Даниил Хармс - гений абсурда

Даниил Хармс

гений абсурда

 

30 декабря 1905 года в Санкт-Петербурге родился самый эпатажный советский писатель и поэт Даниил Иванович Хармс (настоящая фамилия Ювачёв). Умер он 2 февраля 1942 в Ленинграде.

Наше третье тысячелетие полно абсурда. Поэты, писатели, музыканты – все говорят, что в мире творится хаос, и стараются показать это в своих творениях. Политики пытаются упорядочить этот хаос, привести все в норму, миролюбивые люди, точно так же, как и милитаристы, верят в абсурдную идею человеческого всемогущества, верят в то, что любую сложнейшую проблему можно решить своими силами. 

Для начала стоит разобраться в самом термине – «абсурд».
«Абсурд»- неуловимое чувство, зарождающееся в глубине самой души достаточно спонтанно. По своей глубине чувство это схоже с сердечными переживаниями, внешне которые могут вовсе и не проявляться, но интенсивно изнурять человека изнутри. Человек абсурда приходит к тому, что все в мире иллюзорно и отчасти даже смехотворно, как, например, театр, который и возник из мира абсурда. Актер принимает множество ликов и проживает сотни историй чужих жизней, а ,следовательно, все легче с ними расстается, тем самым выполняя закон абсурда – не важно качество действий для создания опыта, важно их количество.

«Абсурд – это разлад». Он рождается не только в самом человеке, он рождается в сочетанном взаимодействии человека и мира. Абсурд не предполагается никакой надежды на хороший исход, но от него не надо бежать, как советуют экзистенциалисты. Его стоит принять и изжить его в максимальной степени. Некоторые философы считали, что смысл жизни не дан, а задан. Смысл жизни должен быть внутри нас, а не вовне. Искание смысла жизни есть борьба против тьмы бессмыслия, это внутреннее преображение, внутреннее творчество человеком самого себя.

А.Камю в  своей книге «Миф о Сизифе» рассказывает нам о Сизифе, чья история известна каждому человеку. Жизнь героя кажется именно абсурдной, каждый день безнадежно вкатывать камень на скалу, а затем бежать за падающим камнем вниз. Но Сизиф, по - мнению, Камю А., счастлив, он изживает абсурд максимально, наслаждаясь своим бесконечным трудом. Чувство абсурда возникает в результате трудов разума, позволяющих переоценить свое предназначение. Автор создает новое прочтение для греческой легенды, связав ее с идей рутинности работы современного человека.

Сизиф — символ абсурдности человеческого существования. Сизиф (др.-греч. Σίσυφος) — в древнегреческой мифологии  строитель и царь Коринфа, после смерти (в Аиде) 
приговорённый богами вкатывать на гору тяжёлый камень, который, едва достигнуввершины, каждый раз 
скатывался вниз. Отсюда выражения «сизифов труд»,  «сизифов камень», означающие тяжёлую, 
бесконечную и безрезультатную работу и муки.  Камю утверждает, что основной философский вопрос, есть ни что иное, как вопрос о смысле жизни. Философ показывает абсурдом само человеческое существование, преподнося его как конфликт человеческой осмысленности и бесконечности безмолвной вселенной. Камю говорит о том, что чувство абсурдности возникает от скуки и усталости. Человек неожиданно сам для себя выпадает из привычного круга вещей, перестает понимать смысл его повседневных действий и начинает задумываться над абсурдностью свой жизни. От осознания своей незначительности или даже незначимости человек начинает страдать.

Нас призывают задуматься о бессмысленности человеческого существования. Очевидным является  абсолютное одиночество человека в равнодушном мире. «Стоит ли жизнь труда быть прожитой?» — закономерный вопрос, который возникал почти у каждого свидетеля безумного века, когда возникали страшные войны, где гибли миллионы людей.

Миф о Сизифе трагичен, поскольку его герой наделен сознанием. О какой каре могла бы идти речь, если бы на каждом шагу его поддерживала надежда на успех? Сегодняшний рабочий живет так всю свою жизнь, и его судьба не менее трагична. Но сам он трагичен лишь в те редкие мгновения, когда к нему возвращается сознание. Сизиф, пролетарий богов, бессильный и бунтующий, знает о бесконечности своего печального удела; о нем он думает во время спуска. Ясность видения, которая должна быть его мукой, обращается в его победу. Нет судьбы, которую не превозмогло бы презрение. 

Самое любопытное, что счастье и абсурд являются порождениями одной и той же земли. Они неразделимы. Было бы ошибкой утверждать, что счастье рождается непременно из открытия абсурда. Может случиться, что чувство абсурда рождается из счастья. Сизифа следует представлять счастливым человеком. В неумолимое мгновение, когда человек оборачивается и бросает взгляд на прожитую жизнь, Сизиф, вернувшись к камню, созерцает бессвязную последовательность действий, ставшую его судьбой. Она была сотворена им самим, соединена в одно целое его памятью и скреплена смертью. Сизиф учит высшей верности, которая отвергает богов и двигает камни. Он тоже считает, что все хорошо. Эта вселенная, отныне лишенная властелина, не кажется ему ни бесплодной, ни ничтожной. Каждая крупица камня, каждый отблеск руды на полночной горе составляет для него целый мир. Одной борьбы за вершину достаточно, чтобы заполнить сердце человека. Сизифа следует представлять себе счастливым.

