1. Полька



2. Ломовой извозчик Танец (Вариации)



Читать далее...

Шостакович - Концерт для рояля, трубы и оркестра ор.35
Lisbon Gulbenkian Foundation Orchestra, Piano: Lise de la Salle
Trumpet: Gabor Boldoczki, Conductor: Lawrence Foster

I. Allegro vivace



http://youtu.be/kynT8K5jXzA

Дмитрий Шостакович и дирижер Самуил Самосуд с Москвовским филармоническим оркестром, Запись 1956 года.




Читать далее...

Валерий Лебедев

С вальсом № 2 из так называемой «Джазовой сюиты» Шостаковича связано много загадок.
И не частных, хронологических или музыковедческих, а психологических, идеологических и даже политических.

Начнем, однако же, с частных. В источниках говорится, что «Джазовую сюиту» Шостакович написал в 1938 году. Ничего джазового в ней нет. То есть – совсем ничего. Оркестровка сделана в стиле садового духового оркестра. Как звучала эта вещь – неизвестно, ибо партитура была утеряна, и мы ее знаем по гораздо более позднему воспроизведению (тоже не джазовму), причем не ясно, принадлежит ли эта позднейшая оркестровка Шостаковичу.

Пусть выскажутся свидетели. Говорит Матвей Блантер:

- Лично я с Шостаковичем знаком не был. Поводом стала организация в 1938 году Государственного джаз-оркестра СССР. Дирижером пригласили Виктора Николаевича Кнушевицкого. Мы стремились поднять уровень джазовой музыки. Нам организационно помогал Моисей Абрамович Гринберг — тогдашний начальник Музыкального управления Комитета по делам искусств: это был замечательный администратор. Пришла мысль попросить написать для джаза Прокофьева, Шостаковича, Дунаевского. Чтобы ознакомить с нашим составом и уровнем, мы пригласили Прокофьева на репетицию. Он отличался прямолинейностью. Пришел и остался нами доволен. Приободрившись, я решил поехать в Ленинград, к Шостаковичу. По правде сказать, я хотел дать ему заработать. После избиения в 1936 году, симфония [речь, похоже, идет о 5-й симфонии. – В.Л.] вернула его к жизни, но слышал я, что денег у него не было. Я не знал, какой он человек, и сказал о предстоящей поездке Араму Ильичу Хачатуряну. Он меня поддержал, написал рекомендательное письмо. В Ленинграде из «Европейской» гостиницы я позвонил Шостаковичу, приехал к нему на Петроградскую сторону и представил письмо, чем вызвал его веселье: ему показалось забавным, что известный композитор прибегает к рекомендации. Мы провели вместе целый день. Он сыграл свою музыку к фильму «Человек с ружьем» с песенкой, вскоре ставшей популярной, потом поехали на футбольный матч. Договорились о джазовом сочинении, и Шостакович проводил меня на вокзал. Вскоре он привез в Москву три пьесы для нашего оркестра. Мы собрались на квартире Кнушевицкого, чтобы послушать. Инструментовка звучала прекрасно, но музыка была не джазовая. Он пришел в оркестр, посидел около часа, специально послушал саксофониста, ударника. Потом принес новую инструментовку, и все звучало изумительно.




Мы составили программу. Без театральности. Чисто концертную. Впервые джазовые пьесы Шостаковича были сыграны в октябре 1938 года в Колонном зале Дома союзов. В тот вечер впервые прозвучала также моя песня «Катюша».
Мы выступали много. Даже в Кремле, под Новый год, и понравились Сталину. Так дотянули до войны. Оркестр поехал на фронт, попал в окружение, половина оркестрантов погибла. Мой брат Яков Блантер, собиравшийся написать книгу «Джаз-оркестр на фронте», тоже там погиб. Были ли пьесы Шостаковича опубликованы — не знаю, больше я партитуры не видел. http://newmuz.narod.ru/st/Shos_Hent01.html

Итак, партитуры нет, записи 1938 года тоже нет. Сам Блантер не называет по имени ни 2-й вальс, ни «Джазовую сюиту», но помнит, что музыка была «не джазовая». Хотя из других источников следует, что он имеет в виду именно эту «Джазовую сюиту».
Читать далее...

