Но мы не поедем в Палермо с тобой,
Да, там тепло, но, ох уж эти мне мафиозо,
Что вечно не в духе.
Давай-ка останемся дома, мой бог.
Юрий Наумов "Ты и я"

Хороший писатель немного синоптик - слышит бубны шаманского камлания времени и может предсказать его ближайшие запросы. Устинова хороший. всегда им, ею была. Это не гарантия от дурновкусия и чудовищных ляпов, одним из каких в ее творческой биографии новейшего времени стало внезапное соавторство с Павлом Астаховым, одарившее читателя громадным количеством нечитаемых книг.

Так или иначе, а "Вечное свидание" она писала без сомнительных соавторов. Потому книга получилась как из тех давних времен, когда все мы ее любили. Хотя и с поправкой на бубны верхнего мира: помните, в начале нулевых ее чудесные истории, в которых мир был без границ, французский журналист влюблялся в русскую женщину, талантливый архитектор стажировался в Италии и у героев всегда была возможность махнуть куда угодно. А если они выбирали родные березки, так это потому, что то был их выбор.

В этом романе иначе, однако удивительно, что за год до ковидных ограничений и большой беды, которая отрезала Россию от мира, он написан в русле мировосприятия людей, которые не едут в отпуск за границу и просто на море потому, что не могут себе позволить. А могут на дачу к тете, и это даже лучше. Огромного джипа - непременного атрибута прежних устиновских книг, у них нет, а ездят вовсе даже на советском мотоцикле с коляской - и так тоже лучше (хотя героиня, зараженная бациллой тяги к красивой жизни из запрещенных ныне соцсетей, не сразу это понимает).

Странно, но получилась отличная история с логичным, по большей части, сюжетом, внятными мотивациями, местами страшная, местами трогательная, иногда самую малость раздражающая инфантилизмом главной героини. С любовью и смертью в средней полосе России. С тотальным недоверием к органам, которые сначала законопатят за решетку на энное количество лет, а после уж разберутся и принесут извинения, если еще будет перед кем извиняться. С умницей-красавицей-рукодельницей профессорской внучкой, не боящейся испортить работой белы ручки. С молодым нарциссом, на лицо прекрасным, гадким внутри, поклонником тех запрещенных ныне сетей.

Хорошая книжка, правда, такая совершенно летняя с эмиграцией во внутреннюю Монголию взаимной любви, дружбы и семейных ценностей. А я слушала аудиокнигой в исполнении Александра Клюквина - это просто именины сердца.

Дай мне примерить новый намордник.
Я обернусь к тебе ликом
Полным смиренья и счастья.

Разреши себе проигрывать. Сомневаться. Чувствовать себя уязвимым. Менять мнение. Быть несовершенным. Противостоять движению. Позволь себе не мчаться по жизни как стрела, летящая в цель.

Мой Мэтт Хейг начался в конце 2020,когда его "Полночная библиотека" сделалась выбором читателей гудридс - такой лайтовый вариант всенародного хита "Все везде и сразу". Все любят про множественные реальности и возможность сменить свою жизнь на другую - яркую и интересную. После много чего у него пересчитала и с тех пор время от времени возвращаюсь прочесть еще что-нибудь.

"Планета нервных" (2018) нонфикшн из последних благословенных времен до ковида и большой беды. Привет из поры, когда мы еще могли думать о перенаселенности и глобальном потеплении как о главной проблеме, а интернет-дискуссии, в ходе которых каждый пытался убедить другого в том, что он дурак (ожидаемо безрезультатно) - были единственными баталиями.

Сегодня погружение в реалии того времени рождает скорее легкое удивление, смешанное с досадой - как можно было всерьез воспринимать такие глупости? Так студент, который учится и работает (вариант: студентка, которая учится, заботится о муже и растит младенца) смотрит на себя двухлетней давности, более всего озабоченного/ную рейтингом в кругу одноклассников или фасоном платья к выпускному.

На самом деле, не глупости, конечно, а золотое время, которому надо было радоваться и беречь его изо всех сил. Вместо этого мир из всех сил нервничал и переживал по поводам, яйца выеденного не стоившим. Может и теперь продолжает, не знаю - я и прежде не была среди тех, вокруг кого страсти кипели, а теперь вовсе ушла из того сегмента.

Но кажется сегодня уже никто не проверяет телефон двести раз на дню. Отчасти наигрались уже в эти игрушки, главным образом перенос рабочей активности в он-лайн сферу в 2020 подействовал как в анекдоте: "приходишь ты на пляж, а там станки, станки". Когда тебя раз -дцать вздрючит начальство за какой-нибудь огрех, вырабатывается павловский рефлекс не касаться рычажка, за которым следует удар током.

А когда на твоих глазах нормальные симпатичные интересные люди, вчерашние покупатели последней модели айфона или авто превращаются в беженцев, и думаешь невольно, что завтра такое может с тобой случиться, уже не до переживаний из-за того что станет говорить княгиня Марья Алексевна.

Занятно, Хейг говорит в книге, что прямо сейчас, когда он пишет эти строки, они безнадежно устаревают. Имея в виду техническую сторону, разного рода инновации и грядущую сингулярность. А оно вон как обернулось. Устарело. В социальном и геополитическом смысле

А что, если наша Земля - ад какой-то другой планеты?

