Число задержанных 23 января в Петербурге, по данным на вечер 24 января, превысило пять с половиной сотен человек. Двое — Ирина Фатьянова и Денис Луговский — уже получили административный арест, остальные пока получают штрафы. Но понятно, что цепочка арестов продолжится и что питерская власть (как и федеральная) склонна отвечать на мирный протест не изменением политики, а усилением репрессий.

Добиться скорого освобождения удалось только в 74-м отделе полиции на улице Доблести, где находились задержанные еще до начала акции на Сенатской площади журналисты Андрей Макашов, Ян Кутин, Анастасия Карпина и Петр Иванов. При этом полиция требовала от них «аккредитации», которая на публичных акциях не предусмотрена никаким законом. Более того, хотелось бы понять, кто должен выдавать аккредитации на несанкционированный митинг.

В отделении полиции 23 января. Фото из личного архива / Facebook

Тут поневоле вспоминается протокол, который несколько лет назад выписали журналисту Даниилу Коцюбинскому. Его задержали на митинге, обвинив в «нарушении порядка участия в несанкционированном митинге» (!).

Также аккредитацию требовали у задержанного (и тоже до начала акции) журналиста Давида Френкеля, которого больше трех часов держали в 55-м отделе полиции в Колпино.

Понятно, что обвинить ни в чем существенном журналистов (а задержаны были и другие их коллеги, всего полтора десятка человек) не могли — но, думаю, полиция решала другую задачу: изолировать их на несколько часов, лишив возможности освещать происходящее.

В следующих пяти отделах полиции, где я был, находились и участники акции, и совершенно случайно попавшие под раздачу граждане, мирно выходившие из метро «Гостиный Двор» или мирно гулявшие по Миллионной улице, не собираясь ни в чем участвовать.

---

В большинстве случаев граждане обвинялись по статье 8.6.1 Закона СПб об административных правонарушениях — за нарушение «антиковидного» постановления

---

городского правительства № 121, которое временно запрещает массовые акции. По этой статье наказание — штраф 4 тысячи рублей, и людей в полиции не имеют права держать более трех часов.

К сожалению, практически во всех отделах полиции, в которые мы приезжали (пожалуй, единственное исключение — 35-й), этот срок нарушался и задержанных отпускали куда позже, ссылаясь на то, что много работы, или вообще ничего не объясняя. Так было в 24-м отделе полиции Невского района (44 задержанных, 7 из них несовершеннолетние, один уехал из отдела в скорой помощи, потому что ему стало плохо), в 70-м отделе полиции Невского района (31 человек), где процесс освобождения, несмотря на обещания руководства «в течение получаса все оформить», растянулся до позднего вечера и только после звонков дежурному прокурору людей отпустили.

Из Невского района мы поехали в Калининский, в 17-й отдел полиции на улице Демьяна Бедного, куда привезли 43 человека (десять к моему приезду уже были отпущены), и всех обвиняли по той же статье 8.6.1. А из Калининского района — в Приморский, сперва в 35-й отдел на улице Хрулева (30 задержанных), а потом в 53-й, на улице Ильюшина, где наткнулись на глухую стену.

Начальник отдела Виктор Москаленко категорически отказался сообщать, сколько человек у него находится и в чем их обвиняют, предлагая обращаться… в пресс-службу ГУВД. Потом вышла одна из задержанных с протоколом по той же статье 8.6.1 и сообщила, что в отделе около 30 человек. Поскольку в том же здании находится Приморское РУВД, я отправился туда поговорить с руководством и пожаловаться на 53-й отдел. Вышла девушка-сержант с бланком заявления на имя начальника РУВД, которое мне и предложила написать. Я вежливо отказался, сказав, что в понедельник пришлю им письмо на своем бланке. И конечно, напишу жалобу начальнику ГУВД Роману Плугину.

 Параллельно с этим наш штаб помощи, который организовали «Яблоко» с Правозащитным советом Санкт-Петербурга и которым руководил Григорий Михнов-Вайтенко, принимал звонки по горячей линии, составлял списки, организовывал развозку воды и еды (надо сказать, что очень много людей предлагали нам волонтерскую помощь), посылал защитников и адвокатов, давал советы и консультации. В общем, почти всё как всегда — в последние четыре года такие объезды стали традиционными.

---

Теперь о тех, кого 23 января так и не отпустили, оставив в полиции на ночь.

---

В том числе 24 человека в 29-м отделе полиции Московского района на Варшавской улице. К ним не пускали защитника, долго не разрешали передать воду, а на звонки в отдел мне отвечали отказом в предоставлении любой информации. Было неясно, почему их не отпускают, и выяснилось это только утром 24 января.

---

Оказалось, что их всех обвиняют в нарушении по п. 6.1 статьи 20.2 КоАП РФ (участие в несанкционированных акциях, которое создало помехи для движения транспортных средств или пешеходов

---

или помехи для доступа граждан к жилым помещениям или объектам транспортной или социальной инфраструктуры). Эта статья предусматривает в качестве наказания не только штраф от 10 до 20 тысяч рублей, но и обязательные работы на срок до 100 часов или административный арест на срок до 15 суток. Иначе говоря, по этой статье можно держать в полиции 48 часов до суда. И это уже не раз применялось ранее, чтобы оставлять задержанных участников протестов на ночь в полиции. На момент написания статьи в суд их еще не привезли.

Но есть и еще одна проблема. Дело в том, что этот пункт КоАП могут пришить — причем в любой момент в течение года (срок привлечения к административной ответственности) — огромному количеству людей, которые выходили на Невский. В любой момент их могут вызвать в полицию или доставить силой, оформить протокол по п. 6.1, отвезти в суд и/или оштрафовать либо тут же арестовать до 15 суток. Уже были прецеденты, когда оппозиционных активистов через три-четыре месяца после протестных акций именно так везли в полицию и тут же «запирали». Такое отложенное наказание. Этот дамоклов меч теперь на год повисает над многими оппозиционными активистами и муниципальными депутатами.

Что дальше? В ситуации, когда власть так и не поняла, что нельзя разгонять мирный протест и объявлять участие в нем наказуемым деянием.

Бесспорно, умное руководство полиции (служащее закону, а не начальству) не мешало бы протестующим от слова совсем. Ничего не перекрывали бы, не посылали толпы «космонавтов», не ломились бы в двери к оппозиционерам с «предупреждениями» и, конечно, никого бы не задерживали.

---

Но практика российской власти такова, что за репрессии против протестующих, как бы жестоки они ни были, точно не накажут. А вот за недопустимую мягкость может достаться по полной.

---

Начальство в Москве придет в ярость: это как? Мы тут будем выглядеть держимордами и карателями, а он чистеньким хочет остаться? Не выйдет!

Поэтому даже никаких команд из столицы не требуется, чтобы вели себя в стиле «хватать и не пущать». Сами будут стараться изо всех сил показывать: видишь, государь, как мы с супостатами боремся, не жалея сил! Собственно, это и есть одна из важнейших черт полицейского государства.

Сначала планировалось онлайн выступление главного начальника в рамках виртуального форума «Давосская повестка дня 2021», а потом — обыски и аресты. Но потом решили совместить. Как ни крути, борьба с крамолой для российской власти куда актуальнее. В результате обещанное президентским толмачом «объемное и интересное» выступление Путина, наложившись на репрессии, стало куда объемнее и интереснее, нежели первоначально планировалось.

Следует признать, что факт приглашения главы российского государства выступить в рамках Давосского форума — большой успех Кремля. В самом деле, оснований для того, чтобы мнение Путина было сколько-нибудь значимо для обсуждения будущего развития человечества, мягко говоря, немного. После двадцати лет правления нынешнего президента доля России в мировой экономике составляет, по разным оценкам, от двух до трех процентов. Уменьшение количества нищих граждан, о котором с такой гордостью сообщил Путин, как представляется, вызвано стремительным ростом цен на энергоресурсы. То есть организаторы дали Путину возможность напомнить о себе, оказали любезность.

