В списке друзей Сообщества – Авторы ЧД. Авторы - новички, желающие опубликоваться в ЧД, пишите Ptisa_Lucy .Вас добавят в друзья соо или помогут с публикацией. Занять очередь на публикацию можно в теме графика.
Ко мне пришёл следователь и сообщил, что мой одноклассник, Валентин Радионов, скончался.
— Вид у покойного не очень, — сказал полицейский. — Худой синюшный… Скажите, он не страдал тяжёлыми заболеваниями? Онкология, может быть?
— Не знаю, — честно признался я, а сам неожиданно вспомнил нашу последнюю встречу с Валей. Он протянул мне ключи от квартиры. Попросил кормить кота. Жирного обжору по прозвищу Ипполит.
— А сам? — удивился я.
— Я, возможно, скоро уеду.
— Куда это?
— Не знаю. Наверное, туда, где принято отвечать за свои поступки.
Валентин поднял на меня красные воспаленные глаза, и я внутренне сжался. Мне показалось, что на меня взглянул безумец. Он вдруг ухватил меня жилистой рукой за ворот и захлебываясь словами заговорил:
— Каждый отвечает за свои поступки. Не сейчас — потом. Ты живешь и не знаешь, что твоё тело есть пища для греха. И наступает момент, когда твои грехи садятся за стол. Они стучат ножами и вилками, они требуют праздничную отбивную с кровью. И ты знаешь, кто станет этим кровавым куском мяса?
— Ты точно болен! — Я вырвал ворот из его пальцев. — С такими мыслями прямая дорога в церковь! Сходи — помолись! Может, твои грехи станут вегетарианцами!
— Я хотел, – зашептал Вадим, — но девочки не позволили. Ты слышишь? Мои дочки не велели мне туда идти. Они отобрали у меня нательный крест и разорвали в клочья все иконки.
— Какие дочки, псих?! У тебя даже жены нет. Была Наташка, да и та бросила!
— А вот и есть, — захихикал Валентин. — Анечка и Танечка. Ты просто не знаешь. Я грешен. Я заставил Наташу сделать аборт, но они всё равно родились. Близняшки. Такие красавицы. А Наташа меня не бросала. Она умерла. Как раз в тот день…
Я тряхнул головой, прогоняя воспоминания. А ведь там, в пустой квартире, остался голодный Ипполит. Бедная зверюга. Придётся идти…
Жилище одноклассника встретило меня запахом одиночества и кошачьей мочи. И какой из запахов был сильнее — сказать не берусь.
Раньше Валина квартира не производила на меня такого удручающего впечатления. И даже появившийся, словно чёртик из табакерки радостно мяукающий Ипполит не прибавил оптимизма. Наоборот, мне стало неимоверно тоскливо. Глаза защипало, а к горлу подкатил комок.
— Не ори, — обратился я к коту. — Знаю, что жрать хочешь. Где твоя миска?
Кошачья еда нашлась в холодильнике. Я наполнил до краев большую пластиковую тарелку и вернулся в комнату. Даже отсюда мне было слышно, как урчит и чавкает оголодавший кошак. На столе лежал семейный альбом. Я отрешенно листал его и сам не заметил, как задремал. Пробудился от странного звука. Словно кто-то открыл газовый баллон, и газ под напором начал вырываться наружу.
Не сразу понял, что это шипит Ипполит. Кот выгнул спину колесом, прижал уши и оскалил клыки. Он таращился куда-то мне за спину. Я оглянулся. Рядом с входной дверью стоял ребёнок, девочка лет четырёх. Она стояла не шелохнувшись, словно статуя. Босая в коротком платьице. Вот только платье это было зловещего чёрного цвета. «Кто так мрачно обрядил ребёнка?», — мелькнула нелепая мысль.
Закончилась суматошная пятничная торговля. Народ, через Финбан* уезжая в пригороды, кроме прочего, закупался чтивом в дорогу. Будь моя беготня у прилавка по прямой, добежал бы до Выборга, а то и дальше. Ноги гудят, язык устал от сотни диалогов, смотреть ни на кого не хочется, тащусь на метро.
На входе меня отлавливает дежурная по эскалатору и поручает заботу о щуплом юнце в чёрных очках. Хотел возмутиться, но заметил сложенную белую палочку в его руке, и все мои аргументы умирают:
— Давай руку! — говорю, и мы ступаем на эскалатор.
Встаю к нему лицом ступенькой ниже, хочу уже спросить, как зовут, но не судьба:
Нас догоняет местная дурочка: безвкусно одетая дурнушка, нескладные движения, дурацкая причёска. Если бы не грудь, можно принять за переодетого пацана. Она в упор рассматривает мальчика и выдаёт:
— Мне из-за тебя пришлось лишний жетон потратить!
— Тебя и не звали, — лениво отбрехиваюсь.
— У меня к тебе дело!
— Какое вдруг? — недоумеваю.
— Потом скажу, — машет рукой и, без перехода, — Это твой брат?
— Да, меня Виталик зовут, — юнец принял провокацию, — а тебя?
— Све-ета! — расплывается та в улыбке (в кои-то веки, кто-то заинтересовался), — А можно с вами?
— На электричку опоздаешь, — пытаюсь «отшить».
— А, я сегодня у бабушки заночую, — нашлась великовозрастная егоза.
Пока перевариваю этот нежданчик, она выдаёт следующий:
История девятая, вторая и завершающая восьмую историю часть
И совам снятся сны - 2
…Яков покрутился по площади, вслушиваясь в настроение собравшихся. Как и понял сразу – здесь ловить было нечего. От смуглолицых струилась опасность, по-прежнему в законсервированном виде, и растерянность.
И совы не было по-прежнему. Вряд ли она сунется в скопление людей, поэтому Яков неторопливо выбрел с площади и пошёл по другой улице с пятиэтажными хмурыми домами из серого кирпича. Внизу домов пестрили вывесками разные магазинчики и конторы и росли невысокие деревья с уже распустившейся молодой листвой. Через некоторое время дома закончились одновременно с асфальтом. Город оборвался внезапно, словно черту провели. Асфальт, правда, метров через сто начинался снова, но башмаки Якова за эти сто метров успели покрыться красноватой местной пылью.
