В колонках играет - Biscaya

Оставить Дом Кошки и Собаки (КИС) "Завидово Шу-Шу"
на чьё-то временное попечение.
Об этом так давно мечтал папа Саша,
а теперь он понял, что
он и все мы, его шерстяные дружишки,
весь наш КИС
- это и есть излучающий тепло
маяк

на крохотном островке трудного счастья

Царственная родня папы Саши, мамы Иры, всех кошаков и кошек КИС "Завидово Шу-Шу"

«Папа Саша зовет меня «ситцевой совушкой, круглой головушкой», потому что кажется, что все цвета радуги окрасили мою бархатную шёрстку, а глаза, особенно когда они внимательно что-то изучают, становятся у меня круглыми-прекруглыми.
Недавно я сопровождала своего сына, японского бобтейла, на выставку, и там какой-то крупный эксперт сообщил мне, что я по породе – «экзот», но в своём возрасте, честно говоря, я излишним честолюбием уже не страдаю.
У «ситцевой совушки», должна я признаться, не было детства. Вовсе не было. Какой-то мальчонка или девчонка – точно не помню, сейчас они так похожи – откуда-то притащил меня, месячного котенка, домой, а там папа-мама, поглядев издали, велели убрать «эту шелудивую кошку» куда-нибудь подальше от их ухоженной и благополучной квартиры.
Потом выяснилось, что у меня на самом деле был стригущий лишай. И слава медицине, что она ко времени моего рождения сумела изобрести против этой, некогда смертоносной, заразы, лекарство.
Так вот этот ребёнок – мальчонка или девчонка, – обливаясь слезами, отнес найдёныша на лестничную клетку и оставил рядом блюдечко с едой. Сколько дней прожила я там, не знаю. Помню, что плакала, царапалась в чужие двери, а потом дремала в забытьи и безучастно смотрела на пустой вестибюль» ((Из повести первой «Ватаси – это Я» – ARR).

«Пришёл ещё один день и вместе с ним человек, мужчина, который приоткрыл дверь и тихо позвал: «Ватаси. Ватаси, выходи, пожалуйста». «Кто это Ватаси?» – подумала я … и вышла. От пришельца явно пахло кошкой. И мне стало ясно, что это – мой шанс. Я помню, как поднялась на задние лапки и начала тереться головой об эти пахучие брюки и искательно царапать их, не отводя глаз от лица их владельца. Он улыбнулся и со словами «пойдем-ка, Ватаси, отсюда домой и поскорей» положил меня за пазуху тёплого пальто.
На новом месте я толком не успела оглядеться, как он и какая-то женщина меня накормили, внимательно осмотрели и тотчас вместе со мной отправились к ветеринарам. Когда в лечебнице доктор делал укол, я не вздрогнула и даже не сжалась. «Глядите, как жить-то хочет, – сказал врач. – Значит, век её будет долгим». Но было медику невдомёк, что я уже откуда-то знала, предчувствовала – быть может, благодаря жизненному опыту тысяч поколений предков, – что у меня будет свой дом, а всё страшное – позади.
Микоз вылечили через месяц. Всё это время я провела одна в огромной – по моим тогдашним понятиям, конечно, – комнате. Чересчур занятый папа Саша утром и вечером менял мисочки и туалет, приговаривая: «Ну, подожди, пожалуйста, ещё немножко». Когда же меня выпустили на просторы квартиры, к новым друзьям – другим кошкам и невиданным, но почему-то совсем не страшным собакам, я уже окончательно стала взрослой – так и прошло моё детство.
Но я тогда этого не понимала, да и каждодневной целью моей жизни стало дождаться возвращения хозяина с работы и делать всё, чтобы он понял, как я ему благодарна, как я его люблю. А он, хитровато улыбаясь, объяснил мне, что по-японски Ватаси – это Я» (Из книги первой «Ватаси – это Я» – ARR).

Сон Ватаси-сан (повтор темы, хмарь на душе): «Хозяин давеча с работы вернулся, вынимает из сумки фотоальбом Юрия Роста. «У главного редактора одолжил. Вот сюда мы поедем», – говорит и пальцем в снимок тычет.
Он у нас уже давно в этом смысле с глузду сдвинулся, с Великой Китайской стены упал. Есть у него такая безумная мечта – оставить КИС на попечение мамы Иры, а самому на время с «ближним кругом» уехать на необитаемый остров.
«Тебе там будет привольно, леммингами облопаешься», – соблазняет папа Саша нашу Макико-сан. И мне тотчас представилось, что лемминги эти – что-то вроде овцебыков, поскольку Макиша у нас сильно свирепая.
Приснилось мне тогда же, что заключили мы контракт на сезон – поработать на маяке то ли на нашем Сахалине или Курильских островах, то ли на скандинавских каких-то.
Не жизнь – благодать. Раздражителей нет. Вертолёт прилетает раз в месяц. Макико-сан вместе с Паном Лукой и Сайондзи Сабуро, по-домашнему Котом Сашкой, обитель нашу охраняет, гостей незваных с острова выпроваживает и, как было ей обещано, ловит леммингов. Ватаси-сан, то есть я, наводит порядок и кухарит. Мам-Джаляль-сан управляется с маяком – сын в плане всякой техники головастый. А хозяин закусывает и пишет за меня мои повести» (Из книжки первой «Ватаси – это Я» – ARR).

«Вот так приговаривал, оглаживая Шу-Шу, старый и добрый наш друг Всеволод Фёдорович Баранов, к нашему горю недавно умерший. В высший момент проявления чувств Шу-Шу действительно хрюкал, чем несказанно и вполне намеренно напугал вепря. Остальных он пугал до смерти как бы не нарочно.
Однажды хозяин оставил его папе Севе на несколько дней, не предупредив о некоторых особенностях чау. «Не досмотрел я! Съел Шуня чего-то – как бы не отравился. У него весь язык посинел», – кричал в великой панике наш друг по телефону уже через несколько часов. Пришлось папе Саше объяснять, что всё в норме. Принять же папе Севе валокордина, конечно же, можно – несколько капель, но не больше» (Из повести первой «Ватаси – это Я» – ARR).