональность женщины, знающей, чего хочет, против бессмысленных бестолковых метаний мужчины-подростка. И не говорите, что она всего лишь встраивается в иную систему в то время, как он хочет вовсе перестать быть частью какой бы то ни было. Каждый ищет, где ему лучше, а человек, такое уж существо, какому вовсе вне социума хорошо быть не может.

Необходимость любить The Catcher in the Rye можно отнести к требованиям социума. То есть, если бы роман не считался едва не главным произведением второй половины двадцатого века, можно было бы и не париться, что он мне совсем не нравится. Но все мы встроены в те или иные системы. Та, в которой уютно и удобно мне, предполагает любовь к одиссее Холдена Колфилда. А я, блин, ну никак не могла отыскать в себе ее ростков. В семнадцать прочла: фигня какая. И ни одного человека не знаю, кто был бы в восторге. Хотя нет, одного знаю, успешно пустил свою жизнь под откос, прав Боэций, подобие стремится к подобию.

То есть, антипатии не было, жалела и сочувствовала, и он будил во мне с тех семнадцати материнский инстинкт, но обаяния романа не понимала - ну мотается дурачок без руля, без ветрил. Не знает, чего хочет, придумал картинку ловца детей над пропастью и нужно на него умиляться? Да с уровнем его самодисциплины и способности выделять приоритеты, этой решимости на пару часов хватит. А дальше, пусть хоть все малявки в пропасть сверзятся. Или нет?

В общем, было в этой книге что-то, чего никак не удавалось ухватить, а понять хотелось. Потому взяла ее сразу в двух переводах; "Над пропастью во ржи" Риты Райт-Ковалевой и "Ловца на хлебном поле" Максима Немцова, и в оригинале. Про канонический перевод что сказать? Каким ты был, таким остался. Новых высот и глубин прошедшие с первого чтения тридцать лет и три года не открыли. Все то же самое.

За "Ловца.." Немцова ругали, вроде как, святыни наши осквернил своими вольностями, но эта книга живая. Да, перегруженная жаргонизмами по самое не хочу, что поначалу сильно раздражает, после адаптируешься. Но стоит заметить, что в оригинале у Холдена речь не академически правильная, и сорняк "всяко разно" в различных вариантах: "и все это", "и все такое", "и всякое такое" - часто проскакивает.

Это вообще-то поток сознания, вся книга по типу монолога Молли Блум, роман только маскируется под связное повествование, на самом деле внутренняя речь, обращенная главным образом к самому себе в желании разобраться, что же такого было в эти три дня. Может потому часто в тексте обращение "boy", которого ни в том, ни в другом переводе не увидела (хотя могла и пропустить).

Вот он сидит в этом санатории, который на самом деле частная недешевая психушка. Умненький мальчик из хорошей семьи. Вспоминает свой побег из последней школы, и что за этим последовало, примешивает кучу неважных, на первый взгляд, подробностей, достаточно жестко анализирует свои поступки и характер, перескакивая с темы на тему.

И, кстати, о сленге, у Сэлинджера бесконечные "старики" и "старухи", применимо ко всем персонажам книги: "старушка Салли", "старушка Фиби". Тоже ни в одном из переводов этого не увидела, но понятно, откуда ноги растут у распространенного во времена стиляг обращения. И кажется понятно, почему в "Ловце..." мама трансформировалась в штруню (как по мне,словечко очаровательное, хотя и дурацкое). Интернеты говорят, что на жаргоне это слово как раз значит "старуха".

Так вот, о чем хотела сказать, с "Над пропастью..." ни разу не было смешно, а с "Ловцом..." смеялась. Помните сценку с таксистом Хорвицем, которого Холден пытает про уток, ну, втемяшилось ему, куда деваются утки с пруда в Центральном Парке, когда зимой замерзает. У Райт-Ковалевой ни разу не смешно, бытовой абсурд, усугубляющий общую депрессивность атмосферы, а в немцовском переводе дико смешно, после нашла ее, перечитала, и снова хохотала.

И с ущербным сутером лифтером Морисом; и когда Холден звонит Салли, надравшись в хлам, что придет украшать рождественскую елку. А когда сестренка Фиби повторяет раз за разом: "Папа тебя убьет" - это по-настоящему трогательно. А когда про парня, который выбросился из окна - страшно и горько. Нет, роман не стал моим-моим, это вопрос базовых расхождений мироощущения. Но с опытом английского чтения, и с переводом Немцова он живой, дышит. Выбрался из хитиновой оболочки.

Святой Игнатий говорил о цели, определяющей средства, а не оправдывающей.

- Париж не вымощен батистовыми платочками. Это должны понимать даже вы, хотя и прибыли из Гаскони. - говорит красавчик, и я влюбляюсь в него на всю оставшуюся жизнь. Сначала в кинематографического Арамиса, потом в книжного. А после кто-то в романе говорит что он иезуит. Странное какое слово, на слух опасное и таинственное. И таки да, к финалу "Десяти лет спустя" аббат д`Эрбле и ваннский приходит в чине генерала ордена, что не добавляет картине ясности (читала трилогию лет в одиннадцать, советской пятикласснице получить вразумительные сведения об иезуитах было сложно. На долгие годы понятие занимает место в ряду полутабуированных: "наркотики", "маньяк", "инквизиция".

