Джаляля Талабани (Мам-Джаляля, Дядю Джаляля - курд.)
с переизбранием на пост президента Ирака

Насколько могут быть похожи тёзки, видно на снимке внизу

В детские годы папы Саши была - а, может, и сейчас ещё звучит - такая считалочка:

"Жили-были три японца:
Як,
Як-Цидрак,
Як-Цидрак-Цидрони"

Вот именно они, чистокровные японские бобтейлы, три брата сродных, и изображены на этом снимке.
Но зовут их, если именовать слева направо: Сотник Иртыш, Мам-Джаляль и Сабуро-сан.

А считалочка идёт своим чередом:

"Жили-были три японки:
Циппи,
Циппи-Дриппи,
Циппи-Дриппи-Лямпампони"

И что же из этого получилось?

«Ватаси-сан, – обращается на днях ко мне хозяин, – сын у тебя – точно скрытый инопланетянин. Что бы я ни сказал, он решительно всё понимает, даже вещи, казалось бы, кошачьему уму недоступные».
Я промолчала, а про себя подумала: «Много ты о нашем уме знаешь, благо что седой весь».
И потом – ну, какой из моего сыночки инопланетянин? Родила его моя подруга Винни, после её трагической смерти я Мам-Джаляля, его братьев и сестёр выкормила.
Наш он, Мам-Джаляль, российский, но очень рассудительный от того, наверное, что – японский бобтейл.
Впрочем, каких только чудес на Свете Божьем не бывает. Вот 2008 лет тому назад простая женщина родила ребёнка. Все думали: ну, мальчик и мальчик. А оказалось, что он, конечно, человек, но гораздо больше, чем человек.
Поводом же для выступления папа Саши стал такой случай. Сидит он давеча за обеденным столом и вещает: «Вот, братья-кошаки и сёстры-кошки, дожили. Скоро придётся отказываться от ваших «катинок», «педигри» «вискас», моих виски и переходить на хлеб и воду».
Мам-Джаляль прислушался, влез к папе Саше на колени и стал есть поджаренный хлеб, чего раньше никогда не делал. А потом – чего тоже за ним не наблюдалось – всунул нос в хозяйскую кружку с чаем и молоком и начал пить.
Папа Саша онемел, потом осторожно перелил чай в блюдце, чтобы, значит, Джалялю удобнее было. Так они сидели и лакали вдвоём, а хозяин нас всех разглядывал, как будто никогда раньше не видел, думал о чём-то и курил – да так долго, что даже на службу свою газетную припоздал

Снять эту сцену было невозможно – некому попросту. Посмотрите на другие фотографии, вот такой он мой сын – Мам-Джаляль-сан» (Из книжки первой «Ватаси – это Я» – ARR)

Сон Ватаси-сан (повтор темы, хмарь на душе): «Хозяин давеча с работы вернулся, вынимает из сумки фотоальбом Юрия Роста. «У главного редактора одолжил. Вот сюда мы поедем», – говорит и пальцем в снимок тычет.
Он у нас уже давно в этом смысле с глузду сдвинулся, с Великой Китайской стены упал. Есть у него такая безумная мечта – оставить КИС на попечение мамы Иры, а самому на время с «ближним кругом» уехать на необитаемый остров.
«Тебе там будет привольно, леммингами облопаешься», – соблазняет папа Саша нашу Макико-сан. И мне тотчас представилось, что лемминги эти – что-то вроде овцебыков, поскольку Макиша у нас сильно свирепая.
Приснилось мне тогда же, что заключили мы контракт на сезон – поработать на маяке то ли на нашем Сахалине или Курильских островах, то ли на скандинавских каких-то.
Не жизнь – благодать. Раздражителей нет. Вертолёт прилетает раз в месяц. Макико-сан вместе с Паном Лукой и Сайондзи Сабуро, по-домашнему Котом Сашкой, обитель нашу охраняет, гостей незваных с острова выпроваживает и, как было ей обещано, ловит леммингов. Ватаси-сан, то есть я, наводит порядок и кухарит. Мам-Джаляль-сан управляется с маяком – сын в плане всякой техники головастый. А хозяин закусывает и пишет за меня мои повести» (Из книжки первой «Ватаси – это Я» – ARR).