«Несмотря на все невзгоды, преклонный возраст и величие души заставляют меня сказать, что все хорошо» - в этом вся философия абсурда. 

 

Загадки Даниила Хармса

Загадка имени

У Хармса, а точнее Ювачёва, не очень типичное для его времени имя - Даниил. И у этого имени есть история, причем возвышенная. Отец Хармса, Иван Павлович, увлекся в молодости идеями народовольцев и вошёл в террористическую группу, готовящую убийство царя. Но заговор был раскрыт, а террористы схвачены и приговорены сначала к смертной казни, а после - к пятнадцатилетней каторге. Первые четыре года отец Хармса провел в одиночной камере в Шлиссельбургской крепости, и именно здесь жизнь его изменилась навсегда. Заключенным выдавалась Библия... В этой камере Иван Ювачёв поверил в Бога и воцерковился, а когда его срок закончился, он стал писать книги о православии. Своего второго сына Иван Павлович назвал Даниилом, в честь библейского пророка.

 

 

 

Отец Даниила Хармса

 

 

Загадка псевдонима

Псевдонимы Хармса исчисляются десятками, и их точно не менее тридцати: Даниэлъ Хаармсъ, Даниил Иванович Дуконъ-Хармс, Д. Баш, Гармониус, Чармс, Карл Иванович Шустерлинг, Шардам, Дандан, Даниил Протопласт, Ххоермс, Даниил Заточник, DCH и т.д. Но самый известный, конечно, - Даниил Хармс. Значение этой фамилии загадочно. Если подходить к ней с французской стороны, то она - производная от слова "charm", что значит "обаяние", "шарм". Известно, что первая жена Хармса называла его так. Но с английской стороны эта фамилия выглядит противоположно: английское слово «harm» переводится как «вред», «ущерб», «страдание». Кажется, и об этом значении знал Даниил Иванович, потому что 23 декабря 1936 года записал в дневнике: "Вчера папа сказал мне, что, пока я буду Хармс, меня будут преследовать нужды". Свой псевдоним писатель обожал и даже подписал в паспорте карандашом к своей фамилии «Хармс», нарушив этим все правила.

Загадка рода деятельности

Хармс и писатель, и поэт, и детский, и взрослый, к тому же, он обладал абсолютным слухом и преуспел в музыке, а кроме того рисовал... Как же называть Хармса и как помещать его в энциклопедии?

Вот что предлагает одна из них:

"Персонаж авторства самого себя, писатель-суперфантаст, человек-абсурд, мастер рифмованной бессмыслицы, гений бреда, апофеоз неадеквата, образец контркультурного героя, и прочая, прочая, прочая".

А вот что коллеги писали о Хармсе:

"Даниил Хармс – поэт и драматург, внимание которого сосредоточено не на статической фигуре, но на столкновении ряда предметов, на их взаимоотношениях. В момент действия предмет принимает новые конкретные очертания, полные действительного смысла. Действие, перелицованное на новый лад, хранит в себе “классический” отпечаток и в то же время представляет широкий размах нашего авангардистского мироощущения".

В 1928 году Хармса заметил и пригласил на работу С.Я. Маршак, в те годы заведовавший редакцией детской литературы. И Хармс согласился, чтобы иметь хоть какие-то средства к существованию. 
Детский отдел, располагавшийся на 5 этаже Дома книги, был в те годы, наверное, самым веселым местом в Ленинграде. Здесь выпускали два забавных детских журнала «Еж» (Ежемесячный журнал) и «Чиж» (Чрезвычайно интересный журнал). 
 

Загадка отношения к детям

Долгое время Хармс был известен только как детский писатель. Все его детские книги - удачные, и известно, что дети обожали этого человека, который мог во время выступления достать изо рта цветные шарики и как ни в чем не бывало продолжить разговор. Или вынуть из кармана маленькую пушку и выстрелить из нее.

Но сам Хармс детей не любил, и наследников у него не было. Вот воспоминания его жены из книги "Мой муж Даниил Хармс":

"Не мог терпеть детей. Просто не выносил их. Для него они были - тьфу, дрянь какая-то. Его нелюбовь к детям доходила до ненависти. И эта ненависть получала выход в том, что он делал для детей.

Но вот парадокс: ненавидя их, он имел у них сумасшедший успех. Они прямо-таки умирали от хохота, когда он выступал перед ними.

Почему же он шел на эти выступления? почему на них соглашался?

Он знал, что он притягивает к себе детей, вообще людей вокруг, что они будут вести себя так, как он захочет. Он это всегда чувствовал.

И вот такая необъяснимая штука, - при всей ненависти к детям, он, как считают многие, прекрасно писал для детей, это действительно парадокс".