Яков неторопливо брёл по дороге, поглядывая на чахлые деревца по её краям. Ёлки были странные, таких он раньше не видел. Они чем-то напоминали покорёженные и общипанные кипарисы. Впрочем, попадались и нормальные сосны с янтарной корой – посреди полян, покрытых седым ягелем.
А вот сову Яков, разумеется, не услышал. Она бесшумно опустилась прямо у него перед носом на асфальт, похлопала крыльями, складывая их поудобнее, наклонила голову и уставилась на Якова жёлтыми круглыми глазами. В совином взгляде проглядывало нечто непонятное. Не то сочувствие, не то сожаление. А может быть, и сомнение, словно птица не знала, с чего начать разговор.
- Посмотрел, - вопросила сова, - как тебе смуглолицые?
- Опасные, - признался Яков, - но не сейчас. Словно кто на сворке держит.
- Правильно увидел, - сова кивнула, - пока придерживают их. Торопиться надо. Сейчас мы пойдём в одно место, потом к лабиринту. А там уж лабиринт доставит куда надо.
Сон отступал легко и приятно, словно волна прибоя, спешившая вернуться в море. Он уносил с собой туманные клочья воспоминаний и сладкий запах детства, ласковое прикосновение губ и вкус ароматных плодов. Мусса открыла глаза и тут же зажмурилась, пытаясь ухватить исчезающее сновиденье за краешек и, конечно же, ей это не удалось. Как давно ей не было настолько хорошо! И все–таки она ещё раз зажмурилась – так, на всякий случай. Сна уже не было, он ушёл, но ещё несколько секунд оставался его пряный аромат.
Время съело дюжину дней, прежде чем “Свидетель” отдал швартовы и покинул порт. Уходить пришлось ночью, спешно: Одноглазый Кракен почти настиг их. Помог Фигура – он сообщил о том, что корабли Одноглазого приближаются к Мусу. Глава воров рассудил просто: от двух живых контрабандистов прибыли больше, чем от одного. К тому же он верил в счастливчика Кармело: трезвый эгоистический расчет и маленькая человеческая симпатия. Никто, кроме Кармело, не стал бы уходить из порта в ночном тумане, но для брата Химоты не существовало запретов. Словно кто-то подкидывал марины в шляпу его удачи. Может, боги тех древних народов, чьи книги хранил старик Аполинар в тайниках спецхрана? Те народы давным-давно исчезли, почему бы не обратить свой взор на тех, кто ещё жив?
Вокруг, насколько хватало глаз, плескалось море. Зачиналось утро, и парусно-паровой клипер контрабандистов разрезал море тяжёлым килем со скоростью десяти узлов. Ветер был хорош, и судно тянули паруса, экономя мореходам уголь. Толстая чёрная труба, едва заметная под распущенными парусами, стояла посередине судна. На ней красовался знак клана – пронзённый ножом череп.
– В команде я не уверен, – с мрачным видом рассказывал Мауру капитан. – Тех, кто зашёл по сходням, считай треть. Как они себя поведут, если Одноглазый Кракен нас настигнет?
– Он действительно одноглазый?
– Нет. Надевает повязку, когда в трюм спускается, – Кармело сделал паузу и сменил тему: – Нос “Свидетеля” я недавно заново поменял – до двадцатого шпангоута включительно. Вместо старых листов по всей подводной части положил новые, утолщённые. Часть шпангоутов тоже заменил. Отдал все деньги, оттого и с пустыми трюмами пришёл. Но оно того стоило! Ещё походит мой клиппер.
– А машины? – поинтересовался Маур.
– На машины тоже потратился – умельцы в доках кое-что переделали: сальники цилиндров, продув котлов. С последними удобнее стало: теперь с поверхности продуваются. Беда в кочегарах, их пришлось в Мусе нанимать, и как они работают – даже Матушка не знает. Доброго утра, сестра! Как спалось?
– Я почти не спала, – ответила Мусса. – И мне показалось, что перед рассветом с корабля выпустили птицу.
– Почтовую? – насторожился Маур.
Мусса покачала головой.
– Не уверена. Я умею определять почтовых птиц, но это какая-то другая, она больше и умнее. Не могу разобраться в себе: то ли я действительно чувствую угрозу, то ли просто себя на прялку накручиваю. Был бы рядом Тор, он бы точно сказал...
– Был бы рядом Тор, мы бы не отправились на Белый остров, – резонно ответил Маур. – Ты сможешь вычислить человека, выпустившего эту птицу?
– Тут сотня человек, и на каждого мне понадобится время.
– Команде мозговой шмон не понравится, – отрезал Кармело. – Я прикажу обыскать корабль: если птиц больше нет, то просто изменим курс.
Странное танго в кривых зеркалах
Делаю шаг – отраженье не в такт
Значит, не будет - долгих прелюдий
В танго сердца подаются на блюде
Анна Арканина
– Ну и неделька выдалась, одна маета, – с облегчением вздохнул Павел Егорович, прикрыв с обратной стороны дверь служебного кабинета, – самое время расслабиться, облегчить душу, забыть про конкуренцию, инвестиции, прибыль.
– Давненько, однако, не брал я в руки… изящной талии молоденькой грации… да-а-а, никого кроме жены, собственно, не брал… месяц, или два! Непорядок! Так и заскорузнуть недолго, возраст почувствовать. Во всём нужна сноровка, закалка, тренировка…
Закорюкин задержался в фойе, украдкой оглядел себя в зеркало, снял галстук, – ошейник ограничивает свободу, заставляет помнить, что кому-то чего-то должен. Но ведь это не так, не совсем так… вот и докажи. А рубашечку свежую надо бы купить, чтобы домой не возвращаться.
Выйдя из магазина мужской одежды при параде, Павел Егорович какое-то время сидел в автомобиле с закрытыми глазами, пытаясь окончательно стереть из памяти ворох навалившихся за неделю проблем, которые навязчиво давали о себе знать, словно дамские собачки размером с кулак, изображающие воинственность.
Автомобиль приятно заурчал. Это была сугубо личная территория, можно сказать интимная. На обустройство салона своего Жеребчика Павел Егорович средств не жалел.
