Зимнее утро

    Посмотрели сегодня с Егоркой и Никитой потрясающий фильм "Зимнее утро" (1966). Очень пронзительный фильм о человеческом подвиге, о людях - взрослых и детях, которые выстояли и сумели сохранить свою доброту и веру, в страшных условиях блокадного Ленинграда. Фильм был снят по мотивам повести "Седьмая симфония" Тамары Цинберг, ленинградской художницы -иллюстратора и писательницы, а в те страшные дни и бойца местной противовоздушной обороны. Которая даже в то грозное время продолжала писать, иллюстрировать книги и рассказывать добрые сказки своему маленькому сыну Эрнесту, стараясь воспитывать в нём лучшие человеческие качества, несмотря на ужасы, что приходилось пережить.

  "В конце войны Тамара Сергеевна Цинберг прочитала Эрнесту наброски к фильму о блокадном Ленинграде. Первый слушатель был выбран неслучайно. Эрнест как никто другой понимал, как много подробностей, деталей недавних событий, описанных в киносценарии, отражало их собственную блокадную жизнь. Один из ведущих мотивов сюжета — сохранение человеческого достоинства несмотря на все лишения и испытания. В доме Цинбергов это чувство воспитывалось ежедневно. Роза Владимировна строго следила за тем, чтобы на стол стелилась скатерть и подавались приборы каждый раз, когда семья собиралась обедать студнем из варёного столярного клея. Цинберг написала о том, что ей было известно, выстрадано и преодолено."



Фильм не автобиографичен, но очень правдоподобен, а игра главных юных героев трогает до глубины души.

Девочка-сирота Катя во время бомбёжки спасает маленького мальчика, выхаживает, заботиться о нём,а затем находится его папа, который удочеряет и её.





 

баллада о солдате

С запозданием увидела, но захотелось поделиться. Ко Дню Победы наша тираспольская группа сняла клип. Мне понравился.

1944 год, Москва, пленные немцы на Садовом кольце

Алексей Пантелеев

17 июля 1944

Сегодня, 17 июля 1944 года, в Москве — событие. По радио и в утренних газетах было объявлено, что с 11 часов утра по Садовому кольцу, на площадях Калужской, Смоленской и других приостанавливается движение пешеходов и транспорта, так как через город будут проконвоированы пленные немцы — в количестве 57 600 человек. В половине двенадцатого я уже был на улице — на Смоленском бульваре. На тротуарах теснятся толпы народа. По мостовой, по обочинам, прогуливаются усиленные комендантские патрули с характерными ярко-красными погонами. Еще больше, конечно, милиционеров.
Напряженное ожидание. Со всех дворов, изо всех переулков бегут мальчишки. Лихорадочные голоса:
— Немцев ведут!
— Идем немцев смотреть!
— Идем скорей — сейчас фрицев поведут!
(Забыл записать, что в извещении начальника московской милиции население призывалось к порядку и к «недопущению каких-либо выходок по отношению к военнопленным».)
В народе говорили, что еще не скоро.
— Поезд опаздывает, — сказала какая-то женщина.
Я успел сходить в Гагаринский переулок, в поликлинику, зашел по делам в райвоенкомат, и когда вернулся к Смоленской, там уже было не протолкнуться. Мне все-таки удалось протиснуться на середину площади.
Огромное множество милиционеров, работников НКВД и красноармейцев наводили на площади и на прилегающих к ней улицах порядок. Прекращалось движение автомобилей. Их направляли в сторону Арбата. Постепенно площадь и продолжение ее — широченный «бульвар» — очистились, и тут мы все увидели:
— Идут!
Со стороны Кудринской двигалось, надвигалось пока еще как будто не очень большое светло-коричневое каре. Уже отсюда было видно, что это не наши «солдатики». Тот же цвет хаки, но — темнее, коричнево-желтый, а не желто-зеленый, как у нас.
Меня попросили «на тротуар». На площади остались лишь высокие чины милиции и НКВД. На тротуаре я оказался в числе первых, но постепенно толпа оттеснила меня от тротуара, потом увлекла в сторону и назад. Вперед вынырнули дети, главным образом девочки почему-то.
День яркий, солнечный, жаркий… Но набегают легкие облака.
Желто-коричневый квадратик медленно, но верно приближается, из квадратика превращается в квадрат. За ним вырисовываются второй, третий… Что-то поблескивает на солнце.
— С музыкой идут! — говорят в толпе.
Но это, конечно, не музыка. Позже мы узнаем, что это сверкают шашки у офицеров конвоя.
В толпе, конечно, нещадно ругаются. Ругают «мильтонов».
Появляется автомобиль пикап с фотографами и кинооператорами.
Мрачная процессия приближается. Вот уже первые ряды ее миновали станцию Смоленского метро. Впереди всадник. Советский генерал на роскошном коне с зеленой попоной и красной звездой на ней гарцует перед киноаппаратом. Уже видны хари немцев. Именно хари. Черные, грязные, сожженные солнцем.
У самой площади генерал по просьбе фотографов останавливает колонну. Дело в том, что как раз в эту минуту солнце ушло за тучу, — снимать нельзя.
Стоят минут десять. Немцев отсюда не разглядеть. Видно только, что — черные, рваные, грязные и — страшные.
Наконец идут мимо. Близко. Тут не только немцы. И венгры, и румыны, и итальянцы. Кажется, этих «сателлитов» даже больше, чем немцев. Что это за народ? Грязный, оборванный, жалкий и — карикатурно-комичный. И все они — молодые и старые — небриты, обросли щетиной. Многие босиком, многие без пилоток и фуражек, повязаны грязными платочками. Большинство же — в опорках на деревянной подошве. Жалкие пожитки. У кого одеяло, свернутое в трубку, у кого — узелок. У многих консервные банки или кружки, сделанные из американских консервных банок.
Но меня интересуют сейчас больше не немцы, а толпа, в которой я нахожусь.
Какая же реакция?
Прежде всего — удивление. Вон они какие!.. Страшенные, обросшие, на людей не похожие…
Но тут же мужские голоса:
— Побудь два года на передовых, тоже на себя похожа не будешь!
Жалость, брезгливость, насмешка. И ничего похожего на так называемую ненависть. Только некоторые пожилые женщины пытались выкрикивать что-то вроде проклятий:
— Разорвать бы их на куски! Подумать, что эти гады мазали нашим деточкам губы ядом…
В общем же симпатий никаких, разумеется, не было, но и тот гнев, который люди принесли сюда, исчез куда-то, испарился, когда мимо потекло это несчастное, голодное, измученное, истерзанное быдло.
Слышал и такое:
— Тоже рабочие люди!..
— Не всякий своей охотой пошел.
— Ой, поглядите-ка, старый какой!
Кое-что трогает. Один из пленных — черный белоглазый, курчавый — жадно курит «под губки», то есть крохотный, обжигающий губы окурок. Толкает впереди идущего, передает ему. Тот жадно затягивается и передает следующему.
Или — в последнем ряду идут больные.
— Глядите, глядите, друг дружку под руки ведут.
Вдруг — дикий плач. В толпе мечется семи-восьмилетняя девочка.
— Что с тобой? Задавили? Маму потеряла?
— Боюсь! Ой, боюсь! Ой, немцев боюсь!..
А она их и не видит, бедная. Только слышит мерный топот их ног.
Прошло мимо нас несколько тысяч (тысяч десять-пятнадцать, я думаю) фрицев. Ни одной, даже самой робкой улыбки на их лицах. И на толпу почти не смотрят. Особенно эсэсовцы. Эти (с какими-то отметными значками на груди) глядят и в самом деле зверями. А остальные — люди как люди. Есть и совсем мальчики, есть и старики. В очках. Интеллигентных лиц мало. Офицера не сразу отличишь от рядового. Почти все мрачны, испуганы, ждут или ждали, по-видимому, эксцессов. Но таковых, кажется, не было. И меня это по-настоящему радует.
Большинство групп (или отрядов) проследовало по Смоленскому бульвару к Калужскому шоссе. А последняя — свернула к Киевскому вокзалу. Каждую группу кроме конвоя сопровождают два немца (какие-нибудь старосты?). Перед каждой колонной вместе с русским офицером идет девушка в штатском, переводчица. В арьергарде — советские санитарки с красными крестами на сумках. Пленных «проконвоировали». Но толпы на бульварах и на прилегающих улицах еще долго не расходились. Много разговоров о том, для чего их вели через Москву.
— Им начальство-то что говорило? Что Москвы давно нет, что «Москва — капут». Вот им и показали, капут или не капут.
Эту наивную версию я слышал в течение всего дня.
Слышал такой разговор. Лейтенанта милиции окружила компания «калек», инвалидов Отечественной войны.
— В общем, несчастный народ, — говорит лейтенант. — Многие небось с первого дня войны на фронте.
— Ясно! Тоже досталось.
— Точно. Ох-хо-хо!!. Война проклятая. (И мать-перемать.)
Записываю все это наспех, очень небрежно. Недосуг. Но день этот оставил память светлую. Что-то очень хорошее, о чем я, впрочем, и раньше знал, но о чем забываешь, увидел я в характере русского человека.
http://realdiary.wordpress.com/2013/05/09/2776/

