Слишком часто утверждают ныне, что Христос был равнодушен к неправде общественных отношений, безразличен к существовавшей при Нем власти. Аргумент один «Кесарю – кесарево, Богу – Богово». И на этом аргументе пытаются аксиому выдумать, мол «Церковь вне политики».

Не проходит данный аргумент.

Вспомните патриарха Алексия II и его отношения и позицию, хотя бы в югославских событиях или во время августовского путча...

Вот, что писал по этому поводу свят. Лука (Войно-Ясенецкий):

«Никто с такой огромной глубиной, как Он, не чувствовал этой неправды, никто так горячо не хотел искоренить ее. Но знал Он, что есть для этого одно средство – исправление человеческого сердца».

Завтрашнее Евангелие о иерихонском слепце Лк.18:35-43, на первый взгляд, ничего о общественной «неправде» не говорит, но четко рассказывает, что услышать могут, когда не будешь обращать внимание на тех, кто «заставляли его молчать» но «еще громче кричать: Сын Давидов! помилуй меня».

Не нужно быть «как все» и поступать «как все» и, тем паче, преступно сложить молитвенно ручки, посыпать голову пеплом и мямлить «ангельским» голосочком, что я вне политики…

(брюзжание)

Причитания о том, как было хорошо вчера (год назад, в прошлое десятилетие или век, во времена евангельские) и как нынче все плохо, отвратительно и непутево, слышат регулярно все.
В соответствии с этими утверждением тут же делается вывод, что времена подвижников прошли, духовные подвиги очень редки, а то и невозможны, все вокруг в грязи греха, церковники обесчестились, патриархи и владыки обмельчали, попы в купе с прихожанами тупые и ничего в современной жизни не соображают и т.д.
Выводы такие, отнюдь не только по провокациям информационным определяются.
Дело в том, что те, кто обвиняет, шпыняет и критиканством занимается точки отсчета тоже в прошлом находят (за исключением, так называемых "либералов" у них «начало» из других окрестностей, оттуда, где солнце заходит).
Именно в прошлом! Так как год (десятилетие, век) назад было нравственней и спокойней.
Дети здоровались со старшими, девчата одевались в настоящие платье, в общественном транспорте выше чем "нахал" или "еще шляпу одел" не обзывали, и родители регулярно ходили на родительские собрания.
Церкви были закрыты, но вера была. Подспудная, скрытая, даже самому себе не понятная, но была!
Теперь все не так и эту объективную действительность, по мнению многих, надобно срочно исправлять, реформировать, преображать и переделать.
Не получится!
В следующем году будет еще хуже.
Посылать будут дальше, воевать чаще, оскорблять оригинальней, врать изысканней.
Не к началу мира сего, а к концу света топаем, вернее, бежим, причем со спринтерской скоростью.
Не кричу "Спасайся, кто может!", просто прошу: лучшего вокруг себя, то бишь от внешних власть предержащих, ждать не надо. Кого бы не избрали, не призвали и не назначили красивее, умнее, нравственней, человечней они не будут.
Выход один: сам, для себя и окружающих будь из того времени, которое так любишь и о котором говоришь:
"Да, были люди в наше время
Не то что нынешнее племя".
Место и время для преображения собственного и подвигов духовных найдутся даже при нынешних безобразиях и повсеместной лжи.
Да вот и Паисий Святогорец о том же рассуждает.
«Благий Бог примет во внимание и особенности нашей эпохи, и условия, в которых нам приходится жить, и спросит с нас в соответствии с этим. И если мы предпримем хотя бы малый подвиг, то увенчаемся больше, чем христиане древней эпохи»

Сына вдовы из Наина Господь без ее просьбы воскресил. Просто: "сжалился над нею". Экзегеты часто рассуждают, что Господь это сделал для "доказательства", что "Ибо, как Отец воскрешает мертвых и оживляет, так и Сын оживляет, кого хочет" (Иоан.5:21). Насколько понятно из дальнейшего текста евангелиста, жителей Наина это, отнюдь, не убедило. Мессией Христа так и не признали, хотя на уровень "пророка" поставили. Так что все рассуждения и требования, чтобы если Господь Себя покажет (типа: проснулся утром, а у меня 100$ под подушкой), тогда и поверю - всего лишь слова. Знал Господь, что "если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят" (Лук.16:31). Знал. Так что, да простят меня толкователи, человеческое в Наине проявилось у Спасителя. Он просто сжалился над вдовой. Сила - Божия, а вот причина - человеческая.

