Зефирковый тест и токсичные отношения в вашей жизни

Прочитала интересное про известный «зефирковый тест» (marshmallow test). Это классическое исследование Уолтера Мишелла, в ходе которого экспериментатор предлагал детям кусочек зефира (американского такого, похожего на ватный комочек; но он всё равно вкуууууусный!). Ребенку ставилось условие: ты можешь либо съесть зефирку прямо сейчас, либо дождаться, пока взрослый вернётся (через 20 минут), и тогда он даст тебе ещё одну.

Этот эксперимент многократно повторялся и было сделано множество видеозаписей того, как проходило исследование (см. ниже). На видео заметно, как детки уморительно обходятся с зефириной: кто-то понюхает, кто-то потрогает, кто-то переложит. Так вот, выигрышной стратегией оказалась одна-единственная: экспериментатора с нетронутой зефириной на тарелке дождались только те дети, кто ОТВЛЕКАЛ себя. Обратите внимание, на 0:53 первого видео ребёнок старательно смотрит мимо и даже песенку поёт. Девочка (3:40 второго видео) отодвигает от себя тарелку подальше, потом, не удовлетворившись, отодвигает ещё. Дети поют песенки, играют с руками, сидят в полутрансовом состоянии и даже залезают под стол, чтобы коварная сладость не напала на них и не залезла в рот сама собой. Мальчик в зелёной рубашке на первом видео старательно разглядывает не свою, а сестрёнкину конфету, даёт девочке советы и даже вредничает (а что, тоже отвлечение!). Те же дети, кто концентрировался на зефирине, вступал с нею во взаимодействие, исследовал, трогал, обнюхивал и лизал – в итоге сдавались и поглощали её, иногда мимодумно, как бы бессознательно.

Какие выводы? Да простые. Сила воли, конечно, штука хорошая. Но очевидно простое, интуитивно понятное и действенное решение: НЕ СОПРИКАСАЙСЯ С ТЕМ, ЧЕГО ТЫ НЕ ХОЧЕШЬ ИМЕТЬ В СВОЕЙ ЖИЗНИ – и оно туда имеет гораздо меньше шансов попасть. Не держи сладостей дома, когда худеешь, не встречайся с бывшим, с которым решила порвать (но к которому страшно тянет), не разглядывай витрин, когда денег в обрез… Ну, вы поняли. Кэп вам в помощь.

Я постоянно читаю на психологических форумах и ресурсах истории вроде: «Мой муж меня обижает и даже бьёт (дальше бывает история отношений, часто длинная и запутанная). ПОЧЕМУ ОН ТАК?». Я хочу ответить: А ЗАЧЕМ ВАМ ЭТО ЗНАТЬ? Когда вы пытаетесь понять, как именно устроено токсичное поведение взрослого партнёра, вы «концентрируетесь на зефирине». И она придёт в вашу жизнь, обязательно придёт. Вы знаете, что быть битой женой – не цель вашей жизни, вы не хотите таких отношений. Но циклитесь на исследовании нездоровых, неработающих отношений – вместо того, чтобы строить здоровые. Вместо того, чтобы уйти от чёртовой ненужной конфетины, которая, конечно, манит, но насчёт которой вы решили, что в вашу жизнь пускать её не будете, вы её разглядываете, обнюхиваете и облизываете.

Почему-то очень многие полагают, что когда они потратят побольше времени на исследование того, что им хочется выгнать из своей жизни, то это чем-то поможет. Когда я задавала вопрос: зачем? Зачем это вам? Мне отвечали: ну, я же пойму, как всё устроено! И тогда я всё изменю!!! И партнёра перевоспитаю, и отношения исправлю…
Здесь несколько ошибок сразу. Во-первых, повторюсь, вы тратите своё время, концентрируясь на зефирине (нездоровых отношениях, например, с домашним насильником). И зефирина прочно приходит в вашу жизнь, пускает корни, становится привычкой и с вами надолго остаётся. А это в принципе неработающая стратегия.

Во-вторых, совершенно не факт, что даже если вы поймёте, как функционирует что-то в вашей жизни, вы это сможете произвольным образом изменить. На осине всё равно не вырастут апельсины. Алкоголик будет пить, пока сам не решит бросить. Домашний насильник будет опасен и токсичен в общении, пока сам не решит измениться (что маловероятно). От таких отношений можно только уходить. Но неутомимые «исследователи отношений» обычно стараются детально изучить токсичного партнёра, вникнуть, почему и как он дошёл до жизни такой, приложить к нему все доступные психологические (эзотерические, астрологические и т.п.) теории, а потом пытаются перевоспитывать до последнего. То есть, настойчиво ждут, пока на осине заколосятся-таки апельсины. Идея «я же могу просто не общаться с ним до тех пор, пока он останется вот таким токсичным» – не рассматривается. Партнер должен переродиться в то, что я хочу, вот и всё. Зефирка, стань яблоком!!!).

Не так это работает. Напоминает старый анекдот: «Скажи наркотикам нет! – Хватит вообще разговаривать с наркотиками!!!». Не разговаривайте вы с наркотиками, вот что. Не надо.

Автор: Елизавета Павлова

Выбирайте человека так, словно вы слепы

1. Выбирайте человека так, словно вы слепы.

Закройте глаза и почувствуйте, что вы думаете об этом человеке. О его доброте, верности, проницательности, преданности, о его способности позаботиться о вас и позаботиться о себе самом, как о независимом существе. Хотя особенности нашей культуры влияют на многое и то что мы видим нашим внешним взглядом очень важно, гораздо важнее то, что мы видим и воспринимаем нашим внутренним взором, когда наши глаза закрыты.

2. Существует одно главное различие между человеком, который способен стать партнёром для долгих отношений и  тем, кто способен быть партнёром только на короткий срок.

И эта отличительная черта  - способность учиться. Существует испанское высказывание о том, что "тот, кто не способен обучаться - самый нетерпимый". Тот, кто не способен обучаться новому взгляду на вещи, кто не способен видеть привычное в новом свете, кто не является любопытным по отношению к миру и к тому, как он устроен, к тому как устроены люди, очень часто закрывается и говорит "нет, всё может быть только так или так". Для долгосрочных отношений лучше всего выбирать того, кто способен быть открытым. Не всегда открытым, конечно. Но с тем кто может и открыться и закрыться,  снова открыться и закрыться, постепенно обучаясь и развиваясь.

3. Выбирайте того, кто хочет быть таким же как вы: одновременно и сильным и чувствительным (нежным).

