Нам хорошо известно, что войны, бедствия и пандемии становятся триггером появления эсхатологической политики: выход в актуальную политику массовых и эзотерических движений, которые ориентируют последователей не на достижение рационального политического результата «здесь и сейчас», а на опрокидывание сложившегося порядка жизни как такового, на строительство новой жизни после уже случившегося «конца света». Большевики-милленаристы и аввакумовские старообрядцы-беспоповцы – примеры такого рода движений. 

Так происходит и сейчас – сегодня у массы людей, испуганных внезапной реальностью физической смерти от Covid-19, одномоментно появилось желание пережить смерть и выйти к новой жизни через политический протест.

Набиравший силу популистский контрэлитный уклон после пандемии обретает остроту нравственного выбора, не рационального протеста, а чистого выхода за пределы человеческого повседневного. Элиты утрачивают право на правду: «кто был джентльменом», когда все сидели на карантине? Политика остается популистской, но ее новой существенной чертой является отсутствие какого бы то ни было целевого ориентира, который можно обсуждать на языке регулярной (выборы, бюджет, налоги, реформы и так далее) политики. 

На время в протест вернулись категории изначальные – Единица, Добро, Зло, Бытие, Истина, сама Смерть. В связи с этим можно поставить два вопроса: нужно ли переводить эту трансцендирующую политику в язык обычной политики и, если нет, что вообще должны делать широко понимаемые власти – от мэрий американских городов и евробюрократов до российского Кремля – с эсхатологической протестной волной?

Жить по правде

Социальная жизнь – игра и двуличие. Начиная от Гоббса и Канта, рефлексировавших прежде всего над социальным и политическим опытом пуритан – радикальных экстремистов-протестантов, мы знаем, что жизнь в обществе не должна предполагать экстатической ориентации на достижение трансцендентной этому обществу вечной жизни. Она предполагает следование правилам, притворство и приспособление. Нельзя жить в обществе и быть свободным от общества – здесь сойдутся сегодняшние либералы, марксисты и государственники. Но существенной чертой эсхатологического уличного протеста является вера в достижимость «чистой» жизни, свободной от норм и правил, принятых здесь и сейчас. 

В Сербии тысячи людей вышли на улицы, кидая в полицейских «коктейли Молотова» и требуя завязать с карантином – и это не протест от усталости. Министр внутренних дел назвал эти акции в Белграде «попыткой захвата власти теми, кто желает прийти к руководству страной без участия в выборах». Но на самом деле это не протест желающих «захватить» власть. Это протест против политиков и политики, которые, пройдя высшее переживание поколения – карантин, – так и не изменились, не стали новыми людьми в мире, который, по их же словам, «никогда не станет прежним».

«Политики лгут» – полгода назад это звучало как банальность, клише, сегодня – как оскорбление человечеству, пережившему экзистенциальный ужас нахождения на краю гибели. Протестующие из Сиэтла, Портленда, Белграда и Хабаровска не хотят захватить власть, они хотят, чтобы было «по правде». 

Протест хабаровчан против «неправды федералов» – одновременно и удивителен, и трогателен, и историчен по своей сути. Они буквально – это видно и на плакатах – протестуют против Вавилона и провозглашают примат своей «правды», как анабаптисты Амстердама и Мюнстера возмущались Вавилоном в лице папского Рима и собирались установить Царство Божие на Земле.

Интереснейший религиозный протест мы видим на Урале, где схиигумен Сергий, лишенный сана, в союзе с Владимиром Квачковым готовится пойти на Москву крестовым походом против чипирования, «жидомасонского капитала», сетей 5G и светской власти вообще. Мы видим практически дословное повторение дискурса протопопа Аввакума – наступает конец мира, и «собаки, митрополиты, архиепископы, никонияна, воры, прелагатаи, другие немцы русския» становятся невыносимы для людей, желающих духовного перерождения в свете пандемии. 

Прелагатай – одновременно «лазутчик» и «человек, говорящий с чужих слов» и «немец», немой, не имеющий своего суждения, – носители старого мира, старых ценностей, старой, казавшейся вполне выносимой, легкой соглашательской неправды общественной жизни как таковой. Чернышевский писал, что Аввакум был «человек, а не кисель с размазней», и это удивительно точно отражает основной запрос момента эсхатологического перелома: эсхатологическому запросу отвечает «человек, а не кисель». 

Так, рутинное в общем-то дело – арест губернатора – становится поводом массовых протестов, невиданных доселе. Ведь губернатор этот, очевидно, был именно таким человеком, а не киселем, что вполне соответствует версии следствия об участии в заказных убийствах. 

Эсхатологические протесты при этом не отвергают предание, они делают его инструментом достижения чаемой чистой жизни. В Среднеуральске хотят свергнуть иго хазарское и читают Иоанна Богослова, а в Хабаровске вместо Писания вспоминают выборы, федерализм и справедливость. Протест «вовне» полностью тождествен протесту «внутри», ощетинившись преданием для посрамления Вавилона (любой регулярной власти), протестующие на основе этого предания интенсивно чистят собственные ряды: право на частную жизнь не нужно ни лживым политикам, ни участникам движения. Спастись могут только все вместе и очистившись, иначе не спасется никто.

Новые люди для нового мира

Вариативность эсхатологических течений велика – она зависит от географической локализации, культуры, устройства общества и конкретного политического вызова, который становится триггером острой стадии эсхатологического бунта. Но есть и несколько общих черт эсхатологического протеста.

Первая такая черта – агрессия и неприятие государства и его регулирующих практик. Это неприятие – логичное следствие процесса перерождения: «Все кругом изменилось, изменился и я – из Савла стал Павлом и приготовился к новой жизни. А почему не меняетесь вы и живете как ни в чем не бывало?!» Государство, каким бы демократичным и травоядным оно ни было, превращается для всех ищущих новой жизни в tyrannical government, чей диктат препятствует спасению. При этом «тираническими» объявляются любые практики защиты свободы, частной жизни и общепринятых норм от сторонников «нового порядка». Государство Карла I было очевидно более свободным, законопослушным и терпимым, чем протекторат Кромвеля, но это не помогло ни самому Карлу, ни его наследию. 

Кроме отрицания государства, протестующим нужен новый человек, образец, в соответствии с которым нужно жечь железом Вавилоны и чистить собственные ряды. Вавилоны предлагают в качестве образца дисциплинированных цифровых граждан, здесь сойдутся губернатор Куомо вместе с друзьями из мегакорпораций типа Google и Microsoft, московские власти с QR-кодами, французское и немецкое правительство с приложениями по отслеживанию контактов. Милленаризм отвечает образами «борцов с тиранией Вавилона» по всему миру: от погромщиков в Сербии и США до идеализированных (чистых!) «немосквичей» из Хабаровска. 

Эсхатологический протест также требует избавления от материальных следов прошлой нечистой жизни. Рождение нового человека непредставимо без уничтожения символов человека старого – один за другим со своих постаментов свергаются памятники даже не угнетателям, а просто «символам прошлого», вроде Христофора Колумба, и даже совершенно не причастных к угнетениям исторических личностей, вроде Роберта Брюса или католических святых. 
  
Нужны и новые священные тексты. В мэрии Сиэтла, к возмущению консерваторов, провели для сотрудников администрации инструктаж, как победить в себе чувство белого превосходства. Другой характерный пример эпохи – графическое пособие вашингтонского Национального музея афроамериканской культуры, которое описывает, что такое «белость» и каковы признаки белого человека: от примата западноевропейской (греческой, римской) культуры и иудео-христианской традиции до опоры на индивидуализм и веру в собственные силы. После критики со стороны консервативных медиа музей удалил эту инфографику.

Этот разрыв с традицией на самом деле тоже традиция, образчик воссоздания практик, свойственных протестантским сообществам в Англии или Новом Свете в XVII веке, где истовые христиане отрекались от прошлой жизни, «заново крестились» – брали новые имена и занимались круглосуточным чтением священных текстов, чтобы возродиться для новой жизни.

Невмешательство «центра»

Эсхатологический протест – не только результат коллективного переживания человечеством опыта смерти, но и плод обнажения слабостей современного государства, причем любого государства 

Гегемония оказалась блефом, когда наступил «час икс», авторитарные режимы, демократии, парламентские республики и диктатуры наперегонки побежали за помощью к неизбранным, никого не представляющим экспертам: эпидемиологам, вирусологам и так далее. В мире постправды ставка на знание, а не на здравый смысл оказалась битой – невозможно управлять большими коллективами людей, имеющих доступ к интернету, при помощи директив условной ВОЗ, особенно когда сама эта ВОЗ (Роспотребнадзор, американский CDC и так далее) не может произвести ничего существенного, кроме указаний вроде «носите маски» и «мойте руки». 

Сильная государственная власть консервативна, это авторитетный обыватель, к которому прислушиваются соседи, а не высоколобый профессор в ультрасовременной лаборатории и не суверен Шмитта, появляющийся на сцене в дыму и спецэффектах барочной драмы чрезвычайного положения. По мере отступления эпидемии государства должны вернуться к этому образу и реагировать на эсхатологический протест, как взрослые и умудренные родители реагируют на чудачества детей, а не отвечать на них полицейской силой и программными заявлениями в логике: «Погодите, граждане, мы вам такой никогда не виданный новый мир построим, что вы с ума сойдете».

Рациональная дискуссия с эсхатологическим протестом невозможна. Нет точки сборки такой дискуссии, поскольку язык конца света и рождения Нового Человека не переводится на термины убогой повседневности. Попытка вождей Демпартии США канализировать уличный протест в русло обсуждения реформы полиции и символического очищения оказалась неуспешной. Невозможно провести черту, отделяющую хорошее прошлое от плохого, любое прошлое – скверна. Невозможно превратить бунт против Вавилона в дискуссию относительно фондов для его реформирования и гуманизации. 

Консервативная – и единственно возможная – ставка выглядит как сознательное и аккуратное огораживание протеста в его естественных средах возникновения, по аналогии со CHOP (Автономная зона Капитолийского холма) в Сиэтле и работой хабаровской полиции во время ставших традицией религиозных шествий выходного дня в честь святого Фургала. Обратим внимание, как только власти Сиэтла очистили CHOP, протесты в городе стали интенсивнее и жестче, вернувшись в формат майских погромов. 

Живучесть буржуазного капиталистического общества как такового связана с умением переживать эсхатологические спазмы и рутинизировать их. Поколение Кромвеля сказочно разбогатело на Навигационном акте 1651 года, а затем слилось в экстазе потребления со старой королевской элитой и провело Реставрацию. Большевики, помыкавшись по диванам Смольного, построили Дом на набережной и обзавелись прислугой и домашним кинотеатром. Порывы к новой жизни на основе новых ценностей, возвеличивание нового человека рано или поздно слабеют, и общество снова приходит к равновесию, которое, хоть и сдвинувшись вправо и влево относительно старого центра, все же отходит от него не так уж далеко.

Желание центральной власти закрутить гайки, выдвинуть агрессивную альтернативу эсхатологическому протесту, дать жесткий ответ и ускорить процесс появления нового политического равновесия приведет к тому, что этот протест станет долгосрочной проблемой. Потребуется намного больше времени, чтобы найти новую норму, возрастет риск, что вирус политики конца света перекинется на государственные институты, и тогда уже полицейские и военные начнут искать себе «жизнь по правде». Не стоит считать угрозой существованию общества то, что является естественным ответом на травму пандемии. Раны, нанесенные и пандемией, и протестами, затянутся быстрее, чем многим кажется.

