Вселенная создала законы и сама теперь живёт по ним. Всему есть объяснение, всё подчиняется простой строгой логике. Но как сумма результатов похожа на чей-то продуманный план.

Казахстан моя родина, в сердце всегда будет для него место, сколько бы ни прожила вдали. И новости оттуда воспринимаю заинтересованно, а увидев в числе соискателей литературного конкурса "Электронная буква" обложку с характерной литерой и знакомым с детства орнаментом, не могла не прочесть. Тотчас попав под мягкое очарование этой повести. Тинкай Кретова молодой автор, до сих пор я не слышала о ней, но теперь постараюсь не упускать из виду. Потому что пишет хорошо. Потому что любит и понимает народ, землю, язык, традиции и наделена даром говорить об этом. А услышав, не останешься равнодушным, захочешь побывать в местах, описанных с такой любовью, увидеть своими глазами, проникнуться духом тенгризма.

Стоп, какое такое тенгрианство? Разве Казахстан не мусульманская страна? На самом деле, столь же мультиконфессиональная, сколько многонациональная, но сейчас не о том. В отличие от большинства среднеазиатских стран бывших во времена СССР советскими республиками, ислам в Казахстане лег на глубинный пласт одной из древнейших мировых религий, тысячелетиями определявшей отношения тюрков-кочевников с миром. Основные черты: культ неба Тенгри; поклонение матери-природе Умай и уважительное отношение к женщине; вера в жизненную силу Кут и связанная с этим сакрализация власти; почитание умерших предков. незримо помогающих потомкам.

Повесть представляет собой классическое роуд-муви, отвечающее согласием на обе части вопроса: "жизнь - это дорога или дорога - это жизнь?" То и другое. Действие параллельно развивается в реальности сегодняшнего Казахстана, по городам и весям которого путешествует наш современник и в условно параллельном мире тенгрийских преданий, где странствует его астральный двойник. Маршруты обоих совпадают. Как сходны задачи, что приходится решать и вопросы, на которые приходится ответить.

За внешней простотой, тяготеющей к фольклорным корням, книга серьезнее и глубже, чем может показаться на поверхностный взгляд. И проблемы, которые поднимает, куда как актуальны для сегодняшнего дня: самоидентификация, поиск и нахождение своего места в семье, социуме, на земле. Тема безличного служения идеалам и нахождения срединного пути: не удаляться от мира, но содействовать его улучшению активным добром.

А все-таки, почему Казтабан, что это такое? Это такая восхитительная вещь, о которой непременно нужно рассказать. Есть легенда о том, что в давние времен поглядев на след перелетного гуся (казтабан) отпечатанный в камне, Тенгри сказал: "Всякий, кто сумеет правильно нарисовать этот знак, получит силу мгновенно перенестись в то место, где пожелает оказаться", наказав духам у ручья, в котором лежит волшебный камень, внимательно следить за ним. Каждый раз, как где-то нарисуют знак казтабана, камень в ручье засияет серебряным светом, увидев который, духи должны сказать об этом Тенгри и желающий навестить близких или помочь дальним перенесется в место, где хочет оказаться. Но за тысячелетия, прошедшие со времени, когда наказ был сделан, духи заснули так крепко, что сон их больше похож на смерть.

Мы все живём обычной земной жизнью, а внутри постоянно как бы находится человечек, обитающий в неком сказочном мире и иногда проявляющийся в снах.

Я все равно паду на той, на той единственной Гражданской.
И комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной.

Правило двух книг: хочешь составить о писателе представление, прочти хотя бы две его книги - укрепило в уверенности, что сочетание в Михаиле Анчарове талантливого прозаика и яркого мыслителя не делает его моим автором. Нормально, так часто бывает: восхищаешься мастерством, интеллектом, стилистической изощрённостью, но сердечная струна не откликается. Их мало, попадающих к тебе в идеальный резонанс.

И время такое, если треть века назад появлялся человек, говоривший правильные вещи, его аудиторией становились миллионы. Сегодня пора маленьких групп, есть десятки тысяч небольших сообществ слушающих каждое своего гуру. Нет разброда и шатаний, потому что говорят учителя, удивительным образом, об одном. Просто время клубов и колокольчиков сменило эпоху стадионов и колоколов. На площади хорошо митинговать, углубленное изучение предмета лучше получается в маленькой группе или индивидуально.