Удивительно, но следующая встреча с представителем Общества Иисуса, который станет моим героем, случится очень нескоро, спустя треть века. Пьер Тейяр де Шарден: философ и теолог, биолог, геолог, палеонтолог, археолог, антрополог, создатель теории ноосферы, наряду с Вернадским и независимо от него. Получил образование в колледже продолжил в семинарии иезуитов. Стоп, так эти мракобесы, что основывали колледжи? Да. И университеты. Орден славен, традициями как миссионерской, так и благотворительной образовательной деятельности.

В недавней "Родине" Арамбуру о баскских националистах одна из героинь то и дело молится святому Игнатию Лойоле. Да ладно, - думаю, - это ж иезуит, прямо святой? И понимаю, что пришло время для книги Ветлугиной, давно залитой в читалку. Да канонизирован в 1622 году и считается святым покровителем басков, потому что сам из них. Но по порядку.

Иньиго де Лойола был младшим, тринадцатым ребенком родовитого семейства. Разумеется, о видах на наследство не могло быть и речи. Оставшись к четырнадцати годам круглым сиротой. был отправлен старшим братом в Кастилию, где сначала был пажом, затем поступил на военную службу. Досуг посвящал пьянкам, дракам, волокитству, и так, в относительной праздности, дожил до тридцати лет. Когда в его судьбе случилась оборона Памплоны, где выказал себя героем, был тяжело ранен.

После на тряских носилках по горным дорогам доставлен в родительский замок - отчего сломанные кости ног начали срастаться неправильно. Перенес мучительную процедуру повторной ломки ног и спиливания кости. В период послеоперационной реабилитации читал много житийной литературы, обратился, принял решение проповедовать слово Божье. Это вчерашний придворный и вояка, на минуту. Никакого фундаментального образования не получивший, почти не знавший латыни, трудов отцов церкви в глаза не видевший. Но таков уж был этот несгибаемый баск - на своем примере воплотил максиму об имеющем веру с горчичное зерно, который может двигать горы.

Жизнь, полная лишений и тяжких испытаний. Паломничество на хромой ноге, босым, в рубище, без денег в Святую землю. Учеба в школе на четвертом десятке - это даже покруче, чем было у Ломоносова, а впрочем, одинаково: тот и другой содействовали образованию масс. Проповеди, поиск и нахождение единомышленников, де Лойола выраженный пассионарий, всегда привлекал к себе внимание,в том числе такое, какого лучше бы избегать. Арест и дознание инквизиции с запретом проповедовать до получения статуса доктора богословия. И снова учеба, в то время, как душа просит святого подвига.

Париж, рукоположение, болезнь, возвращение ненадолго (на самом деле, друзья и сам он думали, что отправляется умирать) на родину. Выздоровление Монмартрские обеты (образование Ордена), представление Устава к папскому престолу, легитимизация с требованием окончательного вердикта от инквизиции о соответствии установлений Ордена Иисуса самым строгим требованиям матери-церкви. К трем обязательным обетам послушания,нестяжания и целомудрия, иезуиты добавили непосредственное подчинение Папе.

В пятьдесят лет Игнатий (в рукоположении) де Лойола избран первым Генералом ордена. 1556 - болезнь и смерть в шестьдесят четыре года; 1609 - беатификация; 1622 - канонизация. Жизнь удалась? Несомненно. Однако уникальность фигуры Черного Папы в том, что его деятельность, направленная на укрепление института Римской католической церкви пришлась на время, когда папский престол ощутимо шатался. Прежде единый христианский мир трясло и лихорадило идеями реформации, снова войны за веру, лютеранство, кальвинизм, гугеноты.

Выходит, деятельность иезуитов контрпродуктивна? Тормозит колесницу истории? Это вряд ли, вспомните размах их образовательной деятельности, колледжи и университеты по всему миру с возможностью учиться для детей из бедных семей. Скорее сдерживающий фактор. Что-то должно уравновешивать кренящийся мир. Кто-то должен уравновешивать. Как чтение книг, когда абсолютное большинство считает это занятие пережитком седой старины.

Мы не товар, мы мары. Мы не убиваем, не продаем, не подчиняемся и не отступаем. Мы ростки земли, дети богов, сестры птиц и матери мира, мы решаем сами и отвечаем за себя, наш живот — Мать, наша рука — Арвуй-кугыза, он умирает ради нас и живет ради нас — всегда.

Шамиль Идиатуллин мастер текстовой эргономики - в небольшой объем умещает максимальный смысл. И у него удивительное чувство языка. Я не о стилистическом многообразии, авторская повествовательная манера легко опознается. Не в последнюю очередь вспышками многозначных лексических единиц в простом, экономном в изобразительных средствах, тексте. Слово или выражение, стертое до обмылка, полыхнет вдруг остро иным смыслом.