Качества, которые иногда характерны женщинам - это сила и хрупкость. Сила, которой обладает дерево. Его может ударять сильный ветер, но из-за своей гибкости оно будет двигаться вместе с ветром. Если оно не будет гнуться, то оно сломается. Под чувствительностью подразумевается способность быть живым и воспринимать то, что происходит вокруг. Некоторым людям нужно немного с этим помочь. Но чаще всего, в уме или даже где- то в глубине души - люди уже являются такими - пробуждёнными и живыми, просто у них сложности с тем, чтобы это выразить. И поэтому снова так важен пункт два - способность обучаться. Можно обладать огромным потенциалом для того, чтобы быть и добрым и любящим и верным и вообще быть лучшим любовником когда -либо известным человечеству, но если не обучаться и не развивать этот потенциал, то ничего и не будет.

4. Выбирайте того, кто показывает что ему больно, если вы причинили ему боль.

И также наоборот. Выбирайте того, кто причинив боль вам,  тоже видит вашу боль и сожалеет об этом. Это очень важно. Существует много способов, которыми люди выражают свою боль - кто-то уходит в себя при малейшей проблеме. Особенно экстравертов очень раздражает когда их партнёр замыкается в себе, но нужно понимать, что это просто способ выражения боли и пока человек готов что- то делать и постепенно выходить из этого состояния в какие то разумные сроки - то всё будет в порядке.

То, что по -настоящему должно вызывать беспокойство -это отсутствие реакции, если вы поступили недобро или как то неправильно по отношению к партнёру. Это обозначает, что или что то не в порядке с функциями чувств у этого человека или то, что он уже отказался от вас и поставил крест на ваших отношениях и что он больше не позволит себе быть живым и настоящим в вашем присутствии. Из - за того, что многие из нас проходят через разные отношения до того как мы найдём того, с кем хочется быть до конца жизни - многие из нас уже травмированы предыдущими отношениями, которые начинаются с высоких ожиданий и заканчиваются разочарованиями.

Так что очень высока вероятность встретить того, кто уже травмирован предыдущим негативным опытом отношений в той или иной степени. И из-за этого так важна способность показывать свою боль и способность чувствовать чужую боль. В природе отношений не обойтись без периодов, когда люди создают напряжение или даже ранят друг друга. Этого невозможно полностью избежать. Но это не должно быть постоянными ударами по одному и тому же больному месту снова и снова. В предыдущих отношениях люди иногда накапливают много злости, у которой не было возможности проявиться и иногда их потребность ранить или причинить боль новому партнёру может быть повышенной. Но они должны быть способны остановить себя, когда видят что это причиняет боль другому человеку.

5. Выбирайте того, кто обладает собственной внутренней жизнью.

Не важно что это -резьба по дереву, гербарии, писательство, религия, медитация или что -то, что они любят делать. Выбирайте тех, кто идёт собственным путём и воспринимает вас, как партнёра и попутчика в этом путешествии. Эти люди обладают способностью соединяться с другими, но при этом оставаться отдельными и это очень важное качество. Отношения обладают собственными циклами и ритмами и в отношениях есть время, когда необходимо соединяться с другим в одно целое, и есть время когда необходимо быть далеко друг от друга, при этом связь, которая существует между вами может растягиваться во времени и на любые  расстояния, но она не должна полностью разрушаться.  Такие отношения - подходящие. Отношения же, в которых связь распадается при любом случае или в которых не бывает соединения и совпадения ритмов - это не то, к чему нужно стремиться.

6. Выбирайте того, кто разделяет ваши увлечения.

Отношения для создания общих воспоминаний. Это как сберегательный счёт. Вы делаете что -то вместе, это сохраняется в вашей памяти и становится клеем, который соединяет вас. Вы вытаскиваете эти воспоминания для того, чтобы вспомнить счастливые моменты. И если нет таких приятных воспоминаний - то будет очень сложно вместе пережить трудные времена. Конечно же любые отношения строятся на взаимной поддержке, но при этом каждый всё равно решает собственные задачи в своём мире, поэтому так необходимо иметь какие то очень простые общие занятия и это должно быть нечто большее, чем совместная чистка зубов по утрам.

7. Выбирайте того, кто разделяет ваши ценности.

В том что касается детей, количества членов семьи, гендерных ролей, денег, религии и тд и тп. Как вы понимаете - это в идеальном случае. В реальности навряд ли люди могут полностью совпадать по абсолютно всем пунктам. Не всегда и не во всём и уж точно не в самом начале отношений. Но всегда можно видеть в каком направлении развиваются отношения. Общие ценности позволяют снизить напряжение, которое возникает в ходе развития отношений. И вопросы общих ценностей желательно обсуждать до того, как вступать в долгосрочные отношения. Хотя нам конечно хочется волшебных эмоций от отношений, наполненных романтикой и эротизмом, мы должны подходить к ним ещё и прагматично.С прагматичным подходом гораздо проще пережить сложные моменты.

8. Выбирайте того, кто способен сочувствовать.

Того, кто хочет и может слушать. Того, кто готов в равной степени потратить на вас своё время. Особенно если вы легко возбудимый человек, а ваш партнёр не настолько возбудим как вы, то постепенно вам передастся его спокойный ритм, и вам это пойдёт на пользу. Точно также и наоборот расслабленный партнёр при взаимодействии с более быстрым также будет в некоторых моментах ускоряться и это приведёт к общей гармонии и установлению ритму, между двоими. По наблюдениям автора этот ритм внутри пары выравнивается примерно после 9 лет совместной жизни. На всё требуется время.

9. Выбирайте того, кто может смеяться над собой.

Ценность заключается не только в том, чтобы партнёр мог смеяться над собой. Но и в том, чтобы вы могли сами посмеяться над собой или над какой -то шуткой даже в момент самого разгорячённого спора во время конфликта. Важность здесь заключается во взаимодействии и в том, как именно вы себя чувствуете рядом с человеком даже во время ссоры. Быть способным посмеяться над собой в такой момент - это настоящий дар.

Но даже, если например ваш партнёр не очень то любит шутить, то обратите внимание на то насколько он способен остановить жаркий спор в самый трудный момент. Это требует практики, потому что в каждом из нас есть что-то такое, что в момент спора стремится свести все отношения на нет и нужно уметь этому противостоять. Это очень важный навык. И хорошо, если  ваш партнёр этим качеством обладает. Если нет - то возвращаемся к пункту 2 (способность учиться). И вы сами должны тоже обладать способностью остановить себя в самый жаркий момент спора, извиниться или сказать себе "ну ладно, предположим я  была не права, но извинюсь попозже, когда успокоюсь". Вы сами тоже должны это уметь.

