Порхающие над цветами разноцветные бабочки… Далекие от проблем насекомых люди всегда воспринимали это порхание как символ легкости, беззаботности и радости. Помните хрестоматийный сон даосиста Чжуан Чжоу, в котором он так достоверно перевоплотился в счастливую бабочку, что проснувшись не мог понять: то ли это ему снилось, что он – бабочка, то ли бабочке сейчас снится, что она – Чжуан Чжоу? 

На самом деле, перевоплотись знаменитый китайский философ в мотылька, беззаботность бы с него как рукой сняло. Потому что все это порхание имеет целью поиск самки и откладывание ею яиц, после чего жизнь бабочек теряет всяческий смысл. Нектар цветов – лишь средство подкрепления сил, сплошные углеводы и ни грамма белка. Впрочем, некоторые бабочки (глазчатки, павлиноглазки) вообще ничего не едят. У самца бабочки мешочницы даже хоботок не развит. Мало того, его самка – совершенно бескрылая и красотой, соответственно, не отличается. Найдет он ее, дело сделает и на покой… А не найдет, ничего страшного. Некоторые виды мешочниц способны к партеногенезу, другими словами – размножению без оплодотворения. Поэтому их самки живут вообще несколько минут – отложила яйца и почила…

"Однажды я, Чжуан Чжоу, увидел себя во сне бабочкой — счастливой бабочкой, которая порхала среди цветков в свое удовольствие и вовсе не знала, что она — Чжуан Чжоу". ("Чжуан-цзы", гл.2)

Но подобных оригиналов, к счастью, немного. Большинство бабочек ищет самок весьма активно. Наибольшего профессионализма в этом нелегком труде достигли ночные бабочки. Ночью много не увидишь, поэтому «подруг жизни» они ищут в основном по запаху. И этот запах мотылек может «учуять» за сотни метров (а рекордсмены, вроде павлиньего глаза, даже более чем за 2 км!). Правда, есть бабочки настолько «ослепленные страстью», что порой кидаются на все, что движется. Так, самец сатир семела может погнаться за мухами, листьями, а порой и за своей тенью. Зато и ухаживает он красиво: сперва склоняется перед самкой, а затем, трепеща крыльями, кружит около нее по земле.

На Востоке изображение двух бабочек — знак супружеского счастья.

Недаром у китайцев бабочки – это знак влюбленных, символ супружеского счастья. Правда, ассоциируется бабочка в первую очередь с мужчиной, который «пьет сок девушек-цветов». В Японии же этот символ не столь оптимистичен: бабочка здесь означает чаще всего непостоянство, временную любовь, гейшу и т.п. Вот почему у японцев название оперы Д. Пуччини «Мадам Баттерфляй» (butterfly – англ. «бабочка») вызывает совершенно неверные ассоциации.

Впрочем, и отношение европейцев к бабочке не было однозначным. Нередко наряду с жизнерадостностью и счастьем она символизировала и преходящесть земных удовольствий, пустую любовь, ветреность, легкомыслие (вспомним хотя бы, кого называют «ночными бабочками»).

Бабочка — это символ красоты и счастья, и в то же время символ временности и непостоянства этих понятий.

Символическое значение бабочки как гибельной страсти усилилось и странной особенностью этих насекомых лететь на свет – свечу, лампу, – лететь, чтобы в итоге погибнуть. Этот образ бабочки стал одним из самых распространенных в поэзии, популярных песнях.

Пытаясь выдержать по отношению к лучам 80 градусов, мотылек попадает в смертельную спираль.

На самом деле бабочки, летя на свет, ищут не тепло и уж тем более не смерть. Причина в том, что многие летающие насекомые привыкли в своем полете ориентироваться по естественным источникам света – Солнцу и Луне. Лучи, исходящие от столь отдаленных объектов, долетая до Земли, для бабочек являются практически параллельными, и они летят, придерживаясь по отношению к ним определенного угла. У искусственных же источников света, ввиду их близости, лучи расходятся резко радиально. Пытаясь выдержать определенный угол по отношению к ним, мотылек начинает кружить по спирали, неумолимо приближаясь к смертельному пламени.

Впрочем, на множестве античных изображений мы можем увидеть совершенно обратный сюжет – бабочку, вылетающую из костра, погребального костра… Дело в том, что у древних греков и римлян это насекомое олицетворяло человеческую душу. Древнегреческое слово «псюхе» одновременно обозначало и «бабочку», и «душу», и «дыхание».

А. Канова "Амур и Психея", 1808. Психея кладет на ладонь Амура бабочку — символ души в античные времена, как бы отдавая ему свою душу.

Широко известен миф о Психее и Амуре, в котором переплелось множество выше упомянутых аллегорий. В изложении Апулея он звучит так. Царская дочь Психея стала возлюбленной знаменитого бога любви. И все бы было хорошо, если бы не одно из условий: она никогда не должна была видеть обличье своего суженого при свете. Понятное дело, девушка не удержалась и однажды ночью зажгла светильник. Спящий Амур оказался действительно прекрасен, но пока Психея зачарованно смотрела на него, капля масла с лампы упала ему на кожу, и он исчез. Пройдя множество испытаний и страданий в поисках возлюбленного (так, Психея спускалась даже в мрачный Аид за живой водой), девушка все-таки добивается разрешения на брак у самого Зевса. Символом этой любви, способной проникнуть даже в загробное царство, и стала бабочка.
Олицетворение бабочки и человеческой души распространено у многих народов: племен Заира, новозеландских маори, мексиканских индейцев… А если во время погребения древнего кельта на похоронах появлялся белый мотылек, никто не сомневался, что это душа усопшего прилетела проведать свою старую «оболочку».
И здесь мы подходим к самому необычному свойству бабочки..