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ

Этот материал — продолжение статьи «Зеленая угроза: Как США, Европа и Китай лишат Россию нефтегазовых доходов».

В таком случае стремительная электромобилизация мирового автопарка приведет к обрушению спроса на нефть всего за несколько лет.

То есть экспорт автомобильной продукции, причем более сложной, чем электромобиль, не является для России чем-то совершенно новым. 

Известие о планах Минфина предложить законодательные поправки, позволяющие изымать деньги, полученные «незаконным путем», вызвало короткий приступ паники утех, кто хранит в банке запас на «черный день». Угроза властей проверить «законность доходов» заставила людей подумать: всегда ли они,получая зарплату, требовали справку с печатью? Это французы или канадцы до конца жизни хранят копии документов о выдаче денег. И проблема даже не в том, что кто-то получал «серые доходы» и не платил с них налог. Что прикажете делать, если предприятие, где вы когда-то работали, закрылось? В каких архивах искать ведомости зарплат? И есть ли они там? 

Изъятие сбережений власти объяснили заботой о пенсионерах. Мол, конфискованные средства пойдут в Пенсионный фонд, дефицит которого, по официальным данным, составляет 118 млрд рублей. Вообще-то практика перечисления «коррупционного конфиската» в ПФР уже существует. Как сообщал генеральный прокурор, с начала года туда направили уже 21,4 млрд «изъятых» рублей. Правда, весь объем коррупции в России оценивается прокурорами в 55 млрд в год, а значит, даже всех этих средств не хватит для пополнения ПФР. 

Прежде чем разбираться, у кого и как начальство намерено изымать сбережения, оценим, хорошо это или плохо – требовать от граждан обосновывать законность приобретения их активов. Если мы намерены отстаивать верховенство права, а не «понятий» кланового капитализма, нам придется с этим согласиться. На заре капитализма такого требования не было, но уже с середины ХХ века в Европе и США, в Канаде и Австралии, Сингапуре и Южной Корее лицу, желающему положить приличную сумму на свой счет, надо доказать законность происхождения этих денег, предъявить договора и справки. Такой же практики (по требованию ЕС) сегодня вынуждены придерживаться банки и в бывших советских республиках Прибалтики. А в Румынии собственникам особняков надо объяснять происхождение средств на их строительство. Презумпция невиновности «на вклады» и «на недвижимость» при этом отсутствует. В условиях правового государства, где закон обязателен для всех, это оправданные требования. Но вы верите, что в нашей ситуации «у своих» действительно потребуют оправдания законности происхождения капиталов?

Скорее в данном случае речь идет о сборе дополнительной дани с подданных. Как выразился на днях министр спорта РФ, «любые деньги на территории Российской Федерации фактически являются государственными». А если так, то почему бы властям не распорядиться ими так, как они считают нужным?

Можно считать это случайной оговоркой чиновника, выдернутой из контекста (министр рассуждал, за счет каких средств будет погашен штраф для Всероссийской федерации легкой атлетики). А может быть, это и не оговорка. Бюджетные доходы от экспорта углеводородов сегодня сократились в разы. Почему бы не использовать деньги граждан для затыкания бюджетных дыр? Не в первый раз. 90 лет назад, в1931 году Экономическое управление ОГПУ выпустило циркуляр № 404, разрешивший конфискацию «золотых и серебряных предметов домашнего обихода». Согласно этому постановлению, у людей можно было отбирать даже серебряные ложки. Причем «ложками» удалось собрать немалые средства. В мае 1932 года зампредседателя ОГПУ товарищ Ягода докладывал Сталину, что, изымая у населения «валютные ценности», включая «предметы домашнего обихода», ОГПУ «добыло» 15,1 млн золотых рублей. Правда, на компенсацию разрыва между валютной выручкой и валютными затратами Советского государства этих денег все равно не хватило.

Сегодня на счетах россиян скопилось более 25 триллионов — это больше, чем государственный бюджет. Изъятие под любым предлогом и в любой форме даже 10% этой суммы решит многие проблемы с наполняемостью бюджета на ближайшие годы.

Впрочем, не успели люди как следует испугаться, как Минюст «нажал на тормоза», заявив, что «конфискационные поправки» будут распространяться исключительно на чиновников, обязанных «по должности» декларировать имущество. Конфискация станет возможной, «если сумма таких денежных средств превышает общий доход этих лиц за отчетный период и предшествующие ему два года и в отношении них не предоставлены достоверные сведения, подтверждающие законность их получения». По действующему закону конфискации подлежат только недвижимость, автомобили, яхты и ценные бумаги. А вот наличные и средства на счетах в банках, драгоценности и активы в иностранных трастах у коррупционеров отбирать пока нельзя. Но как только станет можно, эти-то деньги мы и перечислим в пользу пенсионеров, успокаивает Минюст. То есть на сбережения простых россиян власть посягать не намерена.

Трудно поверить. Последние сто лет все экономические проблемы власти компенсировались в первую очередь за счет высокого налогообложения граждан. У этого налогообложения бывали самые разные формы. Это почти бесплатная работа в колхозе за «трудодни» и отработка самых разных повинностей. Это монопольная реализация товаров по повышенным ценам (например, водки, доходы от продажи которой играли важную роль в бюджете СССР). Это принудительные расчеты «облигациями», то есть долговыми расписками, вместо денег. В Советском Союзе на «облигации» приходилось от десяти до двадцати процентов зарплаты. Кстати, нынешнее ограничение импорта продуктов – то же самое, что дополнительное налогообложение. А ведь можно и просто конфисковать сбережения под предлогом денежной реформы или борьбы с неуплатой налогов. Результат один — заставим людей много работать и будем мало им платить.

Так же трудно поверить, что высокопоставленные госслужащие будут открыто хранить на своих банковских счетах суммы, значительно превышающие их официальные доходы. Зачем? Ведь у нашей коррумпированной элиты давно нет нужды передавать «под столом» пакеты с деньгами. Такое, конечно, тоже существует, но это для тех, кто не стал членом привилегированных кланов, не имеет «крыши». Кто ее имеет, тот может создать легальный бизнес, получающий экстремально высокую прибыль или на государственных заказах, или благодаря ограничению конкуренции с помощью «своих» чиновников. А полученные таким образом сверхдоходы не обязательно хранить в России – в последние годы, согласно оценке ЦБ РФ, отток капитала из страны колеблется в интервале от двадцати до тридцати миллиардов долларов в год. Тем более что новый порядок налогообложения оффшорных компаний позволяет легализовывать миллионы долларов, заплатив в РФ минимальные налоги.

Так что же делать? Снимать сбережения с банковских счетов или доверять обещаниям министров? Для начала лучше подумать – какая в России должна проводиться политика, чтобы люди могли не бояться за сохранность заработанного. Как устроить жизнь так, чтобы никто не мог сказать, что в стране есть только «государственные деньги».

Фото: ТАСС/ Алексей Павлишак

История с задержанием 33 россиян под Минском, в любой из ее возможных трактовок, бьет по доверию союзников друг к другу сильнее любых нефтегазовых споров.

Одно дело – жестко бороться за национальный интерес в открытых переговорах про экономику или интеграцию, другое – так грубо пренебрегать самыми деликатными интересами партнера или работать на их подрыв.

Новая старая история

Заброшенные из-за рубежа боевики возникают в белорусском публичном дискурсе регулярно. Так было за несколько дней до выборов 2006 и 2010 годов и перед пиком волны протестов 2017 года.

Этот незамысловатый прием призван, во-первых, заставить часть недовольных задуматься о своей безопасности, прежде чем идти на площадь. Во-вторых, развязать руки власти на превентивную силовую реакцию под благовидным предлогом защиты всех, включая самих протестующих, от терактов и провокаций.

Обычно угроза забывается, как только перестает быть нужной. Но в этот раз боевики оказались реальнее, чем обычно. Тридцать три арестованных россиянина, по всем доступным данным как из Минска, так и из Москвы и Киева, действительно имеют боевое прошлое и работают на российскую ЧВК.

По российской версии, эти люди проезжали транзитом через Белоруссию к месту своей работы – на охрану «энергетической инфраструктуры и ресурсов за рубежом», в какую-то латиноамериканскую страну. Посол России в Белоруссии Дмитрий Мезенцев заявил, что они собирались улететь в Стамбул из минского аэропорта еще 25 июля, но опоздали на рейс и остались на несколько дней.

Минск возражает – судя по времени их въезда в страну, они успевали на свой рейс в Стамбул и могли улететь в любой из следующих дней. Но вместо этого заселились сначала в минский отель, а потом в санаторий, забронировав номера и там, и там еще до своего приезда в страну.

По словам белорусских следователей, за четыре дня в Белоруссии наемники начали вызывать подозрение персонала, держались особняком, носили одежду в стиле милитари, не пили алкоголь, а после задержания по-разному объясняли, куда и зачем они едут, вплоть до «осмотреть собор Святой Софии».

Учитывая, что скоро выборы, объяснение приезда россиян нашлось само собой – готовили провокации на митингах, «могли быть связаны» (цитата с белорусского ТВ) с арестованными лидерами протестов. Именно по статье о подготовке массовых беспорядков 33 бойцов и взяли под стражу.

Сначала белорусские силовики заявили, что всего в страну проникло 200 боевиков, остальные 170 прячутся. Потом добавили, что с российской стороны границы к отправке готовились новые группы. Наконец, Лукашенко объединил две трактовки в одну, сказав, что «это только первая группа из 180 или 200 человек, которая планировалась к переброске в Беларусь».

Нестыковки в деле

Информации все еще мало, чтобы делать однозначные выводы. Но кроме долгой репутации предвыборного мифотворчества и неразберихи с сотнями боевиков, с версией Минска есть и другие проблемы.

Если группа наемников приезжает в страну для тайной операции, то заселяться большой группой в одном отеле или санатории, а затем вести себя без какой-либо конспирации, носить камуфляжную форму – верх непрофессионализма.

Во-вторых, Минск сделал бы явно больше, если бы всерьез верил, что сорвал первую фазу гибридного нападения на страну, а с российской стороны вот-вот забросят новые группы диверсантов.

Вместо введения ЧП белорусская власть установила ограждения на митингах оппозиции. А вместо полного закрытия границы с Россией усилила ее «оперативное прикрытие». То есть оставила без въездного контроля, но отправила больше пограничников на восток страны.

Судя по всему, Лукашенко и сам до конца не верит в то, что Москва послала наемников его свергать. Он не спешит обвинять в произошедшем Кремль, предлагает не применять строгие меры к «солдатам», которые просто выполняли приказ, и призывает Москву к диалогу.

Транзитная версия выглядит менее противоречивой, но и она не отвечает на все вопросы. Если белорусские следователи показали реальные документы про заранее забронированное жилье в двух точках, это подозрительное поведение для простых транзитных пассажиров. По данным следствия, россияне обманули и хозяев отеля, сообщив, что выселяются и едут в аэропорт, а сами отправились в санаторий.