Кстати никакого противоречия со словами Михаила Леонидовича: чтобы развитие происходило, сообщество должно стать достаточно тесным и структурно усложниться. Хотя излагать космогоническую теорию Анчарова не представляется мне целесообразным по двум причинам. 1. я сама не до конца разобралась в ней; 2 если бы она содержала здравое зерно, то за прошедшую со времени изложение треть века, непременно нашла бы многих последователей. Этого не произошло просится вывод, гипотеза либо рыхлая и недоработанная, либо чересчур сложна для массового потребителя.

В том и другом случае имеет смысл подождать. Обратив внимание на художественные достоинства книги. Тут я снова не в целевой аудитории, не люблю семейных саг. Хотя история семьи Зотовых следует отдать ей должное, замечательно хороша. Множественный плач Ярославны по России которую мы потеряли, воспевающий закаты переулки и хруст французской булки, старательно игнорирует причины по которым это произошло. Я сейчас не только и не столько об экономических. Дело в другом. Пребывать во мраке невежества от рождения до могилы без возможности изменить что-либо, было единственной судьбой доступной подавляющему большинству жителей той прекрасной России.

Низведение людей до скотского состояния не остается без последствий. Мы так устроены что когда нас обижают может и смолчим, но когда лишают будущего наших детей, терпеть не станем. Вот вам и причины революции. Династия Зотовых, а роман прослеживает её на протяжении шести поколений и большей части XX века - рабочая аристократия. Соль земли, голубая кровь и белая кость рабочего класса. Я имею в виду не особо привилегированное положение на производстве но стремление пролетариата к знанию, самообразованию и даваемой им внутренней свободе. То, что отличает рабочих от более приверженного традициям крестьянства.

Дед Зотов от веку собиравший библиотеку, а за ним и Пётр Первый, всю жизнь писавший свои записки, замечательно яркие представители этой социальной страты. Фаустианская тяга к знаниям, стремление во всём докопаться до первопричин, дойти до сути, станет отличительной чертой мужских представителей семьи. С женщинами сложнее: женская доля такая робко стараться понравиться, чей-то любви уступая, гордо называться избранницей. Нет, это не заговор мирового феминизма сейчас говорит моими устами. Женщины Анчарова хороши каждая по-своему, яркие характеры, непростые судьбы. Но роль которую отводит им в дивном новом мире Михаил Леонидович явно вспомогательная: кто-то должен хранить очаг пока мужчины деятельно изменяют мир.

Предназначение мужчины, изменять мир предназначение женщины - изменять мужчину А поскольку мы знаем что единственный человек, которого каждому под силу изменить (и единственный, с кем это имеет смысл делать), это ты сам, то и выходит: женщины в мире бессмысленны, так? Упс что-то ты мать не до того договорилась начала за здравие заканчиваешь...

Нет-нет книга дивно хороша, если рассматривать её с позиций, актуальных для восьмидесятых прошлого века. Сегодня устарела. И ещё скажите мне, скажите же мне кто-нибудь, при чем здесь Гаруда? Но аудиокнига. прочитанная Князевым, дивно хороша.

В следующие месяцы всего-то и будет что несколько последних прочных островов жизни – нашу мать будут терзать лечением. Ее распахивали и плотно захлопывали, как машину на обочине шоссе. Помните звук, как с размаху хлопаешь водительской дверцей, когда наконец-то удалось вновь завести проклятую развалюху, и молишь еще хотя бы о нескольких милях?
Каждый день напоминал такой завод.
Мы немного проезжали и снова глохли.

Это было лет семь назад, стоял лютый холод и я боялась, что машина после кинотеатра не заведется, аккумулятор был хлипкий. Но мы все же пошли в кино, потому что душа просила какой-то радости посреди этой арктической стужи, девочка в сером пальто на постере казалась такой милой. А главное название, "Воровка книг". И я плакала почти все время, пока шел фильм. Вот убей, не понимаю, почему. Он довольно сентиментален, а я не вовсе твердокаменная, и над трогательной историей иной раз роняю слезу-другую, но чтобы чуть не навзрыд и со всхлипами - такого не бывает. Поди разбери, какие потаённые струны в душе тронуло это кино, которого не пнул только безногий.