Загадка характера

Свидетельства Хармса и о Хармсе похожи на модернистскую мозаику, из которой читатель старается сложить образ. Вот всего несколько ее частиц. Хармсу были омерзительны: "пенки, баранина,… дети, солдаты, газета, баня». Последняя – поскольку унизительно обнажает телесные уродства. А занимали Хармса: "Озарение, вдохновение, просветление, сверхсознание. Числа, особенно не связанные порядком последовательности. Знаки. Буквы. Шрифты и почерки… Всё логически бессмысленное и нелепое. Всё вызывающее смех и юмор. Глупость… Чудо… Хороший тон. Человеческие лица".

Хармс любил Пушкина и Гоголя, Моцарта и Баха. Писал письма и записочки напрямую к Богу...

Загадка смерти

Говорят, Хармс обладал даром предвидения. Он предсказал блокаду Ленинграда и то, что город будет разрушен бомбами, и благодаря этому предсказанию многие его друзья успели выехать.

 

А умер он 2 февраля 1942 г. в блокадном Ленинграде в психиатрической больнице в Крестах. Хармс симулировал шизофрению, чтобы избежать расстрела после ареста.

Даниил Хармс на балконе Дома книги. Фото Г. Левина. Середина 1930-х

 

Загадка Даниила Хармса про 17 лошадей

Этот короткий детский рассказ-загадка Даниила Хармса был опубликован в журнале «Мурзилка» в 1928 году. В чём тут хитрость не сразу поймёт и взрослый.

У нас в деревне умер один человек и оставил своим сыновьям такое завещание.

Старшему сыну оставляю 1/2 своего наследства,

среднему сыну оставляю 1/3 своего наследства,

а младшему сыну оставляю 1/9 своего наследства.

Когда этот человек умер, то после его смерти осталось всего только 17 лошадей и больше ничего. Стали сыновья 17 лошадей между собой делить.

«Я, — сказал старший, — беру 1/2 всех лошадей. Значит 17:2 это будет 8 1/2».

— «Как же ты 8 1/2 лошадей возьмешь? — спросил средний брат. — Не станешь же ты лошадь на куски резать?»

— «Это верно, — согласился с ним старший брат, — только и вам своей части не взять. Ведь 17 ни на 2, ни на 3, ни на 9 не делится!»

— «Так как же быть?»

— «Вот что, — сказал младший брат, — я знаю одного очень умного человека, зовут его Иван Петрович Рассудилов, он-то нам сумеет помочь».

— «Ну что ж, зови его», — согласились два другие брата.

Младший брат ушел куда-то и скоро вернулся с человеком, который ехал на лошади и курил коротенькую трубочку.

«Вот, — сказал младший брат, — это и есть Иван Петрович Рассудилов».

Рассказали братья Рассудилову свое горе. Тот выслушал и говорит:

«Возьмите вы мою лошадь, тогда у вас будет 18 лошадей и делите спокойно». Стали братья 18 лошадей делить.

Старший взял 1/2 — 9 лошадей,

средний взял 1/3 — 6 лошадей,

а младший взял 1/9 — 2 лошади.

Сложили братья своих лошадей вместе. 9+6+2, получилось 17 лошадей. А Иван Петрович сел на свою 18-ю лошадь и закурил свою трубочку.

«Ну что, довольны?» — спросил он удивленных братьев и уехал.

 

Смысл любого произведения Хармса - разрушение смысла.

Из 17 сделать 18 - вполне в его духе.

Это старая математическая шутка. Хармс вообще любил шутить и заниматься в литературе тем, что сейчас называется словом "прикол".

Никакого глубокого (да и не глубокого тоже) смысла в этом рассказе искать не нужно, его там нет. Разве во всех рассказах есть какой-нибудь специальный смысл? Иногда просто весело читать, и все.

А здесь - такая вот математическая шутка для детей.

Но может, кто и усмотрит в этом нечто более глубокое.

 

Мысли вслух Д.Хармса

Я не люблю детей, стариков, старух и благоразумных пожилых. 

Я уважаю только молодых, здоровых и пышных женщин.  К остальным представителям человечества я отношусь подозрительно.

Женщины меня интересовали всегда. Меня всегда волновали женские ножки, в особенности выше колен. Многие считают женщин порочными существами. А я нисколько! Наоборот, даже считаю их чем-то очень приятными.

Если я что-нибудь говорю, значит, это правильно. 
Спорить со мной никому не советую, все равно он останется в дураках, потому что я всякого переспорю. Да и не вам тягаться со мною. Еще и не такиепробовали. Всех уложил! Даром, что с виду и говорить-то не умею, а как заведу, так и не остановишь.

То, что другим дается с трудом, мне дается с легкостью! Я даже летать умею. Но об этом рассказывать не буду, потому что все равно никто не поверит.

Люди видят во мне поддержку, повторяют мои слова, удивляются моим поступкам, а денег мне не платят. Глупые люди! Несите мне побольше денег, и вы увидите, как я буду этим доволен.

 
На меня почему-то все глядят с удивлением. Что бы я ни сделал, все находят, что это удивительно. А ведь я даже и не стараюсь. Все само собой получается.

 
Послушайте, друзья! Нельзя же в самом деле передо мной так преклоняться. Я такой же, как и вы все, только лучше.
 