Реакции на замечания всегда замечательные!

Столь замечательные, что замечания делать нет желания, даже если они и правильные, и верные, и существенные.

В лучшем случае «губы надует» или тут же в ответ огрызнется: «На себя посмотри». Это в лучшем. Обычно звучат слова более колоритные, благо язык русский богат на определения.

Нет, если заметишь и скажешь, что у тебя спина белая или шнурок развязался, то можно и благодарность дождаться, но не приведи Господь брякнуть: «Ты неправильно поступаешь (себя ведешь, думаешь, понимаешь ситуацию)» - тут же обиды, упреки и жалобы с оргвыводами вселенского масштаба.

Чего я жалуюсь?

Так замечание сделали и предложили на себя посмотреть.

Невольно вспомнилось:

Как-то приходит некий новоначальный брат к старцу и говорит:

- Авва, я одержим гневом, и хочу поколотить других братьев.

Отвечает ему старец:

- Иди, поколоти всех, и умирится помысел твой.

Брат так и сделал и потом пребывал в мире и любви до конца дней своих.

Но нет рядом со мной такого удивительного старца, поступать по принципу «Я зла не помню, я его записываю», как то несолидно, поэтому лучше все же по крыловски

«Чем кумушек считать трудиться,

Не лучше ль на себя, кума, оборотиться?»

Нынешнее Евангелие (Лк. 5,1-11), есть четкое указание и безусловное утверждение, что необходимо благословение Божье на каждое дело. Не надо забывать, что прежде, чем что-то начать, попроси «Господи, благослови!», а если рядом, кто-либо в рясе с крестом находится, то и с него потребуй и благословения, и молитвы. На то он и священник. Столь знакомое, общепринятое и абсолютно не христианское: «Пожелай мне удачи» лишь просьба о поддержки собственной гордыни. И не более того…

И еще.

Апостолы не ноют, что вся ночь прошла без улова, напротив, готовятся к путине следующей ночи, а ведь они несколько раз сеть забрасывали и … пусто. Так и вспоминается заунывное: «постюсь, молюсь, в церкву хожу, а Бог не помогает».

Однажды у святых отцов зашел спор, кто достигнет больших высот: подвижник, который проводит дни и ночи в молитве за весь мир, или тот, кто терпеливо переносит болезни и скорби, а, может быть, тот, кто самоотверженно ухаживает за больным человеком? После долгих споров и размышлений они услышали голос с неба: «У всех у них одна награда».

У каждого своя и только своя тропинка к Богу. Стадом не спасаются. Подражать, кому то из святых, брать с них пример, читать советы богословов и Отцов – прекрасно, полезно и действенно, но у тебя свой путь. Неповторимый.

Скорбей не миновать и болезней не избежать. Но скорби, обычно, сигнал о том, что где-то ты ошибся, что-то упустил, а болезнь – освобождение от греховной наклонности, от того, что ты уже и за грех перестал считать.

Так что топаем дальше, други, по дороге жизненной, единственной и неповторимой. Кроме вас, ее никто не пройдет и чужой на нее не зайдет.

Советуемся с Богом и шагаем неукоснительно и постоянно, чтобы достойно завершить предисловие своей жизни.

Здесь – предисловие, там жизнь.

Кочки встречаются? В грязь забредаете? Падаете и коленки вкупе с носом разбиваете? Непонимание вокруг и злоба тех, кому ваша дорога не нравится?

Не унывайте, не впадайте в депрессию. Вытри слезы и дальше иди.

Как писал Аполлон Майков:

Не говори, что нет спасенья,

Что ты в печалях изнемог:

Чем ночь темней, тем ярче звезды,

Чем глубже скорбь, тем ближе Бог.

Пройдем, дойдем, встретим и обретем. Послесловия не будет, там, где Слово.