Мары "Последнего времени"имеют, конечно, отношение к марийцам нашей реальности: самоназвание, политеизм, священные рощи, кугыза (глава, первосвященник, духовный наставник). У автора давний серьезный интерес к фольклору и традициям малых народов России. Но до чего хорошо это "мары", если бы не было, нужно было бы придумать. Подсознание вычитывает из них безбрежное море и Марью Моревну-прекрасную королевну, мир и смерть, морок, мрак, кошмар, мороку, марево.

Пускаясь в плавание по волнам этнофэнтези, стоит заранее уяснить, что легко не будет. Прежде, чем читать или слушать (одновременно с выходом электронной версии, ожидается аудиокнига в авторском исполнении), настройтесь не на одно-два базовых допущения, которые определят отличия здешнего мира от реального. В этой книге необычным будет все, а плотность информационного потока поначалу выбьет опору даже из-под ног самого подготовленного читателя.

Выход из зоны читательского комфорта оправдан. Ничего похожего не только в отечественной литературе, но и в мировой, сколько могу судить, еще не было. Новое слово, во времена римейков и ремиксов, дорогого стоит. Даже если для понимания придется приложить некоторое ментальное усилие.

Итак, имеем мир, сочетающий в части городской культуры позднефеодальный уклад (хотя некоторые особенности говорят о наследовании развитой техногенной цивилизации). Есть степняки, они подчиняются установлениям Великой Степи времен Чингисхана нашей реальности, но с меньшим уровнем агрессии. Тут вообще не воюют глобально, может быть потому, что есть мощный сдерживающий фактор - мары.

Их земли отграничивают условный Город от условной Степи и просто так здесь не пройти,потому что мары в давние времена сумели договориться с Землей. Идеальный биогеосимбиоз: она дает им защиту и все необходимое, и кое-что сверх того (как вам умение летать, перемещаться на огромные расстояния, используя в качестве порталов полые пни или вырастить полный рот новых зубов?). Они заботятся о ней.

Совершенно не похожие на бесплотных остроухих эльфов, с которыми невольно ассоциируешь подобный тип взаимодействия с природой, мары трудятся на своих биофабриках, имеют тысячи запретов и строгих предписаний, которых никому не придет в голову воспринимать мракобесием: всякое установление имеет смысл и ведет к определенным последствиям.

Пользуются высочайшей степенью свободы внутри общин, где нет семей в нашем понимании, детей воспитывают все вместе, сексуальные потребности удовлетворяют с непринужденностью пресловутого стакана воды, чтят старших, заботятся о младших, абсолютно уверены в завтрашнем дне.

К несчастью, ничего неизменного нет под луной и страшное китайское проклятие "Чтоб ты жил во времена перемен" придавит героев всей тяжестью Удесятеренной, утысячеренной. Коренное отличие романа от множества апокалиптических и постап книг в том, что мир тут не рушится.

Он изменяется, но масштабы изменений столь тектонические, что порой подумаешь - смерть была бы предпочтительнее. А впрочем, помереть всегда успеем, ни большого ума, ни большой доблести для этого не нужно.

Героям "Последнего времени" потребуется то и другое, никто не даст гарантии благополучного исхода, а свет в конце туннеля не раз и не два обернется тупиком с гнилушками. Финал крутой, возможность испытать уровень собственной читательской продвинутости пойдет бонусом.

Он любит читать все, до чего может дотянуться. Как и я. И это то, что держит нас вместе. He does like to read, when he can get his hands on a text, and so do I, and that’s what keeps us together.

Отесса Мошфег известна нелюбимым русским читателем романом "Эйлин", с которым вошла в шорт Букера 2016. Есть еще "Мой год отдыха и релакса", принятый гораздо более благосклонно. Оно и понятно, про забитую замухрышку из провинциального Зажопинска середины шестидесятых, которая работает в тюрьме, донашивает вещи умершей матери и терпит унижения от алкоголика папаши не так интересно и приятно, как про богатую и красивую молодую наследницу, живущую в Нью-Йорке двухтысячного.

Просто другая фактура. На атласную гладкость дорогого материала восприятие на тактильном уровне отзывается иначе, чем на шурушки секонд-хенда. И, возможно, лучшее качество перевода "My Year of Rest and Relax". Так или иначе, перевести новеллу "Мак Глю" "Mc Glue", герой которой нищеброд, алкаш и сволочь и из Салема середины XiX века смельчака вовсе не нашлось. Так уж мерзок герой, да к тому же,прием ненадежного рассказчика здесь не просто доведен до логического завершения, но возведен в абсолют - ничего не понятно.