Для людей же, пытающихся предугадать главные тенденции мирового развития (или деградации), мнение российского президента может быть интересно по нескольким темам. Прежде всего, рассматривает ли он всерьез возможность уничтожения человечества в ядерной войне (вспомним его рассуждения относительно того, что россияне обязательно попадут в рай). Для давосской аудитории должно быть также любопытно, не собирается ли Москва вновь обрушить цены на нефть, как она это сделала в этом году. При желании некоторую информацию на сей счет из путинских рассуждений извлечь можно.

Например, узнать, что российский лидер довольно мрачно настроен относительно будущего человечества. Он, в частности, вполне согласен с мнением неназванных экспертов, которые считают, что в настоящее время «по многим параметрам, по масштабу и комплексному, системному характеру вызовов, потенциальных угроз» напрашиваются аналогии с 1930-ми годами прошлого века. То есть Путин говорит о возможности мировой войны, хотя сам же признает, что это будет означать «конец цивилизации».   

Российский начальник допускает, что «более агрессивным станет характер практических действий, включая давление на те страны, которые не согласны с ролью послушных управляемых сателлитов, использование торговых барьеров, нелегитимные санкции, ограничение финансовой, технологической, информационной сфер». И более того, «подобная игра без правил критически повышает риски одностороннего применения военной силы — вот в чем опасность, применение силы под тем или иным надуманным предлогом».

В этом контексте было бы, по крайней мере, логичным предположить, что Путин обратится к событиям, которые прямо подняли градус военного противостояния в Европе (коль скоро он сам завел речь о применении военной силы). Объяснит, к примеру, роль присоединения Крыма и войны на Донбассе в обеспечении общеевропейской безопасности. Но нет, про угрозу военной конфронтации, прямо вытекающую из действий Москвы, не было сказано ни слова. По Путину, все конфликты в мире происходят из недостаточного высокого благосостояния людей на планете. Несмотря на то, что с 1980-х всемирный ВВП вырос вдвое, распределение благ, сетует Владимир Путин, происходит крайне неравномерно. Богатые присваивают-де львиную долю общего богатства. Эти рассуждения выглядят особенно актуально, если иметь в виду, что фильм Навального о дворце, обладание которым приписывают Путину, набрал около 100 миллионов просмотров. Ну ладно, Кремль может считать, что президент убедительно отбился от обвинений, заявив, что нет документов, которые указывали бы на него как на собственника этого сераля. Но ведь кому-то эта восточная роскошь принадлежит. Кто-то именно таким образом распоряжается общественным богатством в стране, где подавляющее большинство граждан ведут (если не сказать, влачат) довольно убогое существование. Чего же в таком случае стоят все эти путинские словеса о намерении бороться с экономическим неравенством?

При этом любопытно, что Путин не устает доказывать, что источником любых конфликтов являются исключительно социально-экономические проблемы: «Для людей причины быть недовольными заключаются на самом деле не в каких-то умозрительных вещах, а в реальных проблемах, которые касаются каждого, каких бы взглядов, в том числе политических, человек реально ни придерживался. Или, как он думает, что он придерживается. А вот реальные проблемы порождают недовольство». Но что в таком случае есть политика, если не концентрированное изложение вариантов решения острых социально-политических проблем? И, если эти проблемы лежат в основе внутрироссийских конфликтов, какой смысл в том, что сподвижников Навального сегодня арестовывают за «нарушение санитарно-эпидемиологического режима»? Чего стоят в таком случае путинские инвективы в адрес цифровых корпораций, которые, по его словам, конкурируют с государством по своей влиятельности? Ведь эти корпорации ничуть не оспаривают права государства улучшать жизнь граждан. Они подрывают монополию авторитарного государства на распространение информации.

Впрочем, думаю, что поиск хоть какой-нибудь логики в действиях российской власти — занятие бессмысленное. Президентские спичрайтеры как смогли исполнили задание по написанию речи, которая должна продемонстрировать Путина как мирового мыслителя. Силовики тоже как могут выполняют указание тащить и не пущать. И конечно, их никак не заботит то, что их действия делают бессмысленной работу спичрайтеров…

Фото kremlin.ru по лицензии Creative Commons Attribution 4.0

Один из ответов на вопрос, что будет, если Америка ослабнет или отдалится от Европы, звучал так: Европа сблизится с Россией. Она сделает это, во-первых, потому, что только так сможет противостоять давлению или притяжению Китая. Во-вторых, потому, что отпавшую или сникшую Америку придется кем-то заменить. А Россия – давний и самый европейский по культуре сосед Европы, более близкий не только чем Китай, но и арабский или турецкий восток.

Этот ответ принимал за данность политическую реальность второй половины XX и начала XXI века, когда Европа сначала прислонялась к двум полюсам биполярного мира, а затем к полюсу-победителю в виде США.

Вдобавок многие считали, что, оставшись без внешнего если не надзирателя, то хотя бы контролера, европейские национализмы разбухнут и снова станут конфликтовать друг с другом. Необходимость для Европы опереться на что-то вне себя, на что-то большее, чем она сама, дефицит самостоятельной устойчивости принимался как что-то само собой разумеющееся.

И вот условия этой задачи, которая еще недавно выглядела гипотетической, внезапно оказались выполненными. Избрание Трампа, его политический национализм и презрение к Европе как к хитрому союзнику-иждивенцу, его евро- и НАТО-скептицизм, поддержка брекзита и односторонний выход из ценных для Европы соглашений вроде договора по климату и иранской ядерной сделки развели Европу и США.

Пандемия и поведение Трампа во время выборов 2020 года довершили дело. Эпидемическая ситуация в США – худшая в мире и никак не тянет на образец. А новые ограничения на передвижение между сторонами океана окончательно заставили Европу выйти из-под американского лидерства – по крайней мере до лучших времен.

Все это совпало с историческим моментом, когда Китай вырос до масштабов второй державы мира и претендует на первенство – хотя в несколько иной форме, чем США: в форме «будьте с нами», но без «будьте, как мы». Одновременно Китай оказался невольной причиной глобального пандемического кризиса, который еще больше отдалил Европу от Америки.

Однако ни расхождение с Америкой, ни выросший до угрожающих размеров Китай не привели к сближению Европы и России. Неожиданным образом глобальный кризис, вызванный пандемией, оказался временем, когда Европа вопреки ожиданиям не стала теснее прижиматься к сильному или искать срочную замену отдалившейся и скомпрометировавшей себя Америке. Напротив, Европа проявила свою отдельность, особость, показала себя не как филиал большого Запада или большой Евразии, а как вполне самостоятельный и самодостаточный регион мира.

Оформилось и выявилось то, что Иван Крастев назвал «европейским одиночеством». И это европейское одиночество вопреки ожиданиям многих не включает в себя Россию.

Пандемия оказалась первым более чем за столетие кризисом, в котором США не присутствовали как глобальный лидер. И даже как лидер свободного капиталистического мира. Они не вели за собой Европу, не подавали пример и не были арбитром в европейских делах.

Предпосылки для этого создала эгоистическая, антиевропейская позиция Трампа. Но даже если бы США выступили с претензией на роль лидера и арбитра, Европа изумленно отвергла бы такое предложение. Картины, которые европейцы видят в США, ужасают. Самая богатая страна мира, которая тратит на медицину 17% своего умопомрачительного ВВП, то есть больше, чем бюджеты многих богатых стран Старого Света, справляется с ситуацией хуже, чем любая из них.

Подобно США, Россия подошла к эпидемическому году, заранее максимально отдалившись от Европы. Однако отсутствие кризисной смычки между Россией и Европой объясняется не только этим.

Мы видим, что пандемия – это время самодостаточностей. Континентальное соседство, общая граница и даже более дружелюбные, чем сейчас, отношения все равно не стали бы достаточной предпосылкой для кризисного объединения. Разделяют не только океан или политика, разделяют самодостаточности.

Пандемийный мир разбрелся не только по национальным квартирам, но и по кондоминиумам самодостаточностей. Кризис в очередной раз выявил, что европейский кондоминиум не включает в себя Россию, а Россия самодостаточна без Европы. И это было бы так даже при более ровных отношениях и более прозападном правительстве в Кремле.