1.Moderato





2.Moderato con moto




Читать далее...

... Киностудия 55
Фильм "Эпитафия" — это попытка рассказать о судьбе Дмитрия Дмитриевича, о судьбе страны, при помощи того единственного языка, который органичен в рассказе о Композиторе, — языка музыки. В основу фильма лег Восьмой квартет, о котором сам Шостакович писал так: "если я когда-нибудь помру, то вряд ли кто напишет произведение, посвященное моей памяти. Поэтому я сам решил написать таковое. На обложке можно так и написать: "Посвящается памяти автора этого квартета".






Одной из причин и мотивов создания Восьмого квартета Шостаковичем были настойчивые уговоры вступить в КПСС, членство в которой было для Дмитрия Дмитриевича близко к казне. Он уезжал в Германию, чтобы партийцы не могли его заставить вступить в Эту партию. Уж больно сильно партийные негодяи-искусствоведы карали Шостаковича в молодости. Поэтому, вероятно, так трагична и глубока музыка Восьмого квартета.

Фрагмент концерта к 25-летию "Виртуозов Москвы" (2005)

«Антиформалистический раёк» — музыкальное произведение Дмитрия Шостаковича для четырёх басов, чтеца, хора и фортепиано. Создавался с 1948 по 1968 год, впервые исполнен на сцене в 1989 году.




Задорнов про Путина и Медведева

Самостоянье человека —
Залог величия его.

А. С. Пушкин

Ночью после премьеры Первой симфонии Шостаковича (12 мая 1926 года в Ленинградской филармонии) дирижер Николай Малько записал в дневнике: «У меня ощущение, что я открыл новую страницу в истории симфонической музыки, нового большого композитора». Всего через год, 5 мая 1927 года, симфонию представил в Берлине Бруно Вальтер. Следом симфонию включили в свой репертуар в Америке Леопольд Стоковский, Артур Родзинский, Артуро Тосканини...Таков был пролог к еще только маячившей впереди симфонической летописи — уникальному циклу пятнадцати симфоний Шостаковича.


Дмитрий Шостакович в блокадном Ленинграде

В Первой симфонии юный Шостакович, заявляя в полный голос о себе, еще явственно продолжал традицию. Потом наступит пора исканий, подчас ошеломляющих аудиторию, ломающих привычные каноны — так, во всяком случае, будет казаться слушателям многих первых сочинений, вплоть до оперы «Нос». Пока в «Леди Макбет Мценского уезда» Шостакович не найдет то мудрое сочетание традиции и новаторства, которое и сделает его музыку «равно докладной и знатокам и публике», по известному слову Глинки. Если бы не печальной памяти статья «Сумбур вместо музыки» в «Правде», если бы естественная атмосфера вокруг оперы, да и вообще вокруг музыки Шостаковича не была надолго отравлена «историческими» партийными постановлениями... Если бы!
Английский режиссер Дэвид Паунтни, не раз ставивший «Леди Макбет Мценского уезда», рассматривает оперу (наряду с другими произведениями Шостаковича) как «комментарии к русской жизни»; «диктатору казалось, что он узнал себя в карикатурном полицейском комиссаре» (то бишь в квартальном. — И. Р.). Добавлю, что весь четвертый акт — каторжные сцены — невольно рождал в зрительном зале ощущение сугубо советской реальности 30-х годов.
Спустя полвека блистательный культуролог Георгий Гачев напишет: «Да это же трагедия коллективизации и голода 30-х годов, умерщвление крестьянства, свихнутость матери сырой земли, эмансипация и казнь женщины… не просто «сумбур вместо музыки» тут унюхал Малюта-Жданов в культуре, но «контру»: что в стране молчания — заголосил кто-то, завыла бабонька Русь, полупотрошенная, — и верно: диким, не своим голосом».