С Днём Победы!

Праздник Победы — это не фильмы Михалкова, не георгиевские ленточки, не тошнотворно-гламурная попса по ящику, и уж тем более — это не завывания патриарха РПЦ о «божьей помощи» в войне и «вине народа за грех богоотступничества». Наш праздник — это праздник победы советского народа над фашизмом, который вновь поднимает голову в начале XXI века

«Генеральный план “Ост”»
«Выдержки из стенографической записи высказываний Гитлера»
Дитрих Айххольц «Цели Германии в войне против СССР»
Вольфрам Ветте «Война на уничтожение: вермахт и холокост»
Владимир Родионов «Идеологические истоки расовой дискриминации славян в Третьем рейхе»
Пронько В.А. «Цена победы»
Юрий Поляков, Валентина Жиромская, Наталья Араловец «“Демографическое эхо” войны»
«Будет ли генерал Власов причислен к лику святых?»

http://scepsis.ru/tags/id_179.html

!!! Обязательно нужно прочитать ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ !!!
(ю. Ф.)



Владимир Грызун рассказывает о том, «Как Виктор Суворов сочинял историю»: наша библиотека пополнилась самой яркой и остроумной критикой суворовских писаний и одновременно — полноценным исследованием ряда проблем истории Второй мировой войны


«Чтобы продемонстрировать порочность суворовских методов, мы показали их в гипертрофированном виде. Мы решили сделать, казалось бы, невозможное — переплюнуть “Ледокол” по лубочной раскрашенности, карикатурной образности и предельной упрощенности повествования. Однако мы не ставили себе цели превзойти пенталогию Суворова по лживости и неправдоподобию вымыслов. Учтите, что, в отличие от Суворова с его намеренной ложью, мы руководствовались желанием писать намеренную правду, не гоняясь за бредовыми сенсациями. Уверяем вас, это не менее интересно. И, кроме того, по наглости и объему лжи Суворова невозможно переплюнуть».

Добавлены первые три части книги [Читать]

http://scepsis.ru/library/id_2398.html