В пандемию Россия и Европа не конкурируют и не враждуют, разве что, как все на начальном этапе, за поставки еще дефицитных ИВЛ. Россия и Европа просто существовали и продолжают существовать параллельно, идут отдельными, не синхронными курсами. Они каждый в свое время вводили и снимали карантин, по-разному открывали и закрывали границы, отдельно разрабатывали, испытывали и регистрировали свои вакцины и проводят параллельные кампании вакцинации.

Первоначальные громкие попытки России – вроде помощи Италии в марте – выстроить союз с Европой против коронавируса, наподобие других предложенных (но не принятых) союзов против общего зла в виде терроризма или ИГИЛ, не имели развития.

Сама борьба с пандемией развивается в России и Европе по-разному. Европа после некоторых колебаний выбрала мягкий вариант жесткого китайского сценария борьбы – видимо, под впечатлением от провала своего бывшего лидера – США. Отколовшаяся поначалу Швеция была быстро пристыжена и поставлена на место.

Россия, как и весь мир, тоже сначала пыталась копировать китайский путь, но вскоре от него отказалась. Теперь, когда Европа заходит на третий полный локдаун с комендантским часом и разорванными перемещениями между регионами, Россия без малейшего оттенка официального ковид-диссидентства, в стиле Трампа или Лукашенко, идет средним путем. Акцент сделан на умеренные меры индивидуальной защиты, подкрепление умеренными санкциями и мобилизацию чрезвычайных возможностей системы здравоохранения без повторных локдаунов, с открытыми театрами и ресторанами.

Эта самодостаточность подкреплена тем, что российское государство оказалось, возможно, менее щедрым в кеше, но не худшим, чем Европа, партнером и защитником граждан в период эпидемии. Если бы ситуация в России развивалась по американскому сценарию, настроения, толкающие Россию в сторону ностальгии по слиянию с Европой, были бы сильнее.

Странами, которые попытались держать границы с Россией открытыми, оказались такие же неевропейские европейцы, как она сама, – Турция и Великобритания. Британия, однако, вынуждена была закрыться, отказавшись до этого от среднего пути и на деле доказав свою принадлежность к европейскому кондоминиуму.

То, что политическая ориентация правительства не связана напрямую с включением в границы европейского одиночества, показывает случай Украины, которая, несмотря на европейский выбор, осталась за пределами европейского кондоминиума и, разумеется, за пределами российского. Двойное одиночество Украины видно и в вопросах свободы перемещения и вакцинации. О вакцинировании украинцев не позаботился ни один из самодостаточных соседей.

Европейский кондоминиум или, если угодно, самодостаточный бабл оказался построенным на нескольких принципах, которые раньше были плохо заметны за туманом глобализации. С одной стороны, пандемия показала, что национальные государства в Европе не исчезли – это они вводят карантины, платят компенсации и вакцинируют. С другой стороны, после первой неразберихи быстро стало ясно, что по отдельности европейские государства больше не могут быть пространствами самодостаточности. Поэтому пандемический бабл выстроили именно в масштабе ЕС.

В результате, несмотря на кажущееся ослабление ЕС, мы наблюдаем рост требований европейцев к общеевропейскому сотрудничеству. Это прямое следствие пережитых дней европейского одиночества. Этот опыт кризисного одиночества не включал в себя Россию и будет формировать дальнейшие представления Европы о собственных границах и устойчивости. 

Материал подготовлен в рамках проекта «Россия – ЕС: развивая диалог», реализуемого при поддержке Представительства ЕС в России

Борис Акунин

В ноябре газета «Паризьен» сообщила, что УЕФА обдумывает план «Б» для проведения чемпионата Европы. Если коронавирус не оставит Старый континент в покое, турнир могут организовать в одной стране, и среди кандидатов есть Россия, писали журналисты.

Россияне, как утверждали французы, даже выразили готовность принять ЧЕ у себя. Тем не менее УЕФА в то же время сообщал, что «сейчас делает ставку на проведение чемпионата с участием болельщиков во всех 12 местах». Что говорят о его возможном переносе за нашей восточной границей?

Стадионы готовы, но…

Россия после проведения чемпионата мира не может пожаловаться на футбольную инфраструктуру. У россиян есть современные объекты в Москве, Казани, Самаре, Сочи. Так что стадионы — не проблема. «Действительно, со стадионами, аэропортами или гостиницами никаких проблем нет, все осталось от ЧМ. Некоторое время назад у нас велись дискуссии на тему ЧЕ-2020, но никто не отнесся к ним всерьез. Никакого подтверждения мы не получили», — рассказал нам российский журналист Севастиан Терлецкий.

Репортер «Известий» добавляет: «Слухи появились, видимо, потому, что у нас недавно проводился международный турнир, мы готовы принимать крупные соревнования. Сомневаюсь, однако, что ЧЕ пройдет у нас. В последнее время о нашей стране говорят не очень хорошо из-за санкций, введенных за применение допинга».

Речь идет о решении Спортивного арбитражного суда в Лозанне, который смягчил меры, введенные ВАДА. Российские спортсмены не смогут выступить под национальным флагом на Олимпиаде в Токио и Пекине, а также на чемпионате мира по футболу в Катаре.

ЧЕ-2020 в любом случае пройдет в России

Даже если ЧЕ пройдет, как изначально планировалось, в 12 странах, он в любом случае доберется до наших соседей. Одним из городов-хозяев должен стать Санкт-Петербург с построенным за 1 миллиард долларов стадионом на Крестовском острове.

«Если слишком рано говорить о том, изменится ли что-нибудь в этом плане. Думаю, ключевые решения УЕФА примет только в марте. В первую очередь все будет зависеть от ситуации с коронавирусом. Петербург имеет большой опыт в организации важных матчей, но в Англии, Германии и Франции тоже есть объекты, готовые принять дополнительные игры», — объясняет Антон Лисин, бывший руководитель пресс-службы оргкомитета «Россия 2018».

Интересно, что другим претендентом на организацию чемпионата пресса называет Великобританию, которая 10 лет назад боролась с Россией за право на проведение ЧМ-2018. Тогда британцы потерпели поражение. Позднее в Объединенном Королевстве звучали даже призывы бойкотировать турнир в связи с покушением на экс-полковника ГРУ Сергея Скрипаля.

Я уже играл в России, но мне быстро пришлось «ехать домой»

Что о возможном проведении ЧЕ в России говорят польские футболисты, выступающие в Российской премьер-лиге? «Я вообще об этом не слышал. У нас в клубе эту тему не обсуждали. Однажды я уже играл в России, в Москве на большом турнире. Так что я вроде бы был дома, но очень быстро мне пришлось… ехать домой (сборная Польши не попала в плей-офф ЧМ-2018, — прим.пер.). Так что я не придаю особого значения слухам, — говорит защитник московского „Локомотива" Мачей Рыбус (Maciej Rybus). — Самое главное, чтобы чемпионат вообще состоялся, не важно, где. Мне, честно говоря, не очень нравится идея проведения игр по всей Европе. Думаю, оптимально было бы иметь одного хозяина турнира, или двух, как в 2000, 2008 и 2012 годах».

Комментарии читателей

JurekIzrael

Мир рушится: чемпионат Европы в Азии!

Ok

Почему нет. Из Польши близко, общий язык найти можно и девочки красивые:)

Globetrotter

Болельщики всего мира были восхищены тем, как Россия организовала чемпионат мира, хотя в некоторых странах (например, в Англии) пугали, призывая туда не ехать.

Kibic

Россия славится тем, что пичкает своих спортсменов допингом. Как можно предлагать проводить в такой стране очередной турнир…

Lala

А что ты скажешь о норвежских спортсменах, якобы страдающих астмой? Ты уже забыл историю с пробами американских легкоатлетов, которые «случайно» уничтожила уборщица? Другие спортсмены тоже используют допинг, только их не поймали.

Pol

Мы видим, что можно нарушать права человека, а УЕФА будет закрывать на это глаза, ведь Путин раздаст взятки, и все ок. Этот чемпионат нужно бойкотировать.

Rzeszow

Не примешивайте к спорту политику.