Между тем, дебютная новелла Мошфег не только возвестила литературному миру приход нового мастера, но определила дальнейший круг тем и стилистику. Писательницу немедленно принялись сравнивать с Готорном и Реймондом Карвером, говорить об интеллектуальности и невероятном чувстве языка. С прискорбием сообщаю: для того, чтобы оценить то и другое в полноте, моего английского явно недостаточно, однако его было довольно, чтобы почувствовать мощь и упоительную непростоту этого текста.

Итак, 1851 год, в Салем возвращается отплывшее год назад из него судно, в трюме которого прикован в ожидании суда и виселицы один из моряков Мак Глю, которого обвиняют в убийстве Джонсона, бывшего на корабле в офицерской должности. Блестящий молодой человек, наследник родовитой фамилии был среди подобравших этого наглого юнца на берегу, где того ждала смерть от холода, приблизил к себе, сделал ординарцем и находил в его обществе утешение среди грубости корабельного быта.

Мак Глю харизматичен, с лихвой наделен деструктивным обаянием, которым фартовые уголовники испокон веку очаровывают обывателей. Неглуп, острослов, любит читать, так же, как Джонсон. Много пьет, не гнушаясь разбавлять алкоголь наркотиками, которые без труда можно купить в портовых городах, приобщая покровителя к медитациям измененного состояния сознания. Ну, вы понимаете, вот это: "все они вокруг тупые скоты".

В один не прекрасный день Мак Глю приходит в себя скованным, с раскалывающейся, отчасти с тяжелого похмелья, большей частью по причине того, что буквально расколота, пробита - головой. И полным отсутствием воспоминаний о предыдущем вечере. Постепенно память возвращается флешбеками, их пьяные похождения с Джонсоном в разных точках земного шара, овеянные ненавязчивым, но ощутим, гомоэротизмом. На самом деле, думаю, поток сознания героя должно быть непросто воспринимать даже носителю языка. В нем такая концентрированная злоба, ненависть ко всему сущему, недовольство окружающим при полном отсутствии критичности в отношении себя. Просто поток ментальной блевотины.

Постепенно отрывистые односложные мыслереплики сменяются все более изощренными и развернутыми, а вопрос, действительно ли я убил Джонсона? переходит в область риторических. И это невыносимо все время. Понимаю, что привычка искать во всем мораль нынче не комильфо, но не делать из прочитанного выводов выше моих сил.

Да, для меня "Маг Глю" о том, что есть изначально дурные люди, отмеченные печатью зла. И самое правильное, что можно сделать, оказавшись поблизости - обойти как можно дальше. Не приближаясь, не соприкасаясь, ни в коем случае не позволяя вовлечь себя во взаимодействие. Плохая карма липкая, как смола. Спасти не спасешь, а себя погубишь.

Вот ты сидишь под ледяной скалой,
Перед тобою ледяной налой,
Ты вслух читаешь свой завет поваренный,
Тобой хозяйкам молодым подаренный
А.Тарковский

Книга-оксюморон. Лазарь в заглавии предполагает библейские коннотации не самого аппетитного свойства, связанные со смертью и воскресением. В романе всякая смерть будет окончательной, включая духовную, ни одна не завершится возрождением. А с аппетитными вещами полный порядок, по крайней мере поваренная книга "Подарок молодым хозяйкам" сочинения Елены Молоховец окажется единственной настольной для двух "хороших" женщин Лазаря. Плохая читать ее не станет, отдаст предпочтение антикварным изданиям. Впрочем, тоже не для чтения, а для коллекционирования и и дальнейшей конвертации в твердую валюту.

Странно сейчас, что долго боялась подступаться к "Женщинам Лазаря", ожидая немыслимой тяжести, восставшего мертвеца (не буквально, но, вы понимаете) и всякого такого. Меж тем, читается роман превосходно, язык чистое наслаждение. Сюжет, поначалу озадачив ступенчатыми скачками в прошлое из восемьдесят шестого в восемнадцатый, и дальше - в тысяча восемьсот девяностый, после движется спокойно, ровно,в лучших традициях семейного романа, где, вопреки Льву Николаичу, всякая счастливая семья счастлива по-своему.

А уж как хороша история сватовства Чалдонова за Марусей, их медового месяца с чудесным "однажды морем я плыла на пароходе том". Вообще часть Маруси превосходна, такой микс из некрасовского "есть женщины в русских селеньях" и аксеновского "это были наши девочки, смолянки", хотя на самом деле Смольный институт был в биографии не девицы Питоврановой, а ее, и позже Лидочкиной, героини, госпожи Молоховец.

Лидочка повторит судьбу своего кумира многими подробностями: раннее сиротство, пребывание в специальном учебном заведении, равно привилегированном и строгом, счастливое замужество за человеком много старше себя, обеспеченным, любящим.

Марина Степнова чудо как хороша и с построением сюжета, который не провисает ни в одной части, уверенно забирая не прихваченное покуда читательское внимание, как вплетают пряди во французскую косу - все туже, богаче и красивее, к окончанию приходя роскошной плетенкой. А уж как хорош финал. Знаете, обаяние девяти из десяти по-настоящему хороших книг бывает убито невразумительным или открытым, или чересчур сусальным, или трагичным концом. Не здесь, "Женщины Лазаря" удивительно гармоничны и соразмерны, золотое сечение русской прозы.