«Так уж повелось, что в Доме Кошки и Собаки «Завидово Шу-Шу» много моих родственников и товарищей, в чьих именах есть слово «Дядя». Возьмём, к примеру, моего сына Мамусика – японского бобтейла Мам-Джаляля. На курдском языке Мам – это дядя по отцу.
Сан Саныч, самая красивая в мире собака Лоренца, – дядя моей подруги Макико-сан. Когда хозяева назвали маленького, но чрезвычайно важного и невозмутимого щенка Сан Санычем, то не ведали того, что известно очень многим в России. Оказывается «Сан Саныч» – это не только имя-отчество, но и должность – руководитель-покровитель. Поэтому когда наш Саныч выходит погулять, некоторые спортивно-поджарого вида господа, заслышав его имя, почтительно уступают ему дорогу, иногда даже шляпы-кепарики снимают и раскланиваются.
И всё-таки, когда мы говорим Дядя, то вспоминаем только родоначальника КИСа – нашего Шу-Шу, это имя с китайского как раз так и переводится. Шу-Шу скончался от инфаркта в 1999 году в возрасте всего девяти лет, чау-чау ведь родом с Тибета и в России, наверное, из-за нашего климата долго не живут. Поэтому я знаю о нём только со слов хозяев: спокойный, рассудительный, неторопливый и большой чистоплюй.
Дядя Шу-Шу слюнявил лапу и умывался, как мы кошки. Мог выйти на улицу и, увидев, что там идёт дождь, вернуться домой и там часами ждать, когда дождь перестанет. Ещё он мог, прохаживаясь по парку, впасть в такую глубокую задумчивость, что стукался о дерево своей огромной головой и, недоуменно поглядев по сторонам, шёл гулять дальше» (Из книги первой «Ватаси – это Я» – ARR).

«При виде этого зрелища я оцепенела от ужаса и помчалась к папе Саше, сидевшему в мирном уединении в некоей будочке на другом конце нашего участка. Он понял всё без слов и уже спустя полминуты выскочил на улицу. По ней меж тем на огромной скорости мчался здоровенный трактор «Беларусь», за рулём которого к счастью сидел наш добрый знакомый дядька Семён. Он всегда спешил, особенно сейчас, когда вёз навоз – пришло время удобрять поля.
Семён – истый щирый украинец родом из-под Львова. Приехав в Мелково на заработки, нашёл гарну дивчину – а ими Тверская земля славится – да так и стал волжанином. А хозяин, как в кино, изобразил из себя посреди проезжей части большую непоколебимую букву «Х» и истошно заорал: «Стой, дядьку Семэн! Стiй, я тобi кажу!» Семэн тормознул так, что стукнулся лбом о ветровое стекло и рявкнул, высунувшись из двери: «Ты, мабуть, Сашко Львовыч, сказився чи шо!?»
Джаляль к тому времени уже цеплялся за провод одной лапой, извиваясь всем телом там высоко – но прямо над железной кабиной трактора. Сейчас упадёт – и если не убьётся, так непременно покалечится. «Гоны, Семэн, гоны!» – завопил ещё более отчаянно папа Саша, показывая руками на небо. Тракторист, чтобы посмотреть, что там такое в небесах творится, вытянул шею, снова стукнулся головой – теперь о дверцу, матюкнулся и рванул рычаг. «Беларусь» взревела и подпрыгнула вместе с прицепом.
Теперь сын мог разбиться уже об асфальт, и к папе Саше присоединились соседи: «Гальмуй, Сёма, тормози!!!» Тут коготочки Джаляля разжались, и он мягко шлёпнулся в лежавший в прицепе навоз.
Через час, намытый с шампунем, он благоухал на тёплой печке, приходя в себя после пережитого. А вечером с женой Светланой пришёл в гости Семён: «Ты глянь, Свiтлано, який парубок – самурай Джалиль. Такый малэнькый, а вжэ кiт, дядько як я. Тiльки хвиста нема, треба спиймать, та нi за що». Но Джаляль-сан, будто признав спасителя, никуда и не убегал: терся головой о праздничные брюки гостя и оглушительно мурлыкал.
Тост весь тот вечер был один: «Хай жывэ дружба людэй та котiв!» А ещё пели очень популярный тогда шлягер:
Гей, славяне! Гей, славяне,
Москали и киевляне,
Нам ли с вами Родину делить?
Неужель наставлю пушку
На свою жену-хохлушку?
Лучше буду я её любить
(Из повести первой «Ватаси – это Я» – ARR).

