С.В. Петров
ДИОНИС ЗАГРЕЙ

«Этимология имени Διόνυσος, возможно, восходит к образу Зевса Нисейского или «Дия [с горы] Ниса [в Беотии]». Дионис (Διόνυσος) — это изначально Зевс Загрей (Ζαγρεύς — «Дикий», «Зверолов» или «происходящий из [критского] Загроса»).»
(А.Г. Чередниченко, Н.А. Клышнюк, М.Е. Шенцов «Об истоках мистериальных культов»)

1. Эпоним Ζάγρος

К сожалению ничего не удалось найти о «критском Загросе». Возможно, уважаемые ученые допустили ошибку в названии критского Закроса (Ζάκρος), спутав его с иранским Загросом (Ζάγρος).¹ Ничего о другом написании критского Закроса — неизвестно. Двусмысленности в этом вопросе добавляет написание иранского Загроса на греческом языке сегодня: Ζάγκρος,² в то время как древнегреческий словарь Дворецкого дает однозначный вариант: Ζάγρος. В конце концов, могло иметь место искажение эпитета Зевса, связанного с местностью (Ζάκρος), на которой располагался культовый центр, как обычно, в силу созвучия.
______________________________
[1] Ζάκρος — место на восточном побережье острова Крит, знаменитое найденным здесь неразграбленным храмовым дворцовым комплексом (Κάτω Ζάκρος) минойской цивилизации.
Ζάγρος ὁ Загрос (горная цепь между Ассирией, Арменией и Мидией) Polyb.

[2] Τα όρη Ζάγκρος αποτελούν την μεγαλύτερη οροσειρά του Ιράν, Ιράκ και της νοτιοανατολικής Τουρκίας (Горы Загрос составляют большой горный хребет в Иране, Ираке и на юго-востоке Турции).

Попытка перевести эпитет Диониса «Загрей» (Ζαγρεύς) как «Зверолов» (или, более распространенное, «великий охотник», от ἀγρεύς — «охотник, ловец») — вызывает недоумение, ибо титаны разорвали Диониса Загрея в младенческом возрасте. У него просто не было времени, чтобы проявить себя в качестве охотника. Зато другие эпитеты Диониса дают однозначное понимание этимологии эпитета Ζαγρεύς: Ἀγριώνιος («дикий, яростный»); Ἀνθρωπορραίστης («растерзывающий людей»); ὠμάδιος (от ὠμός — «грубый, дикий, жестокий, неумолимый»).³
______________________________
[3] Ζαγρεύς (-εως) ὁ Загрей
1) эпитет Диониса «первого» как сына Зевса и Персефоны, растерзанного Титанами тотчас же после его рождения Anth.
2) эпитет Гадеса Aesch.

ζά — усилит. приставка со знач. очень, весьма, вполне;
ἄγριος
1) дикий; ex. μητρὸς ἀγρίας ἄπο ποτός Aesch. — вино из дикого винограда;
2) жестокий, свирепый, лютый, злой; ex. δρακαίνης φύσις Eur.);
3) неукротимый, необузданный, грубый; ex. ὀργή Soph.; ἔρωτες Plat.);
4) мучительный, тяжелый; ex. τραύματα Eur.;
5) бурный, ужасный; ex. νύξ Her.; χεῖμα Eur.

Ἀγριώνιος (-ου) ὁ Агрионий (эпитет Диониса) Plut.
ἄγριον τό дикость.

Заметим, что и эта этимология ничего не объясняет, а, скорее наоборот, еще более все запутывает. Мифы не сохранили сведений о Загрее, не только в плане его охотничьих заслуг, ничего не известно и о дикости и кровожадности новорожденного Диониса.

Ниже отрывок из «Деяний Диониса», в котором Нонн описывает перевоплощения младенца в различных диких зверей. Предыстория, вкратце, имеет следующий характер. Загрея тайно зачала Персефона от Зевса еще до того, как Гадес унес ее в свое подземное царство. Зевс распорядился, чтобы сыновья Реи — критские куреты (или корибанты) сторожили колыбель с младенцем в пещере на горе Ида, прыгая вокруг него и бряцая оружием, как делали это раньше, прыгая вокруг самого Зевса на горе Дикта. Однако титаны, посланные ревнивой Герой, вымазавшись белым гипсом,⁴ чтобы остаться неузнанными, стали ждать, когда куреты заснут. В полночь они выманили Загрея с помощью детских игрушек: шишки, раковины, золотых яблок, зеркала, бабок (ἀστράγαλοι) и клока шерсти. Загрей не выказал слабости перед набросившимися на него титанами и, чтобы обмануть их, начал менять свой облик. Сначала он превратился в Зевса в накидке из козьих шкур, затем — в Крона, творящего дождь, во льва, коня, рогатого змея, тигра и, наконец, в быка. В этот момент титанам удалось схватить его, разорвать на части и пожрать.

«Стал он тогда превращаться, часто меняя свой облик!
То он Кронид хитроумный, юный, с грозным эгидом,
То он немощный старец Крон, изливающий ливень,
То он с ликом младенца является, то он предстанет
180
Юношей исступленным с первым пушком на ланитах,
Темным, что вдруг подчеркнет округлость нежную лика.
То вдруг львом обернется, в ярости грозным и страшным,
Львом, что с рыком могучим огромную пасть отверзает,
Гривою осененный густою, тянет он выю
Вдоль хребтовины косматой, хлещет хвостом непрестанно,
Шкуру мелькающим быстро будто бичом раздирая.
То вдруг прикинется, львиную бросив тут же личину,
С ржанием неуемным, высокогривым и диким
Жеребцом, что стремится жалящие удила
190
Перегрызть, их кромсая, белою пеной исходит.
То из уст испуская свистящее громко шипенье,
Извивается в кольцах змеем чешуйчаторогим,
Из глубокого зева мечет язык копьевидный
И бросается он на испуганного Титана,
Шею его окружая воротником ядовитым.
То вдруг, покинув тело ползущего кольцами гада,
Тигром становится с пестрою шкурой… То примет он бычий
Облик, и ревом исходит, зубы ощеря свирепо,
И пронзает Титанов рогами, бросаясь внезапно.
200
Так он за жизнь свою бился, пока из ревнивой глотки
Мачехи-Геры гневом тяжкоразящей не вырвал
Вопля, сотрясшего неба. Сама повелительность гласа
Грохотом поднебесным ударила в створы Олимпа,
На колени повергнув могучего зверя — убийцы
Тут же в куски истерзали ножом быколикого бога.»
(Нонн. Деяния Диониса VI. 176-205)

____________________________
[4] Желание титанов вымазаться гипсом (чтобы остаться неузнанными), видимо, «возникло» по причине созвучия слов Τιτᾶνος (титан) и τίτανος (гипс):
Τιτάν (-ᾶνος), ион. Τῑτήν (-ῆνος) ὁ Титан; αἱ Τιτᾶνες и Τιτανίδες — титаны, дети Урана и Геи;
τίτανος ἡ гипс Hes.; известь или мел Arst.; меловая пыль Luc.


2. Эпитет Нисейский

Возвращаясь к изначальной цитате по поводу этимологии имени Диониса, как «Дия [с горы] Ниса [в Беотии]», Ниса (Νῦσα) была не только в Беотии. Во Фракии был город Ниса и гора Нисейон (Νυσήϊον). К тому же, помимо фракийской и беотийской Нисы, Гомер упоминает и другие города с таким же названием. А Геродот дислоцирует Нису вообще в Эфиопии.⁵
____________________________
[5] Διός (dat. Διΐ и Δί) gen. к Ζεύς; ex. (Διὸς ἡμέρα — день Зевса, т.е. четверг);
Νῦσα, ион. Νύση ἡ Ниса
1) название городов в Беотии, Фракии, Каппадокии и др. Hom.
2) город в Эфиопии Her.

Такое обилие городов затрудняет привязку «Дия Нисейского» к изначальному географическому объекту. Впрочем, возможно, дело вообще не в названии горы. Может, изначально речь шла об «островном» (νησαῖος)⁶ Зевсе, например, Критском, где Зевс почитался в образе безбородого юноши — чем не прообраз Диониса? Тем более, что, согласно мифу, Крит — это родина Диониса Загрея.

«Этот бог [Дионис], как говорят, родился от Зевса и Персефоны на Крите. <…> В доказательство того, что бог этот родился у них, критяне говорят, что близ Крита в так называемых Близнечных заливах он создал два острова, которые называют в честь его Дионисовыми, чего не сделал больше нигде во всем мире.» (Диодор Сицилийский V. 75:4-5)

____________________________
[6] νῆσος, дор. νᾶσος ἡ остров; ex. Κρήτης νῆσος Diod. — Крит; ex. Αἰολίη νῆσος Hom. — Эолов остров;
νησαῖος островной; ex. (πόλις, ὄρη Eur.; πορθμός Anth.).

В развитие сюжета, в качестве возможного варианта происхождения имени Диониса, памятуя о Зевсе в бычьем обличии, а также об эпитете Зевса «Загрей» («дикий»), можно также, в духе народной этимологии, предложить эпитет «бодливый» (от νύσσω, «колоть, толкать») — Διὸς νύσσος.⁷
____________________________
[7] νύσσω, атт. νύττω
1) колоть, поражать;
2) ударять, бить;
3) толкать, подталкивать.


3. Древний бог

«С ними, богиня колосьев [Деметра], Бромию богу враждебна,
К гроздолюбивому Вакху дающему силу ревнуя,
Ибо вино изобрел он, дарующее опьяненье,
Древнего бога Загрея миру явил в Дионисе!»
(Нонн. Деяния Диониса XXVII. 334)

В этой цитате интересно то, что Нонн называет Загрея (т.н. «первого» Диониса, сына Зевса и Персефоны) «древним богом Загреем», воплотившимся в Дионисе. Наделять эпитетом «древний бог» младенца, растерзанного, едва родившись на свет, выглядит несколько странно (даже если это сын Зевса). Определенно, чувствуется наличие какой-то лакуны. «Древний бог» выведен из обихода, но поскольку память о нем жива, жизнеописание Загрея сведено к минимуму. Однако сделано это настолько небрежно, что, как уже выше отмечено, само значение имени Загрей («великий охотник») повисает в воздухе, лишний раз подтверждая существование додионисийского древнего культа бога Загрея. Об отождествлении Диониса с более древним критским божеством говорит и Вячеслав Иванов.

…«дионисические оргии, своего рода оргиастические «бои быков», соединенные первоначально с человеческими жертвами, впоследствии же ограничивавшиеся растерзанием быка, имели древнейшие корни, между прочим, на Крите, где божество, являющееся изначала с чертами Диониса, позднее — с ним отождествленное, почиталось преимущественно под символом быка.»
(Вячеслав Иванов. Эллинская религия страдающего бога. IV)

Вячеслав Иванов сближает Диониса Загрея с персонажами и древнегреческих культов:

«По героической ипостаси <…> мы узнаем его как ловчего скитальца по горным вершинам и дебрям, окруженного сворой хтонических собак; как содружника Ночи и вождя исступленных ее служительниц; как душегубца, от которого надлежит ограждаться магическими апотропеями, вроде тех уз, какими были связаны идолы его двойников: в Орхомене — Актеона, в Спарте — Эниалия, на Хиосе — Омадия Диониса».⁸
(Иванов В. Дионис и прадионисийство I. 7)

____________________________
[8] Ἀκταίων (-ωνος, -ονος) ὁ Актеон (внук Кадма, охотник, который был превращен Артемидой в оленя и растерзан собственными собаками) Eur.
ἀκταίνω — быстро двигать, поднимать (ἀ. βάσιν Aesch. — быстро двигаться);
Ἐνυάλιος ὁ {Ἐνυώ} Эниалий, «Воинственный» (эпитет Арея) Hom., Hes., Soph., Eur., Arph.
Ὠµάδιος {ὠμός} ὁ Омадий, «Неумолимый».

До нас дошло немало свидетельств отождествления Диониса и с Аидом («Ловцом душ») или хтоническим Зевсом (Ζεὺς χθόνιος). Это сближение произошло, видимо, через отождествление Диониса с египетским Осирисом. Хотя по одной из версий, культ Диониса происходит непосредственно от египетских мистерий, связанных с Осирисом. Отсюда и расчленение Загрея титанами, списанное с египетской истории предательства Осириса его братом Сетом, в которой Сет сначала убивает Осириса, а потом расчленяет его тело на четырнадцать частей — мистерия, описывающая убывание луны в течении четырнадцати дней. В течении следующих четырнадцати дней, Исида собирает части тела мужа и мумифицирует его. Фаллос, брошенный в Нил был съеден рыбами. И чтобы Осирис возродился в своей полноте и силе, Исида сделала фаллос из глины, покрыв его золотом. Этот фалос впоследствии был воспринят греками как религиозный фетиш.

«B качестве таинственного воспоминания об этих страстях по городам воздвигают фаллосы Дионису; как говорит Гераклит: «Не твори они шествие в честь Диониса и не пой песнь во славу срамного уда, бессрамнейшими были бы их дела. Но тождествен Аид («Срамной»)⁹ с Дионисом, одержимые коим они беснуются и предаются вакхованию», не столько от телесного опьянения, как я думаю, сколько от позорного посвящения в непотребство».
(Климент Алекс. Протрептик, 34, 5)

____________________________
[9] Ἅιδης (-ου), эп.-ион. Ἀΐδης (-ᾱο и -εο), дор. Ἀΐδας (-ᾱ) = ᾅδης ὁ Гадес, Аид;
αἰδοῖον τό тж. pl. половой орган Hom., Hes., Her., Arst.

История с Осирисом заканчивается тем, что, возродившись, он передает власть своему сыну Гору. Сам же отправляется в дуат и становится там владыкой подземного царства. Греки потратили не мало усилий, чтобы переформатировать образ Осириса и создать на его основе Сераписа — синкретическое божество в греческом стиле, но с египетской мифологемой. Что характерно, образ Сераписа, с сидящим рядом трехглавым Кербером, малоотличим от иконографии Аида.

Вместо постскриптума хотелось бы завершить, упомянутую выше, фаллическую тему следующим интересным наблюдением. Наделение фаллоса свойством сосредоточения божественной жизненной силы (а вместе с тем и власти) имеет весьма древнюю традицию. Следует заметить, что лишение власти Урана его сыном Кроносом, так же как позднее лишение власти Кроноса его сыном Зевсом, происходит именно через оскопление. Что, опять же, отсылает нас к осирической мифологеме, в которой именно фаллос Осириса оказывается не просто отсеченным, но и безвозвратно утерянным (съеденным рыбами). Не помогли и колдовские чары Исиды. Она смогла воскресить мужа лишь на короткое время. После чего, передав верховную власть сыну, Осирис вынужден был покинуть этот мир.

Из этой традиции выбивается история с Зевсом, в которой Тифон, покусившись на его верховную власть, вступает с Зевсом в противоборство и одерживает победу. Он опутал Зевса своими ногами, подобными змеиным кольцам, перерезал серпом и вытянул все сухожилия. Затем Тифон бросил Зевса в Корикийскую пещеру в Киликии и поставил драконицу Дельфину охранять его. Зевс находился в заточении, пока Гермес и Эгипан не выкрали у Тифона сухожилия бога и не вернули их громовержцу. Окончанием битвы стала победа Зевса, низвергнувшего Тифона и придавившего его огромной глыбой. На этом месте образовался вулкан Этна, который извергает дым и пламя из жерла вулкана, когда Тифон пытается освободиться из заточения. В этой истории смущают, перерезанные серпом Тифона, сухожилия Зевса, после чего тот лишается сил (а вместе с тем и власти). Очень похоже на переложение старой истории на новый лад.¹⁰

Если же исходить из версии, что Зевс Тифоном был оскоплен, это объясняет мифологему орфиков о том, что на смену Зевсу в мир пришел Дионис Загрей (сын Зевса и Персефоны), в качестве верховного божества. Ведь Зевс был лишен власти Тифоном (через оскопление). И второй Дионис, сын Зевса и Семелы, сменил Загрея, после того, как тот был расчленен титанами на семь частей, а значит, и оскоплен (обезглавлен, лишен фаллоса, рук и ног).
____________________________
[10] Слово νεῦρα можно перевести не только как «сухожилие», но и как «фаллос».
νευροκοπέω (νευρο-κοπέω) — подрезать поджилки, перерезкой сухожилий лишать возможности двигаться.


В.Г. Борухович
ЗЕВС МИНОЙСКИЙ

В ахейской традиции, сохраненной эпосом, Кносс и Крит выступают как адекватные понятия, подобно тому как отождествляются в нем Аргос и Эллада, Сидон и Финикия. Именно из Кносса должны были проникнуть в Элладу критские культы. Вообще Крит в греческой традиции выступает в качестве родины главных божеств. По словам Диодора (V. 79), сами критяне утверждали, что «почести, воздаваемые богам, жертвоприношения, учреждение мистерий — все было изобретено критянами, другие народы все это у них позаимствовали».

Ахейцы, носители микенской культуры, создали общий с минойцами пантеон, поэтому принято говорить о минойско-микенской религии. Ахейцы, вероятно, поступили так же, как в историческую эпоху поступали греки ионийского племени, которые, сталкиваясь с религиозными представлениями других народов, мгновенно открывали там своих родных богов.

Культ верховного солнечного божества Зевса, которому поклонялись древние ахейцы, был отождествлен с верховным критским божеством и быстро приобрел все его черты. В Элладе Крит стал главным культовым местом Зевса. Поэтому в связанных с культом Зевса мифах и обрядах можно пытаться открыть минойские черты, хотя исследователь при этом сталкивается с большими трудностями: как заметил Нильссон, минойская религия представляет собой книгу с иллюстрациями, но без текста. Здесь целесообразно обращаться к таким реликтовым формам культа, минойское происхождение которых либо засвидетельствовано, либо весьма вероятно.

Особый цикл греческих мифов уже в древности был назван критским (τὰ κρητικά): он представляет благодарный материал для исследователя. Рассказ «Илиады» о Миносе и Идоменее, царе Крита (XIII. 449) отражает мифологическую реконструкцию, которую Эванс назвал «ахейской легендой». От нее сохранилось очень немного. До нас не дошла поэма о Миносе и Радаманте, приписывавшаяся Эпимениду, и «Критская мифология», приписывавшаяся Динарху. Поэтому для реконструкции критского цикла мифов целесообразно обратиться к сохранившейся мифографической традиции — особенно к началу III книги «Библиотеки» Псевдоаполлодора. Из него ясно видно, что в центре этого цикла находился миф о Миносе и его потомках, царях Крита. Первый царь Крита (Кносса) Минос был сыном Зевса. Божественное происхождение Миноса может служить доводом в пользу того, что царская власть на минойском Крите носила теократический характер.

В «Одиссее» Минос — царь Кносса (XIX. 178), тогда как в «Илиаде» он царь всего Крита (XIII. 450). Эпитет Миноса в «Одиссее» — ὀλοόφρων, «замышляющий зло, погибель». Это ясное свидетельство о том, что ахейцы считали критян враждебной силой. Мифологическая традиция, сообщающая о господстве критских царей над морями и близлежащими к Криту островами, упоминает о походах Миноса против Афин и Мегар (Apollod. III.15.8). Платон, бывший знатоком местных аттических мифов, упоминает в «Законах» (IV. 706 B) о тяжелой дани, которую жители Аттики платили Миносу. Это отзвук древней традиции о зависимости Аттики от Крита, — так же, как миф о Тесее и Минотавре рисует нам тяжесть этой зависимости, хотя и в мифологической форме.

Продолжительность критского господства в бассейне Эгеиды была велика. Гесиод называет Миноса «царственнейшим из всех смертных царей» (Hes. Frg. 103 Rz.), и это не случайно. Вполне естественно, поэтому, критские обряды и религиозные представления должны были распространиться по всему бассейну Эгейского моря. В традиции Минос выступает не только в качестве царя, но и законодателя: каждый девятый год он становился собеседником Зевса в Диктейской пещере (Paus. III. 2. 4; Dion. Hal. A. R. II. 61; Diod. V. 78. 3; Strabo. XVI. 2. 38), где он получал от Зевса законы, которые потом передавал людям.

Форма, в которой мифы рассказывают нам о божественном происхождении Миноса, представляется несколько странной. Зевс, превратившись в быка, похитил финикийскую царевну Европу, которую затем умчал на Крит. Плодом любви Зевса и Европы и стал Минос, и его братья Сарпедон и Радамант.

Далее критские мифы повествуют о странной любви, которой жена Миноса, дочь бога Гелиоса Пасифая, воспылала к прекрасному быку, высланному из моря по просьбе Миноса, желавшего таким способом доказать свои права стать царем Крита. Этого быка выслал Посейдон (Apollod. III.1.3), но в более древней редакции этого мифа, сохраненной Лактанцием (Lact. Plac. in Stat. Theb. V. 431), быка выслал Зевс. От этого быка Пасифая родила Минотавра («быка Миноса»), чудовище с телом человека и головой быка.

Этот миф нельзя не поставить в связь с теми памятниками минойской культуры, которые были открыты Эвансом в Кноссе. Здесь прежде всего обращают на себя внимание фрески Кносского дворца, изображающие игры молодых девушек с бешено мчащимся быком. В минойских культовых местах постоянно встречается священный символ — «рога посвящения» (стилизованные рога быка). Две пары таких рогов открыты в небольшом святилище в юго-западной части Кносского дворца. Между рогами найдены отверстия, куда вставлялись двойные топоры, «лабрисы». Этот комплекс занимает центральное место в культовых изображениях Минойского Крита: на расписном саркофаге из Агиа Триады мы видим женщин, несущих возлияния на алтари двойного топора. В Палекастро раскопаны остатки дома, относящегося к Позднеминойскому IB периоду (1480-1425 до н.э.). Там в домашнем святилище открыты каменные основания алтарей двойного топора и небольшие «рога посвящения».

В частном доме, находившемся ниже юго-восточного угла Кносского дворца, в северо-западном и юго-восточном углах крайней южной комнаты были обнаружены черепа двух больших быков с длинными рогами. Перед ними найдены остатки расписных жертвенников. Как отмечает Кеншерпер, двойной топор и рога посвящения являются наиболее известными, но наименее понятными символами минойской религии. Необыкновенная распространенность этих символов говорит о всеобщем характере этого культа на Крите. В этом культе священное животное — минойский бык — должен был играть главную роль.

Странный на наш взгляд миф о любви Пасифаи, жены Миноса, к быку является, вне всякого сомнения, греческим осмыслением минойского обряда, в котором справлялся «священный брак» жены критского царя-жреца с быком (животной ипостасью верховного минойского божества, «Минойского Зевса»). Этим обрядом утверждалось право детей критского царя наследовать царскую власть.

Представления, согласно которым царь племени возводит свое происхождение к животному предку, могут быть классифицированы как тотемические. Афины, сохранившие унаследованные от пеласгов (древнего населения Аттики — Her. VIII.4) связи с минойскими культами, соблюдали довольно долго аналогичный обряд. Аристотель в «Афинской политии» (III.5) сообщает, что жена афинского архонта-царя вступала в ритуальный брак с Дионисом в Буколии (храме Диониса, название которого произведено от слова «бык», и сам Дионис чтился иногда в образе быка). Этот обряд восходит к микенским временам, когда афинские цари соблюдали минойский ритуал священного брака жены царя с быком, подтверждавшего их право на царскую власть.

Не случайно Критский бык, побежденный Гераклом, появляется затем на территории Аттики (Марафонский бык). Геракл символизирует в этом мифе дорийское завоевание, а Критский бык — минойско-микенское население додорического Крита. На острове Тенедосе — древнейшем культовом центре греков — минойское божество, в образе быка, также почиталось в качестве бога Диониса.

В критских мифах Зевс, в образе быка, Минос — царь Крита и сын его Минотавр выступают в неразрывном единстве. Поэтому Бете пришел к вполне логичному выводу, что термин «Минос» является божественным титулом критских царей вообще, «варварским именем божества некоего негреческого народа».

Интересно сопоставить этот вывод Бете с титулатурой фараона Египта, о сильном влиянии которого на культуру минойского Крита говорилось ранее. Фараон постоянно назывался «мощный телец» (kȝ-nḫt). На палетке Нармера египетский царь изображен в виде быка, рогами разрушающего вражескую крепость. Культ быка Аписа, явленного бога Осириса, имел общеегипетское значение, а цариц Египта хоронили иногда в саркофаге, имевшем форму коровы (Геродот II. 129). Так в древнем Египте царь и верховное божество оказывались тесно связанными со своей териоморфной ипостасью, быком.

Возможно, что в образе Минотавра мы сталкиваемся с явлением перехода териоморфной формы божества в антропоморфную стадию.

Сам же образ быка, безусловно, несёт в себе египетское наследование, с поправкой на местные традиции. В отличии от египетской религии, где в образе земли выступает мужской персонаж Геб, а в образе неба — небесная корова Нут, народы, обитающие за пределами Египта, в качестве Земли рассматривали Великую богиню-мать, Небо же олицетворяло божество в образе быка. Уже на ранних изображениях Минотавр предстает как божество определенно космического плана. Нередко он изображается в скрученной полукольцом позе в сочетании с солнечными или звездными знаками, так что можно его воспринимать и как мифический синоним небесного свода, и вместе с тем как некоего стража или хозяина небесного огня, и, наконец, как сам этот огонь — солнце, луна или звезды. Нелишним будет вспомнить, что вторым именем Минотавра было Астерий (Ἀστέριον).¹¹
_____________________________
[11] ἀστέριος 3 звездный (περιωπή Anth.)


БУКОЛИОН

…«в Афинах, сохранявших, судя по первым строкам «Афинской политии» Аристотеля (III, 5), древние связи с критскими жрецами, жена архонта-царя вступала в ритуальный брак с Дионисом в Буколионе. Буколион был храмом Диониса, пастыря быков, и сам Дионис иногда представлялся греками в образе быка. Ритуал этот мог быть заимствован с Крита.

Если сблизить культ быка, по-видимому существовавший на Крите, с культом быка Аписа в Египте, то мы увидим, что в Египте бык Апис был явленным богом Осирисом, так же как и фараон: бык, бог и царь в египетской теократической деспотии оказывались связанными сходным образом».
(Аполлодор. Мифологическая библиотека III.)

Вернемся к, упомянутому выше Аристотелем, Буколиону (Βουκολίων, Буколий), храму, где Дионису поклонялись в образе быка. Помимо Афин, области с подобным названием были, по крайней мере, еще в Аркадии (на Пелопоннесе) и в дельте Египта.¹² Слово Βουκολίων производят от βουκόλος, в значении «пастырь». Приставка βου- в слове βουκόλος означает «бычий».¹³ Казалось бы, значит, вторая часть слова (-κόλος) должна иметь значение «охранитель», и словарь Дворецкого намекает именно на такое словообразование (βου-κόλος). Подобное словообразование подтверждается и в слове βουκολέω (βου-κολέω).¹⁴ Но проблема в том, что у слова κόλος нет такого (или похожего значения), по крайней мере в Древнегреческом словаре.¹⁵ Вполне возможно, что подобное значение слова κόλος просто не попало в словарь, тем более, что слово βουκολέω переводится (при чем дословно) как «питать, кормить». Это бы прекрасно объясняло и этимологию слова βουκολία (стадо) — «кормящийся крупнорогатый скот».¹⁶ Но, повторюсь, эта прекрасная конструкция зависает в воздухе, в виду отсутствия подтверждения такого значения слова в словаре.
_____________________________
[12] Βουκολίων (-ωνος) ἡ город в Аркадии Thuc.

[13] βου- {βοῦς}
1) приставка со знач. «бычачий», «коровий», «воловий»;
2) усилит. приставка со знач. «громадный», «огромный» (напр. βουλιμία)
βοῦς ἡ бык, вол, корова.

[14] βουκόλος (βου-κόλος), дор. βωκόλος (-ου) ὁ погонщик или хранитель крупного рогатого скота, волопас; тж. пастух (вообще) Hom., Plat., Arst., Theocr.
βουκολέω (βου-κολέω)
1) пасти ex. (βοῦς Hom.);
2) досл. питать, кормить, перен. чтить;

[15] κόλος
1) надломленный, обрубленный; ex. (δόρυ Hom.)
2) тупорогий или безрогий; ex. (τὸ γένος τῶν βοῶν Her.; τράγος Theocr.);
3) прерванный, незаконченный.

[16] βουκολία, ион. βουκολίη ἡ стадо крупного рогатого скота HH., Hes., Her.