10. Способность "обмётывать" некоторые недостатки и характеристики.

Те качества (мелкие недостатки), которые когда то нас привлекли в партнёре, позже станут для нас же самыми раздражающими. Вспоминая первый брак доктор Эстес рассказывает о том, что у её бывшего мужа была привычка греметь мелочью в кармане, которая ей казалась просто очаровательной, но спустя два года эта же привычка потеряла всё очарование и стала ассоциироваться с колокольчиком на шее у коровы)

В общем знайте заранее с чем вы сможете смириться, а с чем нет. И не позволяйте соблазнить себя мысли о том, что то что кажется раздражающим для окружающих на самом деле мило только потому что ОН или Она имеют эту привычку.

Если это какая- то грандиозная раздражающая привычка или серьёзный недостаток, то не стоит обольщаться - это  никогда не станет милым. Например, абсолютно невыносимыми для любых отношений будь то  брак или партнёрства в бизнесе являются алкоголизм, злоупотребление наркотиками, азартные игры, нелегальная деятельность и всё то, что уводит человека от него самого, от жизни его души. Человек, который не способен говорить правду, раскаиваться, человек, который не может признать свою ошибку и вместо этого пытается её замаскировать каким- то очень хитрым способом или скрыть - ставит отношения на очень зыбкую почву.

11. Вы должны не просто любить друг друга, но и быть друзьями.

Это проявляется в том, хотите ли вы делать для своего партнёра, то что делаете для своего друга - то есть хотите ли вы сидеть и слушать его, готовы ли вы разговаривать о том, о чём он хочет поговорить, делать то, что он хочет делать. Это не обозначает, что вы должны удовлетворять абсолютно все его требования и потребности. Конечно не должны. Но на регулярной основе и в той или иной степени - да, обязательно. И когда вы думаете о том, что вы готовы делать для своих друзей и насколько вы готовы это делать для любимого человека - то это многое проясняет.

12. Пожалуй, самое важное качество, которое логично вытекает из предыдущих. Убедитесь в том, что тот кого вы выбрали - делает вашу жизнь больше, а не меньше (лучше, а не хуже). Это скажет Вам обо всём, что вы должны знать.

Социологи «Левада-Центра» выступили тут недавно с грандиозной идеей — мол, у российского общества случилась депрессия. С клинических позиций это, конечно, чушь собачья. У общества не может быть депрессии, хотя бы потому, что у общества — и не только российского — нет мозга, а соответственно, и нейромедиаторов, то есть самого субстрата депрессии.

Мозг и даже нейромедиаторы есть у отдельно взятых граждан. Впрочем, российские граждане и так уже давно в сплошной, повальной и беспробудной депрессии (хотя и не в курсе этого своего болезненного состояния). Так что, если какой-то новый сдвиг в общественных настроениях социологи и выявили, то это точно не депрессия.

Но если это не депрессия, то что тогда?

***

Представьте себе муравейник в несколько миллиардов муравьев. Большой такой. Они бегают, шевелят усиками, трутся друг о дружку своими рыженькими телами. При этом каждый из них в отдельности — ни к чему не годный идиот. Но организованные общей целью — жизнью и воспроизводством королевы муравейника, — они вполне себе здравый организм. Таков, с некоторой, признаюсь, натяжкой, наш мозг: миллиарды совершенно одинаковых и глупых нейронов объединены в достаточно сложную и работоспособную систему, занятую единственной целью — выживанием.

Впрочем, с этим «выживанием» все не так просто, как может показаться на первый взгляд.

Наш мозг, понятное дело, занят нашим личным выживанием. Но с его помощью должен выжить и наш биологический вид, а потому все мы обременены вредной для нашего личного самосохранения половой потребностью. Сколько у людей от этого проблем — не мне вам рассказывать (оставлю это Шекспиру и Арине Холиной). Но ради торжества вида приходится терпеть. Впрочем, это еще не все. Если речь идет о стайных животных, к числу которых мы, безусловно, относимся, в нас должен таиться и инстинкт выживания нашей социальной группы.

Почему выжить хочет отдельно взятый организм? Это вопрос почти теософский, а ответ на него вовсе не так очевиден. Науке, по крайней мере, это неизвестно, она может только констатировать факт: организм хочет жить. Почему хочет выжить биологический вид? Об этом нам с удовольствием расскажет Чарльз Дарвин с его эволюционной теорией, Ричард Докинз с его «эгоистическим геном» или даже Зигмунд Фрейд с его психоанализом.

А вот у кого нам спрашивать про выживание группы? Здесь на помощь приходятся господа этологи. Те самые, что занимаются муравьями, приматами и даже пингвинами, получая за это свои заслуженные Нобелевские премии, как, например, замечательный Конрад Лоренц.  

***

Многие, я полагаю, слышали про книжку Конрада Лоренца «Агрессия (так называемое “зло”)», в которой автор увлекательно и задорно рассказывает о том, что внутривидовая агрессия — это наше все. Парадоксально, не правда ли?

Но посмотрим на это здраво: если бы представители одного вида находились в вечном мире и братской любви, то соответствующий вид не расселялся бы по планете, а потому рисковал бы кануть в небытие — оледенеть, утопнуть, сгореть и т. д. Ссориться надо, чтобы разъезжаться, осваивая тем самым новые территории, новые ареалы обитания. Потому, чем выше скученность, тем больше в нас этой внутривидовой агрессии. Убедиться в этом несложно: присмотритесь кчувству юмора японцев или, например, к порядкам, которые неизменно устанавливаются в армейских частях или тюрьмах.

Так что, как бы ни заверяли нас во взаимной «любви» не святой пока Франциск с Владимиром Михайловичем, встречаются они на краю земли, да еще как бы внетерриториально — в транзитной зоне, в аэропорту. Разошлись, так сказать, бортами. И слава богу, что не подрались! То есть даже эти «люди божьи» внутривидовой агрессии не чужды. Каждый держит под рясой, пусть и на генетическом уровне, эволюционно доставшийся ему клык, коготь, а то и копыто. В конце концов, все мы произошли от какой-то мезозойской землеройки.