Шостакович, конечно же, был инакомыслящим, инакочувствующим — на то он и гений, вместилище наших дум, чувствилище наше... Имеющий уши да услышит! И мы слышали голос Шостаковича — задолго до того, как появились самиздатовские свидетельства о ГУЛАГе, задолго до жадно читаемых публикаций в «Новом мире», задолго до песен Галича. Он все сказал своей музыкой! «Шостакович… за всех нас страдания, их гекатомбы — в мышление симфоническое превращал… Потому-то он — крупнейший симфонист нашего века. В «перл создания» претворил — самую раскровь, ужас и скрежет. Превозмог…» (Георгий Гачев)
Анна Ахматова надписала на книге своих стихотворений, подаренной композитору: «Дмитрию Шостаковичу, в чью эпоху я живу». Осмелюсь сказать от имени соотечественников и современников: мы жили в эпоху Шостаковича! Мы — музыканты, просвещенные слушатели — ощущали себя «внутри» великой музыки, Шостакович был частью нашей жизни, его симфонии я бы назвал симфониями общей судьбы.

Что могли ждать от Шостаковича в 1937 году, когда шли инсценированные судебные процессы «вредителей», «врагов народа»? Что могли ждать от Шостаковича после погромных статей в «Правде»? От композитора, который под давлением сверху вынужден был отменить исполнение уже репетировавшейся Четвертой симфонии? Что могли ждать от Шостаковича, когда самой его жизни угрожала явная опасность (репрессированы были родственники, друзья, коллеги)? Что-то вроде псалма покаянного — кантату о великом Вожде, или о великой Партии? А Шостакович 18 апреля 1937 года в Крыму начинает эскизы гениальной Пятой симфонии, в которой бросает вызов «веку-волкодаву».
Сегодня посрамлены не только советские идеологические цензоры. Несостоятельны оказались и критики-снобы на Западе, которые считали, что невиданный успех «военных» симфоний — героической Седьмой («Ленинградской») и трагической Восьмой — не выходит за рамки временной конъюнктурной популярности, вызванной внемузыкальными обстоятельствами. Не верится, что это говорилось о Восьмой — симфонии, созданной на третьем году самой кровопролитной войны в истории. Симфонии, которую можно поставить рядом с «Плясками смерти» Гольбейна, полотнами Брейгеля и Босха, «Капричос» и «Бедствиями войны» Гойи, «Герникой» Пикассо. Не верится, что находились критики, не оценившие собственно музыкальный масштаб Седьмой симфонии. Это о ней один из первых исполнителей сказал: «Со времен Бетховена не было композитора, который мог говорить с массами с такой силой убеждения». (Сергей Кусевицкий)
Повторим вслед за Пушкиным — «Он между нами жил...», он делил с нами общие невзгоды, он делил с нами общую судьбу (судьбу гонимой русской интеллигенции). Но ведь не просто делил, покорно идя в общем строю, а посильно и сверх сил противостоял бесчеловечному режиму подавления, переделывал, изменял наши души. Как тут не вспомнить мудрого философа Мераба Мамардашвили: «То, что случится с нацией, станет интегралом того, что стало с каждым из нас. И все в народе, в стране установится по уровню наших душ». Стало быть, переделывая наши души, Шостакович перестраивал к лучшему мир.
Соглашаясь порой на компромисс с властью, бросая кость опричникам, Шостакович выстоял, сберег себя как творца, которому заповедано свыше исполнить свой художнический, гражданский долг. И совершил он этот подвиг в страшное время тотального обобществления внутреннего мира человека, приведения его к общему знаменателю. Не у всех достало таланта, не каждому хватило сил и мужества перековать общую судьбу во всеобщую песнь, как это сделал Дмитрий Шостакович. Сделал на века, потому что самостоянье музыки – залог ее бессмертия.

Иосиф РАЙСКИН
Источник: http://www.novayagazeta.spb.ru/2008/71/6 и You Tube


Симфонический оркестр Барселоны (ОВС). Дирижёр Пабло Гонсалес.
Barcelona Symphony Orchestra - Orquestra simfònica de Barcelona i nacional de Catalunya (OBC)
Pablo González, conductor (Music Director of the OBC) Auditori de Barcelona, September 2010





Читать далее...

"Большой балет" - Анна Тихомирова и Артём Овчаренко - Три шедевра

Шостакович - балет "Золотой век" (Хореография Юрия Григоровича)





«Колыбельная» — это часть балетного спектакля «Дождь», поставленного в 2007 году известным хореографом Раду Поклитару для театра «Киев модерн-балет», труппой которого он руководит. Номер исполняется под проникновенную песню Лидии Руслановой «На улице дождик — Колыбельная».