Francuz

Спорт — это политика, а политика — спорт. Создавать благоприятную конъюнктуру для российского молоха — это скандал.

Jaca

Какая разница, где, главное — в одной стране! ЧЕ, распределенный по нескольким государствам, финальный этап ЧМ с увеличенным количеством участников, Лига наций, раздутые клубные кубки — все эти глупые идеи УЕФА и ФИФА уничтожают прелесть футбола и его традиции.

В мае 1977 года, больше сорока лет назад, в Женеве проходила встреча глав внешнеполитических ведомств США и СССР. По завершении которой госсекретарь Сайрус Вэнс сообщил журналистам, что сторонам удалось существенно сузить сферу разногласий. А вот советский министр иностранных дел Андрей Андреевич Громыко с обычной кислой миной на лице поведал, что основные различия в подходах сохраняются и что США продолжают свои попытки добиться односторонних преимуществ. После чего репортерам, не без иронии замечал Строуб Тэлботт, в ту пору работавший в журнале «Тайм», оставалось лишь гадать, провели ли советский министр и американский госсекретарь последние три дня на одной и той же встрече.

Аналогичный вопрос возникает при чтении кремлевского и белодомовского вариантов состоявшегося 26 января телефонного разговора президентов Байдена и Путина. Единственное, что в этих сообщениях совпадает, так это то, что руководители США и России договорились продлить действие Договора СНВ до 5 февраля – срока его истечения. Мир может вздохнуть с облегчением – удастся сохранить последнее из действующих соглашений по контролю над ядерными вооружениями. Позиция предыдущей американской администрации, выдвигавшей условия, которые невозможно было удовлетворить (подключение к переговорам Китая, включение нестратегического ядерного оружия), не позволяла продлить этот договор. В результате человечество могло вновь, как в 1950-е и в 1960-е годы прошлого века, оказаться в ситуации, когда ядерные арсеналы противостоящих друг другу стран никак не ограничивались и не регулировались. То есть в ситуации, приведшей в конечном счете к Карибскому кризису. Теперь же по-прежнему будут сохраняться ограничения на количество носителей ядерного оружия (межконтинентальных ракет и стратегических бомбардировщиков) – до 700 единиц и до 1550 развернутых боеголовок. Кроме того, сохранится система взаимного информирования и верификации договора. То есть Россия и США будут обмениваться данными о ракетных пусках и состоянии ядерных арсеналов, проводить взаимные инспекции. Скорее всего, в самые ближайшие дни мы увидим, как российский парламент, известный своей придирчивостью по отношению к любым инициативам путинской администрации, проголосует за продление СНВ. А по американскому законодательству одобрение Сената не требуется.

Однако, увы, это, а еще выраженное намерение продолжить общение, являются единственными точками совпадения в российской и американской интерпретации прошедшего разговора. Так кремлевская пресс-служба поведала, что «обсуждены актуальные вопросы двусторонней и международной повестки дня. Рассмотрены возможности сотрудничества в борьбе с такой острой проблемой, как пандемия коронавируса, а также в других сферах, включая торгово-экономическую». Кроме того, «среди международных тем затрагивались односторонний выход США из Договора по открытому небу, проблематика сохранения Совместного всеобъемлющего плана действий по иранской ядерной программе, внутриукраинское урегулирование, а также российская инициатива о проведении саммита постоянных членов Совбеза ООН».

А вот Джен Псаки, пресс-секретарь американского президента, в ходе одного из первых своих брифингов сообщила нечто иное. Байден, по ее словам, выразил «решительную поддержку суверенитета Украины перед лицом ... продолжающейся агрессии России». Другие обсуждавшиеся вопросы включали «взлом SolarWinds» (речь о попытках проникновения в закрытые сети федеральных ведомств США, в которых обвиняют российских хакеров), сообщения о том, что Россия назначает награды за убийство американских солдат в Афганистане, вмешательство в выборы 2020 года, отравление Алексея Навального и обращение российских силовиков с мирными протестующими. И более того, «президент Байден ясно дал понять, что Соединенные Штаты будут твердо действовать в защиту своих национальных интересов в ответ на действия России, наносящие ущерб нам или нашим союзникам», говорится в заявлении Белого дома.

Понятны трудности работников кремлевской пресс-службы, которым строго запрещено упоминать имя Навального, как и обвинения, которые США предъявляют России. Очевидно, им надлежало составить сообщение таким образом, чтобы ни у одного из читателей не могло создаться впечатления, что на свете нашелся человек, способный заявить подобное непосредственно Путину. Тем не менее, это произошло. Американцы решили обойтись без дипломатической вежливости, характерной для первых контактов лидеров двух стран. Что не оставляет сомнений – Москва и Вашингтон вернулись к взаимоотношениям прямой конфронтации, которые, предсказывает The New York Times, будут характеризоваться «глубокой враждебностью».

Нет сомнений, что нам предстоит крайне неприятный период, когда сторонам придется определяться с тем, до каких границ будет распространяться эта взаимная враждебность. Вполне вероятно введение новых санкций, которые могут оказаться весьма чувствительными для российской экономики. Кремль, как водится, сконцентрируется на «бомбежке Воронежа», ужесточении репрессий против оппозиции, в которую будут записывать все большее количество людей. Полагаю, что в конце концов зона взаимодействия примет форму мирного сосуществования. Этот термин уже был употреблен независимыми исследователями, которым было поручено выработать предложения по стратегии НАТО на предстоящее десятилетие. Отечественные дипломаты пока что отвергают мирное сосуществование, видя в нем возвращение в конфронтационное прошлое. Однако, подозреваю, что довольно скоро эта модель взаимоотношений станет единственно возможной. Она фактически предполагает взаимодействие по одной-единственной теме – как избежать взаимного уничтожения.

И сейчас самое время задуматься о содержании российско-американских переговоров о контроле над ядерным оружием. Пока что область согласия здесь исчерпывается готовностью продлить Договор по СНВ. В отсутствии других тем, где согласие возможно в принципе, неизбежно возникает вопрос, куда дальше двигаться в области ядерного разоружения. Можно вернуться к отвергнутому Кремлем предложению администрации Обамы о сокращении стратегических вооружений на треть – до 1000 боеголовок. Можно подумать о возрождении в том или ином виде Договора о ракетах средней и меньшей дальности. Наконец, можно хотя бы на уровне концепций начать прорабатывать вопрос о контроле над тактическим ядерным оружием. Пока что предложения на сей счет встречают резкие возражения со стороны Кремля, для которого именно ядерное оружие представляет собой единственный козырь во взаимоотношениях с Западом (при отсутствии ресурсов, которыми обладал СССР: союзников, многочисленного населения, промышленности, способной к массированному выпуску обычных вооружений). При этом свои возражения российские представители явно черпали из загашников 1970-х и 1980-х годов, вроде ведущего в тупик требования учитывать средства передового базирования (самолетов, развернутых в Западной Европе и на авианосцах). В 1974-м Леонид Брежнев устроил скандал сподвижникам по Политбюро и заставил снять с обсуждения средства передового базирования. Таким же путем придется идти и теперь. По мере того, как будет нарастать гонка вооружений, Москва будет обречена делать какие-то шаги навстречу. Глядишь, так мирно и просуществуем до перемен в международном климате… 


Фото kremlin.ru и скриншот видео commons.wikimedia.org/Ogg Theora/Vorbis video file по лицензии Creative Commons Attribution 4.0

Владимир Путин, наверное, не знает, что такое мем. Поэтому он, скорее всего, находится в счастливом неведении насчет тысяч и тысяч мемов, которые за время существования социальных сетей породили его публичные высказывания. «План Путина», стерхи, амфоры… Теперь вот фильм про «дворец в Геленджике» — самое популярное неразвлекательное видео на русском языке за всю историю YouTube — стал сюжетом многочисленных, как сказал бы президент, «монтажей».