Впрочем, в отличие от той же землеройки, многие биологические виды смогли найти возможность индивидуального выживания только в составе группы — стада, стаи, своры, племени, кондоминиума. Хоть львы, хоть шимпанзе предпочитают держаться группами. Так легче охотиться или обороняться, а это важно для выживания отдельной особи.

Но что делать таким, стайным, животным, если в них заложен инстинкт внутривидовой агрессии: брат на брата, христианин на христианина, постоянная «гражданская война»? Сразу должен вас огорчить: никаких встроенных ограничителей для этой нашей взаимной ненависти, к сожалению, нет. Она просто у нас друг на друга вырабатывается — хоть натягивай рясу, хоть стягивай, — ничего с этим не поделать.

И эволюция придумала на этот случай уловку, а Лоренц назвал ее «переориентацией агрессии». Суть механизма в следующем: мы раздражаемся друг на друга, но, не успев довести это раздражение до греха, переориентируем свою агрессию на кого-то другого (или даже на что-то другое, как журавли в опытах Лоренца, которые нападали на палочки и камушки, обнаруживаемые где-нибудь по соседству от «братской встречи»).

Тут, конечно, резонно задаться вопросом: так, хорошо, переориентировали мы агрессию с одного субъекта на другого — и в чем, собственно, прикол? Ладно камушек или палочка — они твари бессловесные, пусть пострадают, беды не будет. Но при переносе агрессии с одного «брата» на другого «брата» никакой ведь разницы! Кому-то все равно не поздоровится! Но разница есть, хотя и неприятная для нашего морального сознания с его «братской любовью» и прочей гуманистической беллетристикой.

Дело в том, что инстинкт самосохранения группы — это, по существу, иерархический инстинкт. В любой группе, какую ни возьми, всегда есть те, кто сверху, те, кто снизу, ну и те, что затесались посерединке. Наверху, например, вожак стаи, а внизу рядовой ее член. В человеческом обществе «наверху», например, президент, если мы достигли достаточной степени «централизации», а «внизу» — бюджетник, бомж или зэк.

Эта большая социальная пирамида состоит, в свою очередь, из множества пирамид поменьше. Наверху этих малых пирамид могут быть лидер партии, собственник компании, глава мафиозного клана, или чиновник в районной администрации, глава семьи, учительница в классе. Таким образом, все мы встроены во множество пирамид сложной социальной иерархии.

Нам только кажется, что эти пирамиды нами придуманы, что мы их целенаправленно создали своим «социальным мозгом». Но такого мозга, как мы уже выяснили, не существует в природе. Все это результат работы иерархического инстинкта, это он сбивает нас в пирамиды и пирамидки. Поэтому, какую партию ни строй — все у нас КПСС получается, а что ни делай — автомат Калашникова. Любая общность людей инстинктивно образует иерархическую пирамиду. Это не прихоть, не «социальная политика», это биологический автоматизм.  

Полагаю, вы уже догадались, что пирамида эта нужна не сама по себе, а именно для того, чтобы справиться с внутривидовой агрессией. Социальная иерархия — это для нее своего рода громоотвод. Вот классическая менеджерская цепочка: начальник накапливает агрессию и отправляет ее своему заму, зам — начальнику управления, начальник управления — начальнику отдела, начальник отдела — сотруднику, а там уже как повезет. Точнее, кому не повезет: собутыльнику, бомжу, второй половинке, собаке, ребенку и т. д. В конце концов, можно по холодильнику вдарить или дверью хлопнуть.

Идея инстинкта не в том, чтобы всем было хорошо и все было по справедливости. У него другие задачи: ему нужно сбросить накапливающуюся в субъектах агрессию. Причем так, чтобы в процессе этого сброса генофонд не особо пострадал. Таким образом, иерархия — это идеальная форма: агрессия отправляется от более сильного к более слабому, который не решится ответить и не вступит в кровавый конфликт. Он просто спустит ее дальше — вниз по иерархии.

Что случится с этим «низом», инстинкту плевать, потому что там все равно ненужный системе генетический материал. Переломаются и выживут — хорошо, значит, не все потеряно, отправятся осваивать новые ареалы обитания, строить новые пирамиды. Ну, а если сломаются — задепрессуют, сопьются или повесятся, — тоже не беда, выбраковка слабых звеньев.

***

Взглянем на эту систему еще раз, теперь с точки зрения индивидуальной психологии. Понятно, что иерархический инстинкт не разлит в атмосфере наподобие какого-то марева, а коренится в наших с вами мозгах. Хотим мы того или нет, будучи стайными животными, мы инстинктивно ищем, где «верх», а где «низ», то есть тех, кого нам следует опасаться, потому что они будут вымещать на нас свою агрессию, и тех, кого мы, в свою очередь, облагодетельствуем своей.

Речь, разумеется, не идет об обязательном физическом насилии — мы же все-таки «люди культурные». Впрочем, хватит и символического насилия, даже «языка тела» достаточно: презрительный взгляд, небрежно поданная для рукопожатия рука, кривая усмешка, не поставленный в социальной сети «лайк» — все это способы проявить агрессию. Особенно чувствительные особи могут от такой «агрессии» даже руки на себя наложить.

Конечно, мы не виноваты, что она в нас накапливается, и, к сожалению, мы неизбежно страдаем, если не можем ее высвободить. Часто, за неимением лучшего, мы переориентируем ее на самих себя. Это называется по-научному «аутоагрессивным поведением». Причем аутоагрессия — это не только суициды и прочее членовредительство, но и пьянство, наркотики, незащищенный секс, разнообразные увлечения, связанные с риском: всякое байкерство, альпинизм, футбольный фанатизм и т. д.  

В США целые индустрии работают, чтобы помочь добропорядочным американцам спасаться от внутренней агрессии. Тут всё в дело идет — от психоаналитических ассоциаций и бесконечных спорткомплексов, до Super Bowl и президентских праймериз. Да, они там улыбчивые, деликатные, но за все надо платить, а потому и потребление психотропных препаратов на душу населения год от года только растет. И даже такая, целенаправленная, борьба с внутренней агрессией не исключает пальбы в школах и Фергюсона.

Да, все это паллиативные средства. Важно, чтобы работали сами пирамиды, ведь чем их больше, тем существеннее рассеяние агрессии. Почему все американцы, несмотря на описанные мною проблемы, кучкуются в сообщества: «ассоциации», «братства», клубы по интересам, религиозные общины, волонтерские команды и прочее? Таким образом человек оказывается включен во множество разных пирамид — в какой-то он высоко сидит, в какой-то низко, но суммарно это дает ему возможность достичь баланса накапливаемой, отдаваемой и получаемой агрессии. Причем, поскольку таких социальных общностей много, агрессия и размазывается тонким слоем. Так что, хоть им тоже непросто, по сравнению с российскими реалиями это рай земной.  

