Я - странная, но это мне идёт.
Собою быть – великое искусство…
Не приседала я под «Тает лёд»,
Зато в запасе есть свои безумства.

К примеру, запах летнего дождя
Меня в восторг приводит, наслаждаюсь…
Плохого не желаю, уходя,
Но раз ушла – назад не возвращаюсь.

Я обожаю лампочки в сердцах
Простых людей, в которых свет, как солнце.
И точно знаю, что не пить с лица,
А вот душа на помощь отзовётся…

Мы – мелкие паззлы одной необъятной картины…
У каждого место своё, свой мотив и причины…
И если бы мы принимали от Бога подсказки,
То искренность лиц не была бы похожа на маски…

Нас всех разбросали, смешали, меняя местами,
Но лишь для того, что бы выход искали мы сами.
Чтоб чувствовать близкие души и к ним же тянуться,
Чтоб сердце родное найти и суметь прикоснуться…

Вот так в повседневной рутине мы ищем друг друга,
Но кто-то спиной повернётся и поиск по кругу…
Пытаемся строить сюжеты не там и не с теми…
И так незаметно теряем бесценное время…

К смычку прикоснулись привычно и трепетно руки.
Заплакала скрипка о чём-то своём в тишине.
Как будто слезинки, хрустальные, чистые звуки
Светло и прозрачно дрожат на скрипичной струне.

Не бывает любви слишком много...
В зимних вьюгах холодной земли
Не бросайте любимых надолго,
Чтоб замерзнуть они не могли.

Не жалейте улыбки им милой,
Чтобы вдруг не расстаться к утру
С той великой, могучею силой,
Что любовью зовется в миру...

Когда в вечерней дымке голубой
Шум городской за окнами стихает,
Моя большая трепетная боль
Не утихает, нет - не утихает.

Мне с этой болью, право, не до сна,
Когда другим уже спокойно спится,
Моя душа тревогою полна
Летит к тебе, как раненая птица.

Когда душа болит,
Что ей сиянье дня,
Что ей мерцанье звёзд —
Когда душа горит?
Когда полна огня,
И белый свет не мил,
Когда на сотни вёрст —
Ковыль, один ковыль.

Не смотрите на женщину эту.
Не про вас она, мужики!
Уберите свои лорнеты,
Прикусите свои языки!..
Вы ответите мне с ухмылкой:
« Ну, мол, батенька, ты и нахал!..»
Но запястье с голубенькой жилкой
Это я у нее целовал!..

Наполнил глубиной июльский полдень
Рубины вишен в зелени ветвей.
Сияньем красок летний день напомнил
Картинку нежной юности моей.

Пятнадцать лет. Смятенье чувств. Ты рядом.
Срывая ягоды, касаешься волос,
Скользишь по шее восхищенным взглядом,
Пронзая тело юное насквозь.

Стыдливо прячась в зарослях пушистых,
Ловлю движенье милых губ, когда
Они сжимают мякоть спелой вишни,
И брызжет струйкой алая вода.

Я в глазах твоих утону, можно?
Ведь в глазах твоих утонуть — счастье.
Подойду и скажу: Здравствуй,
Я люблю тебя. Это сложно…
Нет, не сложно, а трудно...
Очень трудно любить, веришь?

Чуть размытые синие тени
Сбились стайкой пугливой в углу,
Удлиняясь от гибких движений –
Незаметно вплетаясь в игру...

Снова хочется крепкого кофе...
Снова пляшет хмельная луна...
Сигаретною вспышкою профиль
Чуть подсвечен в проёме окна...

Уметь летать, раскинув руки,
Отвергнуть силу притяженья -
Блаженство? Дурь? А, может, муки?
Но как легки её движенья!
Лишь шаг с окна - и выше, выше!
Воздушна, вовсе невесома,
Спугнув котов с чердачной крыши,
Она летела в ночь из дома.

Ты все еще тревожишься — что будет?
А ничего. Все будет так, как есть.
Поговорят, осудят, позабудут,—
у каждого свои заботы есть.

Осенний сад. Промокшая скамейка.
И листья подметает, не спеша,
Усталый дворник в ветхой телогрейке.
А под скамейкой съёжилась душа.

Да, да, душа. Обычная, вот только
Промокла и от холода дрожит,
И вспоминает, как хозяин колко
Сказал: "Душа, ты мне мешаешь жить.

Приклеила скотчем к стене твое старое фото...
Не льстись – не молюсь на тебя, а учусь забывать...
Ты - мальчик без имени, просто из прошлого кто-то,
Картинка из глянца, которую жалко порвать.

Душа наизнанку... надолго?.. до первого снега,
А там - новый год... снова маски... опять карнавал...
Я с памятью спорю своею – ты был или не был?
Нашли компромисс и сошлись на глаголе «бывал»...

Есть мужчины с руками горячими,
В чьих объятиях так хочется быть!!!
И ночами, безумно кричащими,
От любви обо всем позабыть.

Есть мужчины с глазами отважными,
В них не страшно до дна заглянуть,
И ночами горячими, влажными,
В бурном омуте страсти тонуть.

Пришла и говорю: как нынешнему снегу
легко лететь с небес в угоду февралю,
так мне в угоду вам легко взойти на сцену.
Не верьте мне, когда я это говорю.

О, мне не привыкать, мне не впервой, не внове
взять в кожу, как ожог, вниманье ваших глаз.
Мой голос, словно снег, вам упадает в ноги,
и он умрет, как снег, и превратится в грязь.

Девять жизней у всякой кошки,
Чаще всех вспоминаю пятую –
Наивной я была немножко
И снежно-белой, правда, с пятнами.

Ходила гордою походкою
Не по земле, ступая лапками.
В душе осталась очень робкою,
Хоть иногда бывала гадкою.