Кроме того, остается вопрос о коммуникации между Минском и Москвой. Если белорусская власть знала про прибытие группы, устроить театральный арест бойцов страны-союзника вопреки договоренностям – слишком враждебный и рискованный шаг.

Власти Белоруссии утверждают, что никто им ничего заранее не сказал, и Москва с этим не спорит. Значит предупреждения, скорее всего, не было. Такой провал в коммуникации тоже плохо укладывается в рамки союзнических отношений. Наивно было рассчитывать, что белорусские силовики в нервный предвыборный период не обратят внимания на такую группу подозрительных мужчин.

Возможно, Москва не посчитала нужным сообщать о транзите бойцов ЧВК. Мол, едут и едут, куда едут – не ваше дело. Но такое пренебрежение России к суверенитету Белоруссии тоже не могло не возмутить ее власть.

Наконец, есть версия о закулисной сделке – что Минск договорился одолжить у Москвы людей для задержания, чтобы Лукашенко было удобно закрутить гайки на выборах.

Это кажется сложным спектаклем со слишком большим числом актеров. Во-первых, непонятно, зачем эти игры и скандалы России. Во-вторых, между сторонами сегодня нет нужного уровня доверия, чтобы проворачивать подобные комбинации.

В реакции Москвы и требованиях освободить своих граждан чувствуется раздражение, и оно не выглядит наигранным. Резко выступили даже обычно обходительные посол Мезенцев и пресс-секретарь Кремля Дмитрий Песков. Единороссы в Госдуме поставили под вопрос адекватность белорусского президента, назвали его «паразитом и нахлебником».

В российском МИДе белорусскую трактовку событий назвали одиозной и намекнули на связь арестов с выборами. Путин провел заседание Совбеза по этой теме. Через день после арестов российские пограничники вдруг сами ужесточили контроль на белорусской границе, что привело к многокилометровым очередям. Многовато шума для локальной постановки.

Выстрел в молоко

Аресты вагнеровцев прогремели на весь мир, но не сильно изменили политическую повестку внутри самой Белоруссии. Слишком распространен скепсис ко всему, что говорит власть перед выборами, точно как в сказке про мальчика, который уже много раз кричал про волков.

Главный оппозиционный кандидат Светлана Тихановская продолжила свое турне по стране, как будто ничего не произошло. Сто семьдесят якобы бегающих по стране боевиков не убедили ее сторонников остаться дома. В день после арестов россиян Тихановская с подругами по коалиции – Марией Колесниковой и Вероникой Цепкало собрали в Минске около 60 тысяч человек – это крупнейший митинг в стране с 90-х.

Антироссийская риторика не заводит электорат Лукашенко. Националисты никогда за него не голосовали, а его обычных избирателей – пенсионеров, жителей малых городов и деревень, бюджетников – происшествие скорее вгоняет в когнитивный диссонанс, потому что они не привыкли видеть врагов на востоке.

Вообще тема отношений с Россией – на периферии этих выборов. Противники Лукашенко говорят не про внешнюю политику, а исключительно про застой в стране. Поэтому их сложно обезоружить образом защитника суверенитета от интервентов – это сейчас не первично, люди не чувствуют угрозу.

Западные СМИ, которые сложно заподозрить в симпатиях к Москве, тоже не стали принимать версию Минска на веру. Почти во всех публикациях авторы намекают или склоняются к выводу, что наемники не имели цели покушаться на белорусскую стабильность. Значит, весьма вероятно, что не поверили Минску и в западных столицах.

А вот урон для белорусско-российских отношений может быть серьезным.

Если Лукашенко удастся пройти выборы без катаклизмов, то ему больше не нужно будет нагнетать атмосферу российской угрозы. А если к тому же подтвердится, что ничего внутри Белоруссии вагнеровцы не готовили, их, скорее всего, вернут России, а скандал попытаются замять.

Но какая бы версия ни оказалась верной, эта история не может не усугубить главную проблему отношений Минска и Москвы – затяжной кризис доверия. Впервые этот кризис столь открыто проявился не только в нефтегазовых или торговых вопросах, но и в прежде священной и почти безоблачной сфере сотрудничества военных и спецслужб.

Если бы силовики двух стран доверяли друг другу, то после обнаружения бойцов под Минском логично было бы созвониться и выяснить, кто эти люди и почему они там. Но белорусские власти поступили иначе. И получили в ответ не извинения за сбой в коммуникации, а порцию резких отповедей.

Теперь Минск и Москва будут чаще, чем до сих пор, ждать друг от друга несогласованных действий и провокаций. Будет и дальше копиться взаимная усталость и подозрительность сторон.

В итоге все ниже вероятность того, что в будущем в критический момент политического накала в Белоруссии Кремль придет на помощь именно Лукашенко. Особенно если его оппоненты, как и сейчас, не будут выступать с антироссийской повесткой, которую все чаще примеряет на себя президент.

Вфедеральном эфире оформились две категории телеведущих — назидатели (Клейменов, Шейнин, Кузичев, Стриженова) и надзиратели (Киселев, Соловьев, Скабеева, Пушков, Норкин). В функциональном отношении грань меж ними не всегда четкая, но в данном случае речь идет о доминирующих навыках и о стилистических приемах работы с аудиторией как у одних, так и у других.

У Клейменова, скажем, преобладают вкрадчиво-ласковые интонации. Как у Порфирия Владимировича Головлева (семейные клички: «Иудушка», «Кровопинушка», «Откровенный мальчик»).

Иудушка. Я, маменька, не сержусь, я только по справедливости сужу… что правда, то правда — терпеть не могу лжи! С правдой родился, с правдой жил, с правдой и умру! Правду и Бог любит, да и нам велит любить.

Став телеведущим на Первом канале, Порфирий Владимирыч почувствовал, что «праздник на его улице наступил, и разошелся соловьем. Но, как истинный кровопивец, он не приступил к делу прямо, а начал с околичностей»:

— Я не знаю и не могу знать как минимум до решения суда — как минимум, — имеет ли отношение Кирилл Серебренников к хищению этих денег. Но я точно знаю: Кирилл глубоко порядочный человек и очень одаренный режиссер. Как это совместимо с его статусом подсудимого? В жизни все бывает. Дело суда — судить. А наше дело — наоборот, не судить, чтобы не быть судимыми. В России судьба художника бывает драматична. Бывает и трагична, говоря прямо. Чего уж. Но это всегда судьба. Большими буквами. А не биография.

Умеет Клейменов и подольститься к порядочному человеку с именем, и именем Судьбы приговорить его к сроку. 

Или вот такой кульбит. На сей раз — патриотический. 

— Конечно, мы с вами живем в великой стране. Наши космические корабли и спутники бороздят космические орбиты. Наши ракеты долетают до Сирии и ложатся точно в цель. Нет вопроса в мировой повестке дня, в котором наше мнение можно игнорировать.

Это опять — околичность. Далее следите за словами. 

— Величие — тяжкая ноша, которая оказалась непосильной для Западной Европы. 

Ну и пусть, говорят нам в ответ европейцы, зато у нас воздух чище, медицина лучше и люди живут дольше, хоть и скучнее.

Внутренний голос Порфиши ответил европейцам:

— А у нас веселее, правда, короче.

Наконец, заключительное сальто с пируэтом в воздухе:

— И вот как раз для того, чтобы у нас было долго и весело, президент издал свой очередной… але-гоп! — самый главный майский указ.

По главному указу веселое долгожительство россиян ожидалось в 24-м году. На днях вышло распоряжение отложить райское благолепие. Еще шесть лет будем жить коротко, но весело.

По этому поводу Щедрин выразился туманно, как могло показаться в ХIХ веке. Но если принять во внимание сегодняшний день российских начальников и пропагандистов, то чисто конкретно:

Перед ними «было только настоящее в форме наглухо запертой тюрьмы, в которой бесследно потонула и идея пространства, и идея времени». 

Оговорка?

Губернатор Фургал в наручниках еще был на пути в СК из Шереметьева, когда госпожа Скабеева в эфире ток-шоу «60 минут» сделала привычную стойку — ноги на ширине плеч — и то ли оговорилась (может, и по Фрейду), то ли проговорилась (нечаянный служебный каминг-аут): «Мы прямо сейчас ждем его в Следственном комитете».

И правда, с некоторых пор студии в Останкино стали похожи на лубянские исповедальни, где происходят дознания с пристрастием. Сходство не в интерьере и не в антураже, разумеется, а в атмосфере, в самом духе общения ведущих с ведомыми.

А давно ли, кажется, теледискуссии типа «Суд истории» или даже «Поединок» были похожи на словесные дуэли, пускай с необъективным судейством. Обсуждались памятные исторические события и спорные политические обстоятельства. Одной стороне предоставлялось слово, другая сторона отвечала. Оппоненты горячились, но в рамках регламента. Судья, конечно, подсуживал тому, кому считал нужным. В спорах стороны оставались при своих мнениях и, главное, не оплеванными.    

Нынче ток-шоу «60 минут» и «Время покажет» номинально — площадки для дискуссий. Реально — для выбивания нужных показаний. Ведущие в них — следователи и по совместительству — надзиратели. Они задают темы. Как правило, это «бандеровская Украина». Или «русофобский Запад».

Важный элемент показательной порки — один-два представителя враждебных сил, коих правильно стоило бы называть «мачо для битья». Их не бьют и не пытают; их оскорбляют и унижают. И морально уничтожают. Они иронически улыбаются, героически терпят тыканья и обидные умозаключения типа: «Тебе бы все врать». Потому что, скорее всего, на контракте.

Им угрожают. Иногда они не выдерживают и отвечают дерзко — для пущей конфликтности. Тогда их выгоняют — для поднятия рейтинга. Иногда со стороны надзирателей после оскорблений следуют оговорки в том духе, что лично к представителям русофобских сил претензий нет, после чего, как правило, в студии происходит скачок градуса ненависти и злобы.

…и другие «откровенные мальчики»

Если начальственный Клейменов смахивает на Порфирия Владимирыча, то рядовой шоумен Артем Шейнин — на Порфирия Петровича, тоже известного литературного персонажа. Оба любят долго порассуждать перед тем, как задать вопрос. И, подобно герою Достоевского, Шейнин жаден до психологической подоплеки поступка своего клиента, будь то президент, губернатор или террорист. И так увлекается предпосылками, предположениями и сослагательными наклонениями, что кажется: роман бы сочинил. 

А может, и сочинил.

Скабеева, напротив, женщина жесткая, прямая. Она, если что не так, зычным голосом нараспев прикажет: «Замолчите, пожалуйста-а-а-а!» И никакая иерихонская труба не перебьет эту даму по уровню децибел.   

«Голая решимость — и ничего более». Щедрин не про Ольгу Скабееву это сказал. Это он про Угрюм-Бурчеева молвил. 

Впрочем, по части «голой решимости» есть медиаперсонаж в отечественном эфире посильнее и Скабеевой, и Бурчеева, и, возможно, Пришибеева. Это Владимир Рудольфович Соловьев (внутрикорпоративные клички: Соловьиный помет и Вечерний М.).

— Сегодня я в бешенстве и буду страшно орать, — так начинает он один из своих «Вечеров». Орет он сильно и часто. Особенно на своем видеоканале. Там он еще демонстрирует, сколь неотразим его «правый хук», ударами кулака — по воздуху. Зато ругается он адресно. У него Дудь — «ничтожная мразь», Уткин — «жирный свин». Навальный — «сволочь, мерзавец, подонок, ворюга конченый» и так далее, протестующие в Хабаровске — «пьяная погань», вся интеллигенция — «мерзкие твари». 