Вывернув на дублирующую проспект дорогу, он встал в правый ряд, включил аварийную мигалку, и поехал со скоростью никуда не спешащего пешехода, внимательно вглядываясь в проходящих мимо и мирно сидящих на скамеечках юных представительниц прекрасного пола.
Ему была нужна женщина, ещё лучше девушка, особенная, способная удовлетворить не только интимную страсть, но взыскательный вкус и потребность ощутить тесную связь в духовном пространстве, которое в семейной реальности выглядело до безобразия тускло.
Объяснить, какая именно дива удовлетворит субъективным критериям, не мог даже себе. Не задумывался, просто чувствовал сразу: вот она – женщина мечты, хотя предпочитал девушек без прошлого.
Нашей конечной целью это дня было Гродно, но проехать мимо Мирского, Несвижского и Лидского замков и не зайти было грешно. О посещении Мирского замка в 2018 году я уже писал, а лучше покажу что и как в нём изменилось.
Старики способны не только греться на завалинке. Если понадобится. старики-разбойники вспомнят боевую молодость и с шашками наголо помчатся в атаку. Уж убийцу-то, разгуливающего с ножом в руках, поймают запросто. Это я вам как человек, который читает газеты, говорю.
Отрывок из повести Ю_ШУТОВОЙ "Человек, который читал газеты":
Короче, шесть вечера, начинает темнеть. Я выглянул в окно, убедился, что Педру уже здесь на площади, разговаривает с Кривым Алфонсу, оба возбужденно машут руками, знаете такой жест: отмахнуть от себя что-то снизу вверх тыльной стороной ладони, что-то не нужное, не хорошее. Наверняка последние события обсуждают. Ну да мне все равно, главное - участники спектакля в сборе. Значит, шоу пора начаться. Занавес!
Агнесс спустилась и уселась на крохотной площадке между лестницей и дверью на улицу. Я на верху взял табуретку, швырнул по ступенькам, она с грохотом и подскоками понеслась вниз. На середине пути табуретки Агнесс заорала. Когда в дверь просунулись любопытные физиономии моих приятелей, их жадным очам предстала такая картина: Агнесс с табуреткой под головой кашалотьей тушей развалилась под лестницей, заняв абсолютно все тесное пространство и задрав ноги, одна ее туфля свисала со средней ступеньки. На толстом колышащемся животе покоилась крошечная розовая сумочка Версаче. Туша едва шевелилась, пытаясь выбраться из капкана, и громко стонала по английски: «О, моя нога, я сломала ногу, боже, какая боль, помоги мне, Ру... э-э, Гонзу, скорее, я сейчас умру...» И так далее. Я выскочил из своей квартиры наверху с воплем: «Что? Что произошло?», всплеснул руками, увидев страшное крушение Агнесс, бросился к ней, приговаривая: «Ты не ушиблась?». Потом все дружно вынимали стонущее тело, тащили его на улицу, усаживали в кресло на террасе пивнушки. Кто-то торжественно нес утерянную туфлю, кто-то предлагал вызвать скорую помощь, везти жертву коварных ступенек в клинику. Я щупал лодыжку, Агнесс взарывала пожарной машиной, корчась и порываясь выпасть в обморок. Нашарив глазами в толпе Педру, я подозвал его:
- Педру, дай мне машину, я отвезу ее в Кинту, она в клинику не поедет, у нее свой врач, она только ему доверяет.
- Зачем, твою тетку я сам отвезу. И почему, кстати, она говорит с тобой по-английски?
И тогда, перегнувшись через толстую ножищу, которую до сих пор держал в руках, пристально глядя ему в глаза, я сказал вполголоса, чтоб не слышали остальные:
- На самом деле она мне не тетка, она моя мать, приемная. Она вытащила меня из вшивого приюта в Кейпе. Мне было четыре года, я считался полудурком, мочился в постель, ел козявки, размазывал свое дерьмо по стенам и совсем не говорил. Она пришла туда с какой-то комиссией, проверочной или благотворительной, не знаю, молоденькая совсем, но такая уверенная в себе как королева. Ее занесло в нашу комнату, воспиталка била меня линейкой по испачканным говном рукам, а я молчал и только все старался дотянуться до ее белого платья. А эта говорит ей: «Вы плохо наказываете непослушных, дайте мне линейку!» Воспиталка и отдала. Тогда Агнесс, взяв линейку, со всего размаха влепила ей по щеке так, что сразу появился красный рубец. Не слушая воплей несчастной дуры, она сунула меня подмышку и пошла к директору приюта. Говорит ему: «Ту, что сейчас придет жаловаться, увольте немедленно или уволят вас. Документы этого мелкого засранца выбросьте, я забираю мальчишку с собой.
- И что, усыновила тебя?
- Официально нет, выправила мне новое свидетельство о рождении. Она вырастила меня. Могу я что-то сделать для нее сам, а, Педру?
Тот только вздохнул:
- У тебя права-то есть?
- Есть.
- Ладно, сейчас пригоню машину. Только ты побыстрей, мне же еще в столицу ехать со всеми.
- Я успею.
Стонущую Агнесс с трудом усадили на переднее пассажирское, донельзя отодвинутое назад, сидение, кто-то заботливо положил ей на колени утраченную туфлю, кто-то сунул ей в руки бумажный пакет с сандвичами, кто-то протискивался сквозь толпу, держа над головой ее сумочку, бог не дай, забудет. В общем столпотворение и суета на нашей площади были как на картинах Брейгеля Старшего или еще у какого-то русского художника - «Боярыня отъезжает в ссылку».
Утром отец, вышедший в туалет, прибежал обратно с выпученными глазами.
– Тань, там такое творится!
– Что там? – выглянула из кухни недовольная мать.
Она готовила блинчики из украденной отцом муки, а мы сидели за столом в прихожей и читали вслух «Программу коммунистической партии».
– Там такое! – развернулся, и выскочил из дома.
Мы кинулись за отцом. К двери сарая двумя гвоздями «сотками» за крылья был приколочен петух.
– Господи Иисусе! – всплеснула руками мать. – Какой ужас!
– Петух не наш, – сказал я.
– Я вижу, – отец пощупал приколоченное тельце. – Это бройлер. Такие у Ивана-автобусника.
Иван жил по диагонали от нас, со стороны сараев, за посадкой и разделяющим ее вдоль проселком.
