Борис Брестовицкий 

Было это в конце 90-х.  Как-то вечером, после тяжелого (и жаркого) трудового дня, я отправился в бар, где договорился встретиться со своих старым, во всех смыслах этого слова, другом – дядей Мишей. Я не однократно рассказывал о нем на страницах своего блога. Утолив жажду бокалом светлого пива, дядя Миша стал спешно куда-то собираться. Я уже хорошо знал его привычки, и поэтому молча ждал, когда он сам расскажет, куда идет.

• Пацан, а что ты делаешь сегодня? – наконец спросил он меня. («Пацан» - это было одно из его уважительных обращений ко мне).
• Да никаких планов нет. Пиво допью и домой, - ответил в предвкушении.
• Ну, если хочешь – пошли со мной.  Попробуешь хороший чай.

 И мы отправились в очередное тель-авивское «приключение». По дороге в моем автомобиле дядя Миша все-таки рассказал мне, что едем мы в гости к Абеду – «последнему арабу Тель-Авива. Абед действительно оказался арабом и проживал рядом с университетом – в бывшей деревне Шейх Мунис.  Чай действительно был необычайно вкусным, несмотря на то я до мозга костей «кофеман». Пока Абед угощал меня чаем и рассказами, дядя Миша делал то, ради чего пришел – фотографировал детей. Подсчитать их я так и не смог, зато жен видел минимум трех. Абед рассказал, что как и большинство жителей (бывших) деревни, он – выходец из Египта. Он то родился тут, в год создания государства Израиль, а вот его дедушки и бабушки – родились в Египте. После ухода жителей, Абед остался присматривать за оставленным имуществом и, прежде всего, за «зеленым домом» - домом шейха. Он был мастером на все руки, поэтому и соседи относились к нему с уважением. Сегодня все его соседи – только евреи. И надо сказать, что все они весьма дружны – соседи-евреи и единственная арабская семья. В этом я, в последствии, убедился лично.
            Когда дядя Миша окончил работу, он присоединился к нашей беседе. Она сразу стало легче. И тогда я позволил себе несколько шуток по поводу его гарема.

- Вы,  европейцы, никогда не сможете понять сущность гарема. Да и не гарем это вовсе. В гареме все иначе. А у меня действительно три жены. И поверь, это очень хорошо для семьи. И для меня. Мои жены постоянно соревнуются между собой, чтобы понравится мне.  Я никогда не вижу их … неухоженными. Они даже друг другу помогают, чтобы мне понравится.
Кого из них я люблю больше?  Это смешной вопрос. 

Кого из твоих сыновей ты любишь больше? Кого ты больше любишь – маму или папу?  А если у тебя есть три сестры – будешь ли ты любить одну больше, чем других?  Я их всех люблю. Люблю одинаково и по разному. Одна лучше готовит, вторая лучше справляется с детьми, третья …    короче, я их всех люблю. А они любят меня.
Я ушел от Абеда, так и не разобравшись в тонкостях многоженства. Да смысла разбираться в этих тонкостях у меня не было – я же европеец! И мы с дядей Мишей отправились на одну из моих самых любимых точек Тель-Авива – университетский холм. Туда, где сейчас стоит новое здание факультета экологии, со здоровенной круглой дулей на фасаде. А тогда там находился… самый большой кинотеатр Тель-Авива – Драйв Ин! Точнее, кинотеатр находился на противоположной стороне шоссе Аялон, на территории выставочного  комплекса.  А фильмы, которые шли на его огромном экране, было прекрасно видно и со склонов университетского холма.
Особенным спросом среди тель-авивской детворы среднего и старшего школьного возраста пользовались фильмы, которые шли после полуночи.
Вы же помните, наверно, как устроен кинотеатр «драйв-ин»? Зрители заезжают туда на автомобиле, становятся на указанное в билете место, получив в кассе беспроводной громкоговоритель. Дальше каждый «автомобиль» сам решает, чем ему заняться – кто-то смотрит кино, а кто-то и целуется, благо вокруг темно. Статистика 70-х, на которые пришелся пик популярности авто-кинотеатров, говорит что около 70 процентов американцев были зачаты на заднем сидении автомобиля. 

Но, я отвлекся от темы. Вышли мы с дядей Мишей на этот холм уже за полночь.  На огромном экране шел фильм, который можно было смотреть и без звука. Сегодня такие фильмы относят к категории ХХХ, а тогда…  тогда десятки мальчишек с замиранием сердца смотрели на экран где происходило то, о чем они слышали только из пошлых анекдотов. Хотя, некоторые счастливчики из их числа уже видели журнал «Патиш» (Молоток) – черно-белый израильский аналог «Плейбоя», только ужасного качества, как в полиграфическом, так и в смысловом понятии.
Мы постояли там несколько минут, глядя на красно-желтые потоки летящих в ночи автомобилей. Стояли молча, и мальчишки вовсе не обращали на нас внимание. И тут из-за ближайшего куста донесся до нас обрывок разговора – один сорванец объяснял другому, что эти, на экране
עושים אהבה – делают любовь!  Так на иврите называется этот процесс.
И тут дядя Миша неожиданно вмешался. Не видя своих собеседников, даже не подозревая, сколько им лет и вообще – слушают ли они его, он сказал, что это можно назвать как угодно, только не «делать любовь».
Из-за куста поднялся высокий худощавый мальчишка в очках. На вид ему было лет 14-15, насколько это вообще можно было разглядеть в той темноте. И он спросил:» А что же такое любовь?»
В это самое время на огромном экране смуглый партнер швырнул свою даму на постель и…  ну, вы понимаете!
-Любовь? Любовь, это…  это перед как бросить ее на постель, ты разглаживаешь все морщинки на простыне, чтобы ей было приятно. Любовь, это когда на тумбочке не пепельница, а стакан вина или воды. Любовь? Это когда после этого всего раздается не храп, а песня… или слова о любви. Да что с вами говорить.  Придет время и вы будете стоять тут в поисках своих сыновей, и даже тогда не все из вас поймут, что такое любовь!

Я редко слышал подобное от дяди Миши, который никогда не был женат!  Но его слова о морщинках на простыне действительно стали для меня «индикатором любви».

Вот так…  о любви