На онлайн-встрече по случаю Дня российского студенчества Путин дал пространное и неубедительное объяснение по поводу фильма о поместье в Геленджике, снятого ФБК Алексея Навального. Причем то, как долго, запутанно и не по существу дела он отвечал, лишь убеждает в правоте авторов видео. Например, Путин настаивает, что ни ему, ни его близким «дворец» не принадлежит. Но ведь Навальный почти два часа доказывает именно это — формально поместье находится в собственности подставных лиц. Они «держат» его в интересах президента. То есть ответ оказался вовсе не ответом. Как и рассказ про «компиляцию» или «монтаж» его фото в бассейне.

Путин, судя по довольной усмешке, остался доволен собой и своими объяснениями: «Ловко я подколол этого “персонажа”!» И царедворцы, наверняка, тут же поспешили заверить: «Владимир Владимирович, вы, как всегда, в десятку попали!» А что еще говорить людям, которые заранее проинструктировали участника встречи спросить Путина про сюжет, появившийся на «видеохостинге YouTube»? Ни один человек в возрасте до 35, а то и до пятидесяти, такое словосочетание не употребит. Скажет просто «на ютьюбе» — и все. А про фото Путина в бассейне — «фотошоп», а не «монтаж», как выразился президент. Кстати, авторы видео и не скрывали, что это «фотошоп». Но Путин этого не понял. Почему?

А вот почему. Из «видеохостинга» торчат уши чиновников администрации со Старой площади, выходцев из ФСБ, МВД, прокуратуры. Это у них из документа в документ до сих пор кочует «всемирная сеть “Интернет”». Это их стиль — стараться выглядеть технологичными и современными, не отстающими от трендов и каждый раз представать перед публикой именно что отсталыми бюрократами, живущими в отрыве от жизни, как минимум жизни больших российских городов.

В этом смысле самым показательным было начало ответа Путина на вопрос о фильме Навального: мол, смотреть весь сюжет времени не было, поэтому он «пролистал видеоподборки», которые ему «принесли помощники». При этом президент сделал характерный жест рукой, как если бы он переворачивал страницы книги. Если это правда, то я не представляю себе, как можно «принести» видео, да еще в форме некоей таинственной «подборки». Проще даже вообразить себе невообразимое — Дмитрия Пескова, вбегающего в кабинет Путина с айфоном в руке: «Владимир Владимирович! Прикиньте, что отмочил этот Нава…, простите, “берлинский пациент”!» Возникает серьезное подозрение: кажется, слухи о том, что Путин вообще не пользуется интернетом из соображений безопасности и всю информацию получает только, как говорится, на «бумажных носителях», верны.

Я, кстати, верю, что сюжет ФБК Путин на самом деле не видел. Просто не представляю себе, кто рискнул бы убедить его потратить почти два часа на просмотр и после этого не уехал бы работать в посольстве России в Нджамене (Республика Чад) — и это в лучшем случае. Это в администрации президента федеративной республики не наказывают гонцов, а при дворе абсолютного монарха — могут. Если бы на Старой площади действительно располагалась бы администрация президента, а не министерство двора, то много чего не было бы — языческого страха перед именем Навального, бессмысленных избиений и посадок, превращения МИД России в театр сатиры имени Молотова, мозаик с Путиным и Шойгу в храме. Но все это есть. А это значит, что «помощники» принесли «подборку» с цитатами из фильма — такими, которые не обрушат гнева на их головы и не заставят Путина задуматься о том, что эвфемистически называется «кадровыми решениями». «Навальный вновь откопал старую историю 2010 года и добавил пару новых фактов» — так, похоже, и доложили. Как бы правда. Но не вся.

И человек, который, похоже, совсем не знает, как за последние десять-пятнадцать лет изменилась благодаря соцсетям и смартфонам жизнь среднего российского горожанина, выдал городу и миру ответ, который ярко продемонстрировал: Путин и его окружение живут в другом времени, другой социальной среде с другой иерархией ценностей. В этой вселенной очень важно, сколько «вертушек» правительственной связи у тебя на столе и есть ли среди них АТС-1, полагается ли тебе «персоналка» или же приходится пользоваться «разъездным» водителем, летишь ли ты «бортом номер один» или на самолете сопровождения. И геленджикский дворец, кто бы ни был его владельцем, — образ мечты человека из этого мира, статус-символ неумолимо уходящей эпохи поздних советов и ранних девяностых. И вот это «времени не было смотреть» — тоже из глубин российской истории и традиционного политического сознания. Правитель всегда занят важными делами вселенской значимости, ему некогда отчитываться, незачем участвовать в телевизионных дебатах, не с кем поговорить, кроме Ганди или Черчилля. Путин живет в этой стране. Алексей Навальный и многие тысячи тех, кто вышел на улицы 23 января, живут, любят, ссорятся, мирятся, дружат, делают карьеры и строят семьи — в другой. Той, где вся нужная и ненужная информация помещается в маленькой пластиковой коробочке, где поклонник Маркузе из Иркутска может в любой момент поспорить с любителем Шпенглера из Риги, где до любого путешествия — пара кликов, были бы деньги и виза. У этой жизни масса недостатков, она несет в себе не только преимущества, но и угрозы, в ней иные приоритеты и система ценностей. Самое главное — она совершенно прозрачна. Во вселенной Навального почти ничего нельзя скрыть. Дмитрий Песков, возможно, понимает, что никто не поверит его объяснениям про «одного или нескольких бизнесменов», владеющих дворцом, который почему-то охраняет ФСО. Но у него нет выбора. Как больше нет его и у человека, от имени которого выступает пресс-секретарь и которому его сотрудники готовят «видеоподборки».

В середине января вступили в силу положения нового закона Украины «Об обеспечении функционирования украинского языка как государственного». Они обязывают предприятия сферы обслуживания – магазины, кафе, транспорт и так далее – работать на государственном языке – украинском. Покупатели и клиенты могут говорить на удобном им языке и попросить перейти на него поставщика услуг и товаров.

Уже в первые дни созданный тем же законом офис уполномоченного по защите государственного языка был завален жалобами на нарушения, а в украинском обществе заполыхали дискуссии о новых правилах. Пока сторонники украинизации приветствовали приход царства справедливости, скептики строили прогнозы о грядущих притеснениях и репрессиях. Как всегда, поляризация мнений и взаимные оскорбления нагрели атмосферу до такой степени, что лютые крещенские морозы прошли почти незамеченными.

Языковой алгоритм

В украинских страстях вокруг языка (так же, как и вокруг исторического прошлого) нетрудно заметить определенный алгоритм. Языковая проблема привлекает политиков в период выборов – особенно президентских. Это было хорошо заметно в 1994 и 1999 годах, в определенной степени – в 2004 и 2009-м и, конечно же, в 2019 году, когда один из главных кандидатов соединил язык с армией и верой. Разве что на внеочередных выборах 2014 года трогать тему языка поостереглись, учитывая, что триггером для «русской весны» стала отмена закона 2012 года о статусе региональных языков.

Еще одна составляющая этого алгоритма состоит в том, что вспышки политических страстей вокруг языковой проблемы с завидным постоянством совпадают с куда более прозаическими событиями: повышением коммунальных тарифов, цен и другими «мелкими неприятностями». Вот и сейчас, в январе 2021 года, протесты против резкого повышения коммунальных платежей, уже названного «тарифным геноцидом», несколько поблекли в какофонии языковых споров.

При этом едва ли не главная особенность украинской «языковой проблемы» – помимо того, что это карта в рукаве у политиков – стабильно низкий уровень интереса большей части граждан к тому, кто и где должен говорить на государственном. Даже при очень сильном желании трудно найти соцопрос, где язык вошел хотя бы в первую десятку волнующих украинцев вопросов. Зато туда стабильно входят: война на востоке страны, коррупция, низкие доходы и высокие тарифы, рост цен, качество медицины, социальное расслоение.

В сентябре 2020 года проблему развития украинского языка первоочередной считали 20% опрошенных (опрос фонда «Демократические инициативы» и центра им. Разумкова); 44% назвали ее важной, но не самой актуальной, 33% – второстепенной.