Можно попробовать этимологизировать слово βουκολέω (пасти) через κωλύω, в значении «мешать, препятствовать», т.е. не давать разбредаться стаду. Выглядит несколько натянуто, но тем не менее.

Если все же попытаться развить тему кормления скота (основная забота пастуха), то можно обратить внимание на слово κόρος, созвучное со второй частью слова βουκόλος. Одно из значений слова κόρος — «сытость, пресыщение». Приставка βου- объясняет о чьей сытости идет речь, но «бычья сытость» плохо коррелируется со значением слова βουκόλος — «пастух». Попытка придумать значение «питающий, насыщающий быков» (βου + κόρος) приближает нас к нужному результату, но выглядит еще более натянутой, нежели первый вариант.

Любопытно, что другое значение слова κόρος — «ребенок, сын» — дает, при том же словообразовании (βου + κόρος), значение «бычий сын» (т.е. теленок), либо, при более богатом воображении и применительно к Дионису, — «сын Зевса в образе быка» (Загрей).

В эту же «копилку» хорошо заходит созвучие со словом χολάω,¹⁷ применительно к βουκολέω — «безумствующий бык», что хорошо коррелирует со значением имени Вакха (Βάκχος) — «безрассудный», «одержимый».¹⁸
_____________________________
[17] χολάω
1) быть безумным, сумасбродствовать; ex. (ἄνδρες χολῶντες Arph.)
2) быть в бешенстве, в ярости, гневаться; ex. (Diog.L.; τινι NT.).

[18] βακχεῖος, βάκχειος
1) вакхический (βότρυς Soph.; νόμος Eur.; ῥυθμός Xen.; ὄρχησις Plat.);
2) исступленный, неистовый, ликующий (Διόνυσος HH.)

Весь этот полет фантазии к этимологии слова βουκόλος («пастух»), конечно, может не иметь никакого отношения, но, повторюсь, проблема в том, что наука не дает этимологического объяснения этого слова (βουκόλος). Ибо, с одной стороны:

βουκολέω (βου-κολέω)
1) пасти ex. (βοῦς Hom.);
2) досл. питать, кормить, перен. чтить;
βουκόλος (βου-κόλος), дор. βωκόλος (-ου) ὁ погонщик или хранитель крупного рогатого скота, волопас; тж. пастух (вообще) Hom., Plat., Arst.

А с другой стороны:

κόλος
1) надломленный, обрубленный; ex. (δόρυ Hom.)
2) тупорогий или безрогий; ex. (τὸ γένος τῶν βοῶν Her.; τράγος Theocr.);
3) прерванный, незаконченный.

Спрашивается, каким образом слово βουκόλος получило значение «хранитель крупного рогатого скота», если оно однозначно прочитывается как «безрогий бык» (βου-κόλος)? Вопрос, естественно, риторический.


_______________________________

Н.В. Кузина
ЭЛЕВСИНСКИЕ САКРАЛЬНЫЕ ТРАДИЦИИ И КУЛЬТ ДИОНИСА
В АНТИЧНЫХ ГОСУДАРСТВАХ СЕВЕРНОГО ПРИЧЕРНОМОРЬЯ


Традиции почитания Диониса были принесены греками в северопонтийский регион в готовом виде в конце VI в. до н.э. Важная роль земледелия в хозяйственной жизни греческих колонистов определила широкое распространение в регионе культа богов, покровительствующих плодородию земли, произрастанию, способствующих получению богатых урожаев.

В Греции Дионис играл важную роль в элевсинской религии, в рамках которой было развито представление о триаде Диониса, Деметры и Коры. В элевсинской традиции Дионис выступал в хтонической ипостаси Иакха¹ и был связан с подземным царством. Он считался «предводителем таинств Деметры» (Strabo. X, 3, 10; Orph. h. XLII), и церемонии в честь Иакха предваряли элевсинские мистерии. Внутренние связи, существовавшие между Деметрой и Дионисом, нашли отражение и в мифе, где Иакх фигурирует в качестве сына Великой богини. Диодор сообщает, что Иакх — сын Зевса и Деметры — был растерзан земнородными и воскрешен к жизни Деметрой (Diod. III, 62, 6, 8). Согласно Диодору, близость Диониса и Деметры проистекает вследствие того, что «виноград приносит выжимаемое из его кистей вино, получая свой рост от земли и дождя». А воскрешение бога Деметрой подобно тому, как ежегодно летом земля восстанавливает «срезанный виноград для расцветания, дающего возможность нового плодоношения» (Diod. III, 62, 2-8). Таким образом, Дионис как умирающий и воскресающий бог растительности и виноградной лозы в мировоззрении греков традиционно был тесно связан с рождающими силами земли и ее плодородием.
_____________________________
[1] Ἴακχος ὁ Иакх, культово-мистическое имя Вакха (τὸν Ἴακχον ἐξελαύνειν Plut. — нести в торжественном шествии изображение Иакха).
ἴακχος ὁ
1) крик, вопль, оплакивание (νεκρῶν Eur.);
2) гимн в честь Иакха (ὁ μυστικὸς ἴακχος Her.)

В V-IV вв. до н.э. в северопонтийских городских святилищах достаточно отчетливо прослеживается совместное почитание Диониса с элевсинскими богинями, которое имело место и в III в. до н.э. В классическое и раннеэллинистическое время почитание земледельческих богинь Деметры и Коры приобрело особую популярность, что во многом было связано с приоритетным значением зернового хозяйства в экономике северопричерноморских центров и развитием торговли хлебом со Средиземноморьем, прежде всего с Афинами. Именно тогда отчетливо прослеживается влияние на экономическое, политическое и культурное развитие греческих колоний со стороны Афин, заинтересованных в увеличении экспорта хлеба из северопонтийского региона.

В религиозной сфере одним из проявлений этого влияния можно рассматривать распространение элевсинского культа Деметры. Как отмечает А.С. Русяева, для Афин культ Деметры был своеобразным политическим инструментом, направленным на то, чтобы с помощью подвластного им Элевсина привлекать на свою сторону элиту многих государств и получать как можно больше хлеба и драгоценных даров, и поддерживать с ними всесторонние отношения.

О связях античных городов Северного Причерноморья с элевсинским святилищем можно уверенно говорить с последней трети V в. до н.э. Сохранился декрет 418 до н.э., в котором афиняне призывали своих союзников и прочих эллинов присылать в Элевсин десятину урожая, заявляя, что об этом пророчествовал Дельфийский оракул (Syll 3. I. 83). Не уклонялись от исполнения этого предписания и северопонтийские города, входившие в это время в число афинских союзников. Это были Нимфей, Ольвия, возможно Тира, Никоний. Обычай посылать в Элевсин плоды первого урожая из разных греческих городов сохранялся много столетий после распада Афинского морского союза.

Надо полагать, что в IV-III вв. до н.э., когда дружественные отношения Афин, Ольвии, Боспора переживали свой наивысший расцвет, северопричерноморские греки продолжали неуклонно выполнять требование Дельфийского оракула. Среди северопонтийских греков, вероятно, находились и те, кто входил в круг живших во всех частях греческой ойкумены эллинов, приобщенных к элевсинским мистериям. Возможно, принявшие посвящение получали сакральные предметы, символизирующие приобщение к тайнам элевсинской религии. В этом отношении особенно показательны находки в северо-понтийских погребальных комплексах расписных сосудов с сюжетами на элевсинские темы.

Эти сосуды, как правило, изготавливались на заказ и были предназначены для ритуальных целей. Примечателен тот факт, что среди божественных персонажей, представленных на таких сосудах, часто присутствует Дионис, который согласно эллинским представлениям примыкал к кругу Великих богинь. Очевидно, распространение норм элевсинских мистерий в Северном Причерноморье сыграло значительную роль в становлении обрядовой стороны популярных в регионе земледельческих культов Деметры и связанных с ней богов и героев Диониса, Афродиты, Геракла.

Упоминание элевсинской ипостаси Диониса — Иакха встречается в керамической эпиграфике Северного Причерноморья начиная с VI в. до н.э. К этому времени относится находка на Березани фрагмента горла с венчиком расписного ионийского кратера с граффито ІА. В.П. Яйленко считает надпись сокращением эпиклесы Диониса — Иакх. Однако в этом отношении наиболее выразительным и информативным памятником эпиграфики является посвятительное граффито V в. до н.э., обнаруженное в ботросе Западного теменоса Ольвии и содержащее упоминание элевсинской триады: Деметра, Персефона, Иакх. Надпись представляет собой уникальное посвящение Ксантиппа Деметре, Персефоне, Иакху в храм — Деметрион.² Этим самым впервые в письменных источниках зафиксировано наличие в северо-понтийском городе храма элевсинской триады, который, как и в отдельных регионах Эллады, именовался в честь главной богини. При этом чрезвычайно важным является начертание имени Иакха в полной форме, что не оставляет сомнений в его трактовке.

Как посвящения Иакху исследователями (В.П. Яйленко, И.И. Толстым, Е.А. Молевым) интерпретируются аббревиации ІА, ІКХ, IX, ІАХ, нанесенные на донцах чернолаковых киликов и канфаров, обнаруженных в сакральных комплексах Китея, Ольвии, Горгиппии. Наибольшее количество таких граффити (более 15) происходит из зольных святилищ Китея. Примечателен тот факт, что посвящения Иакху обнаружены в этом святилище вместе с дионисийскими вотивами: терракотами и фрагментами сосудов для вина на участке, примыкавшем к фависсам, где совершались жертвоприношения Деметре и Коре.

Находки IV-III вв. до н.э., близкие по характеру материалам китейского зольника, обнаружены в святилищах Нимфея, Мирмекия и в сбросе культовых предметов в теменосе Горгиппии. Среди приношений в упомянутых святилищах наряду со статуэтками и протомами³ Деметры, Коры встречаются изображения спутников Диониса — сатиров, силенов, актеров. Подобные находки могут свидетельствовать о том, что обряды в честь Диониса входили составной частью в церемонии, посвященные Деметре. Примечательным является также и сочетание приношений Деметре и Дионису с посвящениями Гераклу, Афродите, что хорошо прослеживается по материалам сакральных комплексов Китея, Мирмекия, Ольвии, сельских поселений Херсонеса и Боспора. Геракл и Афродита, согласно греческим сакральным воззрениям, воплощавшие плодородие, были близки по сути Деметре и считались посвященными в ее таинства. Сакральная связь Диониса, Деметры, Афродиты и Геракла изначально была свойственна элевсинскому ритуалу и нашла свое отражение в обрядовой практике северопонтийских святилищ в IV-III вв. до н.э.
_____________________________
[2] Δημήτριον τό Деметрий, святилище Деметры Her., Plat., Plut.
[3] προτομή η бюст, скульптурное изваяние до бедер.

Ряд вотивных приношений, обнаруженных в городских сакральных комплексах, дают возможность проследить в культе Диониса сочетание элевсинских норм с элементами орфизма. Орфические идеи были близки культу Диониса Хтония и составляли одно из направлений в почитании этого бога. Памятники, интерпретируемые с точки зрения их принадлежности к культу орфического Диониса, хорошо известны в Ольвии и датируются V в. до н.э. Это — костяные пластинки, найденные в ботросе Западного теменоса, на одной из них имя Диониса упоминается в сочетании с названием его почитателей — орфиков.

Вместе с тем в китейском святилище и сакральном комплексе западной округи Ольвии известны вотивы, которые могут ассоциироваться как с культом Диониса Хтония, так и с мистическими обрядами в честь Деметры. Наиболее примечательны с этой точки зрения приношения из зольных святилищ Китея, представленные астрагалами и яйцевидной галькой в сочетании с посвящениями Иакху. Яйцо символизировало способность творить жизнь, олицетворяло жизненную силу и несло идею возрождения. Для орфиков яйцо служило символом той силы, которая давала рождение всему и было атрибутом Диониса. В этой связи находки вотивов в форме яиц можно связывать с почитанием Диониса Хтония и сопряженными с ним орфическими идеями.

Астрагалы⁴ могли выступать в качестве приношений Дионису в ипостаси Загрея — сына Зевса и Персефоны, центрального персонажа орфических мистерий, который в элевсинской традиции получил имя Иакха. Астрагалы, изготовленные из костей жертвенных животных, нередко выступали в качестве оберегов и использовались при гадании и прорицании. Вместе с тем не исключено, что эти предметы использовались в мистических обрядах культа Диониса Загрея, основу которых составлял миф о смерти и возрождении бога.
_____________________________
[4] ἀστράγαλος ὁ игральные кости, игра в бабки Hom., Her., Arph., Plat., Aeschin., Arst., Plut.

Не исключено, что в классический и раннеэллинистический период элевсинские традиции, наряду с орфизмом, сыграли свою роль в развитии представлений о Дионисе как боге-покровителе загробного мира, дарующем бессмертие. Взаимосвязь элевсинских и дионисийских элементов в погребально-обрядовой сфере находит отражение в комплексе находок из погребения жрицы Деметры кургана Большая Близница. Передольская считает, что большинство статуэток объединены общим сюжетом и воплощают персонажей, воспетых в гомеровском гимне к Деметре.

Возможно, эти статуэтки представляли собой разновидность культового инвентаря и использовались в мистериальных действах, посвященных Деметре и связанным с ней богам плодородия. Cреди терракот присутствуют также изображения Силена, Паппосилена (Παπποσειληνός)⁵ с младенцем Дионисом, комических актеров-вакхантов. Кроме терракот в погребениях кургана обнаружены многочисленные ювелирные изделия с изображениями сатиров и экстатических спутниц Диониса — менад.
_____________________________
[5] Παπποσειληνός (дословно, «старый силен») — воспитатель и постоянный спутник Диониса, старший из сатиров, изображаемый толстым, веселым, вечно пьяным стариком.
πάππος ὁ дед (πάππος ὁ πρὸς μητρὸς ἢ πατρός Plat.).

Находки в погребальном комплексе сакральных предметов и символов, свойственных как дионисийскому культу, так и культу Деметры, подчеркивают особую роль идей бессмертия и возрождения в почитании этих богов плодородия и их связь с загробным миром.
_______________________________
ИАКХ

Имя Иакх (Ἴακχος), якобы, финикийского происхождения и означает «грудное дитя». На определенном этапе развития Элевсинских мистерий, Иакх становится одним из главных действующих персонажей, наравне с Деметрой и Персефоной. Однако интерпретации разных авторов, на предмет роли Иакха в этой триаде, весьма разнятся: то он сын Деметры (Diod. III 64) или ее питомец (Lucr. IV 1168), то сын Персефоны и Зевса, в образе Загрея (Nonn. Dion. XXXI 66-68), то сын Диониса и нимфы Ауры (932). Иногда Иакх рассматривается как супруг Деметры. Последний вариант («супруг Деметры») совсем плохо увязывается со значением имени Иакха — «дитя». Поэтому, кроме финикийской версии происхождения имени Иакх (Ἴακχος), все же имеет смысл рассмотреть и другие варианты этимологии этого имени.

Например, вариант происхождения имени Ἴακχος от греческого слова ἰαχή (ἰακχή)⁶ в значении «возглас ликования», по аналогии с другим эпитетом Диониса: Элелей (Ἐλελεῦ), где ἐλελεῦ — «приветственный возглас». В этом же ряду и эпитет Диониса — Эвий (Εὔιος, «благой»), и соответствующие вакхические возгласы ликования в его честь: εὖα, εὐαί, εὐάν, εὐοῖ (от εὖ — благо).

Кроме того, другие значения слова ἰαχή (ἰακχή) — «шум», «пение» — перекликается с эпитетом Диониса — Бромий (Βρόμιος — «шумный», «гудящий», «поющий»). Этот эпитет Дионис получил в честь шумных мистериальных процессий с шумовым (трещетки, кимвалы, бубны) и музыкальным сопровождением, а также песнями и восклицаниями, приветствующими и славящими Диониса.
_____________________________
[6] ἰαχή, иногда ἰακχή, дор. ἰαχά ἡ
1) крик, шум; ex. θεσπεσίῃ ἰαχῇ Hom. — с ужасным криком;
2) вопль, плач; ex. (πολύδακρυς Aesch.)
3) возглас ликования, радостный крик; ex. βοᾶτε ἀοιδαῖς ἰαχαῖς τε νύμφαν Eur. — славьте песнями и кликами новобрачную;
4) звучание, звуки

ἰαχέω, иногда ἰακχέω
1) (тж. ἰ. φωνῇ HH.) поднимать голос, кричать; ex. ἰαχήσατε οὐρανῷ Eur. — возопите к небу; ἱαχείτω γᾶ Κυκλωπία Eur. — пусть огласится (скорбными) криками край Киклопов;
2) запевать, петь ex. (ὕμνον Aesch.; ἀοιδάν Arph.);
3) причитать, оплакивать;
4) объявлять, провозглашать; ex. ἰαχήθης (v. l. ἰαχέ σέ) ἄδικος Eur. — ты прослыла (женщиной) бесчестной;
5) раздаваться, звучать; ex. ὀλολύγματα ἰαχεῖ Eur. — раздаются клики (дев в честь Афины)

ἐλελεῦ
1) (боевой клич) «ура! да здравствует!» (ἐ., χώρει Arph.);
2) (возглас скорби) о горе!, увы! Aesch.;
3) (возглас ликования) (ἐπιφωνεῖν ταῖς σπονδαῖς ἐ. Plut.)

«Вакхом тебя, и Лиэем, и Бромием, бог, именуют;
Огнерожденным зовут, двуматерним, дважды рожденным.
Ты же — Нисей, Фионей, чьих кудрей не касалось железо;
Ты ж и Леней, насадитель хмельной лозы самородной;
Ты же Иакх, и Эван, и отец Элелей, и Никтелий.
Но не исчислить имен, какими эллинов роды,
Либер, тебя величают.»
(Овидий. Метаморфозы IV.11)

_______________________________________
Βάκχος ὁ (впервые у Soph.; тж. Ἴακχος и Διόνυσος) Вакх (сын Зевса и Семелы, уроженец Фив, бог винограда, виноградарства, виноделия и вина) Soph., Eur., Plut., Luc.
Λυαῖος ὁ Лиэй, освободитель (от забот), эпитет Вакха-Диониса Anacr., Plut.
Βρόμιος ὁ Бромий, «Шумный» (эпитет Вакха) Pind., Aesch., Eur., Arph.
Πυριγενής (πῠρῐ-γενής) 2 рожденный в огне или из огня;
Διμήτωρ (δι-μήτωρ), -ορος adj. m имеющий двух матерей (эпитет Диониса) Eur., Diod.
Δίγονος (δί-γονος) ὁ дважды рождённый Anth.
Νυσήϊος, Νυσαῖος ὁ Нисей, т.е. родом из Нисы (Νῦσα).
Θυωνεύς ἡ {θύω} Фионей, «Неистовый»;
Ληναῖος ὁ Леней (бог виноделия, т.е. Вакх-Дионис) Diod., Anth.
Εὐάν ὁ Эван, «благой» (эпитет Вакха, от εὖ — «добро, благо») Eur., Plut.
Νυκτέλιος ὁ Никтелий («ночной»), прославляемый в ночных празднествах (эпитет Вакха) Plut., Anth.
Liber, -eri m Либер, древнеиталийский бог, позднее прозвище Вакха.

_______________________________

Л.И. Акимова
САРКОФАГ УВАРОВА

«Саркофаг Уварова получил название по имени его русского владельца. Сергей Семенович Уваров (1786-1855), президент Российской академии наук (1818-1855) и министр народного просвещения (1833-1849), приобрел его в Риме в 1843 году, за три года до получения графского титула. Памятник был найден в Риме, вероятно, в раскопках конца XVI в. Крышка его утрачена. Мрамор белый с желтоватой патиной. Датируется началом III в. н.э. (ок. 210г.).»

После приобретения, Уваров отправил «овальную урну» (он не считал памятник саркофагом) в свое подмосковное имение Поречье под Можайском. Ее поместили в музее — в центре среднего зала на втором этаже дворца. На пьедестале памятника значилось: «Ex aedibus Altempsianis Romae. 1843» («Из Альтемпского дворца в Риме. 1843»).

Овальных саркофагов в Риме было значительно меньше, чем прямоугольных, первых десятки — против сотен последних. Вероятно, до первой половины XIX в. о них вообще мало кто знал; сам И.Винкельман не признал саркофага в Альтемпском памятнике, уклончиво назвав его urna ovale и тем самым уведя последующую науку в сторону — ранние отечественные исследователи, при всей глубине и тонкости их анализа, считали «греческий» памятник вместилищем для священной воды в мистериях Диониса.

Темами рельефного декора обычно служили греческие мифы «спасительской» направленности — Селена спасает Эндимиона, Геракл совершает подвиги, укрощая смерть в образе чудовищ. Саркофаг Уварова украшает рельеф, посвященный мифу о спасении Дионисом Ариадны. Как известно, Ариадна, дочь критского царя Миноса, спасла от смерти Тесея, сына афинского царя Эгея, прибывшего на Крит с группой афинян в качестве данников, долженствующих быть отданными на съедение Минотавру. Ариадна дала Тесею клубок ниток, с помощью которых он смог выбраться из Лабиринта (метафора потустороннего мира) за обещание увезти ее в Афины и жениться на ней. Но вместо этого Тесей бросил девушку в пути, на о. Наксос, где ее и нашел Дионис — бог вина и винограда, главный греческий умирающий и воскресающий бог. Дионис женился на ней, и они оставили потомков.

Композиция четко членится на четыре части четырьмя крупными львиными масками, попарно помещенными на длинных сторонах саркофага. Овальная форма воспроизводит чан-ленос (ληνός),¹ в котором осенью, в августе-сентябре, давили виноград, чтобы его сусло, перебродив, превратилось через несколько месяцев (примерно к январю) в молодое вино. Такие чаны изображаются на римских памятниках как важная ритуальная вещь: в них бог-виноград Дионис Ботрис (Βότρυς)² претерпевал свою жертвенную смерть, чтобы возродиться в новом качестве — бога молодого вина. Молодое вино воспринималось как «новая кровь», благодаря приятию которой воскресает умерший человек. Саркофаг, таким образом, рассматривался как место перехода от смерти к жизни. Руководил ритуалом воскрешения бог, который сам переживал такие страсти — «знал путь».
____________________________
[1] От этого чана Дионис получил ритуальный титул «Леней» (Ληναῖος); ему был посвящен связанный с пробой нового вина зимний праздник — Ленеи (Λήναια), справлявшийся в месяце Гамелионе (Γαμηλιών, январь-февраль) — «Свадебном».
ληνός, дор. λᾱνός ἡ
1) виноградное точило Theocr., Diod., NT.
2) чан, корыто HH.
[2] βότρυς (-υος) ὁ виноградная кисть, гроздь, виноград (Hom., Arph., Plat., Arst., Plut.)

На саркофаге львиные маски, оформляющие символические протоки для вина, имеют устрашающий и вместе с тем трагический вид. Они — как жерла, поглощающие жизнь, но и выпускающие ее наружу. Они символизируют врата, через которые человек покидает земной мир и через которые выходит обновленным в новый жизненный цикл.

Начало рассказа находится на той стороне, где изображен Дионис, находящий Ариадну. Этот миф, известный из античных источников, представлен в следующем виде. Между двумя львиными масками разворачивается сцена шествия Диониса по острову Наксос, на котором сопровождающие его веселые спутники — сатиры с конскими хвостами и ушами, менады, козлоногие паны, дети-паны (паниски)³ и крылатые эроты — обнаруживают пещеру, в которой спит красавица Ариадна. Действо происходит ночью — ребенок-пан с факелом обнаруживает деву в пещере и, указывая на нее Дионису, привлекает к ней внимание. Вокруг веселая озабоченность, ожидание невероятного события — сочетания девы с богом, что для нее, спящей (метафорически мертвой), означает воскрешение. Лицо Ариадны осталось не исполненным (случай, который повторяется еще на ряде саркофагов, где предполагались портретные изображения умерших; Армин фон Геркан считал, что портреты остались не исполненными по причине ритуального запрета — заказчики ко времени изготовления саркофага еще были живы).

За Ариадной сидит козлоногий Пан, протягивающий руку к Дионису; на уступе стоит Эрот с факелом, призывающий Диониса взглянуть; маленький пан пытается приоткрыть покрывало Ариадны, чтобы обнажить ее красоту для бога. Над Паном сидит юноша, держащий древо в левой руке, — персонификация острова Наксос. Дионис стоит в центре сцены, обнимая рядом стоящего сатира; еще один сатир, с гирляндой из фруктов, держит в руке пастушеский (т.н. заячий) посох-педум (pedum), загнутый в верхней части; с его руки свисает небрида (νεβρίς),⁴ постоянный атрибут участников Дионисийских мистерий, — шкура рыси, лани, пантеры, льва или другой «животной жертвы» Дионисовых ритуалов растерзания (διασπασμός).
____________________________
[3] Πανίσκοι οἱ паниски (буквально: маленькие Паны) — то же самое, что сатиры; молодые сельские божки.

[4] νεβρίς (-ίδος) ἡ изначально, небрида — только шкура оленя, но далее термин получил расширительный смысл — «накидка из шкуры животного».

В правой руке Дионис держит высокий мощный тирс — жезл, украшенный растительными формами, с шишкой пинии на конце. Его голова увенчана венком из виноградных листьев и повязками. Он молод, безбород, на щеки его также спускаются виноградные листья. У ноги Диониса — пантера, его постоянный спутник и атрибут. Эта часть рассказа самодостаточна: Ариадну находят и спасают — она становится супругой Диониса.

Также на этой стороне саркофага, под маской льва, показана сцена извлечения сатиром занозы из ноги Пана, популярная уже в эпоху эллинизма. Пан претерпевает мучительную боль, цепляясь левой рукой за уступ скалы, на котором сидит. Но боль смерти пройдет, и начнется новая жизнь. Не случайно под исцеляемым Паном лежит его сиринга — духовой инструмент, музыка которого в античности ассоциировалась со смертью, и стоит знак надежды — маска улыбающегося Старого Силена. За скорбью придет радость, за смертью — новая жизнь.

Рассказ продолжается на другой стороне саркофага. Между двумя львиными масками в центре стоит Дионис. Бог представлен в преображенном облике — в пышном женском театральном костюме, в сандалиях, в небриде с головой пантеры, в поясе с аканфовыми листьями, с тем же царственным жезлом, который теперь процветает и увенчан лентами в знак его возрожденности. Здесь Дионис, прошедший через внутренность саркофага, где его принесли в жертву в виде винограда — «убили», растоптали, выжали «старую кровь», — воскрес как бог нового вина. Он увенчан пышным венком из плюща, виноградных листьев и гроздей, он торжествует и эпифанирует (выходит из потусторонности), он увенчан диадемой и явлен в блеске своей красоты. Теперь он сам спасает других — Геракла и Ариадну.

По левую руку от Диониса показана сцена опьянения Геракла. Геракл, мощнейший герой Эллады, воплощение физической силы, рациональности и выносливости, сражен Дионисовой силой. Опьяненный — переходящий от жизни к смерти и от смерти к возрождению, — он полулежит на скале, потеряв контроль над собой; его удерживает от падения Пан, тогда как рядом стоящий сатир лукаво посмеивается. В Италии Геракл был не просто герой, как у греков, а бог. Он обнажен, он уронил свою палицу и лежит на шкуре побежденного им в первом подвиге Немейского льва. Геракл увенчан широкой повязкой и держит в левой руке еще одну, загадочную, не встречающуюся более на римских памятниках диадему-ленту с тремя «листьями». П.Леонтьев рассматривает эту диадему как «мистический цветок лотоса, обвязанный священной тенией (...) и свидетельствующий, что опьянение Геракла не есть следствие простого пьянства».

Лукавый сатир держит на плече новый винный мех — знак присутствия «новой крови», которая уже влилась в побежденного Дионисом Геракла. О том, что совершается метафорическая смерть героя, говорит скорбный лик Старого Силена — воспитателя Диониса, стоящего за его спиной.