– Батюшки святые угодники, – перекрестилась мать. – Теперь люди на нас подумают.
– Меня больше волнует, что за тварь такое могла сотворить, – отец оглянулся на безмятежный сад. – И почему собаки голос не подали? – пошел к конуре Байкала, возле забора под березой. – Твою мать! – донесся его голос.
Оставив горестно взирающую на птицу мать, подошли к отцу. Тело кобеля пропало, зато перед пустой будкой лежала, будто оторванная, голова, взирая на нас облепленными ранними мухами глазами.
– Вот значит как? – глядя на голову, тихо сказал отец. Из наших собак он любил Байкала больше всех. – Значит вы с нами так, твари? Ну ничего, за Байкала они нам ответят, – повернулся и посмотрел на нас. – По всей строгости военного времени ответят. Ничего не трогайте, я пойду участковому позвоню.
Отец ушел, я пошел во двор. От двух других собак, Амура и Магистрали, охранявших двор со стороны сада, тоже остались лишь головы.
Участковый капитан Филаретов приехал через пару часов с экспертом из района. Эксперт сделал кучу снимков, зарисовал схемы и пошел в дом пить чай с гостеприимной матерью. Отец и участковый уселись в саду за погребом за широкий деревянный стол в тени раскидистой яблони.
От автора
Может, и не случалось этого никогда. Только плечо у меня до сих пор болит и ноет к непогоде. И перед глазами стоит: как шли мы тогда болотом да гатью, как бились там с чернолицыми, и стрелы их были чёрные.
В год тот далёкий, люди, даже иначе одетых — за ровню себе не считали. Нет положенных оберегов — значит, нелюдь ты, в человека обёрнутый. А коли лицом другой да статью — то и просто зверь. Оно ведь и сейчас не всем ведомо, что у непохожих лицом — так же болит. Что тот, кто телом странен, душою — и сильнее, и тоньше может уродиться.
А если без присказок (ведь кому-то читать их трудно), то приснилось мне однажды, как ранили меня в спину стрелой. Не враги ранили, а те, кого грудью своей прикрывал. И так и не узнал я во сне, кто стрелял, а главное — за что? Не было за спиной мною обиженных.
Долго я не хотел вспоминать эту историю про Зайца. Уже написал «Путями истины», где Заяц под своим, родовым именем от раны мучается, возвратившись из дальнего похода. А про стрелу — не мог. Не любил я тогда предательства, да и сейчас не люблю.
Вот только под лопаткой ноет с тех пор как приснилось. Хоть наконечник стрелы и вышел — память осталась. Словно ждёт, что встречу того, кто стрелял. Ударю ли?
***
— Тю, Заяц!
Вой вынужден был оборотиться. Здесь его прозвали Зайцем. (А настоящее имя, данное родичами, по чужим землям не треплют. Негоже.)
Зайцем стал он не за осторожность совсем, а за быстрое жилистое тело, да за привычку лесную. Разворотлив, в комок сжат, следы путал, не без того. Вот тебе и Заяц. Да и орла, что твой заяц — тоже порвать мог.
— Ты бы кольчужку-то поновил? Не ровён час...
И тут же говорун получил по белобрысому затылку. Чего Мару-то кликать? Сама придёт.
К ней и шли.
Старики рассказывают, что Предки наши были многочисленны, их знания обширны, а мощь велика. Они строили большие железные лодки, и не было острова, где не появилось бы их поселения. Поля их были тучны, пастбища переполнены скотом, а сети всегда приходили полные рыбы. От такой сытой жизни родились у них дети, много, очень много детей, и скоро стало в Мире тесно.
Небесный Кот, как известно, завидует всем, кто живёт в Мире и имеет тело, ведь сам он за свои проделки тела лишён. Увидел Небесный Кот, что людям тесно и оттого возникают промеж ними обиды, и, чтобы люди не договорились, он разделил их на племена и языки, чтобы не понимали друг друга.
Не смогли люди договориться и начали воевать. От их оружия плавились скалы, горел воздух и кипело само море. Копоть и сажа поднимались в небо. Проливались чёрные дожди, от которых у людей краснела и облезала кожа, а деревья сбрасывали листву.
Долго они бились, потому что силы были равны, и никто не хотел уступать. Война закончилась, когда не осталось никого, способного держать оружие. Города и сёла лежали в руинах, поля и пастбища перестали родить, а рыба ушла в глубины. Немногие выжившие женщины и дети прятались в лесах, от них и пошёл наш род.
Ничего не осталось от Предков, как и не было. Только иногда люди находят странные вещи, про которые не всегда скажешь, для чего они нужны. Старики говорят: когда люди возвратят знания Предков, то вернётся их мощь, и война начнётся снова.
Пупырник растёт тайно, и не в любое время можно его рвать. Выберешь неправильный день, и не будет от него проку. Только понос и слабость. Сегодня, однако, была самая пора, поэтому Тируна ползала под деревьями, рылась во мху, выискивая заветные розеточки с бугристыми, будто жёваными листьями. Ветки исхлестали ей всю спину, но Тируна терпела. Ещё один или два корешка, и довольно…
«Выйдешь замуж, не торопись рожать, – говаривала мать. – Мужчины любят гибких и весёлых, а когда вырос живот, не до веселья. Я научу, как не понести. Берёшь…»
Тогда, сопливая девчонка, Тируна не понимала материнской мудрости. Разве не ради детей люди сходятся? – думала она. Смех один. Спасибо матери, научила и наставила, и в запас баклажку дала. Мужчины простые существа и не всегда умеют вовремя остановиться, и жёнам приходится думать самим. Месяц после свадьбы на исходе, вот и материнский отвар закончился…
Когда Тируна спустилась из леса на пляж, в лагуне у Отца она увидела корабль Морского Ваки И-Нодзе. На палубе суетились люди, похожие издалека на букашек. Сам Вака И-Нодзе стоял, уперев руки в бока, на носу лодки, которая быстро приближалась к Матушке. Нельзя было не узнать Морского И-Нодзе. Рядом с небом и облаками его красная шапка казалась коралловой бусиной на белом песке.