Правда, по результатам этого же опроса, как и других подобных, нетрудно заметить, как четко «языковая проблема» обозначает региональные различия. На западе страны, где украинский давно и тотально доминирует во всех сферах жизни, его развитие считают первоочередной проблемой 44% опрошенных, на востоке – 4%. При этом 76% респондентов на западе Украины отвечают, что права русскоязычных граждан не нарушаются. А на востоке то, что они нарушаются постоянно, говорит 21% опрошенных, а «в отдельных случаях» – еще 40%.

В целом для Украины характерен функциональный билингвизм и даже полилингвизм: в быту, в повседневности подавляющее большинство может объясняться и на украинском, и на русском. Ситуации, когда собеседники общаются друг с другом и на русском, и на украинском или переходят с языка на язык, являются нормой.

По опросу Киевского международного института социологии (2019), преимущественно на украинском или только на украинском с близкими родственниками общаются 46% респондентов. Только на украинском – 32%. Преимущественно или только на русском – 28%, а на обоих языках – 25%.

Стоит вспомнить и о западных областях, где в языковое меню добавляются румынский (Буковина), венгерский (Закарпатье) и польский (Галиция). О распространенности суржика, на котором изъясняются даже политики и госслужащие высшего эшелона, можно даже не упоминать. Исторически языком межнационального общения был русский – этот статус сохраняется за ним до сих пор. Правда, в языковом законе 2019 года поставлена стратегическая задача сделать таким языком украинский.

Это многоязычие никак не подрывает статус украинского языка. И соцопросы, и многочисленные исследования показывают, что в украинском обществе на эту тему давно сложился консенсус. По результатам уже упомянутого опроса (сентябрь 2020), 79% респондентов считают, что все граждане Украины должны владеть государственным языком. Таких большинство даже в самой русскоязычной, восточной части страны (65%).

Почти столько же (77%) высказываются за то, чтобы большинство школьных предметов преподавалось на украинском. Еще в начале 1990-х государство поставило задачу: доля школьников, обучающихся на украинском, должна быть не меньше, чем доля украинцев в населении (78% по переписи 2001 года). Уже к 2012 году на украинском училось 82% школьников, а в 2019/20 учебном году – 92%.

Зато удельный вес учащихся на русском языке (а он фактически и есть главный объект вытеснения) быстро падает. По данным Украинского института политики, которые совпадают с данными правительственного Института образовательной аналитики, после потери Крыма и утраты контроля над частью Донбасса количество учащихся на русском языке упало почти в два раза – вместе с этими территориями ушло более шестисот русскоязычных школ.

После принятия Закона об образовании в 2017 году количество русскоязычных школ еще уменьшилось – с 581 до 125, а количество учеников в русскоязычных школах и классах снизилось с 356 тысяч (2017) до 281 тысячи (2019).

Не вызвало протестов и введение языковых квот на телеканалах (не менее 75% вещания на украинском для общенациональных и 60% для местных) в 2016–2017 годах. По данным недавнего госмониторинга, все 28 общенациональных каналов перевыполняют эти квоты. А если речь идет о выпусках новостей, то в большинстве случаев объем вещания на украинском достигает 100%.

Консенсус и усталость

В целом ситуацию можно описать так: «языковая проблема» украинцев волнует мало и просто отсутствует в коллективном сознании. Не только потому, что есть масса других, более актуальных проблем, но и потому, что в повседневной жизни царит билингвизм, а в некоторых регионах – многоязычие. Можно уверенно говорить, что в украинском обществе есть консенсус относительно статуса украинского языка как государственного и признания региональных особенностей функционирования русского и некоторых других региональных языков.

Тем не менее в привычной для Украины общественно-политической какофонии периодически возникает резкий свист, на который сбегаются комментаторы, эксперты, «эксперты» и особо сознательные граждане. Источник и природу этого звука обнаружить легко: свистит пар, выпускаемый умелой рукой – той самой, которая качает колыбель популизма.

Свистящий паровоз тем не менее не двигается. Он стоит на запасном пути, пассажиры поезда испытывают разнообразные лишения и периодически раскачивают вагон, чтобы создать хотя бы иллюзию движения. Языковый вопрос такую иллюзию создает, ведь официальные отчеты выглядят бодро, в них успехи украинизации очевидны.

Впрочем, пассажиры начинают уставать. В апреле – июне 2020 года Киевский международный институт социологии поинтересовался мнением украинцев о языковом законе. На вопрос, как изменилось положение украинского языка, почти 38% сообщили, что его стало «больше» и «существенно больше»; 52% сказали, что ничего не изменилось. К ним можно добавить еще 5% затруднившихся ответить. О том, что украинского стало «меньше» и «существенно меньше», сообщили 4% – следует полагать, что именно такая часть граждан обеспокоена состоянием дел с государственным языком.

Законы последних лет, имеющие отношение к «проблеме» (или создающие ее?), содержат, согласно выводам Венецианской комиссии, дискриминационные положения. Закон об образовании установил систему неравноправия между государственным языком и языками национальных меньшинств. Те языки, которые одновременно являются официальными языками Евросоюза, получили больше прав. Те, что нет, – меньше. К последним относится и русский. При этом обучение на языках всех национальных меньшинств закон ограничил начальной школой. Дальше – только на украинском. Хотите не на украинском – создавайте отдельные классы.

В результате Украина получила коллективный демарш со стороны Венгрии, Румынии, Болгарии, Греции, Молдавии. Даже специальные переговоры и принятие в 2020 году закона «О среднем образовании», в котором дискриминационные нормы сглажены, пока лишь слегка уменьшили напряжение в отношениях с соседями на западе.

Вступивший на днях в силу закон «Об обеспечении функционирования украинского языка как государственного» тоже раскритиковали как дискриминационный и Венецианская комиссия, и самая уважаемая украинская правозащитная организация – Харьковская правозащитная группа. Но Конституционный суд Украины проигнорировал замечания Венецианской комиссии, когда рассматривал Закон об образовании 2017 года. Так что можно предположить, что и нынешний закон о языке, несмотря на депутатский запрос, не вызовет у судей возражений.

Политический ресурс, связанный с языковой темой, почти исчерпан – украинскому давно ничто не угрожает, он доминирует во всех сферах компетенции государства и зримо присутствует в повседневности. Провалившаяся избирательная кампания Петра Порошенко, начертавшего на своих знаменах лозунг языка, наглядно это подтвердила.

Но из-за этого возникает соблазн расширить ресурс – например, заняться языковым регулированием тех сфер, где компетенция государства ограничена – торговли, бизнеса, развлечений, частной издательской деятельности. Область манипуляций быстро перемещается от защиты украинского к теме неравенства других языков, где реальные и воображаемые элементы дискриминации используются и местными политиками, и соседними странами.

Защитники и охранители украинского языка как государственного ломятся в открытую дверь. То ли в азарте, то ли преднамеренно, то ли по обеим причинам сразу они переступают тонкую линию, за которой защита одного языка переходит в дискриминацию других. В феврале 2014 года украинские парламентарии отменили закон о статусе региональных языков, хотя к тому времени украинцы еще не успели им воспользоваться. Зато фактом отмены воспользовались другие. Хотя инициаторы отмены в сопроводительной записке к решению указывали самые благие пожелания: «Принятие законопроекта уменьшит социальное напряжение в обществе и сделает невозможными необоснованные затраты государственного и местных бюджетов». Рильке был прав: «Если изгнать чертей, то и ангелы дадут деру».

В минувший понедельник президент России решил перехватить новостную повестку у сидящего в «Матросской тишине» Алексея Навального. Вообще-то Владимиру Путину не свойственно так быстро реагировать на негативные события. А тут и про кино «Дворец» высказался, и про субботние акции протеста. Впрочем, если вы ждали от главы государства каких-то откровений или громких сенсационных заявлений, то вы будете разочарованы — обычное вялое пережевывание набивших оскомину тезисов.