Читать далее...

Шостакович Дмитрий Дмитриевич
12 сентября 1906 года - 9 августа 1975 года

История жизни

Личная жизнь Дмитрия Шостаковича — композитора, широко известного не только в России, но и за пределами родины, вызывает интерес у многих биографов, музыкантов, искусствоведов и многочисленных поклонников. Любопытно, что, обладая удивительным музыкальным талантом, даром виртуозного пианиста добившись славы и признания, Дмитрий Дмитриевич Шостакович был очень неуверен и робок с женщинами.
Шостакович родился в Петербурге 12 сентября 1906 года, в семье химика и пианистки, и уже с ранних лет увлекся игрой на фортепиано. Современники вспоминали, что Митя, как его называли близкие, был «худеньким мальчиком, с тонкими, поджатыми губами, с узким, чуть горбатым носиком, в очках, старомодно оправленных блестящей ниточкой металла, абсолютно бессловесный, сердитый бука... Когда же он... садился за огромный рояль ...худенький мальчик за роялем перерождался в очень дерзкого музыканта...».

В тринадцать лет, влюбленный в десятилетнюю девочку Наталью Кубе, будущий композитор написал и посвятил ей небольшую прелюдию. Тогда юному Шостаковичу казалось, что это чувство останется с ним на всю жизнь и никогда не уйдет из его романтичного и ранимого сердца. Однако первая любовь постепенно угасла, зато желание сочинять и посвящать свои произведения любимым женщинам у композитора осталось на всю жизнь.
Отучившись в частной школе, молодой человек поступил в Петроградскую консерваторию и успешно ее окончил в 1923 году. В то же время в жизни начинающего композитора появилась девушка, в которую он влюбился с новой, уже юношеской страстью.
Татьяна Гливенко была ровесницей Шостаковича, хороша собой, прекрасно образована и отличалась живым и веселым нравом. Семнадцатилетний Митя без памяти влюбился в приезжую москвичку, и у новых знакомых завязалось романтичное и долговременное знакомство. В год встречи с Татьяной впечатлительный Дмитрий принялся за создание Первой симфонии, в которой передал бурю сомнений, душевных мук, терзаний и противоречий.
Через три года в Петербурге состоялась премьера этого музыкального произведения, облетевшего спустя много лет весь мир. Глубина чувств, которые выразил молодой композитор в симфонии, была вызвана и начавшейся болезнью Дмитрия, которая появилась вследствие бессонных ночей, любовных переживаний и развивающейся на этом фоне тяжелейшей депрессии. Испытывая самые нежные чувства к любимой девушке, Шостакович тем не менее не желал даже думать о предстоящем браке. Внутри у него жили необъяснимые противоречия, о которых писатель Михаил Зощенко говорил: «...Казалось, что он — «хрупкий, ломкий, уходящий в себя, бесконечно непосредственный и чистый ребенок»». Это так... Но, если бы было только так, то огромного искусства... не получилось бы. Он именно то... плюс к тому — жесткий, едкий, чрезвычайно умный, пожалуй, сильный, деспотичный и не совсем добрый».
Рисунок Кустодиева -"Митя за роялем"


Портрет Мити Шостаковича времени написания Первой симфонии
Читать далее...

Шостакович - Трио для фортепиано, скрипки и виолончели № 2 ми минор, Op.67 (1944)
Памяти И.И. Соллертинского



Шостакович и Соллертинский

Trio for Piano, Violin and Violoncello No.2 in E minor, Op.67

Марта Аргерих , Гидон Кремер, Миша Майский





Читать далее...

Квартет имени Бородина: Копельман, Абраменков, Шебалин и Берлинский.





Отличная музыка и волшебное исполнение. Прекрасный звук.

Вадим Репин играет скрипичный концерт Шостаковича №1 ля минор, ор.99

Написанный в 1948 году Первый скрипичный концерт, в связи с Постановлением 1948 года (Шостакович вновь оказывается под ударом — на сей раз как «потворник безродных космополитов и врагов народа») был скрыт композитором, и первое его исполнение состоялось лишь в конце октября 1955 года - уже после смерти вурдалака.





