Как мы получаем (или не получаем) от жизни именно то, что хотим

Жизненный опыт человека создается его мыслями, чувствами и представлениями

У разных людей есть разные концепции жизни. Некоторые считают, что ресурсы ограничены.  И если кто-то что-то взял, то нам это уже не достанется. И не факт что у нас в жизни потом будет что-то, что есть сейчас. И так рассуждают многие.

Это философия недостатка. Чаще всего она присуща людям старшего поколения. Даже тем, которые еще могли бы что-то сделать в жизни. И понятно, откуда это у них. Таков был мир вокруг, что самые худшие ожидания оправдывались. А в советской системе хорошо жилось тому, кто учился себя ограничивать и довольствоваться малым. Хотя, те, кто хотел, имели все при любой системе.  А сейчас и правда у старшего поколения  есть ограничения, но не такие жесткие, как поставлены в голове.

Сейчас совсем другая жизнь. И мне очень грустно, когда люди моего поколения (30 лет) живут с ощущением, что ресурсы ограничены.  Иногда это накрывает и меня, особенно когда я расстаюсь с вещами или думаю о своем творчестве. И это сильно мешает жить.  Слава богу, что я понимаю, что оно только в голове.

Ко мне часто приходят клиенты, которые хотят изменить свою жизнь, но при этом мучаются вопросами:

• А вдруг у меня не получится? 
• А  вдруг будет только хуже? 
• А что если я уволюсь с нелюбимой работы, а ничего лучше не найду? 
  А что если я расстанусь с нелюбимым человеком, а любимого не встречу? 
• А вдруг я не найду клиентов? 
• А вдруг я потрачу деньги, а больше денег не будет? 
• А что если будет хуже? 
• А смогу ли я достать журавля в небе? Может, лучше ограничиться синицей?

Это все тоже отголоски философии недостатка.

Философия изобилия

Есть другая философия. Она спасает и позволяет что-то делать и добиваться успеха вопреки ожиданиям. Это философия изобилия.  Мысль заключается в том, что вселенная изобильна.

Подтверждение этому я постоянно нахожу в мыслях обычных счастливых и успешных людей:

• Деньги приходят под проект. 
• Если где-то закрывается дверь, то в этот же момент открывается окно. 
• Во что веришь, то и есть.

Еще в Библии есть чудесный рассказ про 5 хлебов и 2 рыбы…  Помните?

В общем, вселенная всегда  отвечает  на наш запрос и дает то, что мы хотим. То, что мы реально хотим. Так что если вы хотите понять, что именно вы реально хотите от жизни, и каковы ваши убеждения,  то просто посмотрите вокруг на свою жизнь. Это именно то, что вы запрашиваете. Даже если вам кажется, что это не так. Иначе откуда оно взялось?

Есть известный анекдот. Мужчина в транспорте в давке едет на работу и думает: жена стерва, дети идиоты, начальник сволочь, жизнь не удалась.  А за спиной стоит ангел-хранитель и записывает: жена стерва, дети идиоты, начальник сволочь, жизнь не удалась. И думает: «Не понимаю, зачем он все время заказывает одно и то же?»

Так что философия изобилия – это то, что спасает и открывает путь к творчеству. Вселенная изобильна, и она всегда дает то, что мы просим. Лично мне это очень помогает. И тогда оказывается, что журавль в небе – это не такая уж неуловимая птица.

Как это помогает?

Я пишу статьи на темы, которые мне нравятся и перестала париться о том, что темы не новы. И одна тема цепляет за собой другую и это очень захватывает.

Я фотографирую и получаю от этого большое удовольствие. И мне не важно, сколько еще есть фотографов вокруг и как у них получается, лучше или хуже.

Я пишу программы тренингов и уверена, что найду отклик у людей.

Многие вещи в жизни перестали быть для меня риском. Я просто иду и делаю.

Я приехала в деревню и привезла фасадную краску семи цветов. И каждый день что-нибудь рисую и крашу. Камни, шины, стены (с согласия хозяев, конечно). Раскрашиваю, как оно получается. И  по мере того, как я крашу, у меня появляются новые идеи.

Жизненный опыт человека создается его мыслями, чувствами и представлениями.  И это дает нам возможность увидеть в своей жизни себя, как в зеркале.  Если мы чего-то не получаем, хотя очень хотим, важно спросить себя: «Как я умудряюсь не получать желаемое? Как я умудряюсь просить так, чтобы не получать? Для чего мне нужно просить то, что мне не нравится, а потом расстраиваться?»

Ответ обязательно найдется.

А еще мысль о том, что вселенная изобильна, дает повод научиться хотеть что-то, что нам понравится и по-настоящему отпускать себя в творчество.  А любое, даже самое маленькое, творчество – это победа над страхом.

***************************************************************************

Зрелость, которая позволяет жить полной жизнью

Осознавать всю реальность вокруг себя. Быть в контакте с собой и другими. Быть естественным, спонтанным. Быть живым, а не искусственным…

Люди часто путают такие понятия, как «быть взрослой» и «быть повзрослевшей (зрелой)».

Первое слово — чаще относится к датам. В вашем паспорте. Циферки, по которым вы знаете, когда у вас день рождения, сколько вам лет и для общения с другими:

«Мне 30 лет, я уже большая».

«Мне 40 лет, и я успешная».

Второе — это внутренний процесс, который ни как (ну никак вообще) не относится к первому.

Так вы можем видеть 70-летних в теле 10-летних (с депрессиями, нарушениями в эмоциональной сфере, с психосоматическими заболеваниями), словом — Маленьких Старичков. Внутренних Старичков. Или наблюдать 7-8 летнюю девочку в теле 30-35 летней женщины.

Чаще эти метаморфозы с нами с трудом осознаются в реальности. В них просто живут. Страдают. Мне очень больно иногда наблюдать за ними.

Иногда же, некоторые из них, активно стремятся к самопознанию.

Ведь «взросление» —  именно тот процесс, который позволяет жить полной жизнью.

Дышать полной грудью.

Осознавать всю реальность вокруг себя.

Быть в контакте с собой и другими.

Быть в целостности.

Быть в эмоциональном развитии.

Быть естественным, спонтанным.

Быть ЖИВЫМ, а не искусственным.

Мы взрослеем, когда:

1. Перестаем ждать.

Понедельника.

Нового года.

Счастья.

Мужчину или женщину, который (-ая) нас полюбит. Лучшую работу. Лучшее время. Лучший способ и т.д. (список можете продолжить сами) А умеем наслаждаться каждым мигом («здесь и сейчас»), а не ожиданиями. Умеем видеть мир вокруг себя, радоваться ему, развиваться, проживать разные состояния.

2. Открыто говорим «НЕТ».

Обстоятельствам.

Мужчинам.

Женщинам.

Начальникам.

Любовникам.

РОДИТЕЛЯМ.

И выносим все последствия своего отказа другим.

А так же, когда в состоянии вынести чужие НЕТ. Без ощущения брошенности и покинутости.

3. Выдерживаем «тяжелые» чувства.

Гнев, печаль, тоска, беспомощность — все состояния собственной идентичности.

Выдерживаем все это без провалов из реальности. Без панических атак (внезапный страх), без ангин (как «не способность сказать, выразиться»), отитов («как трудность услышать и выдерживать неприятные слова, звуки»).

Выдерживаем с болью и слезами.

С поддержкой себя.

С заботой о себе.

4. Не ищем толпы и развлечений.

Отношений, в том числе и одноразовых, а в состоянии вынести себя в одиночестве. В тишине. Во внутренней нирване.

5. Не ищем оправданий своим действиям или бездействиям.

Мы в ответственности за себя и свою жизнь.

6. Не стремимся изменить других, а понимаем, что изменения лежат внутри нас самих.

Нам решать, кто будет рядом с нами. Или не будет. Без требований какими надо быть другим людям, чтобы вам было с ними конфортно.

7. Да… и ещё… повзрослевшие люди в отношения вступают.

Развиваются, способны углубляться в них. Незрелые же — вляпываются. С алкоголиками, игроманами мальчиками-мужьями и другими объектами…

Все остальные маркеры: умение контролировать свои чувства, «быть удобной и социально-одобряемой», «быть успешной», «быть замужней», «иметь детей»» и т. д. — это не о взрослении! Внутри мы так и остаемся маленькими ранеными детьми, даже если достигли социальных успехов. Вопреки всему.

С уважением ко всем, кто прошёл путь взросления, тем, кто идет, и тем, кто ещё не начал.

***************************************************************************

Дети за отцов отвечают: Механизм передачи травмы

Людмила Петрановская.

Как же она все-таки передается, травма?  Понятно, что можно всегда все объяснить «потоком», «переплетениями», «родовой памятью» и т.д., и, вполне возможно, что совсем без мистики и не обойдешься, но если попробовать?

Взять только самый понятный, чисто семейный аспект, родительско-детские отношения, без политики и идеологии. О них потом как-нибудь.

Живет себе семья. Молодая совсем, только поженились, ждут ребеночка. Или только родили. А может, даже двоих успели. Любят, счастливы, полны надежд. И тут случается катастрофа. Маховики истории сдвинулись с места и пошли перемалывать народ. Чаще всего первыми в жернова попадают мужчины. Революции, войны, репрессии — первый удар по ним.