Фотоснимки с сайтов www.winni_pooh.narod.ru, www.old.amur.info и www.stitchshop.ru. Но напоминаем, что Джаляль - японский бобтейл, и никакого хвоста у него нет

« … Хотя в нашей песне и поётся, что горе – это, мол, не беда, но мы, одолев эти мелкие неприятности, столкнулись с настоящим горем. После родов умерла жена кота Василия – Винни по прозвищу Пельмешка. Она на самом деле была вся такая аккуратная, маленькая и круглая. И еще её звали Гусельками, потому что она умела мурлыкать так, как никто другой.
В зверосовхозе в это время щенились норки, и замотанные ветеринары опоздали. Штабс-Капитан лёг в коробку к умирающей жене, вылизывая, согревая её и четырех новорожденных детей. А они ещё долго сосали мать … .
У человеческих мужчин, как и у женщин, два соска – вот и у кота Василия восемь сосков - по четыре в два ряда. Их и мусолили котята, а толку то что? Наши работающие в КИСе мелковские девочки тётя Валя и тётя Вера, 50-летние ровесницы мамы Иры, ходили с серыми лицами.
Хозяин, в то время сидевший в своей редакции, нравом бывает покруче бати Штабсика, поэтому Вера с Валей даже не стали заниматься похоронами. Винни похоронил сам примчавшийся из Москвы папа Саша. Он приспустил наш флаг, трижды выстрелил из ружья в воздух, а, когда зазвучал наш гимн, трижды поклонившись, сказал: «Винни. Ты погибла, выполняя свой священный долг продолжения рода. Прощай».
Вернувшись в избу посмотрел на продолжавшего кормить детей Василия: «Прости, брат. Из-за меня ты теперь вдовец. Зачем же я им так рано имена дал – Ксю, Наточка, Княжна Мери и Мам-Джаляль?». Потом повернулся ко мне: «Крохи сиротами остались. Теперь вся надежда на тебя, Ватаси-сан» (Из книги первой «Ватаси – это Я» – ARR).

«Мам, – пожаловался мне как-то сын Мам-Джаляль. – Сегодня опять всю ночь ел – каждую осень со мной это случается. Папа Саша во сне бурчит: «Ну что ты там всё хрустишь уже целый месяц – дня тебе мало?». А ещё международник, называется.
Между-народник - догоняете? Правда, утром, когда глаза протёр, извинился – прости, говорит: «Я и забыл совсем, что у тебя, самурая, Рамадан. Честь и хвала тебе, брат, – держись традиций» (Из книги первой «Ватаси – это Я» – ARR).