Великолепное исполнение Вадима Репина. Особенно впечатляет звучание скрипки.





Монограмма DEsCH

Исполнение концерта №1 Давидом Ойстрахом

Шостакович - Симфония № 5 ре минор, op.47



Пятая симфония Дмитрия Шостаковича, созданна между апрелем и июлем 1937 года.
Впервые исполнена 21 ноября 1937 года в Ленинграде, Ленинградским филармоническим оркестром под управлением Евгения Мравинского. Симфония имела огромный успех, и, по словам Мстислава Ростроповича, получила овации, длившиеся по крайней мере 40 минут.
После гонений 1936 года за оперу «Леди Макбет Мценского уезда» и балет «Светлый ручей» Шостакович находился под давлением. От него требовали упростить свою музыку и адаптировать её к модели социалистического реализма. Адекватный образ социалистического реализма в музыке означает монументальный подход и возвышенная оптимистическая риторика. Музыка Шостаковича была сочтена слишком сложной технически, оперу «Леди Макбет Мценского уезда» поносили в «Правде». На заседании Союза композиторов через неделю после этой статьи Лев Книппер, Борис Асафьев и Иван Дзержинский предложили помочь композитору встать на правильный путь. В такой обстановке у Шостаковича, как представляется, нет другого выбора, кроме как подчиниться.
Шостакович обратился к помощи маршала Михаила Тухачевского. Один из высших офицеров в Красной армии с 1925 года был другом композитора.
В 1937 году Михаил Николаевич Тухачевский был арестован, осужден по обвинению в измене и 11 июня расстрелян.
Многие из друзей и родственников Шостаковича были арестованы и исчезли, а на протяжении года композитор опасался, что то же случится и с ним. (Рассказывают, что Шостакович засыпал одетым и вещи были собраны).
В такой ситуации Шостакович отказался от исполнения сложной (в духе позднего Малера) Четвёртой симфонии и приступил в апреле 1937 года к сочинению новой - Пятой симфонии.
Форма музыкальной сатиры Шостаковича, сложный язык, трагедийность музыки были осуждены и с ней не будут мириться впредь. Композитор должен был превратить простоту, которую требовали от него власти, в силу.
Новый музыкальный язык, предчувствие катастроф XX века, гениальные мелодии победили догмы коммунистических вождей и живая музыка - музыка эпохи навсегда стала её гениальным отражением.


Оркестр BBC и Валерий Гергиев
1.Moderato
2.Allegretto
3.Largo
4.Allegro non troppo





Евгений Мравинский и ЗКР Симфонический оркестр Ленинградской филармонии




Хорошее исполнение Шостаковича Леонардом Бернстайном

Эмиль Гилельс играет Шостаковича - Прелюдия и фуга № 24 ре минор ор. 87 (1955)






Shostakovich plays Shostakovich - Prelude & Fugue No. 22 in G minor
Шостакович играет свою Прелюдию и фугу №22 соль минор из опуса 87 - 24 Прелюдии и фуги.





Shostakovich plays Shostakovich - Prelude and fugue No.24 ре минор (запись 1958 года)
Читать далее...