И вот уже молодая мать осталась одна. Ее удел — постоянная тревога, непосильный труд (нужно и работать, и ребенка растить), никаких особых радостей. Похоронка, «десять лет без права переписки», или просто долгое отсутствие без вестей, такое, что надежда тает. Может быть, это и не про мужа, а про брата, отца, других близких.

Каково состояние матери? Она вынуждена держать себя в руках, она не может толком отдаться горю. На ней ребенок (дети), и еще много всего. Изнутри раздирает боль, а выразить ее невозможно, плакать нельзя, «раскисать» нельзя. И она каменеет. Застывает в стоическом напряжении, отключает чувства, живет, стиснув зубы и собрав волю в кулак, делает все на автомате. Или, того хуже, погружается в скрытую депрессию, ходит, делает, что положено, хотя сама хочет только одного — лечь и умереть.

Ее лицо представляет собой застывшую маску, ее руки тяжелы и не гнутся. Ей физически больно отвечать на улыбку ребенка, она минимизирует общение с ним, не отвечает на его лепет. Ребенок проснулся ночью, окликнул ее — а она глухо воет в подушку. Иногда прорывается гнев. Он подполз или подошел, теребит ее, хочет внимания и ласки, она когда может, отвечает через силу, но иногда вдруг как зарычит: «Да, отстань же», как оттолкнет, что он аж отлетит. Нет, она не него злится — на судьбу, на свою поломанную жизнь, на того, кто ушел и оставил и больше не поможет.

Только вот ребенок не знает всей подноготной происходящего. Ему не говорят, что случилось (особенно если он мал). Или он даже знает, но понять не может. Единственное объяснение, которое ему в принципе может прийти в голову: мама меня не любит, я ей мешаю, лучше бы меня не было.

Его личность не может полноценно формироваться без постоянного эмоционального контакта с матерью, без обмена с ней взглядами, улыбками, звуками, ласками, без того, чтобы читать ее лицо, распознавать оттенки чувств в голосе. Это необходимо, заложено природой, это главная задача младенчества. А что делать, если у матери на лице депрессивная маска? Если ее голос однообразно тусклый от горя, или напряжено звенящий от тревоги?

Пока мать рвет жилы, чтобы ребенок элементарно выжил, не умер от голода или болезни, он растет себе, уже травмированный. Не уверенный, что его любят, не уверенный, что он нужен, с плохо развитой эмпатией. Даже интеллект нарушается в условиях депривации. Помните картину «Опять двойка»? Она написана в 51. Главному герою лет 11 на вид. Ребенок войны, травмированный больше, чем старшая сестра, захватившая первые годы нормальной семейной жизни, и младший брат, любимое дитя послевоенной радости — отец живой вернулся. На стене — трофейные часы. А мальчику трудно учиться.

Конечно, у всех все по-разному. Запас душевных сил у разных женщин разный. Острота горя разная. Характер разный. Хорошо, если у матери есть источники поддержки — семья, друзья, старшие дети. А если нет? Если семья оказалась в изоляции, как «враги народа», или в эвакуации в незнакомом месте? Тут или умирай, или каменей, а как еще выжить?

Идут годы, очень трудные годы, и женщина научается жить без мужа. «Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик». Конь в юбке. Баба с яйцами. Назовите как хотите, суть одна. Это человек, который нес-нес непосильную ношу, да и привык. Адаптировался. И по-другому уже просто не умеет. Многие помнят, наверное, бабушек, которые просто физически не могли сидеть без дела. Уже старенькие совсем, все хлопотали, все таскали сумки, все пытались рубить дрова. Это стало способом справляться с жизнью. Кстати, многие из них стали настолько стальными — да, вот такая вот звукопись — что прожили очень долго, их и болезни не брали, и старость. И сейчас еще живы, дай им Бог здоровья.

В самом крайнем своем выражении, при самом ужасном стечении событий, такая женщина превращалась в монстра, способного убить своей заботой.

И продолжала быть железной, даже если уже не было такой необходимости, даже если потом снова жила с мужем, и детям ничего не угрожало. Словно зарок выполняла.

Ярчайший образ описан в книге Павла Санаева «Похороните меня за плинтусом».

А вот что пишет о «Страшной бабе» Екатерина Михайлова («Я у себя одна» книжка называется): «Тусклые волосы, сжатый в ниточку рот…, чугунный шаг… Скупая, подозрительная, беспощадная, бесчувственная. Она всегда готова попрекнуть куском или отвесить оплеуху: «Не напасешься на вас, паразитов. Ешь, давай!»…. Ни капли молока не выжать из ее сосцов, вся она сухая и жесткая…»

Там еще много очень точного сказано, и если кто не читал эти две книги, то надо обязательно.

Самое страшное в этой патологически измененной женщине — не грубость, и не властность. Самое страшное — любовь. Когда, читая Санаева, понимаешь, что это повесть о любви, о такой вот изуродованной любви, вот когда мороз-то продирает.

У меня была подружка в детстве, поздний ребенок матери, подростком пережившей блокаду. Она рассказывала, как ее кормили, зажав голову между голенями и вливая в рот бульон. Потому что ребенок больше не хотел и не мог, а мать и бабушка считали, что надо. Их так пережитый голод изнутри грыз, что плач живой девочки, родной, любимой, голос этого голода перекрыть не мог.

А другую мою подружку мама брала с собой, когда делала подпольные аборты. И она показывала маленькой дочке полный крови унитаз со словами: вот, смотри, мужики-то, что они с нами делают. Вот она, женская наша доля. Хотела ли она травмировать дочь? Нет, только уберечь. Это была любовь.  А самое ужасное — что черты «Страшной бабы» носит вся наша система защиты детей до сих пор. Медицина, школа, органы опеки. Главное — чтобы ребенок был «в порядке». Чтобы тело было в безопасности. Душа, чувства, привязанности — не до этого. Спасти любой ценой. Накормить и вылечить.

Очень-очень медленно это выветривается, а нам-то в детстве по полной досталось, няньку, которая половой тряпкой по лицу била, кто не спал днем, очень хорошо помню.  Но оставим в стороне крайние случаи. Просто женщина, просто мама. Просто горе. Просто ребенок, выросший с подозрением, что не нужен и нелюбим, хотя это неправда и ради него только и выжила мама и вытерпела все. И он растет, стараясь заслужить любовь, раз она ему не положена даром. Помогает. Ничего не требует. Сам собой занят. За младшими смотрит. Добивается успехов. Очень старается быть полезным. Только полезных любят. Только удобных и правильных. Тех, кто и уроки сам сделает, и пол в доме помоет, и младших уложит, ужин к приходу матери приготовит.

Слышали, наверное, не раз такого рода рассказы про послевоенное детство? «Нам в голову прийти не могло так с матерью разговаривать!» — это о современной молодежи. Еще бы. Еще бы. Во-первых, у железной женщины и рука тяжелая. А во-вторых — кто ж будет рисковать крохами тепла и близости? Это роскошь, знаете ли, родителям грубить. Травма пошла на следующий виток.

/www.more.club/wp-content/uploads/2018/05/deti-1-300x207.jpg" target="_blank">http://www.more.club/wp-content/uploads/2018/05/deti-1-300x207.jpg 300w, http://www.more.club/wp-content/uploads/2018/05/deti-1-768x531.jpg 768w" width="800" />

Настанет время, и сам этот ребенок создаст семью, родит детей. Годах примерно так в 60-х. Кто-то так был «прокатан» железной матерью, что оказывался способен лишь воспроизводить ее стиль поведения. Надо еще не забывать, что матерей-то многие дети не очень сильно и видели, в два месяца — ясли, потом пятидневка, все лето — с садом на даче и т. д. То есть «прокатывала» не только семья, но и учреждения, в которых «Страшных баб» завсегда хватало.

Но рассмотрим вариант более благополучный. Ребенок был травмирован горем матери, но вовсе душу ему не отморозило. А тут вообще мир и оттепель, и в космос полетели, и так хочется жить, и любить, и быть любимым. Впервые взяв на руки собственного, маленького и теплого ребенка, молодая мама вдруг понимает: вот он. Вот тот, кто наконец-то полюбит ее по-настоящему, кому она действительно нужна.

С этого момента ее жизнь обретает новый смысл. Она живет ради детей. Или ради одного ребенка, которого она любит так страстно, что и помыслить не может разделить эту любовь еще на кого-то. Она ссорится с собственной матерью, которая пытается отстегать внука крапивой — так нельзя. Она обнимает и целует свое дитя, и спит с ним вместе, и не надышится на него, и только сейчас, задним числом осознает, как многого она сама была лишена в детстве. Она поглощена этим новым чувством полностью, все ее надежды, чаяния — все в этом ребенке. Она «живет его жизнью», его чувствами, интересами, тревогами. У них нет секретов друг о друга. С ним ей лучше, чем с кем бы то ни было другим.

И только одно плохо — он растет. Стремительно растет, и что же потом? Неужто снова одиночество? Неужто снова — пустая постель? Психоаналитики тут бы много чего сказали, про перемещенный эротизм и все такое, но мне сдается, что нет тут никакого эротизма особого. Лишь ребенок, который натерпелся одиноких ночей и больше не хочет. Настолько сильно не хочет, что у него разум отшибает. «Я не могу уснуть, пока ты не придешь».