Единственная музыка, которую некоторые желают слышать это звуки хрящей, которые за ушами трещат при пережёвывании …
Грубо сказано, да? Даже неприятно как-то.
Согласен. Противно.
Хотя, куда денешься от той категории живущих, едящих и пьющих, которые ради развития диапазона хрящевой октавы за ушами находящейся, напрочь забыли (а может быть не знали?), что без исполнения Богом сказанного «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Матф.22:37-39), скоро, очень скоро, твои хрящи и всё к ним прилегающее сгниют и в прах превратятся. Тебя, уже не жующего, выпив водки на похоронах, помянут, вспомнят еще с той же рюмкой на сороковой день, а дети и внуки, может быть, ещё годовщину отметят и всё, уйдешь в небытие, как в материальное, так и в духовное.
Не веришь?
Сходи на ближайшее кладбище и посчитай, сколько ухоженных бугорков, а сколько брошенных, заросших и с землей сравнявшихся.
И не надо рассказывать, что брошены и не ухожены только те захоронения, родственники которых уехали или тоже рядом лежат. Посмотри внимательней, увидишь, что это далеко не так. Или в Дьяково (село в 15 км. от моего города) съезди, там, не успеешь в кладбищенские ворота войти, небольшой памятник увидишь и надпись прочтешь: «Игумен Павел (Волгин) 1857-1958». Шестьдесят лет прошло, уже и тех, кто живым батюшку помнит практически не осталось, сам он из Подмосковья, так что родственников близко нет, а тропка к его могилке не зарастает, лампадка в скромный памятник вставленная не угасает. Почему?
Заповедь батюшка исполнял – ближних любил, как самого себя.
Это тяжело – ближних любить. И не потому, что они вредные и поступают не так, как ты считаешь правильным, а от того, что если их полюбишь, то собственные промахи не на кого списать.
К примеру.
Кто виноват, что до сих пор война идет, пенсии маленькие и зарплаты мизерные?
Правильно: президенты, министры, политики, начальники и горисполком.
Почему молодежь непотребствами занимается, учиться кое-как, мусорит и материться?
Да потому что ими не занимается школа, университет, преподаватели, воспитатели и горисполком.
Отчего после праздников улицы, парки и аллеи города в мусоре, банках, бутылках и окурках?
Так плохо работают коммунальщики, дворники и горисполком.
Во всем кто-то виноват…
Хотя виноват только ты. Твоя вина, что ругаются, обманывают, мусорят, воюют и денег мало платят. Они ведь твои ближние, а ты их не любил. Только ругал и обвинял.
Тебе ответили тем же.
Почему так?
Как из этого круга обвинительного выйти? Нужно первую часть евангельского отрывка прочесть и над ней задуматься: «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь».
Почему «первая и наибольшая»? Так еще блаженный Августин сказал «Люби Бога и делай что хочешь», то бишь, при твоей любви к Богу от тебя ничего плохого исходить не может. Ты не будешь обвинять, сумеешь прощать, любя исправить чужую ошибку. Тот, кто любит очень боится огорчить любимую или любимого, а здесь Бог…
Беда, конечно, что тебя будут называть блаженным, юродивым, сумасшедшим, но очень скоро и в земной, и в будущей жизни, «не зарастет к тебе народная тропа», потому что любовь это жизнь, а поиски виновных – смерть.
Сам то, ты такой? – вполне реально и обоснованно может спросить читающий эти строки.
- Нет, не такой, не получается окончательно и бесповоротно. То родные не понимают, то сосед раздражает, то горисполком не так поступает, но я пытаюсь быть таким, а Бог, как сказал святитель Иоанн Златоуст «и намерения целует».
Было бы желание, Бог поможет.

Ежели не успеваю прочесть, то сохраняю на "потом".
Нынче поднялся в три утра, до половины четвертого вертелся в постели, стараясь уснуть, но вспомнил жёсткое указание отца Архимандрит Мелхиседек Артюхин, что "как проснулся, так и подымайся", исполнил данное требование, чем несказанно удивил (и обрадовал!) кота Томоса, получившего завтрак на два  часа раньше, чем заведено.
Помолился.
Решил сохраненное "Потом" разобрать. И тут же набрел на рассказ-притчу дорогого и незабвенного отца Александр Овчаренко.  Отче, спаси тя Господи!
Читайте, други, для многих полезно!