А в какое количество общностей включены мы с вами — добропорядочные российские граждане? Да, кто-то решит посчитать свое участие в сетевых сообществах… Но должен вас огорчить: накапливанию внутривидовой агрессии эти «группы» способствуют, а вот отреагировать ее в виртуальной среде крайне сложно (если вы, конечно, не профессиональный тролль 80-го уровня). Тогда что еще? Рабочий коллектив на аутсорсе? Семья из полутора человек? Или кто-то и в самом деле организует ячейки ОНФ? Боюсь, реальный список весьма скуден.

Но у нас ведь есть еще и символическая функция! Почему люди выдумывают себе всяческих божеств или властителей, которые «от Бога», разнообразных лидеров мнений и авторитетов? Все по той же самой причине: так мы создаем символическую иерархическую пирамиду и пытаемся в ней разместиться. РПЦ, «патриоты России» и т. д. Механизм, прямо скажем, неплох. В некоторых случаях даже срабатывает, хотя и не без костров или политических репрессий — классических проявлений внутривидовой агрессии в доцивилизованных обществах.

Но вот что-то странное обнаружили в наших настроениях социологи «Левада-Центра»…

***

Самое простое — это взять какое-то «понятное» слово и все им «объяснить». Говоришь про «депрессию в обществе», и кажется, что все понятно. Поскольку же все мы — давно и беспробудно — находимся в повальной депрессии, то данные объяснения даже кажутся нам вполне логичными. Но у общества не может быть депрессии. У него могут быть проблемы с иерархическим инстинктом.

Поэтому если о какой-то загадочной «депрессии» и пошла речь, то лишь потому, что наша символическая пирамида дала трещину. Фактические социальные пирамиды с их «социальными лифтами» давно у нас демонтированы, паллиативных средств борьбы с внутривидовой агрессией нет в принципе. Так что все держалось на этой вере во что-то «высшее» — в то, что над нами, в того, кто думает о нас и оберегает. «Спаси и сохрани!»

Пока этот метафизический «верх» в обществе был, мы еще как-то держались. Отсюда и эта идиотская идея про богоизбранность, про нашу национальную исключительность, про то, что мы «лучше других». Если нам во всю эту ерунду верится, пусть и голодно, пусть и враги кругом, но сразу как-то спокойнее на душе: есть кого бояться, есть кому кузькиной матерью грозить. Полный порядок! А тут вдруг как будто поломалось что-то: то ли миелофон заглючило, то ли Акелла промахнулся, то ли «Бог устал нас любить» (© Сплин).    

В общем, нет никакой депрессии в российском обществе, а то, что фиксируют социологические опросы, — это утрата веры. Так что, если кто-то переживает, что у нас нефть упала, — плюньте, это ерунда. Случилось нечто куда более значительное: у нас символическая пирамида обрушилась. Хотя внешне, конечно, все еще на своих местах — РПЦ с пингвинами, лидер с национальной идеей. Формально все вроде как и неплохо. Но весь секрет символического в том, что, когда в него перестают верить, соответствующие механизмы перестают работать.

Муравьи, лишенные своей королевы, превращаются в растерянных идиотов и разбегаются кто куда.

ОН, ЕГО ЖЕНА КОТОРУЮ ОН НЕ ЛЮБИТ, И Я, ОТ КОТОРОЙ ОН БЕЗ УМА

Давай поговорим об этом. Давай затронем, поднимем, всколыхнем эту вечную тему. Он, его жена которую он не любит, и я, от которой он без ума. Яркое, сочное, кисло-сладкое отравленное яблочко.

ЛЮБОВЬ И БЛЯДСТВО

Категоричная статья Кати Кондурушкиной, которую стоит прочитать

Знаете ли вы это или нет, но большинство из нас ведут себя, как жертвы. Каждый раз, когда мы отказываемся принимать на себя ответственность, мы бессознательно выбираем роль жертвы. Это неизбежно рождает в нас чувство гнева, страха, вины или неполноценности, мы чувствуем, что нас предали, или что нами воспользовались.

В психологии жертвы могут быть выделены три позиции, впервые изображенные в виде рисунка психиатром и мэтром транзактного анализа Стивеном Карпманом. Он назвал этот рисунок драматическим треугольником. Когда, лет тридцать назад, я открыла для себя эту схему, она стала одним из наиболее важных инструментов в моей личной и профессиональной жизни. Чем больше я учу, как применять в отношениях треугольник Карпмана, тем глубже моя признательность за этот простой и точный инструмент для понимания структуры отношений.

Я верю, что каждое дисфункциональное взаимодействие с собой или другим, происходит из роли жертвы в треугольнике. Но пока мы не осознаем эту динамику, мы не можем трансформировать ее.

В драматическом треугольнике Карпмана три роли: Преследователь, Спаситель и Жертва. Карпман описал их как три аспекта или три лица жертвы. Неважно, какую роль мы играем в треугольнике в данный момент, в конце концов мы всегда превращаемся в жертву. Если мы в треугольнике, мы живем как жертвы.

У каждого человека есть основная или наиболее знакомая для него роль в треугольнике. Это то место, в котором мы обычно входим в треугольник, «подсаживаемся» на него. Мы перенимаем эту роль в нашей родительской семье. Хотя мы начинаем с какой-то одной роли, но попав в драматический треугольник, мы всегда проходим через все три роли, иногда в считанные минуты или даже секунды, много раз каждый день.

Спасители видят себя в качестве “помощников” и “воспитателей”. Им нужно кого-то спасать для того, чтобы чувствовать себя важными и нужными. Им трудно быть жертвой, так как они привыкли быть теми, у кого есть ответ на любой вопрос.

Преследователи часто считают себя жертвами ситуации. Они отказываются признавать, что их тактика — обвинение. Когда им на это указывают, они утверждают, что нападение является оправданным и необходимым для самозащиты. Роли Спасителя и Преследователя — две противоположные роли Жертвы. Но независимо от того, где мы начинает действовать в треугольнике, мы обязательно попадаем в роль Жертвы. Это неизбежно.