За счастье прикоснуться к нему, прощаешь автору умело и вовремя придавленную коленом слезную железу читателя, кучу мотивационных огрехов: от легко бросившего свою девочку папочки и демоницы бабки, до ее невразумительного соглашения с ведьмой (совершенно неясно, в чем заключался договор, "русалкою холодной и могучей" Галечка могла стать без всякой мистики, посредством одних только мужниных денег).

От виктимной девочки, ненавидевшей танец и ставшей примой посредством одних только природных данных (ну вы чего, ребята, никто не вспыхнет сверхновой из-под палки, тут харизма и пассионарность потребны), до неожиданно проклюнувшегося умения готовить, немыслимого без соответствующих моторных навыков. Смешно, право, это как герой "Женщины в белом", который думал, что по книгам можно выучиться плавать. Если что и получится, то как раз практически итальянская брускетта, которой Лидочка окормила семью Царевых, прежде слаще морковки ничего не пробовавших.

Ну и что же. Все равно "Женщины Лазаря" дивный роман. Чай с лимоном, шарлотка из осенних яблок, плед - и день чистого блаженства в обществе лучшего из возможных образца русской прозы.

Страшно представить, куда взлетает твоя мысль после щедрой порции пива.

Да, это реально круто. То есть, нет, это нереально круто. С самого начала, с первой прочитанной книги чувствовала, что от автора стоит ждать многого. Предчувствия не обманули, радуюсь, как и возможности, прочтя одной из первых отличную книгу, рассказать о ней.

Но по порядку. Несмотря на то, что Булат Ханов достаточно молод, в короткий список нынешнего Нацбеста попала школьная книга "Непостоянные величины" , тогда и узнала о нем. Понравилось, заинтересовало, продолжила "Дистимией" которая оставила много вопросов, хотя тоже оказалась интересной. Общее впечатление - умная проза, которая легко ложится на восприятие. И это не главное. Неглупых много, в умеющих гладко писать недостатка не испытываем. Нет несущих новое слово.

Уникальность Ханова в том, что он говорит от лица миллениалов, сам будучи из их числа. В совпадении авторской позиции с мировосприятием тех, о ком пишет. Сейчас попытаюсь объяснить. Они сильно другие. чем были мы, поколение Пепси. И от поколения Некст отличаются, и от сотни предыдущих. К различию по типу "отцы и дети" это имеет достаточно отдаленное отношение. То есть, стандартного расхождения взглядов на мир и способов взаимодействия с ним, известного от веку, никто не отменял, поколенческие различия остаются актуальными, но в их случае добавляется смена эпох и связанные с ней перемены.

У Тейяра де Шардена в "Феномене человека" есть фраза: "Человек вошел незаметно", ею иллюстрирует практически одновременное появление следов деятельности homo sapiens в разных регионах. Никаких промежуточных звеньев, которые позволили бы четко проследить эволюционные этапы, никаких свидетельств борьбы, наши предки просто стали быть на земле. Миллениалы входят незаметно. Без петард, шутих и фейерверков, вроде тех, какими сопровождалось взросление детей-цветов и сексуальная революция. И у мира всегда находится уйма информповодов, на которые нужно обратить внимание, кроме них, спокойных и не эпатажных. А дети мокрецов, меж тем, наследовали Землю.

Они хорошие, но в некоторых аспектах радикально другие. Меньше зависят от места (жительства, работы), вообще не так привязаны к материальному, к атрибутике - аскеза и минимализм Сатурна против гедонизма Юпитера. Естественно участие в волонтерской деятельности, не приносящей дохода. Имеют чувство собственного достоинства, которое может показаться чрезмерным. Много веганов. Несколько иное отношение к любви и сексу, как частному ее проявлению. Юпитерианское экспансивное "Бог есть любовь" эпохи Рыб сменяет прохладное избирательное сатурнианское дружелюбие Водолея. Это предисловие к тому, что они, на самом деле, другие и в современной русской литературе до сих пор не было автора, который выражал бы это естественно, как дыхание.

"Развлечения для птиц с подрезанными крыльями" книга миллениалов, хотя не все персонажи в этой возрастной категории. Собственно основных героев четверо и стандартный книжный отзыв требует формулы "судьбы их причудливо переплетаются". Но нет, все здесь останутся достаточно автономными. Ригидность, малая тактильность, стремление оградить личное пространство, в противовес дисперсионности Юпитера - тоже черты Сатурна. В глубоко провинциальный, однако небедный и исполненный достоинства губернский город Элмет Энер в одно время прибывают трое. Единственный здешний, предприниматель Сергей (да к тому же мэрский брат). С него и начну.