"Однажды, когда отец Александр преподавал в одном из светских ВУЗов, в котором, по договорённости между руководством этого учебного заведения и епархией, священники читали лекции о Церкви. Но лекции эти, в начале своего становления, больше были похожи на «разговор по душам» с элементами цирка и экшена. Равнодушными эти лекции, точно, ни кого не оставили! На одной из таких пар, отец Александр дал задание. Необходимо было ответить на вопрос: «Что нужно для создания счастливой семьи в законном браке?» После получасового размышления, студенты сдали свои работы. Просмотрев ответы, преподаватель огласил результаты. Оказывается, девушки написали так – «Муж должен…» и шло перечисление требований к главе семейства. Парни написали так – «Жена должна…» и шло перечисление требований к прекрасной стороне человечества. Ни кто, ни один, не написал, что «я должен…» т.е. требований к самому себе. Устыдил священник отроков. Удивились такому раскладу молодые, задумались, запомнили… Пришел отец Александр домой - а там беспорядок: щи не варены, суши не накручены, светелка не убрана, дети кто знает чем заняты! Разгневался он в сердце своем, только решил раскрыть свои уста да отчитать жену и высказать ей, что она такая-сякая, да вспомнил свои же слова в институте студентикам (видно Ангел нашептал ему) - так и замолчал. Но не надолго. Видно Ангел уже улетел - другим шептать..."

Единственно, что реально возможно сделать мне для Бога, это быть Ему благодарным.

Недаром именно евхаристия, то есть благодарение и есть центр богослужения. Все остальные наши службы – лишь подготовка, «настройка» себя лично, что бы в быстролетящие, краткие минуты литургии, искренне, самим сердцем произнести: «Тебе приносяще о всех и за вся».

Это не просто. И не потому, что плохо научен быть благодарным, а из за того, что здесь нужна полная симфония души и тела.

«Благодарю Тебя, Господи!» и больше ничего и никого в это мгновение быть не должно. Именно тогда «спасибо», то бишь «спаси Бог» превращается в реальную благодарность…

Каждый знает, как тяжко, когда на твои старания, заботу, помощь и сочувствие в ответ получаешь безразличие или небрежно брошенное и тут же забытое «спасибо».

Руки опускаются, мир меркнет, а душа рвется и криком кричит – ведь для тебя старался!

Больно.

Вот так и Христу опять больно, когда молитва мимоходом, а служба лишь «для утешения» или для стандартного и привычного - «дай!».

PS. Сегодня в храме у нас «тихая служба». Кроме меня, трех хористов и алтарника (он же староста-завхоз, он же друг, он же Олег Закревский) всего пять молящихся. Люблю праздничное многолюдье, но слава Богу, что есть молитвенная тишина субботы…

Благодарю Тя, Господи!

1.


2.


3.


4.


5.


6.


7.


8.

Читаю повесть из русской классики. Какую не скажу. Стыдно. Общем - непрочитанную в положенном возрасте. Закачал на планшет и читаю.

Не идет. Тускло все, неинтересно... Взял печатный вариант, издания конца 60-х прошлого века.

Слушайте, так это же гениальный писатель написал! Захватывающе! А вы говорите деревья беречь надобно...

Или я уже полностью установившаяся ходячая анахронизма?