Преследователь и Спаситель считают, что они лучше, сильнее, умнее, чем жертва. Жертва всегда чувствует себя униженной и рано или поздно начинает мстить, превращаясь в Преследователя. Преследователь или Спаситель в этот момент перемещается в жертву.

Пример: отец приходит с работы домой, и обнаруживает, что мама и сын ссорятся. “Убери свою комнату, а не то… ”, — угрожает мама. Отец тут же приходит на помощь. Он может сказать : “Дай ребенку отдохнуть. Он был в школе весь день”.

После этого может быть несколько вариантов. Мама может почувствовать себя Жертвой, затем станет Преследователем и обратит свой гнев на папу. Так отец перемещается из Спасителя в Жертву. Они могут проделать несколько быстрых путешествий вокруг треугольника с сыном на обочине.

Или сын может почувствовать, что отец набрасывается на маму, и начнет спасать мать: “Не твое дело, папа. Я не нуждаюсь в твоей защите.” Вариации бесконечны, но это всегда перемещение по вершинам треугольника Карпмана. Для многих семей это единственный известный им способ взаимодействия.

Роль, через которую мы чаще всего входим в треугольник, становится значительной частью нашей идентичности. Каждая роль — это свой особый способ смотреть и реагировать на мир.

Мать Салли была наркоманкой. Даже в самых ранних своих воспоминаниях Салли несла ответственность за мать. Вместо того, чтобы самой получать помощь от родителей, она стала маленьким родителем своей матери, которая играла роль беспомощного ребенка. С детства Салли усвоила роль Спасителя, которая стала ее главным способом иметь дело с другими людьми.

У Спасителя есть бессознательное убеждение, что его потребности не важны, что его всего ценят за то, что он может сделать для других. И эта идея требует того, чтобы в ее жизни всегда был кто-то, кого она сможет спасать.

Салли никогда не признается в том, что она жертва, потому что в ее представлении она единственная, у кого есть ответы на все вопросы. Тем не менее, она периодически становится мучеником, громко жалуясь: «После всего, что я для тебя сделала… вот она, твоя благодарность!”

Преследователи не считают себя жертвами, нуждающимися в защите. Свое мстительное поведение они легко оправдывают тем, что обидчики получили то, что заслужили, вот как они это видят. Их основное убеждение — «мир опасен, людям нельзя доверять, поэтому мне нужно нанести удар прежде, чем они сделают мне больно”.

Боб — врач, который часто обижает других. Нападение является его основным способом борьбы с неудобствами, разочарованием или болью. Однажды, например, он упомянул, что работал с пациентом на поле для гольфа. Он сказал: «Линн, вы можете поверить, что пациент имел наглость спросить меня вылечить его коленную чашечку прямо там, в мой единственный выходной день?»

«Да», -ответила я, — некоторые люди просто не уважают чужие границы. Как вы на это отреагировали?”

“О-о, я привел его к себе в кабинет для лечения, все в порядке, — усмехнулся он, — и я так больно сделал ему укол, что он никогда этого не забудет.»

Иными словами Боб спас бесцеремонного пациента, но таким образом, чтобы “наказать” его за наглость. Бобу его действия казались рациональными, даже оправданными. Его пациент посягнул на его свободное время, тем самым заслужил грубое обращение, и он его получил. Это — яркий пример мышления Преследователя. Боб не знал, что он мог бы просто сказали «нет» на просьбу пациента лечить его в выходной день. Он не должен чувствовать себя жертвой, и он не должен спасать пациента. Бобу не пришло в голову установить границы, в качестве варианта выхода из ситуации. В душе он считал, что с ним обращаются несправедливо, и поэтому он имел право получить сатисфакцию.

Те, кто начинает путешествие по треугольнику из роли Жертвы, считают, что они не могут заботиться о себе. Они смотрят на Спасителя снизу вверх и говорят: «Ты единственный, кто может мне помочь.» Эти то, что жаждет услышать любой Спаситель.

На формирование устойчивой роли жертвы, как правило, влияют установки в детстве. Например, если один из родителей не побуждал своих детей к тому, чтобы они приняли на себя соответствующую их возрасту ответственность, поэтому, став взрослыми, они могут чувствовать свою неадекватность в уходе за собой или чувствовать обиду на взрослых, когда не получают помощи.

Есть много вариантов, и каждый случай следует рассматривать индивидуально. Мы движемся по треугольнику не только в отношениях с другими, мы проигрываем эти роли и в наших собственных умах. Например, мы можем обрушиться на себя из-за незавершенного проекта. Мы ругаем себя за лень, недостатки, чувствую нарастание гнева и ощущения собственной никчемности. Наконец, когда мы больше не можем этого выносить, мы снимаем себя с крючка ожиданий, и устраиваем побег в форме вечеринки или чего-то в этом роде. Это похоже на спасение себя. Это может длится несколько минут, часов или дней.

Делая это, мы испытываем стыд, вот почему я называют треугольник Карпмана генератором стыда. С помощью этого треугольника мы можем снова и снова генерировать стыд по поводу старых ран или проблем.

Мы не можем выйти из треугольника, пока мы не признаем, что мы в нем находимся. Как только мы это сделаем сознательно, мы начинаем наблюдать за нашими взаимодействиями с другими, чтобы определить способ, которым мы начинаем действовать в треугольнике. Что служит для нас крючком, начальным стимулом?

Каждая роль имеет свой собственный язык, убеждения и поведение — полезно знать их. Это поможет нам определить, когда мы подсаживаемся на треугольник. Изучение роли также способствует более быстрому пониманию, когда мы увлекаемся приманкой, брошенной нам, что мы начали играть. Поэтому давайте рассмотрим каждую роль более тщательно.

Спаситель

Спаситель может быть описан как аспект роли матери. Вместо адекватного выражения поддержки и воспитания, Спаситель, как правило, пытается «задушить» в другом инициативу, чтобы управлять и манипулировать им — «для его же собственного блага», конечно. Их проблема в ошибочном понимании того, что именно нужно для поощрения, поддержки и защиты.

Спаситель, как правило, ищет зависимых людей, проявляет себя с ними, как благожелательный, заботливый человек, — тот, кто может «исправить» зависимого. Спасение — это та же зависимость, потому что Спасителям необходимо чувствовать, что их ценят. Нет лучшего способа почувствовать себя важным, чем роль Спасителя.

Спасители, как правило, вырастают в семьях, где их потребности не признаются. Это психологический факт, что мы относимся к самим себе так, как к нам относились в детстве. Начинающий Спаситель растет в среде, где его потребности сведены на нет, и поэтому, как правило, относится к себе с той же степенью небрежности, что он испытал, когда когда был ребенком. Ему не разрешено заботиться о себе и своих потребностях, поэтому они заботятся о других.