Кроме Геракла Дионис спасает Ариадну — сидящую на земле женщину, обращенную к зрителю спиной. Увенчанная повязкой, с двумя ниспадающими на спину локонами, она полуприкрыта плащом. Простирая руку к богу, она умоляет его о спасении — и он протягивает ей канфар с вином. Ариадна опирается локтем о скалистый уступ, покрытый шкурой пантеры и увенчанный сверху маской бородатого силена в венке, с двойными коримбами; выражение маски — беспечно-радостное. Слева от Диониса стоит сатир, в венке из плюща, с прижатой к груди сирингой и в плаще, переброшенном через плечо; рядом — Силен с тимпаном в руке. Есть основания думать, что в образах метафорических спасаемых, Ариадны и Геракла, мастер показал чету римлян, для которой был заказан саркофаг.
Из двух боковых сторон первой следует та, где представлены возрожденные Геракл и Ариадна. Она в венке, в покрывале-велуме, почти не скрывающем её наготу, пляшет с «инструментом жизни», лирой в руке, двигаясь к алтарю, украшенному фигурой танцующей менады. На алтаре лежит голова козла — древний солярный символ,⁵ по образу и подобию которого совершают «переход» умершие.
____________________________
[5] «До сравнительно недавнего времени у ряда народов Европы сохранялся архаичный обряд — в день летнего солнцестояния (или в середине лета, без строгой приуроченности) сбрасывать с крыши козла. Животное выступало символом солнца, достигшего апогея своего «летнего» пути и нисходящего «в преисподнюю».» (Грацианская)

Ариадна оборачивается к Гераклу, движущемуся в другом направлении, не видя ее. Их ноги — его правая и ее левая — скрещиваются, расходясь. Их посмертные пути, мужской и женский, — разные. Именно «разделенность» этих двоих означает их новое «космическое» состояние.

Геракл движется в танце, облаченный в львиную шкуру, с мощным тирсом Диониса, в тополевом венке, характерном для Геракла-спасенного, с канфаром вина — это, кроме венка, атрибуты самого бога-спасителя Диониса. Перед ним пляшет менада в длинном хитоне с напуском и в небриде, складки ее одеяния разметаны, она в состоянии экстаза; именно эта фигура выступает границей двух сцен — она вплотную приближается к эпизоду с сатиром, вынимающим занозу из ноги Пана; она стоит рядом с ужасающей львиной маской. Одной рукой танцовщица горизонтально держит тирс, оборачиваясь к Гераклу и соприкасаясь с ним — это его новая, «космическая», пара: с Ариадной они «расходились ногами» — здесь «сходятся руками».

По другую сторону алтаря показана еще часть шествия: перед Ариадной движется сатир, играющий на двойной флейте, перепоясанный шкурой. Впереди еще один, обнаженный сатир, поит вином сатира-ребёнка, который тянется к чаше. Между их ногами — корзинка с крышкой, на которой стоит маска улыбающегося бородатого силена.
Последнюю часть рассказа представляет другой торец саркофага. Смысловым ядром и здесь выступает алтарь, но он смещен с оси, и формальный центр эпизода занимает священная корзина (cista mystica),⁶ из которой, как из материнского лона, на свет выходит змея — ипостась новорожденного бога Диониса. Над ней стоит ребенок, справа — пляшущий сатир в небриде, в венке, с младенцем на плече. Слева — менада с кимвалами, ударяющая их друг о друга, в состоянии полного погружения в оргию. Справа — менада в венке, с небридой; она ударяет в тамбурин — прямо над небольшим цилиндрическим алтарем, украшенным фруктовой гирляндой с лентами. На алтаре горит огонь, пламя которого охватывает голову жертвенного быка, солярный символ, равно как и символ умирающего и воскресающего Диониса.⁷
____________________________
[6] cista mystica — священная корзина, от греч. μυστικός κίστη, ἱερός κίστη; в цисте держали змей, задействованных в церемониях посвящения в культ Вакха (Диониса).

[7] Известное изречение «бык породил змею, змея породила быка» соотносится с греческим представлением, что Дионис Загрей порожден Зевсом в образе змея. В свою очередь, Дионис, принявший облик быка, и в таком виде растерзанный титанами, возрождается опять же в образе змея (символически выползающего из мистической цисты). Говоря иначе, образ змея — хтонический символ «зимнего Диониса», пребывающего в преисподней, бык — символ «Диониса летнего».

Далее пляшет сатир в небриде, уникальной чертой которого является наличие гирлянды из виноградных гроздьев, под каждой из которых скрывается маска одного из участников оргии — всего их тринадцать. Его увенчанные венком пышные волосы разметаны — они как языки пламени. Под ногами его — на скалистом уступе — маска улыбающегося Пана. Постоянное присутствие масок в сцене говорит о значимости процесса трансформации — маски скрывают истинный лик инициантов: живые становятся мертвыми, а мертвые вновь оживают, и начинается новый жизненный цикл. Танец жизни — бесконечен. За менадой, бьющей в кимвалы, видна последняя фигура саркофага — сатир со спины, с небридой, с разметанными волосами и с педумом, рядом с львиной маской; он отворачивается от сцены, отделяясь от «мертвой» — спящей Ариадны. Под ногами его еще одна cista mystica,⁸ из которой выползает другая змея — женская; она ползет по земле и «мимо» крышки, тогда как первая, символизирующая «мужское возрождение», поднимается, одолевая «нижний мир» и устремляясь к небу.
____________________________
[8] Наличие двух мистических корзин и двух змей свидетельствует о соотнесении их с двумя погребенными в саркофаге людьми. Женская фигура для ритуала возрождения — вторичная, поздняя, появившаяся в эпоху патриархата когда ритуальные права женщин на продолжение рода официально были отобраны мужчинами. Однако ближайшая к Ариадне cista mystica cо змеей, ползущей горизонтально, говорит, что женщина по-прежнему ассоциировалась с хтонической сферой рождающего низа, а не небес.

В целом сцены на саркофаге передают языческую дионисийскую мистерию, но нет ощущения, что ее цель — возврат души в материальный мир, исполненный реальных благ и чувственных страстей. Материальное — только оболочка, из которой освобождается мятежный человеческий дух.

Саркофаг был создан в одной из лучших римских мастерских ок. 210 года. Единственной близкой аналогией стилю продолжает оставаться саркофаг из Галереи Уолтерс в Балтиморе c Дионисом и Ариадной. Он был найден в числе десяти саркофагов (все, кроме одного, неукрашенного, с замечательными рельефными сценами; семь хранятся в Балтиморе, два — в Риме) в двухкамерной подземной гробнице на Порта Пиа в Риме; судя по надписям на погребальных алтарях, усыпальница принадлежала одному из знатнейших римских родов, Кальпурниев Пизонов, и заполнялась с начала II по начало III в.

Саркофаг относится ко времени правления императора Септимия Севера и, может быть, связан с его судьбой, судя по редкому на таких памятниках одновременному присутствию Диониса и Геракла, ассоциировавшихся с двумя царскими титулами, вошедшими в коронационный ритуал со времен Александра Македонского, — «Новый Геракл» и «Новый Дионис». Высочайшее качество исполнения говорит о дорогостоящей работе, могущей быть заказанной одним из богатейших римских семейств. Но Септимий Север и члены его семьи, если они были заказчиками, не могли им воспользоваться. Тяжело болевший император умер в далекой Британии 4 февраля 211 года, и два его сына, Каракалла и Гета, кремировали тело отца; впоследствии Гета был убит Каракаллой (1 февраля 212 года) и через пять лет сам пал от рук собственных солдат — урну с его прахом отправили для погребения в Сирию его матери Юлии Домне. В том же 217 году окончила дни и бывшая императрица.

Известно, что Септимий Север, глубоко увлекавшийся мистикой и символическими формами знания, выстроил на Виа Аппиа семичастный мавзолей Септизоний, ассоциировавшийся с его именем — Септимий (Septimius, «Седьмой»); возможно, в нем предполагался именно этот саркофаг. Погребен же был Север в гробнице Антонинов (Мавзолей Адриана), где были захоронены урны с прахом самого Адриана, Антонина Пия (завершившего строительство усыпальницы после кончины приемного отца), Луция Вера, Марка Аврелия, Коммода и Септимия Севера. Этот впечатляющий ряд позволяет думать, что, возможно, правы ученые, полагающие, что римских императоров еще долго продолжали хоронить по традиционному латинскому обряду кремации и что только в III в. их стали ингумировать, как то подтверждается известным саркофагом императора Бальбина, на котором усопший трижды представлен в портретном облике. Но, может быть, отход от традиции как раз наметил Септимий Север, неординарная личность которого оставила столь оригинальный след в римской культуре.


_______________________________

ΒΙΒΛΙΟΘΗΚΗΣ ΙΣΤΟΡΙΚΗΣ
Ливийский и другие мифы о Дионисе (3:62-74)
Диодор Сицилийский


62. (2) Поскольку древние составители мифов и поэты, писавшие о Дионисе, не согласны друг с другом и записали многие совершенно нелепые сказки, представляется трудной задачей дать ясный отчет о рождении и делах этого бога. Ибо некоторые передали истории, в которых есть только один Дионис, другие — что существуют три [Цицерон (О природе богов, 3.58) говорит, что было пять¹], и есть такие, кто утверждает, что вообще никогда не было его рождения в человеческом виде и думают, что слово Дионис означает только οἴνου δόσις, «дар вина».²
_________________________________
[1] Пять Дионисов, согласно речи Котты, приводимой у Цицерона:
• Сын Зевса и Персефоны.
• Сын Нила, убил Нису.
• Сын Кабира, царь Азии, в его честь празднества Сабазии.
• Сын Зевса и Селены, в его честь Орфические мистерии.
• Сын Ниса и Фионы, учредитель Триетерид.
[2] οἰνοδότης (οἰνο-δότης), дор. οἰνοδότᾱς ὁ податель вина, дарящий вино (Βάκχος Eur.)

(3) По этой причине мы будем стремиться кратко разобрать лишь основные факты, как они приводятся каждым из писателей.

Те авторы, которые используют явления природы для объяснения этого бога и называют плод виноградной лозы «Дионис», говорят так: «Земля произвела виноградную лозу в одно и то же время с другими растениями, а не была первоначально посажена неким человеком, который открыл ее».

(4) И они приводят в качестве доказательства этого факта, что до сих пор растет дикий виноград во многих странах и его плоды очень похожи на те, что дают растения, о которых заботятся опытные человеческие руки.

(5) Кроме того, древние дали Дионису имя «Диметор» (διμήτωρ, имеющий двух матерей), считая единственным и первым рождение, когда растение посажено в землю и начинает расти, а второе рождение — когда оно обременено плодами и его гроздья созревают. Бог, таким образом, рассматривается как родившийся однажды из земли и заново из виноградной лозы.³
_________________________________
[3] Здесь более уместен другой эпитет Диониса — δίγονος.
δίγονος (δί-γονος) — дважды рожденный (эпитет Вакха) Anth.

(6) И хотя сочинители мифов также передают рассказ о третьем рождении, при котором, как говорят, сыновья Геи [титаны, «сыновья земли», «земнородные»] разорвали на куски бога, который был сыном Зевса и Деметры, и сварили, но его члены снова собрала Деметра и он пережил новое рождение как будто в первый раз; таким рассказом как этот они выясняют происхождение определенных причин, заложенных в природу.

(7) Так как он считается сыном Зевса и Деметры, полагают, по причине того, что виноградная лоза получает свой рост как от земли, так и от дождей, и потому несет в своих плодах вино, которое выдавливается из гроздьев винограда; а также утверждают, что в юности он был разорван на части «земнородными», что означает сбор плодов работниками, а варение его членов присутствует в мифе по причине того, что большинство людей кипятит вино, а затем смешивает его, тем самым улучшая его естественный аромат и качество. Опять же, рассказ о его членах, с которыми «земнородные» обращаются с презрением, будучи соединены снова вместе и восстановленные в прежнее естественное состояние, показывает наперед, что виноградная лоза, которая лишается плодов и обрезается каждый сезон, восстанавливается от земли высоким уровнем плодородия, который она имела прежде. Ибо, в общем, древние поэты и сочинители мифов говорят о Деметре как Γῆ μήτηρ (Гея Мать, Мать-Земля).⁴
_________________________________
[4] Δημήτηρ, Δηώ (Δηοῦς) — Деметра; ex. Ἐλευσινίας Δηοῦς ἐν κόλποις (Soph.) — в долинах (κόλποις) Део (т.е. Деметры) Элевсинской.
Имя Δηοῦς означает «нашедшая» [свою дочь], от δήω — найти, встретить.
C другой стороны, обращает на себя внимание созвучие между δήω μήτηρ («нашедшая мать») и θεά μήτηρ — богиня мать.

(9) В такой же самой манере рассказы, что Дионис родился от Семелы, восходят к природным истокам, предлагая объяснения, что Фуоне (Θυώνη) было имя, которое древние дали земле, и что эта богиня получила прозвище Семела, потому что почитание и почести, предложенные ей были величественны (σεμνός), и она была названа Фуоне из-за жертвы (θυσίαι) и всесожжения (θυηλαὶ), которые были предложены (θυωμεναί) ей.⁵
_________________________________
[5] Θυώνη, дор. Θυώνα ἡ {θύω II} Фиона, «Неистовая» (имя Семелы после ее обожествления) HH., Pind.
θύον τό
1) туя (дерево, душистая древесина которого употреблялась для культовых курений)
2) преимущ. pl. благовонное курение, фимиам или жертвенный пирог, жертва Pind.
θύος, -εος τό {θύω I}
1) pl. благовонные курения (= θύον)
2) преимущ. pl. жертва Hom., Aesch., Theocr.
θύω
I
1) (тж. θ. θυσίας Lys., Plat.) совершать жертвоприношение, приносить жертву (у Hom. — только о бескровных);
2) приносить в жертву, сжигать на алтаре;
3) преимущ. med. вопрошать богов или молиться богам путем жертвоприношения;
4) справлять, совершая жертвоприношения, праздновать жертвоприношением;
5) закалывать, зарезывать, убивать;
6) (о хищных животных) разрывать на части, растерзывать;
II
(только praes., impf. ἔθῡον - эп. θῦον и aor. ἔθῡσα) бурно устремляться, бушевать, неистовствовать (ὀλοῇσι φρεσὴ θ. Hom. — потеряв рассудок, безумствовать).

(10) Кроме того традиция, что Дионис был рожден дважды Зевсом, возникает из убеждения, что эти плоды также погибли вместе со всеми другими растениями в результате наводнения во времена Девкалиона, а когда они возникли снова после потопа, это было как бы второе явление бога к людям, и поэтому был создан миф о том, что Бог был рожден заново от бедра Зевса. Может быть, те, кто толкуют имя Диониса как означающее пользу и важность открытия вина, имеют ввиду этот миф о нем.
_______________________________
• Удивительная история с рождением Диониса из Зевсова бедра, вероятно, происходит от созвучия слова «бедро» с названием города Мероэ:

μηρού — бедро;
μηροτραφής (μηρο-τραφής) — доношенный в бедре (Зевса); ex. Βάκχος Anth.
Μερόη — Мероэ, город на территории современного Судана, ставший столицей государства Куш после разорения Напаты (Гебель-Баркал) Псамметихом II.

По Геродоту (II, 146), после гибели Семелы, матери Диониса, Зевс зашил недоношенного младенца в свое бедро и отнес в Эфиопию, т.е. в царство Куш, располагающееся к югу от Египта, в верховьях Нила. В том же источнике (II, 29) сказано, что жители Мероэ признают только двух богов — Зевса (Амона) и Диониса (Осириса). По Гелиодору, в пантеоне мероитян главное место занимала триада, которую он отождествляет с Гелиосом, Селеной и Дионисом.

Поскольку в Мероэ верховным божеством почитали Зевса (Амона), то, скорее всего, изначально имелось в виду происхождение Диониса из Зевсова города Мероэ (Μερόη), а не из бедра (μηρού) Зевса. Можно также вспомнить похожую иудейскую формулу: «от колена Давидова». По-моему, заимствование очевидное. В этой связи не кажется удивительным созвучие греческих слов γόνυ («колено») и γονή («потомство»).

γονή, дор. γονά ἡ тж. pl.
1) рождение; ex. (Ἡράκλειοι γοναί Pind.);
2) произведение на свет, роды;
3) семенная жидкость, семя (преимущ. человека и животных);
4) плод, отпрыск, дитя; ex. παίδων γ. Hom. = παῖδες;
5) потомство, род, племя; ex. (ἀραῖος Aesch.; γενναῖος Soph.; αἱ Δαρδάνου γοναί Eur.);
6) поколение; ex. τριτοσπόρῳ γονῇ Aesch. — в третьем поколении;
7) материнская утроба; ex. (εἰς φῶς μητρὸς ἐκ γονῆς μολεῖν Eur.);
8) всходы, урожай; ex. (πάγκαρπος γ. Plat.).

Кстати, леопард, как атрибут Диониса, а также леопардовая шкура, которую он использует как накидку, очевидно, также уходят своими корнями в Египет. Иллюстрацией жреческого облачения в Египте может служить статуэтка жреца в накидке из леопардовой шкуры; на переднике набедренной повязки — изображение Осириса.

На диоритовой статуе астронома Анена (верховного жреца Амона в Карнаке) — леопардовая шкура декорирована звездами.
______________________________
63. (1) Однако те мифографы, которые представляют бога в человеческом обличье, единогласно приписывают ему открытие и выращивание виноградной лозы и все операции по изготовлению вина, хотя они и не согласны с тем, существует один или несколько Дионисов.

(2) Некоторые, например, утверждают, что тот, кто учил как делать вино и собирать «плоды деревьев», как их называют, тот, кто вел армию по всему обитаемому миру, и тот, кто учредил таинства, обряды, и вакханалии, — одно и то же лицо; но есть и другие, как я уже сказал, кто представляет, что было три человека в разные периоды, и каждому из них они приписывают поступки, которые были его особенностью.

(3) Таким образом, по их рассказам: древнейшим Дионисом был индийский, а его страна, по причине прекрасного климата, производила виноградную лозу в изобилии без обработки, он был первым, кто выдавил гроздья винограда и придумал употребление вина, как продукта природы, также дал надлежащий уход за инжиром и другими плодами, которые растут на деревьях, и, вообще говоря, изобрел все, что относится к заготовке и хранению этих плодов. Тот же Дионис, кроме того, как говорят, носил длинную бороду, причина такого упоминания в том, что так принято у индов — оказывать большой уход бороде, растущей до самой смерти.

(4) Итак, этот Дионис посетил с армией весь обитаемый мир и дал наставления как выращивать виноград и давить кисти в винных чанах (ληνόι), которые является причиной того, что бог получил имя Ленэй (Ληναῖος). Кроме того, он позволил всем народам разделить с ним и другие свои открытия, и, когда он ушел от людей, то получил бессмертные почести из рук тех, кого он облагодетельствовал.

(5) Кроме того, отметим, что инды и по сей день показывают место, где случилось рождение бога, а также есть города, которые носят его имя на языке туземцев, и много других замечательных свидетельств его рождения сохранились у индов, но об этом можно писать еще очень долго.

64. (1) Второго Диониса, сообщают авторы мифов, родил Зевс от Персефоны, хотя некоторые говорят, что это была Деметра. Его представляют как первого человека, запрягшего волов в плуг, до этого времени люди обрабатывали почву руками. Также многие другие вещи, полезные для сельского хозяйства, были искусно изготовлены им, в результате чего народ освободился от великих страданий; (2) и в ответ на это, те, кого он облагодетельствовал, оказали ему почести и жертвы, подобные тем, что предлагаются богам, поскольку все люди были готовы, из-за величия услуг, оказанных им, предоставить ему бессмертие. И в качестве особого символа и знака художники и скульпторы изображают его с рогами, и в то же самое время, таким образом, обнародуя другую природу Диониса, а также показывая величие услуг, которые он оказал земледельцам изобретением плуга.

(3) Третий Дионис, говорят, родился в Беотийских Фивах от Зевса и Семелы, дочери Кадма. Миф гласит: Зевс был пленён Семелой и часто, очарованный ее красотой, сходился с ней, но Гера, ревнуя и стремясь наказать девушку, приняла облик одной из женщин, которая была близка к Семеле, и довела ее до гибели; (4) так как она предложила ей, чтобы Зевс возлег с нею с тем же самым величием и достоинством в своем облике, с каким он овладевает Герой своею властью. Поэтому Зевс, по просьбе Семелы, что бы он оказал ей те же почести что и Гере, явился к ней сопровождаемый громом и молниями, но Семела, не выдержав великолепия его величия, умерла и родила ребенка до назначенного времени.

(5) Зевс, быстро взяв этого младенца, положил его в свое бедро, а потом, когда подошел срок, предписанный природой для рождения ребенка, он отправил его в Нису в Аравии. (6) Там мальчик был воспитан нимфами и ему было дано имя Диониса, в честь его отца (Διός) и по месту (Νύση), где он вырос; и поскольку он был необыкновенно красив, сначала он проводил время в танцах с множеством женщин во всевозможной роскоши и в развлечениях, а после этого, собрав из женщин армию, и вооружив их тирсами (θύρσοι), он совершил поход по всему обитаемому миру.

(7) Он также научил всех людей, которые были благочестивы и следовали праведному образу жизни, познаниям в своих обрядах и посвятил их в свои таинства, и, кроме того, в каждом городе он проводил большие праздничные собрания и прославленные музические состязания [«Дионисии»], и, одним словом, он уладил ссоры между нациями и городами и утвердил согласие и глубокий мир, там где раньше существовали междоусобицы и войны.
_______________________________
• Схожесть слов γόνυ (колено) и γονή («поколение») наводит на мысль об этимологической зависимости одного от другого, а именно, слова γονή от γόνυ.

Значения слов γονή и γενεή мало отличимы друг от друга: «род», «поколение», «рождение». Популярная, и потому весьма размноженная в керамике, тема «рождения Диониса из бедра (или из колена) Зевса», видимо, и послужила поводом к словообразованию понятия γονή из смешения слов γόνυ (колено) и γενεή (рождение), путем обыгрывания этих слов, в силу их некоторого созвучия. Скорее всего, изначально понятие γονή (в значении «потомок» [Зевса]) было адресовано исключительно к «коленорожденному» Дионису. Однако, в силу популярности культа Диониса, эпитет «потомок» (γονή), впоследствии, вошел в широкий обиход, в расширительном значении «поколение», но именно в плане «потомства», т.е. без привязки к «рождению из колена».
_________________________________
γόνυ, γόνᾰτος, ион. γούνᾰτος, эп. тж. γουνός τό
1) колено (ἑζόμενος ἐπὴ γοῦνα Hom. — опустившись на колени); 2) бот. узел; 3) бот. колено, междоузлие.
γονή, дор. γονά ἡ тж. pl.
1) рождение (Ἡράκλειοι γοναί Pind.); 2) произведение на свет, роды; 3) семенная жидкость, семя (преимущ. человека и животных); 4) плод, отпрыск, дитя; 5) потомство, род, племя (αἱ Δαρδάνου γοναί Eur.); 6) поколение (τριτοσπόρῳ γονῇ Aesch. — в третьем поколении); 7) материнская утроба (εἰς φῶς μητρὸς ἐκ γονῆς μολεῖν Eur.); 8) всходы, урожай.
γενεή, дор. γενεά ἡ
1) род, происхождение; 2) место происхождения, родина; 3) род, племя; 4) рождение; 5) поколение; 6) возраст; 7) век, время; 8) тж. pl. отпрыск, потомок, потомство.
_______________________________

65. (1) Тогда, поскольку присутствие бога, говорит миф, стало с шумом разносится по каждой области, а также распространились сведения, что он обращался со всеми людьми благородно и в большой степени содействовал совершенствованию общественной жизни, все население повсеместно валило к нему навстречу и приветствовало его с большим радушием.

(2) Были некоторые, однако, кто из презрения и нечестия, смотря на него говорили, что он водит вакханок с собой из-за распутства и учреждает обряды и таинства, чтобы он мог бы таким образом соблазнять жен других мужчин, но такие люди были наказаны незамедлительно его правосудием.

(3) В некоторых случаях он пользовался высшей властью, которою наделила его божественная природа и наказывал нечестивцев или поражая их безумием, или причиняя им еще при жизни быть порванными на куски от рук женщин [менад], в других случаях он уничтожил таких, кто направлял против него оружие, захватывая их врасплох. Ибо он распределял среди женщин, вместо тирсов, пики, железные наконечники которых были покрыты листьями плюща, в результате, когда цари в своем невежестве и по этой причине были не подготовлены, он нападал на них, когда они не ожидали, и убивал их копьями.

(4) Среди тех, кто был им наказан, самыми известными, говорят, были Пенфей у греков, Мирран (Μυρρχανῶς), царь индов, и Ликург у фракийцев. Ибо миф рассказывает, что когда Дионис собирался вести свое войско из Азии в Европу, он заключил договор о дружбе с Ликургом, который был царем той части Фракии, что лежит на Геллеспонте. Тогда, когда он переправил первую группу вакханок в дружественную страну, как он думал, Ликург приказал своим солдатам напасть на них ночью и убить как Диониса, и так всех менад, и Дионис, узнав о заговоре от жителя страны, которого звали Харопс, был поражен тревогой, потому что его армия была на другой стороне Геллеспонта и лишь горстка друзей перешли с ним.

(5) В результате он отплыл тайно через пролив к своей армии, а затем Ликург, говорят, напал на менад в городе, известном как Нисиум, убив их всех, но Дионис, переправил свое войско, одолел фракийцев в битве, и захватив Ликурга живым, выколол ему глаза и, надругавшись над ним, потом распял его.

(6) В этой связи из благодарности к Харопсу за оказанную помощь, Дионис отдал ему царство фракийцев и обучил его тайным обрядам, связанным с посвящениями; и Эагр (Οἴαγρος), сын Харопса, затем забрал себе как царство, так и посвятительные обряды, которые были перенесены в мистерии, обряды, которым впоследствии Орфей, сын Эагра, превосходивший всех людей природными дарованиями и образованностью, научился от своего отца; Орфей также внес многие изменения в практику, и по этой причине обряды, которые были установлены Дионисом, называют также «орфическими».

(7) Но некоторые поэты, один из которых Антимах, утверждают, что Ликург был царем, но не Фракии, а Аравии, и что нападение на Диониса и вакханок было сделано в Нисе, которая в Аравии. Однако, как могло быть, Дионис, мол, наказал нечестивцев, но относился ко всем другим людям справедливо, а затем сделал свой обратный путь из Индии в Фивы на слонах.

(8) На все путешествие потребовалось три года, и именно по этой причине, говорят, что греки устраивают празднества каждый второй год. Миф также рассказывает, что он собрал большую добычу, такую, что в результате этого похода, он был первым из всех людей, кто сделал по возвращению на родину триумф (θρίαμβος, торжественный въезд в город).

66. (1) Ныне эти отчеты о рождении Диониса, как правило, согласованы древними писателями; но противоречивые притязания выдвинуты немалым числом греческих городов относительно места его рождения. Народы Элиды и Наксоса, например, и жители Элевферы и Теоса и некоторых другие народы утверждают, что он родился в их городах.

(2) Теанцы, как доказательство того, что бог родился среди них, выдвигают тот факт, что по сей день, в определенное время в их городе источник вина, необыкновенно приятного запаса, течет сам по себе из земли; а народы других городов, в некоторых случаях, отмечают участки земли, которые посвящены Дионису, в других случаях, святыни и священные участки, которые были освящены им в древние времена.

(3) Но, вообще говоря, поскольку бог после себя оставил во многих местах населенного мира свидетельства своего личного покровительства и присутствия, то не удивительно, что в каждом случае люди склонны думать, что Дионис имел особое отношение к их городу или стране. И доказательство на наш взгляд также представляет поэт в своем гимне, когда он говорит о тех, кто претендует быть родиной Диониса, и в этой связи представляет его рождение в Нисе, которая находится в Аравии:

«Кто говорит, что в Дракане, а кто — что в Икаре ветристом,
Кто — что на Наксосе иль на Алфее глубокопучинном
Зевсу Семела тебя, забеременев, на свет родила,
Отрасль Кронида, Зашитый в бедро! Утверждают другие,
Будто бы в Фивах божественных ты, повелитель, родился.
Все они лгут. Вдалеке от людей породил тебя, прячась
От белолокотной Геры, родитель бессмертных и смертных.
Есть, вся заросшая лесом, гора высочайшая, Ниса:
От Финикии вдали и вблизи от течений Египта»…
(Гомеровские гимны 1:1-9)

(4) Я не был в неведении, что и те из жителей Ливии, что живут на берегу океана, претендуют на место рождения бога, и отмечают, что Ниса и все рассказы, которые сообщают мифы, обосновываются среди них, и множество подтверждений этого заявления, говорят, остались в стране вплоть до нашего времени; и я также знаю, что многие из древних греческих сочинителей мифов и поэтов, и немало более поздних историков также согласны с этим рассказом.