«Свой первый материнский экзамен я сдала на «отлично» – выкормила, вынянчила всех, и никого к ним не подпускала – даже отца, кота Василия. Когда детям исполнилось два месяца, трёхцветная красавица Натуся уехала в Румынию. Княжну Мери взяла к себе в Мелково Вера Афанасьевна и души в ней не чает – она вся в папу. Ксю осталась охранять нашу избу-«фазенду» в Слободе, а я с Джалялем вернулась в столицу.
С нами, якобы к старшим детям, увязался и вдовый Штабс-Капитан Рыбников. Ещё через несколько месяцев природа взяла своё, и он начал призывно подмурлыкивать. Хозяева метались по всей Москве в поисках невесты, но подходящей кандидатуры всё не было.
Наконец, в газете «Из рук в руки» увидели объявление: «бесхвостая кошка-метис». Мама Ира и папа Саша с первого взгляда поняли: это – она! Что и подтвердили маститые эксперты. Бестолковому подателю заявления, разумеется, заплатили больше, чем он рассчитывал.
Назвали драгоценное приобретение Марией "Галушкой" Гулегиной, так как в первый же вечер она дала нам запоминающийся концерт, но об этом – потом. Последовавшее свидание невесты с вдовцом и вовсе закончилось жутким скандалом, но Маняка в том была уже не виновата. Штабсик или чего-то не разглядел, либо не разнюхал, но вцепился он в свою будущую супружницу так, что из неё со страху – pardon, конечно – только какашки во все стороны летели.
А когда папа Саша грудью встал на защиту Маняки, то этот ослепший от ярости и вконец озверевший котяра-самурай так отделал хозяина, к которому традиционно относится с почтением и даже трепетом, что тот неделю не мог к главному орудию своего производства - клавиатуре компа подойти» (Из повести первой «Ватаси – это Я» – ARR).

«Перед ежедневным отбытием в редакцию папа Саша обычно отдаёт приказ по свибловскому гарнизону КИС «Завидово Шу-Шу»: «Ты, Макико-сан – как лоренцджой – остаёшься главнокомандующим. Ты, Ватаси-сан (это он ко мне), – начальник Главпура, политкомиссар. Штабс-капитан Рыбников – командующий Северным фронтом, Пан Лука Франта Когоут – Южным. Поясню, что квартира наша на первом этаже, выходя окнами на север и юг, не имеет охранной сигнализации – и к чему она? Как-то раз один бомж, видать, совсем недалёкий, хотел влезть, так Сан Саныч, дядя Макико-сан, так его шуганул … ну, об этом потом, а то я отвлеклась.
Далее приказ звучит так: «Малыши – мирное гражданское население, остальные во главе с Оззи – немирное». Оззи – наш задиристый ветеран из рода спаниелей. И потом: «Мам-Джаляль-сан – командир пешмарги особого назначения, ПОН». Иными словами – начальник домашнего спецназа.
Моего приёмного сына, японского бобтейла, назвали так в честь славного партизана и нынешнего президента арабского Ирака курда Джаляля Талабани (не приведи Аллах, что-то с ним случится – Мам тотчас станет просто Мамусиком). Пешмарга – вооруженное, изначально допотопными дробовиками, ополчение, которое позволило забитому народу подняться против тирании и защитить свою самобытность. На курдском, старейшем языке персидской группы индоевропейской семьи, пешмарга – «заранее мёртвые». Чувствуете, да? Ради свободы они не жалели и жалеют себя. Папа Саша курдов очень уважает, впрочем, как и людей всех стран, где курды живут.
Джаляль – уже здоровенный малый, хотя ему всего год с небольшим. М-р-р-да, случается, правда, что бывает чересчур вспыльчив – он же курдский самурай, – … и тогда инвалидность второй, а то и первой группы агрессору гарантирована. Но в целом очень, очень добрый мальчик, даже пропустил своего младшего брата Сабуро вперед себя на выставку. А как папа Саша его позовёт - летит, аж мебель сбивает.
Ну, что ж – кровь есть кровь, благородная кровь. Ведь вы, верно, слыхали о месопотамском воителе Коте Джалале Великом – о нём так много пишут сейчас. Но сын мой, в общем-то, московский интеллигент – отходчив, миролюбив и живет по курдской пословице: «Беда-бедой, война-войной, а японский курд кушает свой айран» (Из книги первой «Ватаси – это Я» – ARR).

На снимках сверху - наш Мам-Джаляль и Мам-Джаляль Талабани. На фото внизу - флаг Рабочей партии Курдистана и наш Оззик