То, что вы хотели знать о "Дверях восприятия", но стеснялись спросить:
1. Да, это о наркотике.
2. Да, в противоположность абсолютному большинству авторов, Хаксли не считал производные лизергиновой кислоты злом.
3. Да, Джим Моррисон назвал свою группу "The Doors", вдохновившись именно этим эссе. (хотя его судьба служит скорее антирекламой).

Итак, у книги три несомненных достоинства: 1 Она написана гением; 2. Она замечательно переведена Максимом Немцовым, у которого ненавистников чуть больше, чем поклонников, но я из числа вторых; 3. Аудиоверсия превосходно прочитана Игорем Князевым, в чьем исполнении слушаю все. У книги один, но основополагающий недостаток - это апология наркотического вещества.

Адепт опытов по расширению сознания посредством ЛСД, Олдос Хаксли приложил значительные усилия к его популяризации. Надо сказать, что в собственной жизни он. человек физически очень нездоровый, находил большое утешение в препаратах на основе лизергиновой кислоты, в которой отчасти видел воплощение предсказанной им самим в "Дивном новом мире" сомы. Он и из жизни ушел под воздействием внутримышечного укола 400 мкг этого вещества, который помог избежать мучительной агонии.

Проблема в том, что писатель попал в ловушку экстраполяции, с русского на понятный - по себе других не судят. Его собственная, подготовленная серьезными упражнениями на концентрацию и медитацией психика, уникальный интеллект, уровень ответственности, склонность к агрессии существенно отличаются от тех же параметров другого человека. То, что для буддиста, интеллектуала, к тому же прошедшего через тяжелый опыт инвалидности, которую сумел преодолеть, благодаря самодисциплине - что для него интересный познавательный опыт эскапизма, то другому окончательно взломает без того некрепкую психику и может послужить толчком к очень неприятным осложнениям.

В целом интересный и познавательный опыт визионерства, соединенный с глубокими рассуждениями о природе человека, о возможном строении мира, о путях преодоления проблем, стоящих перед человеческой расой.
Во вселенной есть только один уголок, который ты можешь уверенно взять в кандидаты на улучшение, это ты сам..

- Ты никогда не хотел ничего слышать о сверхъестественном. Отшучивался, когда разговор касался астрологии, или ясновидения, или потустороннего мира. В небе и на земле, Джеймс, есть многое, чего ты не видишь.

Сборник "Чудеса и фантазии" включает истории из трех циклов, в числе которых"Джинн в бутылке из стекла "соловьиный глаз", о котором я недавно рассказывала . Но тогда это был обзорный текст, общее впечатление от истории небольшого объема с окольцовывающей новеллой. Сейчас, говоря о достаточно объемной книге, хотелось бы сказать несколько слов о каждом произведении.

"Стеклянный гроб" соединение Сказки о храбром портняжке с Белоснежкой и каких-то мотивов Вашингтона Ирвинга из Сказок Альгамбры. Очень симпатичная история про "заблудиться в сумрачном лесу," набрести на домик, пройти испытания, обрести волшебный предмет, с его помощью расколдовать Принцессу, и вот тут-то главные сложности начнутся.

"История Годэ" мрачноватая и очень грустная сказка о том, как был в городке парень, который всем девушкам нравился, плясун хоть куда и только красавица мельникова дочь не заглядывалась на пригожего моряка. Напрасно он вез ей из дальних стран яркие ленты. А впрочем, не напрасно. Да только вот ничего хорошего из их танца не вышло.

"История старшей принцессы" в одном королевстве небо внезапно сменило цвет с синего на зеленый, народ возроптал, и решено было отправить особу королевских кровей на поиски пера волшебной птица, которое исправит ситуацию. В путь пустилась старшая Принцесса (старшие, мы помним из сказок, обычно терпят неудачу, но здесь все совсем не так.)

Драконий дух Жили-были в уютном доме в прекрасной долине сестра и два брата и каждый из них мечтал об участи более яркой, красивой и увлекательной, чем тихая скромная жизнь, которая досталась в удел. А потом через их деревню проложили путь громадные смрадные чудовища, земляные черви вроде того, что в "Дюне", плюющие огнем - такой английский вариант дракона, вовсе не огнедышащий красавец.

"Джинн в бутылке из стекла "соловьиный глаз" История разумной фольклористки, которую супруг оставил после многих лет брака ради молодой женщины, а она не только рук на себя не наложила или там, не зачахла от тоски, но вполне себе счастливо и умеренно продолжила жить, получая от жизни многие удовольствия,. А потом случилось ей вызволить джинна из сосуда. куда он был заключен.

Цикл "Духи стихий"

"Крокодиловы слезы" Жили они долго и счастливо, но умерли не в один день, а вовсе даже он умер, она же развернулась и уехала. Она давно втайне мечтала о побеге из обрыдшего супружества. Не сказавшись взрослым детям, оставила их хоронить отца и горевать о нем (и тревожиться о ней), уехала за границу, поселилась в тихом пансионе в маленьком городке и была какое-то время довольна собой. Пока совесть не нагнала ее. История о долге и моральном законе, и о том, что феминизм - не равен эгоизму или мужененавистничеству.