Такой уж телевизионный Собакевич в наших палестинах завелся. Тоже ведь «откровенный мальчик».

Все они, «откровенные мальчики», так или иначе преуспели на поприще государстволюбия. Вопрос только: до какой степени? Соловьев — крайность. Он не просто служит государству. Он чувствует себя государством, его душой, плотью, карающим мечом и сатирическим копьем. Он — само Государство. Точь-в-точь как чеховский унтер-офицер Пришибеев, который абсолютно растворился в фетишизированном государстве.

Нет, Соловьев образованнее, пластичнее своего литературного предка, но природа у них одна.

Природа одна — последствия разные. Унтер Пришибеев за свой «хук справа», нанесенный уряднику Жигину, получил месяц ареста. Для него мир перевернулся, поскольку государство его отторгло, отделило от себя. Но он не чувствует себя отделенным и, «выйдя из камеры и увидев мужиков, которые толпятся и говорят о чем-то, он по привычке, с которой уже совладать не может, вытягивает руки по швам и кричит хриплым, сердитым голосом:

— Наррод, расходись! Не толпись! По домам!»

Телеведущий Соловьев и его доблестные коллеги чувствуют себя прекрасно в предвкушении наград и привилегий. И это естественно, поскольку государство перевернулось. Оно окружило себя «откровенными мальчиками», что создают в информационном пространстве ту самую тюрьму, в которой, по версии Салтыкова-Щедрина, теряются и идея пространства, и идея времени.

Пока тюрьма эта только виртуальная, но уже с реальными дознавателями, надзирателями и экзекуторами.

Если открыть сейчас главную северокорейскую газету «Нодон синмун» на отделе международных новостей, то там вас будет ждать немало интересного. В первую очередь то, какого рода мировые новости считаются в современной Северной Корее заслуживающими того, чтобы попасть в этот раздел. 

Перемены, о которых пойдет речь, начались сравнительно недавно. Еще год назад международный отдел «Нодон синмун» по своему содержанию не слишком отличался от того, чем он был на протяжении десятилетий. Но в последние несколько месяцев принципы освещения событий во внешнем мире заметно изменились, отражая новые тенденции во внешней политике Северной Кореи. 

Мир на страничку

В обычном номере главной северокорейской газеты – шесть страниц, или, как выражаются газетчики, полос. Десятилетиями в каждом номере «Нодон синмун» новостям из Южной Кореи посвящалась одна или иногда половина полосы. Кроме того, еще одна полоса отводилась международным новостям.

Раздел южнокорейских новостей исчез из «Нодон синмун» около 2010 года. К тому времени в руководстве Северной Кореи решили, что не стоит рассказывать населению о том, что Южная Корея прозябает в страшной нищете, и вообще лучше привлекать как можно меньше внимания к вызывающе успешному южному соседу. Учитывая, что примерно к 2000 году значительная часть населения Северной Кореи стала догадываться, что Южная Корея отнюдь не бедствует, этот новый подход был вполне оправдан политически.

В результате южнокорейская тема в последние 10–15 лет не то чтобы полностью исчезла со страниц «Нодон синмун», но оказалась оттесненной на второй план. Вместо целого южнокорейского раздела на половину полосы, а то и на целую полосу в «Нодон синмун» стали просто время от времени публиковать статьи и заметки на южнокорейские темы, причем объем этих материалов за последние лет двадцать уменьшился в несколько раз.

Однако международный отдел до недавнего времени продолжал работать в соответствии с установившимся с давних времен порядком. В целом он напоминал международный отдел газеты «Правда», с которой и был в 1940-е годы скопирован. Значительную часть появлявшихся там сообщений составляли рассказы о страданиях трудящихся в странах капитализма, о борьбе прогрессивных сил с империализмом и его лакеями.

Содержание материалов раздела не сводилось к повторению лозунгов – там регулярно появлялись, например, развернутые обзорно-аналитические статьи, где давался неплохой анализ тенденций современного мира. Правда, серьезному анализу подлежали только те тенденции и проблемы, которые напрямую не касались северокорейских интересов и по которым в силу этого не существовало прямых официальных установок. Появлялись там время от времени и путевые очерки о жизни дружественных стран – тоже местами довольно интересные.

Однако в последние месяцы изменился и международный отдел. Во-первых, он стал заметно меньше – с 2018 года в большинстве номеров газеты этот раздел занимает не целую, а от половины до двух третей последней полосы. Во-вторых, раза в два сократился средний размер материалов – почти все сообщения из-за рубежа теперь представляют собой краткие заметки. Но еще более серьезные изменения произошли в редакционной политике. 

Вирус, потопы и любовь

В своем нынешнем варианте международный раздел «Нодон синмун» посвящен, по большому счету, всего двум темам. Во-первых, разнообразным стихийным бедствиям и, реже, техногенным катастрофам в самых разных, даже весьма отдаленных странах мира. Причем стихийные бедствия часто напрямую связывают с проблемой глобального потепления, о которой в «Нодон синмун» пишут очень много (Грета была бы довольна).

Во-вторых, в «Нодон синмун» много пишут о пандемии коронавируса – этой теме отдается примерно половина всего скромного объема международного раздела.

Темы бедствий, аварий и пандемии, вместе взятые, занимают примерно 70–80% объема, который редакция считает нужным отвести на информацию из-за рубежа.

Вдобавок почти в каждом номере газеты есть одна или несколько фотографий, которые в последние недели посвящены единственной теме – стихийные бедствия за границей. Например, 16 июля иллюстрации показывали разрушенные наводнением дома в Японии, 15 июля – затопленные улицы китайских городов, 13 и 14 июля – разрушенные наводнением японские мосты и дороги. Перечень можно продолжать до бесконечности.

Впрочем, весной обязательной темой этих фотографий была пандемия коронавируса – в те месяцы на страницах газеты присутствовали не только автобусы, опрокинутые в реку бурным потоком, и снесенные мосты, но и сурового вида личности в костюмах биологической защиты.

Набор тем, о которых дозволено писать в оставшихся 20–30% объема раздела, тоже не слишком обширен. Раз в несколько дней в «Нодон синмун» появляются сообщения, как правительство одной из более-менее дружественных стран осудило политику США. Но прямой критики Америки там сейчас нет – в Пхеньяне все еще надеются договориться с Трампом.

Присутствуют и короткие сообщения о разгуле преступности, причем в случае США и Японии речь идет просто о разгуле преступности как таковом, а в случае других стран – об отчаянной борьбе полиции с преступниками.

Наконец, время от времени появляются заметки о любви и уважении, которые испытывают к Ким Чен Ыну и его предшественникам прогрессивные силы мира, и в первую очередь этнические корейцы разных стран. 

Однако все эти темы оттеснены на второй и даже третий план главными (с точки зрения редакторов издания и их кураторов) темами международной жизни – пандемия, стихийные бедствия и техногенные катастрофы.

Аварии в Замбии и смех китайцев

Для примера можно перечислить, о чем писали в международных разделах «Нодон синмун» с 10 по 16 июля 2020 года: эпидемия коронавируса – 21 заметка (33,9%); стихийные бедствия – 16 заметок (25,8%); преступность и борьба с ней – 8 заметок (12,9%); выступления в поддержку Северной Кореи – 6 заметок (9,7%); ДТП и техногенные катастрофы – 4 заметки (6,5%); критика политики США – 4 заметки (6,5%); успехи Китая и других дружественных стран – 3 заметки (4,8%). В номерах с 10 по 16 июля не было вообще ни одной заметки, которая не попадала бы в одну из этих категорий.

А вот более подробный разбор международных новостей в номере от 15 июля. Там было три сообщения об эпидемии коронавируса и семь других – из-за рубежа. Все сообщения короткие, в переводе на русский – несколько сотен знаков:

• Си Цзиньпин лично уделяет большое внимание борьбе с последствиями катастрофических наводнений в Китае;
• спецслужбы Индонезии ведут операции по борьбе с терроризмом;
• в Китае, Никарагуа и Папуа Новой Гвинее произошли землетрясения;
• в Нигерии столкнулись автобус и грузовик, погибло 10 человек. В той же заметке говорится, что с 4 по 7 июля в Замбии в автомобильных авариях погибло 18 человек (почему именно в Замбии, понять сложно);
• представитель китайского МИДа высмеял «беспочвенные мечтания» США, которые надеются разрушить единство Коммунистической партии Китая и китайского народа;
• Катастрофические наводнения в Китае распространяются на новые районы. Полмиллиона человек эвакуировано, десятки погибли, материальный ущерб огромен (фотографии прилагаются);
• полиция Нигерии продолжает борьбу против исламских террористов в штате Сокото. Приходится применять авиацию, чтобы остановить хаос и террор.

Что касается трех сообщений об эпидемии коронавируса, то одно из них посвящено катастрофической ситуации в США, в другом содержится сводка по миру в целом, в третьем речь идет о мерах ВОЗ по борьбе с вирусом.

Снова на изоляцию

Картина мира, которая возникает после ознакомления с этими сообщениями, очевидна: везде – полная катастрофа, практически апокалипсис. В Замбии люди десятками гибнут на дорогах, в Китае начался форменный потоп, а в Папуа Новой Гвинее – землетрясения. Полиция сражается с террористами в джунглях Нигерии, равно как и в джунглях Индонезии. И везде, абсолютно везде свирепствует коронавирус.

Чем вызван такой поворот в редакционной политике «Нодон синмун»? Понятно, что решение принималось не на редакционной планерке. Речь идет о серьезной перестройке принципов работы с новостями.

Фактически в последние полгода редакция «Нодон синмун» решительно отказалась от тех принципов подбора и подачи новостей, которых придерживались несколько поколений работавших там журналистов-пропагандистов. Учитывая, что речь идет даже не столько о «голосе партии», сколько о «голосе власти», подобные решения неизбежно принимаются на самом высоком уровне.

Скорее всего, описание внешнего мира в таком апокалиптическом виде отражает стремление руководства КНДР опять замкнуться в рамках своей страны. Молодой и полный романтических воспоминаний о своей юности, проведенной в Швейцарии, в начале своего правления Ким Чен Ын попытался привлечь иностранные инвестиции и даже допустить в страну какие-то контролируемые элементы зарубежной культуры. Но эта попытка окончилась неудачей, и теперь идет возвращение к старой линии.

Теперь у читающей публики хотят всеми силами создать впечатление, что весь внешний мир представляет собой форменный ад. Такое представление пригодится и для оправдания собственных проблем. Как, например, можно жаловаться на проблемы с продовольствием, если в мире царит экологический хаос, вызванный глобальным потеплением?

Также заграничные катастрофы и беспорядки должны оттенять порядок и предсказуемость северокорейской жизни – в конце концов, в Северной Корее полиция не гоняется за бандитами на самолетах, как в нигерийском штате Сокото.

Тут возникает вопрос, почему поворот к новой политике отбора новостей произошел так быстро и почему это случилось именно сейчас? Склонность представлять свою страну островом света в океане тьмы была характерна для Северной Кореи и в былые времена, но с начала года это приобрело просто карикатурный характер.