У меня есть все данные считать себя великим человеком. Да, впрочем, я себя таким и считаю. 

Даниил Хармс.

 

 

Хармс и Детская литература

 

Говорят, что Даниил Иванович Хармс страшно не любил детей. Да он и сам в этом не раз откровенно признавался. В его записной книжке сохранилась запись следующего вида: «Травить детей — это жестоко. Но что-нибудь ведь надо же с ними делать!». А в комнате у него висел рисунок с изображением дома, на котором красовалась жутковатое «Здесь убивают детей». Но самое главное, что Даниил Иванович не просто не любил детей — он при этом был известным детским писателем.

В самых, на первый взгляд, невинных произведениях Хармса для детей угадывались черты абсурда и деформированной реальности

Возьмём для примера одно из самых известных детских стихотворений Хармса, повествующее о неудачной охоте.

Иван Топорышкин пошёл на охоту,

с ним пудель пошёл, перепрыгнув забор.

Иван, как бревно провалился в болото,

а пудель в реке утонул, как топор.

 

Иван Топорышкин пошёл на охоту,

с ним пудель вприпрыжку пошёл, как топор.

Иван повалился бревном на болото,

а пудель в реке перепрыгнул забор.

 

Иван Топорышкин пошёл на охоту,

с ним пудель в реке провалился в забор.

Иван как бревно перепрыгнул болото,

а пудель вприпрыжку попал на топор.

 

Первая строфа ещё содержит в себе какой-то смысл, хоть и неутешительный: главный герой отправляется на охоту и сразу же погибает. Не произошло ни одного события, а повествование уже завершено. К концу стихотворения смерть Топорышкина и его пуделя остаётся всё такой же бесславной, но окончательно лишается всякой логики. За счёт перестановки элементов стиха реальность распадается, превращается в остроумное нагромождение слов: пудель «в реке» проваливается в забор, Иван перепрыгивает болото почему-то «как бревно».

Если взрослые не любили абстрактные идеи, то в детской литературе Хармс и его друзья-соратники некоторое время вполне преуспевали. Для детей они начали писать во многом благодаря Самуилу Яковлевичу Маршаку, который руководил детской секцией Госиздата. В 1928 году как раз появился новый журнал для детей «Ёж» (Ежемесячный Журнал). Хармс и Александр Введенский, а также Николай Заболоцкий стали его постоянными авторами. Спустя два года они присоединились и к журналу «Чиж» (Чрезвычайно Интересный Журнал), предназначенному для совсем юных читателей.

Ещё в начале XX века считалось, что ребёнок — это всего лишь не вполне полноценный взрослый. В детских журналах печатались христианские поучения, сведения о железнодорожным деле, или же, в лучшем случае, умилительные стихи о красивых цветах и добрых зверятах. Сегодня почти все эти произведения забыты, а вот стихи Хармса, не говоря уже о сочинениях Маршака и Чуковского, дети отлично знают до сих пор.

Контроль над литературой для детей в 30-е годы постепенно усиливался. В 1931 году было заведено «дело о вредительстве в детской литературе», Был арестован и Хармс. Обвинения пали на весь круг Маршака; критики нашли в детских стихах «Чижа» и «Ежа» доведение до абсурда и ту самую вольную игру с реальностью. Сохранились показания Хармса, который не отрицает эту взаимосвязь:

«К наиболее бессмысленным своим стихам, как, напр., стихотворение "О Топорышкине"... я отношусь весьма хорошо, расценивая их как произведения качественно превосходные. И сознание, что они неразрывно связаны с моими непечатающимися заумными произведениями, приносило мне большое внутреннее удовлетворение…»

Почему же известный детский писатель не любил детей? Автор его биографии «Жизнь человека на ветру» Валерий Шубинский предполагает, что Хармс видел в детях своих экзистенциальных соперников. Для ребёнка, как писал ещё Корней Чуковский в своей известной работе «От двух до пяти», слово «имеет такой же конкретный характер, как и та вещь, которую оно обозначает. Оно, так сказать, ото­ждествляется с вещью». Играя со словами, ребёнок играет с самой реальностью.

Дети, в отличие от взрослых, могут видеть мир впервые, связи между вещами для них ещё не до конца установлены. Как в известном стихотворении Хармса, ребёнок может внезапно перестать быть самим собой: «Я теперь уже не Петька, я теперь автомобиль». В игровом мире каждый закон в любой момент может быть нарушен. Точно также и поэзия обэриутов разрушает привычные связи между фрагментами реальности.

Но если сначала казалось, что эти связи можно проложить по-новому, увидев мир в его целостности, то постепенно Хармс приходит к логике, в которой нет вообще никакой связи — к логике абсурда.

Некоторые трактуют произведения Хармса как сатиру на советский режим. Так, даже в детском стишке о самоваре можно увидеть пародию на уравнительный механизм распределения благ и предсказание его будущего краха («Наклоняли самовар, / Будто шкап, шкап, шкап, / Но оттуда выходило / Только кап, кап, кап»). Но если бы это была только сатира, то ни дети, ни взрослые спустя почти сто лет просто не стали бы читать и перечитывать эти произведения. Этого не происходит — популярность Хармса, напротив, лишь растёт. Здесь всё глубже, а потому интереснее.

