Постоянно приходится сталкиваться с тем, что люди, пытающиеся оценить постукраинскую реальность, допускают ошибку экстраполяции. Относится это не только к россиянам, которым выходцы из разных Одесс, Киевов и Донецков гордо заявляют: "Вы там не жили, а я этот сброд хорошо знаю", — но и к самим жившим и даже сейчас живущим

Практически все, оценивающие послевоенную ситуацию на бывших украинских территориях, и усилия, которые необходимо приложить России для их деукраинизации, почему-то описывают нечто похожее если не на самостоятельное государство, то на автономию в границах бывшей УССР или близких к ним. То есть эти земли рассматриваются как единое целое.

Они, безусловно, являются единым целым в том же смысле, в каком единым целым являются тундра и тайга. Но в России в тайге и в тундре существует несколько административных единиц, которые никому в голову не приходит рассматривать как единое политическое целое.

Я не знаю, будет ли присоединена к России вся территория современной Украины или только её часть. Этого не знает никто. Какие-то территориальные планы у российских властей, безусловно, есть, но не думаю, что они очень конкретны, так как их реализация будет напрямую зависеть от непредсказуемого развития глобальной военно-политической ситуации.

Однако уже сейчас, после возвращения в российскую орбиту шести новых регионов, мы можем сделать вполне конкретный вывод. В состав России будет вступать не Украина, не Донбасс, не Новороссия, а отдельные области. Москва может в случае абсолютного успеха присоединить все 27 регионов Украины, наличествовавших в её составе в январе 2014 года, может ограничиться шестью присоединёнными, может выбрать любую доступную из промежуточных позиций. Но каждая область будет присоединена отдельно.

Даже если для них создадут какой-нибудь южнорусский, причерноморский, новороссийский, карпатский, полесский, степной или любые другие федеральные округа, всё равно области в лице своих губернаторов будут подчиняться Москве напрямую — за наместничествами (в виде федеральных округов) в российской административной системе остаётся только функция контроля исполнения предначертаний центра.