Сергей Хрипонин мужик неплохой (только вот этого стишка в рифму не нужно). Отличный семьянин: красавица жена, сын и дочь старшеклассники. Держит в городе супермаркет экологически чистых товаров, еще кое-какая торговлишка, но главный предмет гордости бар "Рекурсия". Крафтовое пиво четырехсот сортов привлекает самых разных гостей, атмосфера дружелюбия и причастности к некоему общему для всех действу, отлично обученный персонал, случаются еще выступления местного проповедника, который глаголом жжет сердца в духе Джироламо Савонаролы. По правде говоря, владелец ему за это приплачивает. С одобрения и при поддержке сановного брата, Сергей устраивает в ЭЭ пивной фестиваль "Крафтира".

Ира, этнограф, студентка магистратуры из Самары, которая выиграла президентскую стипендию. Так-то она в Польшу хотела, но выяснив, что финансово не тянет, остановилась на Элмер Энете.

- Я не боюсь крепости, и потому опущу в Гиннесс стопку, до краев полную виски.
- Звучит как заявка на вступление в ряды Ирландской республиканской армии.
- А то, я же злая фемка, и имя подходящее

Красивая, умная, независимая, не так давно оставила позади токсичные отношения, и в новые не рвется. Подрабатывает репетиторством, и в самом начале чета Хрипониных планирует воспользоваться ее услугами для своего сына Романа.

Елисей, пивной блогер, да, бывают. И не только рассказывает о пиве, но еще и имеет семь тысяч подписчиков (то-то же!). Он из Питера, накануне приезда в ЭЭ принял решение расстаться с учебой и довольно эгоцентричной девушкой. По злой иронии судьбы уже примерно полгода мается фарингитом, организм совершенно не принимает алкоголя. В общем, он и в Энет приехал по приглашению друга в надежде, что смена климата повлияет на горло.

Марк самая загадочная и трагичная фигура книги. Старше Иры и Елисея, но моложе Хрипонина. Мажор с немыслимыми, на взгляд среднего россиянина, финансовыми возможностями и совершенным отсутствием смысла жизни. Одинок, неприкаян, параноик, алкоголик. Ну да, ну да, вечно эти богатые с жиру бесятся, вот дать бы ему лопату, да заставить копать от забора до обеда, он бы тогда научился Родину любить. Может и так, спорить не стану. Однако есть как есть, раз в месяц на карту отпрыска падает миллион и сообщение: "Мы беспокоимся о тебе, сынок".

Судьба столкнет этих четверых, кого в лоб, кого по касательной. События станут неспешно развиваться пару месяцев. Кульминация наступит на пивном фестивале. И, поверьте, вам будет интересно, что же они придумают. Мне было.

Болезни, дефекты, душевные неурядицы могут сыграть парадоксальную роль, вызвав к жизни скрытые силы и потаенные возможности организма, о существовании которых человек даже не подозревает. Зачастую болезни, а также врожденные или приобретенные недостатки, нарушая физические способности человека, могут неожиданно привести к эволюции нервной системы на ее новом пути развития.

"Человек, который принял жену за шляпу" заставил удивиться хрупкости и совершенству настроек уникальных механизмов, которые представляют собой человеческое тело и мозг. "Галлюцинации" рассказали, что в большей части галлюцинаторных состояний нет ничего экстраординарного и что многие из нас периодически сталкиваются с ними. "Антрополог на Марсе" в очередной раз объясняет, что безусловное благо с общепринятой точки зрения, может вовсе не являться таковым для отдельных индивидуумов. Больше того, чужие попытки осчастливить, становятся для таких людей разрушительными.

Очередная книга невролога и нейропсихолога Оливера Сакса, на сей раз в блестящем аудиоисполнении, в очередной раз открывает дверь в мир необычных и малоизученных проявлений человеческой психики, знакомит с людьми, которые, живя в нормальном человеческом обществе, ощущают то, что чувствовал бы антрополог на Марсе - необходимость приспосабливаться к резко враждебным условиям среды, налаживать контакты, заниматься делом.

Семь историй книги рассказывают о разных людях: художнике, утратившем чувство цвета, человеке, который ослеп и не осознал своей слепоты, и другом, для кого возвращение зрения явилось тяжелой травмой. Об аутистах, что поражают необычными дарованиями, но так и не научиваются распознавать эмоции. О хирурге с синдромом Турета, не подчинившемся диктату болезни.

Я видела, что исполнитель аудиокниги Игорь Князев в своем отзыве более всего восхищается хирургом с синдромом Турета. Напомню, это заболевание влечет непроизвольные жесты, порой заставляет выкрикивать странные, не имеющие отношения к ходу разговора, слова. То и другое называется тиками: речевыми или моторными. Врач, описанный в главе "Жизнь хирурга" сумел, вопреки заболеванию, заставляющему многих самоизолироваться и замыкаться в себе, стать блестящим хирургом. Дело в том, что Турет не только отнимает, но и дает замечательную быстроту и точность реакции. Описанный доктор в обычное время производит впечатление чудака и не вполне адекватного человека, но во время операций, порой длящихся часами, предельно собран, сосредоточен и точен.