"Ламия в Севеннах" Некий художник на пике своей карьеры распродал полотна и удалился от мира в дикой горной местности, где купил дом и нанял людей. чтобы построить бассейн, и любоваться тем немыслимо красивым оттенком синего, какой получается от соединения солнечного света с водой в бассейне с выложенным голубой плиткой дном. И может быть поймать этот оттенок. перенести на холст., но как, цвет неуловим Что ж, это была не единственная тайна бассейна.

"Холод и зной" В одном королевстве не на Юге, но и не то, чтобы на Севере, жила-была Принцесса, беленькая и пухленькая, все ее любили, а она словно бы только хотела спать да лежать. Пока однажды зимой не поняла, что стихия ее холод, а снег и лед - то, что делает по-настоящему счастливой, дает жизненные силы. И надо же было такому случиться, что Девица-Ледяница полюбила Принца из знойной страны. Так что же, нет у них шансов? Он стеклодув, в его жаркой пустынной стране песок - единственное, чего вдоволь, а из песка получается стекло, а стекло в чем-то сродни льду.

"Побирушка" История о жене министра (не трофейной, а из тех, что с мужем с самого начала карьеры, которая сопровождает супруга в поездке в одну их восточных стран и бесследно пропадает. О том. как призрачна граница между сегодняшней стабильностью и завтрашним существованием беженки, потерявшей все.

"Иааиль" Снова о тонкой грани, на сей раз не между счастьем и несчастьем, а между порядочностью и низостью. С мифом об Иаиль, которая приняла у себя в шатре ханаанского военачальника Сисару, накормила-напоила, а дождавшись, когда уснет, пробила ему голову от виска до виска колом от шатра. После евреи сорок лет жили мирно, - говорит Книга Судей. Прием ненадежного рассказчика, история из школьного прошлого. Так все-таки, героизм или подлость и преступник ли тот, кто не за себя старался (Иаиль была не иудейка).

"Христос в доме Марфы и Марии" Снова библейская, хотя на сей раз новозаветная притча о Марфе и Марии: первая, когда Иисус пришел в их дом, хлопотала по хозяйству, готовила ужин и накрывала стол. Вторая сидела у ног Его и внимательно слушала. И ответил Христос на упрек Марфы сестре в ленности, что она более важное дело делает. За то же потомки Марии всегда будут иметь возможность учиться, а потомки Марфы хлопотать ради хлеба насущного. В этой истории угрюмая некрасивая кухарка возмущена тем, что ее прелестная хозяйка всеми днями бездельничает, но молодой художник. друг хозяйки, умеет показать ей, что она со своей "ум отъешь" готовкой тоже служит искусству. Как-то так, и волки, и овцы.

Цикл "Черная книжка рассказов"

"Лесная тварь" Переосмысление детского опыта Байетт: война, эвакуация без родителей с подселением в чужие семьи. Две девочки подружились в дороге легко и быстро, как только в одиннадцать лет бывает, после в распределительном пункте отправляются погулять в лес, а малышку. которая хочет с ними подружиться, отшивают. И в лесу встречают чудовищную смрадную червеподобную тварь. Понимая, что совсем чуть-чуть разминулись с ужасной смертью в ее огненной пасти. Спустя десятилетия две женщины встретятся на том же месте, куда каждая из ниж приедет, чтобы убедить себя, что это тогда почудилось и твари на самом деле не было.

"Телесный художник" Сложная и насыщенная действием для небольшого, в сущности, объема повесть. Есть врач-гинеколог. который воспринимает свою работу как служение и до сих пор считает себя женатым, несмотря на то, что с женой они расстались много лет назад. Есть девушка художница, пирсингованная хиппушка, невероятно талантливая, одинокая, неприкаянная. Есть привлекательная женщина. чиновник от медицины. Есть сложное сплетение отношений, в которые вовлечены эти трое плюс коллекция медицинских артефактов.

"Каменная женщина" После смерти матери немолодая уже Инес переносит операцию и внезапно начинает каменеть. То есть, не утрачивает подвижность или что-то подобное, а постепенно человеческая плоть замещается и вытесняется в ее теле различными горными породами и самоцветами. И она уже начинает подыскивать место, в котором будет стоять, когда окончательно окаменеет, но встречает норвежца - кладбищенского скульптора, а дальше...

"Литературное сырье" Ведущий литературные курсы, вроде Creative Writing Sсhool писатель, в далеком прошлом опубликовавший один очень успешный и один неуспешный роман знает. что работа эта рутинная и встретить талант среди людей, пришедших учиться писать прозу - все равно, что отыскать жемчужину в навозной куче. Тем не менее, в очередном наборе есть сдержанная немолодая женщина, которая пишет замечательно. Прочие студенты, как это принято на птичьем дворе в отношении лебедя, пытаются клевать мисс Фокс,она словно не замечает враждебности. Преподаватель, не говоря ей, отправляет рассказы на конкурс.