(5) Итак, для того чтобы не пропустить ничего, что история записала о Дионисе, мы приведем в заключение, что рассказывают ливийцы и те греческие историки, чьи труды находятся в согласии с этим и с тем, что Дионисий включил в повествование, отбросив древние сказочные предания.

(6) Ибо этот писатель составил рассказ о Дионисе и амазонках, а также об аргонавтах и событиях, связанных с Троянской войной, и о многих других темах, в котором он приводит версии древних писателей, составителей мифов и поэтов.

67. (1) Вот рассказ Дионисия: У греков Лин был первым, кто изобрел различные стихотворные размеры и песни, и когда Кадм привез из Финикии буквы, как их еще называют, Лин вновь был первым, кто перевел их на греческий язык, дал название каждой букве и исправил их начертание. Тогда буквы все вместе назывались «финикийскими», потому что они были занесены к грекам от финикийцев, но отдельные буквы, потому что пеласги были первыми, кто начал пользоваться переделанными символами, были названы «пеласгическими».

(2) Лином также восхищались из-за его поэзии и пения, он имел много учеников и из них три самых известных: Геракл, Фамир и Орфей. Из этих троих Геракл, который учился играть на лире, был не в состоянии воспринимать то, чему его учили из-за душевной тупости, и однажды, когда Лин наказал его палками, тот рассердился и убил своего учителя ударом лиры.

(3) Фамир, однако, обладая необычайными природными способностями, усовершенствовал искусство музыки и утверждал, что в выдающемся мастерстве пения его голос звучит более красиво, чем голоса муз. После чего богини, разгневавшись на него, забрали у него дар музыки и изувечили, как о том также свидетельствует Гомер, когда пишет [в Илиаде]:

_____________________________…«где некогда Музы,
Встретив Фамира Фракийского, песнями славного мужа
Дара лишили»…

и еще:

«Гневные Музы его ослепили, похитили сладкий
К песням божественный дар и искусство бряцáть на кифаре».

(4) Тогда же Лин, говорят, составил отчет пеласгическими буквами о деяниях первого Диониса и о других мифологических преданиях, и оставил их среди своих мемуаров.

(5) И тем же самым способом употребили пеласгические буквы Орфей и Пронапид, учитель Гомера и одаренный сочинитель песен, а также Тимоэт (Θυμόητης), сын Тимоэта, сына Лаомедонта, который жил в то же время что и Орфей, странствовал по многим странам обитаемого мира и проник в западную часть Ливии вплоть до океана. Он также посетил Нису, где древние обитатели города рассказали, что Дионис был воспитан здесь, а после того как он узнал от нисейцев обо всех до единого деяниях этого бога, он написал «Фригийскую поэму», как она называется, в которой он использовал устаревшую манеру как говорить, так и писать.

68. (1) Дионисий продолжает свой рассказ следующим образом: Аммон, царь той части Ливии, женился на дочери Урана, которую звали Рея, и которая была сестрой Крона и других титанов. И однажды, когда Аммон обходил свое царство, рядом с горами Керавнии (Κεραύνια), как их еще называют, он наткнулся на девушку необычайной красоты, чье имя было Амальтея (Ἀμάλθεια).

(2) И, влюбившись в нее, он возлег с девицей и родил сына дивной красоты и телесной силы, а саму Амальтею он назначил хозяйкой всей окрестной области, которая очертаниями была похожа на бычий рог и поэтому была известна как Гесперовкерас (Ἑσπέρου Κέρας, «Рог Геспера»);⁶ и область, из-за превосходного качества земли, изобилует разными сортами винограда и другими плодоносящими деревьями.
_________________________________
[6] ἕσπερος
I
1) вечерний; ex. (ἀστήρ Hom.; φάος Pind.)
2) западный; ex. ἕ. θεός Soph. = Ἅιδης
II ὁ
1) (sc. ἀστήρ) вечерняя звезда Hom., Arst.; преимущ. планета Венера Plat., Anth., Cic.
2) вечер Hom.

(3) Когда Амальтея приняла верховную власть, страна была названа в честь ее Kέρας Ἀμαλθείας (Рог Амалтеи, т.е. Рог изобилия); в результате, люди более поздних времен, по той причине, которую мы только что привели, также называли любой особенно плодородный участок земли, который богат плодами всякого рода, «Рогом Амальтеи».

(4) Аммон, опасаясь ревности Реи, утаил эти дела и тайно привел мальчика в некий город, называемый Ниса, который находился на большом расстоянии от тех краев. (5) Этот город лежит на каком-то острове, окруженном рекой Тритон и обрывистом со всех сторон, охраняемый в одном месте, где есть узкий проход, который носит имя «Нисейские ворота». Поля острова богаты, чередуются через промежутки приятными лугами и орошаются обильными потоками из источников, и в изобилии обладают различными сортами плодовых деревьев и дикого винограда, который по большей части вьется по деревьям. (6) Весь район, кроме того, имеет свежий и чистый воздух и к тому же очень здоровый, и по этой причине его жители живут дольше любого в тех краях. Вход на остров в его начале похож на узкую горную долину, будучи густо затенен высокими деревьями, растущими близко друг к другу, так что солнце никогда не просвечивается сквозь густые ветви, но можно увидеть только сияние его лучей.

69. (1) Повсеместно вдоль тропинок бьют источники воды необычайно приятной на вкус, делая это место очень приятным для того, кто желает отдохнуть там. Далее там есть пещера, круглой формы, удивительного размера и красоты. Ибо выше и вокруг нее возвышается скала огромной высоты, сложенная породами разных цветов; породы лежат вместе и испускают яркий блеск, некоторые пурпурный, похожий на исходящий от моря [пурпур, полученный из моллюсков Brandaris Murex brandaris], некоторые — голубоватый, а другие сверкают всеми оттенками, в результате чего нет такого цвета, который бы не увидел человек в этом месте.

(2) Перед входом растут чудесные деревья, некоторые плодовые, другие вечнозеленые, и все они созданы природой ни для чего другого кроме как радовать глаз; и на них гнездятся птицы всевозможных видов, приятной расцветки и с самым очаровательным пением. Следовательно, в целом место подходит божеству и не только своим внешним видом, но и своим звучанием, а также приятной гармонией, которая всегда превосходный естественный учитель песен, которые придуманы искусством.

(3) Пришедший к входу в пещеру увидит его широким и ярко освещенным лучами солнца, и все виды цветущих растений растут там, в частности, кассия⁷ и всякие другие виды, которые имеют силу сохранять свой аромат в течение года; и в нем также можно увидеть несколько логовищ нимф, сложенных из всякого рода цветов, сделанных не руками, а легким прикосновение самой Природы, способом угодным для бога.
_________________________________
[7] κασσία — вечнозеленое дерево из семейства лавровых.

(4) Кроме того, на пространстве вокруг места нет ни цветка, ни листочка, который бы завял. Поэтому те, кто видит это место, находят не только внешний вид восхитительным, но и его благоухание самым приятным.

70. (1) Тогда к этой пещере, повествует рассказ, пришел Аммон и принес ребенка и отдал его на попечение Нисы, одной из дочерей Аристея, и он назначил Аристея опекуном ребенка, так как тот был человеком, преуспевшим в мудрости и образовании.

(2) Обязанность защищать мальчика от заговоров его мачехи Реи он возложил на Афину, которая незадолго до этого была рождена из земли и была найдена на берегу реки Тритон, от которой она получила прозвище Тритонис (Τρῑτωνίς). (3) И в соответствии с мифом, эта богиня, предпочитая проводить свои дни в целомудрии, преуспела в добродетели и придумала большинство ремесел, поскольку она была очень изобретательна; она развивала также искусство войны, и, так как она преуспела в храбрости и телесной силе, она осуществила много других деяний, достойных памяти, и убила Эгиду (Αἰγίδα), как звали некое жуткое чудовище, которое очень трудно было одолеть.

(4) Ибо оно возникло из земли, и, в соответствии со своей природой, изрыгало страшное пламя из пасти, и при своем первом появлении около Фригии сожгло землю, которую по сей день называют «Обожженная Фригия»;⁸ после чего оно разорило земли вокруг гор Тавра и сожгло лес, простирающийся от этой области до Индии. Затем, поворотясь опять к морю, омывающему Финикию, оно направилось жечь леса на горе Ливан, и, проделав свой путь через Египет, прошло по западным областям Ливии и в конце своих странствий напало на лес вокруг Керавнии.
_________________________________
[8] Страбон говорит, что причина названия была в частых землетрясениях.

(5) А так как страна вокруг была в огне, а обитатели в некоторых случаях были уничтожены, а в других — в страхе покинули свои родные места и бежали в отдаленные районы, Афина, говорят, одолела чудовище, отчасти за счет своего ума, и отчасти за счет своего мужества и физической силы; убила его и покрыла свою грудь шкурой, что носило чудовище, и как покровы и как защиту своего тела от последующих опасностей, и в память о доблести и заслуженной славы.

(6) Гея, мать дракона, была в ярости и наслала гигантов, для борьбы с богами; но они были уничтожены Зевсом, Афиной, Дионисом и остальными богами, принявшими участие в сражении на стороне Зевса.

(7) Дионис, однако, будучи воспитан в соответствии с рассказом в Нисе, и наученный лучшим стремлениям, достиг известности не только за свою красоту и телесную силу, а также за умения в искусствах и за быстроту сделанных полезных изобретений.

(8) Ибо, будучи еще мальчиком, он обнаружил как природу, так и пользу вина в том, что он давил гроздья винограда, в то время как лоза была еще дикорастущей, и какие зрелые плоды можно высушить и длительно хранить с пользой, и в том, что каждый мог вырастить и позаботиться об этом, следуя его открытиям; и таково было его желание поделиться открытиями, которые он сделал для рода человеческого, в надежде, что по причине величины его благодеяний, ему будут предоставлены бессмертные почести.

71. (1) Когда доблесть и слава Диониса стали широко известны, Рея, как говорят, разгневалась на Аммона, сильно желая получить Диониса в свою власть, но не в состоянии исполнить свои замыслы, она покинула Аммона, уйдя к своим братьям-титанам, и вышла замуж за Крона, своего брата.

(2) Крон, по настоянию Реи, вёл войну с помощью титанов против Аммона, и в последовавшем сражении сторонники Крона одержали верх, в то время как Аммон, который испытывал трудности из-за нехватки припасов, бежал на Крит и женился там на Крите, дочери одного из куретов, которые в то время были царями, получил власть над этими районами, и остров, который до этого времени назывался Идайя (Ἰδαία), он назвал Крит в честь своей жены.

(3) Что касается Крона, миф сообщает, что после победы он сурово управлял областями, которые раньше принадлежали Аммону, и отправился с большим войском против Нисы и Диониса. Тогда Дионис, узнав и о перемене судьбы своего отца и о восстании титанов против его самого, собрал солдат из Нисы, двести из которых были его молочные братья и выделялись своею храбростью и преданностью ему; к ним он добавил соседние народы: ливийцев и амазонок.

(4) Эти женщины, говорят, был привлечены к союзу по настоятельным просьбам, главным образом, Афины, потому что их рвение к своим жизненным идеалам напоминало ее саму, видя, что амазонки прочно держалась целомудрия и не уступали мужчинам в отваге. Силы были разделены на две части, мужчины во главе с Дионисом и женщины под командованием Афины: армии выступили на титанов и вступили в бой. Сражение выдалось жестоким и многие пали с обеих сторон, Крон, в конце концов, был ранен и победа досталась Дионису, который отличился в бою.

(5) Вслед за тем титаны бежали в области, которыми когда-то обладал Аммон, а Дионис, собрав толпы пленных, вернулся в Нису. Здесь, выстроив свои войска под оружием вокруг пленных, он выдвинул формальные обвинения против титанов и дал все основания подозревать, что собирается казнить пленников. Но когда он освободил их от обвинения и позволил им сделать выбор: либо присоединиться к нему в его походе, либо уйти безнаказанными, все они решили присоединиться к нему, и потому, что их жизни были спасены вопреки ожиданиям, они почитали его как бога.

(6) Затем Дионис, взяв пленных отдельно и дав им возлияние вина, потребовал от всех них клятву, что они будут участвовать в походе, не помышляя о предательстве, и будут мужественно бороться не на жизнь, а на смерь, и, следовательно, эти пленные являются первыми, кого люди более позднего времени называют как «освобожденные под перемирие» (ὑπόσπονδοι), повторяя церемонию, которая была проведена в то время, называя перемирие в войне словом σπονδαί.⁹
_________________________________
[9] σπονδή, дор. σπονδά ἡ
1) (преимущ. pl.) культ. возлияние; ex. τρίτα σπονδὰς ποιεῖν Xen. — совершать три возлияния (в честь Гермеса, Харит и Зевса-избавителя);
2) (только pl.) соглашение, договор, перемирие; ex. αἱ Ὀλυμπικαὴ σπονδαί Thuc. — Олимпийское перемирие (между воюющими греч. государствами на время Олимпийских игрищ).

72. (1) Теперь, когда Дионис намеревался выступить против Крона и его сил, и уже вышел из Нисы, его опекун Аристей, сообщает миф, совершил жертвоприношение и таким образом стал первым человеком, принесшим ему жертву как богу. А товарищами его по походу, говорят, были наиболее благородного происхождения нисейцы, а именно те, кто носил имя силенов.

(2) Ибо прародитель их всех, мол, был царь Нисы Силен, но его происхождение неизвестно людям по причине древности. Этот человек имел хвост в нижней части спины, и его потомки также обычно носили этот отличительный знак, потому что разделяли его природу.

Затем Дионис выступил со своей армией, и, пройдя через большие безводные пространства, немалая часть которых были пустыней и наводнены дикими зверями, расположился станом у Ливийского города, называемого Забирна.

(3) Рядом с этим городом землеродное (рожденное Геей) чудовище по имени Кампа, которое уничтожило много туземцев, им было убито, вследствие чего он приобрел большую известность среди местных жителей за доблесть. Над чудовищем, которое он убил, он также соорудил огромный курган, желая оставить его бессмертным памятником своей личной храбрости, и этот холм существовал до сравнительно недавнего времени.

(4) Затем Дионис выступил против титанов, поддерживая строгий порядок на марше, обращаясь с местными жителями милосердно, и, одним словом, давая понять, что его поход имеет целью наказание нечестивцев и оказание благодеяний всему человеческому роду. Ливийцы, восхищаясь строгой дисциплиной и возвышенностью замыслов, стали его сторонниками, сделав обильные поставки и присоединившись к походу с большой охотой.

(5) Когда армия подошла к городу аммонийцев, Крон, который потерпел поражение в сражении у стен, ночью поджег город с намерением уничтожить полностью наследственный дворец Диониса, а сам, взяв свою жену Рею и некоторых из своих друзей, которые помогали ему в борьбе, укрылся за пределами города. Дионис, однако, показал характер противоположный этому, ибо, хотя он взял и Крона и Рею в плен, он не только отклонил обвинения, выдвинутых против них из-за своего родства с ними, но даже просил их в будущем поддерживать добрососедские и родительские отношению с ним, и жить в общем доме, и почитать выше всех остальных.

(6) Рея, соответственно, любила его как родного сына всю оставшуюся жизнь, но благожелательность Крона была притворной. И примерно в это время у этих двоих родился сын, которого назвали Зевс, и позднее Дионис удостоил его величайшего почёта по причине его высочайших достижений, сделав царем над всеми.

73. (1) Поскольку ливийцы сказали Дионису перед сражением, что, в то время, когда Аммон был изгнан из царства, он предсказал жителям, что в назначенное время придет его сын Дионис, и что он восстановит царство отца и, став хозяином всего обитаемого мира, будет почитаться как бог, Дионис, поверив в истинность пророчества, учредил здесь оракул своего отца, перестроил город и определил почести ему как богу, и назначил человека заботиться об оракуле. Традиция также рассказывает, что голова Аммона формой была похожа на баранью, поскольку такую эмблему он носил на шлеме в своих походах.

(2) Но некоторые авторы мифов утверждают, что истина в том, что были небольшие рога по обе стороны у висков и что, следовательно, Дионис, будучи сыном Аммона, имел тот же вид что и его отец, и поэтому традиция передала последующим поколениям, что этот бог был рогат.

(3) Однако, что может быть, после того, как Дионис построил город и основал оракул, он в первую очередь, говорят, вопросил бога относительно своей экспедиции, и получил от отца ответ, что, если он покажет себя благодетелем человечества, он получит в награду бессмертие.

(4) Поэтому, воодушевленный таким пророчеством, он в первую очередь направил свой поход против Египта и царем страны он поставил Зевса, сына Крона и Реи, хотя тот был еще мальчиком. А совместно с ним в качестве опекуна он назначил Олимпа, от которого Зевс получал наставления, после чего он стал называться "Олимпийским", когда достиг огромного превосходства в высших достижениях.

(5) Что касается Диониса, он научил египтян, как говорят, выращивать виноград, использовать его, и хранить как вино, так и фрукты, которые собраны с деревьев, а также всему остальному. А так как добрая молва о нем распространилась повсеместно, никто не выступал против него, как против врага, но охотно оказывал ему послушание и почитал его как бога похвалами и жертвами.

(6) Схожим образом как в Египте, говорят, он посетил обитаемый мир, отводя поля под возделывание насаждений, оказывая милость людям на все времена, наделив их великим и ценным даром. По этой причине речь идет о том, что, хотя и не все люди одной веры, отличаясь друг от друга характером почестей, которые они предоставляют другим богам, только в случае Диониса мы можем сказать, что они находятся в полном согласии, свидетельствуя о его бессмертии; ибо нет человека ни среди греков, ни среди варваров, который бы не разделял дар и милость, исходящие от этого бога, более того, даже те, кто владеет странами, пустынными или вообще не подходящими для выращивания виноградной лозы, узнали от него как готовится из ячменя напиток, который мало уступает ароматом вину.

(7) Тогда Дионис, говорят, когда он шел из Индии к морю, узнал, что все титаны собрались вместе, объединили силы и переправились на Крит, чтобы напасть на Аммона. Уже Зевс спешил из Египта на помощь Аммону и большая война разразилась на острове, и незамедлительно Дионис и Афина, и некоторые другие, кого считают богами, устремились на Крит.

(8) В крупной битве сторонники Диониса победили и убили всех титанов. И когда после этого Аммон и Дионис обменяли смертную природу на бессмертие, Зевс, говорят, стал царем всего мира, так как титаны были наказаны, и не было никого, чье нечестие было бы достаточно дерзким, чтобы оспорить его верховную власть.

74. (1) Вот что относительно первого Диониса, сына Аммона и Амальтеи, и деяний им совершенных, рассказывают ливийцы в истории о нем; второй Дионис, как говорят, которого родил Зевс от Ио, дочери Инаха, стал царем Египта и утвердил обряды посвящения для полей; а третий и последний произошел от Зевса и Семелы и стал у греков соперником первых двух.

(2) Подражая принципам первых двух, он прошел со своей армией по всему обитаемому миру и оставил после себя немало столпов, чтобы отметить границы своего похода; поля он также отводил под земледелие, и он выбрал женщин быть его солдатами, как древний Дионис сделал в случае с амазонками. Он пошел дальше других в разработке оргастического культа, и в отношении обрядов посвящения он усовершенствовал некоторые из них, а другие ввел впервые.

(3) Но так как из-за древности прежние первооткрыватели были неизвестны большинству людей, этот последний Дионис стал наследником как деяний, так и славы своих предшественников того же имени. И это Дионис не только один из тех, с кем случилось нам иметь связь, но в более поздние времена Геракл также испытал ту же самую судьбу.

(4) Ибо было два человека, более древнего времени, которые носили такое же имя, самый древний Геракл, который, согласно мифам, родился в Египте, покорил с оружием большую часть обитаемого мира и установил столп, который находится в Ливии, а второй, который был одним из Идейских дактилей с Крита и мастером военного искусства, был учредителем Олимпийских игр, но третий и последний, который родился от Алкмены и Зевса незадолго до Троянской войны, посетил большую часть обитаемого мира, когда служил Эврисфею, выполняя его приказы.

(5) И после того как он успешно завершил все подвиги, он также установил столп, который находится в Европе, но потому, что он носил то же имя, что и двое других, и следовал тому же жизненному плану, что и они, по истечении времени после своей смерти он унаследовал подвиги более древних тёзок, как будто не было во все предыдущие века никакого другого Геракла.

(6) Между другими доказательствами существования нескольких Дионисов, самым убедительным мне кажется ссылка на войну, которая велась против титанов. Ибо все люди согласны, что Дионис воевал на стороне Зевса в его войне против титанов, поэтому будет неразумно помещать рождение титанов в то время, когда жила Семела или утверждать, что Кадм, сын Агенора, был старше, чем боги Олимпа.

Таков миф, который ливийцы рассказывают о Дионисе.


_______________________________

С.Ю. Сапрыкин
РЕЛИГИЯ И КУЛЬТЫ ПОНТА ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОГО И РИМСКОГО ВРЕМЕНИ


Среди мужских богов умирающей и возрождающейся природы Дионис, греческий бог плодородия, виноделия, виноградарства, пиров и симпозиев, занимал одно из ведущих мест. Его культ считался в Понте не только официальным, но и царским, так как сам Митридат Евпатор называл себя его воплощением и добавлял эпитет «Дионис» к своему личному имени и царскому титулу.

Изображения Диониса и его атрибутов постоянно присутствовали на царских статерах и тетрадрахмах, а также на квазиавтономных монетах понтийских полисов. На монетах с именем и титулом Митридата Евпатора с 96/5г до н.э. появляется обрамление реверса в виде венка плюща, что указывает на царский характер культа Диониса и на отождествление царя с этим богом. В распоряжении исследователей имеются ранние тетрадрахмы Митридата VI без венка плюща, которые, по убедительной датировке Г.Кляйнера, появились не позднее 102/1г до н.э., когда понтийский монарх стал официально величаться Митридатом Евпатором Дионисом.

На понтийско-пафлагонских медных монетах Синопы, Амиса, Команы Понтийской, Лаодикеи, Кабиры, Дии изображались голова молодого Диониса в плющевом венке и его символы — циста, тирс, пантера. Монеты с дионисийской атрибутикой Ф.Имхоф-Блумер датировал 105-90 гг. до н.э. (тип «Дионис-тирс») и 90-80 гг. до н.э. («Дионис-циста», «пантера-циста»), согласно классификации Ф. де Каллатая, монеты «Дионис/пантера-циста» относятся к 100-95 гг. до н.э., а монеты типа «Дионис-тирс» — к 90-85 гг. до н.э.


1. Митидат VI Евпатор (121-63 до н.э.). Понт (Синоп или Амис). Тетрадрахма (AR 28.5mm, 16.69g), ок. 115-105 до н.э. Av: голова Митридата VI в образе Диониса; Rv: внутри венка из плюща пасущийся Пегас; слева звезда над полумесяцем; BAΣIΛEΩΣ MIΘPAΔATOY EYПATOPOΣ
2. Митридат VI Евпатор (121-63 до н.э.). Тетрадрахма (AR 16.68g), ок. 74г. Av: голова Митридата VI в образе Диониса; Rv: внутри венка из плюща пасущийся олень; слева звезда над полумесяцем; BAΣIΛEΩΣ ΜΙΘΡAΔAΤOY ΕYΠAΤOΡOΣ


3. Фанагория, Боспорское царство. Драхма (AR 3.59g), ок. 90-80 до н.э. Av: голова Диониса в венке. Rv: тирс; ФАΝАГОРΙΤΩΝ
4. Горгиппия, Боспорское царство. Тетрахалк (Æ 22.00mm, 7.77g), ок. 90-80 до н.э. Av: голова Диониса в венке. Rv: Треножник и тирс; ΓΟΡΓΙΠΠΕΩΝ


5. Горгиппия, Боспорское царство. Обол (Æ 30.00mm, 19.15g), ок. 109-63 до н.э. Av: голова Мена во фригийской шапке и лавровом венке. Rv: Дионис с тирсом, слева пантера; ΓΟΡΓΙΠΠΕΩΝ
6. Амис, Понт. Æ 7.81g, ок. 85-65 до н.э. Av: голова Диониса в венке из плюща. Rv: циста накрытая шкурой леопарда, к ней прислонен тирс; IФE ΑΜΙΣΟΥ

По одной из версий Митридат взял себе эпитет «Дионис» не позднее 88 г. до н.э., а по другой — не ранее 88 г. до н.э., что якобы стало следствием его родственных связей с сирийским царем Антиохом VI Дионисом по материнской линии. После освобождения Азии от римлян в 89-85 гг. до н.э. почти все греческое население приветствовало Митридата как Диониса. «Они (греки) звали Митридата Богом, Отцом, Спасителем Азии, Евхием (Εὐχέος, «благожелательный»), Нисием (Νισαῖος),¹ Вакхом, Либером» — говорит Цицерон. В 88 г. до н.э., когда в Афины прибыл личный друг царя Митридата Евпатора философ-перипатетик Афинеон, ставший там наместником понтийского монарха, то его встретили актеры Диониса (техниты, τεχνῖται Διονυσιακοί) и приверженцы его культа, так как этот наместник воспринимался в качестве посланника Нового Диониса. В честь этого события и в ознаменование заслуг покровителя Афинеона царя Митридата Евпатора были организованы празднества, принесены жертвы и совершены обряды.
_______________________________
[1] Νισαῖος — нисейский.

После рождения Диониса, Зевс отдал его на воспитание нимфам Нисейской долины (Eur. Bacch. 556-559).

Процесс обожествления Митридата Евпатора начался раньше событий в Пергаме и Афинах первых лет войны Понта с Римом. В 110-107 гг. до н.э., когда проходила Крымская кампания во главе с полководцем понтийского царя Диофантом, Митридат Евпатор еще не пользовался этим эпитетом. Он принял его позднее и это могло быть вызвано тенденцией к усилению власти понтийского царя после 106 г. до н.э., как только на повестку дня встал вопрос о территориальной экспансии в Малой Азии и подготовке будущих войн с Римом. Политико-пропагандистский аспект культа Диониса в Понтийском царстве усилился, когда в 106 г. до н.э. Митридат VI попытался завладеть Пафлагонией и вмешался в дела Каппадокии, чтобы захватить Малую Армению и Колхиду.

Отождествление Митридата VI с «Новым Дионисом» шло от подданных, которые, благоговея перед властителем, дублировали божественный титул. Это стало результатом восприятия его по делам и деяниям, которые были в прошлом и, как они верили, будут совершены в будущем, поэтому термин νέος — «новый», «молодой» должен был означать начало новой жизни с царем-победителем. Отсюда тесная связь с Дионисом — богом плодородия и возрождения. Митридат Евпатор принял титул «Дионис» в самом конце II в. до н.э. в результате присоединения к Понтийскому царству соседних территорий от Ольвии и Боспора до Малой Армении и Колхиды, что ознаменовало начало борьбы за расширение малоазийских владений. В таких условиях царь стремился предстать в глазах подданных и союзников в роли избавителя от внешней угрозы, в том числе исходившей от варваров и римлян, поэтому для создания образа филэллина и благодетеля он выбрал Диониса, популярного у греков бога возрождения новой жизни и спасителя. Этот бог как нельзя более подходил на роль «божественного» покровителя царя — освободителя обширных регионов Малой Азии и всего Причерноморья от внешней угрозы. Поэтому появление его имени в титулатуре понтийского монарха явилось не следствием простого заимствования у Селевкидов, а диктовалось политическими соображениями и задачами внешней и внутренней политики.

Введение царского культа на основе отождествления Митридата с богом Дионисом прошло несколько этапов. Сначала в Понтийском государстве и соседних эллинистических царствах и полисах, не без подачи со стороны окружения Митридата Евпатора, сложилась легенда о его божественном происхождении. Она связывала рождение царя с образом молодого Диониса и его матери Семелы, согласно мифу погибшей от удара молнии Зевса-громовержца. Молния Зевса сделала Диониса бессмертным богом и, соответственно, бессмертным стал сам царь Митридат Евпатор, названный Дионисом.

Затем на монетах Понта и Пафлагонии в самом начале I в. до н.э. появились портрет Зевса и орел на молнии, а также дионисийские символы. При этом изображению бога (в ряде случаев даже Зевса) были приданы черты лица правящего царя. А после этого уже в Пергаме и Афинах на первом, успешном для него этапе войны с Римом, наступил апофеоз царского культа, когда Митридата VI официально героизировали как Нового Диониса, спасителя всех греков.