Минуту Тируна любовалась, как слаженно гребут матросы, как ловко управляются они двумя вёслами зараз, потом выбросила Ваку И-Нодзе из головы. Морские – забота старосты Маваи. К нему плывёт И-Нодзе, пусть у Маваи голова и болит.
Пора большой воды ещё не пришла, поэтому Тируна развела огонь внизу, вокруг каменного котла. Рядом поставила подаренный родителями ткацкий стан. Попыхивала в котле каша, поскрипывал и пощёлкивал станок, летал челнок в руках Тируны, нить за нитью рождалось на раме полотно. Ткань получалась самая простая, серая и неровная, но Гаор не обидится, ведь она сделала её сама. Это счастье – прясть для мужа, ткать и шить для него, готовить еду и, главное, любить. Когда отдаёшь всю себя – себя же отдают в ответ.
В 80-е годы я работал заведующим сельхозотделом экибастузской районной газеты «Вперед», это в Павлодарской области Казахстана. Жил в городе, в командировки выезжал в совхозы, возвращался домой и несколько дней «отписывался» — то есть трансформировал все свои беглые, неразборчивые записи из корреспондентского блокнота (тогда у нас еще не было диктофонов) в заметки, корреспонденции, репортажи, очерки. А потом — снова в командировку!
Ну, нормальная такая работа, скучать было некогда. Новые места, новые люди, новые встречи… Запомнилась одна из них. Я с фотокорреспендентом Николаем Мякиньким на редакционном уазике отправился на отгонное овцеводческом пастбище — джайляу. Редактор послал нас за очерком о семье знатных чабанов, награжденных не то орденами, не то медалями за высокую сохранность поголовья. Главу семьи звали Иван, а фамилия у него была Абдула.
Именно Абдула — с одним «л». Оказывается, он был молдаванином, и такие фамилии у них не редкость. А супружница у него была русская, с заурядным славянским именем Глафира Порфирьевна.
Я правильно называл их имена первые десять минут беседы. Но когда этот самый Иван Абдула, обрадованный возможностью легально выпить — ну как же, такие гости! — притащил откуда-то из закромов, с высочайшего соизволения жены, сначала одну бутылку водки, потом другую, тут и началось.
После третьей стопки я то и дело величал чабаншу уже не Глафирой Порфирьевной, а Порфирой Глафировной. И хотя фотокор делал мне время от времени страшные глаза, досталось от меня и мужу знатной чабанши. Его я попеременно называл то Иваном, то Абдулой.
Может, кто-то другой взял бы, да и выгнал таких бесцеремонных гостей. Но хозяева терпеливо сносили все эти, в общем-то, непреднамеренные издевательства над их уважаемыми именами. Потому что сами обращались ко мне то Марат Валеич, то Валей Маратыч.
Ну, да я не об этом. Когда разваристый, безумно аппетитный бесбармак нами был слопан без остатка и пришла пора попить чайку, обслуживающая наш дастархан молчаливая дочка чабанов лет двадцати пяти-тридцати, такая, знаете, неприметная, что даже мы с Николаем, тертые бабники, на нее не обращали внимания, принесла к ароматному индийскому чаю со сливками гору золотистого цвета пышек или пончиков. И только тогда я понял природу аромата, все это время откуда-то доходившего до нас (мы сидели на открытом воздухе, под навесом).
Они были еще горячие, тонко похрустывающие на зубах и необыкновенно нежные и вкусные! И буквально таяли во рту. Несмотря на то, что мы был уже и сыты, и полупьяны, это кулинарное совершенство так покорило и захватило нас, что мы мгновенно опустошили большое блюдо. А тут молчаливая чабанская дочь притаранила еще одно такое же. Мы и его умяли.
И только тогда я, отдуваясь, спросил:
— А что это такое было? Ничего подобного я еще не едал!
— Оладушки, — пожав плечами ответил Абдула, который Иван.
— А рецепт? Как они такие пышные и нежные получаются?
- Куда вы едете, возьмите меня с собой!
- Нам некуда ехать, детка, мы просто уезжаем
КиК, О'Г.
Предуведомление от писателя сего: обыкновенно путеводители составляют подготовленные для того лица целевым образом прибывшие в район, который собрались отпутеводить. В их распоряжении местные архивы, аборигенов всегда можно порасспросить. Увы, у нас-то почти ничего этого не было, кроме случайно найденных записок некоего И. Кацмана, бывшего жителя Града.. По большей части токмо што сам увидел, то и запротоколил..
Стена и Пропасть
Члены Общества плоской Земли сильно
недооценивают тот факт, как нам повезло, что
Земля горизонтальная, а не вертикальная.
Неизв.
Если встать лицом к солнцу, к здешнему светилу, но будем называть его привычно - солнцем, хотя оно и помене будет, и не столь ярко, и почти не греет, дак вот - если встать лицом к солнцу на открытой местности, и зажмурясь пойти вперед, то ..
Не делайте этого, ибо скоро распахнется небесная ширь, и не привычно - до горизонта, а и вниз, ибо нет здесь горизонта, а есть Пропасть. Пропасть без дна, к которой подойти невозможно, ибо открывшаяся бездна неостановимо потянет на нее шагнуть..
Лучше сразу повернуться к солнцу спиной, и вот тогда окажешься перед Стеной.
Стену невозможно охватить взглядом сразу, сначала кажется - просто стена, но она все вздымается, возносится, все выше и выше, неудержимо, в соответствии с бегом взгляда простирается беспредельно вверх и вверх - до зенита, смыкается там с небом..
Здесь горизонт вверху, и очень скоро начинает казаться что вот эта беспредельная плоскость и есть подлинная поверхность бытия, а ты по какому-то недоразумению попал на боковую стену.. Беспредельной высоты Стена и чудовищной глубины Пропасть, а меж ими зажата ступенька, узкая полоска возможной обитаемости - тянется влево и вправо (или на запад и на восток, если принять направление на солнце югом) неизвестно насколь далеко, ибо до концов никто еще не доходил..
Это собссно и есть -
Промежность
Между первой и второй
промежуток небольшой.
Неизв.