Но именно потому что впечатление от фильма было таким сильным, книгу читать опасалась. А когда всё-таки взяла "Книжного вора", это была совсем другая история, тоже прекрасная но иная. Потому следующей книги Маркуса Зузака ждала и боялась: всегда страшновато, что новая книга автора шедевра не оправдает ожиданий. Да ведь он с новой и не спешил особенно, столько лет прошло. И вот "Глиняный мост". В начале оторопь. "Что за хрень?" - этим вопросом задавалась примерно пятую часть от объёма книги.

Какой-то лютый постмодерн. Мешанина из перемещающегося странными рывками во времени действия; животных с мифологическими именами; парней которые дерутся и ругаются матом: не то спортивная команда не то заключённые исправительной колонии для трудных подростков. В довершение непонятный Убийца, который бродит среди этого бедлама, натыкаясь на все углы, будучи атакован всеми тварями, земными и небесными, населяющими ковчег. И что совсем этим делать, совершенно неясно.

У книги чрезвычайно высокая плотность поверхностного натяжения, она очень трудно впускает в себя читателя. а к удобопонимаемой истории приходишь, оставив позади едва не треть объёма. Но оно того стоит. Зузак знает, что делает. Это как вываживать необъезженную лошадь: измотав на старте, он получает покорного авторской воле, готового к сотрудничеству, не ждущего сладкой подачки за всякое проявление понимания партнера. С которым одолеет все барьеры и пороги этой непростой истории.

О лошадях заговорила не случайно они здесь будут, как и любимый Зузаком бег. То и другое станет частью истории семьи Данбаров, так негостеприимно встретившей в начале книги. А вы чего ждали? Пятеро пацанов: старшему восемнадцать, младшему шесть. Отец ушел из семьи через полгода после смерти мамы, умирание которой продолжалось долгих два года. За это время все они тоже немного умерли, а окончательно убил каждого из своих сыновей Майк Данбар. когда решил исчезнуть.

Нет, никто никого не судит, просто все так складывается нескладно. У мальчика, отец которого погиб (он был пожарным), и с одной из благотворительных посылок, собранных по принципу: на тебе, боже, что мне негоже, в семью попал старый календарь "12 мужчин, изменивших мир". Мальчик вдохновился примером просроченных кумиров и стал художником. Хорошим. И женился на лучшей девушке на свете. А потом она его бросила и он больше не писал картин. У девочки, которая мечтала связать свою жизнь с музыкой, и задатки у нее были. Но хлеб эмиграции оказался горше, чем вообразить могла, поначалу пришлось зарабатывать мытьем сортиров, а после выучилась на преподавателя "Английский как неродной"

Они чудом встретились, полюбили друг друга, двое подранков, творящих райские кущи на пепелищах. И родили этих пятерых пацанов: Мэттью, Рори, Генри, Клэя и Томми. И было счастье. Пока Пенелопа не начала умирать. А самое странное, что счастье было и во время, и после. Меньше, приглушенное, под сурдинку и окрашенное в оттенки серого, но скорбного бесчувствия нет в этой книге. Да, Зузак сентиментален, но семейная драма не может не быть чувствительной. И, стоит отдать ему должное - не передавливает коленом слезной железы читателя.

В романе есть история, за развитием которой интересно следить. Есть смешное, грустное, трагичное. Есть про то, как умирать и про то, как возрождаться к жизни. Есть герои, ни одного из которых не назовешь картонным. А как насчет глиняных? Ну, разве в том смысле, в каком все мы от сотворения мира глина.

Мы все пишем по чужой рукописи, и все, что мы печатаем, — палимпсест. ... Нас переломило, и новое в нас поверх старого, а где и перепуталось с ним.

Не поклонница Михаила Александровича, признаюсь честно. Программной "Поднятой целины" даже не пыталась читать. Может и великая книга, но просоветская, а я в шестнадцать лет все советское воспринимала как подлое и лживое. "Тихого Дона" не читала отчасти по тому же, частью оттого, что не любила разного рода "Вечный зов": Гляжу в озера синие, в полях ромашки рву. Зову тебя Россиею, Единственной зову... - на меня от такого опускалась пыльная грязноватая тюлевая занавеска и хотелось оказаться как можно дальше. Что до "Донских рассказов", то за них Шолохова уважала и боялась, потому что еще девчонкой довелось посмотреть старый фильм, и это оказалось так больно, так страшно, горько, безнадежно, обожгло невыносимой правдой страдания, что читать, войдя в возраст, остереглась.