"Розовая лента" Муж преданно ухаживает за женой в раннем Альцгеймере. На самом деле это чудовищно, и когда он покупает фигурку Телепузика - это скорее не ей, а себе, чтобы вымещать ярость на мелком ублюдке, чтобы не причинить ненароком боли ей, когда-то любимой, сегодня чудовищу. Когда в его дом среди ночи стучится эта молодая женщина, он и представить не может, кто она такая. Восхитительный рассказ, в котором сплелись воспоминания о войне, нежность, ненависть, вина, освобождение.

Подводя итог: проза Антонии Байетт изысканная, красивая, сложная, глубокая, многозначная. Пир для ума и сердца.

– У тебя есть невеста, дедушка?
- Нет.
– У меня их много. Если хочешь, отдам тебе одну из своих, – предложил Марио

На родине Доменико Старноне ценят как автора трех десятков романов и лауреата главной итальянской литературной премии Стрега. Мировая его известность несколько скандального оттенка - именно Старноне приписывалось авторство книг литературного призрака Элены Ферранте. Впрочем, часть исследователей творчества неуловимой писательницы считают. что это псевдоним жены Старноне переводчица Аниты Раджа. А еще одна часть приписывает авторство "Неаполитанского квартета" соавторству Старноне-Раджа.

Может быть потому, что супруги неаполитанцы и упоминание диалекта почти так же часто встречается в книгах Доменико, как в истории Лену и Лилы. Может оттого, что мотив человека, сумевшего вырваться из неблагоприятного социального окружения, благодаря таланту и трудолюбию, сквозной в его творчестве. Может на итальянском очевидно то самое стилистическое сходство, о котором говорят литературные сыщики, и которое совсем не очевидно в переводе.

Так или иначе, а Старноне интересен сам по себе, без эпатажного подтекста. Для того, чтобы убедиться, достаточно прочесть "Шутку". История о том, как дочь просит пожилого отца присмотреть за внуком на несколько дней, пока они с мужем будут на математической конференции. Отец художник-иллюстратор, сделавший себе имя в этой достаточно узкой и тесной профессиональной сфере. В былые дни был очень востребован, теперь не то, но вот предложили проиллюстрировать рассказ Генри Джеймса о призраках.

И так некстати эта необходимость ехать из милого сердцу Милана в Неаполь, работать нянькой малыша. которого дедушка совсем не знает, снова окунуться в атмосферу своей нищей юности в неблагополучном неаполитанском квартале, где ценилась грубая сила, а талантом и яркой индивидуальностью предлагалось подтереться и пойти уже наконец работать учеником слесаря в автомастерскую. Подростком он ушел из дома, сам пробивался в жизни, переехал в другой город, а унаследованную от родителей квартиру отдал дочери. Им с мужем Саверио уже вроде и не по статусу жить в этой дыре, но она к своему дому привязана. В общем, та еще трехдневочка предстоит.

Малыш Марио оказался настоящим вундеркиндом, очень самостоятельным в свои четыре года. Но и невероятно упрямым, капризным, своенравным - как это часто бывает с одаренными детьми, которых воспитывают в режиме благоприятствования. То самое состояние, когда вот сейчас видишь в мальчике ангела, а спустя минуту он предстает настоящим дьяволенком, чьи проделки кажутся забавными зрителям фильма "Трудный ребенок", но упаси бог оказаться объектом его шуток.

В книге много рефлексии, много рассуждений о природе таланта и неравномерности, с какой он отсыпается разным людям. О том, как один ежедневным трудом и самодисциплиной выращивает дерево из крохотного зернышка, положенного в него, а другому изначально достается цветущий и плодоносящий сад. О времени, о возрасте, об отношениях в семье и ответственности родителей.

Хорошая повесть, а эпизод с балконом прямо-таки убийственный.

здесь языки кошек и птиц
перемежаются с языками
мигрантов плачем детей
скрипом дворницкого велосипеда

Оксана Васякина возможно лучшее, что произошло с русской литературой новейшего времени. Прошлогодняя "Рана", открывшая ее имя широкой публике, была вся как рыдание, удар наотмашь и открытый перелом. Тогда ее появление еще воспринималось скептически - сколько их, молодых да ранних, с их предельной откровенностью...

Год спустя впечатление от "Раны" отстоялось Васякина оказалась must read, а медитативная "Степь" предъявила читателю автора, который умеет в сдержанную скорбь с бурлящей в глубине вулкана лавой. Образным и метафоричным языком большой литературы, который одновременно живой язык улиц и окраин, каким говорит большинство общающихся на нем. С куда большей общесоциальной составляющей, чем ожидаешь от фем-литературы и много большей, чем можно встретить в современной русской прозе.

"Ветер ярости" сборник стихов, перемежаемых фрагментами интервью. Стихи в формате современной англоязычной поэзии: без рифмы, без метро-ритмической основы, прежде я считала такие остро противопоказанными русскому. До Оксаны

Я подумала: "Лучше быть такой толстой, как я, чем такой худой, как она".
Люся смотрела на меня и думала с точностью до наоборот.

Мне кажется, ее нельзя не любить. Без нее не было бы "Джентльменов удачи" и "Мимино". Даже учитывая, что многие молодые люди принципиально не смотрят советское кино и могли вовсе не видеть этих фильмов, скажу - это не делает вклад Виктории Токаревой в гуманизацию ментальности менее значительным.