Мне кажется, у нас в 60-70-е эту фразу чаще говорили мамы детям, а не наоборот.  Что происходит с ребенком? Он не может не откликнуться на страстный запрос его матери о любви. Это выше его сил. Он счастливо сливается с ней, он заботится, он боится за ее здоровье. Самое ужасное — когда мама плачет, или когда у нее болит сердце. Только не это. «Хорошо, я останусь, мама. Конечно, мама, мне совсем не хочется на эти танцы».

Но на самом деле хочется, ведь там любовь, самостоятельная жизнь, свобода, и обычно ребенок все-таки рвет связь, рвет больно, жестко, с кровью, потому что добровольно никто не отпустит. И уходит, унося с собой вину, а матери оставляя обиду. Ведь она «всю жизнь отдала, ночей не спала». Она вложила всю себя, без остатка, а теперь предъявляет вексель, а ребенок не желает платить.

Где справедливость? Тут и наследство «железной» женщины пригождается, в ход идут скандалы, угрозы, давление. Как ни странно, это не худший вариант. Насилие порождает отпор и позволяет-таки отделиться, хоть и понеся потери.  Некоторые ведут свою роль так искусно, что ребенок просто не в силах уйти.

Зависимость, вина, страх за здоровье матери привязывают тысячами прочнейших нитей, про это есть пьеса Птушкиной «Пока она умирала», по которой гораздо более легкий фильм снят, там Васильева маму играет, а Янковский — претендента на дочь. Каждый Новый год показывают, наверное, видели все. А лучший — с точки зрения матери — вариант, если дочь все же сходит ненадолго замуж и останется с ребенком. И тогда сладкое единение можно перенести на внука и длить дальше, и, если повезет, хватит до самой смерти.

И часто хватает, поскольку это поколение женщин гораздо менее здорово, они часто умирают намного раньше, чем их матери, прошедшие войну. Потому что стальной брони нет, а удары обиды разрушают сердце, ослабляют защиту от самых страшных болезней. Часто свои неполадки со здоровьем начинают использовать как неосознанную манипуляцию, а потом трудно не заиграться, и вдруг все оказывается по настоящему плохо.

При этом сами они выросли без материнской внимательной нежной заботы, а значит, заботиться о себе не привыкли и не умеют, не лечатся, не умеют себя баловать, да, по большому счету, не считают себя такой уж большой ценностью, особенно если заболели и стали «бесполезны».

Но что-то мы все о женщинах, а где же мужчины? Где отцы? От кого-то же надо было детей родить? С этим сложно. Девочка и мальчик, выросшие без отцов, создают семью. Они оба голодны на любовь и заботу. Она оба надеются получить их от партнера. Но единственная модель семьи, известная им — самодостаточная «баба с яйцами», которой, по большому счету, мужик не нужен. То есть классно, если есть, она его любит и все такое. Но по-настоящему он ни к чему, не пришей кобыле хвост, розочка на торте.

«Посиди, дорогой, в сторонке, футбол посмотри, а то мешаешь полы мыть. Не играй с ребенком, ты его разгуливаешь, потом не уснет. Не трогай, ты все испортишь. Отойди, я сама» И все в таком духе. А мальчики-то тоже мамами выращены. Слушаться привыкли. Психоаналитики бы отметили еще, что с отцом за маму не конкурировали и потому мужчинами себя не почувствовали. Ну, и чисто физически в том же доме нередко присутствовала мать жены или мужа, а то и обе. А куда деваться? Поди тут побудь мужчиной…

Некоторые мужчины находили выход, становясь «второй мамой». А то и единственной, потому что сама мама-то, как мы помним, «с яйцами» и железом погромыхивает.

В самом хорошем варианте получалось что-то вроде папы дяди Федора: мягкий, заботливый, чуткий, все разрешающий. В промежуточном — трудоголик, который просто сбегал на работу от всего от этого. В плохом — алкоголик.

Потому что мужчине, который даром не нужен своей женщине, который все время слышит только «отойди, не мешай», а через запятую «что ты за отец, ты совершенно не занимаешься детьми» (читай «не занимаешься так, как Я считаю нужным»), остается или поменять женщину — а на кого, если все вокруг примерно такие? — или уйти в забытье.

С другой стороны, сам мужчина не имеет никакой внятной модели ответственного отцовства. На их глазах или в рассказах старших множество отцов просто встали однажды утром и ушли — и больше не вернулись. Вот так вот просто. И ничего, нормально. Поэтому многие мужчины считали совершенно естественным, что, уходя из семьи, они переставали иметь к ней отношение, не общались с детьми, не помогали. Искренне считали, что ничего не должны «этой истеричке», которая осталась с их ребенком, и на каком-то глубинном уровне, может, были и правы, потому что нередко женщины просто юзали их, как осеменителей, и дети были им нужнее, чем мужики. Так что еще вопрос, кто кому должен. Обида, которую чувствовал мужчина, позволяла легко договориться с совестью и забить, а если этого не хватало, так вот ведь водка всюду продается.

Ох, эти разводы семидесятых — болезненные, жестокие, с запретом видеться с детьми, с разрывом всех отношений, с оскорблениями и обвинениями. Мучительное разочарование двух недолюбленных детей, которые так хотели любви и счастья, столько надежд возлагали друг на друга, а он/она — обманул/а, все не так, сволочь, сука, мразь…

Они не умели налаживать в семье круговорот любви, каждый был голоден и хотел получать, или хотел только отдавать, но за это — власти. Они страшно боялись одиночества, но именно к нему шли, просто потому, что, кроме одиночества никогда ничего не видели.

В результате — обиды, душевные раны, еще больше разрушенное здоровье, женщины еще больше зацикливаются на детях, мужчины еще больше пьют.  У мужчин на все это накладывалась идентификация с погибшими и исчезнувшими отцами. Потому что мальчику надо, жизненно необходимо походить на отца. А что делать, если единственное, что о нем известно — что он погиб? Был очень смелым, дрался с врагами — и погиб? Или того хуже — известно только, что умер? И о нем в доме не говорят, потому что он пропал без вести, или был репрессирован? Сгинул — вот и вся информация? Что остается молодому парню, кроме суицидального поведения? Выпивка, драки, сигареты по три пачки в день, гонки на мотоциклах, работа до инфаркта.

Мой отец был в молодости монтажник-высотник. Любимая фишка была — работать на высоте без страховки. Ну и все остальное тоже, выпивка, курение, язва. Развод, конечно, и не один. В 50 лет инфаркт и смерть. Его отец пропал без вести, ушел на фронт еще до рождения сына. Неизвестно ничего, кроме имени, ни одной фотографии, ничего. Вот в таком примерно антураже растут детки, третье уже поколение.

В моем классе больше, чем у половины детей родители были в разводе, а из тех, кто жил вместе, может быть, только в двух или трех семьях было похоже на супружеское счастье.

Помню, как моя институтская подруга рассказывала, что ее родители в обнимку смотрят телевизор и целуются при этом. Ей было 18, родили ее рано, то есть родителям было 36–37. Мы все были изумлены. Ненормальные, что ли? Так не бывает!  Естественно, соответствующий набор слоганов: «Все мужики — сволочи», «Все бабы — суки», «Хорошее дело браком не назовут». А что, жизнь подтверждала. Куда ни глянь…

Но случилось и хорошее. В конце 60-х матери получили возможность сидеть с детьми до года. Они больше не считались при этом тунеядками. Вот кому бы памятник поставить, так автору этого нововведения. Не знаю только, кто он. Конечно, в год все равно приходилось отдавать, и это травмировало. А так-то дети счастливо миновали самую страшную угрозу депривации, самую калечащую — до года. Ну, и обычно народ крутился еще потом, то мама отпуск возьмет, то бабушки по очереди, еще выигрывали чуток. Такая вот игра постоянная была — семья против «подступающей ночи», против «Страшной бабы», против железной пятки Родины-матери. Такие кошки-мышки.

А еще случилось хорошее — отдельно жилье стало появляться. Хрущобы пресловутые. Тоже поставим когда-нибудь памятник этим хлипким бетонным стеночкам, которые огромную роль выполнили – прикрыли, наконец, семью от всевидящего ока государства и общества. Хоть и слышно было все сквозь них, а все ж какая-никакая — автономия. Граница. Защита. Берлога. Шанс на восстановление.

Третье поколение начинает свою взрослую жизнь со своим набором травм, но и со своим довольно большим ресурсом. Нас любили. Пусть не так, как велят психологи, но искренне и много.

У нас были отцы. Пусть пьющие и/или «подкаблучники» и/или «бросившие мать козлы» в большинстве, но у них было имя, лицо и они нас тоже по-своему любили.

Наши родители не были жестоки. У нас был дом, родные стены.  Не у все одинаково, конечно, были семье более и менее счастливые и благополучные. Но в общем и целом. Короче, с нас причитается. Но про это в следующий раз.  Прежде чем перейти к следующему поколению, несколько моментов мне кажется важным проговорить.

Я уже привыкла, что сколько раз не пиши в конце и ли начале текста что-нибудь вроде «конечно, все люди и семьи разные и бывает все по-разному», всегда нн-ое число комментов будет следующего содержания: «а я не согласен, все люди и семьи разные и бывает все по-разному». Это нормально. Меня больше беспокоит, что кто-то и с тревогой спрашивает: а у нас все не так, мы что, не со всеми вместе?