У каждого священника есть удивительная никому не присущая особенность — он всегда священник.
Даже тогда, когда спит и матушка его в бок толкает, чтобы не храпел: «Батюшка, ну ты расходился…» — он, все равно, остается священником, как бы кому не хотелось сделать из него «обыкновенного человека».
Дело в том, что по нам, независимо от годов служения, наличия приставки «прото-» или ее отсутствия, делают вывод о всей Церкви. И сколько бы мы не говорили, что не надобно проецировать отдельно взятую личность в рясе на все Православие — всё едино, слова и выводы: «Вот они какие!» — будут говориться уверенно и постоянно. Даже размышление насчет того, что каждый тринадцатый «Иуда», не помогут. Мы — зеркало Церкви. Плюс ко всему — то зерцало, в которое ежедневно смотрят и по нему делают выводы.
Грешны?
Несомненно!
Немощны?
Абсолютно!
Но все же, в каждом цветке распустившемся, Бога видим и благодарим, а в каждом грехе лукавого определяем…
Я сегодня утром на море смотрел.
Долго.
Удивительное понимание вечности в этой утренней тишине, когда волна тихо плещет, а за горизонтом не Турция представляется, а то необыкновенное, что жаждем, чему молимся и чего… боимся.
Смотрел и пытался определить, ту необъятность, которую иметь будем, если заслужим.
Почти представил.
Но тут кот хозяйский пришел.
Чисто мусульманский кот, с абсолютно христианскими понятиями.
Настырно сказал «мяу» и, поняв, что ничего с утра, кроме персика, не обломится, откровенно экуменически запрыгнул мне на колени, немного поворчал, устраиваясь, и, мурлыкая, уснул.
Моджахед, а не кот.
А ведь не прогонишь… тварь-то, Божия и, видимо, мне обрадовалась, потому что начинающимся утром, когда солнышко только встает из-за Аю-Дага, все курортники еще спят, и только мне приспичило в такую раннюю рань о вечности думать…
Даже претензий не предъявил за мое сугубо вегетарианское предложение.
Наверное, если бы священником не был, думал бы по-есенински:
«Глаза смежаются.
И как я их прищурю,
То вижу въявь
Из сказочной поры:
Кот лапой мне
Показывает дулю,
А мать — как ведьма
С киевской горы»
А здесь никакого смущения.
Мурлыкающий кот мусульманского происхождения. Поднимающееся из-за Медведь-горы солнце, легкие барашки на море и беспредельная синь, переходящая в вечность…
Было бы так, если бы я не был священником?
Не было бы.
Помолитесь за меня, пожалуйста.
И за кота тоже.

Как там в Раю?

«не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его»(1Кор.2:9)

Как же там будет, если все же мое бесценное недостоинство попадет туда, где «несть болезнь, печаль и воздыхания»?

         Знать хочется. Одного праведного Лазаря как-то недостаточно, а многочисленные брошюрки с сомнительными откровениями побывавших «там» и вернувшимся, чтобы книжку написать или на РЕН ТВ выступить, уважения не вызывают. Любопытство в данном случае никак не порок, а вполне реальное свойство, каждому присущее.

         Неугомонные в поисках конкретного ответа прихожане и те, кто пока еще в этот ранг не вошли, вопросы о Рае, впрочем как и о Аде, задают частенько, а задумываются, уверен, еще чаще. Стандартное разъяснение, что будешь ты в соединении с Богом, в созерцании и славословии Его, по полочкам земных мыслей и представлений не раскладывается и как то скучновато выглядит. Невольно вспоминается  Клайв Чейз Льюис. Помните, мальчику рассказывают о том, что, когда он вырастет, он женится, у него будет семья. Ребёнок спрашивает: «а я там в машинки буду играть?». «Боюсь, что уже нет», – отвечает отец. «Ну, тогда, я не хочу жениться»...

По пунктикам изложить, как находясь в блаженном состоянии быть всегда в творческой радости и не унывать от однообразия не получится, но все же рискну предположить, что, по-моему, нас там ожидает.

Блаженство рая есть блаженство спасенных в любви к Богу и друг ко другу – учит нас богословие, да и сам Господь повторяет многократно  «любите друг друга; как Я возлюбил вас, [так] и вы да любите друг друга» (Иоан.13:34).

Есть ли подобная любовь здесь, на земле, в этом грешном мире, где «всякий человек ложь» (Пс.115:2), где часто правит зависть и злоба, где захлестывают страсти и приговорку «мир во зле лежит» каждый повторяет?

Однозначно. Она существует.

Встречаются два друга. После беседы и расспросов о житии бытии, разжигают камин или костер и молча смотрят на огонь, ощущая тепло не столько от источника этого тепла, а, прежде всего, между собой. Знакомо? Или на небо звездное в тишине взирают. Созерцают. И так прекрасно, когда величие непостигаемое не только с тобой одним, а и с тем, кто рядом. Да и рассуждать вслух при этом не надобно, и так все на виду между ними.