Царская пропаганда была рассчитана на эллинские и эллинизованные слои населения Понта и соседних областей, поскольку Дионис был широко-популярен, в том числе в греческих полисах. Фрако-анатолийское население Малой Азии ассоциировало его с фригийскими мужскими богами Сабазием и Аттисом, причем последний даже имел прозвища Ζεύς и Διόνυσος.

Диониса почитали и как морского бога, например в Фессалии, где греки называли его Дионисом Пелагием (Пελάγιος, «морской»). Из Мисии происходит вотивная стела II-I вв. до н.э. с посвящением Дионису-Аттису-Гелиосу, так как солнце и лучи света считались источником жизни и плодородия, — это примеры синкретизма Диониса и других богов плодородия. Ираноязычное население воспринимало его как горного бога, близкого авестийским Haoma или Soma. Ведь матерью последнего была Земля, а матерью Диониса — Семела, почитавшаяся в том числе и как богиня Земли. Азиатские народы связывали Диониса с культом коня, а в Анатолии он ассоциировался с лунным богом Меном Всадником.

Особенно широко Дионис почитался в Амисе и Синопе, а в Трапезуйте его считали защитником виноградников, поэтому на монетах города императорской эпохи он представлен в виде стоящего обнаженного юноши с тирсом, канфаром (κάνθαρος, кубок для вина) и патерой (лат. patera, греч. φιάλη, жертвенная чаша). На монетах Амиса бога изображали с цистой (греч. κίστη, лат. cista),² тирсом и змеей. На монетах Керасунта Дионис представлен обнаженным с тирсом и пантерой.
_______________________________
[2] cista mystica (греч. ἱερά κίστη) — священная корзинка, из которой выползала «новорожденная» змея (образ Диониса) во время Дионисийских мистерий.

В митридатовскую и римскую эпохи Дионис выступал в главной своей функции — покровителя виноделия, виноградарства и производительных сил природы, что доказывает его изображение вместе с Деметрой на одной из монет Амиса. Этот монетный тип и постоянные атрибуты Диониса — пантера и змея — выдают катахтоническое (καταχθόνιος) значение образа,³ близкое пониманию людьми угасания и возрождения природы и всего сущего как начала новой жизни в потустороннем мире, что составляло главную идею элевсинского культа. Поэтому Дионис считался мужским паредром великих элевсинских богинь, а хтоническая сторона его культа подтверждается находкой в одной из могил некрополя Амиса четырех бронзовых медальонов конца II — начала I в. до н.э. Они украшали один из деревянных саркофагов или погребальный столик, так как к ним приделаны кольца от рукоятей. На пластинах в высоком рельефе представлены Дионис-Бык и его женский коррелят Ариадна, а также Серапис и Изида. Связь Диониса с Сераписом-Аидом прослеживается по монетам южнопонтийских городов, поскольку он имел отношение к погребальному культу. Все это свидетельствует о восприятии Диониса как бога, дарующего жизнь после смерти, что соответствовало функции сотера-спасителя, обычной для божества плодородия, покровительствовавшего рождению и новой жизни. Дионис воспринимался и в облике победителя смерти, олицетворяя переход от потусторонней жизни к мирской.
_______________________________
[3] καταχθόνιος (κατα-χθόνιος) — подземный, преисподний (κατὰ χθονὸς θεαί Aesch. — богини подземного царства).

Восприятие Диониса как божества плодородия и возрождения в хтоническом смысле, характерное для греческой религии, в Понтийском царстве подтверждают многочисленные терракотовые статуэтки бога и членов его свиты. Их массовое производство было налажено в Амисе в так называемой «мастерской коропласта», откуда они распространялись по всему Причерноморью и поступали даже в Эгеиду. Параллельно изображения Диониса отливали в бронзе, о чем свидетельствуют бронзовый бюст Диониса-Быка начала I в. до н.э. из Амиса, который хранится в Музее искусств в Бонне, 19-сантиметровая бронзовая голова Диониса из Кара-Самсуна (Амиса) I в. до н.э с бородой и в обрамлении длинных волос, украшенных коримбами (κόρυμβος, гроздь) и виноградными листьями, и бронзовая маска Диониса (также из музея Самсуна). Бронзовые бюсты и маски служили прототипами терракотовых масок Диониса-Быка, который тесно связан с хтонической стороной культа, и Диониса-Винограда (Διόνυσος Βότρυς), покровителя виноградарства, виноделия и плодородия.

В Амисе изготовлены терракотовые фигурки юного Диониса с быком, протомы быков, маски бога и представителей его свиты — сатиров и силенов, пожилых и юных, обычно с цветами и повязками. Среди них встречаются протомы (маски) Диониса-Винограда в венке и с бородой в виде виноградных гроздьев, Диониса-Быка с бородой, небольшими рожками и в короне типа тюрбана, иногда он без бороды. Среди продукции амисских коропластов встречаются маски Диониса-Винограда без бороды, но с волосами, украшенными гроздьями винограда, и скифосом (σκύφος, керамическая чаша для питья) в правой руке. Они напоминают о том, что это бог молодого вина, которого почитали во время праздников плодородия, в том числе аттических Анфестерий. В первые два дня их участники пили вино до исступления, а на третий день приносили жертвы умершим, что связано с почитанием хтонического Диониса. Скифос или канфар в руках Диониса или возлежащего Геракла являлся атрибутом хтонической стороны культа, когда богов и героев воспринимали как спасителей, вкусивших божественный напиток бессмертия.

При раскопках в Синопе эллинистического храма II в. до н.э. и домашних святилищ обнаружены вотивные терракоты Сераписа, Диониса, Геракла, Изиды, фигурки и протомы быков, маски силенов и сатиров, связанные с почитанием Сераписа и Диониса, а также Зевса, Артемиды и Деметры. Храм в Синопе относят к Серапису, следовательно, изображения Диониса из этого храма подтверждают связь этих богов. Она основана на их покровительстве плодородию, хтоническим силам, а также важной роли обоих в культе мертвых. Это убедительно подтверждают вышеупомянутые бронзовые медальоны позднеэллинистической эпохи с изображениями Диониса-Быка, Ариадны, Сераписа и Изиды из некрополя Амиса, украшавшие саркофаг.

Большинство терракотовых фигурок и протом (προτομή),⁴ бронзовых и мраморных изображений Диониса и членов его свиты из Амиса и других городов Южного Причерноморья датируется второй половиной II — первой половиной I вв. до н.э., или римской эпохой. И только единичные экземпляры относятся к III в. до н.э. и рубежу I в. до н.э. — I в. н.э. Так называемая «мастерская коропласта» в Амисе выпускала фигурки и протомы дионисийского круга еще до Митридата Евпатора, однако основная их масса совпадает с введением в Понтийском царстве официального культа Диониса.
_______________________________
[4] προτομή (προ-τομή) ἡ верхняя часть тела, бюст.

С.А.Финогенова установила, что амисские коропласты выпускали два типа масок Диониса, которые датируются IV-III вв. до н.э. и I в. до н.э. Некоторые из них производили непосредственно в городах Северного Причерноморья — Херсонесе Таврическом, Пантикапее, Мирмекии, используя импортные образцы из Амиса, причем именно в конце II — начале I вв. до н.э., когда амисские коропласты наладили наиболее массовый выпуск такой продукции. Параллельно начался чекан монет с изображением Диониса и атрибутами его культа.

Вполне возможно, что, после того как Митридат VI получил имя «Дионис», а затем был официально героизирован, некоторые терракотовые изображения бога, как в скульптуре, глиптике и на монетах, стали напоминать облик царя — Нового Диониса. Хотя большая часть терракот из Амиса по-прежнему изображала Диониса в традиционном понимании, культ которого превратился в общепонтийский.

По политическим соображениям, продиктованным желанием предстать освободителем эллинов и эллинизованных варваров от римлян, понтийский царь хотел уподобиться Александру Македонскому, провозгласившему свободу эллинов от персов, что превратило его в избавителя от злых и темных вражеских сил. К эпохе позднего эллинизма у греков и эллинизованных подданных различных царей Азии образ Александра Великого как Диониса уже полностью сформировался и практически повсюду стал знаменем политики и официальной идеологии. Эти идеи соответствовали функциям Диониса, которого считали сотером, поэтому Митридату VI придавался идеализированный образ божества, а его статуи выставляли в храмах Диониса в Афинах и Диониса Катагемона в Пергаме, святилищах Диониса в Вани (Колхида) и Пантикапее.

Целью принятия имени «Дионис» было не столько сделать культ бога царским, сколько использовать его для обоснования претензий Митридата на обожествление и героизацию. В свою очередь, это усиливало популярность Диониса среди подданных и союзников царя, стимулируя синкретизм с другими богами. Окружение Митридата использовало в своих политико-стратегических целях именно эллинское, а не ирано-анатолийское божество, насаждая его популярность для престижа власти полуэллинского монарха.

Дионис в образе спасителя и покровителя власти оставался популярным в Анатолии и в римскую эпоху. Императорская власть охотно помещала его изображение на монеты греческих городов провинции Вифиния Понт, так как это подчеркивало идею обожествления правящих императоров. В I в. н.э. на монетах Амастрии был запечатлен бюст молодого Диониса и виноградная ветвь с шестью гроздьями, что сопровождалось легендой ΔION[YCO]C СЕВАСТОС,⁵ которая свидетельствует об обожествлении императора Августа и ассоциации его с популярным богом виноделия и возрождения. Дионис в образе молодого человека с тирсом и пантерой встречается на монетах этого города при Луцилле и Коммоде во второй половине II в. н.э. и на монетах соседней Синопы при Валериане и Галлиене, что указывает на прочность его культа на протяжении длительного времени. Его традиционные атрибуты — тирс, гроздь винограда, пантера — показывают, что в римское время бог по-прежнему почитался в качестве покровителя виноградарства и виноделия. А его изображение с канфаром, на монетах Помпейополя при Фаустине Младшей, и длинным скипетром, подтверждает его функцию покровителя верховной власти как сотера, освещающего ее своей божественной силой. Это можно рассматривать в качестве наследства прежних эллинистических представлений о боге, столь популярном в Понтийском царстве при Митридате Евпаторе.
_______________________________
[5] σεβαστός (лат. augustus) священный — эпитет римск. императоров (Καῖσαρ Σεβαστός Luc.).



_______________________________

Вячеслав Иванов
ЭЛЛИНСКАЯ РЕЛИГИЯ СТРАДАЮЩЕГО БОГА. Глава I.


Весеннему празднику Христова Воскресения в языческой Греции соответствовали по времени празднества Диониса, оживавшего для мира живых, возвращавшегося, с воскресшей от зимнего сна растительной силой земли, из своего тайного гроба, из сени смертной… Но начнем с периода страстнόго служения, с оргий,¹ посвященных гробу и сени смертной.

И, прежде всего, — что такое оргии (ὄργια)? Едва-ли нужно говорить о том, что в современном его употреблении смысл слова глубоко извращен. Оргиями назывались службы Дионису и Деметре; они имели мистический характер, но он не означен в слове. Научное определение термина дает Виламовиц. Оргии — отличительная особенность Дионисовой религии и из нее перешли в религию Элевсина. Между тем как в других греческих культурах община остается пассивной, — жрец приносит жертву, а община безмолвствует или, сообразно определенному чину, произносит краткое молитвословие по приглашению жреца, — в одном дионисическом богослужении все поклонники активно священнодействуют. Такое священнодействие целой общины называлось оргиями, а его участники — оргеонами,² — слово, и в своём расширенном значении сохранившее основной смысл равноправного участия в общем культе.

Раз в двухлетие, в пору зимнего солнцеворота, сокровенные жертвы приносились умершему богу его дельфийскими жрецами во святая святых пифийского Аполлонова храма, над ступенью или порогом у пророческого треножника, которые молва называла гробовой плитой над могилой Диониса. Всю зиму в Дельфах совершалось мистическое служение (ὅσιοι), посвященное «сопрестольнику» Феба (Φοῖβος),³ тому, кто был изображен, окруженный огненосицами-менадами в час заходящего солнца, над западным портиком священнейшего храма Эллады. Всю зиму звучал в Дельфах Дионисов дифирамб,⁴ сменявший с конца осени светлый пеан Аполлона.⁵ С первым ростом дня, в эпоху упомянутых сокровенных жертвоприношений, дионисические женщины, Фиады,⁶ собирались из Дельф и из Аттики для ночных радений на снежных стремнинах Парнаса — двуглавой горы, поделенной между Аполлоном и Дионисом, — блуждали с факелами долгие зимние ночи, носили плетеные колыбели и «будили Диониса-Ликнита» (Λικνίτης) — бога в его колыбели (λίκνον) — взываниями и кликами.
___________________________________
[1] ὄργια τά
1) культ. оргии, тайные обряды, мистерии (ὄ. θεαῖν Arph. — мистерии в честь обеих богинь, т.е. Деметры и Персефоны);
2) священнодействие или жертвоприношение (ὀργίων μαντεύματα Soph. — пророчества жертвоприношений);
3) празднество, праздник (Μουσῶν Arph.)

[2] ὀργεών (-ῶνος) ὁ
1) оргеон (представитель каждого афинского дема, избиравшийся для участия в периодических жертвоприношениях) Isae.
2) жрец Aesch.

[3] Φοῖβος ὁ Феб, «Лучезарный» (эпитет Аполлона) Hom., Aesch.
φοῖβος
1) чистый, светлый (ὕδωρ Hes.);
2) сияющий, сверкающий (ἡλίου φλόξ Aesch.).

[4] δῑθύραμβος ὁ дифирамб, торжественная хоровая песнь в честь богов, преимущ. Вакха Pind., Her., Xen., Plat., Arst., Plut.

[5] παιάν (-ᾶνος), эп. παιήων (-ονος), дор. παίαων (-ονος), атт. παιών (-ῶνος) ὁ пэан (хоровой гимн, благодарственный, победный, военный, умилостивительный или скорбный, преимущ. в честь Аполлона, реже Артемиды и др.).

[6] θυϊάς (-άδος) ἡ фиада, неистовствующая вакханка Plut., Aesch.

Те же оргии совершались по ущельям дубравного Киферона, горы Дионисовой, на полпути аттических Фиад из Афин в Дельфы; и они же засвидетельствованы упоминаниями авторов и надписями по другим местам Греции, в подтверждение слов Диодора (4, 3): «Однажды в двухлетие во многих городах греческих собираются вакханалии женщин, и закон требует, чтобы девушки брали тирсы и принимали участие в энтузиазме радений,⁷ а женщины, разделившись на отдельные сонмы, приносили жертвы богу и приходили в священное исступление». Общность этого свидетельства не оставляет сомнения в обычности тех массовых исходов женщин в леса и горы для священных радений и очищений, какие изображает миф (например, в «Вакханках» Эврипида). И этому заключению о широком участии женского населения греческих общин в зимних оргиях Диониса не противоречит тот факт, что по отдельным местам, в Дельфах и в Аттике, в Спарте, в Элиде, в Орхомене, мы встречаем организации дионисийских женщин — здесь уже прямо жриц, — какова жреческая коллегия «одиннадцати неистовых» в Спарте или коллегия «шестнадцати менад» в Элиде. Слова Диодора о разделении на отдельные «сонмы», в связи с описанием Эврипида, именно так рисующего нам исход фиванских женщин в горы под предводительством трех дочерей Кадмовых, воздвигающих Дионису три отдельные алтаря, — дают ключ к соглашению, по-видимому, противоречивых известий о коллегиях менад с одной стороны, об общенародном, но все же исключительно женском праздновании триетерий — с другой. Наконец, сомнения, возбужденные некоторыми учеными о согласимости религиозного обычая с обиходом греческой жизни, с понятиями морали и общественными условиями, тесно ограничивавшими для греческой женщины и, в особенности, девушки область приличного и дозволенного, — кажутся нам лишенными основания, именно в виду всемогущества религиозной идеи и сакрального императива в понятиях древних. Необходимым последствием этого культового принуждения было уважение, окружавшее дионисийскую женщину (есть рассказ, что городские стражи охраняли стан усталых паломниц Диониса, уснувших на площади города, лежавшего на их пути в горы), — уважение, навсегда сохранившее в греческой душе наследие мистического страха и благоговения, с которым первобытный человек смотрел на вдохновенную внутренним присутствием бога, им одержимую, пророчествующую женщину, столь близкую нашему воображению по типам Пифии, Сивиллы, Кассандры. С этим религиозным почитанием роднился страх проникнуть в тайну радений, святотатственно наблюсти сокровенные действия, страх, исключавший всякое участие в них и самую близость непосвященных: вспомним судьбу дерзновенного Пенфея в Эврипидовой трагедии.
___________________________________
[7] ἐνθουσιασμός = ἐνθουσίασις Plat., Arst., Plut.
ἐνθουσίασις (-εως) ἡ (божественное) вдохновение, воодушевление, восторг, исступление, упоение Plat.

К зимним триетериям, о которых идет речь, — празднествам, совершавшимся раз в два года («в начале третьего», по стародавнему счету), — относятся слова орфического ритуала:

«Я призываю Вакха, подземного Диониса, ежегодно пробуждающегося с прекрасноволосыми нимфами; в священном жилище Персефоны почиет он в вакхический год непорочных триетерий»…

И стих Вергилия (Эн. 4, 301):

«Фиада стремится в исступлении, возбужденная звуками приведенных в движение священных мусикийских орудий; ее толкают оргии триетерий и вакхические клики, когда оглашаются жалобными призывами ночные дебри Киферона».

Перед нами возникает тип менады, переданный в бесчисленных изображениях античной скульптурой и живописью на вазах — и глубоко отличный от типа веселой, пьяной вакханки александрийского и римского времени, вакханки помпейских фресок и нового искусства. Этот религиозный тип достиг, по мнению древних, своего высшего художественного выражения в статуе Скопаса, представлявшей менаду в состоянии экстаза, в длинной развевающейся одежде, с козленком в руках, разорванным в религиозном исступлении, волосы распущены по ветру, она стремится в вихре своего неистовства к священным оргиям Киферона. Выражение лица этой статуи, по словам художественного критика позднейшей эпохи, делало зрителя немым: «с такою силой сказывалось в нем упоение ее охваченной восторгом души, и искусство ваятеля выдавало в чертах в несказанном слиянии все признаки души, язвимой божественным безумием».


И вот явление женского сонма (θίασος) Дионисова в описании Катулла: «Легкие, они бегали в безумстве исступления и кричали эвоэ (εὐοῖ, εὐαί — вакхические возгласы-приветствия), загибая головы. Одни потрясали тирсами, острия которых были скрыты (листвой или конусообразными шишками пинии); другие бросали члены растерзанного тельца; иные перевивали стан змеями; иные носили мистические корзины (λίκνον),⁸ совершая таинственный обряд, в который напрасно хотят проникнуть непосвященные; иные ударяли в тимпаны стройными руками или из округлой меди извлекали тонкие звоны, — тогда как в руках других рога выдыхали резкие ревы, и варварская флейта визжала ужасную песнь».

Об ужасном действии оргиастической музыки, часто сопровождавшей вихревое кружение пляшущих, можно судить по отрывку потерянной Эсхиловой трагедии «Эдоны», где воспроизводились вакхические радения фракийцев:

«Один держит в руках буравом выточенные флейты, и его пальцы исторгают из них возбуждающую мелодию, ведущую за собой безумие; другой ударяет вогнутую медь в медь. Громкими кликами звучит песнь, и ей вторят неведомо откуда ревы, подражающие ревам быка, наводящие ужас; и тяжкие звуки тимпана раскатываются, как подземные громы».

Таковы были зимние празднества Диониса, — обыкновенно ночные, во славу Диониса-Никтелия (Νυκτέλιος),⁹ которого Софокл называет «водителем хоровода огнедышащих звезд,¹⁰ начальником ночных кликов»; празднества, носившие разные имена и различавшиеся многими особенностями местных культов, — большей частью триетерические, т.е. справляемые раз в двухлетие, — оглашавшие смятением своих кликов и воплей — то безумного отчаяния, то исступленного ликования — Парнас и Киферон, Тмол и Тайгет. Засвидетельствованные, кроме Фессалии и Македонии, Фракии и Малой Азии, в области собственной Греции, особенно в Фокиде и Беотии (где горы Парнас и Киферон были местами непрерывных вакхических сборищ, учреждаемых одновременно или последовательно в течение зимы населениями окружных территорий), далее — в Брауроне и на Гимете — в Аттике, в Лафистионе и в Орхомене западной Беотии, в Коринфе, Мегаре, Сикионе, Аргосе и дальше, по Ахайе, Элиде, Аркадии, Мессении, Лаконии, на островах Хиосе, Лесбосе, Тенедосе, Крите и других.

Отличительной чертой этих зимних служений были экстатические скорбь и плачь о боге страдающем, преследуемом, или исчезнувшем и бесследно потерянном, или растерзанном, убитом и погребенном, — разнообразные и вместе одинаковые по существу представления, которые Плутарх сводит в замечательном сопоставлении аполлонического и дионисического начал, какими они жили в религиозно-философском сознании умозрителя и мистика конца I века нашей эры.

«Богословы, — говорит он, — в стихах и прозе учат, что Бог, будучи нетленным и вечным, но в силу некоего рока и логоса подверженный переменам и преобращениям в себе самом, периодически то в один огонь воспламеняет природу, снимая все различия вещей, то становится многообразным в разности форм и страстей и сил, каковое состояние Он испытывает и ныне и в каком состоянии зовется Мир (κόσμος), наименованием наиболее известным. Тайно же от большинства людей мудрые именуют Его преобращение в огонь Аполлоном, выражая этим именем идею единства, или Фебом, означая идею чистоты и непорочности. В разъединении же Божества (мы употребили бы здесь воскрешенный Шопенгауэром схоластический термин: principium individuationis) и в его разделении и переходах в воздух и воду, и землю, и светила, и в смену рождений животных и растительных — они усматривают страдание и пресуществление, растерзание и расчленение Бога; и взятого в этом состоянии страды и страстей называют его Дионисом и Загреем, и Никтелием, и Исодэтом (Ἰσοδαίτης, т.е. равно распределяющим дары, — эвфемистический эпитет подземного бога смерти, общего гостеприимца),¹¹ и повествуют о его гибелях и исчезновениях, умираниях и возрождениях загадочными мифами и символами, изображающими его превращения, и поют ему дифирамбические песни, избыточествующие пафосом и переменами настроений и имеющие в себе нечто блуждающее и необузданное, согласно слову Эсхила: Дифирамб воспоем, смешанный с криками, родной Дионису, — тогда как Аполлону возносят пеан, песнь музы согласной, устроенной и мерной. И Аполлона изображают в живописи и ваянии не стареющимся и юным, а Диониса многообразным и разноликим. И между тем как влиянию Аполлона приписывают постоянство и строй и прилежное рвение, Дионису посвящают нестройные и ненормальные состояния (аномалии) души, проявляющиеся резвостью и дерзостью смеха, и необузданностью, и одушевлением, и безумием, и взывают к нему, как к Эвию (Εὔιος)¹² — богу кликов, приводящему в экстаз женщин, прославленному служением исступленных, — метко означая всем этим особенности каждого из двух божеств».
___________________________________
[8] λῖκνον или λίκνον τό
1) плетеная колыбель HH.
2) веялка Arst.
3) культ. корзина с первинками плодов (преподносившаяся преимущ. Вакху-Дионису в дни его праздника) Soph., Plut., Anth.

[9] νυκτέλιος 2 прославляемый в ночных празднествах (эпитет Вакха) Plut., Anth.
νυκτέλια τά (sc. ἱερά) ночные празднества (в честь Вакха) Plut.

[10] водителем хоровода огнедышащих звезд — слово факел (светоч), в греческом языке имело также значение «светило» (солнце, луна, звезда, комета), лампа (источник света) и, собственно, «факелоносица».
λαμπάς (-άδος) ἡ
I
1) факел, светоч (λαμπάδος τὸ σύμβολον Aesch. — сигнальный огонь);
2) дневное светило, солнце (τὸ λαμπάδος ὄμμα Soph. — солнечный диск);
3) молния (δαμασθεὴς λαμπάσιν κεραυνίοις Eur. — пораженный ударами молнии);
4) огненный метеор Arst., Diod.
5) лампада, светильник NT.
II
adj. f озаренная светом факелов (ἀκταί Soph.).

[11] ἰσοδαίτης (ἰσο-δαίτης), -ου ὁ распределяющий (блага) поровну (Βάκχος Plut.).

[12] Εὔιος ὁ Эвий, т.е. призываемый возгласами εὖα и εὐοῖ (эпитет Вакха) Plut.
εὖα, εὐαί, εὐοῖ interj. вакхические возгласы-приветствия (от εὖ — «добро, благо»).

Это свидетельство любопытно не столько своей платонической космологией и метафизикой — продуктом позднего умозрения, сколько психологическим анализом двух типов эмоций, представлявших как бы два полюса греческой души. Единение, мера, строй, порядок, равновесие, покой, форма («претит движенье мне перестроеньем линий» — говорит Красота у Бодлера) противополагаются, как идея одного из этих типов, началу безмерному, подвижному, неустойчивому в своих текучих формах, беспредельному, страдающему от непрерывного разлучения с собою самим. Вечная юность противополагается вечной смене возникновения и уничтожения; целительная и осчастливливающая тишина и полнота солнечная — озаренной заревом блуждающих факелов экстатической ночи; силы души сосредоточивающие, центростремительные — силам центробежным, разбивающим хранительную целостность Я, уничтожающим индивидуальное сознание. Ближайшим же образом и в данной связи свидетельство Плутарха, столь поучительное как образец оккультно-платонического синтеза аполлонических и дионисических состояний духа, любопытно нам характеристикой Дионисова культа: указанием, как на отличительную и преобладающую его особенность, на элемент оргиазма, пассий, исканий, плача над богом страдающим и умершим.

_______________________________

С.В. Петров
ЖЕЗЛ, УВИТЫЙ ЗМЕЯМИ


Кадуцей (лат. caduceus), керикион (др.-греч. κηρύκειον), скипетр (греч. σκῆπτρον) — это жезл Гермеса (Меркурия), вестника (ἄγγελος), посланца богов. С его помощью Гермес открывает врата подземного царства (отсюда эпитет Гермеса — «Привратник», Πυληδόκος) и вводит туда души умерших.

…«я, единственный из богов, по ночам не сплю, а должен водить к Плутону души умерших, должен быть проводником покойников и присутствовать на подземном суде. <…> мало того, что я бываю в палестрах, служу глашатаем на народных собраниях, учу ораторов произносить речи, — устраивать дела мертвецов — это тоже моя обязанность.» (Лукиан. Разговоры богов. Гермес и Майя)

ἑρμαγέλη (ἑρμ-αγέλη) ἡ стадо Гермеса, т.е. сонм усопших или привидений Anth.

Название жезла caduceus римляне, судя по всему, заимствовали у греков:

καδδῦσαι эп. part. aor. pl. f к καταδύω (= καταδύνω);
καταδύνω (κατα-δύνω) вторгаться, углубляться, забираться, проникать, входить.

Кроме того, корень καδ- вообще соотносится с потусторонним миром:

κᾶδος = κῆδος
κῆδος, дор. Pind. κᾶδος (-εος) τό
1) скорбь, горе, печаль ex. (πολύστονον Hom.);
2) тревога, забота;
3) (преимущ. pl.) погребальный обряд, похороны;
κήδειος — погребальный, похоронный, траурный.

На латыни слово cado (корневое для словообразования «caduceus») означает «падать, умирать». Заход за горизонт небесных светил описывается производным от cado: sol cadens («заходящее солнце»). Умершие души спускающиеся в Аид также проходят «каденцию», т.е. сошествие, переход из мира живых в мир мертвых.

cado, cecidī, casūrus, ere
1) падать, сваливаться, выпадать, (об атмосферных осадках) падать, идти;
2) (о небесных светилах) заходить (cadentia sidera V; Arcturus cadens H): sol cadens V заходящее солнце, тж. запад;
3) падать, погибать;
9) падать, понижаться (pretium cadit L); уменьшаться, убывать, слабеть (vires cadunt Lcr): c. animo C etc. падать духом;
13) оканчиваться;
14) быть закалываемым, приноситься в жертву (ovis cadit deo O);

cadūcus, -a, -um [cado]
1) близкий (склонный) к падению (vitis C; frons, flos O);
2) обреченный на смерть (juvenis V);
3) преходящий, тленный, бренный, ничтожный (res humanae, corpus C; felicitas QC; spes O); недолговечный (fama O);
4) поэт. падающий, упавший (folia O); низвергающийся (aqua O; fulmen H);
5) павший (bello V);
6) юр. оставшийся без наследника, выморочный, бесхозяйный (hereditas C; possessio Just);
7) мед. падучий: morbus c. Ap эпилепсия.

cadus, ī m (греч.)
1) большой глиняный (редко металлический) кувшин конической формы, преим. для вина Pl, V, O, но тж. для масла, меда и пр. M, PM etc.;
2) погребальная урна (ossa cado texisse aeno V).