...Стоит только остановиться и задуматься, каким это образом вредный червяк преображается в очаровательную летунью, как чувствуешь, что прикасаешься к какой-то сокровенной тайне мироздания.

У человека всегда была и есть потребность в чудесах. Нам скучно жить в мире,

У человека всегда была и есть потребность в чудесах. Нам скучно жить в мире, где нет волшебных палочек, НЛО или Лох-Нэсских чудовищ. Тем не менее, реальный мир и так полон чудес, их просто надо уметь видеть…

В. Медведев «Баранкин, будь человеком!»:
«Я уверен, без забот
Мотылек живет!
Вот я! Вот я!
Превращаюсь в мотылька!».

Кэрби и Спенс «Общая естественная история насекомых…»:
«Предположим, что какой-нибудь натуралист вдруг объявил бы об открытии животного, которое в течение первых пяти лет своей жизни существует в виде змеи; потом углубляется в землю и, соткав себе саван из тончайших шелковых нитей, сжимается в этом покрове в тело, лишенное рта и членов, похожее как нельзя более на египетскую мумию, и затем, пробыв в таком состоянии без пищи и движения в течение долгих трех лет, разрывает в конце этого периода свои шелковые пелены и из земли является на свет Божий в виде крылатой птицы. Предположим это и спросим – каковы были бы ощущения в народе, возбужденные таким необыкновенным известием? Каково было бы удивление после первых минут сомнения в справедливости показания!».

Действительно, стоит только остановиться и задуматься, каким это образом вредный червяк преображается в очаровательную летунью, как чувствуешь, что прикасаешься к какой-то сокровенной тайне мироздания.
Священники, философы, оккультисты видели в этом превращении божественный намек на то, что и человек, погрязший в приземленной суете жизни («гусеница»), способен, пройдя символическую смерть («куколка»), преобразиться в свободную и прекрасную сущность, вырвавшуюся из плена «земного притяжения» («бабочка»). Некоторые ученые даже высказывали оригинальную гипотезу, что мумифицирование усопших в древнем Египте могло возникнуть под впечатлением от гусениц, плетущих кокон.

Франклин Меррелл-Вольф «Пути в иные измерения»:
«…Можно сказать, что жизнь и философия бабочки сосредоточены вокруг творчества и радости, и таким образом самоцелью является красота вместо грубой утилитарности. Следовательно, реальное и ценное для бабочки имеет не только совсем иной смысл, чем для гусеницы, но смысл этот и вовсе выше понимания последней.
Куколка представляет этап, когда гусеница умирает как гусеница. Для сознания гусеницы это должно казаться уничтожением или «угасанием», как и Нирвана – неозаренному субъектно-объектному сознанию. Но если взглянуть как бы с другой стороны, куколка – это открытая дверь к вольной жизни бабочки».

Вы скажете, что, мол, это «высокие аллегории», а как обстоит все на самом деле? «На самом деле» все обстоит не менее дивно. Несчастный Учитель всех учителей древности – Аристотель – не мог придумать ничего более научно вразумительного, как назвать личинку насекомого, до тех пор, пока она растет, «мягким яйцом». То есть, гусеница – это всего лишь чудное яйцо, а «настоящее рождение» происходит лишь при выходе из куколки. Современная наука, конечно, сильно продвинулась в изучении процесса так называемого полного превращения/метаморфоза, но открытия ученых самого «чуда» ничуть не умалили.

Оказалось, что метаморфоз насекомых возможен благодаря тому, что в их организме изначально закладываются две совершенно разные «программы» развития. После того, как отложенное бабочкой яйцо начинает делиться, в нем обосабливается отдельная группа клеток (имагинальные диски), которые до поры до времени находятся как бы в «спящем» состоянии. Развиваться продолжают лишь те клетки, которые необходимы для программы «гусеница». Правда, с того момента, когда сформировавшаяся личинка появляется из яйца, «гусеничные» клетки перестают делиться – они только увеличиваются в размерах вслед за гусеницей.

Слева: гусеницы появляются из яиц. Справа: гусеница плетет кокон, готовясь стать куколкой.

Когда гусеница «чувствует», что она уже «сыта по горло» и пришло «время любить и летать», включается вторая «программа» развития (все эти процессы регулируются сложными процессами выделения гормонов, которые продуцируются в головной части насекомого). Личинка превращается в куколку (некоторые «стыдливые» виды предварительно упаковываются в кокон).

Когда-то ученые поспешно назвали стадию куколки «покоящейся». Какой там покой! Под оболочкой куколки вовсю «кипит» настоящая биолаборатория. Имагинальные диски «оживают» и начинают делиться. Существо, бывшее раньше личинкой неузнаваемо преображается: вместо жующего рта появляется изящный сосущий хоботок, вместо коротких лапок – тонкие длинные ноги, меняется вся мышечная система, и главное – формируются органы размножения и крылья. Старые же «гусеничные» клетки служат лишь питательным сырьем для образования новых «бабочкиных». В какой-то момент почти все содержимое куколки представляет собой полужидкую кашицу.

Слева: куколка (на фото - кокон удален). Справа: половозрелая особь, выбирающаяся из старой оболочки.

Но вот наступает момент, когда на наших изумленных глазах «склеп» открывается, и вместо уродливой гусеницы из него появляется… Ну, конечно, не так быстро. «Новорожденная» бабочка еще не совсем красавица, покровы ее мягки, крылья скомканы. Она выбирается на стебель, какое-то время сохнет и ждет, пока кровь наполнит сосуды крыльев. Крылья расправляются, и бабочка отправляется в полет, чтобы найти брачных партнеров. А по пути опыляет цветы, радует наш глаз и вдохновляет чудом «превращения» на стихи и мудрые мысли.

Автор. Сергей Курий