В день студента Владимир Владимирович решил пообщаться с подрастающим поколением. Видимо, чтобы продемонстрировать стране, что еще не вся молодежь свалила к Навальному. Есть и те, кому интересен глава российского государства. Общались, разумеется, в режиме видеоконференции. Ну, то есть по интернету, которым, как известно, Владимир Путин не слишком увлекается. Президент сказал немало лестных слов в адрес своих собеседников, пожелал им всяческих успехов, призвал не упускать возможностей онлайн обучения. Студенты рассказали ему о проблемах с трудоустройством, нехватке кампусов, тесноте общежитий. Словом, все протекало достаточно плавно, пока слово не получил студент-нефтяник из Уфы Данил Чемезов. Тот про общежития ничего говорить не стал, а сразу спросил про дворец в Геленджике. Владимир Путин не растерялся, не стал хвататься руками за голову, не полез под стол, а прямо ответил, что ни он сам, ни его родственники к этому объекту никакого отношения не имеют. «Я не смотрел этот фильм из-за отсутствия времени. Но листал видеоподборки. Ничего из того, что там указано в моей собственности, ни мне, ни моим близким родственникам не принадлежит и никогда не принадлежало». Далее президент специально подчеркнул, что фрагмент видео, где он изображен плавающим в бассейне, смонтирован с помощью кадров, сделанных несколько лет назад на Енисее. «Это просто компиляция, монтаж. Выражаясь языком одного из известных персонажей, “Скучно, девочки”».

Ну, не знаю. Мне, честно говоря, совсем не скучно было смотреть фильм «Дворец». Но одна формулировка из этой путинской реплики меня немало удивила. Я, признаться, не очень понимаю, что в действительности означает словосочетание «листал видеоподборки». Помощники нарезали ему фильм на отдельные, наиболее важные, с их точки зрения, фрагменты? Или речь буквально о скриншотах, сшитых в буклет? То есть Путину из фильма Навального сделали такой специальный подарочный альбом. Велик, конечно, соблазн назвать его «дембельским», но до этого дело все же пока не дошло.

Кстати, цитированием Ильфа и Петрова Владимир Путин увлекается давно. Ровно этими же словами несколько лет назад он прокомментировал бомбардировку американцами сирийских военных объектов.

Про митинги спросила уже первокурсница из Казани Софья Морозова. По поводу прошедшей в минувшую субботу всероссийской акции протеста президент России высказался следующим образом: «Все имеют право выражать свое мнение, не выходя за рамки закона. В противном случае это опасно и приводит к раскачке общества, от которой страдают все… Никто не должен прибегать к несогласованным акциям, стараясь защитить какие-то свои амбициозные задачи и цели, особенно в сфере политики… Недопустимо вовлекать несовершеннолетних в протесты. Так поступают террористы, которые впереди себя гонят женщин и детей. Здесь немножко как бы фокус смещается, но по сути это то же самое».

Тут комментировать особенно нечего. Навальнисты-террористы, прямо скажем, крайне слабый полемический ход и весьма, кстати, рискованный. Потому что весь мир знает, что главным террористом на наших бескрайних просторах как раз является государство, которое совсем недавно пыталось избавиться от лидера оппозиции с помощью боевого нервно-паралитического вещества, а, когда тот по счастливому стечению обстоятельств выжил, закрыло его в тюрьму при первом удобном случае.

Впрочем, информационная повестка дня, связанная с именем Владимира Путина, на этом не была исчерпана. Владимир Владимирович решил напомнить местному населению, кто в доме хозяин и в чем его главные функции. Во второй половине дня появилось сообщение о том, что Владимир Путин «рекомендовал» Госдуме уже в ходе весенней сессии озаботиться выработкой законопроекта, который «не допускал бы отождествления действий СССР с агрессией нацистской Германии во время Второй мировой войны».

Я, кстати, не уверен, что с конституционной точки зрения глава исполнительной власти может что-то такое «рекомендовать» власти законодательной. Президент обладает правом законотворческой инициативы, но и только. Что же касается вышеприведенной формулировки, то она мне представляется совершенно антиконституционный, нарушающей принцип разделения властей. Спасибо, что не «потребовал». Что же касается содержания этой рекомендации, то тут лучше подождать законопроекта. Тогда уж поглумимся на славу.     


Фото и скриншот видео kremlin.ru по лицензии Creative Commons Attribution 4.0

Крик петуха — почему добро победит зло

Мы в финале античной драмы.

Политика — не только конкуренция разных вариантов развития страны или, как думают многие, соревнование честолюбивых негодяев. Это всегда битва Добра со Злом. Именно за Добро — правду, гуманизм, справедливость — люди выходят на митинги и баррикады, ради этого они идут голосовать и работают волонтерами. Никто не жертвует жизнью ради снижения налогов или изменения учетной ставки ЦБ — лишь за победу Света над Тьмой.

Но обычно Добро и Зло не с одной стороны, а с обеих. А значит, с обеих сторон есть своя правота. За Трампом, например, как бы ни был он неприятен лично мне, правота простых парней Среднего Запада, искренне убежденных в том, что они и есть Америка.

А вот нам проще. С той стороны — со стороны Путина — Добра нет вообще. Это абсолютное Зло. Нет, не по масштабам насилия, до Сталина или Гитлера пока еще как до небес. Но это тотальная ложь, лицемерие, презрение к людям. Это уничтожение страны, превращение ее в личную вотчину, это курс на войну. Это архаика, мракобесие и смерть.

С противоположной стороны всякое. Есть герои, но есть и борьба честолюбий, и отставленные до поры конфликты, и противоречия, которые потом дадут о себе знать. Многие из тех, кто сейчас за Навального — я в частности, — потом, когда и если он станет президентом, будут в оппозиции к нему. Никогда, например, не соглашусь с его оценками некоторых людей и событий. Но пусть он сначала станет президентом, пока не стал — я за него. При этой власти у страны нет будущего, и так случилось, что из ныне живущих граждан России альтернативой Путину является только Навальный, нравится он кому-то или нет.

Но победит ли Добро — есть ли у оппонентов режима сила, чтобы сокрушить его? Ведь с той стороны войска, деньги, неограниченные возможности и полное отсутствие внутренних ограничений. И есть пугающие примеры — Лукашенко, Мадуро, да и не только они.

Однако не верен сам вопрос. Не в том дело, могут ли протестующие развалить вертикаль, а в том, жизнеспособна ли она? Уже нет. Со всеми своими ресурсами подавления, подкупа и вранья она находится при смерти. Удары оппозиции, даже такие страшные, как те, которые нанес Навальный за последние дни, потому и разрушительны, что мы имеем дело с агонизирующим динозавром.

Власть, любая, стоит на чувствах людей по отношению к ней. На надеждах и восхищении или на страхе и ужасе. На идентификации — ощущении, что она своя, на любви к ней самой или к тем, кто ее персонифицирует. Ничего этого уже нет. Над властью смеются и ее презирают. Это конец, как бы он ни наступил. Ресурс исчерпан.

Да, масса людей считает, что оппозиция еще хуже Путина, что американцы готовы расчленить нашу страну и забрать нашу нефть, бескрайние просторы и старую отцовскую буденовку, «что как-то в шкафу мы нашли». Но нет, совсем нет тех, кто верит, что Путин и его государство думают о них, что они сделают их жизнь лучше. Последний фильм Навального, кстати, не увеличивает числа противников режима — он уменьшает число его сторонников. Может, еще и не так много народу готово штурмовать Бастилию, но никто, кроме проплаченных гвардейцев, не будет ее защищать. Плесень на стенах дворца — это символично. Она не от морского воздуха — это заплесневела система.

Никто не уважает не только государство, но и его лидеров. И посмотрите на них. Это же нежить. И уже кричит петух!

 

Коллаж ЕЖ

Двадцать пять лет назад, когда я только начинал работать в Карнеги, мой первый проект был о Балтии. По его итогам я даже написал небольшую книгу – «Балтийский шанс: страны Балтии, Россия и Запад в складывающейся Большой Европе». Мысль была в том, чтобы посмотреть на регион Балтийского моря как лабораторию для все более тесного сотрудничества между Россией и остальной Европой.

Перенесемся в наши дни. Регион Балтийского моря стал той частью Европы, где после расширения альянса Россия и НАТО физически соприкасаются друг с другом вдоль длинной линии фронта. С какой стороны ни смотри, это действительно линия фронта – после украинского кризиса 2014 года отношения между Россией и НАТО стали такими же враждебными, как в годы холодной войны. Небольшие западные военные контингенты теперь развернуты во всех прибалтийских странах, а Польша превращается в новый центр американского военного присутствия в Европе.