- место расположения былого эксперимента. Поименование мое и по-моему полностью отвечает сути. Неизвестно осталось - кем и зачем был начат сей эксперимент, почему и чем закончился, и главное чем были обусловлены столь необычные условия проведения его? С точки зрения земной науки, вещь совершенно невозможная, необъяснимая: каким образом реализована гравитация перпендикулярно Промежности, если вся наблюдаемая масса вбок от нее, как устроено светило и на чем подвешено, и пр.. оо, сколь много еще будет таких вопросов..
У нас-то есть правда версийка касаемо выбора сего варианта устройства мироздания: первично (согласно древних представлений) люди размещены были на плоскости, в двумерии; потом переместились в трехмерность, на шар; а здесь значит реализаторы эксперимента решили исправить первоначальное упущение, и одномерие для этого дела проверить. И вот сие сгондобили и людями заселили, и эксперимент замутили, в подтверждение чего -
Город
Над небом голубым
Есть город золотой,
С прозрачными воротами
И с яркою стеной.
А.В.
Преуведав же свою
временную кончину и скорое отхождение,
и небесное присносущие, из града исшед.
Неизв.
Не голубо здесь небо, скорее мутнопалевое, и город запустения и заброшеннности уж точно не золотой, а стена внизу ржавого, кирпичного какого-то цвета, а выше постепенно выцветающая, чтоб в зените с небом слиться.. Это "Град обреченный", в условной средине Промежности, в точке ноль, растекся, растянулся по Промежности, зажатый меж Стеной и Пропастью:
Ну, Город как город, отсутствие жителей только портит его. Да, он пуст абсолютно, необитаем полностью и целиком, заброшен и обшарпан, и только памятники оживляют его.. Их в ем не очень много, но они есть, и они ходят. Не постоянно шатаются, но время от времени сотрясая местности тяжелыми шагами меняют локацию. Иногда все они собираются на центральной площади города и стоят там толпой показывая руками в разные стороны.
Центральная площадь - простирается от Стены до Пропасти, и в середине ее - Стеклянный дом. Когда-то видимо таковым и был, но видно, что некогда по нему стреляли, и стекол его уцелело мало.. Судя по запискам Кацмана, Стеклянный дом - резиденция последнего правительства Града. И именно в Стеклянном доме можно было ожидать найти архивы, поднимающие описание жизни Града. Но их там не оказалось, только груды пепла. Посему ничего нельзя сказать о древности Града и об истории его, предшествующей пребыванию там сего Кацмана. Характер же правящего режима своего времени Кацман резюмировал кратко-емко: "диктатура посредственности над кретинами"..
К сожалению, записки сии обрываются видимо как раз накануне роковых событий конца истории Града, такшто для нас они покамест остаются недоступными.
На запад от города потянется иссохшая каменистая местность, а на восток буйные джунгли, куда и ..
Мой муж брутальный с виду и всячески это подчёркивает. Слушает тяжёлый рок, сделал злобную татушку черепа на плече, а ещё отрастил чёрную бороду, словно чеченец. Но я-то знаю, что он не такой! Недавно вместе смотрели английскую драму «Без чувств», кое-как уговорила на совместный просмотр, так он финала не выдержал, ушёл курить на балкон. Наивный, вернулся, а по глазам вижу – плакал. Сказал, чушь какая-то сопливая, а сам отводит взгляд – зацепило. Я его обожаю за это. Вчера он выскочил из машины в строительный магазин, я полчаса сидела, ждала, и от скуки открыла бардачок. Там среди сиди-дисков флешка лежит. Дай, думаю, послушаю. Тани Булановой альбом… Какие же они бывают милые… мальчишки…
Таня
Я скрываю от него, что не хочу ребёнка. Делаю вид, что подстраиваюсь под овуляцию, высчитываю под женский свой календарь «удачные» дни для зачатия. Ну не хочу я этого, беременность, тошнота 9 месяцев, мучение от родов, хотя понимаю, что всех «кесерят». Нарушение гормонального баланса, лишний вес, угри на лице и ещё всякая куча проблем. Нет, не хочу и всё! Мне и так тяжело даётся поддерживать свои пятьдесят пять килограмм, с этими подсчётами калорий. Молодая - успею. Да ещё я вижу его косые взгляды на других женщин, чувствую сердцем какой-то подвох, нет ему доверия… Мой секрет – я пью уже два года противозачаточные препараты и даже мама не знает об этом.
Марина
Он меня бесит! Эгоист, только о себе и думает! Ходит в туалет, а стульчак не опускает, сколько уже раз с визгом садилась на холодный унитаз ночью… А мочалку свою затёртую, полную микробов и бацилл всяких, вешает поверх моей губки, фу-у-у, говорю про это, а меня аж передёргивает. Неужели мужики все такие? Отвратительно! Конечно же, делаю вид, что это всё мелочь, но иногда я готова его разорвать. Ещё есть у него в характере такой противный бесёнок – обязательно скажет конец фильма, который я устроилась посмотреть. Зачем? Кому нужен этот спойлер? И так улыбается, с хитрой ехидцей, словно кот, который нагадил в тапки. Так-то он добрый и нежный, но эти мелкие гадости просто выводят. А какой секрет от него, спрашиваете? Скажу, но чур - никому! Он думает, что у меня до него было двое мужчин, наивный, гораздо больше и это моя тайна. Но когда он целует меня в носик - таю, а от поцелуя в губы, в моём животе порхают бабочки, и я растворяюсь, забывая про всё. Никто из бывших мужчин не вызывал у меня таких странных реакций, и я всё ему прощаю… Возможно я его люблю?..
Она умыла лицо холодной водой, пригладив волосы мокрыми руками. Мигрень уже просто остервенело выдавливала левый глаз. Сердце колотилось. Начало месяца. Точно по расписанию, можно часы сверять. Две таблетки. Если не поможет — к кому-нибудь из коллег — укол и полежать. Если получится.
В глазах мельтешило, невозможно было прочесть даже наименование препарата на упаковке, всё расплывалось.
Нельзя кофе, шоколад, цитрусовые и стресс. Никаких волнений, они провоцируют приступ. Антонина тихо и горько засмеялась: «Волнений никаких, никаких волнений!»
Эта заразная тварь не тронула детей, но ведь ее сын уже не ребёнок, правда? И где-то далеко, за океаном, он уже несколько часов не отвечает на ее звонки и сообщения. Что делать? Научиться в кратчайшие сроки водить… долбанный Боинг?
