The moon has nothing to be sad about
Sylvia Plath
1963

Ремонта запах и вокзал

Не вечер

Если бы ты знал…

Аллеи лени
И осенние костры
Воспоминаний ухающих сов
И чайки губ случайно

Обожжены

Курком окурка

Прожиг пустоты
Бессмысленной
Как мёртвые цветы
Брачующие полости из ваз

Я вас
Просила научить молиться
Под крики птиц
Раздевшимся ветвям

Я вам
Прощала не прощаясь
И вы смеялись

По утрам
Чеканность глупости
Выскрёбывая в шаг

Та совершенная
Которая ушла

голубые огни на нетронутых ветром болотах
спят на кочках
полшага и ты в глубине
думать снова о прошлом забытыми точками
оживляя холодные стеллы на глупой войне
мне не хочется
в доме мрак от известия кран поперхнулся
темной тиной затянуты рамы зеркал
глухари не токуют
а имя от отчества
так и хочет слинять буквы ветра
вжимая в астрал
у батонов братва с новой силой вращает спирали
то волчки то волчата рождаются в этом дыму
паравозный гудок смажет тонкие рельсы печалью
измеряя дорогу рулеткой а мысли патроном
ильича
до оставшихся в прошлом к закрытому небу
шагов

на дрезине потока пишется как по маслу
только это чужое
пустое
не то

так хочется смотреть на старый снег
обрезанный до наста злобным солнцем
слова кормить не падалью теней
не рифмой ожидаемой с колодца
а тишиной свернувшейся в клубок
седой луны на ветренном окне

не трогает уже ни звук ни цвет
смотрю как время тихо дышит
две косточки от виши на столе
свечами съеденного торта
горят осенней горечью во мне
латунью воска контрафактных шпрот
так молоко внутри перегорает
когда ребенок внутренний погиб





веером камней трещит грунтовка
степь впускает в тело
у норы сусличьей
воды поток
сноровка
и добыча
зверских причиндалов
жмых

ночной трассер бессонницы
протоптанный маршрут
обратками теплоцентрали
свободный суслик
медитацией дождя
над чашей
которую опять не пронесли
побольше в голову и в космос
поменьше вниз
прощаться холодом живого сада
не протянув руки

прохладно
хоть старым но своим
остаться
чем резвым продолжением кого то
а там постели дети и заботы
а тут слова дороги и звонки
в порталах сусличьей норы
и время увядания охоты
с попыткой не впустить чужих

в деревьях зимних теплый мармор неба
бинтую ветки в глупые стихи
спи суслик
спи
здесь так красиво
сознание то лает то ворчит
не требует единой веры хлеба
спокойно смотрит
пусть воруют кирпичи

она машиной не была
и вам ее не сделать
прошивкой пластика мобил
и пылью ели
озер белесые глаза
смотрели пьяно
на где то неба паруса
ломились в ямы
ее дорог по полотну
где прошлой былью
и первый шаг
и первый зуб
назад убыли
в коротких всхлипах
мало слов
чужое горе
запрячет время в сепий сны
и роз узоры
где чистота и цвет закатный
просто бели
известки снега на стволе
и кустик ели
той голубой что пару взглядов
сожалений
собрала на моем пути
из капищ лени

твой родник далеко
и мне до него не добраться
но я знаю он жив
и вода в нем не ровня
стеклянным снегам
там встечаются с небом
словами заклятые весны
и воркуют дожди
оперяя полет голубям
не из стали настоев
и снов а грунтового ветра
тихой мысли о прошлом
где мы по асфальту плывем
как кораблики детских тетрадок
неразрывно и молча
вдвоем

после всех этих безумных кувырков
между цифрами и буквами
вписаться в осень
пряди мысленных дождей сплетая в косы
прошлого
чужого
и пустого
листьев павших необъятые сугробы
сжечь или оставить до весны
и смотреть
как вдоль веревки носятся
простыни
остывшие давно
тихо индивеющие ночью
отпускать в колечках дыма
неуютные короткие слова
что не получилось
а могли бы

на руке медведица и звезда
след ожогов прошлого
пустота
спичкой обгоревшей
потухает день
да молчит услужливо
компаньонка лень
по окну дождливые огоньки
свет от фонаря
размывает блик
фокус мыслей смят
а вдали
то
чего нельзя
отмолить