Отношения России со Швецией и Финляндией, не входящими в НАТО, теперь тоже натянутые. Недавно Стокгольм принял решение увеличить расходы на оборону, ссылаясь на российскую угрозу. Разумеется, Москва всегда считала Швецию неформальным членом НАТО, зато новостью стало то, что Финляндия, непосредственный сосед России, придерживавшийся дружественного нейтралитета в годы холодной войны, теперь тесно сотрудничает с США и Североатлантическим альянсом. Балтийское море, по сути, превратилось в натовское озеро.

В ответ Москва пересмотрела курс, которого придерживалась после холодной войны – прошли те времена, когда она считала свой западный фланг самым безопасным. Были созданы новые военные формирования. Калининградская область – это теперь не про новые формы сотрудничества России и ЕС, а укрепленный форпост в тылу противника, такой Западный Берлин на стероидах. Россия думает, как лучше защитить Калининград, а Польша и Прибалтика – как не дать русским захватить Сувалкский коридор и отрезать Прибалтику от основной территории НАТО.

Все это – не повторение холодной войны, а новый вид конфронтации с другими, тоже немалыми рисками. Самая большая опасность сегодня – это не масштабное вторжение и не ядерная война, а непреднамеренное прямое столкновение в условиях, когда западные и российские военные активно маневрируют рядом друг с другом, или просчет одной из сторон из-за неверного понимания намерений оппонента.

После 2014 года такие сценарии уже не выглядят надуманными. Пилоты НАТО получают приказы летать поближе к российским границам, российские пилоты – максимально ближе к самолетам НАТО. Столкновений в воздухе, к счастью, пока не было, но инциденты с российскими самолетами и натовскими ракетами уже были. А на учения «Запад-2017» в НАТО смотрели как на подготовку России к вторжению или, как минимум, к оккупации Белоруссии.

У противостояния между Россией и НАТО слишком глубокие корни, чтобы его можно было разрешить в обозримом будущем. Однако российские и западные эксперты не раз предлагали ряд в принципе приемлемых для обеих сторон мер, которые необходимы, чтобы укрепить военную безопасность в регионе Балтийского моря. Например:

– надежные круглосуточные каналы связи между военным командованием России и НАТО, начиная от начальника Генерального штаба ВС РФ и главнокомандующего Объединенными вооруженными силами НАТО в Европе и заканчивая оперативными штабами на местах;
– регулярные личные контакты между начальником Генерального штаба ВС РФ и главнокомандующим Объединенными вооруженными силами НАТО в Европе, а также национальными штабами;
– механизмы предотвращения инцидентов;
– меры по укреплению доверия;
– добровольные односторонние и двусторонние самоограничения, как, например, отказ от развертывания в Европе ракет средней дальности, оснащенных ядерными и неядерными боеголовками, – это, пожалуй, самая важная сейчас проблема.

Эти меры не приведут к качественным изменениям в нынешних конфликтных отношениях и даже не помогут восстановить доверие между сторонами, зато снизят вероятность непредумышленного военного столкновения между Россией и НАТО.

Экономическое сотрудничество не оправдало тех надежд, которые возлагались на него 25 лет назад. Cанкции превратились в один из главных инструментов международных отношений, любимое оружие тех, кто экономически сильнее своих противников. Вряд ли санкции ЕС против России будут смягчены – тем более сняты – в обозримом будущем.

История с «Северным потоком – 2» показывает, какие сложности теперь возникают между Россией и ЕС в энергетике. Независимо от того, что с ним будет дальше, уже сейчас очевидно, что поставки энергоносителей перестают быть той материальной основой российского сотрудничества с Западной Европой, которой они были последние 50 лет. И замены им не предвидится.

В нынешних обстоятельствах с этим ничего не поделаешь. К сожалению, геоэкономика теперь следует за геополитикой, а не наоборот. Тем не менее восстановление экономики после пандемии может открыть новые возможности. Сколько-нибудь устойчивый рост в России, который будет сопровождаться структурными улучшениями, безусловно, сделает страну более привлекательной для европейского бизнеса. Разумеется, для самой России Европа сохранит свою привлекательность как источник передовых технологий, пусть и в рамках санкционных ограничений.

Определенные надежды на прорыв в отношениях между Россией и ЕС могут быть связаны с сотрудничеством в борьбе с изменением климата. Сегодня этот вопрос становится приоритетным не только в Евросоюзе, но и в России. Особенно интересно здесь будет отслеживать связи между климатом и энергетикой.

В гуманитарной сфере хватает фундаментальных проблем, которые вряд ли будут решены в обозримом будущем. Здесь можно разве что сохранить культурные связи, учебные и научные обмены и, если позволит пандемия, трансграничные поездки и туризм. В условиях, когда активное взаимодействие невозможно, поддержание или восстановление связей может помочь наладить отношения потом, когда придут лучшие времена.

Разумеется, нынешнее положение дел в регионе Балтийского моря не назовешь удовлетворительным. В будущем важно попробовать изменить его в сторону чего-то более эффективного, безопасного и позитивного. Вместе с тем нужно быть реалистами. Мы, естественно, не знаем, что произойдет в ближайшее десятилетие, но понимаем, что произойдет много всего.

Начать восстанавливать находящиеся в тупике отношения можно на основе концепции, условно говоря, «соседства». Это куда меньше, чем партнерство, но куда лучше бесконтрольной враждебности. Россия и страны Балтийского региона будут по-прежнему расходиться по многим вопросам, но они должны попытаться:

– держать под контролем свои конфликты и разногласия, чтобы избежать войны, которая не нужна ни той, ни другой стороне;
– воздерживаться от провокаций против соседей;
– проявлять к соседям минимум уважения, как бы тяжело это ни давалось;
– найти ниши, пусть даже скромные, для продуктивного диалога и даже сотрудничества – например, в защите окружающей среды, борьбе с изменением климата, по Арктике и так далее.

Отдельно стоит упомянуть отношения России с тремя странами Балтии. Фундаментальные проблемы, из которых проистекает взаимное негодование и недоверие, в ближайшее десятилетие никуда не денутся. Об историческом примирении между Россией и любым из трех ее прибалтийских соседей говорить пока не приходится. Проблема этнических русских, остающихся негражданами в Прибалтике, если и будет решена, то скорее с помощью демографии, чем политики.

Российской стороне имеет смысл учесть, что отношения с прибалтийскими соседями будут более продуктивными, если отложить в сторону исторические вопросы и научиться контролировать эмоции в ответ на критические и недружественные заявления. Прибалтийских русских можно считать частью русского мира в культурном плане, но не стоит лепить из них пророссийское лобби в странах, где они живут. Сам русский мир может существовать исключительно как культурное явление, а любые попытки использовать его в геополитических целях чреваты его дискредитацией и самоуничтожением.

Контакты между Россией и странами Балтии лучше всего поддерживать и развивать через непосредственных соседей. С российской стороны это жители Санкт-Петербурга и Ленинградской области, Калининграда и Пскова. Все вопросы, по которым сотрудничество возможно и желательно, относятся к бытовой, а не политической сфере. От политических контактов может быть польза в рамках многосторонних форумов, где политика отходит на второй план, – например, в Совете государств Балтийского моря (но не в политизированном Совете Европы, где это маловероятно).

Наконец, России стоит попытаться лучше узнать своих соседей. Знания о прибалтийских странах в России поверхностны – в этом нет ничего удивительного, но и ничего хорошего тоже. Имеет смысл создать или расширить центры изучения Балтийского региона при федеральных и региональных университетах в северо-западных областях России. Заканчивая этот текст на заснеженной даче в Подмосковье, могу сказать, что соседи бывают большими и маленькими, приятными и не очень, но игнорировать любого из них можно только на свой страх и риск.

Статья подготовлена в рамках проекта «Проблемы безопасности в регионе Балтийского моря», реализуемого при поддержке посольства Дании в Москве