Наиболее вероятным представляется, что толчком к смене приоритетов послужило решение руководства КНДР готовиться к продолжительному сидению в международной осаде, к жизни в условиях внешнего давления и изоляции. Об этих перспективах – вполне реальных – прямо и честно говорил сам Ким Чен Ын в декабре прошлого года на пленуме ЦК. Если речь идет о продолжительной осаде, то осажденным действительно лучше не задумываться о том, что происходит вне городских стен.

В Хабаровске три недели протестуют граждане. Против чего они протестуют? Против ареста губернатора Сергея Хургала? Или против порядков, допускающих арест избранного народом губернатора по странным обвинениям? Его этапирования в Москву для расправы в «карманном» суде? Если это так, то требование граждан проводить суд присяжных в Хабаровске  — это прелюдия очередной смены правил нашей жизни, или того, что именуется термином «государство».

В поправках в Конституцию в ст. 75/1 их авторы записали, что в РФ «создаются условия для взаимного доверия государства и общества». Что они понимают под словом «государство»? В их трактовке государство — это органы власти. Общество должно заслужить, чтобы власть ему доверяла, а народ должен ей подчиняться. Иначе строптивых граждан отправят в СИЗО. Авторы сознательно подменили слово «власть» термином «государство». Впрочем, школьный учебник по обществознанию учит: «Государство — это политико-территориальная суверенная организация публичной власти, располагающая аппаратом управления и способная делать свои веления обязательными для населения всей страны». Нет ни слова о том, что полномочия органов власти зависят от того, какие правила и порядки приняты членами сообщества, именуемого «государством». Учебник не сообщает о принципиальном отличии феодального «естественного государства» от европейских «государств открытого доступа».  И ничего в нем не говорится о том, что порядки в этом сообществе формируются именно в нашем сознании. Попробуем это объяснить.

Как сформировалось государство Киевская Русь? В долине Днепра еще 2000 лет назад славяне жили малочисленными племенами, свое крестьянское хозяйство вели семьями. Охотились, держали скот. Все, что вырастили, сами и потребляли.

 Их жизнь круто изменилась, когда по Днепру приплыли варяги (сегодня мы назвали бы их грабителями). Грабеж инородцев в Средние века не был редкостью, им занимались многие кочевники. Варяги стали оседлыми, обложили славян данью, а молодых людей продавали в рабство в Византию. Так сформировались порядки первого на Руси «естественного государства», новые правила жизни закрепились в сознании славян. Эти правила давали представителям знати (их политологи называют «оседлыми бандитами») право на сбор дани с подданных. То есть  «естественное государство» сформировались именно тогда, когда общество распадалось на знать и простолюдинов.

Почему, говоря о формировании «естественных государств», приходится упоминать именно «оседлых бандитов»? Потому что «кочующие бандиты», как печенеги и половцы, грабили земледельцев подчистую, обрекая их на голодную смерть. А осевшим в Киеве варягам надо было собирать дань со славян каждый год. Им было выгоднее отнимать у крестьян лишь часть урожая, оставляя что-то на жизнь. Более того, они защищали своих данников от набегов кочевников, прокладывали дороги, содержали штат писцов-чиновников. Можно сказать, что между населением и феодальной знатью был своего род договор о защите  от «кочующих бандитов», но заключен он был насильно.

Порядки «естественных государств» не обязательно формировались грабителями «со стороны». Порой феодальная знать складывалась  и из соплеменников. Ведь после освоения людьми земледелия численность населения увеличилась многократно. Когда вместе живут не полсотни  членов первобытного племени, а многие тысячи людей, то родственные отношения между ними становятся невозможными. Среди большого множества людей всегда найдутся особи с бандитскими наклонностями, «специалисты по насилию». У них будет главарь —   князь, шах, король. Бандиты обложат данью своих соплеменников. Чтобы те не роптали, убедят их с помощью проповедников в том, что монарх им ниспослан богом. Восставать против него и не платить дань —  значит гневить бога. Впрочем, и сегодня услугами церкви наши «новые дворяне» не брезгуют.

Так что государство — это не территория. На одной и той же территории в разные века существовали разные государства.

Государство — это не народ. Народ, то есть люди, говорящие на одном языке и имеющие общие корни, могут составлять население разных государств. Пример тому США и Канада..

Государство — это и не органы власти. Органы власти — это всего лишь учреждения, которые обеспечивают исполнение законов и правил. Государства — это определенным образом организованные сообщества людей, живущих на той или иной территории. Они отличаются от прочих сообществ, скажем, от сообществ поклонников Христа или от союза болельщиков футбольной команды. Отличаются тем, что государства формировались «оседлыми бандитами» именно для сбора денег в свою казну, а для этого приходилось навязывать подданным определенные правила жизни. За исполнением этих правил в государствах-сообществах и  следят органы власти: государственные учреждения, т.е. министерства, мэрии, полиция, суды и прочие. А все их сотрудники финансируются из государственного бюджета.

Само  понятие «государство» носит абстрактный характер. Потрогать его руками нельзя. Можно прикоснуться к осязаемым предметам, таким, как колючая проволока  на границах  или паспорта граждан. Можно посетить учреждения, связанные с утвердившимся порядком в данном государстве. Но это не само государство, а лишь  атрибуты и органы власти.

Пояснить природу государства можно на примере акционерного общества.  Его заводы и продукцию можно потрогать руками, а само акционерное общество —   нельзя. Потому что это абстракция, это  лишь отношения между его собственниками, сформированные в головах акционеров и записанные в уставе АО правила принятия решений.

Впрочем, нужна еще готовность граждан соблюдать правила  сообщества-государства. Например, правила дорожного движения. Они  всегда требовали пропускать пешехода на переходе. Но только тогда, когда большинство граждан осознали свое право не уступать на переходе автомашинам, это правило было реализовано. Так и с правом формировать органы власти государства путем честных выборов. Для многих пожилых россиян голосование —   лишь способ выразить свою покорность властям. Как во времена СССР, когда голосовали за единственного кандидата, назначенного КПСС. Но сегодня молодые россияне уже готовы защищать свое право свободного выбора! Мы это видим по демонстрациям в Хабаровске.

***

Сегодня все государства можно разделить на два типа. Есть государства «естественные» и «государства открытого доступа». Отличаются они тем, кто и как устанавливает правила жизни их граждан, кто распоряжается деньгами, собранными в государственную казну.

Нынешняя Российская Федерация —   это  наше «естественное государство», с порядками, которые пока признает большинство его граждан. В Европе в Средние века тоже были похожие порядки. Цари, короли, шахи рассматривали страну как свою собственность, причем вместе с ее населением. Иван Грозный давал своему дворянину землю с крестьянами и мог ее отнять, а дворянина казнить. Примерно так поступил Путин, дав команду арестовать губернатора Сергея Фургала.

Порядки в «естественном государстве» не предполагают независимой судебной системы. Суд там служит инструментом в руках правителя. Приговоры выносятся не по букве закона, а исходя из интересов начальства, указаний царя или президента. Как во времена Людовика XIV, который утверждал: «Государство —   это я». Сегодня так может сказать и Путин. Но он, как человек хитрый, предпочитает об этом не говорить. Но делать. Пример тому тот же Хабаровск.

Россияне не одиноки в своей  терпимости к порядкам  «естественного государства». Из более 200 стран в полутора сотнях порядки «естественных государств» доминируют. Там власть находится в руках диктаторов и авторитарных правителей, их сообщников. Но это норма и для граждан. На постсоветском пространстве такими странами являются Узбекистан, Туркменистан, Азербайджан, Таджикистан.

У нас была Российская империя, затем СССР, теперь Российская Федерация. В этих государствах порядки были разные. В царской империи было крепостное право. В СССР «цеховиков» сажали за попытки иметь в своем владении средства производства, а в РФ   уже не сажают. Теперь частная собственность узаконена. Но Россия все равно  осталась «естественным государством»!

Если порядки в государстве его граждан не устраивают, то народ выходит на митинги и демонстрации, строит баррикады и, в конце концов, устанавливает иные порядки, то есть  фактически учреждает новое государство. Так произошло, например, когда-то во Франции, позже в СССР, а не так давно — в Грузии и Армении.

***

Что ведет к формированию  «естественных государств»? Наши инстинкты. Один из них —   инстинкт самосохранения. Он заставляет нас уступать дорогу автомобилю, не перевешиваться за перила балкона. Сегодня этот инстинкт принимает скорее форму стремления к богатству или достатку. Именно достаток позволяет не голодать, иметь теплый кров и пищу.

Другой инстинкт — это инстинкт солидарности. Подчиняясь ему, члены первобытного племени в процессе внутривидового отбора гибли, отстаивая свои угодья. Позже солдаты ложились на амбразуру вражеского дзота. Инстинкт солидарности заставляет членов банды в стычке с другой бандой идти на смерть. Если кто-то струсит и спрячется, то есть  у него инстинкт самосохранения возьмет верх, то в армии его расстреляют, а в банде прирежут.

Как проявляется конфликт этих инстинктов? Кто-то делает карьеру чиновника, получает возможность брать взятки, откаты, доить государственную казну. У него торжествует инстинкт стремления к достатку. Это происходит тогда, когда в государстве нет политических институтов, реально блокирующих коррупцию. Мы это видим на примере России.

С другой стороны, и простые россияне хотят повысить свой достаток, иметь выше зарплату, доходы. При этом они ждут от чиновников проявления солидарности, чтобы те не роскошь свою приумножали, а заботились о народе. Живя при порядках, принятых в «естественном государстве», люди надеются на чудо, на доброго царя-президента. Но это желание противоречит корыстным устремлениям власть имущих. Налицо классовый конфликт.

Раньше российская знать довольствовалась дворцами в Москве и Петербурге. Сегодня «новым дворянам» нужны особняки в Европе, миллиарды в офшорах, яхты и личные самолеты. Эти люди, подобно диктаторам Африки, не рассматривают Россию как свою страну. «Новые дворяне», подчиняясь инстинкту самосохранения, вывозят из страны капитал, наворованные богатства и перевозят  семьи в Европу.

Конфликт инстинктов и интересов власть имущих и простолюдинов в России будет проявляться до тех пор, пока не сложатся порядки, позволяющие их обуздать. Пока в интересах народа не удастся заблокировать корыстные интересы чиновников. Это смогли  сделать граждане развитых стран. Сегодня это пытаются сделать в Украине, но пока безуспешно.

****

Сравним наши правила жизни с правилами европейцев. В Европе тоже тысячелетиями сохранялись «естественные государства», знать преследовала свои корыстные интересы,  не проявляла солидарности с народом. Но европейцы все же сумели перестроить должный порядок два века назад, еще во времена Великой французской революции. Они отбросили надежды на «доброго короля».

Европейцы в массе своей смогли утвердить в своей политической культуре иные правила жизни. Их государства сегодня являются «государствами открытого доступа». Порядки в них отличаются от порядков, принятых в «естественных государствах». Чем? Прежде всего направлением вектора власти. Если в России власть исходит «сверху», от президента и его друзей, от его сослуживцев по КГБ, от силовиков, то в европейских государствах  власть пробивается «снизу», от народа — через его представителей-депутатов. Там граждане, в отличие от россиян, в большинстве своем считают, что происходящее в стране зависит именно от них, а не от правителя.