Таким образом, с точки зрения владения предметом, которому посвящен "Икс", представляю собой идеальное воплощение распространенного типажа "не-читал-но-осуждаю". Хотя не осуждаю, конечно. Понимаю. что "Тихий дон" шедевр и нужно уже преодолеть дурацкую подростковую идиосинкразию, да и прочесть. Сейчас не о том. Роман Быкова делает очередную попытку разобраться в том, как мог мальчишка, бывший в годы Гражданской подростком, в двадцать шесть лет написать эту зрелую эпопею, не оставляющую сомнений - автор знает, о чем рассказывает не понаслышке, сам воевал, сам пережил то, о чем пишет. Как такое явилось возможным?

Дмитрий Львович признанный мастер обращения с эзотерикой и конспирологией, предложит очередной вариант разгадки. И он не будет тривиальным. То есть, интрига сохранится до последней страницы. ну ладно - до последнего десятка. Небольшого объема "Икс" читается на одном дыхании. Он не умеет плохо, а встреча с быковской прозой всегда читательский праздник (и с поэзией, и с критикой , и с литературоведением).

Подозреваю даже, что через сотню лет читатели будут задаваться относительно него вопросом того же свойства, какой сегодня вызывает "Тихий дон": как умел делать так много разного и все хорошо. Ну, у меня, положим, на этот счет своя теория, еретическая и завиральная, однако объясняет исчерпывающе. Но "Икс" прочла с огромным удовольствием.

- Он задержался с ночной смены на два часа, - говорит. Готовлюсь утешать по-бабски, но приходится ставить на место отвисшую челюсть, продолжение звучит как, - Откуда мне знать, может он маньяк?

На дворе девяносто седьмой год, девушка, которая говорит о своем муже (тишайшем подкаблучнике) - ярая марининская поклонница. И я думаю, надо как-то поделикатнее намекнуть Светке, что Александра Маринина, конечно, хороший писатель, но есть ведь и другие, Стивен Кинг, например. Хотя, нет, Кинга ей лучше не предлагать, с ее то внушаемостью. Это вступление к тому, что на исходе девяностых влияние книжной серии о Насте Каменской на умы и сердца читателей было колоссальным. И я новых книг не пропускала.

С миллениумом совпали две вещи: 1. количество киноментов всех мастей (Андрюха, у нас труп, опергруппа, на выезд)превысило предел допустимого; 2. явился Фандорин и подарил детективу новое звучание, превратил раскрытие преступления в изящную постмодернистскую игру, а все, что было "до" в неуклюжие топтания. Не хочу принизить мастеров жанра. Говорю о том, как восприняла это тогда. А когда Эраст Петрович утратил свежесть новизны, уже и читать детективов не хотела. Скандинавский, с трепетной любовью к расчлененке, даже пробовать не стала. Так и прожила лет пятнадцать с фразой: Я детективов не читаю. Пока неожиданно для себя не взялась за новый марининский.

И неожиданно для себя поняла, как соскучилась по ее спокойной рассудительной повествовательной манере, как интересна непрямая интрига романа, как люблю Настю Каменскую. И как хорошо, что аудиокнига, посчитанная любимым исполнителем позволила вспомнить, вернуться, начать знакомство заново. О втором томе писать, вроде как, нечего. Про завязку говорила, когда о первом рассказывала: Анастасия Павловна на пенсии, полковник полиции в отставке, ветеран МВД, но продолжает трудиться в детективном агентстве Стасова. Недавно они с мужем купили трёхкомнатную квартиру и нужно делать ремонт, а средства довольно ограничены, потому оба берутся за любую возможность дополнительного заработка: Чистяков выступает как ангажированый лектор, Настя подрабатывает переводами.