За спонтанной и весёлой детской игрой следует распад всякого определённого смысла. Так детская литература, вызывающая восхищение у детей, становится литературой абсурда, которая вызывает не меньшее восхищение, но в то же время и ужас. Герой, который не знает, откуда на улице взялся тигр, перестаёт понимать, кто он такой, бросается по улице с криком «Ого-го!» и растворяется в воздухе.

В литературе, как, впрочем, и других областях искусства, есть статисты, классики и бунтари. Первые творят много, старательно и… серо. Вторые создают шедевры, хранимые в кладовых истории. Третьи разрывают шаблоны, ломают рамки и ищут новые образы. Даниил Хармс, безусловно, относится к третьим.

В его жизни и творчестве всё — от нестандартных литературных форм до порывов менять раз за разом свой псевдоним — противоречиво, иррационально и революционно.

Он не был искрометным весельчаком, но подарил современникам и потомкам множество юмористических рассказов, забавных анекдотов и остроумных фраз.

Он отлично видел и понимал реальность, но, не желая становиться ее частью, предпочитал в творчестве сюрреалистические приемы.

Он хотел писать для взрослых — а еще лучше для столь любимых им молодых и пышных женщин, — но по иронии судьбы зарабатывать мог только детской литературой.

Не скрывая своей нелюбви к детям, Хармс, тем не менее, создал огромное множество стихов и миниатюр для юных читателей. Быть может, именно в этой нелюбви и кроется секрет успеха детской литературы Хармса — автор не сюсюкает и не ищет упрощенных форм. Он говорит с детьми на равных, предлагая им оценить свой необычный и оттого интригующий стиль.

Я и есть мир. Но мир — это не я.
Есть ли чудо? Вот вопрос, на который я хотел бы услышать ответ.

* * *

Я захотел устроить бал,
И я гостей к себе…

Купил муку, купил творОг,
Испек рассыпчатый…

Пирог, ножи и вилки тут —
Но что-то гости…

Я ждал, пока хватило сил,
Потом кусочек…

Потом подвинул стул и сел
 И весь пирог в минуту…

Когда же гости подошли,
То даже крошек…

 

Вдохновение и интерес — это то же самое. Уклониться от истинного вдохновения столь же трудно, как и от порока. При истинном вдохновении исчезает все и остается только оно одно. Поэтому порок есть тоже своего рода вдохновение. В основе порока и вдохновения лежит то же самое. В их основе лежит подлинный интерес. Подлинный интерес — это главное в нашей жизни. Человек, лишенный интереса к чему бы то ни было, быстро гибнет. Слишком однобокий и сильный интерес чрезмерно увеличивает напряжение человеческой жизни; еще один толчок, и человек сходит с ума. Человек не в силах выполнить своего долга, если у него нет к этому истинного Интереса. Если истинный Интерес человека совпадает с направлением его долга, то такой человек становится великим.

 

 

Безумно странный человек по имени Хармс, бунтарь, не признающий никаких рамок и шаблонов. Одна из самых противоречивых фигур в русской литературе. Вокруг его персоны до сих пор возникают споры, одни считают его умалишенным, писавшим откровенную чушь, другие – гением. Он все делал наперекосяк, и жил, и писал - с вывертами и не по правилам. Абсурд, черный юмор, бред и эпатаж – это его стихия. 

"Меня интересует только «чушь»; только то, что не имеет никакого практического смысла. Меня интересует жизнь только в своем нелепом проявлении. Геройство, пафос, удаль, мораль, гигиеничность, нравственность, умиление и азарт — ненавистные для меня слова и чувства. Но я вполне понимаю и уважаю: восторг и восхищение, вдохновение и отчаяние, страсть и сдержанность, распутство и целомудрие, печаль и горе, радость и смех",-писал Даниил Хармс. 
31 октября 1937 года 
 

"Ведите меня с завязанными глазами. 
Не пойду я с завязанньми глазами. 
Развяжите мне глаза, и я пойду сам. 
Не держите меня за руки, я рукам волю дать хочу. 
Расступитесь, глупые зрители, я ногами сейчас шпыняться буду. 
Я пройду по одной половице и не пошатнусь, по карнизу пробегу и не рухну. 
Не перечьте мне. Пожалеете. 
Ваши трусливые глаза неприятны богам. 
Ваши рты раскрываются некстати. 
Ваши носы не знают вибрирующих запахов. 
Ешьте - это ваше занятие. 
Подметайте ваши комнаты - это вам положено от века. 
Но снимите с меня бандажи и набрюшники, 
Я солью питаюсь, а вы сахаром. 
У меня свои сады и свои огороды. 
У меня в огороде пасется своя коза. 
У меня в сундуке лежит меховая шапка. 
Не перечьте мне, я сам по себе, а вы для меня только четверть дыма". 8 января 1937 
 

Вот таким был гений абсурда Д.Хармс, который не нашел смысла в жизни, а может быть, и не искал его?