Мигрень вдруг укусила так, что Антонина быстро придержала глаз рукой, чтоб не выпал. Правая кисть вдруг онемела, за ней губы с той же стороны. Запах собственных любимых духов вдруг показался отвратительным, замутило.
«На втором этаже. На втором… эт… — завпедиатрией схватилась за раковину, чтоб не свалиться на пол. — Что делать, что теперь со всем этим делать?!» — на втором этаже все были убиты, включая Главного. Некоторые убитые — просто в клочья.
Милку нашли только под утро, под стойкой в приемной. Пришлось накачать ее успокоительным, чтобы она снова и снова не рассказывала, мерцая глазами, как убила человека, там, во дворе.
Пал Семёныча тоже нашли — обширный инфаркт. Володя еще когда хотел запихнуть его в кардиологию, но дворник только смущался и отмахивался.
Потрепанная Кузя практически упала на руки Смирнову из-под крыльца, «рыдая» что-то на своем собачьем языке. Долго утешали, обработали все ссадины и порванное ухо, отмыли от своей и чужой крови. Подрагивающая «служебно-розыскная» уснула, только «обняв» полковничью ногу.
Таня, услышав новости «с фронта», с глазами-блюдцами ломанулась домой к сыну прямо на темный проспект, в чем была. Володя насильно запер ее в ординаторской, убеждая и уговаривая совсем немного подождать, пока не расцветет: «Родька — смышленый парень, он дома! А тебя порвут в лоскуты, и ты даже не увидишь впотьмах нападающих! Мы не знаем — сколько их! Одна не пойдешь! Утром мы тебя отвезем и заберем его!» — Таня билась об дверь, выкрикивая своему обожаемому шефу страшные ругательства, уже сквозь слёзы и подвывания.
Женька зря переживал, что может проспать. Зря поставил будильник: ровно в семь часов его разбудил мистер Белл. Собственной персоной.
- Вставай! – громко выкрикнул механик. – Спускайся на пляж – катер ждет. Не стоит сегодня показываться в городе. К тому же по морю мы доберемся куда быстрее.
В последний раз Женька обвел глазами комнату, ее нехитрую обстановку. Односпальная кровать, рабочий стол, кресло, да шкаф для одежды и мелочей – что еще нужно молодому человеку? Через открытую дверь было видно телевизор в гостиной – тот самый, который смотрел он вместе с Марианж. Теперь все это уйдет навсегда.
С собой Женька, кроме сумки с документами и телефоном, взял только три вещи: найденный в старой тюрьме нож, ноутбук с выводами о преступной халатности губернатора Сен-Филибера и фотоаппарат со снимками вулкана.
Повинуясь внезапному порыву, Женька сделал несколько фотографий своего жилища и зачем-то проверил, выключена ли на кухне плита. Только потом он выскочил из дома и побежал на пляж. К этому времени действие анестезии прошло, и раненый бок дергало от боли. Женька сначала хотел принять таблетки, которые ему дал доктор Карпентер, но подумал, что от них можно будет вырубиться в самый неподходящий момент. Ничего, и так терпимо.
Мистер Белл, Луиза и Марианж ждали его в катере. Едва Женька запрыгнул, как механик дал полный ход. Катер, оставляя на волнах буруны, рванул вперед. Через несколько минут он причалил к пристани возле аэропорта. Когда Марианж перелезала через борт, на ее левой руке блеснули умные часы – Женькин подарок. На правой сверкали сапфиры.
Вулкан притих. Гром прекратился. Черное облако над вершиной начало рассеиваться, обнажая чистое, голубое небо. Казалось, извержение прекратилось. Но эта тишина была обманчива.
У ворот аэропорта дежурили двое полицейских.
- Аэропорт закрыт! – сурово сказал старший обычную формулу. – Доступ ограничен.
- Да завтра вы все будете мертвы! – вскричал Женька. – Выпустите нас!
Он повернулся к мистеру Беллу, но механик исчез, испарился. Да что здесь происходит?
Вдруг почти одновременно раздались два выстрела. Полицейские рухнули ничком к ногам Женьки. Из-за камня вышел мистер Белл с дымящимся пистолетом в руках.
В Новом Орлеане я больше всего хотел посмотреть на тюрьму «Дом восходящего солнца». Песня про нее стала хитом в 60-е во всем мире, а в 70-х ее знали даже и в СССР. У нас ее, правда, пели на русском, и все варианты исключительно про несчастную любовь. Но в действительности про любовь в ней совсем ничего, это баллада о парне, который просит матерей учить своих детей не следовать его примеру, дабы не провести всю свою жизнь в тюрьме.
Но, как потом выяснилось, песня оказалась народной и вариантов у нее тоже предостаточно. И такой тюрьмы в Новом Орлеане нет, это легенда. Не Алькатрас, одним словом.
Наш отель располагался очень близко к центру города и стоил подозрительно недорого. И там нас ждал первый неприятный сюрприз: заселение с 16.00! В США позднее заселение, обычно в час или два дня. Но не в четыре же! Барышня за стойкой пожала плечами: ну оставьте вещи и погуляйте пока. Осталось-то всего три часа!
Ну погуляли, особо здесь смотреть не на что. Весь район выглядел как-то неухоженно и депрессивно: асфальт в дырах как в российской глубинке, деревянные здания в один-два этажа, пара из которых явно заброшены. И это самый большой город штата?!
Недалеко от отеля проходил мост скоростной дороги, а под ним располагалось логово бомжей с палатками и парой мангалов.
До того как Аполинар де ла Муссон стал хранителем университетской библиотеки, фонды её были скудны и беспорядочны. Новый хранитель был очень маленького роста – ниже пяти футов, не имел семьи и никогда не был женат. Его семьёй была библиотека, а детьми – читатели, и очень скоро в университете развернулась шумная кампания по сбору книг. Поначалу среди семей студентов, а затем и среди обычных горожан стало правилом хорошего тона, посещая университет, оставить в подарок библиотеке хорошую книгу или редкую рукопись. Стараясь показаться друг перед другом (и, конечно, попасть на страницы университетского журнала), видные жители столицы выкупали редкие и дорогие издания и вручали их главному хранителю университета Аполинару де ла Муссону.