История создания

После премьеры Четырнадцатой симфонии осенью 1969 года, 1970 год начинался для Шостаковича достаточно бурно: 4 января исполнялась Восьмая симфония, одна из самых сложных. Это всегда было сопряже­но с большими волнениями для композитора. Затем надо было несколь­ко раз съездить из Москвы в Ленинград — на Ленфильме режиссер Ко­зинцев, сотрудничество с которым началось еще в 20-е годы, работал над фильмом «Король Лир». Шостакович писал к нему музыку. В конце февраля пришлось лететь в Курган — город, где работал известный на всю страну врач Илизаров, лечивший композитора. В его больнице Шо­стакович провел больше трех месяцев — до 9 июня. Там был написан Тринадцатый квартет, сходный по образному строю с недавно созданной симфонией. Летом композитор вьшужден был жить в Москве, так как шел очередной конкурс имени Чайковского, на котором он по традиции председательствовал. Осенью снова пришлось пройти курс лечения у Илизарова, и только в начале ноября Шостакович вернулся домой. Еще в этом году появился цикл баллад «Верность» на стихи Е. Долматовско­го для мужского хора без сопровождения — таковы были творческие результаты года, омраченного, как и все последние, постоянным нездо­ровьем. В следующем же, 1971-м, появилась Пятнадцатая симфония — итог творческого пути великого симфониста.
Шостакович писал ее в июле 1971 года в Доме творчества композито­ров «Репино» под Ленинградом — самом любимом месте, где ему все­гда особенно хорошо работалось. Здесь он чувствовал себя на родине, в привычном с детства климате.
В Репине всего за один месяц появилась симфония, которой суждено было стать итогом всего симфонического творчества Шостаковича.
Симфония отличается строгой классичностью, ясностью, уравнове­шенностью. Это повествование о вечных, непреходящих ценностях, а вместе с тем — о самом сокровенном, глубоко личном. Композитор отказывается в ней от программности, от введения слова. Снова, как было с Четвертой по Десятую, содержание музыки как бы зашифровано. И снова она больше всего ассоциируется с малеровскими полотнами.


Симфония №15 ля мажор, Op. 141 (1971) Премьера 08.01.1972





Первую часть композитор назвал «Игрушечный магазин». Игрушки... Может быть — марионетки? Фанфары и дробь начала первой части — как перед началом представления. Вот промелькнула побочная тема из Девятой (похожая неуловимо на «тему нашествия» Седьмой!), затем мелодия из фортепианной прелюдии, о которой Софроницкий сказал когда-то: «Какая проникновенная пошлость!» Тем самым достаточно ясно охарактеризован образный мир сонатного аллегро. Органично включе­на в музыкальную ткань россиниевская мелодия — фрагмент увертюры к опере «Вильгельм Телль».
(*По словам Шостаковича - фрагмент из Россини, это воспоминания детства (ранней тапёрской юности - ведь Шостакович ,чтобы не умереть с голоду в 20-е годы целыми днями работал сутками тапёром в кино).Так вот-тогда был очень популярен диснеевский мультик, где духовой оркестр зверей (поэтому в симфонии эту тему играет медь) под руководством Микки-Мауса играют увертюру к "Теллю". Шостакович очень любил этот забавный мультик, может поэтому так и пошутил. Но ведь в этой симфонии в финале есть более значимые цитаты - из "Гибели богов" и "Тристана" Вагнера, и почему-то никто не пишет о явной цитате из "Симфонических танцев" Рахманинова.)*

Вторая часть открывается траурными аккордами, скорбными звуча­ниями. Соло виолончели — удивительной красоты мелодия, охватываю­щая колоссальный диапазон. Медный хор звучит похоронным маршем. Тромбон, как в Траурно-триумфальной симфонии Берлиоза, исполняет скорбное соло. Что хоронят? эпоху? идеалы? иллюзии?.. Марш дости­гает гигантской мрачной кульминации. А после нее — настороженность, затаенность...

Третья часть — возвращение к театру марионеток, к заданности, схе­матичности мыслей и чувств.
Загадочен финал, открывающийся лейтмотивом рока из вагнеровского «Кольца нибелунга». После типичной шостаковичской лирической темы, словно просветленной страданием, после не менее характерной пасторальной, разворачивается пассакалья. Тема ее, проходящая у вио­лончелей и контрабасов пиццикато, напоминает и тему нашествия, и тему пассакальи из Первого скрипичного концерта. (Возникает мысль: может быть, для композитора строгая, выверенная форма пассакальи с ее неиз­менным, неуклонным повторением одной и той же мелодии, форма, к которой он столько раз обращался на своем творческом пути, — это символ «клетки», в которую заключен в тоталитарном государстве дух человеческий? Символ той несвободы, от которой в СССР страдал каж­дый — и творец больше других? Ведь не случайно близки и мелодии этих пассакалий, символика которых столь обнажена в Седьмой?)
Все более нагнетается напряжение с каждым проведением мелодии, пассакалья достигает колоссальной кульминации.
И — спад. Легкая танце­вальная тема завершает симфонию, последние такты которой — сухой перестук ксилофона и томтома.
Л. Михеева

Шостакович - Соната для фортепиано № 2 Си минор (1943), op. 61 исполняет Эмиль Гилельс




Читать далее...