В европейских государствах «открытого доступа» есть реальное разделении властей на законодательную, исполнительную и судебную. Такое разделение  позволяет обуздать корыстные интересы чиновников, блокировать их союз с олигархами, обеспечить неотъемлемые права граждан посредством справедливого и независимого суда. Полиция, органы государственной безопасности находятся под жестким контролем граждан и их представителей.

Почему европейские страны называют «государствами открытого доступа»? Потому что там предпринимателям не надо покупать у чиновников право доступа на рынок. Они, в отличие от российских бизнесменов, не должны давать откаты налоговикам, полиции, пожарникам. Там людей не лишают собственности по указке свыше, не отнимают предприятия по решению «карманных» судей.

В «государствах открытого доступа» не сформировался, как в России, клановый капитализм для «своих», который базируется на взаимовыгодном союзе бюрократии и олигархов, получающих сверхприбыль от госзаказов. Верховенство права стимулирует инвестиции в строительство новых предприятий. Ведь только тогда, когда человек уверен, что его собственность под надуманным предлогом не отнимут, у него появляется желание проявлять свою предприимчивость, инициативу, трудолюбие.

В государствах «открытого доступа» ведется реальная борьба с коррупцией, как, например, в Швеции ([17 АПРЕЛЯ 2017] Шведская стратегия борьбы с коррупцией). Доходы и накопления всех граждан там «прозрачны». Европа и США стимулируют конкуренцию как двигатель прогресса. Для того чтобы наладить конкуренцию среди железнодорожных компаний, президент США  Рузвельт еще в начале прошлого века  разделил их на конкурирующие компании. Теперь борьба с монополиями стала нормой во всех развитых странах. Все это происходит благодаря утвердившимся в сознании людей порядкам и правилам жизни, которые так отличаются от российских!

В Европе не «оседлые бандиты» собирают дань, а граждане делают  взносы в государственную казну на общие цели. Как у нас где-нибудь в садоводстве. И народы там осознали свою решающую роль  в   «государствах». Они умеют избирать  достойных представителей. Чего пока не умеем мы. Оцените хотя бы нынешний состав Государственной думы. ВРИО губернатора Хабаровского края Михаил Дегтярев — типичный российский депутат. И то, что другие депутаты под стать ему, —  это следствие нашего отношения к институту выборов, к фальсификациям. Типично высказывание россиян «От нас все равно ничего не зависит».

А в европейских странах граждане считают членов правительства и президента своими наемными менеджерами, которых можно сместить, если они что-то делают вопреки воле большинства. Важно, что люди делают выбор не между телевизионными масками кандидатов, а между их биографиями, реальными делами и программами партий.

Депутаты, избранные в европейских странах на честных выборах, стремятся удовлетворить запросы граждан. В условиях политической конкуренции оппозиционные депутаты действительно контролируют министров и чиновников, назначенных правящей партией. Им это надо! Плюс к тому в странах Европы созданы  работающие органы по борьбе с коррупцией, введены премии гражданам за разоблачение взяточников. ([27 ИЮНЯ 2017] Доносить или не доносить?). И если для российского бюрократа указание начальства выше закона, то в Европе чиновник вынужден соблюдать законы и правила. Да и сами законы написаны так, что не оставляют места для произвола.

***

Нынешние реалии России сформированы не только корыстными интересами элиты, но и средневековым сознанием нашего народа. Пример тому — право частной собственности. Оно  у нас условное. Понимая его суть, собственник алюминиевой корпорации РУСАЛ миллиардер Олег Дерипаска заявил: «Если государство скажет, что мы должны отказаться от компании, мы откажемся. Я не отделяю себя от государства. У меня нет никаких других интересов. Мне просто повезло. Считайте, что богатство свалилось на меня с неба». Он готов по первому требованию отдать свою собственность царю-президенту Путину!

Есть ли запрос у россиян на радикальные реформы, которые могут трансформировать наше государство в «государство открытого доступа»? Если опросить граждан, то выяснится, что главная претензия их к властям — экономическая. Большинство не понимает причин своего низкого уровня жизни. Но люди сознают, что деньги, которые разворовываются из казны или идут на сомнительные национальные проекты, забирают именно у них. Популярно выражение «Наше население — это вторая нефть». Недовольство у людей вызывает и резкое социальное неравенство, по которому Россия «впереди планеты всей». Если заходит разговор о приватизации госкомпаний, о важности гарантий частной собственности, то многие россияне уходят от ответа. Сказывается тяготы реформ 90-х годов.

Как показал опрос группы социологов под руководством Сергея Белановского, против несменяемости власти, против «обнуления» сроков Путина выступает 74% респондентов, против расширения полномочий президента —   70%, против назначения президентом большего числа членов Совета Федерации — 81%. То есть феодальная вертикаль потеряла ценность для россиян. Это Иван Грозный и Сталин могли творить над покорными россиянами все, что им заблагорассудится. Демонстрации в Хабаровске под лозунгом «Мы губернатора избирали, нам его и смещать!» свидетельствуют о том, что в сознании россиян произошли перемены. Это вселяет надежду.

Порядки и правила, принятые в «естественных государствах», обрекают их на отставание от стран, где реализовано «государство открытого доступа». Если Путин не развяжет ядерную войну и человечество не погибнет в катастрофе, то со временем и в России народ захочет жить по-европейски. Произойдет это, прежде всего, из-за стагнации нашей экономики. Еще не так давно ВВП России составлял 12% от мирового, сегодня  — лишь 1%! Наши доходы от экспорта газа снизились в десять раз. Уже нечем платить зарплату госслужащим и пенсии старикам. Минфин предлагает конфисковать банковские сбережения, на которые  граждане не смогут предъявить оправданий. Мы все стоим на краю пропасти, и чтобы в нее не упасть, придется менять порядки в  государстве. Чем быстрее россияне это поймут, тем скорее над страной  забрезжит  рассвет.   Впрочем, помимо экономической катастрофы, назревшие реформы могут быть связаны и с освоением  россиянами европейских представлений о государстве. Разумеется, через интернет.

Фото: Монумент "Тысячелетие России" в детинце, воздвигнутый в 1862 году в честь тысячелетнего юбилея призвания варягов на Русь. Авторами памятника являются скульпторы Михаил Микешин, Иван Шредер и архитектор Виктор Гартман. Владимир Смирнов/ТАСС

Лидеры тамбовской преступной группировки вместо бандитских разборок пишут заявления в полицию.

Не перестаю восхищаться Александром Григорьевичем Лукашенко. Уникальный экземпляр, интриган с такими размахом и беззастенчивостью, словно он пришел из каких-то далеких эпох, то ли из Средневековья, то ли из 17-го века. Вот сейчас ему неуютно. Вроде бы все правильно сделал, всех реальных конкурентов заранее пересажал, и дорога к очередному президентству, казалось, открыта. Одна беда – недоучел (что характерно для любого, даже чрезвычайно ловкого диктатора), до какой степени достал смирных белорусов за четвертьвековое правление. Это желание избавиться от давно надоевшего манипулятора выплеснулось в митингах в поддержку Светланы Тихановской, собирающих десятки тысяч участников. Вся избирательная программа которой по существу сводится к лозунгу: «Надоел. Уходи».

Что делает любой диктатор в такой ситуации? Правильно, он пытается перевернуть доску, ввести военное положение, отменить выборы. И Лукашенко начал объезжать те армейские соединения, которые, как выяснилось, заранее были предназначены для борьбы с угрозой «унутренней». Правда, выступая перед военными, Александр Григорьевич напирал на то, что смутьянов направят из-за границы. Но вот беда, дни бегут, до выборов всего ничего. А ни зарубежных боевиков, ни беспорядков не наблюдается. И здесь-то проявляется специфический лукашенковский талант. Он буквально на наших глазах устраивает новый «поджог рейхстага» из подручных средств, из того, что было.

А была очередная группа российских наемников, следовавшая через Белоруссию куда-то в Африку. Как говорится, ковид-ковидом, а война по расписанию. В отсутствии формальной границы с Россией соседнее государство, самолеты которого продолжают летать по всему миру, идеальная перевалочная база для вагнеровцев. Разумеется, лукашенковские спецслужбы были в курсе и имели, скорее всего, процент. Но в экстренной ситуации российские наемники подошли на роль участников будущего переворота. И вот белорусские спецслужбы рапортуют об успешно проведенной операции.



В санатории под Минском задержаны аж три десятка (ловят еще около двух сотен) россиян, которые вызвали подозрение странным поведением. «По данным администрации санатория, приезжие обратили на себя внимание нехарактерным для российских туристов поведением и однообразной одеждой в стиле милитари. Спиртного не употребляли, увеселительных заведений не посещали, держались обособленно, стараясь не привлекать к себе внимания. Они небольшими группами внимательно изучили территорию и окружение санатория», — на голубом глазу сообщает белорусское информагентство. Вы представляете, явились в чем мать родила, то есть в камуфляже и хаки, и при этом не пьют! Ну, значит, точно умышляли. И вот уже против россиян возбуждено дело о подготовке терактов, сообщает госсекретарь Совбеза Белоруссии Андрей Равков.
 

Дальше – как по нотам. Заседание местного совбеза. Лукашенко прямо указывает, что угроза вмешательства исходит именно из России: «Я смотрю на реакцию россиян. Они уже, оправдываясь, говорят, что чуть ли не мы их сами сюда завезли. Ясно, надо же как-то оправдать свои грязные намерения». Надо сказать, что весь предвыборный период батька изо всех сил намекал на московскую злонамеренность. Понятно, что для условно «либеральной» части белорусов Лукашенко пытается позиционировать себя как наименьшее зло, человека, который пусть из собственных корыстных побуждений, но стоит все-таки на страже независимости, не желает поглощения республики Россией. Не исключено, что обвинения в адрес Москвы преследуют также цель смягчить критику Запада по поводу неизбежных выборных подтасовок, а то и вовсе отмены выборов. Мол, не свой диктаторский век продлеваю, а твердо противостою реваншистским устремлениям Кремля. В местном центризбиркоме прошла встреча всех кандидатов. В ходе избирательной кампании ее участников предупредили об усилении мер безопасности и, разумеется, о возможных провокациях. То есть будут винтить, констатировали эксперты…

В этой истории интересно как блестяще Александр Григорьевич, два десятка лет живший на деньги из Москвы, снова разыграл российский фактор. В последние месяцы Путин, обиженный отказом Лукашенко влиться в новое государство, финансовые средства давать перестал. Но не беда. Александр Григорьевич мигом забыл как долгие годы, используя путинские комплексы, качал миллиарды, рассказывал как несгибаемые белорусы в едином строю с россиянами выступят, если придется, против агрессивной НАТО. Сегодня, бизнес ничего личного, он рассказывает миролюбивой Европе, как маленькая героическая Белоруссия противостоит российской экспансии. Путин изо всех сил пытается доказать, что он мировой лидер. Как же, он ведет телефонные разговоры с Трампом и Макроном. А между тем простой белорусский батька держит его за болвана, как говаривал Штирлиц, в старом польском преферансе…

1. 03.07.2020.Белоруссия. Минск. Президент Белоруссии Александр Лукашенко в День независимости Белоруссии. Наталия Федосенко/ТАСС
2-3-4. 23.07.2020. Белоруссия. Борисов. Кандидат в президенты Белоруссии Светлана Тихановская во время митинга в свою поддержку. Наталия Федосенко/ТАСС
5-6.  Скриншот Youtube/АТН: новости Беларуси и мира
7. 29.07.2020. Белоруссия. Минск. Председатель Комитета государственной безопасности Белоруссии Валерий Вакульчик, государственный секретарь Совета безопасности Белоруссии Андрей Равков, председатель Совета Республики Национального собрания Белоруссии Наталья Кочанова и президент Белоруссии Александр Лукашенко (слева направо) во время совещания с членами Совета безопасности Белоруссии во Дворце Независимости в связи с ситуацией с задержанием в республике 33 россиян, которых белорусские правоохранительные органы называют представителями иностранной частной военной компании. Николай Петров/БелТА/ТАСС

Назначение бывшего депутата Госдумы от ЛДПР Михаила Дегтярева врио губернатора Хабаровского края пока не успокоило протесты на Дальнем Востоке, а подогрело их. В самом Хабаровске на ставшие уже традиционными субботние шествия и митинг вышло еще больше народу, во Владивостоке шествие в поддержку Хабаровска тоже становится теперь регулярным. 

