Сегодня исполняется 110 лет со дня рождения поэтессы Агнии Барто.

Считается, что тринадцать – число несчастливое. Однако для Агнии Барто и для дела, которому она посвятила девять лет своей жизни, оно оказалось самым счастливым. Знаменитая поэтесса знала, что ее стихи радуют детей, но ей казалось, этого мало – нужно было сделать их счастливыми. "Детям нужна вся гамма чувств, рождающих человечность", говорила она. Эти мысли привели ее в 1964 году на радио "Маяк", где она возглавила передачу "Найти человека". Во время войны огромное количество детей оказались оторванными от своих родителей, мечтали обрести их вновь. Начинание принесло свои плоды: однажды именно тринадцатого числа нашли друг друга сразу несколько семей. С тех пор передача выходила именно по тринадцатым числам.

Только разве можно сделать человека счастливым против его воли?

Одна мать разыскала уже повзрослевшего сына. Он, выросший в детских домах, не знавший ласки и тепла, смотрел на нее отчужденно и не видел повода для радости. А через две недели со слезами на глазах он благодарил всех, кто помог ему, наконец, встретиться с матерью, узнать ее и полюбить.

Эти истории Агния Барто изложила в книге "Найти человека". Чувство родителя, потерявшего дитя, было ей знакомо. Весной 1945 года, когда до победы оставалось 5 дней, а в Москве уже налаживалась мирная жизнь, ее сын Гарик катался на велосипеде и попал под колеса грузовика. Ему было восемнадцать.

Агния Львовна с большим уважением относилась к детям, вида в них талант и индивидуальность. Во время своих многочисленных зарубежных поездок она собирала детские стихи. Обработав их, она издала сборник "Переводы с детского". Четырехлетний мальчик Мартинко Фельдек из Словакии подарил своей маме нарисованное на бумаге сердце и сказал так:


Кто научил Агнию Львовну так чувствовать детей? Ее дядя, талантливый врач-отоларинголог Григорий Блох, не только лечил людей, но и писал детские стихи, на которых, возможно, и выросла девочка. Она даже сочинила стихотворную строчку про его клинику в Ялте: "В санатории "Словати" стоят белые кровати". Так и пошло: ребенок писал стихи, читал своим родителям, а те критиковали. Папа считал, что размер стиха должен быть все время одинаковый, а у Агнии он постоянно менялся. Это и стало впоследствии отличительной манерой ее письма.


Она совсем не собиралась быть поэтессой, а всерьез готовилась в балерины. На выпускном вечере в хореографическом училище она прочла со сцены свое любительское стихотворение. Присутствовавший в зале нарком просвещения Луначарский посоветовал девушке всерьез заняться литературой. Агния принялась воплощать в жизнь его советы с большим рвением, можно даже сказать, чрезмерно большим: первым спутником ее жизни стал детский поэт Павел Барто, чью фамилию она прославила. Первый брак распался, и счастье свое Агния Львовна обрела со вторым мужем Андреем Щегляевым, признанным ученым-теплоэнергетиком. Про них ходила шутка: "Что такое три лауреата в одной постели? Правильный ответ: Барто (лауреат Сталинской премии) и Щегляев (дважды лауреат)".

Власти отмечали ее достижения наградами, что для многих стало бысерьезным искушением. К счастью, Барто не изменила своему характеру. С юности она сохранила застенчивость и неконфликтность, однако умела с жаром отстаивать правоту. Дочка Татьяна вспоминает, что с Сергеем Михалковым Агния Львовна спорила о литературе часами по телефону так, что трубка накалялась. Желание помогать людям сохранилось у нее до последнего дня. Лежа в больнице незадолго до кончины, она просила поставить в палате телефон, потому что приходилось много хлопотать за знакомых и незнакомых.

Как и ее подруга Фаина Раневская, Барто любила шутки и розыгрыши. Мастерство свое она оттачивала на всех собратьях по цеху, но больше всего доставалось Ираклию Андроникову. Агния Львовна не ленилась протоколировать розыгрыши:

"Несколько лет спустя Андроников рассказывал по телевидению о рукописях XIII века. Раскрыв толстый фолиант, он сказал, что на полях этой рукописи ее автор, монах, оставил запись: 'С похмелья писать не хочется'. Нельзя было упустить такой блестящий повод для розыгрыша! Набрав знакомый номер, изменив голос и назвавшись рядовой телезрительницей, говорю укоризненно:
— Смотрела вашу передачу. Очень интересно, но исторически неверно, что с перепою писать нельзя.
— По рукописи мной прочитано,— говорит Андроников.
— А почему же некоторые писатели с похмелья писали? И сейчас бывает...
— Это вопрос бестактный. Я не знаю, кто пишет с похмелья! Как ваша фамилия? Называю себя. И снова в трубке радостный хохот".
(А.Барто "Записки детского поэта).