Но меня поразила другая история "Смотреть и не видеть". О молодом человеке, ослепшем пятилетним, и ко взрослому возрасту неплохо социально адаптированном: читал, используя шрифт Брайля, общался, работал массажистом. По настоянию невесты согласился на операцию, которая вернула зрение и не сумел приспособиться к жизни в мире, где все оказалось незнакомым и пугающим.

Оказывается, семьдесят процентов когнитивного ресурса мозга задействовано на обработку зрительной информации. Если это не доводится до автоматизма постоянно, с раннего детства, то неожиданно обрушивающийся на человека каскад ощущений способен даже убить его. Буквально, не фигурально. Поразительно, какой все-таки сложный и совершенный инструмент обычный человек.

Я напомнил себе, что самое жуткое из случившегося здесь – это я.

За фантастическими премиями слежу, читаю обычно, не дожидаясь перевода. Странно, что Марта Уэллс ускользнула за пределы моего внимания. В 2018 две первых части ее "Дневников Киллербота" взяли Хьюго, Небьюлу и Локус, а в памяти ничего не всколыхнулось при упоминании книги. Удивлялась, пока не заглянула в номинационные списки, где первая книжка называется All Systems Red Не "Отказ всех систем", скорее работа на пределе возможностей. Хотя это уже пустые придирки, все равно ведь не читала.

Пришло время исправиться, тем более, что книга появилась в аудиоверсии, прочитанная Игорем Князевым. Значит хорошие сапоги, надо брать, - подумала. И не прогадала. Свою долю удовольствия от сборника, включающего две первых повести цикла, получила. Не то,чтобы это сподвигло на чтение всей серии, но переводы следующих повестей, буде появятся в том же исполнении, послушаю непременно. Потому что это терапевтическое жизнеутверждающее чтение, имеющее основным посылом: Бог в своих небесах и в порядке мир

Марта Уэллс не новичок в фантастике и фэнтези, с такой-то фамилией noblesse oblige, публикуется с девяносто третьего года. Выходит, звездного часа ей пришлось дожидаться четверть века? Да, и правильно сделала,что не опустила рук. Стивен Кинг говорит: известно, что успех приходит к тому, кто оказывается в правильное время в правильном месте, нужное время угадать почти невозможно, но можно всегда быть на месте. На самом деле, за внешней простотой, едва ли не примитивностью этих историй, снайперской точности попадание в потребность коллективного бессознательного.

Мир утомился ненужной и натужной переусложненностью, психоделикой в количествах, несовместимых с жизнью, вывернутыми пространствами и лабиринтами отражений, ведущих в никуда. Всем тем, чем нынешняя литература,и не только фантастическая, кормит читателя. Дайте нам отдохнуть душой со старым добрым: "робот, ты же был человеком" и азимовскими законами робототехники. Дайте железяку со способностями супергероя, но с человеческим лицом и не лишенную понятных человеческих слабостей, вроде страсти к просмотрю дурацких сериалов (чем глупее,тем лучше). Наделите поколенческими чертами миллениалов - интровертность до социофобии, но так, чтобы в минуту испытаний можно было полностью положиться - voila!

Таков герой "Дневников...", пусть вас не пугает "киллербот" в заглавии, это не про очередную убивашку. На самом деле он автостраж, обязательное присутствие которого в экспедиции требует компания, лицензирующая разведку и разработку недр. Вроде принудительной автостраховки при покупке машины в кредит. Такое князю прибыль - белке честь времен развитого покорения космоса. Андроид защищает экспедицию и выполняет фискальные функции в пользу компании. Члены экипажей не то, чтобы были в восторге, но колхоз, как известно, дело добровольное, потому расслабься и получай удовольствие.

Наш то давно взломал все системы слежения и отправляет корпорации ровно тот объем сведений, которым находит возможным поделиться. Что, такой крутой? Не вполне, у него внутренний надлом, знаете ли. В его прошлом,ныне стертом компанией, был инцидент, в ходе которого погибло сорок восемь человек и кажется причиной их смерти стал он, какой-то системный сбой. Так утверждает компания, и кто он такой, чтобы не верить. Ничего себе, не убивашка. И что, вот так прямо и оставили в живых, не разобрали на запчасти? Ну, автостражи дороги, а корпорации известны скаредностью.

Но что-то со всем этим не так. И ему очень нужно понять, что случилось тогда. Да, "Вспомнить все", а никто и не обещал сверхоригинального контента. Скажу больше, помните, Страшила в свое время шел по дороге из желтого кирпича за мозгами, а Железный дровосек за сердцем? Это такой же поход, только здесь одному герою хочется того и другого, и можно без хлеба. За то и ценим.