Посредством своего волшебного жезла Гермес не только проникает в царство мертвых, с его же помощью он извлекает души из тел усопших, которые затем и провожает в мир теней.

«Эрмий [Ἑρμῆς] тем временем, бог килленийский, мужей умерщвленных,
Души из трупов бесчувственных вызвал; имея в руке своей
Жезл золотой [ἔχε δὲ ῥάβδον μετὰ χερσὶν καλὴν χρυσείην]».¹
(Гомер. Одиссея XXIV, 1-3)
___________________________
[1] χρυσοῦν ῥάβδον — золотой магический жезл Гермеса, увитый белыми лентами, а впоследствии змеями. Hom.

ῥάβδος ἡ палка, трость, посох (ῥάβδῳ κρούειν Xen.);
ῥαβδίον τό палочка, жезл Babr.

Этимология жезла ῥαβδίον (ῥάβδος), возможно, имеет отношение к слову ῥόπτρον (булава, палица), которое в свою очередь, вероятно, происходит от ῥοπή (вес, значение, важность). По крайней мере происхождение скипетра от булавы — достаточно распространенная версия. Хотя у Гомера встречаем и такое написание «золотого жезла»:

χρυσόρραπις (χρῡσό-ρρᾰπις), -ῐδος adj. с золотым жезлом (Ἑρμῆς Hom., HH.);
ῥαπίς (-ίδος) ἡ розга, прут.

Этимология греческого названия жезла — скипетр (σκῆπτρον) — отсылает нас к пастушьему посоху.

σκίπων, σκήπων, σκηπίων ὁ посох, палка, жезл Anth., Polyb.;
σκήπτω — 1) опираться; 2) бросать, метать, пускать; 3) насылать (σκήψασθαι κότον τινί Aesch. — обрушить свой гнев на кого-л.);
σκηπτός ὁ 1) молния, гроза; 2) ураган, вихрь, смерч (χθονὸς τυφὼς ἀείρας σκηπτόν Soph.);
σκηπάνιον (ᾰ) τό жезл, скипетр Hom., Anth.
σκῆπτρον, дор. σκᾰπτον, поздн. Anth. σκᾶπτρον τό посох, жезл, скипетр (τὸ σ. Διός Soph.); перен., тж. pl. царская власть.

Гермес был родовым богом Кериков. Керики (Κήρυκες) — жреческий аттический род в Афинах. Керик (Κήρυξ, «глашатай») считался первым глашатаем Элевсинских мистерий, от которого пошел род глашатаев. В обязанности глашатаев (κήρυκες или ιεροκήρυκες) входило провозглашение священного перемирия (ἐκεχειρία) во время праздников, приглашение присутствующих к благоговейному молчанию (εὐφημία) при начале священнодействия, произнесение молитв от лица присутствующих при священнодействии и т.п.

По преданию, Керик был сыном бога Гермеса и смертной женщины Герсы (по другой версии — Пандросы). От Гермеса же, как гласит легенда, Керик и получил жезл глашатаев. В свою очередь, роду Кериков жезл обязан своим греческим названием — керикион (греч. κηρύκειον).

Хотя, мимоходом, можно также обратить внимание на подозрительное созвучие слова κηρύκειον с одной стороны, со словом κήρ («смерть, гибель»), а с другой стороны со словом κῆρ (κέαρ, «душа»). Сочетание, например, слова κῆρ с ἷξις («прохождение») или ἵκω («овладевать») дает интересное наполнение: κῆρ + ἷξις — «прохождение души»; κῆρ + ἵκω — «овладевать душой». Подобную семантику (и возможную этимологию) мы рассмотрели выше для слова кадуцей.

Если же возвращаться к мифологическому происхождению жезла, нужно отметить, что изначально это был пастуший посох (σκῆπτρον). Гермес выменял его у Аполлона, взамен подарив тому лиру из черепахового панциря (χέλυς). Посох имел свойство прекращать споры и мирить врагов. Когда Гермес поместил его между двумя борющимися змеями, те тотчас перестали кусаться и немедленно обвили его в мире между собой. Этот миф объясняет наличие кадуцея в руках посланников как знак мира и защиты, он является их главным атрибутом, и ручательством их неприкосновенности.

Римляне Гермеса отождествляли со своим Меркурием, хотя имя Mercurius, вероятно, заимствовано римлянами из греческого языка (Μερκούριους), и изначально обозначало подростковый, юношеский возраст божества.

μεῖραξ (-ᾰκος) ὁ отрок, юноша, подросток, но преимущ. ἡ девочка (лет 14-15) Arph., Luc.
κορος, эп.-ион. κοῦρος, дор. κῶρος ὁ
1) ребенок, младенец; 2) мальчик, юноша, молодой человек; 3) сын;
κουρήϊος — юношеский.

Первая часть слова Μερκούριους (μεῖραξ) указывает на подростковый возраст, вторая (κοῦρος) — на пол подростка. Дополнительно созвучия со словом μέρος (и производными от него) повлияли на специализацию бога-подростка. Значения корня μερ- («часть», «доля») предполагают аллюзию на предмет торговых дел, а также дел незаконного характера («воровская доля»).

μέρος (-εος) τό часть, доля;
μερίς ἡ 1) пай, доля, участие; 2) сторона; 3) слой, круг, класс; 4) политическая группа, партия; 5) поддержка, помощь;
μέρμερος — ловкий, хитрый; ex.: μέρμερον χρῆμα Plut. — хитрая тварь (о лисе).

Созвучие слова κουρήϊος (юный) со словом κύριος (повелитель, попечитель), в итоге закрепило и окончательно оформило функционал Меркурия как «покровителя торговцев». То же значение имя Меркурий имеет и в латинском прочтении («охраняющий товар»).

merx (арх. mers), mercis f товар (merces mutare V вести меновую торговлю);
curo, -avi, -atum, -are [cura] заботиться, иметь попечение, печься, интересоваться, не оставлять без внимания.

Официально Меркурий был принят в число италийских богов в конце V в. до н.э., после трехлетнего голода, когда, одновременно с введением культа Меркурия, были введены культы Сатурна, подателя хлеба, и Цереры. Храм в честь Меркурия был освящен в майские иды 495г. до н.э.; тогда же был упорядочен хлебный вопрос (annona) и учреждено сословие купцов, именовавшихся mercatores или mercuriales.

«В майские иды купцы приносили Меркурию и матери его Мае жертвы, стараясь умилостивить божество хитрости и обмана, которыми сопровождалась всякая торговая сделка. Недалеко от Капенских ворот (Porta Capena) был источник, посвященный богу, откуда купцы в этот день черпали воду, погружали в нее лавровую ветвь и кропили себе голову и товары, с соответствующими молитвами, как бы смывая с себя и товаров вину содеянного обмана».

Таким образом, созвучие, наделившее Гермеса (выступающего под именем Меркурий) новыми смыслами, дало импульс к развитию его образа в совершенно ином направлении (по сравнению с изначальным). Теперь Меркурий стал позиционироваться в роли покровителя путешествующим купцам и прочим торговым людям, а также ворам и мошенникам. После такой метаморфозы кадуцей в руках Меркурия потерял всякий смысл и являлся лишь отличительным атрибутом божества.

Сходные с кадуцеем символы были распространены и у других древних народов. В месопотамской традиции сплетенные змеи считались воплощением бога-целителя (возможно, отсюда происходит библейский образ медного змия, исцеляющего змеиные укусы). Две змеи были символом плодородия в малоазийской традиции.

Помимо Гермеса, кадуцей является атрибутом египетского Анубиса, от которого, судя по всему, и был заимствован, после отождествления этих богов в единое синкретическое божество с говорящим именем Германубис (Ἑρμανοῦβις). Также его изображение встречается в руках финикийского Ваала и иногда у Изиды и Иштар. Кадуцей может иметь форму шара, увенчанного рогами, — это финикийский солярный символ.

В средневековых астрономических атласах, кадуцей нередко находится в руках зодиакальной Девы. Впрочем, это очевидно объясняется тем, что управителем Девы является Меркурий.

Кадуцей схож с другим жезлом — посохом бога медицины и врачевания Асклепия (Ἀσκληπιός, «вскрывающий»). Но жезл Асклепия изображался с одной змеей, в отличие от жезла Гермеса и римского Меркурия (Virga horrida, лат. «ужасный жезл»), сопровождающих души умерших в царство Аида.

Посох Асклепия — распространенный медицинский символ. По легенде, древнегреческий бог медицины и врачевания Асклепий, шел, опираясь на посох, во дворец критского царя Миноса, который позвал его воскресить умершего сына. По дороге посох обвила змея и Асклепий убил ее. Следом появилась вторая змея, с травой во рту, при помощи которой она воскресила первую змею. Асклепий нашел эту траву и с ее помощью стал воскрешать мертвых. Здесь возникает законный вопрос: если умершая змея была оживлена, то почему жезл обвивает только одна змея? И которая это змея из двух, та что воскресла или та, что ее оживила?

Кадуцей отчасти перекликается и с жезлом Диониса — тирсом (др.-греч. θύρσος). Дионис — бог плодоносящих сил земли, растительности, виноградарства, виноделия. Божество критского, либо восточного (фракийского и лидийско-фригийского) происхождения, распространившееся в Греции сравнительно поздно (конец второго тысячелетия до н.э.), и с большим трудом утвердившееся там. В Риме Дионис почитался под именем Вакха. Вакх изображался юношей, с венком из листьев и гроздей винограда на голове, с жезлом, увитым плющом, виноградными листьями и увенчанным шишкой пинии или сосновой шишкой (θύρσος κωνοφόρος), которая называлась еще «сердцем Вакха». Иногда тирс украшали, связанными в узел, лентами.

С другой стороны, известны изображения Диониса, на которых его голову украшает змеиная корона. Манипулирование змеями составляло часть ритуалов в честь Бахуса, и таким образом змеи стали атрибутом его свиты — сатиров. Побеги плюща и змеи не были символами взаимозаменяемыми, однако общие корни тирса и кадуцея очевидны. Опять же, Плутарх упоминает тирс, увитый змеями (ὄφεις περιελιττόμενοι τοῖς θύρσοις Plut.). Равно как и изображение кадуцея, увенчанного шишкой и обвитого двумя змеями, — явление весьма распространенное. Валерий Флакк, в описании вакхических мистерий, упоминает змеиную траву офиану (от ὄφις — змея), обвивающую тирс:

«Вакх погружает в пенистый сок, увитый плющом и змеиной травой офианой, тирс».

Впрочем, символизм змей актуален там, где змеи имеют повсеместное распространение. Например в Египте, особенно в болотистой дельте Нила. В Греции же символизм обвивающих жезл змей, легко мог быть ретранслирован на растения, которые, подобно змеям, поднимаются вверх, обвивая деревья.

«Эта [бассарида] змею на дуб забрасывает, и вкруг древа
Аспид чешуйчатый вьется вдруг плющом густолистным,
Гибким стеблем прильнувши к коре ствола векового,
Сим плющом, что как змеи кольцами вьется и гнется!»
(Нонн. Деяния Диониса XLV, 306)

Змеиные атрибуты иногда связывают с зимней ипостасью Диониса. В орфическом воззрении, основанном на древнейшем слиянии териоморфических культов, между змеей и быком устанавливается мистическая связь: бык — солнечная, змей — хтоническая ипостась Диониса. Дионис выступает как бык в мире живых и как змей — в подземном царстве. Или, проще говоря, бык — летняя ипостась Диониса, змей — зимняя. Отсюда, в молениях к Дионису было выражение: «бык породил змею и змея породила быка».

В более поздней италийской традиции, Дионису (Бахусу) отводится только четверть года, когда времена года стали символизироваться четырьмя божествами — Венерой, Церерой, Бахусом и Бореем. В этой традиции Дионис олицетворял осеннее солнце, управляя зодиакальными Весами, Скорпионом и Стрельцом.

Жезл тирс ассоциируется преимущественно с Дионисом (Вакхом), но иногда встречается также в Египте и в Малой Азии. Плющ, обвивающий тирс, также воплощал жизненную силу растений и был атрибутом воскресающих богов. В греческой мифологии плющ посвящен Дионису, который коронован плющом, а его чаша является «чашей плюща». Его тирс обвит плющом, а одной из его эмблем является столб, обросший плющом. С плющом связаны многочисленные эпитеты Диониса: κισσοχαίτης, κισσοκόμης — «с локонами вьющимися, как плющ» или «с увитыми плющом волосами», κισσοφόρος — «плющеносный». В афинском деме Ахарны (Ἀχαρναί) почитался Дионис-Плющ (Κισσός). А в Мегаре почитался Дионис «Густолиственный».

«Они (жители Ахарны) называют Афину «Конной» и Диониса «Поющим»; того же бога они называют «Плющом» (Κισσός), говоря, что тут впервые появился плющ как растение».
(Павсаний. Описание Эллады. Аттика, XXXI:3)

«Полиэд построил храм Дионису и воздвиг деревянное изображение, которое в мое время все было закрыто [одеждой], кроме лица; оно одно только и было видно. Рядом с ним стоит Сатир, творение Праксителя, из паросского мрамора. Это изображение Диониса они называют «Отеческим» (Πατρός); другого же Диониса, которого они называют «Густолиственным» (Дасилием, Δασυλλίος), по их рассказам, посвятил Эвхенор, сын Койрана, внук Полиэда.»
(Павсаний. Описание Эллады. Аттика, XLIII:5)

У египтян плющ — растение Осириса. Плутарх в трактате «Об Исиде и Осирисе» пишет: «эллины посвящают Дионису плющ, а у египтян, по слухам, он называется хеносирис (χενόσιρις), и это имя, как говорят, означает "побег Осириса"». В семитской мифологии плющ посвящен фригийскому Аттису и означает бессмертие.

Одним из объяснений наличия шишки в виде навершия на тирсе служит то, что к вину, которое пили во время вакханалий, примешивали забродившую сосновую смолу (κωνῖτις πίσσα) — считалось, что этот коктейль усиливает сексуальные ощущения. Впрочем, сосновая шишка (κῶνος) вообще считалась символом жизни и плодовитости, и являлась также атрибутом и эмблемой Сабазия, Астарты в Вавилоне и Артемиды в Памфилии, а также Митры. Сосна (πεύκη; иногда ель, ἐλάτη) считалась также деревом Зевса (в римской мифологии Юпитера), Кибелы и Аттиса Фригийского. Когда в Египте развился культ Сераписа, сосна стала и его эмблемой.

Этимология слова «тирс» (θύρσος, θύρσα) неясна. Диодор Сицилийский («Историческая библиотека»), повествуя об индийском походе Диониса, отмечает, что за ним следовала толпа менад, которые были вооружены копьями, имевшими вид тирсов. Вячеслав Иванов также отмечает фактическое тождество между копьем и тирсом:

«Охотничье копье, увитое плющом или хвоей, есть тирс. <…> это священное орудие, оружие и как-бы чудотворная хоругвь вакхов, этот жезл ветвь-копье-светоч, сообщающий тирсоносцу Дионисово вдохновение и силу неодолимую»… (Вячеслав Иванов «Дионис и прадионисийство»)

В этом плане, слову тирс имеется прекрасное созвучие:

θήρατρον τό орудие охоты Xen., Plut.;
θήρα, ион. θήρη ἡ охота, звероловство;
θήρης охотник; ex.: θῆρες ξιφήρεις Eur. — вооруженные мечами (Ὀρέστης καὴ Πυλάδης).
___________________________
• η (τὸ ἦτα) «эта», 7-я буква др.-греч. алфавита, с середины II в. н.э. стала произноситься как [ί], соответственно новое название буквы — «ита».

Можно также рассмотреть некоторое созвучие со словом θύρα («дверь», т.е. граница между внутренним и внешним).

θύρα ион. θύρη ἡ (дор. acc. pl. θύρᾰς, эол. acc. pl. θύραις) — дверь, вход;
θῠρωρός эп. θῠραωρός (θῠρα-ωρός) ὁ и ἡ — привратник, страж [дословно, охраняющий врата].

Дионис не был, как Гермес, проводником (ἡγεμόνιος) душ в Аид, но эта функция жезла (помогающего пересекать границы миров) могла быть и утрачена в процессе самостоятельного развития тирса.

Здесь уместно вспомнить эпитет Диониса «Меланайгис» (Μελάναιγις, «носящий черную эгиду [козью шкуру]») — эпитет темного Диониса, связанного с духами мертвых. Согласно мифу, рожденному в Элевтерах (Ἐλευθεραί, горная деревушка на границе Аттики и Беотии), культ Диониса Меланайгиса был основан дочерьми Элевтера.

«Дочери Элевтера, увидев призрак Диониса в черной козьей шкуре (φάσμα τοῦ Διονύσου ἔχον μελάνην αἰγίδα), отнеслись к нему с презрением; тогда разгневанный бог наслал на них безумие. После этого Элевтер получил оракул, согласно которому для исцеления от безумия нужно было почитать Диониса Меланайгиса (Μελαναιγίδος Διόνυσος)». (Suidae Lexicon. S.v.)

Еще больше конкретики несет в себе эпитет Хтоний (χθόνιος, подземный), который носил не только Гермес, но и Дионис. Причем, «Хтоний» — эпитет весьма древний, видимо, доставшийся Дионису по наследству от более ранних («прадионисийских») культов, в силу его отождествления с Аидом, Зевсом Хтонием и рядом других менее значимых локальных богов. В.И. Иванов, опираясь на орфическую традицию, недвусмысленно повествует о Дионисе Загрее, как о «владыке отшедших»:

«Орфический синтез жизни и смерти как другой жизни, связанной с первой возвратом душ на лицо земли (палингенесией), укрепляя соответствующее представление о Дионисе, как о вожде по пути вниз и по пути вверх, естественно пользуется Загреем как готовым в народном сознании оргиастическим аспектом Диониса подземного, но дает ему своеобразное оптимистическое и эвфемистическое истолкование: «Неправо люди, в неведении о дарах смерти, мнят, что лют Загрей: это — владыка отшедших, Дионис отрадный. Под страшным ликом того, кто увлекает души в подземный мрак, таится лик благостный; тот, кого боятся, как смертоносного губителя, сам — страдающий бог».»
(Вячеслав Иванов «Дионис и прадионисийство»)

Не исключено также, что слово тирс (θύρσος) этимологически связано с торжественной процессией в честь Диониса — θίασος («тиас»).

θίασος — торжественное шествие в честь божества, преимущ. Вакха;
θιασάρχης (θιᾰσ-άρχης) — тиасарх, предводитель вакхической толпы Luc.

Возвращаясь к хтонической этимологии тирса, можно вспомнить другое его название — нартек (νάρθηξ).

νάρθηξ
1) бот. нартек, ферула (Ferula communis L., растение из семейства зонтичных, сердцевина которого медленно тлеет, т.е. долго хранит огонь; отсюда миф о том, что похищенную у Зевса искру Прометей принес людям в стебле нартека) Hes., Aesch., etc.
2) культ. нартековый жезл (вакхантов); ex.: νάρθηκες ἱεροί Eur.; ναρθεκοφόροι «нартеконосцы»;
3) нартековый прут, палка, дубинка Xen.

«Спутники Диониса на таких шествиях несли его атрибут — тирс из стебля ферулы (скипетр, украшенный плющом и виноградными листьями, увенчанный шишкой пинии) как символ мужского созидающего начала, вдохновения и ораторского искусства».
(Л.Г. Бязров)

«Другие же думают, что поговорка велит забывать, что говорят и как ведут себя твои сотоварищи за винной чашей: потому-то отеческие заветы и посвящают Дионису забвение и ферулу».
(Застольные беседы. Плутарх)

Так вот, в связи с выше предложенным предположением об изначальной хтонической этимологии тирса, можно рассмотреть ту же этимологию и для нартека:

νέρτερος — подземный, ex.: οἱ νέρτεροι θεοί Soph. боги подземного царства;
νερτεροδρόμος (νερτερο-δρόμος) ὁ гонец из подземного царства Luc.
νάρκη — оцепенение, онемение или паралич Plat., Arst., Plut.

«наркисс (νάρκισσος, нарцисс) притупляет нервы и вызывает тяжелое оцепенение (νάρκη); поэтому Софокл назвал его «древним увенчанием великих богов», то есть богов подземных (νέρτεροι)».
(Застольные беседы. Плутарх)

Кроме того слово νάρκα (νάρκη, оцепенение) заставляет вернуться к цитате из Плутарха о том, что «Дионису посвящают забвение и ферулу». Если это сопоставить с тем, что Гермес своим жезлом «смыкает глаза людей и погружает их в сон», то и здесь между жезлами Гермеса и Диониса возникает любопытное пересечение.

…«ошибочно называли древние Диониса сыном Забвения (Λήθη) — скорее он отец забвения (Λύσιος)».² (Плутарх «Застольные беседы»)
___________________________
[2] Обыгрывается созвучие двух слов.
Λήθη (Лета, богиня забвения) и Мнея (Μνεία, память) играли роль в Дионисийских мистериях в Эфесе. (Ancient Greek Inscriptions in the British Museum. Oxford, 1874-1916. V. III, 600)
λήθη, дор. λάθᾱ (λᾱ) ἡ забывание, забвение; ex.: λήθην τινὸς ποιεῖσθαι Her. — давать забвение;
Λύσιος — отгоняющий заботы, дающий забвение, эпитет Диониса. Plut.;
λύσις — освобождение, избавление.

И все же рассмотрим «классический» кадуцей, увитый двумя змеями. В том или ином виде кадуцей присутствовал у митраистов и орфеистов, и герметиков, позднее, алхимиков. Но где корни этого символа?

Кадуцей можно встретить в виде двух змей, обвившихся вокруг жезла, на египетских монументах. Считается, что этот символ греческие поэты и мифотворцы заимствовали у египтян, а у греков кадуцей, в свою очередь, якобы переняли римляне.

Любопытно, что греки уже в первых веках нашей эры (а позднее и римляне), в качестве символа и атрибута Гермеса, наряду с керикионом, часто изображали петуха. Впрочем, петух, как известно, великий предвестник утра и Солнца, т.е. тот же глашатай (κήρυκες).

В оккультизме петух считается символом ключа, отворяющего предел между тьмой и светом, добром и злом, жизнью и смертью. Вот как писал об этом один из отцов церкви Амвросий Медиоланский (III в.): «Как приятна ночью песнь петуха. И не только приятна, но и полезна. Всем вселяет надежду в сердце этот крик; больные чувствуют облегчение, уменьшается боль в ранах: с приходом света спадает жар лихорадки».

В XIII веке изображения посоха со змеей и поющего петуха украшали титульные листы медицинских сочинений. С 1696 года золотой петух появился на гербе французских врачей.

Использование кадуцея, в эпоху Возрождения, в качестве общемедицинской эмблемы списывают на смешение символики жезла Гермеса и посоха Асклепия. Но скорее всего, корни такого использования кадуцея надо искать в истории развития алхимии.

На ранней стадии алхимии Гермес был ее покровителем. Алхимики на сосудах с препаратами обычно ставили печать с изображением Гермеса, отсюда термин «герметичность». Под влиянием греческих ученых, и главным образом Аристотеля, алхимия на Востоке развилась в систему примерно к III веку, затем она, значительно обогащенная, распространилась из арабского мира через Испанию по всей Европе. Согласно мнению врача и ботаника Альберта Великого (XIII в.), телесное исцеление с помощью медицинских средств являлось «очищением». Он сравнивал этот процесс с очисткой простых металлов, которые алхимики пытались превратить в драгоценные.

В XVI-XVIII века химия, фармация и медицина были очень тесно связаны, поэтому атрибут Гермеса кадуцей мог стать медико-фармацевтической эмблемой. В античном же мире посох Асклепия и жезл Гермеса несли в себе совершенно разный смысл, и только в XVI веке стали общемедицинскими символами.

Канадский историк медицины Ф.Гаррисон указывает, что впервые использовал кадуцей как медицинский символ Иоганн Фробен, один из крупнейших издателей книг по медицине в XVI веке, в Германии. В качестве своего издательского знака он в 1516г. взял руку, державшую жезл, увенчанный голубем и обвитый двумя змеями.

Одним из первых использовал жезл Гермеса в качестве медицинской эмблемы личный врач короля Англии Генриха VIII сэр Уильям Баттс в 1520г. В 1556г. в Англии, использовать кадуцей, в качестве медицинской эмблемы, предложил президент Королевской коллегии врачей Лондона Д.Кайз, который ввел серебряный жезл президента, увенчанный этой эмблемой.

В XVII-XVIII веках многие врачи брали в качестве медицинской эмблемы кадуцей в той или иной модификации. С 60-х годов XIX века жезл Гермеса стал официальной эмблемой службы общественного здравоохранения США. Используется он как символ медицины и в некоторых других странах. Например, в 1970г. исполнилось 100 лет со дня основания медицинской школы Цейлона, гербом которой с самого начала является жезл Гермеса.

Впрочем жезл, как медицинский символ, — это достаточно позднее поветрие. С ранних времен жезл (или посох) являлся в первую очередь эмблемой власти и одним из знаков царского достоинства. Он венчается несколькими характерными способами: скипетр римского консула — орлом; английских королей — шаром и крестом, или голубем; французских королей — геральдической лилией (fleur-de-lys).

Типологически предшественниками скипетра были пастуший посох и ритуальные дубины (булавы), символы плодородия, созидательных сил и власти. Античные греки, римляне и германцы в своих обрядах и на церемониях пользовались короткими жезлами-скипетрами, властители же династии Каролингов ввели в обиход длинные скипетры. Пастушеский посох (изогнутый на верхнем конце крюком) — атрибут множества богов (например, всех Добрых Пастырей) и святых, постепенно трансформировался в пастырский (например, епископский) посох. В Египте жезл Хекет (ḥḳt, «крюк») и кнут (nḫḫw) — «посох волопаса» и «бич пастуха» — олицетворяли верховную власть и владычество.

Также в Египте был весьма распространен удлиненный скипетр Уас (wȝs), раздвоенный внизу и с навершием в виде головы священного животного Сета. Уас являлся символом не только могущества, но заключал в себе целебные силы. В руках богов он становится скипетром благополучия и символом здоровья и счастья. До Среднего царства, умершему давали с собой в могилу деревянный скипетр Уас, чтобы тот мог применять его для пользования божественными благами. Позднее этим символом украшали фризы на стенах гробниц. Популярным мотивом во все времена было изображение двух скипетров Уас, которые окаймляли по краям поле картины или надписи и своими головами поддерживали идеограмму «небо».

Другой тип удлиненного скипетра — Уадж (wȝḏ) — имел вид жезла в виде стебля папируса и символизировал вечную молодость. Жезлы богов выставлялись на всех торжествах и их несли во время процессий. Во время военных походов царей, взятый с собой жезл Амона должен обеспечить его владельцу защиту бога. Скипетр Уас означал неумолимый (и неукротимый) божественный гнев, уничтожающий врагов Египта, символ могущества фараонов. Один из эпитетов Гора — это «господин жезла, прокладывающий себе путь». Из Нового царства известны многие изображения, на которых жрецы и фараоны держат в своих руках жезлы богов. Таким образом, скипетры-жезлы являются не только атрибутами, но и свидетельствами их божественной власти.

В Древнем Египте, Фараоны считали источником своей царской власти и непобедимости в войнах покровительство богинь-защитниц Нижнего и Верхнего Египта — Уаджит (Уто) и Нехбет (Нехебт), соответственно. Уаджит изображалась в виде кобры (иногда, обвивающей папирусный стебель), хотя более распространенный символ Уаджит — это налобный урей. Нехбет, в египетской мифологии — богиня хранительница царского рода; образ Нехбет — коршун — восходит к древнейшему символу неба — распростертые крылья. Иногда коршуна заменяют второй змеей. Два змея (урея), обвивающие солнечный диск, в таком случае изображают Нехбет и Уто, как символ объединения Верхнего (tȝ-šmˁw, «Земля лилии») и Нижнего Египта (tȝ-mḥw, «Земля папируса») в единое государство.