Жизнь, в которой нет смысла, для многих людей стала причиной отсутствия счастья, причиной апатии и безразличия, нежелания что-либо делать и чего-либо достигать. Абсурдизм, пусть и нашёл отклик в сердцах многих людей, всё же является довольно-таки утопичным мировоззрением. Проникнувшись его идеями, не остаётся ничего, кроме того как повесить голову или примерить на себя образ этакого борца непонятно за что.

А не лучше ли будет широко раскрыть свои глаза, глубоко вдохнуть и осознать, что смысл жизни есть, и заключается он в самой жизни, в том, как мы её проживаем и какими людьми мы становимся?

18+

Творчество русских литераторов критики  идеализируют, а поэты и писатели  были обычными людьми – со своими слабостями, страстями и грехами. Естественно, что пороки нашли отражение в их произведениях, которые стараются не публиковать из-за присутствия ненормативной лексики. Тем не менее, подобные стихи есть у Лермонтова, Пушкина, Маяковского и, конечно же, Сергея Есенина, который при жизни слыл ловеласом, дебоширом, пьяницей и скандалистом.

«Пой же, пой. На проклятой гитаре»

Пой же, пой. На проклятой гитаре

Пальцы пляшут твои вполукруг.

Захлебнуться бы в этом угаре,

Мой последний, единственный друг.

Не гляди на ее запястья

И с плечей ее льющийся шелк.

Я искал в этой женщине счастья,

А нечаянно гибель нашел.

Я не знал, что любовь — зараза,

Я не знал, что любовь — чума.

Подошла и прищуренным глазом

Хулигана свела с ума.

Пой, мой друг. Навевай мне снова

Нашу прежнюю буйную рань.

Пусть целует она другова,

Молодая, красивая дрянь.

Ах, постой. Я ее не ругаю.

Ах, постой. Я ее не кляну.

Дай тебе про себя я сыграю

Под басовую эту струну.

Льется дней моих розовый купол.

В сердце снов золотых сума.

Много девушек я перещупал,

Много женщин в углу прижимал.

Да! есть горькая правда земли,

Подсмотрел я ребяческим оком:

Лижут в очередь кобели

Истекающую суку соком.

Так чего ж мне ее ревновать.

Так чего ж мне болеть такому.

Нашажизнь — простыня да кровать.

Наша жизнь — поцелуй да в омут.

Пой же, пой! В роковом размахе

Этих рук роковая беда.

Только знаешь, пошли их на х*й…

Не умру я, мой друг, никогда.

 

Пушкин владеет матерщиной так же умело и органично, как и всеми прочими средствами русского языка. Стоит ли ставить это ему в вину?

Читать далее...

Роберт Маккаммон - Мэтью Корбетт / читает И.Князев

серия Мэтью Корбетт - читает Игорь Князев От исполнителя: МакКаммона часто ставят рядом со Стивеном Кингом. Я не читал его ужастики и не могу судить, насколько это сравнение оправдано. Но вот серия про Метью Корбетта ему очень удалась. Эти напряженнейшие детективы с изрядной долей триллера читаются запоем. Причем отлично обрисованы декорации североамериканких колоний в 1700-м году. Конечно, это не учебник истории. Корбетт - это американский Фандорин времен Азазели. Исторический фон служит прекрасной приправой к напряженному сюжету, ну и ненавязчивый юмор очень освежает мрачное действие. Сирота Мэтью, выбившийся в клерки магистрата благодаря своему уму - весьма и весьма симпатичный герой с обостренным чувством справедливости и неуемным любопытством, за которое ему достается, как киплинговскому слоненку. слушать онлайн слушать онлайн слушать онлайн -= описание =-

Я к вам приду. Приду не в гости... Мысли Фазиля Искандера

«Современный человек чувствует неустойчивость всего, что делается вокруг него. У него такое ощущение, что все должно рухнуть, и все почему-то держится. Окружающая жизнь гнетет его двойным гнетом, то есть и тем, что все должно рухнуть, и тем, что все еще держится». Трудно найти фразу, описывающую теперешнего современного человека лучше, чем эта, написанная Фазилем Искандером более полувека назад. Читать далее Lyarder

ДВЕ СУДЬБЫ ЗИНАИДЫ РАЙХ

Жена Сергея Есенина, жена Всеволода Мейерхольда и актриса его театра. 3инаиду Райх называли роковой женщиной, прожившей две разные жизни: в одной — бедность и личная драма, в другой достаток, преданная любовь, профессиональный успех. И — душераздирающий крик под занавес...

Зинаида родилась в 1894-м в семье обрусевшего немца Николая Райха и бедной дворянки Анны Викторовой. Дочь разделяла убеждения отца, одного из первых социал-демократов, за что и поплатилась исключением из гимназии.

В 1917-м — год встречи с Есениным — она жила в Петрограде и служила машинисткой в редакции левоэсеровской газеты «Дело народа», была председателем Общества по распространению пропагандистской литературы. Там же была и художественная библиотека, куда часто заглядывал Сергей Есенин, — книги выдавала эсерка Мина Свирская, и все думали, что Сергей ей симпатизирует. А Зина уже собиралась замуж за его приятеля, начинающего поэта Алексея Ганина. Перед помолвкой решили съездить вместе на Соловки и дальше на север. Подруга не смогла, а Зинаида поехала.