Еще раз: я просто пытаюсь показать механизм передачи травмы. В ответ на вопрос «как так может быть, что травмированы люди, родившиеся через полвека после». Вот так вот может быть. Это ни в коем разе не означает, что именно так и только так, и что у всех так и вообще. Я показываю механизм передачи на одном, довольно частом примере «сюжетной линии». Бывает и по-другому, конечно.

Во-первых, как многие отметили, есть поколения «между», то есть со сдвигом на 10–15 лет. И там свои особенности. Некоторые комментаторы уже отмечали, что те, кто во время войны был подростками и слишком быстро стал взрослым, потом с трудом становились зрелыми людьми. Пожалуй, да, это поколение надолго сохранило «подростковость», авантюрность. Они и сейчас часто выглядят совсем не на свои 75. Кстати, оно оказалось очень талантливым, именно оно обеспечило расцвет кино, театра, литературы в 70-е. Именно ему мы обязаны какой-никакой, а фрондой совку.

В подростковости есть свои плюсы. Но, возможно, именно потому фронда осталась фрондой, не став ничем более серьезным. Матерости не было. Со зрелым родительством было тоже не очень, с детьми стремились «дружить». Но это не самый тяжелый вариант, согласитесь. Хотя и травмы все те же их не миновали, и общая экзистенциальная тоска брежневского времени многих загнала в могилу раньше времени.

Кстати, свою «вечную молодость» они, похоже, передали детям. У меня много друзей в возрасте около 50, и они выглядят совершенно не старше, а то и моложе нас, 40-летних, о которых речь впереди. Многое из того, что появилось в нашей стране впервые и вновь за последние годы, появилось именно благодаря тем, кому сейчас 50 с хвостиком. И многое из того, что появилось, долго не прожило, поскольку не хватало основательности.

Во-вторых, как многими было справедливо замечено, травмы в 20 веке шли волнами, и одна накрывала другую, не давая не то что зализать раны — даже осознать, что произошло. Это все больше истощало, снижало способность к сопротивлению. Именно беспомощные отцы 40-х годов рождения оказались неспособны защитить детей от Афгана.

Ведь эта война не воспринималась священной, ни вообще сколько-нибудь оправданной, сами мальчики на нее отнюдь не рвались, да и на сильные репрессии власть была тогда не готова. Могли бы протестовать, и все бы закончилось раньше, но нет, ничего не было. Обреченно отпускали. И поди тут разбери, от чего больше травма — от самой войны или от этой пассивной беспомощности родителей.

Точно так же возможны сдвиги в волнах травм внутри семьи: например, дочь «Страшной бабы» может тоже вырасти «железной», но чуть мягче, и тогда будет другой сценарий.

В-третьих, на массовые, народные травмы всегда накладывается история собственно семьи, в которой есть свои трагедии и драмы, болезни, предательства, радости и т. д. И все это может оказаться существенней исторический событий. Помню, как однажды в компании вспоминали события путча 91 года, а один мужик говорит: а у меня накануне сын с дерева упал и повредил позвоночник, боялись, что парализует, так что я не помню никакого путча.

А моя бабушка рассказывала, что 22 июня 41 года была ужасно счастлива, потому что ночью у нее дочка родилась, и вроде понимала, что война и надо что-то другое испытывать, а счастье перекрывало все.  Наконец, вот что еще важно.

То, как на ребенка влияет опыт родителей, зависит от двух противоположных стремлений. С одной стороны, ребенок стремится быть похожим на родителя, воспроизводить его жизненную модель, как самую известную и досконально изученную. С другой — люди в семье сцеплены друг с другом, как детальки в паззле, где у одного выемка, там у другого выступ.

Ребенок всегда взаимодополнителен к родителям: они беспомощны — он супермен, они авторитарны — он пришиблен, они его боятся — он наглеет, они гиперопекают — он регрессирует. Если детей несколько, все попроще, они могут «распределить обязанности»: один может быть похож на родителя, а другой — дополнителен. Так часто и бывает. А если один? Какие причудливые формы это все приобретет? Плюс включается критичность к родительскому опыту и сознательные усилия «жить иначе». Так что как именно проявится травма в конкретном случае конкретного человека — никто заранее не скажет.

Есть лишь сюжетные линии, потоки, в которых каждый барахтается, как может.  Естественно, чем дальше по времени от какой-то генерализованной травмы, типа Мировой войны, тем больше факторов и сложнее их взаимодействие, в результате получается все более сложная интерференционная картина.

И, кстати в результате мы все сейчас живы и обсуждаем все это, а то бы целые поколения прямо ложились и помирали, травмированные. Но поскольку поток жизни идет, всегда все не так однозначно-обреченно.  Вот это все хотелось уточнить прежде, чем продолжить.

АПД. Кстати, про самолеты очень интересная была ветка. Там все довольно понятно. Дети прекрасно считывают телесные реакции взрослых. Даже тщательно скрываемые, просто на уровне холодного пота, сердцебиения, бледности. И если у взрослых есть объяснение в голове (пережил войну — боюсь звука самолетов), то у детей нет. А необъяснимые телесные реакции взрослых пугают ребенка еще больше, у него закрепляются свои панические реакции на те же обстоятельства. Это если не думать про реинкарнации и т. п. А если думать, так и подавно.

/www.more.club/wp-content/uploads/2018/05/mama-300x212.jpg" target="_blank">http://www.more.club/wp-content/uploads/2018/05/mama-300x212.jpg 300w" width="693" />

Итак, третье поколение. Не буду здесь жестко привязываться к годам рождения, потому что кого-то родили в 18, кого-то — в 34, чем дальше, тем больше размываются отчетливые «берега» потока. Здесь важна передача сценария, а возраст может быть от 50 до 30. Короче, внуки военного поколения, дети детей войны.

«С нас причитается» — это, в общем, девиз третьего поколения. Поколения детей, вынужденно ставших родителями собственных родителей. В психологи такое называется «парентификация».

А что было делать? Недолюбленные дети войны распространяли вокруг столь мощные флюиды беспомощности, что не откликнуться было невозможно. Поэтому дети третьего поколения были не о годам самостоятельны и чувствовали постоянную ответственность за родителей. Детство с ключом на шее, с первого класса самостоятельно в школу — в музыкалку — в магазин, если через пустырь или гаражи — тоже ничего. Уроки сами, суп разогреть сами, мы умеем. Главное, чтобы мама не расстраивалась.

Очень показательны воспоминания о детстве: «Я ничего у родителей не просила, всегда понимала, что денег мало, старалась как-то зашить, обойтись», «Я один раз очень сильно ударился головой в школе, было плохо, тошнило, но маме не сказал — боялся расстроить. Видимо, было сотрясение, и последствия есть до сих пор», «Ко мне сосед приставал, лапать пытался, то свое хозяйство показывал. Но я маме не говорила, боялась, что ей плохо с сердцем станет», «Я очень по отцу тосковал, даже плакал потихоньку. Но маме говорил, что мне хорошо и он мне совсем не нужен. Она очень злилась на него после развода».

У Дины Рубиной есть такой рассказ пронзительный «Терновник». Классика: разведенная мама, шестилетний сын, самоотверженно изображающий равнодушие к отцу, которого страстно любит. Вдвоем с мамой, свернувшись калачиком, в своей маленькой берлоге против чужого зимнего мира. И это все вполне благополучные семьи, бывало и так, что дети искали пьяных отцов по канавам и на себе притаскивали домой, а мамочку из петли вытаскивали собственными руками или таблетки от нее прятали. Лет эдак в восемь.

А еще разводы, как мы помним, или жизнь в стиле кошка с собакой» (ради детей, конечно). И дети-посредники, миротворцы, которые душу готовы продать, чтобы помирить родителей, чтобы склеить снова семейное хрупкое благополучие. Не жаловаться, не обострять, не отсвечивать, а то папа рассердится, а мама заплачет, и скажет, что «лучше бы ей сдохнуть, чем так жить», а это очень страшно. Научиться предвидеть, сглаживать углы, разряжать обстановку. Быть всегда бдительным, присматривать за семьей. Ибо больше некому.

Символом поколения можно считать мальчика дядю Федора из смешного мультика. Смешной-то смешной, да не очень. Мальчик-то из всей семьи самый взрослый. А он еще и в школу не ходит, значит, семи нет. Уехал в деревню, живет там сам, но о родителях волнуется. Они только в обморок падают, капли сердечные пьют и руками беспомощно разводят.

Или помните мальчика Рому из фильма «Вам и не снилось»? Ему 16, и он единственный взрослый из всех героев фильма. Его родители — типичные «дети войны», родители девочки — «вечные подростки», учительница, бабушка… Этих утешить, тут поддержать, тех помирить, там помочь, здесь слезы вытереть. И все это на фоне причитаний взрослых, мол, рано еще для любви. Ага, а их всех нянчить — в самый раз. Так все детство.

А когда настала пора вырасти и оставить дом — муки невозможной сепарации, и вина, вина, вина, пополам со злостью, и выбор очень веселый: отделись — и это убьет мамочку, или останься и умри как личность сам.

Впрочем, если ты останешься, тебе все время будут говорить, что нужно устраивать собственную жизнь, и что ты все делаешь не так, нехорошо и неправильно, иначе уже давно была бы своя семья. При появлении любого кандидата он, естественно, оказывался бы никуда не годным, и против него начиналась бы долгая подспудная война до победного конца. Про это все столько есть фильмов и книг, что даже перечислять не буду.