Такие вещи работают на уровне коллективного бессознательного, капельными порциями высветляя картину мира миллионов. У всякого творца свои звездные часы, токаревские пришлись на середину семидесятых, после ничего, настолько всенародного она не создала, что с того? Продолжает писать крепкую качественную прозу, часто сентиментальную. иногда трагичную, порой циничную, а все же проникнутую гуманизмом.

Сборник малой прозы "Дома стоят дольше, чем люди" не исключение. Открывается повестью про Анюту, Анна, Анну Андреевну, которая жила свою жизнь, зная, что должна в ней что-то важное совершить и шла к цели разными путями. Иногда не самыми праведными с точки зрения расхожей морали, порой используя привлекательность как таран и стенобитную машину, но чаще и дольше просто хорошо работала. И всего достигла: уважение и признательность пациентов, репутация прекрасного диагности, любящий муж, хороший сын, дом полная чаша. И однажды поняла, что жизнь прошла, а с ней большая часть самых важных вещей. Но осталась дружба. Хорошая, в общем, повесть.

Зато титульный текст, просто чудо. Это о поселке "Советский писатель", в котором Виктория Самойловна многие десятилетия соседствует с классиками русской и советской литературы, о его обитателях, о забавных, курьезных и просто обыденных "вот так было" случаях. Владимир Войнович, Эльдар Рязанов, Юрий Нагибин, Николай Эрдман, Виль Липатов, Виктор Драгунский, Эдуард Володарский - Клондайк для исследователей позднесоветского периода русской литературы и кинематографа.

Рассказывает о них, своих коллегах и соседях, уважительно и доброжелательно, тактично и деликатно, она виртуозно идет по грани между парадным портретом и желтой прессой. По уровню захватывающего интереса ближе ко второму, но регалии на месте как и полагается в случае первого. Для меня этот цикл стоит вровень с мемуаристикой Гениса и Вайля - с лучшим о творческих людях той эпохи.

Завершают сборник рассказы и очерки, о которых затрудняюсь что-то сказать. Плохого говорить не хочется, а доброго слова они не очень стоят. Откровенно не понимаю, к чему была рецензия на книгу Илоны Давыдовой. Помните. была грандиозная афера с обучением английскому чуть ли не во сне? Вот и я о том же. Наверно просто объем добить нужно было.

Книгу стоит прочесть ради мемуарного цикла "Дома стоят дольше. чем люди", он прекрасен.

И из сильного вышло сладкое.

Это была очередная встреча с библейским Самсоном - его загадку гостям про "из ядущего вышло ядомое..." Джек загадает Блейну Моно (кингоманы поймут, остальным долго объяснять). Предыдущая - когда приятель на вопрос, что ему больше всего запомнилось из поездки в Питер, ответил с претензией на остроумие: "Samsung, разрывающий пасть льва в Петергофе".

А самая первая - у Дюма, он страсть как любил отсылать к библейским мифам, предполагалось, что его читатели знакомы с этой мифологией с младых ногтей, но мы-то, советские дети, нет. Вот и пришлось нырять в комментарии, чтобы выяснить, что был такой библейский персонаж, чья сила в волосах, однажды он ослиной челюстью перебил кучу врагов, но в другой раз филистимянка Далила срезала его волосы, и он стал бессилен.

Согласитесь, немало для одного мифического героя. То есть, про Сизифа все вспомнят камень на гору, про Эдипа. что убил отца и женился на матери, про Прометея, что принес людям огонь и обучил ремеслам, за что Зевс приковал его к скале и орел всякий день клевал печень. А тут столько всего: и длинные волосы, и предательство возлюбленной, и ослиная челюсть, и разодранная пасть льва, и смутно, на периферии сознания, что был первым камикадзе. Еще эта загадка дурацкая совершенно, поди угадай, что имеется в виду череп льва (того самого), который напал на молодого Самсона в горах, когда тот шел свататься. Юноша убил его голыми руками, а спустя год шел той же местностью, увидел, что в львином черепе пчелы устроили улей, набрал полные горсти меду, ел по дороге домой и родителей угостил.

Ядущее (едящее и сильное, готовое слопать тебя) это лев, ядомое и сладкое - мед, угадать невозможно по определению, тем не менее, Самсон загадал ее на свадьбе, поставив на кон тридцать синдонов (такая плиссированная юбочка, как у египетских фараонов) и тридцать перемен одежды. А когда гости подкупили молодую жену, чтобы вызнала точный ответ, и озвучили ему - возмутился таким вероломством, поубивал тридцать человек, а сорванные с трупов одежды швырнул гостям - нате! Как-то не очень, не находите?

В реконструкции библейского мифа о Самсоне от Давида Гроссмана от момента, когда ангел господень возгласил матери о скором рождении младенца, который начнет спасать сынов Израилевых от филистимлян, до смерти героя ,эта история предстает логичной, драматичной и поэтичной. Для Гроссмана болезненная нежность к матери сквозная тема. Неудивительно, что и здесь образу женщины, которая "была неплодна, не рождала" уделено такое пристальное внимание. Умница, в отличие от тугодума-мужа, легконогая, сострадательная, все понимающая, бессильная что-либо изменить.

