А какая Ханука без латкес.
- А это нам доктор разрешил?
-Нет, - вздохнула жена.
А потом задумалась и сказала:
- Я думаю раз в год можно.
-Можно!- обрадовался я.
И стал перебирать страницы Кулинарного романа.

КАРТОФЛНЭ ЛАТКЕС

Marat Baskin

Запах латкес я слышал сквозь сон, и, услышав этот завораживающий аппетитный запах, вскакивал с постели, даже если это был выходной день, и мне не надо было в школу, мчался на кухню:
-Ура! Латкес пекут!
Латкес из картошки у нас всегда готовила мама и, когда мы жили у бабушки и когда отделились, получив квартиру напротив бабушкиного дома, в старой школе, классы которой перестроили в нечто подобие квартир. Там запах наших латкес шел по всему дому. И тогда наши соседи говорили, что у них от наших драников аппетит с утра разгорался. Как говорила наша соседка через стенку тетя Поля:
-Ленка, я от твоих драников балдею. Угости!
И мама угощала.
Надо сказать, что белорусские драники и еврейские картофлнэ латкес имеют много общего. Они как близнецы-братья.

Готовила мама латкес не только на Хануку, а и в обычные дни: три-четыре раза в месяц на нашем столе обязательно были латкес. Правда, на Хануку в натертый картофель мама клала мацемел, муку из мацы, которую специально берегли на Хануку с Пасхи в маленьком льняном мешочке, вместе с пасхальной утварью. Мацемел было немного, и в будни ее тратить мама не могла. И вместо мацемел клала муку.
Я любил смотреть, как она их делала. И в предвкушении вкуснятины глотал слюнки. Картошка у нас хранилась в погребе прямо под полом на кухне. За ней чаще всего лазил я, доставая ее оттуда с вечера, что бы утром мама могла сразу готовить, пока все еще не проснулись. Мама брала пять-шесть больших картофелин, мыла их, чистила и натирала на терке в большую миску. Натерев только первую картошку, добавляла в миску три яйца. Как она говорила, чтобы не чернела картошка. Закончив с картошкой, мама добавляла в натертую картошку три больших столовых ложки мацемел или муки. Потом посыпала смесь горсткой соли и перца и, размешав все ложкой, приступала к выпеканию латкес. Наливала в большую тяжелую чугунную сковородку подсолнечное масло, ставила сковородку на примус, когда готовила у нас в квартире, или ставила ее на самом краю печки, подсовывая дальше ухватом, когда готовила у бабушки.

Потом, дождавшись, когда масло закипит, той же ложкой, что мешала, наливала в сковородку островки полученной смеси. На нашей сковородке умещалось пять-шесть таких островков, окруженных бушующим морем масла. Островки начинали урчать, как кот перед блюдцем с молоком, мама их поворачивала, и они поджаренные пупырышкались, темнели, росли вверх и в бока, превращаясь в латкес. Кушали мы их со сметаной или с натертым яблоком. Зимой всегда со сметаной, а летом было разнообразие: и то, и другое. И тогда мама спрашивала меня, с чем я буду кушать латкес. Как рассказывала мама, когда мне было годика три, я на ее вопрос ответил:
- С руками!
Эту историю вспоминали долго, как анекдот.