Интересно, что при все при этом и сами они, и их родители воспринимали свое детство как вполне хорошее. В самом деле: дети любимые, родители живы, жизнь вполне благополучная. Впервые за долгие годы — счастливое детство без голода, эпидемий, войны и всего такого.  Ну, почти счастливое.

Потому что еще были детский сад, часто с пятидневкой, и школа, и лагеря и прочие прелести советского детства, которые были кому в масть, а кому и не очень. И насилия там было немало, и унижений, а родители-то беспомощные, защитить не могли. Или даже на самом деле могли бы, но дети к ним не обращались, берегли. Я вот ни разу маме не рассказывала, что детском саду тряпкой по морде бьют и перловку через рвотные спазмы в рот пихают.

Хотя теперь, задним числом, понимаю, что она бы, пожалуй, этот сад разнесла бы по камешку. Но тогда мне казалось — нельзя.  Это вечная проблема — ребенок некритичен, он не может здраво оценить реальное положение дел. Он все всегда принимает на свой счет и сильно преувеличивает. И всегда готов принести себя в жертву.

Так же, как дети войны приняли обычные усталость и горе за нелюбовь, так же их дети принимали некоторую невзрослость пап и мам за полную уязвимость и беспомощность. Хотя не было этого в большинстве случаев, и вполне могли родители за детей постоять, и не рассыпались бы, не умерили от сердечного приступа. И соседа бы укоротили, и няньку, и купили бы что надо, и разрешили с папой видеться. Но — дети боялись. Преувеличивали, перестраховывались. Иногда потом, когда все раскрывалось, родители в ужасе спрашивали: «Ну, почему ты мне сказал? Да я бы, конечно…» Нет ответа. Потому что — нельзя. Так чувствовалось, и все.

Третье поколение стало поколением тревоги, вины, гиперответственности. У всего этого были свои плюсы, именно эти люди сейчас успешны в самых разных областях, именно они умеют договариваться и учитывать разные точки зрения. Предвидеть, быть бдительными, принимать решения самостоятельно, не ждать помощи извне — сильные стороны. Беречь, заботиться, опекать.

Но есть у гиперответственности, как у всякого «гипер» и другая сторона. Если внутреннему ребенку военных детей не хватало любви и безопасности, то внутреннему ребенку «поколения дяди Федора» не хватало детскости, беззаботности. А внутренний ребенок — он свое возьмет по-любому, он такой. Ну и берет.

Именно у людей этого поколения часто наблюдается такая штука, как «агрессивно-пассивное поведение». Это значит, что в ситуации «надо, но не хочется» человек не протестует открыто: «не хочу и не буду!», но и не смиряется «ну, надо, так надо». Он всякими разными, порой весьма изобретательными способами, устраивает саботаж. Забывает, откладывает на потом, не успевает, обещает и не делает, опаздывает везде и всюду и т. п. Ох, начальники от этого воют прямо: ну, такой хороший специалист, профи, умница, талант, но такой неорганизованный…

Часто люди этого поколения отмечают у себя чувство, что они старше окружающих, даже пожилых людей. И при этом сами не ощущают себя «вполне взрослыми», нет «чувства зрелости».

Молодость как-то прыжком переходит в пожилой возраст. И обратно, иногда по нескольку раз в день.

Еще заметно сказываются последствия «слияния» с родителями, всего этого «жить жизнью ребенка».

Многие вспоминают, что в детстве родители и/или бабушки не терпели закрытых дверей: «Ты что, что-то скрываешь?». А врезать в свою дверь защелку было равносильно «плевку в лицо матери». Ну, о том, что нормально проверить карманы, стол, портфель и прочитать личный дневник… Редко какие родители считали это неприемлемым. Про сад и школу вообще молчу, одни туалеты чего стоили, какие нафиг границы…

В результате дети, выросший в ситуации постоянного нарушения границ, потом блюдут эти границы сверхревностно. Редко ходят в гости и редко приглашают к себе. Напрягает ночевка в гостях (хотя раньше это было обычным делом). Не знают соседей и не хотят знать — а вдруг те начнут в друзья набиваться? Мучительно переносят любое вынужденное соседство (например, в купе, в номере гостиницы), потому что не знают, не умеют ставить границы легко и естественно, получая при этом удовольствие от общения, и ставят «противотанковые ежи» на дальних подступах.

А что с семьей? Большинство и сейчас еще в сложных отношения со своими родителями (или их памятью), у многих не получилось с прочным браком, или получилось не с первой попытки, а только после отделения (внутреннего) от родителей.  Конечно, полученные и усвоенные в детстве установки про то, что мужики только и ждут, чтобы «поматросить и бросить», а бабы только и стремятся, что «подмять под себя», счастью в личной жизни не способствуют. Но появилась способность «выяснять отношения», слышать друг друга, договариваться.

Разводы стали чаще, поскольку перестали восприниматься как катастрофа и крушение всей жизни, но они обычно менее кровавые, все чаще разведенные супруги могут потом вполне конструктивно общаться и вместе заниматься детьми.

Часто первый ребенок появлялся в быстротечном «осеменительском» браке, воспроизводилась родительская модель. Потом ребенок отдавался полностью или частично бабушке в виде «откупа», а мама получала шанс таки отделиться и начать жить своей жизнью. Кроме идеи утешить бабушку, здесь еще играет роль многократно слышанное в детстве «я на тебя жизнь положила». То есть люди выросли с установкой, что растить ребенка, даже одного — это нечто нереально сложное и героическое. Часто приходится слышать воспоминания, как тяжело было с первенцем. Даже у тех, кто родил уже в эпоху памперсов, питания в баночках, стиральных машин-автоматов и прочих прибамбасов. Не говоря уже о центральном отоплении, горячей воде и прочих благах цивилизации.

«Я первое лето провела с ребенком на даче, муж приезжал только на выходные. Как же было тяжело! Я просто плакала от усталости». Дача с удобствами, ни кур, ни коровы, ни огорода, ребенок вполне здоровый, муж на машине привозит продукты и памперсы. Но как же тяжело!

А как же не тяжело, если известны заранее условия задачи: «жизнь положить, ночей не спать, здоровье угробить». Тут уж хочешь — не хочешь… Эта установка заставляет ребенка бояться и избегать. В результате мама, даже сидя с ребенком, почти с ним не общается и он откровенно тоскует. Нанимаются няни, они меняются, когда ребенок начинает к ним привязываться — ревность! — и вот уже мы получаем новый круг — депривированого, недолюбленного ребенка, чем-то очень похожего на того, военного, только войны никакой нет. Призовой забег.

Посмотрите на детей в каком-нибудь дорогом пансионе полного содержания. Тики, энурез, вспышки агрессии, истерики, манипуляции. Детдом, только с английским и теннисом. А у кого нет денег на пансион, тех на детской площадке в спальном районе можно увидеть. «Куда полез, идиот, сейчас получишь, я потом стирать должна, да?» Ну, и так далее, «сил моих на тебя нет, глаза б мои тебя не видели», с неподдельной ненавистью в голосе.

Почему ненависть? Так он же палач! Он же пришел, чтобы забрать жизнь, здоровье, молодость, так сама мама сказала!

Другой вариант сценария разворачивает, когда берет верх еще одна коварная установка гиперответственных: все должно быть ПРАВИЛЬНО! Наилучшим образом! И это — отдельная песня. Рано освоившие родительскую роль «дяди Федоры» часто бывают помешаны на сознательном родительстве. Господи, если они осилили в свое время родительскую роль по отношению к собственным папе с мамой, неужели своих детей не смогут воспитать по высшему разряду? Сбалансированное питание, гимнастика для грудничков, развивающие занятия с года, английский с трех. Литература для родителей, читаем, думаем, пробуем. Быть последовательными, находить общий язык, не выходить из себя, все объяснять, заниматься ребенком.

И вечная тревога, привычная с детства — а вдруг что не так? А вдруг что-то не учли? А если можно было и лучше? И почему мне не хватает терпения? И что ж я за мать (отец)?  В общем, если поколение детей войны жило в уверенности, что они — прекрасные родители, каких поискать, и у их детей счастливое детство, то поколение гиперотвественных почти поголовно поражено «родительским неврозом».

Они (мы) уверены, что они чего-то не учли, не доделали, мало «занимались ребенком (еще и работать посмели, и карьеру строить, матери-ехидны), они (мы) тотально не уверенны в себе как в родителях, всегда недовольны школой, врачами, обществом, всегда хотят для своих детей больше и лучше).

Несколько дней назад мне звонила знакомая — из Канады! — с тревожным вопросом: дочка в 4 года не читает, что делать? Эти тревожные глаза мам при встрече с учительницей — у моего не получаются столбики!

«А-а-а, мы все умрем!», как любит говорить мой сын, представитель следующего, пофигистичного, поколения. И он еще не самый яркий, так как его спасла непроходимая лень родителей и то, что мне попалась в свое время книжка Никитиных, где говорилось прямым текстом: мамашки, не парьтесь, делайте как вам приятно и удобно и все с дитем будет хорошо. Там еще много всякого говорилось, что надо в специальные кубики играть и всяко развивать, но это я благополучно пропустила:) Оно само развилось до вполне приличных масштабов.  К сожалению, у многих с ленью оказалось слабовато. И родительствовали они со страшной силой и по полной программе.