Только умный человек способен умело пошутить о добродетели. Но любого развязного пошляка можно научить добродетель высмеивать. Каждый серьезный предмет они обсуждают так, как будто в нем уже нашли смешную и нелепую сторону

Первая ассоциация с Клайвом Степлзом Льюисом - Нарния. Второе - дружба с Толкиеном. 11/22/63 в связи с ним не вспоминают, а между тем, день убийства Кеннеди это и дата его смерти. Как странно, можно сказать, всюду второй: творить в тени знаменитого друга, умереть незамеченным на фоне смерти президента. Что ж, мы с вами теперь знаем, уже на двух человек больше. Да и не из тех он был, для кого слава и побрякушки значили чересчур много. Во всяком случае, от Ордена Британской Империи отказался, чтобы не быть связанным с какими-либо политическими движениями.

Ирландец из родовитых, рано потерял мать, с детства много читал. сочинял с братом истории о волшебной стране "Самшит", населенной говорящими зверями. Подростком утратил веру и стал атеистом. Вскоре после поступления в Оксфорд был призван в ряды, шла Первая Мировая. Воевал, был ранен. Во исполнение обещания, данного фронтовому другу (они поклялись, что выживший, если другого убьют, станет заботиться о его близких) принимал живое участие в судьбе матери и сестры. Эту женщину, двадцатью шестью годами старше, которую сам называл матерью, кое-кто считал его любовницей. Какое нам до этого дело, если заботился о ней до конца ее жизни?

Не в последнюю очередь под влиянием ревностного католика Толкиена, снова обрел веру, выбрав англиканскую церковь, к разочарованию друга. Хотя в своем творчестве, которое все стало апологией христианства, не делал различий между конфессиями. В сорок первом выступал на радио BBC с циклом проповедей об искушениях, которые облек в форму посланий беса-наставника к своему племяннику искусителю. Это стало основой "Писем Баламута", принесших Льюису первую литературную славу.

Теперь много рассуждают об обаянии зла, о том, что отрицательные герои, зачастую, бывают ярче и интереснее положительных, так вот, У Льюиса зло предстает тем, что оно есть: алчущим, циничным, вечно голодным. Когда видишь этот обращенный на тебя голод, желание присвоить и поглотить всякого, кого удастся уловить в сети, сделать данником, от которого кусок за куском станет отъедать плоть души, глоток за глотком пить страдания - целую Вечность, то называть его носителя обаяшкой не захочешь. "Письма Баламута" и "Расторжение брака" теперь в формате аудиокниги. Игорь Князев, как никто другой умеет облечь правильные слова звуком.

"Расторжение брака" написано чуть позже, такой современный путеводитель по аду и чистилищу, осиянный отблеском райского света. Ясностью, простотой, прозрачностью метафор это ближе не к дантовой "Божественной комедии", но к рассказу Тэда Чена "Ад - это отсутствие Бога", похоже, имевший "Расторжение..." литературным источником.

В здешнем аду нет чертей с раскаленными сковородками, а публика словно бы и не умирала, продолжает длить тягостное существование, полное злобы, зависти, упреков всех подряд во всем подряд. В призрачных домах, не спасающих от холода и сырости. Те,кто при жизни обращал существование окружающих в ад, после нее продолжают делать то же, только в отношении себя самих. Серый город ада удивительно просторное место, предоставляющее возможность каждому держаться на расстоянии от других.

В чистилище отсюда уезжают на... автобусе. Ну, те, кто готов изменить в себе что-то. Тут-то и выясняется, что одного декларированного хотения недостаточно. Да, место в целом куда более приятное, краски, звуки и запахи вернулись сюда, но бесплотные души не имеют здесь сил поднять цветочное семечко или упавший лист, а кромка травы алмазно тверда и режет подошвы. Для воплощения, чтобы иметь возможность пойти к прекрасным манящим горам, вслед за проводником - кем-то из прошлого, кто теперь в раю - нужно отречься от своего главного греха. Похоть, гордыня, алчность, любовь.

Стойте, а разве Бог не есть любовь? В том и дело, что есть разница между натуральной любовью, типа "онажемать", стремящейся подчинить, переделать, присвоить и в конечном итоге поглотить объект любви, и подлинной, дарующей поддержку, веру в себя, дающей свободу. Первая делает тебя меньше, вторая беспредельно расширяет энергетику. И да, размер имеет значение в континууме "Расторжения..." Ад буквально щель, крысиная нора, которая представляется обитателям огромной лишь потому, что сами они бесконечно малы. Освобождаясь, не только обретаешь плоть, но растешь. Праведникам не место в аду буквально, для них не найдется достаточно места. Как по мне, гениально понятное объяснение.

Вслед за маршалом авиации Дональдом Хардманом могу сказать: "Многие из нас нуждались в обретении смысла жизни. Льюис дал нам его". Для меня в далеком девяносто первом его "Лев, Колдунья и Платяной шкаф" стал источником первого сильного религиозного переживания, пробившего скорлупу социально навязанного советского атеизма. Золотой Лев шел, пел свою песню и творил мир. В нем было все, он был всем, и тогда впервые поняла, что теперь уже никогда не буду одна. Льюис умел найти самые правильные слова.