Спасители испытывают большое удовлетворение, они, как правило, гордился собой и получают социальное признание, даже вознаграждение, поскольку их поступки можно рассматривать, как бескорыстные. Они верят в свою доброту и видят себя в качестве героев.

За всем этим стоит убеждение: “Если я позабочусь о них достаточно долго, то, рано или поздно, они будут заботиться обо мне тоже.” Но, такое редко случается. Когда мы спасаем нуждающихся, мы не можем ожидать ничего обратно. Они даже не могут заботиться о себе — еще меньше они могут позаботиться о нас. И тогда Спаситель превращается в жертву, точнее, в мученика, так как ему очень сложно признать себя жертвой.

Чувства предательства, использованности и отчаяния являются торговой маркой позиции Жертвы Спасителя. Обычные фразы для замученного Спасителя: “После всего, что я для тебя сделал, вот твоя благодарность?” или “Не важно, как много я делаю, этого никогда не бывает достаточно”, или: “Если бы ты меня любила, ты бы не относилась ко мне так!”

Самый большой страх Спасителя — что они в конечном итоге останутся в одиночестве. Они считают, что их ценность возрастает от того, как много они делают для других. Спасители бессознательно поощряют зависимость, потому что они верят: «Если я вам нужен, вы не оставите меня». Они пытаются стать незаменимыми для того, чтобы избежать одиночества.

Чем больше они спасают, тем меньше ответственности берет на себя тот, о ком они заботятся. Чем меньше ответственности берут на себя их подопечные, тем больше они их спасают, и это нисходящая спираль, которая часто заканчивается катастрофой.

Мать двоих сыновей подростков хорошо описала это. Она сказала: «Я думала, что моя роль, как хорошей матери, состоит в том, чтобы убедиться, что мои сыновья поступили правильно. Поэтому я считала, что я была ответственна за выбор, который они делали, я говорила им, что делать, и постоянно пыталась контролировать их поведение.»

Чему же удивляться тогда, что ее сыновья винят всех вокруг них за болезненные последствия их собственных неправильных решений? Они научились думать, что их поведение — это ее ответственность, а не их собственная. Ее бесконечные и бесплодные попытки контролировать их — причина постоянной борьбы между ними. Созависимая мать невольно учит своих сыновей видеть себя жертвами, в чьих несчастьях всегда виноват кто-то другой. Есть вероятность, что один из этих мальчиков станет Гонителем.

Такая мать бывает убеждена, что ее сыновья не в состоянии сделать правильный выбор. У нее есть перечень доказательств, подкрепляющих ее позицию. Это накопленные данные оправдывают ее “обязанность” контролировать выбор ее сыновей. Но когда они стали подростками, она уже не смогла заставлять их соответствовать своей роли, как она могла это делать, когда они были младше. Она неизбежно будет чувствовать себя беспомощной и неудачницей, то есть жертвой. Она будет либо уступать их требованиям или “гнать” их за неповиновение. Так или иначе, она (и они) будут чувствовать себя плохо. Их чувство вины и раскаяния может снова мотивировать ее на исходную роль Спасатель, чтобы начать все заново.

Я уже писала о Салли, которая выросла, видя мать беспомощной и беззащитной. С раннего возраста она чувствовала огромную ответственность. Ее собственное благополучие зависело от этого! С течение лет она едва могла сдерживать свою ярость по отношению к матери за то, что она была такой слабой. В качестве Спасителя она будет делать все, что может, чтобы поддержать мать, снова и снова чувствуя поражение, потому что мать ничего не пыталась изменить. Неизбежно обида возьмет свое, и Салли будет с презрением относиться к матери, перемещаясь в роль преследователя. Это стало ее главным паттерном в общении, не только с матерью, но в других отношения. К тому времени, когда мы встретились, она была эмоционально, физически и духовно вымотана, проведя жизнь в заботе об одном больном и зависимом человеке за другим.

Иметь рядом Жертву необходимо для того, чтобы Спаситель мог поддерживать свою иллюзию о том, что он нужен. Это означает, что всегда будет существовать по крайней мере один человек в жизни каждого Спасителя, кто будет больным, слабым, глупым и, следовательно, зависимым от них. Если Жертва начнет брать ответственность на себя, Спасителю придется либо найти новую жертву, либо попытаться вернуть прежнюю к привычной роли.

Если вы привыкли играть роль Спасителя, это не означает, что вы не можете быть любящим, великодушным и добрым. Существует четкое различие между тем, чтобы быть по-настоящему полезным, и Спасительством.

Подлинный помощник действует без надежды на взаимность. Он делает, чтобы побудить взять на себя ответственность, а не поощрять иждивенчество. Он считает, что каждый человек имеет право на ошибки и учится через иногда жесткие последствия. Они верят, что у другого есть силы на то, чтобы увидеть себя впоследствии без них, Спасателей.

Спасители не берут на себя ответственность за собственные потребности. Вместо этого, они делают это для других в попытке получить подтверждение или почувствовать себя нужным, или в качестве способа обеспечения зависимости. Поэтому роль Жертвы для них неминуема.

Гонитель (Преследователь)

Роль Гонителя характерна для тех, кто подвергался открытому психическому и/или физическому насилию в детстве. Внутренне они часто кипят от стыда, чувствуют гнев, и эти два чувства управляют их жизнью. Они могут подражать их обидчику в детстве, предпочитая быть похожими на тех, у кого сила и власть. Гонитель как будто говорит: «Мир жесток, и только бессердечные могут выжить. И я буду одним из них». Таким образом, что Спасатель это тень матери, то Преследователь — тень отца.

Гонитель преодолевает чувство беспомощности и стыда, нападая на других. Доминирование становится самым частым стилем взаимодействия. Это означает, что он всегда должен быть прав. Его методы — запугивание, проповеди, угрозы, обвинения, чтение лекций, проведение допросов и прямые атаки. Спасителю нужен кто-то, за кого может принять решение, Гонителю нужен кто-то, кто был бы виноват. Гонители отрицают свою уязвимость, в то же время как Спасители отрицают свои потребности. Больше всего они боятся беспомощности. Им нужна жертва, чтобы спроецировать на нее свою беспомощность.

