Для кого-то старость – это доживание.

Походы от аптеки до магазина, бесконечное сидение у телевизора, жалобы на здоровье и одиночество.

Всё скукоживается – и тело, и горизонты, и желания.

А для кого-то – это тёплое послесловие жизни, когда, наконец, можно выдохнуть, перестать кому-то что-то доказывать и просто быть.  

Всё зависит не от возраста в паспорте, а от того, с чем человек идёт в эту пору. С пустыми руками – или с собранной по крупицам внутренней жизнью.

«Стареть скучно, но это единственный способ жить долго», – говорил Бернард Шоу.

И правда. Старость – это не трагедия, если в ней есть внутренняя наполненность. А если нет – никакие кремы, поездки и таблетки не спасут.

Именно об этом писал Дмитрий Сергеевич Лихачёв – человек не просто учёный и мыслитель, а настоящий совестливый интеллигент, у которого старость не сжала душу, а сделала её ещё тоньше и мудрее. Он знал, как встречать старость – с достоинством, с любопытством, с каким-то очень русским терпением и светлой печалью.

Старость – не болезнь, а этап: Лихачёв об умении жить дальше

Лихачёв прожил 92 года. И почти до самого конца – писал, размышлял, общался, был включён в происходящее. В его словах нет ни тени нытья. Ни одной капли жалости к себе. Зато есть точность, глубина и тихое сопротивление.

«Старость не надо принимать, нельзя играть с ней в поддавки. Старость надо атаковать!» – говорил он.

Слово «атаковать» тут звучит почти военным термином. Но не в смысле борьбы с телом. А в смысле борьбы с разложением духа. Потому что старость – это не столько возраст, сколько способ существовать.

Невозможно не заметить, как часто в пожилых людях начинается какая-то вялость – не в движениях, а в мыслях. Пропадает интерес. Всё начинает раздражать. Мир как будто становится чужим. Но это не мир меняется. Это человек сам сужает свою зону бытия до трёх знакомых каналов, одной скамейки и списка анализов.

Старость как освобождение – и как проверка

Лихачёв отмечал: в старости появляется особая внутренняя свобода. Больше не нужно соответствовать, не нужно влезать в чужие сценарии. Уже никто не гонит. Нет необходимости подстраиваться, куда-то бежать. Всё, что не успел – уже не страшно.

«Многое из материального становится не нужным», – писал он.

И это действительно так. Тот момент, когда впервые ловишь себя на том, что тебе абсолютно всё равно, модная ли у тебя куртка – он одновременно и печален, и как будто освобождает.

Это время, когда важным становится только настоящее: чашка чая, тихий вечер, запах чистого постельного белья, любимая книга на столике.

Но в то же время – это и проверка. Если человек шёл к старости без внутреннего мира, без интересов, без любви к жизни, то наступает что-то вроде душевного голода. А в голоде человек слабеет, озлобляется, цепляется за жалобы и уходит в раздражение.

Почему одни стареют, а другие взрослеют?

Люди, у которых всю жизнь была только работа «от звонка до звонка», а потом пенсия – и пустота. Которые ничего не читали, никуда не ходили, не любили ничего, кроме телепрограмм и еды. Когда у таких людей уходит работа, уходит всё. И тогда старость превращается в череду унылых дней.

Печаль в том, что жизнь такого человека сжимается до размеров квартиры. А иногда – до одной комнаты. Всё. Больше нет точек опоры. Только воспоминания, привычки и таблетки.

«С годами одни люди исчерпывают себя, а другие – себя обретают», – так говорил Лев Толстой.

Сильные личности, напротив, находят в этом возрасте новые формы жизни. Кто-то начинает писать. Кто-то записывается в хор, идёт в клуб или кружок. Кто-то даже находит любовь – такую, о которой мечтал в юности. И пусть не с цветами, но с нежностью и уважением. Главное – не останавливаться.

«Мы приходим из тайны – и в тайну возвращаемся»

Лихачёв не боялся говорить о смерти. Но говорил об этом с удивительным достоинством:

«Мне много лет, и я думаю, конечно, о том, что скоро придётся уйти. Мы приходим из тайны и возвращаемся в тайну. Страшно ли мне? Не знаю. Нет, я не боюсь, но печалюсь очень и тоскую, и думаю, все ли так я сделал? Всегда ли смог поступить по совести? Не часто ли обижал людей? Успевал ли вовремя извиниться?..»

В этих словах – не испуг, а живая человеческая честность. Ведь никто не уходит полностью готовым. Всегда что-то недоделал. Кого-то не обнял. Кому-то не сказал «прости».

Но старость – это и шанс успеть. Не опоздать с этим прощением. С этим жестом. С этим важным последним взглядом.

Не жди, что кто-то развеселит тебя

Одна из самых болезненных ошибок пожилых людей – перекладывать ответственность за свою эмоциональную жизнь на других. «Мне скучно, потому что дети не звонят». «Мне одиноко, потому что никто не приходит». Но дети – взрослые. У них свои жизни. И даже самые заботливые не могут сделать старость родителей интересной вместо них.

Жизнь после 60 – это то, что человек выстраивает сам. И если он не оживляет свой день – день становится серым.

Активный человек не ждёт, что его развлекут. Он сам ищет повод выйти из дома. Он сам включает любимую музыку, а не бурчит, что всё кругом плохо. Он сам берёт билет в театр, идёт на выставку, заводит разговор с соседкой.

«Стареть – это не значит переставать жить. Это значит начать жить иначе», – писал Виктор Франкл.

Старая мудрость – это не скука, а глубина

Сегодня старость часто изображают карикатурно – как комок болячек и ворчания. Но это ложь. На самом деле, это может быть время большой душевной силы. И если есть мудрость, внутренняя чистота, свет – то рядом с таким человеком хочется быть. К нему идут за советом. С ним интересно. Его слушают.

Как писал Лихачёв: «…Мне хочется напомнить мысль, быть может, банальную, но для меня очень серьезную: небольшой шаг для человека – большой шаг для человечества. Исправить человечество нельзя – можно исправить только самого себя…»

А ведь это и есть суть зрелости: перестать менять других и начать делать по совести то, что можешь сам. Накормить, простить, помочь, не обидеть, не поддаться злу.

И ещё одна глубокая мысль Лихачёва: «...Берегите молодость до глубокой старости. Цените всё хорошее, что приобрели в молодые годы, не растрачивайте богатств молодости...»

Если в молодости была привычка к труду – она останется. Если было умение радоваться – оно не уйдёт. Если человек жил честно – и в старости он будет спокоен.

И это, пожалуй, самое главное: старость – не про печаль. Старость – это итог. И как бы ни было грустно, но она честно возвращает то, что человек собирал всю жизнь.

Кто копил добро, терпение, интерес к жизни – тот будет богат. Кто жил мимо – того ждёт пустота.

Старость – не всегда уютная. Иногда она приходит грубой. Иногда – слишком рано. Но она не должна быть несчастной.

Как говорил Лихачёв – надо атаковать. Не впадать в уныние. Не играть в проигравшего. А жить – просто и с достоинством. И помнить: никакой возраст не отнимает у человека способности быть светлым. А свет – он заметен в любом возрасте.

Просто о жизни и воспитании