Результат невеселый, сейчас вал обращений с текстом «Он ничего не хочет. Лежит на диване, не работает и не учится. Сидит, уставившись в компьютер. Ни за что не желает отвечать. На все попытки поговорить огрызается». А чего ему хотеть, если за него уже все отхотели? За что ему отвечать, если рядом родители, которых хлебом не корми — дай поотвечать за кого-нибудь?

Хорошо, если просто лежит на диване, а не наркотики принимает. Не покормить недельку, так, может, встанет. Если уже принимает — все хуже.  Но это поколение еще только входит в жизнь, не будем пока на него ярлыки вешать. Жизнь покажет.

Чем дальше, чем больше размываются «берега», множатся, дробятся, причудлво преломляются последствия пережитого. Думаю, к четвертому поколению уже гораздо важнее конкретный семейный контекст, чем глобальная прошлая травма. Но нельзя не видеть, что много из сегодняшнего дня все же растет из прошлого.

Собственно, осталось еще немножко, почему это важно видеть и что со всем этим делать.

Меня очень расстроило, что кто-то не услышал важное: восприятие ребенком ситуации может сильно отличаться от реального положения дел. Это не люди военного времени своих детей не любили, это ребенок так воспринимал их «затвердевшее» от горя и перенагрузок состояние.

Это не сами дети войны были по-настоящему повально беспомощны, это их дети так трактовали безумный запрос родителей на любовь. И «дяди Федоры» тоже не параноики, намеренно убивающие в своих детях всякую живую инициативу, ими движет тревога, а ребенок может воспринимать это как установку «быть беспомощным».

Понимаете, никто не виноват. Никто не рожал детей, чтобы их не любить, использовать, кастрировать. Я уже говорила и повторю еще раз: это не про психов ненормальных история, не про уродов бездуховных, которым лишь бы устроиться в жизни получше за счет других.

Это все — про любовь. Про то, что люди — живые и ранимые, даже если могут вынести невозможное. Про то, как странно искажается поток любви под влиянием травмы. И про то, что любовь, когда она искажена, может мучить хуже ненависти.

• — Поколение горя и стоического терпения.
• — Поколение обиды и потребности в любви.
• — Поколение вины и гиперответственности.
• — Вот уже прорисовываются черты поколения пофигизма и инфантильности.

Зубцы колес цепляются друг за друга, «передай дальше», «передай дальше».

Меня тут спрашивают: а что же делать? А что делать, когда поток засорен, забит, запружен, искажен?

Чистить. Разбирать, разгребать, по колено, по пояс, по сколько надо в грязную тухлую воду лезть и руками чистить. Вытаскивать оттуда обиды, вину, претензии, неоплаченные счета. Промывать, сортировать, что-то выбрасывать, что-то оплакивать и хоронить, что-то оставлять на память. Давать место и путь чистой воде.

Можно делать это самому, с психологом, индивидуально, на группе, просто обсуждая с друзьями, супругами, сестрами-братьями, читая книги, как угодно, кто как может и хочет. Главное — не сидеть на берегу мутного потока, обиженно надув губы и не бухтеть про «плохих родителей» (говорят, даже сообщество такое есть в ЖЖ, правда, что ли?).

Потому что так можно всю жизнь просидеть, а поток дальше пойдет — детям, внукам. Экологически сильно нечистый. И дальше придется сидеть и бухтеть про никуда не годных детей.

Мне вот кажется, что это именно нашего поколения задача, не случайно большинство участников обсуждения — именно из него. Потому что, напомню, ресурса у нас много. Брать на себя ответственность — не привыкать. Образованные мы все, опять-таки. Сдается, эта задача нам вполне по силам. Ну, и вообще, сколько можно, хватит уже.

********************************************************************************

 Запись на консультацию

Астрологический прогноз

на неделю с 29 апреля по 5 мая 2019 года.

Овен

Телец

Близнецы

Рак

Лев

Дева

Весы

Скорпион

Стрелец

Козерог

Водолей

Рыбы

Юлия Купрейкина

Настоящие отношения – это когда два несовершенных человека выбирают быть вместе

Идеальных отношений не существует. Они просто были бы скучными, не так ли? Отношения должны быть непростыми и требующими усилий. Потому что если они не развиваются, то умирают. И для преодоления любых препятствий, которые могут возникнуть на пути, требуется два эмоционально сильных и зрелых человека.

Две души, которые никогда не отказываются от отношений и друг от друга.

Отношения не должны быть идеальными, так как стоящие вещи в жизни никогда не приходят легко, и отношения не являются исключением.

Когда вы любите кого-то, вы всегда должны быть готовыми сражаться за этого человека и за свои отношения. Без оправданий. Без раздумий. Без сомнений. Только с любовью.

Крепкие отношения являются таковыми, так как два партнера стремятся решить проблемы вместо того, чтобы разрушать взаимопонимание. Они знают, что решение каждой проблемы происходит внутри отношений и не может быть найдено за их пределами.

Мы все должны подходить к отношениям с определенной долей реализма. В них не будет только солнышка и бабочек. Отношения требуют постоянной работы и готовности двоих оставаться сильными и терпеливыми к любым трудностям, которые неизбежно будут возникать.

Человек – это непростое существо, и иногда нам трудно ладить друг с другом. Все мы разные, со своими ценностями, убеждениями и видами на будущее. У нас имеются свои недостатки, и мы далеки от совершенства, однако это не значит, что в несовершенстве нет своей красоты.

Самое прекрасное, это когда два несовершенных человека прикладывают максимум усилий ради любви.

Они сражаются изо всех сил, чтобы оставаться вместе, вместе развиваться и вместе строят свою жизнь.

И именно это делает союз интересным и постоянно развивающимся. Когда два человека со всеми своими недостатками готовы отказаться от эгоизма и заменить его бескорыстием. Когда они могут пойти на компромисс. Когда они говорят: «Прости меня», даже если не сделали ничего плохого, а потому, что заботятся о другом больше, чем о своем эго.

Когда оба партнера делают осознанный выбор, чтобы оставаться вместе, несмотря ни на что. И они придерживаются этого выбора.

В конце концов, все несовершенства не имеют значения, если существует любовь. Когда любят глубоко и полностью. Без каких-либо оговорок.

По материалам — thepowerofsilence.co

********************************************************************************

Запись на индивидуальную консультацию  

Карл Юнг и Тень: Общее руководство по темной стороне человека

Автор — Jack E Othon

Как и большинство людей, вы наверняка  имеете общие представления о своих  желаниях, ценностях и убеждениях.

Вы выбираете «персональный код», который диктует, как себя вести, чтобы быть «хорошим» человеком. Вы полагаете, что знаете, кто вы есть.

А если вы ошибаетесь?

Что если большая часть того, что вы знаете о себе, своей морали и о том, что вами движет – это не совсем тот человек, кем вы являетесь на самом деле?

Ведь случалось же вам импульсивно что-то ужасное сказать или сделать, а потом горько сожалеть об этом?

«Как я мог так поступить? Почему?» — терзаете вы себя потом.

Вот это «почему» и есть «белым пятном». Не исключено, что вас действительно рассердили или ранили, но откуда такая реакция?  Возможно, утрата контроля над собой свидетельствует о существовании совсем другого человека, который прячется под тщательно придуманным вами образом?

Если вы обнаружили в себе существование этого «совсем другого человека», поздравляем, вы встретили свою Тень.

Тень: Общее руководство

«Тень — это моральная проблема, которая бросает вызов «я» целиком, никто не может осознать ее присутствие без значительных нравственных усилий. Чтобы осознать это, нужно признать существование и реальность темных сторон человека. Этот акт является самым первым условием для любого вида самопознания», —
Карл Юнг, «Эон» (1951)

«Тень» — это термин, который впервые ввел швейцарский психиатр Карл Юнг для описания тех аспектов личности, которые все мы отвергаем и подавляем. По тем или иным причинам у каждого из нас есть те части нашего «я», которые нам не нравятся, или, как мы полагаем, не будут приняты в социуме, поэтому мы загоняем их глубоко в  бессознательное. Именно все это Юнг и называл нашей Тенью.

Проблема состоит в том, что зачастую мы не всегда осознаем ту часть своего «я», которую отвергаем. Согласно теории Юнга, мы психологически дистанцируемся от поведения, эмоций и мыслей, которые кажутся нам ужасными и опасными.

Происходит интересная вещь: вместо того, чтобы противостоять тому, что нам не нравится, наш разум делает вид, что этого нет. Агрессивные импульсы, табу-ментальные образы, постыдные переживания, аморальные побуждения, страхи, иррациональные желания, неприемлемые сексуальные желания – это далеко не полный перечень теневых  аспектов, которые люди носят в себе, но боятся признаться.

Приведу несколько примеров проявления темных сторон человека:

1. Привычка жестко осуждать других людей, зачастую – импульсивно.

Вы наверняка не раз ловили себя на том, как зачем-то сказали другу, что его костюм – смешон и нелеп. В глубине души вы не любите выделяться таким образом, но почувствовали острую необходимость услышать, что вы остроумны.

Зачем? Чтобы не выглядеть смешно, как кто-то другой.