Так будет со всем в этой небольшой книге, всякий поступок Самсона, каждый его мотив будет проанализирован и получит исчерпывающее объяснение, а перед читателем предстанет человек, наделенный сверхсилой и особой миссией, но ею же и отделенный от других, в первую очередь от своего народа, на подвиг ради которого он призван божественным соизволением.

Давид Гроссман мастер глубокой психологической прозы, в его интерпретации супергерой, всегда отчасти воспринимаемый, как схематичный и примитивный, обретает сложность и глубину. А вот про мед есть большие сомнения. Энтомологи убеждены, что из черепа вылетели навстречу Самсону не пчелы, а мухи-журчалки (музыкантики, которых мы в детстве ловили, подносили к уху, а потом отпускали). Очень похожие на пчел, в отличие от брезгливых последних, могли угнездиться в черепе. Хотя меда не дают. А впрочем, божественное вмешательство могло и из львиного черепа улей сделать.

Стремясь разделить людей на угнетенных и угнетателей, постмодернистские теории провоцируют наши худшие наклонности — враждебность по отношению к другим группам и мстительность. Здесь нет ничего хорошего ни для женщин, ни для меньшинств, ни для общества в целом.

Я цисгендер. Не спешите ужасаться и отписываться в сетях, вы, скорее всего, тоже. Это всего лишь означает, что я женщина, которая ощущает себя женщиной и не тяготится социальными ролями/социальными ожиданиями общества. Я также феминистка и всеми доступными способами отстаиваю права женщин и детей, как наименее социально защищенных представителей общества.

Нацменьшинства и геи за пределами моих обыденных интересов. Относясь к числу первых, в свое время я приняла решение о переезде туда, где буду принадлежать к титульной нации - да, конформист. Вторых вокруг себя не вижу, в патриархальном обществе каминг-аут не приветствуется, но тем, кто на него решился, мое безусловное уважение. Что до трансгендеров - ни об одном даже не слышала в реальности, несмотря на то, что в современной литературе они почти обязательный элемент повествования.

Это долгое вступление было к тому. что необходимость самообозначения с приставкой цис-, с точки зрения здравого смысла сильно за пределами, не находите? И то, что в современном дискурсе такого рода уточнение норма, не характеризует его сколько-нибудь положительно. Тем не менее, все помнят скандалы по высосанным из пальца поводам, когда представители квир-сообществ вдруг почувствовали себя оскорбленными. Скандалы, которые сделали объектом травли замечательно талантливых людей, лишив их возможности творить, а нас - радоваться их творчеству.

Книга Хелен Плакроуз и Джеймса Линдсея о том, какой вред в течение последних пятидесяти лет постмодернистские идеи Социальной Справедливости (в книге это словосочетание в его деструктивной роли используется с заглавных, в противоположность социальной справедливости, как составляющей либеральных ценностей) - нанесли нормальному развитию общества.

Подробно рассматривая эволюцию изначально деструктивного постмодернизма от теории к прикладному применению, практическим выражением которой, в свою очередь, явились социальные постколониальная, критическая расовая, квир-теории, принятые на вооружение академическим сообществом и широко вышедшие за его пределы с появлением соцсетей, авторы выделяют их общие черты.

Крайняя степень запутанности, неясности высказываний. Очень высокий уровень агрессии и нетерпимости. Неверифицируемость: если вы несогласны с каким-то утверждением адептов, вас огульно объявляют расистом, гомофобом, мизогином, далее по списку. Бесконечные требования к публичному покаянию. Отказ индивидуумам, не пережившим опыт шейминга в качестве женщины, чернокожего, гомосексуала, инвалида, трансгендера в праве на эмпатию (мем про одноногую чернокожую лесбиянку на пособии отсюда пошел).

Я не ставлю целью подробно рассказать о книге, в контексте данной рецензии важнее отследить каким образом деструктивное влияние постмодернистских теорий берут на вооружение правые политтехнологи. Как выворачивают наизнанку их смысл, чтобы породить враждебность широких народных масс к либеральным ценностям. Исчезающе малая часть электората понимает различие между либерализмом и циничными теориями, по сути, противостоящими его ценностям.

Но пустые ведра гремят громче и шум, поднимаемый крохотным транс-сообществом не сопоставим с голосами действительно ущемленных в правах представителей социальных низов (которые молчат отчасти потому что львиную долю времени и сил отдают работе ради выживания, частью от отсутствия навыка владения дискурсом). Популисты подменяют понятия, перенаправляя агрессию плебесцита на тех, кто в действительности борется за социальную справедливость (со строчных букв).

Уродливые "гейропа" и "либерасты" в российском новоязе оттуда. Я еще помню, как удивлялась в начале десятых бесконечным интернет-срачам на тему голубизны. Порой создавалось впечатление, что на личную неприкосновенность участников трижды на дню покушаются "эти". И только теперь понимаю, насколько это было инициировано сверху, как постепенно внедрялись в умы идеи тождественности либерального Запада воинствующим квир-теоретикам. Одновременно позволяя принимать Закон Димы Яковлева и не принимать Закон от домашнем насилии.

Подводя итог: прикладной постмодернизм и порожденные им теории деструктивны и в действительности работают в интересах иллеберальных ультраправых сил.

