Раввин Исраэль-Меир Лау 

Исраэль-Меир Лау  Frederic Aranda

Добрый вечер, раввин Бракман, члены президиума, главы еврейской общины, члены семьи Шир, дамы и господа!

Мне выпала честь встретиться однажды с Давидом Бен‑Гурионом, создателем Государства Израиль. 13 апреля 1972 года Бен‑Гурион позвонил мне по телефону. В то время он жил в кибуце Сде‑Бокер, расположенном в пустыне. Бен‑Гурион был большим почитателем Танаха и позвонил, чтобы спросить о двух фрагментах из Торы, которые были ему непонятны. Он поинтересовался, можем ли мы встретиться в Сде‑Бокере и обсудить эти фрагменты, поскольку из‑за ревматизма Бен‑Гуриону тяжело было ходить. Я счел это большой честью. Встретившись, мы несколько часов обсуждали интересовавшие его вопросы, но я тоже хотел спросить кое о чем.

«Давид, — сказал я, — многие годы я рассказываю услышанную когда‑то историю о вас, произошедшую в период британского мандата в Палестине. Я хотел бы узнать, правдива ли эта история».

«О какой истории идет речь?» — спросил Бен‑Гурион.

И я рассказал ему то, что услышал когда‑то. Это случилось в 1937 году, когда Государства Израиль еще не существовало и британский мандат в Палестине осуществляла комиссия Пиля, пытавшаяся понять, как же решить конфликт между арабами и евреями. Комиссия Пиля была единственным комитетом, который предложил отменить британский мандат, — в 1947‑м к такому же решению придет ООН. Во времена комиссии Пиля Бен‑Гурион возглавлял Еврейское агентство, и он стал последним свидетелем, который предстал перед комиссией, чтобы изложить аргументы в пользу еврейского государства. Больше трех часов объяснял Бен‑Гурион связь между евреями и Страной Израиля, утверждая: «Это наш дом».

Речь Бен‑Гуриона произвела большое впечатление на всех. На всех, кроме самого лорда Пиля. Кстати говоря, «пиль» на иврите означает «слон».

«Господин Бен‑Гурион, могу я задать вам вопрос?» — спросил лорд Пиль.

«Разумеется, можете. Для этого я пришел», — ответил Бен‑Гурион.

«Где вы родились?»

«В Плонске», — последовал ответ.

«Где находится Плонск?»

«В Польше».

Воцарилось долгое молчание. Наконец лорд Пиль едва слышным шепотом произнес: «Право же, очень странно. Все лидеры арабской общины, которых я видел, родились в Палестине. Большинство лидеров еврейской общины, которых я видел, родились в Восточной Европе».

Лорд Пиль повысил голос: «Господин Бен‑Гурион, у арабского народа есть кушан на эту землю». Кушан — это османский документ на право землевладения. «У вас есть документ, в котором говорилось бы, что Палестина принадлежит вам?»

В этот момент Бен‑Гурион понял, что он все еще держит в руках Танах, на котором приносил клятву перед дачей показаний. Он торжествующе поднял его и воскликнул: «Вот ваш кушан, вот ваш документ! Это самая почитаемая книга в мире, и я полагаю, что британцы тоже относятся к ней с уважением. Эта страна должна принадлежать нам».

И вот в 1973 году в доме Бен‑Гуриона, стоявшем посреди пустыни, я спросил его: «Это правда? Вы действительно взяли Танах и заявили: “Вот ваш документ”?»

Бен‑Гурион улыбнулся и подтвердил: «Эмет ве‑яцив» (истинная правда).

Тогда я задал ему еще один вопрос. Я спросил: «Представьте себе, что у вас есть документ, который дает вам право владеть землей. И вот вы его уничтожили. Вы смяли его, разорвали и бросили. Попробуйте представить комитету этот документ в качестве подтверждения своего права на эту землю. Комитет не примет его, если он рваный и измятый. А теперь посмотрите на еврейский народ. Мы выбираем для себя те законы, которые нам нравятся. Другие законы мы считаем архаичными. На самом деле мы разрушаем собственный документ. Как же мы можем использовать его в подтверждение нашего права на Страну Израиля?»

Бен‑Гурион был очень умным человеком. Настолько умным, что он отказался отвечать на этот вопрос.

Очень интересно послушать речь, которую произнес Давид Бен‑Гурион 14 мая 1948 года и в которой он провозгласил независимость Израиля. Прилагательное «еврейский» используется в этой речи не менее 20 раз. Еврейское государство, еврейская иммиграция, еврейское образование. А вот слово «демократия» не упоминается в этой речи ни разу. Почему так? Потому что слово «еврейский» само по себе включает все аспекты демократии и еще многое другое. Демократия, а не дискриминация, социальные и семейные ценности — все это подразумевается одним словом «еврейский».