...Черноволосая красавица прекрасно смотрится на палубе белого парохода. Ганин отошел в сторону, любуясь невестой, он не слышит, о чем говорят Зинаида и Сергей:

— Зина, это очень серьезно. Поймите же, я люблю вас... с первого взгляда. Давайте обвенчаемся! Немедленно! Если откажете, покончу с собой... Скоро берег... церковь... Решайтесь! Да или нет?!

-Да...

По дороге Сергей нарвал полевых цветов. Не помня себя, забыв про Ганина, молодые обвенчались в маленькой церкви под Вологдой.

...Они вернулись в Петроград, поселились в квартирке на Литейном и зажили вполне нормальной семейной жизнью — Есенин даже отговаривался от холостяцких попоек, мол, жену люблю, мы, брат, взрослые люди. А когда началась борьба за выживание — время было смутное и голодное, — стал хандрить... Ближе к родам Зина уехала к родителям в Орёл, а Сергей — в Москву, чтобы примкнуть к поэтам-имажинистам.

Жену не навещал, не звал и не ждал. Тогда она взяла годовалую Танечку и сама к нему приехала в комнату на Богословском, где он жил вместе с Мариенгофом. Сергей особой радости не высказал, но к дочке потянулся всем сердцем. Вскоре он велел ей уехать, сказав, что все чувства прошли, что его вполне устраивает та жизнь, которую он ведет. Зинаида не хотела верить: «Любишь ты меня, Сергун, я это знаю и другого знать не хочу...» И тогда Есенин... подключил Мариенгофа. Вывел в коридор, нежно обнял за плечи, заглянул в глаза:

— А вот чего... не могу я с Зинаидой жить... Скажи ты ей, Толя (уж так прошу, как просить больше нельзя!), что есть у меня другая женщина...

Через некоторое время поняла, что ждет ребенка, подумала, может, это и к лучшему, дети привяжут... По телефону обсудила с мужем имя — договорились, если будет мальчик, то назвать Константином. И опять никаких вестей...

Незадолго до рождения сына пришлось уехать к родителям в Орёл, и там состоялся бракоразводный процесс. Потом Зинаида Николаевна, поселившись с малолетними детьми в Москве на Остоженке в доме матери и ребенка, тяжело заболела — вначале брюшным, а затем и сыпным тифом. Выжила она чудом, угодив на некоторое время — из-за отравления тифозными токсинами — в сумасшедший дом...

Читать далее...

Байки про советских писателей

Жизнь «литературных работников» в советскую эпоху определялась двумя изобретениями советской цензуры — Союзом писателей СССР и статьёй за тунеядство. Членство позволяло творить в рамках системы и давало право на получение дополнительных благ — творческих отпусков в тёплые края, дач в Переделкино и т.д. Быть писателем без членского билета было уголовно наказуемо.Читать далее

Загадка о подвешенном кофе.... Тонино Гуэрра

В один из последних приездов в Москву, давая интервью одной радиостанции, выдающийся итальянский кинодраматург и поэт Тонино Гуэрра рассказал эту историю.

"Когда я писал для Де Сики сценарий «Брак по-итальянски», я приехал в Неаполь и тогда он меня пригласил в кафе. Обычное кафе рядом с вокзалом, двери открыты - лето, жарко, и вот входят два человека и говорят: "Пять кофе, два мы выпьем сейчас, а три подвешены в воздухе". Идут платить, платят за пять кофе, выпивают свои два и уходят, я спрашиваю Де Сику, что это за подвешенный кофе? Он говорит: «Подожди». Потом входят люди, девушки пьют свой кофе и платят нормально, входят три адвоката, заказывают семь кофе: «Три мы выпьем, а четыре подвешенных», платят за семь, пьют и уходят, и молодой человек заказывает два кофе, один кофе пьет, платит за два и уходит, так мы с Де Сикой досидели, разговаривая до полудня, двери были открыты, я смотрел на эту залитую солнцем площадь, и вдруг вижу какую-то темную тень, приближающуюся к двери, уже у самой двери бара увидел, что это бедный человек, он заглядывает в кафе и спрашивает: «Есть подвешенный кофе?"
Эта история растрогала меня просто до слез, можно заплакать от нежности. Это своего рода благотворительность, которая пришла из Неаполя, там так оставляли не только кофе, но и еду.

Сложно представить это в нашей стране. А жаль, красивый обычай.
«Жизнь полна неписаных законов, каждый пытается их разгадать. И озарения могут прийти к человеку даже из грязи. Я знаю, что очень трудно прийти в жизни к тому, что действительно приносит радость. Для этого нужно тяжело потрудиться."

********

Жизнь Джерома К. Джерома и его "Праздные мысли" о России

2 мая 2014 г. - 155 лет со дня рождения
Джерома Клапки Джерома (2 мая 1859 — 14 июня 1927)
- английского писателя-юмориста

Джером Клапка Джером (англ. Jerome Klapka Jerome, 2 мая 1859, Уолсолл, графство Стаффордшир — 14 июня 1927, Нортгемптон) — английский писатель-юморист, драматург, постоянный сотрудник сатирического журнала «Панч», редактировал с 1892—1897 годы журналы «Лентяй» (англ. Idler) и «Сегодня» (англ. To-day).