- Молодой человек, — сказал его отец, - мы не принесли этим людям ничего, кроме цивилизации...
- И все же нельзя не заметить, - сказал Эдвин, - Что в целом они, похоже, предпочитают свою собственную цивилизацию. Какое-то время они неплохо обходились без нас, не так ли? Несколько тысяч лет, если мне не изменяет память?

У меня для вас две новости: хорошая и... хорошая. Эмили Сент Джон Мандел написала отличный роман, но максимум удовольствия вы сможете получить от чтения лишь в том случае, если знакомы с двумя ее предыдущими книгами. Мандел выстраивает литературную вселенную, где все тесно увязано и плотно упаковано.. Это вовсе не значит, что незнание прежних книгам лишит чтение смысла, а вас удовольствия. Всего лишь, что удовольствия и смысла будет в разы больше, если до выхода нового романа на русском познакомиться со "Стеклянным отелем" и "Станцией одиннадцать".

Начало двадцатого века, Эдвин, отпрыск аристократического семейства Сент-Джон Сент-Эндрю, отправляется в изгнание в Канаду. Так-то ему, всего лишь младшему сыну, и не светило стать наследником титула и поместья. Отправился за океан. после того, как во время званого ужина позволил себе усомниться в безусловном благе британской колониальной системы для покоренных народов, и святости бремени белого человека Содержание родители положили ему достаточное, зарабатывать хлеб в поте лица своего не придется, но определенный дискомфорт неизбежен.

Условно наши дни, начало 2019. Во время хеппенинга широко известного в узких кругах композитора, сопровождаемого показом видео его сестры Винсент (салют, "Стеклянный отель"), одна из зрительниц внезапно понимает, что эта самая сестра, в прошлом ее подруга и жена создателя финансовой пирамиды, обобравшей многих вкладчиков - что она действительно ничего не знала об аферах мужа. Тогда ей не поверили, сочли изворотливой сообщницей, но тут понимает - Винс не лгала. Хочет встретиться, извиниться за резкость, с какой оборвала общение...

2203 год, писательница Олив из Лунных колоний в книжном туре в поддержку переиздания своего раннего романа, по который снимают голо на Земле. Много городов, много встреч, много вопросов. Некоторые (люди и вопросы) весьма странные. И никто не знает, что через несколько дней начнется новая смертельная пандемия.

Два века спустя молодой человек из того же Ночного города Станции II (поймали ассоциацию? римская двойка как арабская одиннадцать), откуда родом Олив. Только теперь что-то сломалось в системе имитации земной атмосферы Купола и горожане постоянно видят над головой космическую черноту с сияющим шаром Солнца. Местные привыкли. Наверх не смотрят, людям это обычно не свойственно, спят за закрытыми ставнями. Гаспери (мама была фанаткой Олив и дала сыну имя в честь героя ее романа) неожиданно узнает о возможности стать хрононавтом, чтобы устранять помехи, которые могли бы иметь роковые последствия для временной линии их реальности.

Вы наверняка заметили, что структурно это похоже на "Облачный атлас" Митчелла, писательница даже подчеркивала в интервью, что Sea of Tranquility ("Море спокойствия") хотела сделать именно в такой кольцевой структуре. С той разницей, что у Мандел это на самом деле кольцо и все сюжетные линии к финалу сплетаются воедино, одновременно с возвращением читателя в исходную точку. Ну, чуть позже - ко времени окончания Первой Мировой.

Интересная книга, небольшой объем которой не мешает сосуществовать в ней множеству смысловых пластов и возможных способов интерпретации.

Что жизнь была напрасна,
Что жизнь была прекрасна,
Что все мы бкдем счастливы.
Когда-нибудь, Бог даст...

В детстве терпеть не могла это кино. Вот, казалось бы, все было, чтобы получился хороший фильм. Сценарий лучшего советского комедиографа Эмиля Брагинского. Если вам меньше сорока, то "Невероятные приключения итальянцев в России" вряд ли в топ-10 комедий вашего личного рейтинга, но "Иронии судьбы" не знать вы не можете. Режиссер Петр Фоменко, о котором с почтением говорят театралы, чьим постановкам рукоплескали лучшие мировые сцены, наставник когорты звезд.

Актеры, Михаил Глузский - звезда первого эшелона, Ольга Антонова не была так узнаваема, но ее, на минуточку, Кира Муратова и Алексей Балабанов снимали. А музыка, какая дивные песенки "Я леплю из пластилина" и "Под музыку Вивальди" написал для этого фильма Сергей Никитин. И вот, "Почти смешная история" в киноформате получилась одним большим пшиком.

А книга, знаете, очень даже ничего. Конец советских семидесятых, брежневский застой во всей его красе. Художница с сестрой приезжают в провинциальный Древнегорск. Предполагается, что старшая, Таисия, будет писать русскую старину, в то время, как младшая, Иллария, позаботится о быте. Что она влюбится в немолодого командировочного инженера по технике безопасности не предполагалось, так ведь с любовью всегда так - когда ее совсем не ждешь.