После этой речи Бен‑Гуриона события развивались стремительно. Очень скоро началась война, и прежде чем кто‑либо успел подготовиться, египетские военно‑воздушные силы подвергли бомбардировке территорию в десяти минутах ходьбы от того места, где провозгласили независимость. Погибли 42 человека. Война продолжалась полтора года. Репатриантам, только что вышедшим из лагерей, пришлось идти в бой, а после окончания войны началась огромная волна иммиграции из арабских стран — Йемена, Ирака, Ирана, Сирии, Ливана и многих других. Население Израиля возросло с 600 тыс. до более чем 3 млн человек. Сегодня эта цифра составляет почти 7 млн.

Но все это время ни один человек в кнессете или за его пределами не переставал думать о некой очень важной вещи. Каким должен быть характер еврейского государства? Какую позицию должно занять государство в отношении шабата и других важнейших аспектов еврейской жизни?

Первым этот вопрос встал перед Бен‑Гурионом, который после провозглашения государства занял пост премьер‑министра. Он рассказал по радио следующую историю. Однажды он приехал на военную базу во время обеда. Все сидели за столами, ели и разговаривали, и только один человек стоял поодаль. Бен‑Гурион обратил внимание, что у него нет ни тарелки, ни вилки. В одной руке этот человек держал кусок хлеба, а в другой — помидор. Бен‑Гурион подошел к нему и спросил, почему он не ест со всеми. Человек ответил: «Еда на базе некошерная. Мясо, конечно, кошерное, но вся посуда, в которой они готовят, трефная. На кухне смешивают мясное с молочным, они кладут все в одну кастрюлю. Поэтому я могу есть только то, что не варили в этих кастрюлях».

Бен‑Гурион немедленно понял масштаб проблемы и принял решение: «Даже если всего один из тысячи солдат на базе соблюдает кашрут, кухня должна быть кошерной. Ведь 999 солдат могут есть кошерную пищу, а один солдат не может есть некошерную (он избегал слова «трефное»)».

Именно таким должен быть характер государства. Мы должны спросить себя, что делало нас единым народом до образования Израиля? У людей были разные паспорта, они говорили на разных языках (иврит почти никто не знал), и что же объединяло всех евреев в один народ? Ответ, я надеюсь, очевиден. Хупа, брит мила, Йом Кипур, Песах… Все это наши законы, традиции и обычаи. Без всего этого мы не были бы народом.

Однажды в Оксфорде проходила конференция, в которой участвовали профессор Тойнби и раввин Хаим Герцог, первый главный раввин Израиля. Выступая на этой конференции, профессор Тойнби доказывал, что Израиль — это не государство, а еврейская секта, имеющая мало общего с былой государственностью, амальгама верующих людей, которая не заслуживает названия государства. Хаим Герцог ответил на это остроумной аллегорией.

«Представьте себе, что вы стоите в греческом аэропорту и встречаете прилетающих. И вот по трапу самолета спускается пожилой человек, Сократ. Сократ начинает говорить по‑древнегречески, но никто его не понимает, потому что язык современной Греции сильно отличается. Тогда Сократ просит проводить его в храм Зевса, но храмов Зевса больше нет, потому что в стране исповедуют христианство. Только археолог увидит связь между маленькой страной, членом НАТО, и былой империей.

То же самое можно сказать об Италии. Представьте себе, что Юлий Цезарь сходит с самолета в Риме. Храма Юпитера нет, зато есть Папа Римский. Никто не говорит на древней латыни, и нынешний Рим очень мало похож на Рим Цезаря.

А теперь отправимся в аэропорт имени Бен‑Гуриона. Сотрудник аэропорта помогает пожилому человеку выйти из самолета. Пожилой человек здоровается: “Шалом алейхем”. “Шалом алейхем”, — отвечает ему сотрудник на том же языке. Старик представляется: “Меня зовут Моше бен Амрам”. Сотрудник отвечает: “Здравствуйте, и меня зовут Моше, я родился в Египте”. Моше бен Амрам говорит: “Я тоже. Ой, я забыл наложить тфилин. Это такой древний обычай, его соблюдали три тысячи лет назад…”

“Никаких проблем, — успокаивает его сотрудник. — Мои тфилин в машине”. Моше потрясен.

Древний обычай сохранился в течение тысяч лет. У народа, который он видит перед собой, тот же язык, та же культура и те же традиции».

«Если мы не народ, — закончил Герцог, — то что такое вообще народ? Кто еще сохранил свою традицию так, как евреи? Почему же за нами не признают права на государство? Мы не просто государство, мы еврейское государство».

Конечно, в Израиле множество проблем. Лишь на кладбище все спокойно. Но решить эти проблемы мы сможем, только если избавимся от взаимной ненависти. И только еврейское государство способно дать нам те ценности, которые помогут преодолеть ненависть.

Благодарю вас.

Оригинал публикации: Rabbi Israel Lau Lecture for Chabad Society