Шостакович: Симфония № 7 в C, Op. 60, «Ленинградская»






Неизвестно когда именно, в конце 30-х или в 1940 году, но во всяком случае еще до начала Великой Отечественной войны Шостакович напи­сал вариации на неизменную тему — пассакалью, сходную по замыслу с Болеро Равеля. Он показывал ее своим младшим коллегам и ученикам (с осени 1937 года Шостакович преподавал в Ленинградской консерва­тории композицию и оркестровку). Тема простая, как бы приплясываю­щая, развивалась на фоне сухого стука малого барабана и разрасталась до огромной мощи. Сначала она звучала безобидно, даже несколько фри­вольно, но вырастала в страшный символ подавления. Композитор от­ложил это сочинение, не исполнив и не опубликовав его.
22 июня 1941 года его жизнь, как и жизнь всех людей в нашей стра­не, резко изменилась. Началась война, прежние планы оказались пере­черкнутыми. Все стали работать на нужды фронта. Шостакович вмес­те со всеми рыл окопы, дежурил во время воздушных тревог. Делал аранжировки для концертных бригад, отправлявшихся в действующие части. Естественно, роялей на передовых не было, и он перекладывал аккомпанементы для небольших ансамблей, делал другую необходи­мую, как ему казалось, работу. Но как всегда у этого уникального му­зыканта-публициста — как было с детства, когда в музыке передава­лись сиюминутные впечатления бурных революционных лет, — стал созревать крупный симфонический замысел, посвященный непосред­ственно происходящему. Он начал писать Седьмую симфонию. Летом была закончена первая часть. Ее он успел показать самому близкому другу И. Соллертинскому, который 22 августа уезжал в Новосибирск вместе с филармонией, художественным руководителем которой был многие годы. В сентябре, уже в блокированном Ленинграде, композитор создал вторую часть, показал ее коллегам. Начал работу над третьей частью.


1 октября по специальному распоряжению властей его вместе с же­ной и двумя детьми самолетом переправили в Москву. Оттуда, через полмесяца поездом он отправился дальше на восток. Первоначально планировалось ехать на Урал, но Шостакович решил остановиться в Куйбышеве (так в те годы называлась Самара). Здесь базировался Боль­шой театр, было много знакомых, которые на первое время приняли композитора с семьей к себе, но очень быстро руководство города выделило ему комнату, а в начале декабря — двухкомнатную квартиру. В нее по­ставили рояль, переданный на время местной музыкальной школой. Можно было продолжать работу.
В отличие от первых трех частей, созданных буквально на одномды­ хании, работа над финалом продвигалась медленно. Было тоскливо, тре­вожно на душе. Мать с сестрой остались в осажденном Ленинграде, пе­реживавшем самые страшные, голодные и холодные дни. Боль за них не оставляла ни на минуту. Плохо было и без Соллертинского. Компози­тор привык к тому, что друг всегда рядом, что с ним можно делиться самыми сокровенными мыслями — а это в те времена всеобщего доно­сительства становилось самой большой ценностью. Шостакович часто писал ему. Сообщал буквально обо всем, что можно было доверить цен­зурируемой почте. В частности, о том, что финал «не пишется». Не уди­вительно, что последняя часть долго не получалась. Шостакович пони­мал, что в симфонии, посвященной событиям войны, все ожидали торжественного победного апофеоза с хором, праздника грядущей побе­ды. Но для этого не было пока никаких оснований, а он писал так, как подсказывало сердце. Не случайно позднее распространилось мнение, что финал по значимости уступает первой части, что силы зла оказались воплощенными значительно сильнее, чем противостоящее им гумани­стическое начало.