И на самом деле, градус романтики там чуть ниже нуля. Вот две неухоженные и некрасивые тетки сходят с поезда (в фильме они приплыли на Метеоре). Вот старшая нагружает на младшую тяжеленный чемодан из тех, куда взрослый мужик, даже не расчлененный, целиком поместится. Сама не несет, ей руки беречь надо. Вот мимо идет пассажир в ту же, что они, сторону, предлагает помочь, перехватывает этот неподъемный кофр и ручка от него отрывается.

Дальнейшие коллизии разворачиваются вокруг заселения в гостиницу, починки чемодана, серии случайных и неслучайных встреч героев, внезапного осознания Илларией влюбленности в Мешкова, ее бури и натиска (довольно неуклюжих), расставаний, встреч и всей этой фигни, уместной в романтической комедии. Довольно беззубой в плане интриги, потому что герои совершеннолетние одинокие москвичи без вредных привычек, в порочащих связях не замечены. НО!

Внезапно книга запустила механизмы памяти, об утрате целых пластов которой я и не подозревала. То есть, вот вспоминаю свою жизнь в совке, очереди эти бесконечные, тотальный дефицит, двоемыслие - и как-то: ну да, тупо, но можно было жить. Этаким романтическим флером все подернуто: да, в магазинах паковали товар в свернутые бумажные кулечки, а полиэтиленовые пакетики стирали и употребляли до полного расщепления - так ведь как хорошо было для экологии. И другие подобные мысли.

Но читаю у Брагинского, как герои приходят в починку кожгалантереи, а им говорят, что не могут помочь, потому что ручек не завезли и в этом квартале уже не завезут. И тогда они ищут блат, находят надежного человека, который подсказывает, что в часовой мастерской это сделают ("Скажи, от Валеры"). Или усаживается Таисия со своим мольбертом, а бдительный пенсионер спрашивает: "У вас разрешение есть, или направление, или ходатайство с резолюцией?" Или вот такой диалог:"– Крым в этом году ужасно подорожал,, койка – рубль пятьдесят!– А было?– Рубль". И думаешь: ага, инфляция уже поперла, только советские люди еще не знали, что это.

Или такой: – "Возьмите сметану, сметана сегодня неразбавленная. Ни молока не завезли, ни кефира, нечем разбавлять!" . Они говорят это совершенно обыденно, а ты вспоминаешь все. Сметану, консистенции сливок, которую в магазине или общепите не разбавят в том единственном случае, когда нечем. Спекулянтов, у которых купишь втридорога приличную обувь, если не хочешь ходить в ботах "прощай молодость". И бесконечную череду унижений, через который приходилось проходить в той, оставленной позади, но уже готовой вернуться жизни.

Китти скроллит Брагинского и не хочет в СССР

В общем, не получилось у меня отвлечься и развлечься теплой ламповой историей про любовь небогатых, не знаменитых, не престижных и довольно нелепых людей.

Йеее, вот так вот! – объявила Зара в камеру – Наша девочка свободна, ясно вам? "Зеленая партия", нигга, вот так вот! У девочки будут денежки! – Зара завертелась перед камерой, поворачивая голову то так, то этак, выкрикивая "Вот как выглядит демократия!" и хлопая в такт на каждом слоге.

Я читала эту книгу долго, потому что несколько раз откладывала, переходя к другим, не таким интересным. Так оттягивают возможность съесть лучшую конфету в коробке, до времени, когда надо будет поднять чем-то вкусным испорченное настроение или наградить себя за качественно выполненную работу.

Потому что книга Кайли Рид с самого начала ощутилась такой наградой. За внешней легкостью, с какой она читается, совсем не легковесные вещи. Это не о расизме, на самом деле. То есть, и о нем, как без того Но в первую очередь о чувстве собственного достоинства. О самооценке и самоуважении, значимых для каждого из нас. О том, что мы предъявляем миру и тех критериях, по которым он нас оценивает.

И с этой точки зрения, столь важные пол, раса, национальность отодвигаются на второй план. На первый выступает чувство защищенности и собственная социальная значимость, определяемые, снова, не умом, талантами и трудолюбием а уровнем популярности и материальной базой. Ну, это мы сейчас о свободном обществе. В тоталитарном на первом месте лояльность к властным инициативам и готовность поддержать их.

Однако высокий финансовый статус дает преимущество в любой социальной среде. Выражение "по одежке встречают" не вчера появилось. и если бы бебиситтер Эмира (чернокожая) пришла в дорогой универмаг с малышкой Брайар (беляночкой) в деловом костюме, держась с бессознательным высокомерием Черной Королевы, будьте уверены, никакому охраннику в голову бы не пришло заподозрить ее в похищении девочки.

Именно эта всеобщность делает "Такой забавный возраст" актуальным не только для Америки, но для любой страны вообще. Не могу не вспомнить в связи с этим эпизод из "Стража порядка" Слаповского, когда охранник торгового центра просит надеть маску начальственного вида мужчину в сопровождении охранника и какой внутренней борьбы стоит ему эта фраза

История дарит высочайшую степень эмоциональной сопричастности, ты переживаешь происходящее вместе с героями, восхищаешься неожиданными поворотами сюжета, а какие-то новые подробности вызывают просто ощущение: "Ву-ух!" - словно не читаешь книгу, а близкая подруга рассказывает тебе о том. что произошло с ней.

Кайли Рид написала отличный роман.