Преследователи, как правило, пытаются компенсировать внутреннее чувство никчемности грандиозными замашками. Грандиозность неизбежно приходит от стыда. Это — компенсация и прикрытие для глубокой неполноценности.

Самое трудное для Гонителя — взять на себя ответственность за то, что они делают больно другим. По их мнению, другие заслуживают то, что получают.

Иосиф был из известной, состоятельной семьи. Его родители развелись, и отец его был зол, отчужден и использовал свои деньги, чтобы контролировать других. Его мать была алкоголичкой, которая приводила домой мужчин, злоупотребляющих ею и Иосифом на протяжении всего его пред-подросткового и подросткового возраста. Он рано узнал, что его единственный шанс на выживание — сражаться. Он построил свою жизнь так, чтобы там всегда был враг, с которым приходится бороться.

Снаружи Иосиф выглядит так, как будто транслирует «мне наплевать». Но внутри ему горько и неприятно. Иосиф был постоянно вовлечен в судебные процессы и даже в драки. Смысл всех этих происшествий был в том, что всегда кто-то другой виноват. Он не мог противиться тому, что, как он чувствовал, было оправданным возмездием.

Иосиф является примером классического Преследователя. Преследователь — не плохой человек, он просто раненный, который видит мир опасным местом. Это требует постоянной готовности нанести ответный удар.

Преследователи не осознают себя таковыми. Они воспринимают себя в качестве жертв. У преследователя цикл выглядит примерно так: «Я просто пытался помочь (Спаситель), а они на меня напали (Жертва), так что мне пришлось защищаться (Преследователь).»

Если Гонитель будет честен с самим собой, он поймет, что опасен для других, и почувствует вину. Чтобы не допустить этого, Гонителю всегда нужен кто-то, чтобы винить его во всем. Гнев придает им энергию, чтобы жить, как другим — кофе по утрам.

Как и для других ролей, чтобы выйти из роли Гонителя нужно принять на себя ответственность за свои действия. Как ни странно, но из роли Гонителя проще всего выйти из треугольника.

Жертва

Роль Жертвы — это раненный аспект нашего внутреннего ребенка; та часть нас, которая невинна, уязвима и нуждается. Но мы превращаемся в Жертву только тогда, когда полагаем, что не можем позаботиться о себе. Их самый большой страх, что у них ничего не получится. Это беспокойство заставляет их быть всегда в поиске кого-то более сильного и более способного позаботиться о них.

Жертвы отрицают, что у них есть возможности решения проблем и потенциал для самостоятельной выработки энергии. Вместо этого они, как правило, считают себя неумелыми в обращении с жизнью. Это не мешает им чувствовать обиду по отношению к тем, от кого они зависят. Они настаивают, что о них нужно заботиться, но не любят, когда им указывают на их неадекватность.

Жертвам в конце концов надоедает быть ниже Спасителя, и они начинают искать способы чувствовать себя равными. Однако чаще всего это выглядит, как превращение в Гонителя для Спасителя, путем саботажа усилий по их спасению, чаще всего через пассивно-агрессивное поведение. Например, они играют в игру «да, но … «

Вот как это работает…

Спаситель предлагает полезный совет в ответ на жалобы или проблемы, озвученные Жертвой. Жертва сразу дает ответ типа: «да, но это не будет работать, потому что…» Жертва пытается доказать, что их проблемы неразрешимы, таким образом Спаситель оставляет усилия, чувствуя себя полным импотентом.

Убежденная в своей внутренней неполноценности, Жертва часто злоупотребляет наркотиками, алкоголем и едой, азартными играми, и это только часть саморазрушительного поведения, практикуемого Жертвой.

Линда была вторым ребенком в семье. Она вечно попадала в неприятности, с самого детства. Она пропускала школу и часто болела. В подростковом возрасте она начала принимать наркотики. Ее мать Стелла была Спасителем. Она была уверена в бездарности Линды и постоянно выручала ее из неприятностей. Смягчая последствия выборов Линды, Стелла лишила Линду возможности учиться на своих ошибках. В результате, Линда становилась все более некомпетентной и зависимой от других. Ее мать, руководимая благими намерениями, способствовала тому, чтобы Линда заняла в жизни позицию Жертвы.

Поскольку Жертвы часто являются идентифицированными пациентами в семье, они обращаются за профессиональной помощью чаще всего. Среди профессиональных психологов изобилуют Спасители. В этом случае специалист может сам войти в треугольник. Это означает, что реальная проблема не будет решаться.

Жертвы должны научиться нести ответственность за себя и заботиться о себе, а не искать для себя Спасителя. Они должны бросить вызов укоренившимся убеждениям, что они не могут позаботиться о себе, если они хотят избежать треугольника. Вместо того, чтобы чувствовать себя бессильными, они должны признать свою способность решать проблемы, а также свои лидерские качества.

Быть жертвой — это бесконечный цикл чувства поражения и бесполезности. Нет никакого спасения, кроме того, чтобы взять на себя полную ответственность за собственные чувства, мысли и реакции.

Вход в треугольник

Каждый начинает свой круг по треугольнику по-своему. Эти сценарии состоят из определенного набора убеждений, через которые мы и видим мир.

История Спасителя

Спасители считают, что их потребности не имеют значения. Это означает, что только так они считают себя вправе сближаться с другими, и их потребности удовлетворяются через заднюю дверь. Их стартовые ворота: “Если я забочусь о других, достаточно хорошо и достаточно долго, то и мои потребности будут удовлетворены другими. Это единственный способ быть любимым”. К сожалению, Жертвы, о которых заботятся Спасители, не имеют понятия о том, как позаботиться о Спасителях.

История Жертвы

Вина и стыд являются движущей силой для сохранения Треугольника. Чувство вины часто используется Жертвой в попытке манипулировать своим Спасителем: “Если вы не сделаете этого, то кто же?” Жертвы полагают, что беспомощны от рождения, поэтому они проводят жизнь, ища для себя Спасателя. Однако при этом они злы на своих спасителей, потому что им приходится смотреть на них снизу вверх.

История Преследователя

Преследователи считают, что мир опасен, и используют страх и запугивание как инструменты для возвращения других на их место. Они не видят, что их методы для обеспечения “безопасности” в итоге доказывают им, что жизнь действительно так опасна, как они верят. Их история говорит, что они — ни в чем не повинные жертвы в опасном мире, где другие будут всегда делать им больно. Выживают наиболее приспособленные, и их единственный шанс — ударить первым. Эта история держит их в состоянии постоянной обороны.

Автор: Линн Форрест