корабельный лес
в прошлое плывет
может не найдут
может пронесет
циркулярки от
или топора
мечется калитка
клеится к ветрам
хочет убежать
со двора
на столе приют
монитор горит
слово тоже брут
если не внутри
где то в глубине
утонувший мир
станция твоя

в реестре медленных имен
ее на первом
что это было
сон сирень бой ограниченный курантов
холодный цикл о красоте и жертве
сливая пыл в аншлаг коктейлей
портвейна с виски
но не вернулась с перехода
исчезла
по английски
сознанье в книжку закатав
между страниц
не видно слез мышей кота
обидевшего
мнится
что мервый щит из поэтесс
надежней слова
и вместо мирного шести
когда кончается война
смещен на полшестого
прощальных встреч
фокстротный ритм

где ты далекая душа
сбежала обжигая пятки
беги
не буду ждать
натягивая слово на
на что то еще тихое внутри
так лампа старая горит
пока вольфрам не дрогнет
эмиссию чужой любви
в сачок стеклянной колбы отловив
у пустоты
чуть меньше чем у бабочек молитв
тепла разочарований

грустит у тына лысая береза
что вдохновение художника тверезого
не встретившего друга на пути
и ветер паклю веток теребит
в чужом саду ни солнца ни мороза
эмиссия мохнатых сизых елок
и отлетевшие событий журавли
товарки улиц и нарядны и красивы
каймою желтой листьев изразцы
мой город им подошву на панаму
однажды южным ветром заменил
чтобы живые розы сохранить
от вероломства грабель и лопат
айтысы все же были раньше батлов
их слышала давно монашка степь
дожди иссякли шоколад земли
пробился мохом укрывая влагу стен
гуляю гостем неудобным и чужим
в саду забвений неуютных тем

разметалась заря выгибая
дугу горизонта
до прямой
слыша скрипки протяжную эфу
тихой ноты легко постигать
скорость света из тайной кровати
переписками лота с гоморрой
и придуманной формулой бота
из эмце забирая в квадрат
гарь малевича ветром эфирным

стихи
синяк души невидимый снаружи
прячет солнце обманчивый взгляд
чтобы здесь иногда
уберечь от луны неприветливой тени
я тебя собираю в последних дождях
в бликах ряби на озере времени
неизвестный тюремный солдат
твое детство в тепло не успело
на приставках чужих доиграть

шуба стенки бетонной
и лежанки прозрачный каркас
нарисую тебе на периметр блокнота
все узоры из сказок
что однажды сломали меня
волоконные игры
волоокие сливы
убежавших в туман лошадей
нет не часто
но стыдно еще бывает
за привычную лампу настольную
утро в постели
и возможность шагать по асфальту
и немного касаться зимы
обрезая углы колких слов
отторжением от пониманий
вспоминаю тебя иногда
декабрьский мальчик с грустными глазами

коррида жизни
бык судьбы
любви нещадный матадор
отрежет уши
стекает первое число
любого месяца в беруши
и если в ткань костра
искусства
не подбросишь дров
каким нибудь
обрядовым стишком
песок однажды покраснеет
из глубины
не сказанных
на языке родном
тех слов
которых ты достоин
мой воин
гончих снов
албанский
не успею

трагик в маске клоуна
ни то ни се
так желанье засветиться в пленке
неба на формате слова
сказанного из чужого облака дорог
глупость яви власти без престола
или шашки пластиком
без ковки из металла
карла злой у клары все кораллы выкрал
утонув в воде холодной выдрой
пусть у птиц твоих
воркует синий страх
сыпать обещанья как пшено
голубям
перловку рыбам
нарисуется опять весна
на твоих невидимых руках
кровь моих стихов
маленький с котомкой за плечом
растревоживший забвения берлогу


Раньше были стихи, теперь появились картинки...

дорога по камням в облатке ила
кого ты в гладь небесья привела
под летние закаты днем унылым
украв у песен тихие слова
о непережитом
взятом напрокат
с чужой судьбы истории холодной
а память
не утонет
камнем в воду
не упадет
круги не пустит
и не отразится
в прохладных лицах
у дождливых сентябрей
жимок руки на пустоте запястья
и листьев настил как дорожка до зимы
короткое мгновенье
нет не счастья
отчаяний
у согревающей луны

