Надёжа-президент всея России!
Вам грешный кот Василий бьёт челом,
Не то чтоб сногсшибательно красивый,
Но круче чем любой британский лорд!

В деревне за Москва-рекой с бабулей
Мы годы укрощаем сообща.
Усевшись на завалинке по будням,
Ворчливо ближних учимся прощать.

Название деревни, между прочим,
Васильевское, словно в честь меня.
Здесь много заповедных уголочков,
Врагам же тут сплошная западня.

Избушка наша - домик неказистый,
Щемящая родная старина.
Я с детства на печурке сплю в корзинке,
Что ранее совсем лишилась дна.

За речкой есть обрыв великолепный,
Откуда по ночам смотрю на Марс,
А если на душе бывает скверно,
Тогда укромно думаю о Вас...

Сосед наш - еретическая личность,
Целителем себя провозгласил
И, злоупотребляя истерично,
Ярится перейти на керосин.

Но мы его безумствам не внимаем!
Достоинство единое храня,
На Вас мы ежедневно уповаем,
Друг друга у экрана приобняв.

Оттуда хлещут новости потоком,
Стремниной, что накроет с головой...
Напыщенная мерзкая жестокость
Ехидно отравляет шар земной.

Мы видим, как разнузданная гнусность
Торопится сердцами завладеть,
Но мы её в сердца свои не пустим.
Покажем шиш, оставив не у дел!

На Западе упадочные толпы
Взахлёб о справедливости визжат,
Но каждому дороже папа-доллар
И каждому дорога, значит, в ад.

И все они боятся только правды,
С которой трусовато не в ладах,
Но Вы же этой низменной ораве
Умеете отпор спокойно дать.

Умеете быть честным и, вдовесок,
Способны хорошенько пошутить.
Нам с бабушкой без Вас не интересно
На чахлый телевизор взгляд косить!

Отрадно, что спасаете кошачьих!
Я сам вполне дворовый леопард!
Я - тигр деревенский, не иначе,
Хоть часто получу метлой под зад.

Сосед же, мракобес, мышей разводит,
Кошачьих презирая на корню.
Зальётся и с мышами хороводит,
Куплетики похабные поют.

На гадкую возню не отвлекаясь,
Терпенье потихоньку воспитав,
Я мимо безучастно пробегаюсь
С приятной грациозностью кота.

Терпения и Вам я пожелаю,
Конечно, Вам немыслимо трудней,
Но раз Вы до сих пор держали планку,
Держите планку далее вдвойне.

Мы с бабушкой для Вас носки связали,
Да почте не доверим клад такой!
Вас в гости пригласить мы не дерзаем,
Пускай мы от Москвы недалеко.

Но мы носки другие вяжем, вяжем
И вместе средь бесчисленных носков,
Нет-нет, а президента ждут однажды
Застенчивые бабушка и кот...

До встречи и пребудет с Вами сила!
Без шапки не ходите на мороз.
Да здравствует могучая Россия!
Василий, русский котоортодокс.

Почуял старый кот бездомный, Трущобник во семи дворах, Что жить ему совсем недолго: Приспело время помирать. Почуял по-кошачьи точно, Но перед тем, как уходить, Решил в местах родных чуточек, Былое вспомнив, побродить. Хотел сперва залезть на крышу, Где летом славно загорал, Но быстро это счёл излишним, Ведь сил бы много растерял. Зашёл в объятия подвала, Где обретал зимой тепло. Он здесь однажды даже плавал - Трубу внезапно прорвало. А дальше посидел на лавке, Смотря задумчиво кругом. Не раз на ней дремал он сладко, Сопя в безмолвии ночном. Вон там когда-то спас ребёнка От обезумевшего пса, А мог бы убежать в сторонку И был тогда целей бы сам.

Вон там, безмерно изловчившись, Ворону наглую поймал, А там неловко отличился - На дядьку с яблони упал. А здесь его кормили часто, Но, правда, бросили кормить, Как будто другом был вначале, Да перестал им после быть. Кот спрыгнул с лавки осторожно И захромал, хвостом махнув, Туда, куда уходят кошки, В нам неизвестную страну. Игрались на площадках дети, Болтали мамы о своём, А он, в последний день на свете, Последним впечатлялся днём. И, воздух майский ощущая, Хоть был отнюдь не месяц май, Он с миром ласково прощался, Дворы минуя и дома. И не жалея о вчерашнем, Лишь горько об одном жалел, Что на земле котом домашним За жизнь так стать и не успел...

Эй, бармен, а налей-ка мне счастья!
Да побольше фужер! А потом повтори…
От тоски сердце рвётся на части…
Что ж ты медлишь? Быстрей! Черт тебя побери!

Что сказал? Да какие поминки?
Слёзы? Нет… Это капли дождя на щеках…
Перепачканы грязью ботинки…
И душа, как в оковах, зажата в руках…

Бескровное лицо белее мела... Душа скорбит, растерзанная в клочья... Одно крыло, как плеть, висит вдоль тела... Другое – перебито... кровоточит... И не узнать парадные одежды... Изношенные, грязные лохмотья, Надёжно защищающие прежде, Не закрывают измождённой плоти... Ступает осторожно... ноги – босы... Полопались кровавые мозоли... Давно лимит закончился на слёзы... Печальный взор чуть помутнел от соли... Израненный, осмеянный, опальный... Он умирал... но шёл вперёд... упрямый... Не нужный никому... последний ангел... Непонятый... закиданный камнями...

© Copyright: Ольга Христолюбова, 2008

Мой Ангел хороший и я это знаю. Он маленький просто и плохо летает, От дел накопивших болит голова И мысли куда-то уходят всегда. Он путает стороны право и лево, И часто не помнит , что должен он сделать... Когда должен он меня поддержать Чтоб я не упала, чтоб мне не страдать. Но я не сержусь, на него не в обиде, Он добрый и маленький, и мне только виден. Я рада, что есть он, что рядом со мной И даже не просит у меня выходной. Мой ангел хороший, но грустный всегда С укором он смотрит всегда на меня.

© Copyright: Алента Тинай, 2013

Что такое любовь… я уже никому не отвечу – То ли радость от встреч, то ли горечь разлук, То ли тьма пустоты, то ли в доме зажженные свечи, То ли берег далекий, то ли близкий и преданный друг…

В пыльной Москве старый дом в два витражных окошка Он был построен в какой-то там –надцатый век. Рядом жила ослепительно-черная Кошка Кошка, которую очень любил Человек. Нет, не друзья. Кошка просто его замечала – Чуточку щурилась, будто смотрела на свет Сердце стучало… Ах, как ее сердце мурчало! Если, при встрече, он тихо шептал ей: «Привет»