Делегирование в критически настроенный к федеральному центру регион Михаила Дегтярева –  первого в истории Хабаровска губернатора-варяга, сразу в глазах многих выглядело просчетом Владимира Путина и его администрации. В 2018 году жители края голосовали за кандидата от ЛДПР Фургала в противовес действующему главе Вячеславу Шпорту, который, как говорили тогда мне большинство собеседников в крае и среди представителей влиятельных групп, и среди обычных граждан, «отдал все Москве». 

Ставленник центра предсказуемо вызвал отторжение у хабаровчан, но сам центр предпочитает этого не замечать. В повестке контролируемых властью СМИ много Дегтярева: жительница края рассказывает, как он помог спасти ей дочь; сам врио из экономии отказывается от поездки на роскошном автомобиле, впрочем, в пользу не менее роскошного; Дегтяреву обещает помогать премьер Михаил Мишустин. Зато про протесты информации мало, в сюжетах на ТВ делается упор на то, что жителей города баламутят заезжие блогеры. 

Хабаровск требует от Кремля игры по новым правилам, а федеральная вертикаль власти всеми своими действиями показывает, что отступать от привычных правил не намерена. Президент все так же хочет быть конечной инстанцией, чье решение покорно признают и принимают все жители страны, независимо от конкретных обстоятельств. В результате антифедеральный протест неизбежно приобретает черты антипутинского. 

Наместник в квадрате

Назначение депутата Госдумы от ЛДПР Михаила Дегтярева подано как шаг навстречу хабаровским протестующим, которые требуют возвращения Сергея Фургала. Прежнего губернатора мы, конечно, не вернем, местного тоже ставить не будем, но раз вы голосовали за ЛДПР, то вот вам представитель этой партии.

Протестующие восприняли этот шаг как очередное наступление на местный патриотизм со стороны Москвы. Нужно понимать, что хабаровская ЛДПР сейчас – это партия Фургала, а не Жириновского. По сути, она очень напоминает политические движения 90-х или начала нулевых в поддержку губернаторов либо, наоборот, их наиболее сильных противников в регионах. Неслучайно ряды партии после назначения Дегтярева покинули депутаты, которые вступали в ЛДПР как партию губернатора. Если в местной ЛДПР нет Фургала, то эта партия хабаровчанам не нужна. 

Существуют разные версии, кто принимал решение о назначении конкретно Дегтярева – лично Владимир Путин, либо рекомендацию элдэпээровцу выдал внутриполитический блок АП. Скорее всего, без последнего все-таки не обошлось – Михаил Дегтярев учился в губернаторской школе РАНХиГС и взаимодействовал с кремлевскими чиновниками с тех времен, когда курировал в своей партии избирательные кампании. Но независимо от того, кто принимал решение, ответственным за него стал сам Путин. Он публично предложил Михаилу Дегтяреву пост врио: «У меня для вас есть работа». Новый руководитель края заступил на вахту как наместник президента.

И сразу же повел себя соответствующим образом. Он долгое время не выходил к людям, иронично высказывался о протестующих. Потом все-таки вышел, правда, поздно вечером, когда на площади остались несколько десятков человек. Свой отказ от посещения массового митинга Дегтярев объяснил тем, что ему нужно готовить доклад президенту. «Москва вас услышала», – говорит жителям края новый врио губернатора.

Дегтярев пытается играть роль эффективного лоббиста: с ним, в отличие от прежнего главы региона, разговаривает и обещает больше миллиарда рублей премьер Михаил Мишустин. Вскоре после назначения в край приезжает министр энергетики Александр Новак. «Федерация дает много денег краю!» – убеждает Дегтярев жителей Ванино.

Странным для протестного региона выглядит стиль общения Михаила Дегтярева. В одном из стримов он пытается обратить имидж «банщика Жириновского» себе на пользу и говорит, что будет решать в бане вопросы с серьезными начальниками. Мишустин даст миллиард, Собянин пришлет врачей, по личному приглашению Дегтярева в город приедет певец Сергей Шнуров. 

Врио губернаторов часто примеряют роль умелого лоббиста, который вхож в высокие кабинеты и будет приводить в регион московские деньги. Где-то эта схема действительно успешно работает, но в Хабаровске пока что дает сбой. У дальневосточников есть обида на центр: они держат рубежи страны и вроде бы должны получать взамен заслуженные льготы и уважение, но не получают.

В Приморье эти настроения активно использовали даже в кампании единороса и посланца центра Олега Кожемяко в 2018 году. «Как это так получается, что Москва определяет, как нам здесь жить?» – публично задавался он вопросом, а в пабликах поддержки Кожемяко гуляла картинка: нарисованный губернатор пинает карикатурных чиновников с портфелями «Валите обратно в свою Москву». Агитация попала в волну протестных настроений, и выходец из Приморья, проработавший большую часть карьеры в регионах Дальнего Востока, Кожемяко смог выборы выиграть. Варяг Дегтярев напоминает о благодарности Москве, которая дает много денег краю, и этим вызывает отторжение.

Врио хабаровского губернатора быстро нарушает данное слово – он обещал не увольнять членов команды Фургала, но через несколько дней отправил в отставку трех ключевых чиновников. Шнур, как оказалось, приехал не по приглашению Дегтярева, а для того, чтобы снять фильм о протестах для телеканала RTVI.

Кстати, этим Дегтярев мало отличается от губернаторов нового технократического призыва. «Если вас не устраивают цены, то это вы мало зарабатываете, а не цены высокие», – говорил липецким студентам тогда еще врио, а теперь губернатор Липецкой области Игорь Артамонов.

Врио главы Курганской области Вадим Шумков так ответил на вопрос о социальных пособиях, опять же для студентов: «Я тоже был студентом, но мне даже в голову такие вопросы не приходили. Я просто работал. Потому что я мужчина, а мужчине стыдно что-то просить». Губернаторы все чаще ведут себя как наемные менеджеры, директора филиалов большой вертикальной корпорации: жители кажутся им нерадивыми подчиненными, которые мешают выполнять кремлевские KPI. Так пока что ведет себя и Михаил Дегтярев.

Большой кремлевский эксперимент

Действия федеральной власти напоминают эксперимент по выявлению болевого порога у жителей сверхпротестного региона. Если в итоге протесты сойдут на нет, то размышлять о том, подходит тот или иной кремлевский кандидат региону, вписывается ли в настроения его жителей, впредь не нужно.

Происходящее немного напоминает организационно-деятельностную игру (ОДИ), которую практиковали и практикуют методологи, а как известно, глава внутриполитического блока АП Сергей Кириенко принадлежит к этому философскому течению. В ходе ОДИ создается максимально кризисная ситуация, которую игроки пытаются разрешить. В случае удачи игра становится моделью для разрешения похожих кризисов в других случаях.

Если акции не угаснут, тоже неплохо: эксперимент на то и эксперимент, он подразумевает и нежелательный для его организаторов исход. В этом случае можно попробовать повторить в Хабаровске кампанию Кожемяко: назначить местного и вручить ему на время кампании антимосковские флаги. 

Ходит еще одна версия назначения в Хабаровск Михаила Дегтярева: он должен максимально настроить против себя жителей края, которые потом запросят хоть кого-то адекватного, пусть и единоросса. В итоге центр все равно выиграет. Вариант выглядит не самым рабочим. Не похоже, что Михаил Дегтярев временная разменная карта: слишком серьезные фигуры поддерживают его публично. 

Виртуальная сверхпопулярность

Пока сильнее всего хабаровский эксперимент с назначением Дегтярева бьет по Владимиру Путину. Президент долго держал театральную паузу перед назначением врио, а потом вынес мудрое соломоново решение. Глава государства явно рассчитывает, что его слово должно стать конечной компромиссной точкой в разрешении «хабаровского вопроса».

Здесь Владимир Путин действует как политик, который находится на пике популярности. В последнее время он полюбил часто обращаться к гражданам, явно в уверенности, что те ждут его выступлений как конечной системы координат. Глава государства опирается на ресурс сверхпопулярности, но она во многом виртуальна.

Согласно данным июльского опроса Левада-центра, количество россиян, которые считают, что дела в стране идут в правильном направлении, составляет 42%, обратного мнения придерживаются 40%. Еще 18% граждан затрудняются с ответом. Доверяют Путину 25% россиян, 38% граждан полагают, что президент отстаивает интересы олигархов. Эта одна сторона медали.

Другая ее сторона – блестящие результаты голосования по поправкам в Конституции: при явке 64% президентские поправки поддержали 78% избирателей. Администрация президента научилась обеспечивать цифры, которыми меряет свою популярность Владимир Путин. Для моделирования результата у АП было множество инструментов, президент хотел увидеть цифры, и он их увидел. Именно опираясь на эти цифры, действует Владимир Путин и предсказуемо сталкивается с проблемами. В Хабаровске в принципе неплохо проголосовали за поправки – при 44%-ной явке изменения поддержали 62%. Но потом те же люди вышли в защиту Фургала.

Президент дал жителям решение, которое, по его мнению, должно спасти лицо региона – выбрали ЛДПР, вот вам ЛДПР. Но они его не приняли и стали критиковать самого президента. Вариант открытия политической системы для конкуренции хотя бы в качестве эксперимента в отдельном регионе, чтобы потом принудить победителя к сотрудничеству (для этого есть все бюджетные инструменты), не рассматривается. Ведь именно такое случайное открытие системы и произошло в Хабаровске два года назад. И несмотря на последующую покладистость протестного победителя, федеральный центр признал этот опыт не успешным маневрированием, а досадным сбоем в системе.

Массив одобренных поправок, обновленный прямой народный мандат и отложенный на неопределенный срок трансфер власти подталкивают к действиям с высоты прежней популярности, когда в стране есть одно большинство, и оно путинское. В результате оформился первый серьезный конфликт не с антипутинским меньшинством, а с непутинским – в случае Хабаровска региональным фургаловским большинством, – которое раньше было или могло быть частью путинского.

В центр, разумеется, идет другая картинка – никакого фургаловского и тем более непутинского (и уже начавшего становиться непутинским) большинства в Хабаровске нет. На улицы выходят приехавшие из столицы и взбаламученные ими местные граждане и даже неизвестно откуда взявшиеся при закрытых границах иностранцы. Местный протест закончился, а то, что происходит сейчас, – «слет профессиональных провокаторов» со всей страны.