сиреневые кущи мелких астр
когда то старый дом оберегали
не так чтоб радовали глаз
фундамент синькой крошки осыпали
теперь земли пустынный шоколад
сосет дождей отрывистое эхо
ни встретить ни себя ни человека
в их отражениях и слизанных углах
старик по прежнему сварливую старуху
корытом битым зло не попрекнет
так
неводом рассвета тянет муку
совместной жизни молча
если страх
играет музыку отрывистого вальса
он превращается в чечетку и фокстрот
движений судоржных души ломая пяльцы
небесных сфер орбит под новый год
так перепутавший предательство с любовью
теряет слова ключик золотой
чужого из дворцов литературы
оставшись тенью внутренних покровов
того
кем обманулся впопыхах

туманный день
сакральное число
двух единиц на мостике иллюзий
я вспоминаю странное лицо
сквозь пленку кадра
невидимую где остались люди
слова
не тронутые пылью
дела не знающие сна
так ветер развлекается ковылем
и сердцем неприкаянным весна
дорога не бывает одинокой
тень рядом
ночью или днем
в одном из неоткрытых окон
остался дом

смотреть за горизонт
не ошибиться
в изгибах удаляющихся линий
так со спины
не видишь лица
на лавочке но знаешь
имя
дается каждому
кто выпал в этот свет
оно и повторимо и забыто
когда проснется новый снег
следы останутся нетронутыми
оттеночно
арабским миртом
закрыв кометы убежавшей плед
хвоста из льда и тишины
вернувшихся с невидимой войны

еще листва не выжгла углерод
мигрируя корнями в поднебесье
и красный тон их редок
словно рот
красивый женщины
прилюдий злые песни
алкающий по спазмам
дрожью тела

все получилось
как мне хотелось
осенний табор
вьюжистой листвы
у ног не лег
как стих перед тобой
все больше боты да чужие мысли
когда нибудь
забыв о боли
я тоже вслед за старыми корнями
напьюсь вина исчезнув дымкой выси
не помнящей ни бога ни прощений
для тех кто жил не зная о войне
холодных звезд и тихих возмущений
за что все это выжженное
мне

скоро насекомые уснут
выдыхая лета злобный елей
шмель отпылесосив суть цветка
черно желтым снегом поводка
у рулетки банковских портфелей
трейдерами будет паковать
бычьим цветом розы лепестки
а медвежьей зеленью шипы
так устроен мысленный паноптикум
будущей весны
дым распустит шторы на окне
не оставив ни единой щели
будут ждать молочно белый снег
у порога вышколенной двери
не следы и даже не прогулки
так иллюзий временный туман
день собрав минуты лунной втулке
выльет ночь на черное экрана
варево из бывших новостей
орт опять запустит шоу
в тюрьмах кухонь разольется чай
быть зиме не грустной не веселой
долгой
возвращайся невзначай
ночью черной бархатной принцессы
спящей на горошине луны
белый снег из бывших снов от цесны
будет штамповать дни под копирку
степью разутюженных равнин

Автора не знаю. Ник "Аимото Хитояси". Понравилось. Чем-то цепануло...

вы никто мне
ни чужой ни близкий
узнаваемая пыль утрат
каменные слезы обелисков
лягут снегом старого двора

собирать рассыпанное сердце
будут зерна черные гранита
тмина нарисованная дверца
без замка и к ней уже открыта

тихая дорога
с потолка падает гашеная известка
цвет лиловый бережно храним
в старых рамах да обойме блесток
на обоях где горит чужим
пламя синее легко и ежедневно
выжигая гнева быший пыл
будет встреча с воеводой невским
в чутском озере хранящем ил
рыцарей тевтона и кольчуги
споры памятников о законах бития
мне замените потерянного друга
ставшего источником огня
от воды в четвертом агрегатном

нанопыли пригубивши дым
можно и незримым неконтактным
в слове тех кто помнит быть живым

мне никто
но сердце зацепилось
за коренья сосен в пыльной яме
старым шрамом за умение не гнуть
кол вранья за лаковую милость
быть чужим
среди назвавшихся друзьями

(с) 2020

серебристый легко превращается в серый
солнце село
а может в глаза накатила слеза
и фрактал отражений
уже не играет
ни фанерой луча
ни насыщенным белым
так слова
выгорают в ладонях
семенами цветов
из обратки дождей
забирая живые посевы
и со звуком шалит пустота
хорошо что от первого шага следы
даже мама не видит
хорошо что не первый
хорошо что последний
ядом медленным кроешь кошмарные сны
где твои побратимы
седые мальки
там и жемчуга черного верность