«При V династии солнце изображается не только с двумя крыльями, но и с двумя уреями, как бы соскальзывающими с диска. (…) при XII династии солнечные уреи получают венцы Обеих Земель [Верхнего и Нижнего Египта]. (…) Неудивительно поэтому, что при Тхутмосе I знак солнца с двумя уреями используется как идеограмма для написания титула фараонов: nj-swt-bjt «царь Верхнего и Нижнего Египта». Крылья, правда, в этом случае не изображаются, но они и не нужны. Необходимая двойственность отражена уреями». («Два царя — два солнца» О.Д. Берлев)

В «Памятнике мемфисской теологии», когда описывается передача Хору власти над обеими землями Египта, повествуется следующее:

«Тогда обвились вокруг чела его две владычицы. Он — Хор, тот, кто является как царь Верхнего и Нижнего Египта, тот, кто объединил Обе земли в номе [Белая] Стена (т.е. в Мемфисе), месте, где Обе земли были объединены».

На левой картинке можно видеть богинь Уто и Нехбет, держащих жезлы уадж (wȝḏ, папирус), обвитые змеями в коронах Верхнего и Нижнего Египта. На правой картинке оба этих жезла находятся в руке бога Тота.

Таким образом, резонно предположить, что в более поздний (греко-римский) период оба жезла богинь, увитые змеями, были совмещены в один, который обвивали две змеи, олицетворяющие Уто и Нехбет. Что, судя по всему, и было сделано. Тем более, что в характеристике обеих богинь не было никаких противоречий, по сути, они идентичны. И Уаджит, и Нехбет являются покровительницами власти фараона, обе несут в себе охранительную функцию, обе являются дочерьми бога Ра и носят титул «Око Ра».

В начале XX века, близ Александрии были обнаружены катакомбы Ком Аль-Шукафа (Kom el Shoqafa), датируемые I-II веком н.э. В этом трехъярусном некрополе расположены гробницы египетской аристократии. Вся настенная резьба и украшение саркофагов оформлены в смешанном стиле, который включает в себя элементы египетской и греко-римской традиций. Погребальный зал расположен на втором уровне Ком эль Шукафы. Вход в зал традиционно украшают змеи в двойной египетской короне, держащие одновременно и кадуцей, и жезл тирс. Что-то мне подсказывает, что это все те же богини охранительницы Уаджит и Нехбет, но уже с жезлами, соответствующими традиции нового времени. Над головами змей размещен дополнительный охранный символ — эгида (щит с головой Горгоны).

В V-IV веках до н.э. в древнем Риме и Центральной Италии в качестве денег использовался литой кусок бронзы определенного качества и веса, обозначенный штампом, который назывался Aes signatum («имеющий знак»). На одной из таких монет изображен интересный симбиоз кадуцея и тирса. Он имеет вид жезла с двумя змеями, как кадуцей, но при этом его украшают длинные развивающиеся ленты, связанные в узел в виде банта.

Еще один египетский символ, который можно рассмотреть как предтечу жезла Тирс, это Узел Изиды. Он широко использовался как амулет, и представляет из себя несколько видоизмененный Анкх, у которого вместо перекладины — петли банта, опущенные вниз. Узел Изиды, означает бессмертие, что прекрасно коррелирует со значением Анкха, символа вечной жизни. Верхняя петля Узла Изиды (которая, по одной из версий, является символом солнца) могла впоследствии трансформироваться в навершие Тирса, украшенное лентами, связанными в виде банта.

Однако существует и еще один интересный символ в виде банта-узла. Примером чему может служить алебастровая ваза из гробницы Тутанхамона, выставленная в Каирском музее. Петли узла, на этом экспонате, сплетены из символов Верхнего и Нижнего Египта — лотоса и папируса. Сверху на петлях находятся уреи в коронах Верхнего и Нижнего Египта — богини Нехбет и Уто. По краям — две фигуры Хапи, крепко стягивающие узел.

Лигатура в виде связки стеблей лотоса и папируса «Сема-Тауи» (егип. smȝ-tȝwy) означает «объединение двух земель» (Верхнего и Нижнего Египта), часто служит украшением трона Осириса, изображалась на боковых стенках трона египетских фараонов. Таким образом, символ Сема-Тауи также вполне мог повлиять на эволюцию Тирса.


ЧАША УВИТАЯ ЗМЕЕЙ

И напоследок, в развитие темы Уаджит и Нехбет можно вспомнить еще один интересный символ, не только доживший до наших дней, но и применяемый сегодня как символ здравоохранения. Это змея, обвивающая чашу.

Иероглиф nb («neb») используется в значении «господин», либо в женской форме nbt — «госпожа».

Похожий иероглиф, обозначающий каменный плоский сосуд (šs, «shes» или ḥb, «heb»), иногда взаимозаменяемо использовался с иероглифом корзины. Иероглиф алебастровой чаши (ḥb) отличается от иероглифа корзины (nbt) наличием ромба посредине.

Значение nbt («госпожа») фигурирует в изображениях коршуна (богиня Нехбет) и урея (Уаджит), символизирующих Верхний и Нижний Египет. При этом богини располагаются стоящими над иероглифом nb. С другой стороны, нужно заметить, что слово nbt («nebet») — «госпожа», в египетском языке, имело омоним (nbt) в значении «корзина». Поэтому, нередко можно встретить изображение Нехбет и Уто, стоящими на хорошо рельефно прорисованной корзине, что позволяло опускать женское окончание (-t), потому как в слове «корзина» (nbt) женское окончание уже подразумевается. Со временем, видимо, эта форма изображения богинь на рельефах вошла в обиход, и корзины перестали прорисовываться, т.е. стали более походить на чашу. Очевидно, такой популярный символ как изображение кобры над иероглифом nbt, в значении «госпожа Уаджит», в греческий период не мог не найти своего развития и переиначивания на свой лад вездесущими греками. Преображение Уто, богини охранительницы Нижнего Египта, происходило поэтапно и было растянуто во времени. Древнегреческие усилия в этом начинании были продолжены в Средние века и закреплены в Новейшей истории. Окончательным же результатом сей метаморфозы является медицинский символ «змея, обвивающая чашу». Попробуем восстановить процесс этого перевоплощения.

Греки отождествляли Уаджит с Афродитой. Атрибутом Афродиты являлась золотая чаша, наполненная вином, испив из которой, человек получает вечную молодость. Интересное развитие сюжета. Интереса здесь добавляет и то, что имя Афродиты является производным от Уаджит. Этимология имени подробно изложена в статье Афродита.

Однако следует заметить, что медицинскую эмблему связывают не с Афродитой, а с совершенно другой богиней — дочерью Асклепия — Гигиеей. Но нас это не должно смущать.

«Важнейшей фигурой среди божественных детей Асклепия является его старшая дочь Гигиея — богиня здоровья. Место зарождения культа Гигиеи считают Титанис (около Сикиона), затем Пелопоннес, где она всегда была богиней-попечительницей здоровья людей. В Афинах она олицетворяла чистый воздух и целебные источники. Культ богини Гигиеи пришел из Греции в Рим вместе с культом бога Асклепия (Эскулапа).

Основные атрибуты Гигиеи — чаша и змея — первоначально изображались отдельно, затем они были соединены; так появилась одна из наиболее широко распространенных общемедицинских эмблем. К сожалению, значение символа чаши, в отличие от других атрибутов богов исцеления, пока еще изучено недостаточно.»

Греческое написание имени Гигиея — Ὑγιεία (первая буква в имени — ипсилон — читается с придыханием — «Хигиея»). Однако, нужно заметить, что буква ипсилон (Υυ) имеет не однозначное прочтение, в зависимости от обстоятельств, читается и как [i], и как [u].³ При обычном переходе согласной γ («г») в «дж», имя Ὑγιεία с легкостью превращается в Уджиею, что мало чем отличается от Уаджит. Это лишний раз показывает заимствование греками египетской богини, только у греков Уаджит разбивается на две ипостаси: богиня любви Афродита и богиня здоровья Гигиея. И, заметим, более древний символ Уаджит — змея (связанная с Гигиеей) — возобладал.
___________________________
[3] Буква ипсилон (Yυ) в древнегреческом языке классической эпохи (V-IV вв. до н.э.) обозначала как долгий, так и краткий гласный звук — огубленное [ί]. Подобный звук есть в современном немецком языке и обозначается латинской буквой u с умлаутом — ü. В русском языке огубленного [ί] нет, и в практике преподавания древнегреческого языка в русскоязычной аудитории букву ипсилон читают примерно так, как читают по-русски букву ю кириллицы.
• λύρα [лю́ра] — лира;
В аттическом диалекте древнегреческого языка буква ипсилон в начале слова всегда сопровождается густым придыханием.
• ὕμνος [хю́мнос] — гимн, песня.

Справедливости ради, нужно отметить, что Нехбет в наши дни тоже не забыта. И иногда встречаются варианты, когда Нехбет, в образе змеи обвивает чашу вместе с Уаджит, как, например, на знаке различия Военно-медицинской академии имени С.М. Кирова.

Нарукавный знак — тканевая нашивка в форме круга темно-синего цвета с кантом красного цвета. В центре знака — изображение малой эмблемы (серебряная чаша Гиппократа с серебряным вензелевым изображением имени Павла I, обвитая двумя серебряными змеями, и серебряный факел за ней) на фоне красного прямого равноконечного креста, обрамленного лентами орденов Ленина и Красного Знамени. Под эмблемой — два перекрещенных меча серебристого цвета.

Этот знак продолжает традицию военно-медицинской символики царской России. В России эмблема, под названием «Гиппократова чаша», стала основным медицинским символом в XVIII в. На знаке изображался герб Российской империи — двуглавый орел в короне со скипетром и державой. Герб обвит дубовой и лавровой ветвями. Под ним внизу на месте переплетения ветвей расположены позолоченные чаша и, спускающиеся к ней по веткам, две змеи.

«Борьба съ чумою» — еще один интересный знак для должностных лиц за борьбу с чумой, темно-бронзовый для санитаров и нижних чинов и посеребренный для врачей. Утвержден 21 июня 1897г. В народе прослыл «медицинским Георгием», ибо награждались им люди, реально рисковавшие жизнью.

Герб поселка Вольгинский Владимирской области. На нем лазоревая чаша увита двумя золотыми змеями. Поселение при этом достаточно молодое: оно было организовано в 1973 году неподалеку от Покровского завода биопрепаратов для производства средств защиты сельскохозяйственных животных от болезней.

Именно фармацевтический профиль Покровского завода и подчеркивается в гербе поселения. А синий цвет чаши указывает на ветеринарную направленность научных изысканий и производства препаратов.


_______________________________

Бог (ст.-слав. богъ; укр. бiг; болг. бог; сербохорв. бо̑г; словенск. bȯg; чешск. bůh; польск. bóg; в.-луж. bóh; н.-луж. bog).

Общеславянское bog — наделяющий богатством, бог.
Древнеиндийское bhaga(-h) — счастье, благосостояние, богатство или bhagavan(t) — наделяющий богатством.
Древнеиранское, древнеперсидское baga — участь, судьба, счастье, бог.
Древнеарабское происхождение baha, baga — участь, судьба, господин, бог.
Авестийское baɣa, baga — доля, участь.
В современный русский слово «бог» пришло из древнерусского, где богъ — заимствование из церковнославянского. Старославянское богъ восходит к общеславянскому bog и далее — к индоевропейскому корню bhag- (наделять, раздавать).
(Этимологический словарь русского языка Семенова).

Другие словари, в целом, дают то же значение — «дающий, оделяющий господин; доля, счастье, богатство». Настораживает только один нюанс: «в современный русский язык слово «бог» пришло из древнерусского, где «богъ» — заимствование из церковнославянского». Видимо и в славянские языки слово «бог» пришло тоже из церковнославянского. Но церковнославянский язык несет в себе богатое византийское (читай греческое) наследие. Греческий же язык был в свое время языком межнационального общения. И именно из него многие народы заимствовали многие слова и термины. Не в Грецию ли уходят корни пресловутой «индоевропейскости»? Не отрицая возможности заимствования слова «бог» из иранской (или даже из индийской) культуры, рассмотрим еще одну версию происхождения слова «бог» — от слова «бык».

Истоки происхождения образа бога-быка лежат в далеком прошлом. Он возник в эпоху Тельца, когда, зачастую, образ богов разных культов имел вид быка, либо его атрибуты (бычья голова, рога). Наиболее известные Тельцы: Мардук, Ра, Ваал, Энки («свирепый бык неба и земли»), Лунный бог Син и Солнечный Тешуб, принимающие образ быка.

В Египте, помимо богов в образе быка, поклонялись и быкам, что называется, из плоти и крови, но обожествляемым по определенным признакам, дающим право полагать, что этот бык является воплощением бога Ра, Осириса или Птаха. Бык Апис почитался в Мемфисе, Мневис — божественный черный бык Гелиополя, Бухис — божественный бык Фив. Обращает на себя внимание некоторое созвучие имени Бухиса (bḥs, «теленок») со словом «Бог» (особенно с учетом оглушения буквы «г» в слове «Бог»).

В Гермонте (Верхний Египет) Бухис почитался как воплощение местного бога войны Монту и при жизни был окружен божественными почестями. После смерти его мумифицировали и захоранивали в саркофаге в особом некрополе Бухеуме, недалеко от Гермонта. Новое олицетворение Бухиса находили среди новорожденных телят по особым приметам. У него должна была быть белая шерсть с черными пятнами и черная голова. Культ быка Бухиса достиг наивысшего расцвета в эллинистический и римский период — при Птолемеях (305-30 до н.э.) и римских императорах династий Юлиев-Клавдиев и Флавиев (27 до н.э. - 96 н.э.).

Как видим, оформившийся в эпоху Тельца, образ бога Быка проявляется и в следующую эпоху Овна, и в эпоху Рыб. Нельзя не отметить попыток ввести образ божественного барана, с приходом эпохи Овна. Наиболее популярный образ бога-барана — это конечно же Амон. Символизм Овна переходит и в эпоху Рыб, вспомним, хотя бы, образ закланного агнца, как символ Христа. Однако традиция весьма инертна, она вшита в культуру и религиозные символы настолько прочно, что с трудом поддается вытеснению новыми образами.

На языках разных народов слово «бык» весьма созвучно слову «Бог». По-татарски бык — богà, по-крымскотатарски — buğa, по-башкирски — буга (бога), по-казахски — бұқа, по-киргизски — бука. В этой же связи, вспоминается букашка,¹ с говорящим названием «Божья коровка».

Любопытно еще одно именование быка на славянских языках — «бугай» (польск. buhaj, также bugaj). Фасмер происхождение этого слова относит к заимствованию из тюркского, от слова «бык» (тур. buɣa, чагат. boɣa, др.-тюрк., уйг. buka). Это ошибочная версия, слово «бугай» заимствовано из др.-греческого языка. Слово βουγαίος встречается и у Гомера (Ил. XIII 824; Од. XVIII 79), и у Плутарха (Αίτια Ελληνικά 36).²
___________________________
[1] Слово букашка, видимо, производное от бұқа — «бычок». Причиной такой этимологии (слова «букашка») очевидно является «тяжеловесный» вид жуков и усики, которые можно рассматривать как «рога». Схожую этимологию имеет и слово «козявочка» (от слова «коза»).

[2] Νῦν μὲν μήτ᾽ εἴης, βουγάϊε, μήτε γένοιο… — Лучше б тебе, самохвал, умереть иль совсем не родиться… (Гомер. Одиссея XVIII, 79)
Αἶαν ἁμαρτοεπὲς βουγάϊε ποῖον ἔειπες… — Праздные звуки, Аякс! велеречишь, огромностью гордый! (Гомер. Илиада XIII, 824)

Несмотря на то, что слово βουγαίος происходит от слова βοῦς («бык»), его перевод и у Гомера, и у Плутарха имеет переносное значение. Плутарх слову βουγαίος дает значение «по-бычьи радостный», в Одиссее то же слово В.В. Вересаева переводит как «самохвал» (т.е. хвастун). В Илиаде, в переводе Н.И. Гнедича, телосложение Аякса просто сравнивается с мощью быка. Дословно βουγαίος имеет значение «земляной бык», т.е. употребляемый для пахоты земли (сравн. с βουκαῖος — пашущий на волах Theocr.).

βουγάϊος (βου-γάϊος) ὁ бран. хвастун, бахвал Hom., Plut.
βου- <βοῦς>
1) приставка со знач. «бычачий», «коровий», «воловий»;
2) усилит. приставка со знач. «громадный», «огромный» (напр. βουλιμία)
γάϊος, дор. = γήϊος
1) сделанный из земли, т.е. глиняный (πλίνθος Xen.);
2) имеющий земную природу, земного происхождения;
3) связанный с землей.

Босфор (др.-греч. Βόσπορος, Bosporus) официально переводят как «проход вола», «бычий брод» или «скотий брод», от βῶς — «бык», πόρος — «брод». Хотя гораздо логичней выглядел бы перевод через слово φορός (несущий, споспешествующий). По аналогии с θεόφορος (θεό-φορος), что переводят как «ниспосланный богом», «βόσφορος» (βόσ-φορος) можно перевести и как «ниспосланный быком», т.е. богом в образе быка.³

Называть же пролив «бродом» — по меньшей мере странно, даже если в глубокой древности он был настолько мелким, что его (якобы) можно было перейти вброд. В конце концов, у каждой реки есть место, где ее можно перейти, но не одну реку в честь этого бродом не называют.

Впрочем, слово πόρος переводится не только как «брод». У этого слова есть и иные значения, например … «пролив».⁴ Название пролива Βόσπορος (Боспор) греки связывали с «переправой» через него Ио (Ἰώ) — дочери аргосского царя Инаха, которую Зевс превратил в телицу, дабы скрыть от Геры любовную связь с ней. Но Гера раскусила хитрость мужа и наслала на Ио жалящего овода, спасаясь от которого та бросилась в воды пролива и, переплыв его, укрылась от гнева Геры в Египте. Т.е., речь идет, во-первых, о «корове», во-вторых, о «переправе». Название же «бычий брод», в этом случае, просто повисает в воздухе.
___________________________
[3] Существует версия, что Босфор получил свое название благодаря фракийцам, освоившим берега пролива задолго до греков. Название канала, в переводе с фракийского, означает «светлая вода». Греки заимствовали фракийское название пролива, переведя его на греческий как Φωσφόρος — «светоносный». Позднее это название было приведено в соответствие с более понятным утилитарным смыслом — «бычья переправа». Греческий ученый 12 века Джон Цецес (John Tzetzes) сообщает, что в народе, в его времена, пролив также был известен как Просфорион (Προσφόριων).
φωσφόρος (φωσ-φόρος) — светоносный, лучезарный, сияющий.
πρόσφορος (πρόσ-φορος) — полезный, нужный, необходимый.

[4] βοῦς, дор. βῶς, βοός ὁ и ἡ бык (тж. βοῦς ἄρσην и ταῦρος βοῦς Hom.); вол или корова (βοῦς ἄγριος Hom. — тур или буйвол).
πόρος
1) место переправы, переправа, перевоз (Ἀλφειοῖο Hom.): Πλούτωνος π. Aesch. = Στύξ; ὁ π. τῆς διαβάσιος Her. место переправы;
2) пролив Hes., Aesch.: π. Ἕλλης Arph. = Ἑλλήσποντος;
3) море (как проход или путь) (Ἰόνιος π. Pind.; Εὔξεινος π. Eur.);
4) поэт. течение: ῥυτοὶ πόροι Aesch. текучая вода.

Как бы это не показалось странным, но по-турецки слово «пролив» — boğaz. А Босфорский пролив, соответственно, — İstanbul Boğazı. Конечно, это может быть просто случайным созвучием, ведь этимология слова boğaz — однозначная. Слово boğaz (в значении «пролив») употребляется в переносном смысле, основное значение слова boğaz — «глотка» (в смысле «узкий проход»). И все же, не следует забывать и о значении турецкого слова boğa — «бык», которое, как нарочно, так удивительно созвучно рассматриваемому нами слову boğaz, тем более, что предыдущее (греческое) название пролива связывали именно с быком.

boğazı — узкий горный проход, уще́лье;
boğa asi — непокорный бык.

Оставим Босфор. Вспомним такого славянского полумифического героя как Бус Белояр, имя которого транскрибируется на разных языках и как Бус, и как Боз, и как Бож, что созвучно с церковнославянским Бозе, Боже.⁵ А с учетом того, что, по легенде, его распяли в день весеннего равноденствия, да еще и в полнолуние, то кому же как не ему быть Бозе Ярилой (особенно с учетом, что на третий день, после распятия, он воскрес)?
___________________________
[5] Печаль бо яже по Бозе покаяние нераскаянно во спасение соделовает, а мира печаль смерть соделовает (2 Кор. 7:10).

В заключение, вспомним и скотьего бога Велеса в образе Быка (одна из ипостасей)… Как не крути, но даже если исходить из версии о близости слов «бог» и «богатый», то опять приходим к крупнорогатой скотине, которая и являлась мерилом и показателем зажиточности.


Поклонение Апису. Фра Филиппо Липпи.
БОГИ БЫКИ

В ряде мифологий обнаруживаются разнообразные связи быка и соответствующего ему мифологического образа: полное их тождество, бык как земное воплощение бога или как его атрибут. На пространстве от Северной Европы до Индии бык был эмблемой божественного могущества, особенно связанной с богами луны, солнца, неба и ветра. В этом смысле стоит отметить скандинавских богов Тора и Фрейю; греческих Зевса (в римской мифологии Юпитера), Диониса (Бахуса), Посейдона (Нептуна); египетских Ра, Осириса, Пта (в образе священного быка), Сета; месопотамских Ила (с рогами быка) и Ваала; индийских Индру, Адити, Агни, Рудру и Шиву (сидящего на быке по имени Нанди). Рога быка — знак неполной луны, его огромное тело — опора мира в исламской и ведической традициях; его обильное семя подпитывается луной в иранской мифологии; его мычание, топанье ногами и трясение рогами повсеместно связывали с громом и землетрясением, особенно на Крите, родине Минотавра.

Обычно бык олицетворяет мужской принцип, солярную возрождающую силу, посвященную всем небесным богам, а также плодовитость, мужская производительная сила, царское происхождение. Рев быка символизирует гром, дождь и плодородие.

В египетских мифах «бык неба» — сын Небесной коровы и отец телёнка, которого та рождает. С этими представлениями сравнимы близнечные мифы некоторых африканских народов. Там, где существовали местные культы главного божества в образе быка, при храме держали священного быка как его воплощение. У египтян бык Апис был воплощением Осириса и «второй жизнью и слугой Пта». Также он был посвящен солярному богу Ра, который в образе небесного быка, ежедневно оплодотворял богиню неба Нут. Эпитет Мина Коптосского — «Камутеф» (егип. kȝ-mwt.f, греч. Καμούθης, «Телец своей матери»).

Понятие «бык неба» уже в ранний период египетской истории прилагалось и к царю. Представление о небесном теленке сохранилось и в позднем народном веровании, согласно которому царь был вскормлен коровой. В дополнение к идее о быке плодородия, представление о том, что царь был могучим быком, победителем своих врагов, засвидетельствовано уже в самом начале египетской письменности (kȝ wsr — «мощный бык»; kȝ nḫt — «побеждающий бык»). Полярное созвездие Большой Медведицы египтяне называли «Бедром быка» (ногой Сета, в образе быка, которую отсёк Гор и закинул на небо).

В Древней Месопотамии верховный бог Бел (Бэл) назывался «Божественным Быком». В шумеро-аккадской мифологии бог Энлиль (акад. Эллиль), устроивший всемирный потоп, зовется «Богом Рога», а его жена Нингаль — «Великой Коровой». Древнегреческий бог Зевс часто выступал в бычьем обличье (например, похищение Европы). Его супруга Гера сохранила зооморфные рудименты не только в наименовании «волоокая»: в архаических мифах она также выступает в образе коровы. Нередко в образе бога-быка выступает и сын Зевса — Дионис, который изображался с бычьими рогами, а иногда и с головой быка.

У индусов бык является символом мощи, скорости, плодородия, репродуктивной силы природы. Шива путешествует на быке Нандине, хранителе Запада. Бык также является атрибутом Агни — Быком Мощным. Индра принимает образ в его плодородном аспекте. Бык символизирует также жизненное всеобнимающее дыхание Айдити. Сила, придаваемая сомой, часто приравнивается к силе быка. Рудра соединяется с богиней-коровой. У иранцев бык олицетворяет душу мира, а его производительные силы ассоциируются с Луной и дождевыми благодатными облаками. Бык был первым сотворенным животным и первым животным, убитым Ариманом. Из бычьей души произошли споры всего сотворенного впоследствии. В минойской культуре это Великий Бог. Быка приносили в жертву богу колебателю земли Посейдону: «Быку возрадуется тот, кто Землей потрясает» (Гомер). В разных культурах считалось, что бык вызывает землетрясения, поддевая землю рогами, и тогда все слышат его рев. В митраизме бык почитался в качестве солярного божества, а жертвоприношение быка было центральной церемонией.

В Древнем Риме бык считался атрибутом Юпитера, бога Небес, посвященным Марсу, атрибутом Венеры и Европы, как лунных божеств. Европа, как символ рассвета, была пронесена по Небесам солярным быком. У скандинавов бык — атрибут Тора и посвящен Фрее. У шумеров и семитов небесный бык пахал глубокую борозду по небу. Рамман, Ашшур и Адад ездили на быках и звались быками небесными. Мардук, или Меродах, идентифицируется с Гудибиром, быком света. Солнце, Энлиль, или Энки, — это свирепый бык неба и земли. Лунный бог Син также принимает образ быка. Хеттский бог Солнца Тешуб принимает образ быка и является одним из аспектов Эа, как бога магии, и часто изображается в шумерском искусстве как страж входа. Сирийский и финикийский Бел, солярный бог плодородия почвы и стад, символизировался быком. Аккадский направляющий бык начинал зодиакальный год. Крылатые быки олицетворяют духов-хранителей.

Судя по библейским текстам, когда Аврааму было семьдесят пять лет, он покинул родной Харран и поселился в Ханаане (Хевроне). По мнению зарубежных исследователей (Р.Райт и К.Армстронг), именно верховный бог Ханаана, Эль (Илу), являлся богом Авраама, поскольку он открылся ему под именем Эль-Шаддай — «Бог Всесильный». Также встречается имя Эль Элион — «Бог Всевышний», которое Яхве якобы получил, когда ему стали поклоняться как верховному богу евреев. В Книге Исход, Бог, обращаясь к Моисею, говорит, что в начале существования его звали Эль: «Бог сказал Моисею: "Я Господь [Яхве]! Я являлся Аврааму, Исааку и Иакову как Бог Всесильный [Эль Шаддай], но Моего имени "Господь" [יהוה — Яхве] Я им не открыл" (Исх., 6:2,3)».

Символом Эля (Илу), как и его сына Баал-Хадада (Балу), был все тот же бык. Баал (Ваал) — один из наиболее часто упоминаемых в Библии богов, был почитаем не только хананеями, но и израильтянами. Он был богом плодородия, повелевал дождем и росой.

Многочисленные иноземные жены царя Соломона «переманили его к другим богам… Он поклонялся Астарте, сидонской богине, и Милкому, аммонской скверне, и творил дела, ненавистные Господу… И тогда построил Соломон капище Кемоша, моавской скверны, — на горе, что к востоку от Иерусалима, — а также капище Молоха.» (3Цр, 11:4-7). Изображения божеств на капищах, конечно же, имели образ быка.


ЗЕВС АТАБИРИЙ

Родос первоначально принадлежал шумерской богине Дам-Кина, но впоследствии перешел во владение Тешуба (Тейшеба хуррито-урартский бог грома). Тешуб соответствует шумеро-аккадскому Ададу, западносемитскому Балу, изображался либо в образе быка, либо антропоморфно, с топором — в одной руке и пучком молний — в другой. Его спутники — быки Хурри («утро») и Шери («вечер»).

Когда хеттская империя распалась, Родос был колонизован говорящими по-гречески критянами, которые сохранили культ быка, почитавшийся теперь Атабирием (Ἀταβύριον), по имени горы (Ἀτάβυρις ὄρος), на которой был установлен храм. Впрочем, слова Ἀτάβυρις и ταῦρος (бык) имеют явное созвучие, и не исключено, что, наоборот, гора получила название в честь бога, имеющего образ быка.

В дорийскую эпоху Зевс Атабирий ассимилировал родосский культ Тешуба (с которым был во многом тождественен). От древнего храма Зевса Атабирия, который был, по преданию, основан Алтеменом, сохранились развалины.