Действительно, несколько десятков оппозиционеров (например, исполнительный директор «Открытой России» Андрей Пивоваров, съемочная группа штаба Навального) в городе присутствуют, но это капля в море не только в субботнем шествии нескольких десятков тысяч человек, но и в ежедневном тысячном променаде и митинге у краевого правительства. Гости из других городов – скорее зрители, фиксирующие происходящее и размышляющие над тем, можно ли этим воспользоваться и как. Но в виртуальной кремлевской реальности сделать именно их ядром протеста – просто и логично. 

Тем временем хабаровское непослушание интересует и всю Россию – об акциях, согласно опросу Левада-центра, знают 83% россиян (и это несмотря на фактическое молчание государственных телеканалов), 45% из них относятся к участникам протестов положительно и только 17% отрицательно. Акции в поддержку хабаровчан проходят во Владивостоке, Южно-Сахалинске, Иркутске, Томске. Масштабы митингов и шествий пока невелики, но сравнимы с численностью традиционных протестных выступлений в этих регионах.

Слово Кремля и Владимира Путина для симпатизирующих хабаровскому протесту явно перестают быть конечной инстанцией. Хабаровский регион становится полем противостояния виртуального и реального в российской политике, – точкой, где обновленный конституционный мандат Владимира Путина будет подтвержден или поставлен под сомнение не на бумаге, а на местности.

Одной из самых обсуждаемых экономических новостей прошлой недели в России стало предложение Министерства юстиции конфисковывать у граждан имущество и денежные средства, «в отношении которых не пред­ставлены доказательства, подтверждающие приобретение имущества на за­конные доходы, [а также] законность получения денежных средств». Изымаемые активы должны, по мнению разработчиков нового правила, поступать в доход Пенсионного фонда России.

Ожидаемое нововведение (а предполагается, что оно начнет действовать уже в этом году) вызвало взрыв эмоций – прежде всего потому, что ничего не было сказано ни о минимальных суммах, которые могут стать предметом интереса налоговиков, ни о механизмах проверки законности получения средств, ни о процедуре конфискации активов. Новая норма была воспри­нята как вульгаризация действующего уже два года закона, который предпи­сывает направлять в Пенсионный фонд «конфискованные денежные средства, полученные в результате совершения коррупционных правонарушений, а также денежные средства от реализации конфискованного имущест­ва, полученного в результате совершения коррупционных правонарушений». Согласно открытым данным, за счет таких доходов ПФР уже пополнился на 21,4 млрд рублей.

Чуть позже Минюст разъяснил, что новая норма будет касаться довольно  ограниченного круга лиц – госслужащих федерального и регионального уро­вней, муниципальных работников и лиц, обязанных декларировать не то­ль­ко доходы, но также имущество – свое и близких родственников (это примерно 2,4 млн человек). Однако у многих россиян не рассеялись подозрения относительно того, каким образом и насколько широко может применяться новый закон, – тем более что КС РФ в конце 2019 года уточнил, что данная норма может применяться не то­лько к чиновникам и госслужащим.

Сегодня в России все граждане обязаны подавать декларацию о доходах (долгое время это должны были делать только те, кто получал доходы не только по основному месту работы). И власти серьезно подготовились к этому нововведению, решив со­здать всеобъемлющую систему контроля за дви­жением денежных потоков по частным счетам. Еще в прошлом году налоговая начала контролировать переводы физическим лицам, хотя Минфин и призна­л, что «сам по себе факт банковского перевода денежных средств между физическими лицами не является объектом налогообложения». Банки в ответ на это стали внед­рять программное обеспечение, способное отс­леживать перевод сумм, суще­ственно выделяющихся на фоне каждодневных операций по счету клиента; предполагается, что данная информация будет в оперативном порядке дос­тупна работникам налоговых служб, проверяю­щим достоверность декларируемых гражданами сведений.

С 1 апреля 2020 года в ФНС должны автоматически передаваться все сведения об открытых гражданами «электронных кошельках» (этот сервис в России исполь­зуется весьма широко и его предоставляют WebMoney, «Яндекс.Деньги» и десятки других компаний). С приходом на пост премьер-министра Мишустина фиска­льная функция государства наверняка усилится – тем более что в нынешних условиях возможность повышения налогов на бизнес вряд ли просматривается, а олигархи получили дополнительные послабления в связи с введени­ем фиксированного НДФЛ с иностранных доходов без их декларирования.

Оценивая возможные шаги правительства, можно предположить, что в будущем мы столкнемся с намного более пристальным вниманием к нашим доходам. Если основываться на данных Росстата за 2019 год, совокупные номинальные денежные доходы населения составили 62,1 трлн рублей. Принимая во внимание, что в прошлом году в России дейст­вовала плоская шкала налогообложения со ставкой 13% (налог, заметим, не взимался с государственных пенсий, сумма которых составила около 8,6 трлн, а также с пособий и единоразовых выплат, едва ли сильно превысивших в прошлом году 500 млрд), логично было исходить из сбора НДФЛ в размере 6,75-6,90 трлн рублей – однако согласно отчету Минфина о предварительном исполнении консолидированного бюд­жета, сумма составила 3,96 трлн, или 58% от той, которую следовало бы ожидать. В значительной мере это расхождение действительно может объясняться сделками между гражданами, в ходе которых происходит пере­вод средств со счета на счет, не учитываемый налоговыми агентами (ими в России выступают предприятия-работодатели). Основаниями для таких переводов могут быть плата за услуги (в т.ч., например, аренду жилья или имущества, строительные и ремонтные работы, транспортные услуги и т.д.) или товары, которые гражда­не продают друг другу. Определенную долю платежей составляет и материальная помощь – живущие в раз­ных регионах родственники или друзья могут пользоваться ставшими сейчас край­не простыми переводами с карты на карту для поддержки родных и близких. Замечу: разница между потенциальным и реальным объемом собираемого НДФЛ составляет около 3 трлн – заметно больше, чем в прош­лом году бюджет получил от экспортных пошлин на нефть и газ.

Стремление властей залезть в карман гражданам понятно также и потому, что ситуация с наполнением Пенсионного фонда в ближайшие годы будет только ухудшаться. Даже несмотря на проведенную в 2018 году пенсионную «реформу», которая по идее должна была сбалансировать бюджет ПФР, «ды­ра» в нем сократилась лишь незначительно – с 3,75 трлн в 2017 году до 3,43 трлн в 2019-м (в условиях нарастающей безработицы и падающих доходов прогноз на 2021 год исходит из того, что федеральным властям придется найти допол­нительно до 1 трлн для увеличения транс­ферта в Пенсионный фонд, что сделает его рекордным за всю историю). Увеличение собираемости НДФЛ хотя бы на 25% способно решить этот вопрос – и соответствующая попытка, несомненно, будет предпринята.

Масштабы переводов между счетами частных лиц в России вряд ли могут быть точно определены. Оценочные расчеты указывают на то, что только «Сбербанк» обслужил в прошлом году переводы не менее чем на 1,2 трлн (из которых около 150 млрд прошли через его банкоматы, где отслеживание отправителя особенно затруднено и получателю будет довольно сложно доказать, что поступающие средства являются подарком или материальной по­мощью – c них НДФЛ не взимается). Если исходить из того, что «Сбербанк» в России контролирует приблизительно 45% вкладов частных лиц, сумму можно умножать на два – и только за счет налогообложения данных доходов бюджет способен получить до 700 млрд. Надо также иметь в виду, что в отличие от фирм и компаний, налоговые проверки граждан в России практически отсутствуют, и данные вопросы начинают рассматриваться в основном только в связи с выявлением разного рода экономических правонарушений. При нали­чии технических средств и политической воли российские власти способны довольно серьезно «подступиться» к кошелькам граждан – и в следующем году они, вероятно, попытаются это сделать.

Какие негативные последствия может иметь такая практика? Думаю, они будут довольно многочисленными. Прежде всего стоит повторить тезис о том, что в России люди традиционно не относятся к экономическим проблемам как порождаемым решениями властей – и лениво реагируют на ухудшение материального положения, если оно затрагивает всех или большинство граждан (как, например, произошло с повышением НДС, вынувшим из наших карманов в прошлом году более 500 млрд). Однако в рассматриваемом случае ситуация будет как раз иной: под действие новых норм попадут отдельные люди, причем в основном средний класс, болезненно относящийся к бесцеремонному вмешательству в частную жизнь. Стоит также предположить, что так как НДФЛ в России направляет­ся в региональные бюджеты (а не в федеральный, как это происходит, например, в США), интенсивность введения новых мер будет иметь региональную специфику (завися, в том числе, от финансового положения региона и степени его дотирования федеральным центром) – это может означать, в частности, что объектом пристального внимания станут переводы, идущие из Москвы в провинцию. Наконец, очень большое значение имеет то, что как сами «подозрительные» суммы, так и средства, в новых обстоятельствах считающиеся возможным обеспечением по налоговой недоимке, могут легко блокироваться банками на счетах граждан. Даже если предположить, что конфискация активов может осуществляться только по решению суда, как это обещает Минфин в случае с отсутствием документов, «подтверждающих законность получения денежных средств», то налоги сплошь и рядом списываются по решениям о взыскании, выносимым налоговыми органами, и потом граждане могут долго (и чаще всего – безус­пешно) доказывать, что правы были они, а не государство. Поэтому вполне можно представить озлобле­ние довольно большой части среднего класса – людей, которые будут индивидуально сталкиваться с новым проявлением государственной жадности.

Однако способны ли будут россияне противопоставить что-то попыткам власти использовать народ как «новую нефть»? На мой взгляд, эффективные способы бо­рьбы с инициативами правительства сейчас практически от­сутствуют. Рассказы многих экспертов о переходе к расчетам в наличных не вызывают доверия, так как подавляющая часть расчетов между гражданами осуществляется сейчас теми, кто прекрасно освоил современные финансовые инструменты и не собирается от них отказываться (а в некоторых случаях это и вовсе невозможно, например, при переводах между регионами). Системы типа PayPal все равно в конечном счете «завязаны» на счета и «кошельки», которые довольно легко мониторить. Расчеты в криптовалютах с обменом их на наличные деньги становятся популярнее (в одном только москов­ском Сити действуют десятки подобных точек), но для массового потребителя эта услуга еще долго не станет ни доступной, ни при­влекательной.

Смогут ли власти существенно повысить доходы бюджета с помощью дополнительного давления на граждан? Это, собственно, самый интригующий вопрос во всей этой истории. Сегодня в России собирается в виде НДФЛ 3,6% ВВП. В США только сборы этого налога в федеральный бюджет составили в прошлом году $1,718 трлн, еще около $730 млрд ушло в бюджеты штатов, что в совокупности составило 11,4% ВВП. Конечно, в России не американские налоговые ставки (но у нас нет и американских вычетов, применяя которые до 44% граждан вообще не платят подоходный налог) – однако мы уже увидели отход от «плоской» шкалы НДФЛ, и этот факт, вместе с новыми инициативами правительства, указывает на то, что настоящая борьба го­сударст­ва за деньги граждан в России еще только начинается.

ФОТО: SCANPIX