27 декабря 1941 года Седьмая симфония была закончена. Конечно, Шостаковичу хотелось, чтобы ее исполнил любимый оркестр — оркестр Ленинградской филармонии под управлением Мравинского. Но он был далеко, в Новосибирске, а власти настаивали на срочной премьере: исполнению симфонии, которую композитор назвал Ленинградской и посвятил подвигу родного города, придавалось политическое значе­ние. Премьера состоялась в Куйбышеве 5 марта 1942 года. Играл ор­кестр Большого театра под управлением Самуила Самосуда.
Очень любопытно, что написал о симфонии «официальный писатель» того времени Алексей Толстой: «Седьмая симфония посвящена тор­жеству человеческого в человеке. Постараемся (хотя бы отчасти) проникнуть в путь музыкального мышления Шостаковича — в грозные темные ночи Ленинграда, под грохот разрывов, в зареве пожаров, оно привело его к написанию этого откровенного произведения. <...> Седь­мая симфония возникла из совести русского народа, принявшего без колебания смертный бой с черными силами. Написанная в Ленингра­де, она выросла до размеров большого мирового искусства, понятно­го на всех широтах и меридианах, потому что она рассказывает правду о человеке в небывалую годину его бедствий и испытаний. Симфония прозрачна в своей огромной сложности, она и сурова, и по-мужски лирична, и вся летит в будущее, раскрывающееся за рубежом победы человека над зверем.
Читать далее...

Shostakovich: Symphony No. 5 in D minor, Op. 47, дирижёр Марис Янсонс


I. Moderato 13' 42
II. Allegretto 04' 51
III. Largo 11' 43
IV. Allegro non troppo 10' 02

Conductor: Mariss Jansons, Leningrad Philharmonic Orchestra, 1986.10.19

I. Moderato





II. Allegretto




Читать далее...

Шостакович - Квартет №15 ми-бемоль минор, соч.144 (1974)

Пятнадцатый квартет - глубоко пессимистический цикл из шести медленных минорных частей.
Зная о своей безнадёжной болезни, композитор бросает прощальный взгляд на прожитую, исчерпавшую себя жизнь;
во всех частяхпроходят мотивы из прежних сочинений Шостаковича. Последний квартет, как и Восьмой квартет, может считаться реквиемом Шостаковича самому себе ...
Лев Акопян

Исполняет квартет имени Танеева





Читать далее...

В. Васнецов "ГАМАЮН, ПТИЦА ВЕЩАЯ " 1897




Александр Блок - "Гамаюн, птица вещая"

На гладях бесконечных вод,
Закатом в пурпур облеченных,
Она вещает и поет,
Не в силах крыл поднять смятенных...
Вещает иго злых татар,
Вещает казней ряд кровавых,
И трус, и голод, и пожар,
Злодеев силу, гибель правых...
Предвечным ужасом объят,
Прекрасный лик горит любовью,
Но вещей правдою звучат
Уста, запекшиеся кровью!..

***

Шостакович - Сюита на стихи Александра Блока ор. 127

Исполняют Галина Вишневская и Мстислав Ростропович

"Гамаюн"





Анна Ахматова


«Я смертельна для тех, кто нежен и юн.
Я птица печали, я — Гамаюн.
Но тебя, сероглазый, не трону, иди.
Глаза я закрою, я крылья сложу
на груди,
Чтоб, меня не заметив,
ты верной дорогой пошёл.
Я замру, я умру, чтобы ты своё
счастье нашёл…»

Так пел Гамаюн среди чёрных
осенних ветвей,
Но путник свернул с осиянной
дороги своей.


***


Гамаюн — по славянской мифологии вещая птица, посланник бога Велеса, его глашатай, поющая людям божественные гимны и предвещающий будущее тем, кто умеет слышать тайное. Гамаюн всё на свете знает о происхождении земли и неба, богов и героев, людей и чудовищ, птиц и зверей. Когда Гамаюн летит с восхода, приходит смертоносная буря.
Первоначально — из восточной (персидской) мифологии. Изображалась с женской головой и грудью.

Собрание мифов «Песни птицы Гамаюн» повествует о начальных событиях в славянской мифологии — сотворении мира и рождении языческих богов.

Слово «гамаюн» происходит от «гамаюнить» — баюкать (очевидно, потому, что эти легенды служили также сказками детям на ночь). В мифологии древних иранцев есть аналог - птица радости Хумаюн. «Песни» делятся на главы — «Клубки».