Jerome K. Jerome

Джером К. Джером родился 2 мая 1859 года в Уолсоле, небольшом городке графства Стаффордшир, центральная Англия. (Второе имя, Клапка, было дано ему в честь друга семьи Джеромов - венгерского эмигранта Дьердя Клапки). Джером был четвёртым ребенком в семье Джерома Клэпа (англ. Jerome Clapp), который позднее сменил имя на Джером Клэп Джером (англ. Jerome Clapp Jerome). Помимо Джерома в семье было ещё трое детей: дочери Паулина и Бландина и сын Милтон, умерший в младенчестве. Джером, как и его отец, был зарегистрирован по имени Джером Клэп Джером. 

далее

Цитаты Данте Алигьери

Данте Алигьери, великий поэт и мыслитель, предвестник эпохи Возрождения родился во Флоренции в 1265 году. Он происходил из знатного римского рода, участвовавшего в основании Флоренции. В родном городе Данте получил базовое образование, а потом продолжил учебу на юридическом факультете Болонского университета. В Болонье Данте познакомился со многими поэтами того времени, сильное влияние на него оказал Гвидо Гвиницелли - основатель так называемого "сладостного стиля" в поэзии. Новый стиль предполагал свободное выражение чувств и переживаний поэта, широту употребления слов, общедоступность языка новой поэзии. Данте Алигьери был поэтом, литературоведом, богословом и политическим деятелем. Он вошел в историю мировой литературы как автор монументального эпического труда — "La divina commedia" ("Божественная комедия"), отразившего взгляд с точки зрения христианской морали на бренную и короткую человеческую жизнь.

Истинные истории классических сказок

 

Люди подсознательно вспоминают их, когда становятся старше, и в их жизни появляется реальная несправедливость и противоречия. Некоторые сказки основаны на легендах, включеных в культуру, а некоторые - на реальных фактах.
  Эти темные истории слишком страшны не только для современных маленьких детей, но и для взрослых! Их ужасающее происхождение – я говорю о реальных событиях, отражающихся в некоторых сказках, они часто включают изнасилование, инцест, пытки, каннибализм и другие отвратительные истории, полные жестокой морали.  Читать далее

Памяти аргентинского писателя Хорхе Луиса Борхеса

 

"Так же, как в сумерках смешаны ночь и день, а в волнах — вода и пена, в книге неразрывно соединились два разноприродных начала. Книга — одна из окружающих вещей, один из трехмерных предметов, но вместе с тем она — символ, подобный алгебраическим уравнениям или общим идеям. В этом смысле её можно сравнить с шахматами, которые одновременно и черно-белая в клетку доска с фигурами, и почти бесконечное число возможных маневров и уловок. Ещё одна очевидная аналогия — с музыкальным инструментом, скажем, с арфой, которая привиделась Беккеру в углу гостинной и онемевший звучный мир которой напомнил ему спящую птицу. Но все эти образы — просто сопостовления и подобия: книга куда сложней. Письменные символы — отражение устных, а те в свою очередь — отражение отвлеченных понятий, снов или воспоминаний. Может быть, именно письмо делает книгу (как и верящих в неё людей) двуединством души и тела. Отсюда — многообразное удовольствие, которое нас в ней поджидает: счастье видеть, прикасаться и мыслить разом. Каждый по-своему воображает рай, мне он с детских лет представлялся библиотекой. Но библиотекой не бесконечной — в любой бесконечности есть что-то неуклюжее и необъяснимое, — а соразмерной человеку. Библиотекой, где всегда остаются ещё не известные книги (а может быть, и целые полки), но не слишком много. Короче говоря, библиотекой, сулящей удовольствие классики — и приятные тревоги находок и случайностей..."

Хорхе Луис Борхес

Читать далее...

МНЕНИЯ О РУССКОМ ЯЗЫКЕ

ЦИТАТЫ ПИСАТЕЛЕЙ И УЧЕНЫХ О РУССКОМ ЯЗЫКЕ:

Языка нашего небесна красота не будет никогда попранна от скота. / Великий русский учёный Михаил Васильевич Ломоносов

Как материал словесности, язык славяно-русский имеет неоспоримое превосходство перед всеми европейскими. / Великий русский писатель А. С. Пушкин

Прекрасный наш язык, под пером писателей неучёных и неискусных, быстро клонится к падению. Слова искажаются. Грамматика колеблется. Орфография, сия геральдика языка, изменяется по произволу всех и каждого. / А. С. Пушкин

Нравственность человека видна в его отношении к слову. / Великий русский писатель Лев Николаевич Толстой

По сути для интеллигентного человека дурно говорить должно считаться также неприлично, как не уметь читать и писать. / Русский писатель Антон Павлович Чехов

Обращаться с языком кое-как — значит и мыслить кое-как: приблизительно, неточно, неверно. / Писатель А.Н. Толстой
Читать далее...