Помимо библиотеки коротышка-хранитель заведовал специальным хранилищем, где от глаз посторонних хоронились книги и рукописи с ограниченным доступом. Большинство студентов не подозревало о его существовании, а разрешение на его посещение имелось далеко не у всех преподавателей. Муссе хранитель выдал его только два года назад, хотя относился к островитянке с искренней симпатией и считал родственной душой. Она была не только активной читательницей, но и всячески старалась приумножить библиотечные богатства. .
В научном мире Аполинар был известен изобретением шрифта для слепых, а среди студентов славен тем, что одной пощечиной уволил ректора. Эту историю старшекурсники обязательно рассказывали новичкам, когда те, увидев коротышку, начинали соревноваться в остротах. Сначала, правда, насмешникам давали крепкий подзатыльник, а то и не один.
Семь лет назад университет возглавил изворотливый, хитрый, самовлюблённый и недалёкий Альваро де ла Муссон. Был он из тех, кто без мыла может пролезть в любую щель и славен многочисленными пороками, в том числе и страстью к молоденьким девочкам. Очень скоро Альваро взял такую власть, что перечить ему стало чревато. Говорили о благожелательном отношении тана, о высоких покровителях из Бриза и даже о Тайной канцелярии. Что здесь было правдой, а что фарсом, так и осталось тайной. Всё изменил прямолинейный Аполинар. Мусса была в экспедиции, когда посреди совещания в присутствии тана, двери ректорского кабинета вдруг распахнулись и в них неуклюжей походкой вошёл Аполинар. Прелюдией его появления были слёзы читательницы-студентки, которую ректор принуждал к сожительству, а после обвинил в воровстве. Переваливаясь с ноги на ногу, словно утка, маленький хранитель подошёл к изумленному вторжением ректору, встал на цыпочки и залепил звонкую пощечину.
- Слава ты куда нас привёз?
- Заблудились чутка. Сейчас поедем.
- Слава, у меня туфли намокли. В машине вода.
- Сейчас поедем, я сказал.
- Дорогой эти туфли стоят как половина твоей зарплаты.
- №хереть! Ты же говорила с большой скидкой брала?!
- Вот именно. Слава, а мы точно поедем, а не поплывём?
- Не смешно.
- Никто и не смеётся. Как ты умудрился заехать в это болото? Почему ты не пользовался навигатором?
- Это твой навигатор нас сюда и завёз.
- Слава мы тонем! Да включи ты фары! Вот так...
- Ты чего?
- С-с-сла-ва...
- Что случилось?
- Аааааааааааааааа!
- Не ори дура! Ты чего?!
- С-с-смотри в-в-вперёд!
- Ну, дерево лежит.
- Дальше.
- Палки какие-то.
- Выше.
- Ветки.
- №уетки Слава! Выше!
- Ааааааааааааа! №лядь! Что это? Он живой?
- Живой. Смотри, глазами мигает.
- Это глаза?
- Слава мы ещё можем поехать? Или поплыть? Мне уже всё равно. Главное чтобы подальше отсюда.
- Это Кинг-Конг?
- Не знаю дорогой, но у него руки.
- У Конга тоже были.
- Милый, это не обезьяна.
- Слон?
- Сам ты слон. У него борода и хобота нет.
- Мамонт?
- Я тебя сейчас задушу.
- А что это у него в руке?
- Палка. Видишь, он по болоту идёт и палкой топкие места проверяет.
- Ты его знаешь?
- Ты совсем дебил что ли? Это же элементарно.
- Он же ростом с дом, какие топкие места?
Принято: Цитадель Ордо Ксенос Скрытая-6.
Дата ввода: 4452942М41.
Автор: Инквизитор Имангер.
Астропат: Истиваниос Секундус.
Принял: Истиваниос Примас.
Передано: Лорду Инквизитору Фомикасу Унбеливеру.
Тема: Конфликт с Эльдар на Стиксе-5.
Мысль дня: В обычнейших событиях можно найти ключ к новым тайнам.
Мой лорд, в исполнение вашего указания я прилетел на Стикс 5 и провел изучение прошедшего здесь конфликта между Империумом и Эльдар. В целом, данный конфликт является типичным конфликтом этого класса, если не считать того, что был инициирован темными эльдар. И единственное, что из него можно извлечь – это очередной информационный пакет для губернаторов планет об особенностях эльдар. Однако учитывая судьбу предыдущих таких пакетов, не вижу смысла утруждать наш орден.
Историческая справка прилагается.
Однако изучая документы в архивах, я обнаружил некоторые интересные закономерности. Не могу не восхититься вашей прозорливостью, поскольку именно Вы выделили этот конфликт из тысяч ему подобных.
При изучении отчетов об операциях 511-го Катачанского выяснилось, что 1-я, 2-я и 3-я роты несли заметно меньшие потери при равных факторах риска. Дополнительное изучение выявило, что в зоне ответственности этих рот были развалины шахтерского городка Рудный-4 и данные роты делали там тайники. Данный факт мало что значит сам по себе, но среди захваченных документов экспедиционного корпуса эльдар был обнаружен приказ, объявляющий десятимильную зону вокруг развалин закрытой зоной.
Имея эти данные, я вылетел осмотреть развалины городка. Мною были обнаружены трупы двух групп эльдар, судя по оружию и снаряжению рейнджеров; причину смерти определить не удалось ввиду прошедшего времени. Псайкер из моей группы сказал, что до сих пор ощущает следы их ужаса. Более ничего необычного я не обнаружил. Сам я не ощутил ничего, но ветеран гвардии и санкционированный псайкер из моей свиты абсолютно независимо друг от друга сообщили, что что-то в этих развалинах не так. Конкретизировать, что именно, они не смогли. Отдельно замечаю, что следов хаоса обнаружено не было. К сожалению, 511-й Катачанский был отправлен с планеты до моего прибытия, и опросить их не представляется возможным.
Исходя из вышеперечисленного, я прошу прислать мне в поддержку исследовательскую группу, специализирующуюся на ксенотехнологиях. Возможно, на этой планете мы найдем новые способы борьбы с эльдар.
Ptisa_Lucy .Вас добавят в друзья соо или помогут с публикацией. Занять очередь на публикацию можно в теме графика.
Григорий_Родственников 