«Поднявшись на гору, которая называлась Атабирий (Ἀτάβυρις ὄρος, высочайшая гора на о-ве Родос), Алтемен стал рассматривать лежащие вокруг острова: он увидел также и Крит и, вспомнив об отцовских богах, соорудил алтарь Зевсу Атабирию».
(Аполлодор «Мифологическая библиотека III»)

ДИОНИС
(Дж. Фрезер. Золотая ветвь ХLIII)

Диониса часто изображали в виде быка или хотя бы с его рогами. К нему применяли такие эпитеты, как «рожденный коровой», «бык», «быковидный», «быколикий», «быколобый», «быкорогий», «двурогий», «рогоносец». Во время мистериальных представлений, актеры, изображающие Диониса, представали в маске быка. В городе Кизике, во Фригии, Диониса часто изображали в статуях и на росписях в виде быка или с бычьими рогами. Имеются изображения рогатого Диониса и среди дошедших до нас античных памятников. На одной статуэтке он представлен одетым в бычью шкуру, голова, рога и копыта которой закинуты назад. На другой — он изображен ребенком с венком из виноградных гроздьев вокруг чела и с головой теленка с прорастающими рогами, приделанной к тыльной части головы. На одной вазе, расписанной красной краской, бог представлен в виде младенца с головой теленка, сидящего на коленях у матери.

Жители Кинеты справляли праздник Диониса зимой. Мужчины, умащенные по такому случаю маслом, выбирали из стада быка и вели его в святилище бога. Считалось, что выбор того или иного быка, служившего, возможно, воплощением бога, диктовал сам Дионис. Быком именовали этого бога и жительницы Элиды. «Приди же сюда, Дионис — говорилось в их песне, — в твой священный приморский храм; вместе с Грациями приди в свой храм, прискачи на бычьих ногах, о благодетельный телец, о благодетельный телец!»

В подражание своему богу носили рога и фракийские вакханки. Миф гласил, что титаны разорвали Диониса на части, когда он, скрываясь от них, принял облик быка, поэтому разыгрывая страсти и смерть Диониса, критяне, во время оргиастических мистерий, зубами разрывали на части живого быка.

Разрывание на части и пожирание живьем быков и телят было, видимо, типичной чертой дионисийского культа. Если принять во внимание обычай изображать бога в виде быка и вообще придавать ему черты сходства с этим животным, веру в то, что в форме быка он представал перед верующими на священных обрядах, а также предание о том, что он был разорван на части в виде быка, то придется признать, что, разрывая на части и пожирая быка на празднике Диониса, участники культа верили, что убивают бога, едят его плоть и пьют его кровь.

Обычай умерщвлять бога в лице животного возник на очень ранней стадии человеческой культуры. С прогрессом мышления звериная ипостась божеств утрачивает свою актуальность, и за ними сохраняются исключительно антропоморфные свойства, которые всегда составляют ядро культа. Когда процесс антропоморфизации завершен или близится к завершению, животные, которые первоначально были самими божествами, продолжают находиться с развившимися из них антропоморфными богами в туманной, трудно постижимой связи. Для объяснения преданных забвению истоков родства между божеством и животным измышляются разного рода предания и мифы, объясняющие причины принесения животных в жертву.

К тому времени, когда Дионис утратил свой животный облик и стал антропоморфным божеством, заклание быка в качестве части его культа стало рассматриваться уже не как умерщвление самого бога, но как приносимая ему жертва. А так как считается, что божество должно отведать приносимую ему жертву, то в случае, если жертва представляет собой прошлую ипостась бога, бог ест собственную плоть. Потому-то Диониса, в обличье быка, звали «Пожиратель быков».⁶
___________________________
[6] Об истоках традиции приношения богу-быку в жертву быка смотри в статье Жертвоприношение. Менадическая традиция.

Культ Диониса был весьма распространен в Греции и за ее пределами. Причина притягательности культа была еще и в том, что Дионис — бог, дважды рожденный (Δίγονος), победивший смерть. Бог, возродившийся после страшной гибели от титанов, он символизировал для греков силы вечного обновления и вечной жизни. Вкусив его «плоти и крови», и непосредственно «ощущая» в себе своего бога, они ощущали и эти силы вечного возвращения, вечной жизни. Для участников мистерий, это было прикосновением к вечности, к бессмертию.


_______________________________

Королев К.М.
АНТИЧНАЯ МИФОЛОГИЯ


На пороге исторической жизни Греции новый культ, резко несовместимый с всегдашним чувством меры и предела, проник в нее из страны буйных сил и бурных страстей, из Фракии, — культ Диониса. Первоначально это было, вероятно, магическое воздействие на плодородие земли, и в необузданной варварщине половой разгул как симпатическое средство побуждения земли к плодородию не был ему чужд; при переходе, однако, на почву «благозаконной» Эллады, этот элемент должен был отпасть; осталось, как характерная черта новых таинств, исступление, достигаемое при помощи оглушительной музыки тимпанов, кимвалов и флейт и главным образом — головокружительной «оргиастической» пляски. Особенно подвержены чарам исступления были женщины; вакханки составляли поэтому главную свиту нового бога; в своих «небридах» (νεβρίς, ланьи шкуры), препоясанных живыми змеями, с тирсами в руках и плющевыми венками поверх распущенных волос — они остались незабвенным на все времена символом прекрасной дикости, дремлющей в глубине человеческой души, но прекрасной лишь потому, что красотой наделила ее Эллада.

…«Жрец праздновать дал приказанье
И госпожам повелел и служанкам, работы покинув,
Грудь свою шкурой покрыв, развязать головные повязки,
И обрядиться в венки, и листвою обвитые тирсы
Взять, предрекая, что гнев божества оскорбленного будет
Страшен. Покорны ему и матери и молодицы;
Вот отложили тканье, корзинки, начатую пряжу,
Ладан несут и зовут Лиэя, Бромия, Вакха,
Отпрыск огня, что дважды рожден и двумя матерями,
И добавляют: Нисей, Тионей нестриженый, имя
Также дают и Леней, веселящих сеятель гроздьев,
Также Иакх, и Эван, и отец Элелей, и Никтелий,
Много имен и еще, которые некогда греки
Дали, о Либер, тебе! Ибо юность твоя неистленна,
Отрок ты веки веков! Ты всех прекраснее зришься
В небе высоком! Когда предстаешь, не украшен рогами, —
Девичий лик у тебя»…
(Овидий, Метаморфозы IV, 4-20)

В исступлении пляски душа положительно «выступала» из пределов телесной жизни, преображалась, вкушала блаженство внетелесного, слиянного с совокупностью и с природой бытия; на собственном непреложном опыте человек убеждался в самобытности своей души, в возможности для нее жить независимо от тела и, следовательно, в ее бессмертии; таково было эсхатологическое значение дионисизма. Он завоевал всю Грецию в VIII-VII вв. в вихре восторженной пляски. Эрвин Роде убедительно сравнивает с этим явлением «манию пляски», обуявшую среднюю Европу после великой чумы XIII в. Конечно, умеряющая религия Аполлона постаралась сгладить излишества нового культа: Дионисовы оргии¹ были ограничены пределами времени и места, они могли справляться только на Парнасе и притом раз в два года (в так называемых «триетеридах»). В прочей Греции дионисизм был введен в благочиние гражданского культа; его праздники приурочивались к работе винодела, и лишь в играх ряженых и поэтическом преображении Дионисова театра сохранились следы первоначального исступления.
_________________________
[1] ὄργια τά
1) культ. оргии, тайные обряды, мистерии (ὄ. θεαῖν Arph. — мистерии в честь обеих богинь, т.е. Деметры и Персефоны);
2) священнодействие или жертвоприношение (ὀργίων μαντεύματα Soph. — пророчества жертвоприношений);
3) празднество, праздник (Μουσῶν Arph.)

По-видимому, это укрощение первобытного дионисизма вызвало новую его волну из той же Фракии, отмеченную именем Дионисова пророка Орфея. И эта волна подпала умеряющему воздействию Аполлоновой религии; результатом этого воздействия были Орфические таинства, состоящие из трех частей: космогонической, нравственной и эсхатологической.

Космогоническая часть орфического учения примыкала к более старинному мифу о победе Зевса над титанами и основанном путем насилия царстве богов. Чтобы иметь возможность передать его из запятнанных насилием рук в чистые, Зевс делает матерью царицу подземных глубин Персефону, и она рождает ему первого Диониса — Загрея. Но мстительные титаны завлекают младенца Диониса к себе соблазном его отражения в их зеркалах и, завлекши, разрывают на части, которые и поглощают. Сердце спасает Паллада и приносит Зевсу; поглотив его, он вступает в брак с Семелой, дочерью Кадма, и она рождает ему (второго) Диониса. От испепеленных титанов же произошел человеческий род.

Здесь к космогонической части, в которой первобытная фракийская дикость так странно преображена греческим глубокомысленным символизмом, примыкает нравственная. Раз мы происходим от поглотивших первого Диониса титанов, значит, наше душевное естество состоит из двух элементов — титанического и дионисийского. Первый тянет нас к телесности, к обособлению, ко всему земному и низменному; второй, наоборот, к духовности, к воссоединению в Дионисе, ко всему небесному и возвышенному. Наш нравственный долг — подавить в себе титанизм и содействовать освобождению тлеющей в нас искры Диониса. Средством для этого служит объявленная в Орфических таинствах посвященным «орфическая жизнь».

Из нравственного учения вырастает эсхатологическое. Живой Дионис, сердце Загрея, жаждет воссоединения со всеми частями его растерзанного тела. Целью жизни каждого человека должно быть поэтому окончательное освобождение той его частицы, которая в нем живет, и ее упокоение в великой сути целокупного Диониса. Но путь к этому очень труден. Титанизм является постоянной помехой, соблазняя к новому воплощению. И вот мы рождаемся и умираем, и вновь рождаемся, все снова и снова замыкаем свою душу в «гробу» тела, все снова и снова воплощаемся — между прочим, и в звериных телах, и нет конца этому томительному «кругу рождений», пока мы, наконец, не внемлем голосу Диониса, не обратимся к «орфической жизни». И тогда мы спасемся не сразу. Трижды мы должны прожить свой век безупречно и здесь, на земле, и в царстве Персефоны, пока, наконец, не настанет для нас заря освобождения, воссоединения и упокоения.

Пребывание в царстве Персефоны перед новым воплощением понимается как время очищения от грехов жизни; ее обитель — для большинства людей чистилище. Кто безгрешно провел земную жизнь, тот и на том свете проводит жизнь в блаженстве, во временном раю — пока голос необходимости не призовет его обратно на землю для новых испытаний. Но есть и такие, которые запятнали себя «неисцелимыми» злодеяниями; для них нет очищения, они терпят вечную кару в аду. Вот почему каждую душу после смерти ждет загробный суд; строгие и неподкупные судьи должны определить, в которую из трех обителей ей надлежит отправиться.

Орфические таинства, в отличие от Элевсинских, не были прикреплены к какому-нибудь городу: повсюду в Греции, особенно в колониальной, на западе, возникали общины орфиков, жившие и справлявшие праздники под руководством своих учителей. Конечно, от личности последних зависели и чистота, и духовный уровень самого учения; и если с этой точки зрения большинство орфеотелестов,² пугавших простой народ ужасом загробных мучений, и вызывало подчас насмешки просвещенных, то с другой стороны серьезные проповедники учения сумели поднять его на такую высоту, что не только поэты, подобно Пиндару, но и философы подчинялись его обаянию. Великий Пифагор сделал орфизм центральным учением своего «ордена». И через пифагорейцев, и независимо от них подпал орфизму и Платон; правда, в специально догматической части своего учения он не делает ему уступок, но в тех фантастических мифах, которыми он украсил своего «Горгия», «Федона» и в особенности последнюю книгу «Государства», сказывается в сильнейшей степени влияние орфической эсхатологии. И оно им не ограничилось: отчасти через широкое русло платоновской философии, но более посредством подземных струй, лишь ныне отчасти раскрываемых, она вливается и в христианство. Церковь иногда старалась воздвигнуть против нее плотину Евангелия, — иногда же и нет, находя, что те или другие частности (например, учение о чистилище) не противоречат ему и даже, пожалуй, им рекомендуются. Как бы то ни было, орфизм в значительной степени скрасил христианские представления о загробном мире: без Орфея и Данте он просто немыслим.
_________________________
[2] ὀρφεοτελεστής (ὀρφεο-τελεστής), -οῦ ὁ орфеотелест, посвящающий в орфические таинства Plut.


ДИОНИСИИ

Цикл праздников Диониса открывался веселыми Осхофориями (ὀσχοφόρια или ὠσχοφόρια, «ношение гроздьев»). Осхофория, праздник жатвы, праздновавшийся в Афинах 7-го пианопсиона (Πυανοψίων, октябрь-ноябрь). Во время этого праздника 20 взрослых юношей (по два от каждого сословия) бежали из храма Диониса в Лимнах в храм Афины Скирас (Ἀθηνᾶ Σκιράς) на Фалероне, неся в руках виноградные ветви с гроздями, гроздья винограда были даром от Диониса богине-покровительнице страны. Каждый из 10 победителей получал в награду чашу, наполненную напитком, составленным из пяти главнейших продуктов года (вина, меда, сыра, муки и оливкового масла — πενταπλόα), и почетное место в следовавшей затем процессии. Праздничное шествие (причем впереди поющего хора шли два мальчика в женской одежде) совершалось от Осхофории, площади перед храмом Афины, к храму Диониса, где Фиталиды приносили жертву. Праздник оканчивался жертвенным пиром.

Остальные праздники были приурочены к различным стадиям брожения молодого вина; то были сельские Дионисии в декабре, Ленеи в январе и Анфестерии в феврале. Все они были обставлены отчасти веселой, отчасти серьезной обрядностью и расцвечены прелестными мифами и легендами.

«В шестом месяце Ποσείδεων (Посидеон, приблиз. декабрь-январь) главными праздниками были Ἁλῶα (Алои, афинский праздник урожая) и μικρὰ Διονύσια (Малые Дионисии или Сельские, τὰ κατ΄ ἀγροὺς). Первый был земледельческий праздник молотьбы, совершавшийся в честь Деметры, Коры (Персефоны) и Диониса. Праздновавшиеся в этом месяце Дионисии назывались «сельскими» (в отличие от «городских», или «великих», совершавшихся в месяце Элафеболионе)».

«Ленеи или Ленейские Дионисии (Διονύσια Λήναια) — афинский праздник виноделия в 8-11 дни месяца Гамелион (Γαμηλιών — «брачный месяц», январь-февраль) в честь Вакха (Диониса); к нему приурочивались состязания драматургических произведений. У ионийцев, а в древнейшие времена и в самой Аттике, этот месяц (Гамелион) назывался Ληναίων (Ленеон, «месяц виноделия») от названия Дионисовского празднества Ληναία». Этот праздник совершался в течение нескольких дней. Местом праздника было древнее святилище Диониса. Празднование было сходно с сельскими Дионисиями, только пышнее и торжественнее; важную роль играло исполнение дифирамбов в честь божества киклическими (κυκλικός) хорами, называвшимися так потому, что во время исполнения дифирамба они двигались мерным, ритмическим шагом вокруг алтаря. Особая роль отводилась театральным представлениям.»

«Название восьмого месяца Анфестерион (Ἀνθεστηριών, февраль-март) произошло от третьего большого Дионисовского праздника, называвшегося Ἀνθεστηρία; это был месяц, в котором природа на юге пробуждается от зимнего сна; кроме того, молодое вино, приготовленное осенью, заканчивало к этому времени свое брожение и становилось годным к употреблению. То и другое, т.е. пробуждение природы и окончание брожения вина, составляло предмет праздника Анфестерий».

Праздник Анфестерий продолжался три дня, каждый из которых имел особое название. Первый день назывался днем открытия бочек и пробы нового вина. Каждый домохозяин приносил богу жертву, при которой совершал возлияние свежим напитком, и все домочадцы, не исключая и рабов, предавались праздничному веселью и удовольствиям. Первыми весенними цветами украшались сосуды и дети как распускающиеся цветки человеческого рода. В этот день в Афинах был рынок игрушек, которые покупали и дарили детям.

Второй день — «крýжки» — также был посвящен праздничным удовольствиям. Веселые компании, в которых участвовали ряженые, представлявшие сатиров, нимф и пр., ходили по городу и заходили к знакомым, где составлялись пирушки и даже состязания: кто скорее выпивал свой кубок вина, получал в награду плющевый венок и мех вина. При этом не забывали также и умерших родственников: ходили к ним на могилы и совершали возлияния вином. По-видимому, первоначально этот день был посвящен главным образом поминовению усопших и имел целью умилостивить силы подземного мира, владычеству которых при наступлении весны приходил конец. Поэтому-то этот день вместе со следующим принадлежал к числу «тяжелых» и храмы богов в эти дни были закрыты; однако впоследствии такое значение этих дней вполне уступило место веселью и наслаждению.

От имени государства совершалась таинственная церемония в древнем храме Диониса в Ленее, открывавшемся только в этот день. Главную роль в этой церемонии играла βασίλισσα или βασίλιννα, супруга архонта-царя, которая должна была быть родовитой гражданкой и выйти замуж девицей. При совершении церемонии ей помогали четырнадцать жриц (γεραραί, «старицы»), избранные архонтом-царем из наиболее уважаемых гражданок. «Царица» в присутствии священноглашатая брала с них торжественную клятву в том, что они удовлетворяют условиям, требующимся для участия в церемонии, и будут соблюдать строгую тайну. Жрицы совершали священные обряды на 14 алтарях, а затем «царица» отправлялась в святилище-буколеон,³ вблизи пританея,⁴ и там будто бы сочеталась браком с Дионисом.

Древний закон об этом обряде, вырезанный на камне, еще во времена Демосфена стоял в святилище Диониса подле жертвенника. Впрочем, подробности обряда неизвестны, а значение его объясняется различно; проще и естественнее всего принять, что «царица» как представительница страны соединялась брачными узами с богом возрождающейся весною растительности в знак того, что страна вполне предана его служению и надеется на его защиту и помощь; или, быть может, эта церемония совершалась в воспоминание брака Диониса с Ариадной.⁵
_________________________
[3] Βουκολίων (-ωνος) ἡ святилище пастыря (βουκόλος);
βουκόλος (βου-κόλος), дор. v. l. βωκόλος (-ου) ὁ погонщик или хранитель крупного рогатого скота, волопас, пастух Hom., Plat., Arst., Theocr.

[4] πρυτανεῖον, ион. πρῠτᾰνήϊον τό пританей, судилище (в Афинах), в котором заседали пританы (πρυτάνεις, члены коллегии из 50 человек) Plut.

[5] «Любовь супруги Миноса к Критскому быку является, по всей вероятности, фантастическим отражением древнего критского религиозного обряда, совершавшегося женой царя-жреца. Характерно, что и в Афинах, сохранявших, судя по первым строкам «Афинской политии» Аристотеля (III, 5), древние связи с критскими жрецами, жена архонта-царя вступала в ритуальный брак с Дионисом в Буколионе. Буколион был храмом Диониса, пастыря быков, и сам Дионис иногда представлялся греками в образе быка. Ритуал этот мог быть заимствован с Крита.
Если сблизить культ быка, по-видимому существовавший на Крите, с культом быка Аписа в Египте, то мы увидим, что в Египте бык Апис был явленным богом Осирисом, так же как и фараон: бык, бог и царь в египетской теократической деспотии оказывались связанными сходным образом». (Аполлодор. Мифологическая библиотека III.)

Третий день Анфестерий назывался «днем горшков» потому, что тогда приносили Гермесу Хтонию (χθόνιος, подземный) в жертву за души усопших горшки с вареными плодами всякого рода, которых сами жертвователи не могли пробовать, как при всех вообще жертвах подземным богам; ни одному из Олимпийских богов в этот день не приносили жертвы.

…«последний день Анфестерий был посвящен хтоническим культам, жертвоприношению душам умерших и подземному Гермесу. Души собирались на угощение, им приготовленное, и потом изгонялись из соседства живых заклинанием. (…) До нас дошла любопытная формула изгнания подземных гостей: "к дверям, Керы!⁶ Миновали Анфестерии!"» (В.Иванов)

_________________________
[6] Κήρ, Κηρός ἡ Кера (богиня насильственной смерти); ex. ὦ φθερσιγενεῖς Κῆρες Ἐρινύες! Aesch. — о, губительные Керы-Эринии!

Вообще видно, что три дня Анфестерий были богаты различными религиозными обрядами, подробности которых, однако, мало известны.

Прекраснейшим из всех дионисийских праздников были Великие Дионисии (μεγάλα Διονύσια), учрежденные тираном Писистратом.

«Девятый месяц Ελαφηβολίων (Элафеболион, соответствовал 2-ой половине марта и 1-ой апреля) был посвящен Артемиде, которой вообще у греков посвящался месяц, приходившийся около весеннего равноденствия.

Нет прямых указаний на существование в Аттике праздника Ελαφηβολία, встречающегося в других местностях Эллады, но предполагать его существование можно с большой вероятностью. Главным же праздником в этом месяце были великие Дионисии, продолжавшиеся несколько дней. Великие Дионисии торжествовали полную победу весны над зимой, были праздником радости и свободы, когда отпускали на поруки узников, оставляли в покое должников и никого не арестовывали, для того чтобы все могли принимать участие в веселье».

Празднование великих Дионисий начиналось торжественной процессией, в которой несли древнюю статую Диониса из Ленея в древний храм его, стоявший близ Академии, и оттуда обратно, с хоровыми песнями и веселыми прогулками по городу. Главной и существеннейшей частью этого праздника были театральные представления.

________________________________________
ДИОНИС, ИЛИ ВОЗВРАЩЕННОЕ БЛАЖЕНСТВО
(отрывок из книги Элиаде М. История веры и религиозных идей. I. XV:125)

Миф о расчленении младенца Диониса Загрея известен нам в основном по трудам христианских авторов, которым, как и следует ожидать, он не импонировал, а потому был представлен ими фрагментарно и тенденциозно. Однако, благодаря своей свободе от запрета говорить о сакральных и тайных вещах, христианские писатели донесли до нас ряд ценных деталей. Гера посылает к маленькому Дионису Загрею титанов, которые сначала завлекают его игрушками (погремушками, зеркальцем, бабками, шариком, волчком, трещоткой), а потом убивают, разрезают на части, варят в котле и, по некоторым версиям, съедают. Сердце Диониса Загрея удается сохранить Афине (варианты: Рее или Деметре). Узнав о преступлении, Зевс поражает титанов ударом молнии.

Христианские авторы не говорят о воскресении Диониса, но античные авторы о нем знали. Эпикуреец Филодем, современник Цицерона, пишет о трех рождениях Диониса: первом — от своей матери, втором — из бедра Зевса, и третьем, состоявшемся, когда Рея сложила куски его растерзанного титанами тела, после чего он вновь вернулся к жизни. Фирмик Матерн заключает свое сочинение рассказом о том, что на Крите (где, в его толковании, происходит действие) это убийство отмечается ежегодными ритуалами, воспроизводящими все, что «делало и испытывало дитя в момент смерти»: «в глубине лесов они страшно кричат, изображая яростные метания души» — как бы давая понять, что преступление было совершено в момент безумия, — «и зубами разрывают на части живого быка».

Мифо-ритуальная тема страданий и воскресения младенца Диониса Загрея породила бесчисленные споры, особенно в связи с ее орфическими интерпретациями. Мы сейчас ограничимся лишь указанием на то, что сведения, сообщенные христианскими авторами, находят подтверждение в более ранних документах. Впервые имя Загрея встречается в эпической поэме фиванского цикла Alcmaeonis (VI в. до н.э.); оно означает «великий охотник»,⁷ что соответствует необузданной, оргиастической природе Диониса.
_________________________
[7] Непонятно, когда Дионис успел стать «великим охотником», если титаны растерзали его в самом раннем младенчестве. Этимология эпитета «Загрей» явно происходит от териоморфного образа «первого» Диониса. В одних интерпретациях Дионис, пытаясь скрыться от титанов, перевоплощается в разных животных. И когда он обратился в быка, титаны настигли его и растерзали. По другой версии, Дионис изначально имел образ быка.

Ζαγρεύς — Загрей, эпитет Диониса в образе быка;

ζά — усилит. приставка со знач. очень, весьма, вполне;
ex. ζάχολος (ζά-χολος) раздраженный, гневный (Διόνυσος Anth.);

ἀγρεύς (-έως) ὁ охотник, ловец Pind., Aesch., Eur., Luc., Anth.

ἄγριος
1) дикий;
2) жестокий, свирепый, лютый, злой;
3) неукротимый, необузданный, грубый;
4) мучительный, тяжелый;
5) бурный, ужасный.

Что касается злодеяния титанов, то о нем кое-что рассказывает Павсаний (VIII, 37,5), и это свидетельство остается для нас ценным, несмотря на скептицизм Виламовица и других исследователей. Павсаний сообщает, что некто Ономакрит, живший в Афинах в VI веке до н.э., при Писистратидах, написал поэму на эту тему: «Взяв имя титанов у Гомера, он учредил дионисийские оргии, сделав титанов злодеями и мучителями божества».

Согласно этому мифу, титаны, прежде чем приблизиться к младенцу, вымазались алебастром, чтобы их не узнали. Так вот, в проводившихся в Афинах сабазийских мистериях один из посвятительных обрядов состоял в том, что лица инициатов покрывали мелом (τίτανος)⁸ или алебастром. Эти факты связывались вместе со времен античности. Но на самом деле мы имеем здесь одну из форм архаического посвятительного ритуала, хорошо известного в первобытных обществах: инициаты натирают лица мелом или золой, чтобы походить на призраков, т.е. они проходят через ритуальную смерть.
_________________________
[8] Обращает на себя внимание созвучие слов Τιτάν («титан») и τίτανος («мел»), которым покрыли лица титаны, дабы не быть узнанными:
τίτανος ἡ гипс Hes.; известь или мел Arst.; меловая пыль Luc.
Τιτάν (-ᾶνος), ион. Τῑτήν (-ῆνος) ὁ (эп. dat. pl. Τιτήνεσσιν) Титан (Τιτᾶνες и Τιτανίδες — титаны и титаниды, дети Урана и Геи).

«Мистические игрушки» тоже давно известны: в папирусе III века до н.э., найденном в Файюме и, к сожалению, испорченном, упоминаются волчок, трещотка, кости и зеркало (Orphicorum, fr.31).

Самый драматичный эпизод мифа — и в особенности то, что, растерзав ребенка, титаны бросили куски его тела в котел, сварили, а потом зажарили, — был известен еще в IV веке; более того, все эти детали «репетировались» в связи с празднованием мистерий. О подобной традиции знал Эвфорион в III веке. Жанмэр убедительно показал, что кипячение в котле и прохождение через огонь — это обряды инициации, дарующие бессмертие (ср. историю Деметры и Демофонта) или омоложение (дочери Пелия зарезали своего отца и сварили в котле).

Таким образом, в «злодеянии титанов» мы можем распознать древний посвятительный сценарий, первоначальный смысл которого оказался забытым. Титаны ведут себя как «магистры инициации», т.е. они «умерщвляют» посвящаемого, чтобы он «заново родился» на более высоком уровне существования (в нашем примере они даруют младенцу Дионису божественную природу и бессмертие). Однако в религии, провозгласившей абсолютное верховенство Зевса, титаны могли играть только демоническую роль, за что и были испепелены Зевсовой молнией. По некоторым версиям этого мифа, важного для орфической традиции, люди были созданы из пепла титанов.

Инициатический характер дионисийских обрядов ощущался и в Дельфах, когда женщины чествовали возрожденного бога. Как свидетельствует Плутарх (De Iside, 35), в дельфийской корзине лежал, готовый к возрождению, растерзанный Дионис Загрей, и этот Дионис, «который вновь рождался под именем Загрея, был в то же время фиванским Дионисом, сыном Зевса и Семелы».

Возможно, и Диодор Сицилийский имеет в виду дионисийские мистерии, когда пишет, что «Орфей перенес растерзание Диониса в мистериальные обряды» (V, 75,4). А в другом месте Диодор представляет Орфея как реформатора дионисийских таинств: «Вот почему посвятительные обряды в честь Диониса называются орфическими» (III, 65,6). Для нас сообщение Диодора ценно в той мере, в какой оно подтверждает существование дионисийских мистерий. Но в то же время вероятно, что уже в V веке до н.э. эти таинства содержали некоторые «орфические» элементы. Тогда Орфея, действительно, провозгласили «пророком Диониса» и «основателем всех инициаций».


_______________________________