Предложение провести вместо Татьяны Стасовой семинар по документообороту следствия для начинающего автора детективов, воспринимает без энтузиазма. Но это даёт возможность убить одним выстрелом двух зайцев: выручить подругу и подзаработать. Трёх, потому что дело, которое принесет в клюве мальчик Петя, будущая звезда криминального жанра, заинтересует ее, позволит снова ощутить драйв какой известен всякому, кто занимается любимым делом. Хотя, справедливости ради стоит сказать, она сопротивлялась изо всех сил. Почему? Потому что, не дура и слишком хорошо видит желание "ученика" превратить в стартап давно списанное в архив уголовное дело о тройном убийстве; а на шестом десятке, хочется не размахивать мечом, разыгрывая рыцаря без страха и упрека, но просто спокойно жить свою жизнь. И тем более не хочется таскать каштаны из огня незнамо для кого. В общем, если вы ищете кого-то, желающего положить свое благополучие в фундамент вашего успеха - обратитесь по другому адресу.

Однако дело таки закрутится, верно найденная ниточка поможет размотать клубок. К вящему читательскому удовольствию. Хотя больной спины Анастасии Палны могло бы быть и поменьше (брюзжу).

Союз лаотун. Как и в браке между мужчиной и женщиной, добрые люди сходятся с добрыми людьми, красивые с красивыми, умные с умными. Это союз двух сердец, который не могут разрушить ни расстояние, ни одиночество, ни более высокое положение в браке.

Нынче мода на все китайское. Как-то нечувствительно древняя цивилизация потеснила во всех областях задававшие тон Североамериканские Штаты, выбила из тренда Латинскую и Мезоамерику, задвинула вечную соперницу Японию (недавнего абсолютного лидера). Что до Европы, то она в компании с Австралией и Новой Зеландией скучает на этом балу у стеночки. Про Африку, которой прочили судьбу законодательницы литературной моды XXI века и говорить нечего, о ней знают несколько тысяч интеллектуалов по всему свету. "Снежный цветок и заветный веер" ожидаемо про Китай. Название вкупе с именем автора Си Лиса казалось слегка опереточным: "Очередной ван Зайчик?" - подумала. И решила, что неплохо, коли так, потому что проект Рыбакова-Алимова замечательно хорош.

В целом, да. Лиза Си американка, но с китайскими корнями и, что важнее, в придачу к недюжинному писательскому таланту, серьезный китаист, и уже четверть века пишет исторические романы о Поднебесной. В центре повествования судьбы двух женщин, простых китаянок XIX века, сплетениями которых автор проведет читателя от раннего детства до глубокой старости. Линейная повествовательная хронология, бесхитростный язык, естественное ненавязчивое объяснение аутентичных реалий, неизбежных в такого рода книге - сочетание создает очень комфортную обстановку всю время чтения. Даже когда речь заходит о странных, необычных, диких на взгляд современного европейца вещах.

Вот вы, например, что знали прежде о бинтовании стоп, посредством которого китаянки обретали свои изящные крохотные ножки? Я ничего. Что-то где-то перевязывали. глупость, конечно, но не большая, чем затягивать женщину в корсет до полуобморочного состояния и деформации внутренних органов. А слабо представить, что идеальная женская стопа должна была быть в результате не больше семи сантиметров (длина большого пальца руки), имея форму заостренного полумесяца. Это как? Это большой палец остается основной опорной точкой, а остальные четыре ломкой костей загибаются внутрь. Бр-р-р! Ага.

И зачем такое надругательство над естеством? Затем, что красота не только требует жертв, но и служит мощным оружием, которое позволит девушке заключить выгодный брак. Нет, врожденный меркантилизм китаянок ни при чем. Основной инстинкт, выживание. Выйдешь замуж в богатую семью, да за старшего сына, да повезет родить ему сына (а лучше много сыновей) - обеспечишь себе возможность дожить до старости в комфорте, почете и уважении, не ломаясь на невыносимой работе. Просто так сложилось, что основным критерием отбора служили размер и форма стопы.

Но на самом деле кровавая экзотика занимает очень небольшое место в романе, хотя Тайпинское восстание, которое придется пережить подругам, тоже войдет в книгу. Главное в ней не это. Важнее рассказ о женских союзах (что-то вроде сказочного побратимства, только здесь посестримство), которые помогали женщинам выживать, противостоять убожеству бесправного положения, черпать энергию и желание жить из того, что есть на свете человек, который знает тебя, как никто другой, принимает со всеми недостатками, любит.

Интересная, сильная, серьезная книга. И читается превосходно