2. Указывать на недостатки других из-за собственной неуверенности.

Легче всего это сделать в интернете, прикрываясь выдуманными никами. Прочитайте раздел комментариев, и обнаружите там целую армию троллей, которые обзывают других «тупыми», «бездарными», «идиотами» и т.д.

Как ни странно, интернет-тролли – это самые неуверенные в себе люди.

3. Резкое обращение с теми, кто ниже по статусу.

Я заметил этот феномен, когда работал кассиром. Это проклятие всех работников сферы обслуживания. Люди очень резко, а зачастую и грубо, общаются с теми, кто не имеет возможности им ответить.

Таким образом, они пытаются компенсировать собственную беспомощность.

4. Изображать из себя жертву.

Вместо того, чтобы признать, что допустили нарушение, люди начинают «рисовать» себя как бедного-несчастного, который вообще тут ни при чем.

5. Идти «по головам» ради достижения собственных целей.

Люди очень гордятся успехами, не признаваясь себе, что они не один раз обманывали других, чтобы достичь его. Это проявляется как микроуровне, когда они пытаются обойти других, так и на макроуровне, когда целые корпорации обманывают простых людей ради снижения налогов.

6. Предубеждения и предрассудки.

Люди формируют свои представления о других, основываясь исключительно на том, как те выглядят. Иногда это может быть и полезно, потому что предупреждает об опасности, но чаще всего – это типичные и вредные предубеждения. Чтобы о них «никто ничего такого не подумал», они предпочитают притворяться, что не имеют расистских, гомофобных, ксенофобных или сексистских наклонностей. И все это – вместо того, чтобы разрушать в себе стереотипы.

7. Комплекс «мессии».

Некоторые полагают, что они настолько великолепны, что никогда не ошибаются. Они объясняют все свои поступки тем, что пытаются «спасти» других людей, открыть им глаза. На самом деле, это еще одно проявление Тени.

/www.more.club/wp-content/uploads/2018/04/ten-300x195.jpg" target="_blank">http://www.more.club/wp-content/uploads/2018/04/ten-300x195.jpg 300w, http://www.more.club/wp-content/uploads/2018/04/ten-768x499.jpg 768w" width="1024" />

Проекция: мы замечаем нашу темную сторону в других

«Если б это было так просто! — что где-то есть черные люди, злокозненно творящие черные дела, и надо только отличить их от остальных и уничтожить. Но линия, разделяющая добро и зло, пересекает сердце каждого человека. И кто уничтожит кусок своего сердца?» —
Александр Солженицын.

Увидеть тень внутри себя очень сложно, поэтому редко кто это делает. Другое дело – в других! По правде говоря, мы просто наслаждаемся этим. Обсуждать неприглядные качества других – что может быть «слаще». На этом, кстати, построена вся индустрия сплетен и слухов о знаменитостях.

Видеть в других то, что не замечаем в себе, – это явление Юнг называл «проекцией». Так как наш разум отказывается признавать наши темные стороны, а они никуда не деваются изнутри, мы проецируем их на других людей. Сначала мы отвергаем, а затем – проецируем.

А все потому, что нам очень трудно признаться себе, что мы ошибаемся.

Когда мне было 7 лет, у меня возникла идея убежать из дому вместе со своим младшим братом. У нас была нормальная семья, никаких проблем, но вот я решила сделать это, и все тут. Когда мой брат спросил меня, зачем мы это делаем, я ответила: «Потому что все дети делают это».

Мы упаковали в чемодан наши игрушки, печенье и сок. Открыли окно спальни на первом этаже, сбросили чемодан вниз. Я сказала брату прыгать, что он и сделал. Пришла моя очередь. Я занесла ногу за раму и оказалась между миром нашей безопасной спальни и внешним… Я посмотрела вниз на автомобили, которые проезжали мимо, и вдруг осознала, какую черту мы собрались пересечь. С одной стороны окна я была в безопасности, ведь рядом всегда была мама, которая знала, где я и чем занимаюсь. А вот с другой стороны – правила менялись. Если она узнает, что мы убежали без разрешения, – точно убьет нас. Вот о чем я подумала тогда.

Этот момент паники заставил меня отступить в зону безопасности. Я позвала своего брата, сказала, что забыла что-то и вместо того, чтобы вернуться – бросилась рассказывать маме, что брат решил убежать из дому. В это время он стоял на улице и ждал меня… Когда мы с мамой спустились к нему, в его глазах читалось все, что он думал о моем предательстве. Я же казалась себе таким «спасителем».

Все выглядело так, будто я просто дерьмовая сентиментальная сестра (которой я и была, как думала о себе). На самом  деле, когда я осознала, сколько неприятностей нам принесет побег, то поспешила разработать способ защитить себя от последствий.

Мое «эго» семилетней сестры не позволило мне принять, что я ошибалась. Это унизило бы меня в глазах брата. Потому я спроецировала свою ошибку на брата и побежала к маме. Подозреваю, подсознательно я хотела бы увидеть последствия своей ошибки, чтобы вынести урок на будущее… Но я не хотела ощутить последствия этого опыта на себе…

Проецируя девиантное поведение на своего бедного младшего брата, которого баловала чуть не до смерти, я избегала сталкиваться со своим опасным поведением. Именно так мы все поступаем, поверьте…

Большинство людей не признаются себе в ошибках, потому что это вызывает боль и стыд. И вместо того, чтобы противостоять этому своему желанию, они идут на всякие ухищрения, чтобы доказать, что они правы. Даже если при этом делают больно другим.

Наш сознательный разум – это то место, где живет наше «эго», каким его каждый день видят другие. Поэтому когда вы говорите о том, кто вы, то имеете в виду ту свою часть, с которой обычно сталкиваетесь.

Это лишь часть вашей личности, которая на виду. Ваше сознаие подобно свету, позволяющему наблюдать, что происходит внутри вашего ума. Под этим «светом» есть целый мир «тьмы», содержащий те наши качества, о которых нам даже страшно думать.

Наше «эго»  — это только верхушка айсберга, плывущего над морем. Под ней —  бессознательный разум —  огромная гора льда, скрывающаяся под водой.

Это наши подавленные мысли, воспоминания, эмоции и импульсы, о которых предпочитаем даже не вспоминать. Это наша Тень.

Юнг считал, что она незаметно контролирует большую часть того, что мы думаем, говорим или делаем.

Происхождение Тени

Общество учит нас, что некоторое поведение, эмоции, сексуальные желания и образ жизни – просто неуместны. Тот, кто нарушает эти правила и нормы, становится изгоем.

Человек – существо социальное, потому для того, чтобы не быть «изгнанным», он с самого детства делает все возможное, чтобы «вписаться» в установленные нормы и правила.

Как только мы заступаем за условную «линию» (что делаем довольно часто), – мы делаем себе больно. Общество немедленно осуждает нас. О нас говорят, показывают пальцами, сплетничают.

Единственный способ избежать этой повторяющейся боли – замаскировать ее. Мы начинаем рассказывать истории о самих себе, какими мы не являемся и никогда не станем. При этом увлекаемся так, что сами начинаем в них верить. В итоге мы откидываем любую информацию, которая сеет в нас сомнения. В психологии это называется «предвзятость подтверждения».

Проблема состоит в том, что у всех нас есть качества, которые общество осуждает и отбрасывает. Люди не оправдывают ожиданий друг друга, набрасываются на других, излишне резки и т.д.

Идеальный индивидуум в обществе – это тот, который соответствует его, нереальным для обыкновенного человека, стандартам.

И нам не остается ничего другого, как притворятся другими! Женщины наносят на себя тонны макияжа, мужчины поливаются разрекламированными дезодорантами, мы обрабатываем свои фото в Photoshop, выставляем их в социальных сетях… И все это – с единственной целью – замаскировать наши недостатки и притвориться «совершенством». Юнг называл маски, которые мы носим, «персонами».

Мы предпочитаем не высказывать в обществе необычных идей, притворяемся счастливыми и радостными, потому что «так принято»… Когда нас спрашивают: «Как дела?», неизменно улыбаемся: «О, спасибо, чудесно!»

Ирония состоит в том, что такое поведение мешает нам исцелиться и избавиться от наших темных сторон.

Тот факт, что общество в процессе эволюции разработало свод норм и правил – это хорошо. Таким образом жить стало безопаснее и приятнее.

Но в своем рвении общество разработало моральный кодекс, согласно которому все должны соответствовать некоему идеалу. Естественно, никто из нас не может быть таким – это просто невозможно.

/www.more.club/wp-content/uploads/2018/04/masks-300x188.jpg" target="_blank">http://www.more.club/wp-content/uploads/2018/04/masks-300x188.jpg 300w, http://www.more.club/wp-content/uploads/2018/04/masks-768x480.jpg 768w, http://www.more.club/wp-content/uploads/2018/04/masks-1024x641.jpg 1024w" width="1119" />

Объяснение: Формула Тени

«Пока вы не сделаете бессознательное сознательным, оно будет управлять вашей жизнью, и вы назовете это судьбой», —
Карл Юнг.

Юнг предлагает решить эту проблему путем «работы над Тенью». Ведь то, что мы подавляем в себе, – никуда не девается, оно продолжает жить в нас.