Иной пример.

Помните, диалог комэски Титаренко и старшего лейтенанта Скворцова из незабвенного «В бой идут одни старики»: «Не надо слов! – Помолчим, командир». И сколько любви в этом молчании, сколь всеохватывающе она себя проявляет, хотя кругом смерть, боль, война…

Бывает и так:

- Мать, чего еще надо? – спрашивает дедушка у своей жены-бабушки.

- Да, угомонись ты, старый, - ворчит на него старушка, а потом добавляет – Ты только рядышком будь и того достаточно.

Только будь рядышком и слов-то никаких не надо.

Быть в парадигме любви друг друга, уже счастье, а если сюда еще добавить всеохватывающую любовь Божью? Действительно, нет таких слов, чтобы описать и иным рассказать. Наверное, поэтому и поется в Великую Субботу «Да молчит всякая плоть человеча, и да стоит со страхом и трепетом, и ничтоже земное в себе да помышляет». Ведь невозможно передать материальными категориями, как при наличии реальной смерти, зла и греха любовь не только не убывает, но торжествует.

И вот представьте, там, куда тебя зовут, куда каждый из нас может добраться, редкие минуты всепоглащающей любви, будут не минутами и мгновениями, а постоянной константой…

Добавьте сюда и иное обязательное качество Царства Божия: постоянное возрастание человеческой личности. Ведь невозможно только созерцание, восхваление и славословие. Мы ведь «образ и подобие Божие», со своими оригинальными, эксклюзивными, только каждому из нас присущими талантами и возможностями. И если наша задача – уподобление Богу, то они будут преумножаться, то есть мы совершенствоваться и познавать, причем в бесконечности.

Вот такой у меня Рай получился, хотя я о нем практически ничего не знаю.

Мне и этого вполне достаточно.

       

Терпеть не могу сквернословие (матерщину, брань площадную, ругательства низменные, непристойные выражения и т.д. - нужное подчеркнуть). Именно поэтому, абсолютно не согласен с утверждением Салтыкова-Щедрина, что - "По части сквернословия у русского человека собеседником может быть только такой же русский же человек".
Загнул, Евграфович. Аргумент защитникам "художественного мата" предоставил: мол, вон даже великий писатель нас понимает.
Но все же, вокруг ругаются. Даже женщины. Даже дети и, представьте себе, даже православные.
Отсылать к апостольскому определению "гнилых слов" не буду, а вот свидетельство к чему приводит увлечение "ядреным русским матом" могу предоставить.

Приходилось мне несколько раз присутствовать при кончине, как своих прихожан, так и людей мне не знакомых, но к которым на «проводы» меня привезли (затащили, уговорили, заставили прийти).
Казалось бы, пред Богом скоро предстоять, утихомириться надобно, о грехах подумать, да не тут то было! Матерятся некоторые. Причем образно и художественно.
Спрашивал у родственников умирающего о житейском лексиконе к смерти стремящегося, так некоторые сами удивляются, говорят ничего подобного от него (неё) не слышали. Хотя были и такие, для кого подобные выражения - обыденное дело.

Поинтересовался у стареньких, опытных священников, насчет того, чего те, от которых слова бранного не слышно было, перед смертушкой собственной матом кроют? Они единогласно мне ответили, что во времена жизни может быть данное чадо и не материлось во всеуслышание, а «про себя», то бишь внутренне и тихонько в определенные места кого-то посылало, и некоторые ситуации в данный момент своей жизни словом матерным характеризовало.
Так что, други, ежели «про себя» ругаетесь, имейте ввиду: придет время, когда над вами в минуты последние будут слезы лить, а вы их матом и по батюшке, и по матушке!

PS. В начале этого тысячелетия, мне, приснопоминаемая Юлия Николаевна Вознесенская, как то на старом кураевском форуме подсказала один очень оригинальный и, главное, действенный способ избавиться от скверны языковой.
Вот он: «Нужно носить при себе рулон туалетной бумаги и после каждого грязного слова демонстративно вынимать его и подтирать рот».
Так что пробуйте! Или Вы не ругаетесь?