Работа з Тенью – это процесс осознания бессознательного. Когда мы понимаем наши бессознательные импульсы – мы можем выбирать, как на них влиять. Для того, чтобы начать этот процесс, следует сделать шаг назад от классической модели поведения и посмотреть на себя со стороны. Это намного легче сделать, кстати, с помощью медитации.

Следующий шаг – это задать себе вопрос: «Почему я реагирую на то или иное событие, или на человека, именно таким образом?» Это научит нас возвращаться через наши эмоции к нашим воспоминаниям, которые программируют наше поведение.

Заметим, что сделать это будет не так уж просто – никому из нас не хочется признавать факт существования Тени. Потому первая задача – это преодолеть инстинктивный страх перед нашими тенями.

А самая большая проблема, с которой сталкиваются люди, которые встречаются с Тенью, это вопрос: «Неужели я плохой человек?» Ведь признание Тени означает признание того, что у нас всех есть темные стороны, о которых нам не хотелось бы вспоминать.

Юнг объясняет, что при определенных обстоятельствах абсолютно все люди обладают склонностью к ужасным и жестоким вещам. Как ни парадоксально, единственный способ борьбы с этим – это признание факта существования темных сторон. Только это может гарантировать, что эти наклонности никогда не актуализируются. Но опять же, мы отчаянно сопротивляемся, чтобы не думать о себе, как о «плохих» людях.

Но почему люди решили, что мысли-табу, наклонность к жестокости и «неправильные» желания свидетельствуют о том, что они «плохие»? Совсем необязательно! Вот о чем следует помнить!

Как только мы осознаем, что для нас есть спусковым крючком (а это могут быть подавленный страх, боль и прочее), сможем принять эту часть себя и исцелиться. Мы должны принять наши Тени и стать сильнее, поборов страх перед ними.

Как только мы приступим к работе над Тенями, поймем, что большая часть их является результатом того, что нам причинили боль, и мы всеми силами пытаемся избежать ее в будущем.

Мы должны принять то, что случилось, признать, что не заслужили этой боли и это не наша вина. Только приняв эту часть себя, мы вернем  утраченную цельность. Для особо тяжелых травм потребуется работа с психологом.

Если вы хотите спасти мир, работайте над своей Тенью

Работа над нашей Тенью помогает понять себя и стать лучше, потому миру нужно, чтобы мы как можно раньше отправились в это «путешествие».

Ведь есть еще Коллективная Тень, которая объединяет все базовые инстинкты общества: жадность, ненависть, насилие. Если один человек будет действовать исходя из них, то сколько вреда он причинит, а если все вместе?!

Достаточно прочитать новости и оглянуться вокруг, чтобы оценить масштаб катастрофы. Войны, насилие, бедность – все это результат проявления самых темных сторон человеческой сущности.

У каждого из нас намного больше возможностей повлиять на наш мир, чем мы себе представляем. Мы все в ответе за то, что происходит.

Ведь каждый день мы строим культуру нашего общества. Когда улыбаемся первому встречному – мы утверждаем принципы доброты. Когда отводим глаза и резки – мы строим сообщество, основанное на недоверии и враждебности.

Наши действия выходят далеко за пределы нашего маленького мира – они оказывают влияние на общество в целом.

Приведу пример. У Нью-Йорка —  репутация «грубого» города. Но может ли город быть грубым?! Нет, конечно. А вот люди, которые там живут, могут.

Потому все начинается с каждого из нас.

Сохраните этот мир, работайте над своей Тенью.

+

Почему они выбирают одиночество?

Жизнь — зеркало, отражающее ваш внутренний мир

Многие уверены, что все их беды обусловлены исключительно внешними обстоятельствами. Стремясь что-то поменять, они тщетно пытаются переделать окружающий их мир. Это редко срабатывает, поскольку их мысли уже давно пошли неправильным путем.

Писатель Анаис Нин как-то написал: «Вам не увидеть мир в его истинном обличье. Вы видите его с точки зрения своей сущности».

То, о чем вы думаете, воплощается в жизнь и не зависит от наличия каких-либо предпочтений. Жизнь есть зеркало, и оно возвращает ваше отражение обратно.

«Внешние обстоятельства отражают внутреннее состояние, поэтому так важно вовремя навести внутренний порядок», — так пишут М. Лундстром и Ч. Белиц в своей книге «Сила течения: практические способы изменить свою жизнь».

Соглашаясь с теорией о нестабильности мира, вы будете пытаться доказать ее. А доказательствами, подтверждающими ваши убеждения, могут послужить любые новости или информация о трагических происшествиях.

Убеждения и их сила

«Ми живем и работаем в мире, который является воплощением наших ожиданий и принципов», —
Эрл Найтингейл.

Некоторые люди находят жизнь прекрасной и, тем самым, привлекают к себе только положительные моменты. Они не патологические оптимисты, просто выбирают быть счастливыми.

У людей могут быть совершенно противоположные взгляды на обстоятельства. Так происходит, потому что их основные убеждения диктуют то, какой будет реальность каждого из них.

С помощью мыслей (как сознательных, так и подсознательных) вы постоянно меняете свое окружение. Мир вокруг – это своего рода отражение ваше внутреннего состояния.

Если ход ваших мыслей неправильный, направьте их в истинном направлении. Иначе вас ждет отчаяние. Решать вам, но мир всегда подстраивает внешние условия под стать вашему образу мышления.

Жизнь нельзя рассматривать с точки зрения справедливости. Она лишь отражает наши мысли.

Довольно интересную точку зрения выразил Майкл Нил. Он изложил ее в своей книге «Внутренний мир: как найти путь к себе домой»: «Так как жизненный опыт — это опыт мыслительный, то чем больше всего у нас в голове, тем запутаннее выглядит мир, и тем больше  сужается «окно» в нашем сознании. Но до того, как мы это осознаем, все, что мы видим вокруг себя, это вернувшееся к нам отражение наших собственных мыслей в кривом зеркале нашего самосознания».

Альберт Эйнштейн однажды сказал: «Нам не решить свои проблемы, оставаясь на том же уровне сознания, где они и возникли». Чтобы улучшить свою жизнь, необходимо исследовать собственный разум.

Свобода воли и выбора?

«В беде человек должен улыбаться, в горе находить силу, а в размышлениях черпать мужество», —
Томас Пейн.

Богатство жизни обусловлено ее дуалистической природой схожести и различий. К примеру, день уступает место ночи, но друг без друга их представить невозможно. И если бы на свете существовала лишь ночь, как вы смогли бы научиться ценить дневной свет?

Есть личности, верящие лишь в свободу воли. Но я отношусь к тем, кто считает это иллюзией, с помощью которой наши подсознательные убеждения кажутся нам свободой выбора.

Я веду к тому, что каждое наше решение — это плод условных убеждений, берущих свое начало в самом раннем возрасте. Ваши убеждения являются подсознательными, поскольку формируются в самый впечатлительный период жизни. На тот момент у вас просто не было другого выбора, потому что вы не могли управлять процессом своего воспитания.

Жизнь всегда дает человеку обратную связь о соответствии его мыслей реальности, поэтому у него есть шанс действовать так, чтобы как-то эти мысли изменить.

«Представьте, что окружающий мир отражает ваше внутреннее состояние. Оказавшись в какой-то определенной ситуации, проанализируйте свои мысли, чтобы определить наличие связей и зависимостей», — М. Лундстром и Ч. Белиц.

Мышление людей очень догматично, большинство даже не задумывается о том, что мыслями можно научиться управлять.

Ваша жизнь — это последовательность результатов, символов и теней. Не бывает хороших или плохих мгновений, есть только значение, которое вы им придаете.

Реальный мир не оставит вас без ответа, помогая вам сделать неправильное правильным, и создать новые обстоятельства, основанные на изменениях в сознании.

Если вы готовы к работе над собой, то развитие и рост личности станут ключом к устойчивым жизненным переменам. И любое препятствие превратится в путь.

Вы сами творите свою судьбу. Записав себя в жертвы, вы наверняка получите от жизни соответствующее доказательство.

Будущее как плод мышления

«Все вокруг является отражением происходящего в голове человека», —
Алан Коэн.

Ваше будущее состоит из ваших мыслей. Это мощный инструмент борьбы с обстоятельствами, которых вы хотите избежать.

Нил Доналд Уолш говорит о том, что жизнь зависит от наших планов на нее. Планы – своего рода горючее, приводящее в движение творческий двигатель.

Жизнь — удивительное творение, в основе которого лежат универсальные законы. Если вы ими не пренебрегаете, то тоже принимаете участие в создании необходимых вам обстоятельств. А если вы настроены негативно, то впускаете весь этот негатив в свою жизнь. Циник назовет это неблагоприятными условиями, а оптимист увидит в таком положении вещей возможность изменить свой стиль мышления.

В своей книге «Как четыре вопроса могут перевернуть жизнь» Байрон Кейти говорит следующее: «Мир — это проекция разума человека. Если в голове у вас бардак и смятение, то внешний мир обязательно на это отреагирует».

Если внутри вас царит хаос, то все, то видите или слышите, тоже будет звучать и выглядеть как хаос.

Люди редко исследуют свои собственные мысли. По их мнению, если с головой все «в порядке», то им нечего исправлять.

Вы живете в мире своих мыслей, пока они не захотят воплотиться в реальность. И пока вы занимаетесь исцелением своего подсознания, выбирайте мысли с умом, потому жизнь обязательно их реализует.